Текст книги "Французское воспитание. Метод мадам Дольто"

«Убить Моцарта»

Хотя каждого ребенка следует воспитывать как «уникальное существо», потому что он действительно уникален, и все дети обладают талантами, свойственными только им, все же некоторые среди них выделяются. Это дети, которые в большей степени наделены творческими способностями, которых нужно воспринимать во всей совокупности их индивидуальности, чтобы обеспечить им необходимые условия для максимального раскрытия потенциала.

Мы имеем в виду ребенка-творца, ребенка-художника, столь милого сердцу Дольто. И, по ее мнению, миссия родителей, затем школы, а потом и всего общества в целом заключается в том, чтобы помочь ему реализоваться.

Говоря об уважении к ребенку-художнику, нельзя не упомянуть о литературных произведениях авторов, современников Дольто, и, в частности, о фрагменте из книги «Планета людей» Антуана де Сент-Экзюпери (36). Там он говорит, что в каждом из нас, может быть, убит Моцарт, и представляет главную идею философии детства: залогом будущего человека является его прошлое. И в том числе за это детство, реализуемое в искусстве, за надежду на свободное творчество прокатились по Франции волнения мая 1968-го. «Очень важно, чтобы с самого раннего возраста у детей-художников появились возможности выражать себя, учиться у известных творческих личностей, слушать музыку, наслаждаться живописью» (37).

Есть ли в нашей сегодняшней жизни место для творчества, место, уготованное одаренным детям, есть ли в школе, а также в нашем обществе пространство для созидания, культуры, для неординарных и одаренных педагогов? После нескольких благословенных лет славы Дольто это пространство сузилось, как шагреневая кожа.

Уважительное отношение к физиологии ребенка

Уважать ребенка – это значит уважать его статус уникального существа, что также включает уважение его физиологии, его биологических ритмов. И это уважение начинается с удовлетворения его жизненно важных потребностей, о необходимости которого сигнализирует тело, что проявляется в разных симптомах. И это настоящий отдельный язык, который родитель должен освоить уже с первых дней жизни ребенка, находясь в ожидании, когда наступит возраст овладения речевыми навыками. Слушать, считывать, о чем говорит тело младенца, – все это идет вразрез с методом воспитания посредством дрессуры: отменяется насильственное кормление, сон по расписанию, милитаризированное обучение чистоте. «Укладывать ребенка спать, если он этого не хочет, это нонсенс. И нет ничего хорошего в том, чтобы отправлять его в постель, когда у него сна ни в одном глазу» (38). Уже не говоря о том, что процессы питания, выделения, сна, когда взрослые ограничивают их очень жесткими рамками, часто сопровождаются конфликтами. «Это невероятно, ребенку угрожают, пытаются выдрессировать его тело, обладающее потребностями, нуждающееся в пище, выделении продуктов распада, подчинив его желанию взрослого» (39), – возмущается Дольто. Но речь, разумеется, не идет об анархии и вседозволенности, речь идет всего лишь о защите права ребенка самому распоряжаться собственным телом.

Уважение к телу ребенка предполагает уважение его целомудрия, о чем мы поговорим в главе 6. Вот почему Дольто категорически возражает против выставления взрослыми своей наготы напоказ, что вошло в привычку у молодых родителей после раскрепощения нравов в мае 1968-го. Это вызывает у ребенка чувство неполноценности, и «не для того он появился на свет, чтобы тайно подсматривать» (40). Дольто требует, чтобы ребенка оградили от таких действий, наблюдая за которыми он мог бы оказаться свидетелем или стать заложником неприглядной ситуации. И в литературе, у Франца Кафки, мы встречаем рассуждения на подобную тему. Современник Фрейда, он описал в 1919-м страдания маленького мальчика, наблюдающего за тем, как раздевается его отец в ванной комнате (41).

И чтобы привлечь внимание родителей к ситуациям подобного рода, Дольто просит их представить своего сына или дочь в образе важного гостя: «ведь перед ним не прогуливаются нагишом» (42). «Уважение подразумевает ограждение слабого и беззащитного существа от всего того, что может его унизить» (43), – скажет она. И она также никогда не упустит возможности рассказать о злоупотреблениях, жертвами которых оказались дети.

Взаимное уважение

Но требование уважения к ребенку совершенно не означает, что он не должен уважать родителей. И вопреки всему тому, что о ней говорили те, кто плохо ее понял, кто ни разу ее не слышал и не читал ее книг, Дольто утверждает, что обязанность уважать возлагается как на детей, так и на родителей. Не может быть воспитания без взаимного уважения: «Уважать ребенка – это значит интегрировать его в жизнь родителей и научить его, в свою очередь, уважать их» (44). Например, если в семье принято придерживаться распорядка дня, будет уместно потребовать от ребенка, чтобы в определенное время он отправился в свою комнату, и не имеет большого значения, будет ли он спать, играть или ляжет в постель, главное – он должен понимать, что родители имеют право на отдых.

Пользуясь случаем, уделим внимание выражению «мы». Оно характеризует семейную пару, чья первостепенная цель – не испортить себе жизнь благими намерениями относительно ребенка и не пойти у него на поводу. И именно на отца Дольто возлагает обязанность отправлять ребенка по вечерам в свою комнату, ни в коем случае не разрешая ему спать вместе с родителями, поскольку они также имеют право на личную жизнь. Нужно, чтобы родители, в зависимости от их возраста, ритмов жизни и места каждого в семье, охраняли свое личное пространство и право на отдых, которые ребенок должен уважать. При несоблюдении этого ребенком Дольто предусматривает вмешательство отца: «Оставь маму в покое, она устала». Она также приписывает тому «сепаратистскую» роль, о чем говорил еще Винникотт: «Главная роль третьего лица заключается в разделении после первых месяцев, следующих за рождением, слитной пары мать – ребенок».

Надо признаться, что у Дольто довольно традиционное представление об образе отца, мужа матери, который должен в этом качестве защищать интересы своей жены, установив границы для ребенка и требуя от него уважения личности матери, когда в этом возникнет необходимость, и сохраняя тем самым целостность их взаимоотношений. «Нужно, чтобы каждый родитель взял на себя смелость сказать: «Послушай, это мой муж…» или «я никому не позволю в моем доме оказывать неуважение моей жене» (45). Обидная критика и неуважительные отзывы со стороны ребенка по отношению к одному из родителей должны сразу же пресекаться другим.

Плохое поведение и наказания

К другому виду неуважения к телу ребенка – в данном случае мы не имеем в виду плохой уход за ним – относятся телесное наказание и те пагубные последствия, к которым оно может привести. Если ситуационный конфликт настолько выводит родителя из себя, что у него не остается больше слов и он прибегает к действиям (шлепкам), Франсуаза Дольто допускает их при условии, что они будут применяться как исключительная форма наказания. Но нужно при этом отдавать себе отчет в том, «что, войдя в привычку, шлепки принесут больше вреда, чем пользы». Шлепки исключаются при посторонних, поскольку наказание не означает унижения ребенка. Их нельзя раздавать на холодную голову, методично и предумышленно, потому что ребенка нельзя истязать. В любом случае по прошествии некоторого времени нужно вернуться к конфликту: поговорить с ребенком о том, что произошло и почему ситуация вышла из-под контроля. Ребенку нельзя говорить: «Я была не права», лучше сказать: «Знаешь, я так разнервничалась» – и при необходимости попросить прощение» (46).

Дольто, и мы это увидим в главе 5, посвященной власти родителей, не собирается бичевать их за спонтанный и случайный шлепок, сорвавшийся с руки в пылу гнева. Однако она предостерегает от некоторых слов-убийц, которые глубоко ранят, калечат ребенка, не причинив при этом ущерба телу, и на долгое время оставляют глубокий след в его душе.

«И любовь в придачу»

Когда появилась Дольто, воспитание детей в соответствии с теми или иными принципами, применявшимися на протяжении четырех тысячелетий, по ее словам, исчерпало себя. И к этому времени на ее долю уже выпало немало ударов от врачей, проповедующих передовые взгляды, психоаналитиков, педиатров и педагогов, потому что именно программу любви по принуждению, подкрепленной ощущением удовлетворения от следования догмам, она и собиралась разоблачить и смело подвергла сомнению сыновнюю любовь, а заодно и родительскую тоже! Посягательство на любовь, на это табу отношений родители/дети, вынос этой проблемы из сферы воспитания на всеобщее обсуждение – вот что потрясло общество и что воспринималось и воспринимается в наши дни как покушение на святая святых.

Для Дольто «кого люблю, того и бью» не является непреложной истиной, и обратное также неприемлемо для нее: тот, кто бьет, не всегда любит, и в практике наказаний уважение необязательно сопровождается любовью; и если есть «любовь в придачу», то тем лучше, о чем не преминула сказать Элизабет Бадинтер[14]14
  Элизабет Бадинтер – французский философ, культовая фигура западного феминизма. В своей книге «И любовь в придачу» выдвигает тезис о том, что материнская любовь не является врожденным инстинктом и что такого инстинкта вообще в природе не существует.


[Закрыть], продолжая тему, затронутую Дольто, в своей широко известной книге, вышедшей в 1980-м, где она говорит о функции материнства и пересматривает понятие инстинкта (47). Но Дольто трактует любовь не как феминистка, а на свой, особенный лад, поскольку она исследует ее с позиций защиты «дела детей», с позиций Януша Корчака, написавшего в 1929-м книгу «Как любить ребенка», Беттельхейма, утверждавшего, что одной любви недостаточно (1950), и других авторов, среди которых и Бразелтон, объяснивший, как любить ребенка, не позволяя ему всего того, что он хочет.

Обращение к глаголу «любить» применительно к воспитательной миссии уже было нововведением по сравнению с застывшими педагогическими теориями прошлых веков. И проложить, как это сделала Дольто, мостовую в болоте родительской любви было очень смелым, эпатажным шагом. Она поколебала неприкасаемое табу, когда во всеуслышание заявила, что родителями становятся не для того, чтобы их любили, а для того, чтобы способствовать гармоничному развитию детей (48). По ее мнению, чувства проистекают из ясных, стабильных и хороших отношений между детьми и взрослыми, в противном случае придется эти отношения пересмотреть и оздоровить. А взаимоуважение гораздо ближе к безоговорочно принимаемой ею евангельской заповеди «Почитай отца твоего и мать твою», чем навязывание пресловутой, иллюзорной и похожей на извращение любви, особенно когда ею манипулируют.

Ребенок – это не маленький взрослый

Убеждая родителей уважать ребенка, чтобы тот, в свою очередь, уважал их, Дольто защищает уникальный статус и место этого маленького существа, отличного от остальных. Но это отнюдь не означает, что ребенок – это всемогущий маленький взрослый, хотя он все время представляет себя таким. «Об этом мало кто знает, но у каждого ребенка рождаются и развиваются на интуитивном уровне фантазии о том, чтобы его воспринимали как взрослого человека. И, может быть, именно в этом выражается его надежда на то, что по отношению к нему будут проявлять такое же уважение и предупредительность, как по отношению к любому взрослому» (49). И взрослому предстоит сделать все от него зависящее, чтобы не попасть в западню собственных предубеждений.

Эта мысль красной нитью проходит сквозь все творчество Дольто, идет ли речь о месте каждого в семье, о правах и обязанностях или о родительской власти и ее злоупотреблении. Все это фундаментальные вопросы, о которых речь пойдет в следующих главах. А ребенок – это хрупкое и слабое существо наподобие старого и беспомощного человека, которое не в состоянии обеспечить уход за собой и требует особых забот родителей.

С другой стороны, ребенок – это чужак, незнакомец, и он не является ни копией своего брата и сестры, ни клоном родителей. Он не должен быть воспитан как нарциссический двойник отца или матери и, что еще хуже – стать двойником умершего ребенка. Это чужестранец в самом благородном смысле этого слова, принимать которого следует в соответствии с законами гостеприимства, это именитый гость в доме отца с матерью (об этом мы уже говорили), и в этом качестве он заслуживает предупредительности, внимания и, вероятно, любви.

Ребенок, «инструкция по эксплуатации»

В начале XXI века слабая эффективность многих правил и заповедей в области воспитания привела к тому, что лишь небольшая часть изданий все еще рассматривает воспитание как исключительно эмоциональный процесс, то есть основанный на любви. Начиная с Беттельхейма, принято считать, и это мнение достаточно прочно укоренилось в сознании общества, что «одной любви недостаточно» или что ее вообще не следует принимать в расчет. В любом случае любовь не декларируется, и либо это само собой разумеется, либо нет. Ее почти исторгли из проектов по воспитанию. За последние два десятилетия родители, нацеленные на эффективность воспитательного процесса, всерьез заинтересовались последними достижениями нейропсихологов. Воспитание превратилось для них в своего рода высокотехнологичное мероприятие, и они с большой охотой прислушиваются к медицинским диагнозам и все с большим доверием наподобие американцев относятся к той или иной медикаментозной субстанции, напрочь забыв об интуитивном прозрении, свойственном родителям. А следствием этого являются постоянные поиски «инструкций по эксплуатации» и других книг с чудодейственными рецептами по воспитанию, которые вызывают (грустную) улыбку на лице психоаналитика. И это безудержное стремление стать образцовым родителем, чтобы «иметь» (или произвести на свет) образцовых детей, является полной противоположностью учению Дольто и ее принципам. Только основываясь на своем умении слушать ребенка, родители могли бы выработать свой собственный стиль и научиться адаптировать принципы, в основе которых заложен здравый смысл, к этому уникальному существу, которым является их ребенок вне зависимости от того, насколько сильно поколеблет он их мировоззренческие концепции и мечты.

Такое видение шло вразрез с дрессурой ребенка, рассматриваемого в качестве инструмента удовольствия для родителей. Марсель Пруст, писатель, весьма тонко чувствующий психологию ребенка, и современник Фрейда, превосходно описал этот тип воспитания, который так же, как и он, испытала на себе Франсуаза Маретт, будущая Франсуаза Дольто. «Это не значит любить своих родителей, когда чувствуешь удовольствие, целуя их, или плачешь, расставаясь с ними. Это не любовь, и чувства эти вы испытываете помимо вашей воли, просто потому, что вы родились впечатлительным и нервным. Любить своих родителей – это значит добровольно, по собственному желанию поступать так, чтобы доставить им удовольствие» (50). Ужасная программа, о пагубных последствиях которой прямо и откровенно, как психоаналитик, говорила Дольто: «Когда воспитывают ребенка так, чтобы он нравился им самим, когда переориентируют воспитание на удовольствие, которое могут получить от ребенка, то это не воспитание, а извращение» (51).

Как слушают ребенка

«Родители хотят понимать своих детей и властвовать над ними, а они должны были бы их слушать» (1), – утверждала Дольто. По ее мнению, понимать ребенка и «к тому же» любить его – все это не является первой необходимостью и даже не является конечной целью, совсем наоборот! В таком случае вы подвергаете себя риску довлеть над личностью ребенка. Стремление к пониманию ребенка должно проявляться лишь в тех случаях, когда возникает беспокойство по поводу его необъяснимого поведения. «Вместо того чтобы пытаться все понять, давайте будем уважать реакции ребенка, которых мы не понимаем (…). Если он делает что-то, что смущает только вас, но не его, не спрашивайте у меня почему, я вам не скажу, хотя бы потому, что вас это не касается, а меня не интересует» (2).

Обращаясь к родителям, она просит культивировать в себе способность слушать ребенка и уважать некоторые теневые зоны, которые есть у каждого из нас. По мнению Дольто, все то, что насильственно вторгается в его личное пространство, должно быть устранено из процесса воспитания: родитель должен знать о своем ребенке только то, что обеспечивает его выживание, что ему жизненно необходимо. И все это предполагает хладнокровие и доверие, и далее мы увидим, что те же самые требования относятся и к ребенку, которому совершенно не нужно знать о родителях все, достаточно того, что его непосредственно касается.

Слушающий родитель

Бразелтон, американский педиатр и автор множества пособий, который утверждал, что никогда не читал Дольто и был далек от психоанализа, опубликовал в 1984-м книгу «Слушайте вашего ребенка» (3). Как педиатр он хотел всего лишь предупредить родителей, призвать их к бдительности и научить прислушиваться к потребностям новорожденного, обучить квалифицированному наблюдению за всей гаммой обычных физических симптомов (при появлении зубов, детских болезнях и т. д.). Еще за двадцать лет до этого ничего подобного не было, и Бруно Беттельхейм, а за ним и Винникотт беседовали исключительно с матерями, вслушиваясь в каждое их слово, но, будучи во всем солидарными с Дольто, они точно так же, как и она, призывали матерей хотя бы отчасти овладеть методом выслушивания, принятым в психоаналитической практике.

Оригинальность Дольто заключалась в том, что, помимо обеспечения ухода за телом и умения слышать своих детей, она приняла нелегкое для себя решение подвести родителей к пониманию важности психосоматической симптоматики. В своей деятельности она пользовалась трудами психоаналитиков первого поколения, среди которых был и Рене Лафорг, ее личный психоаналитик, и применяла результаты их исследований к детям с первых дней жизни. Дольто считала, что любое физическое проявление у новорожденного, годовалого малыша или ребенка постарше является невербальным посланием, адресованным родителям, и они не должны оставлять его без внимания.

У ребенка нет других возможностей выразить эти сигналы физического неблагополучия, и, поскольку они не всегда являются результатом соматической проблемы, пренебрегать ими нежелательно. Постарайтесь понять весь комплекс телесных проявлений, что, например, означают высыпания на коже, крик, срыгивания или рвота, бессонница и т. д., – все это поможет разобраться в проблеме, в психических страданиях ребенка и найти способы оказания ему действенной помощи. Если ваши попытки не приведут к успеху, придется обратиться к специалисту, но в первое время после рождения ребенка Дольто призывает каждого из родителей поверить в свои силы, в свои возможности как воспитателя, так и человека, способного оказать первую медицинскую помощь ребенку. И она предостерегает от обращения в полном смятении и по каждому пустяку к педиатру. И, постольку-поскольку именно на родителей возлагается задача по воспитанию ребенка, она считает, что они должны полагаться на свои навыки и умения и идти по этому пути, хотя и на ощупь, хотя подчас и ошибаясь, но исправляя свои ошибки и промахи. «Кому все это знать, как не вам?» – говорила она им. И хотя то, о чем она говорит, является практическим применением психоаналитического метода, Дольто призывает родителей приложить усилия и научиться слушать ребенка, чтобы определять проблему и угадывать желание, которое за ней скрывается. Она всеми силами старается поддержать их, задавая им алгоритмы для размышления, чтобы они почувствовали себя свободными в своих действиях, и, возлагая на них ответственность за происходящее, не предлагает им с высоты своего положения бездумно и пассивно исполнять разного рода директивы. Нужно, чтобы они верили в свои заключения и выводы и главным образом не впадали в отчаяние. Уметь перестраиваться, интерпретировать, прислушиваться к собственной интуиции – именно это довольно сложно реализовать, и Дольто это хорошо знала, когда проводила дистанционные консультации для своих пациентов.

Слушать, когда и как тело «заговорит»

Прежде чем заговорить, ребенок пользуется невербальным кодом. И взрослому предстоит освоить язык этого «иностранца», чтобы научиться его понимать, так как младенец выражает им свои жизненно важные потребности, и, кроме того, он испытывает огромную жажду общения. Погружение в язык начинается у ребенка (на тот момент зародыша) еще в амниотической ванне и продолжается после рождения (этимологически французское слово «ребенок» означает «тот, кто не умеет говорить»). Франсуаза Дольто не оставляла также без внимания последние научные достижения относительно овладения средствами выражения (языком) и слухового восприятия младенцев in utero[15]15
  В утробе – In utero (лат.).


[Закрыть]. Следует отметить, что некоторые терапевты той эпохи разработали специальную методику дородовой коммуникации, способствующую обмену чувствами, ощущениями между будущими родителями и еще не родившимся ребенком, которая называется гаптономия.

Итак, до того как ребенок овладеет речевыми навыками, он «разговаривает» при помощи своего тела, причем процесс прислушивания друг к другу является взаимным. Ребенок и родители слушают друг друга с большим или меньшим вниманием, и было бы желательно, чтобы родитель делал это со всем возможным доброжелательством, сопровождаемым ласковыми словами, что поможет ему научиться декодировать послание ребенка. Это основа для уважительного признания его личности. «Уважать ребенка как субъект, определить место субъекта в его «высказываниях», понять, насколько они соответствуют действительности, не упустить момент, когда все это «заговорит» о нем в определенной симптоматике» (4) – не правда ли, в этом кратком изложении и заключается вся суть воспитательной гипотезы Дольто? С ее точки зрения, уважать ребенка – это не значит любить его и «облизывать со всех сторон, как яблоко», как она часто говорила. Она также была противницей чрезмерной близости между ребенком и взрослым, восставала против неуемных родительских ласк, порождавших скорее страх у ребенка быть задушенным, чем ощущение того, что его действительно любят.