Текст книги "Обнажая душу. Том I. Под дозой жизни"

Дворик вечного лета

Наша семья переехала жить в другой дом в том же хуторе.

Дом был на два хозяина, и во второй половине жила прабабушка Лена (маминого папы мама).

Дом был разделен стеной, а двор – забором, но калитка была всегда открыта! Следы наших с братом босых ног скоро протоптали к прабабушке широкую и спасительную тропинку.

Прабабушку Лену я вспоминаю с теплом и трепетом сердца. Небольшой клочок земли – дворик вечного лета.

Цветы «Анютины глазки» блестели от счастья, купаясь в нежности солнышка, что росли чуть поодаль от порога, а рядом с ними, слегка сгорбившись от своего же веса, радовали глаз пионы, подвязанные веревкой к вбитым в землю колышкам. От дома до летней кухни об забор росла петунья. Она так гармонировала с нежными лилиями! Легкий взмах крыла ветерка касался бутонов, и все вокруг благоухало цветочной парфюмерией.

По другую сторону выложенной из кирпича дорожки расположились грядки с помидорами отменного вкуса. Все казалось исполненным добра и света. Даже летняя кухонька, которая притягивала гостеприимством и необыкновенным уютом. Его создавали два маленьких окошка, завешенные занавесками из тюли в мережку, стол, на котором красовалась тарелка с аппетитно пахнущими оладьями, рядом – газовая плита, баллон, а на нем – тряпочки, низкая и короткая лавочка с двумя ведрами питьевой воды и белой кружкой. Белый диван с мутно – оранжевыми узорами, похожими на цветы, был особенного интерьера: спинка из трех подушек, а вместо боковин – продолговатые подушки, похожие на боксерские груши.

Шарканье тапочек со стоптанными задниками и по-особому мелодичный и добрый голос обрывали тишину:

– Вова, Павлик, идите кушать.

На душевно-заботливый зов бежали, играючи, обгоняя друг друга. А прабабушка, подбоченившись, ждала, по-доброму улыбалась и шутливо называла нас озорниками. Ее по-особому вкусный борщ, жареная картошка и слегка смоченный сахар на кусочке хлеба – вкус детства!..

С интересом наблюдали за ее особой манерой резать хлеб, прислонив к груди и орудуя ножом об себя (сложно описать этот процесс).

Мама уже работала в столовой, что находилась через дорогу от нашего дома. В ней питались все, кто трудился на земле: трактористы, комбайнеры, кузнецы, сварщики, а еще солдаты, которых привозили в помощь хлеборобам в горячую пору страды. Так что приходилось готовить где-то на 70 человек, а то и больше. Адский труд, в котором помогали двоюродные сестры мамы Лена и Маша. Они приезжали из города на летние каникулы к бабушке Лене.

Отец развозил хлеб по району и в наш магазин тоже.

В то время, когда родители были на работе, за нами присматривала прабабушка Лена. Она нас часто журила, потому что мы росли озорными и не умеющими сидеть на одном месте.

Возле гаража рос огромный пышный тополь, где мы любили лазать, как обезьяны, а прабабушка, беспокоясь за нас, покрикивала:

– Ну-кась слезайте, немедля, а то упаните и руки с ногами убьете (цитирую дословно ее интересное изречение).

– Ну, ба! Не упадем!

– Ах вы, неслухи такие!..

Бранила, конечно, за дело, но быстро остывала и никогда не докладывала родителям о наших проделках. Как-то с братом мы стащили спички, чтобы покурить за сараями, а она как раз хворостиной прогоняла со двора кур, чтобы те не клевали помидоры. Как пригодилась ей тогда та хворостина, от которой попы наши горели. Повторюсь, наказывала редко, но по делу! Боялась и за нас, и за то, чтобы мы не сожгли сараи и сено.

Между тем постоянно баловала нас блинами, варениками, оладьями…

Ласково называла нас «Сыночек».

Все, что связанно с прабабушкой Леной, отложилось в моем сердце благодарностью и любовью, радостной порой, куда часто возвращают воспоминания. Видно, там и таится счастье ощущать себя босоногим внучком, которого любят и которому прощают его шалости.

Братская пуповина

С братом Вовой все детство были «не разлей вода», да и по сей день так, хоть сейчас нас разделяет расстояние в тысячу верст. Братская пуповина по-особому питает нас любовью и взаимопониманием. Мама не раз рассказывала, как я, будучи младенцем, спал, а Вова подходил, вставал на носочки, с детским любопытством заглядывал в кроватку и звал меня:

– Палик!

А мама шепотом предупреждала:

– Тише, а то разбудишь!

Вова отходил, но тут же возвращался и уже шепотом звал:

– Па – а – алик!

Мама давала ему игрушку, чтобы отвлечь, но его так и тянуло к кроватке с младшим братом, глядя на которого он мог бы повторять его имя вновь и вновь:

– Па – а – алик, Па – а – алик…

Забавно и в то же время душевно тепло!

Моя любовь к брату проявлялась несколько по-иному. Когда я немного подрос, то подошел к маме, рыдая и вопрошая:

– Почему ты назвала Вову – Вовой, а меня Павликом?! Я тоже хочу быть Вовой!

– У тебя красивое имя, Павлик, – утешала мама, гладя по голове.

– Нет! Я хочу быть Вовой! – топал я ногами.

Да-да, так хотелось во всем быть похожим на него.

Подрос и понял, что поводу имени «психовал» не зря! Как выяснилось, Вову назвали в честь дедушки Володи, а меня – в честь бабушки Пани.

И если следовать этой логике, то Вову, слава Богу, миновало имя – Надя (имя второй бабушки)! А сейчас я очень люблю свое имя! И еще думаю, что братская любовь сопоставима с первым полетом птенца. С одним крылом он не взлетит.

Помощники

Бежали годы, росли и мы! Пятилетний Вова мыл посуду… Да-да! С малых лет мы были к этому приучены: мыть полы, посуду, помогать в огороде и по хозяйству. Но вернемся к мытью посуды. На носочках Вова дотягивался до большой чашки, где мыл тарелки и ложки после вкусного обеда.

– Водик (так я его называл)!

– Что?

– Я тоже хосю мыть посуду! – на ломаном детском говорил я.

– Ты еще маленький, – назидательно отвечал брат.

– Я не уланю.

– Ага, ты разобьешь, а меня накажут.

– Нет! Не лазобью! – тянул руки к чашке.

– Ладно, только чуть-чуть! – и брат отошел немного в сторону.

Я тянулся к грязным тарелкам, будто это было золото в горшочке! Но, как ни старался, не доставал…

Вова дал в руку мне тарелку и посудомойку (тряпочку), я протер ее, а он поспешно забрал.

– Только маме не говори, что я тебе давал посуду мыть.

– Холосо, а еще дашь?

– Да, но в следующий раз.

Я был счастлив, что помог, что умею, как брат!..

Хотелось тут же побежать и похвастаться маме, но просьба Вовы вмиг останавливала! Нет, не из-за того, что Вова бы мне больше не давал посуду мыть. Просто не мог позволить, чтобы его из-за меня наказали. Так рождалась и крепла наша братская солидарность.

Исюх

Кудахтающие куры, поднимающие пыль гребущими лапами, телята, отгоняющие хвостами мух, гуси и утки, будто скользящие по воде в искусственно сделанном водоеме, магнитили любопытный взор ребенка! Так четырехлетним я познавал животный мир! Это был скотный баз у бабушки Нади.

Видел ли все это ранее? Конечно! Так что же меня так привлекало, ведь каждый раз со слезами уводили со двора?! Опоросилась свинья? Так и у нас тоже на тот момент были маленькие поросята! Но в том-то и был секрет, что у бабушки Надиной свиньи один из поросят оказался пятнистым. Этот черно-белый поросенок и запал мне в душу! Ах, как я им восхищался! Хотел забрать и играть с ним дома, но мне был разрешен только зрительный контакт. И я становился на носочки и наблюдал, как огромная свинья мама лежала на боку, лениво похрюкивая, а поросята беспорядочно тыкались ей в брюхо и сосали ее. Накушавшись, они резво бегали по базу, будто играли в пятнашки, а я мысленно вступал в их игру.

– Павлик, иди пить чай, я пирожки пожарила с картошкой, как ты любишь! – звала бабушка Надя.

– Потом, потом! – не отрывая взгляда от пятнистого поросенка, отвечал я на приглашение к столу. Но бабушка брала меня за руку и вела опробовать пирожки.

– Ба, я хочу этого исюха (так маленький называл свиней), и пальцем указывал на поросенка-красавчика.

А она улыбнулась, но ничего не ответила.

– Ба, давай поменяемся? Я тебе два белых, а ты мне этого?

– Давай! – и примирительно похлопала меня по спине, подыгрывая шутке.

Я развернулся и побежал домой.

– Павлик, а пирожки? – крикнула вслед бабушка.

– Я мигом!

Мелкие камешки, под солнышком нагретую пыль и прохладу травки, что редкими кустиками росла на оживленной дороге – все это я ощущал босыми ногами, когда шел к бабушке! Но когда бежал домой, то ничего подобного не испытал! По пыльной дороге бежал быстро! Боялся, что бабушка передумает.

Не успел заметить, как за спиной хлопнула калитка.

– Мама! – закричал громко и призывно.

– Что случилось? – Она положила в грядку с клубникой шланг, что держала в руках, поливая под корешок.

– Давай меняться исюхами!

– Что?

– Бабуска Надя даст мне исюха с пятнами, а я ей два белых.

Мама смеялась, а я не понимал причины ее веселья.

– Глупыш ты мой, – прижала меня мама к себе.

– Мама, посли, – тянул ее за руку к нашему свинарнику.

Но она еще больше смеялась, а я заплакал, поняв, что меняться не будем.

Заплаканный побежал обратно к бабушке, а точнее к исюху!

Смотрел на него, а слезы текли ручьем! Будто смотрел на друга, что уезжает от меня насовсем, и мы больше никогда не увидимся!

Бабушка Надя подошла ко мне.

– Павлик, я тебе его подарю.

– Спасибо, бабуска! – крепко ее обнял.

Души не чая в своем друге, кидал травку ему, гладил!..

Кабанчик рос-рос и стал кабаном, а в один день перелез через забор и убежал…

Так сказал за столом отец, а затем попросил еще порцию свежих жареных котлет! Тогда я понял, что взрослый мир суров и беспощаден.

Мойдодыр и дыр – дыр домой

С Ваней часто играли в машинки, лазали по деревьям, а однажды испытали большой соблазн, увидев, как четким строем с громким гоготом гуси вышли из большой лужи!

Накат грязной волны слизал следы гусей, вышедших сухими и чистыми из воды. Это был для нас наглядный пример и стимул для действия.

– Ванька, давай искупаемся? – предложил я.

У того глаза заблестели, подобно солнечным бликам, что играли в легкой ряби манящей лужи.

– Давай, конечно! Только я сам раздеваться не умею.

– Я помогу (старше его на год).

Сначала разделся сам, затем помог другу, правда, кофту с него снять не получилось.

– А давай ты ее намочишь, так легче будет снимать, – предложил я.

Следуя этой логике Ваня без трусов, но в кофте бултыхнулся в лужу, я тут же присоединился к нему. Имитировать плавание было захватывающе весело.

– Вставай, будем кофту снимать, – наконец, сказал я.

Материя намокла и прилипла к телу, так что теперь ее было совершенно невозможно снять.

– Ну и ладно, уже все равно кофта мокрая! Давай купаться так, – предложил Ваня.

Мы так азартно барахтались, что ранее упавшие капли дождя, образовавшие ту лужу, долетали обратно до тучек. Вода была теплая, как парное молоко. Так что восторгу нашему не было предела.

Безмерную детскую радость и звонкий смех остановила увидевшая нас моя троюродная бабушка Тоня.

– Ах вы паразиты! Ну-ка быстро выходите!

Но мы не выходили по вполне себе уважительной причине – были голые! Сидели и прикрывались руками! В итоге все же покинули природный бассейн, а бабушка Тоня попросила знакомого парня Леню, чтобы тот отвез меня на своем дыр – дыр мопеде домой.

«Полугадкий утенок»

Грязного, как домовенка Кузю, привезли к родителям! Думал – убьют! Но были гости из города, которые оказались веселыми людьми с хорошим чувством юмора. Мне тут же вместо отчитки и наказания предложили попозировать и сделали снимок на память. Грязь на снимке было не очень видно, зато фон из цветов сделал фотографию красочной и оригинальной, а моя улыбка довершила портрет счастливого деревенского парнишки, похожего на гадкого гусенка.

«Кругосельское путешествие»

– Сынок, пойди в дом, посмотри сколько времени.

– Хорошо, мам!

Зашел в дом, зрительно зафиксировал время, выбежал к маме:

– Большая стрелка на 1, а маленькая на 6.

– Пять минут седьмого, – сказала мама.

– Нет, мам, большая стрелка на 1, а маленькая на 6! На 7 нет стрелок – повторил я.

– Знаю, сынок, но и без семерки я поняла, сколько времени. Спасибо тебе, сынок.

Она хотела объяснить мне эту загадку, но я перебил:

– Мам, можно мы с Водиком поиграем?

– Только не долго, скоро за коровами идти.

Нас приучали встречать коров с детства. Мы шли к трем столбикам (наш ориентир), где собирались с ребятами… Набирали в горсти и подбрасывали вверх прогретую под солнцем пыль. Оседая, пыль превращалась в видимые образы, а мы озвучивали, что увидели.

– Водик, смотри, а это похоже на самолет.

– Ага, а это – на дерево.

– Да, точно!

В этот момент подъехал на мотоцикле дядя Сережа, мамин брат.

– Привет, бандиты!

– Привет! мы не бандиты.

– Кататься поедете?

– Да! – с радостью отозвались мы с братом.

Дядя посадил меня на бак, а Вову сзади.

– Держитесь!

Мы получали несказанное наслаждение от скорости и встречного ветра.

Покатались не долго, нужно было бежать за коровой, но в свободное время бежали вновь к дяде за порцией адреналина. Я и сейчас помню это ощущение, как скорость щекотала пятки…

С армейской хваткой

Пришел ко мне друг Ваня.

– Паш, пойдем играть.

Детское сердечко загорелось желанием поиграть, но нужно было сначала помочь родителям.

– Сейчас, посуду помою, подожди!

Тот сел и стал смотреть, как я мою посуду, а Вова – полы.

Помыл посуду, пополоскал, вытер, расставил на полочку.

– Ну, что идем?

– Сейчас, еще кур накормлю, подожди.

Ростом едва выше ведра, из колонки набрал воды полведерка, вылил в специальную емкость, затем принес зерна и насыпал в кормушку.

– Паш, пойдем уже! – заканючил мой друг Ваня.

– Сейчас, только собакам воды налью.

Трем собакам отнес воды, Вова тем временем полил помидоры и только тогда пошли с Ваней играть. Мы с братом четко знали свои обязанности и так же четко их исполняли.

Истина устами ребенка

Отец приехал с работы пьяненький, что-то взял и куда-то уехал…

Мы с Ваней пошли играть, а на встречу шел дедушка Коля (по отцу)

– Павлик, отец дома?

– Нет!

– А где он?

– На *лядки уехал

Дедушка поперхнулся сухостью в горле!

– Куда уехал? – насторожено переспросил он

– На *лядки – с той же спокойной интонацией повторил я

Дедушка остолбенел, а мы пошли дальше

– Паш, а что такое *лядки? – спросил Ваня

– А я откуда знаю! Так теть Наташа маме часто говорит: «Юрка опять на блядки уехал».

Отец был осведомлен беседой внука и деда…

Да, я тогда получил хороших люлей, но как выяснилось потом, что за правду отлупил! Как в воду смотрел.

Азы письма

Дядю Сережу забрали в армию, он служил в Нижегородской области, закрытом городе Арзамас – 16 (нынешний Саров). Я подошел к маме, она сидела на стуле, в правой руке держала ручку, а на столе лежала тетрадь.

Ее взгляд был направлен в окно и растворялся где-то вдали…

– А что ты делаешь? – спросил я.

– Письмо пишу, дяде Сереже, – ответила она, вернувшись в реальность из задумчивости.

Мое детское виденье этого процесса я сформулировал в вопросе:

– Мам, а почему ты пишешь, потом смотришь в окно, замираешь, вытираешь слезы, а потом опять пишешь?

– Вспоминаю, сынок, как мы с твоим дядей росли, а сейчас он далеко, и я очень скучаю! А давай ты ему тоже напишешь?

– Я плохо пишу и не знаю, что писать, – растерялся я.

– Ты скучаешь по дяде?

– Да! Очень!

– Так и напиши об этом.

И я вспомнил, как он со мной и Вовой играл, его шутки всегда нас смешили. Еще на санках и велосипеде катал. Это было здорово!

И на самом деле соскучился по дяде и всему, что было связано с ним. Но у меня напрочь отсутствовали понятия «расстояние» и «время»! Я не представлял, где он и когда вернется. Не понимал и того, если все мы скучаем по нему, а он тоже скучает, то почему же он не едет домой?

Все попытки объяснить мне ситуацию не укладывались в детском понимании! Одно было ясно: отсутствие его здесь и сейчас стало причиной того, что я соскучился. Об этом и написал в своем коротком письме корявым почерком:

«Дядя Сережа, я скучаю! Привези мне значки!»

Мама смеялась, а дяде Сереже, как оказалось, было очень приятно читать такие строки. Тем более, что это был мой первый опыт изложения мыслей на бумаге.

Азы чтения

За окном снег припорошил усталую и сонную землю, а вступивший в полноправие ветер метался и вьюжил, будто проверял, не утратил ли он с прошлой зимы свою силу и скорость! Но, как показал результат, – за год он только окреп!

На подоконнике в горшочке огненно пылала красная герань, рядом со столом включенный телевизор «Рекорд» фоном издавал какие-то звуки…

Мы часто ночевали у прабабушки Лены при условии мы с братом будем там читать. Вова умел, а я учился. И мы под чутким руководством бабы Лены совмещали чаепитие и чтение! За окном ветер складывал усталые крылья, мы с Вовой читали детские сказки по очереди вслух, а прабабушка пряла шерсть и с определенной периодичностью повторяла фразу:

– Брысь, пошел!

А мурлычущий кот Барсик вновь терся об ее ногу! Белоснежная от побелки печь дарила нам тепло, а в ее коробе, дразня нас аппетитным ароматом, румянились сухари…

Самое удивительное, что эти походы с ночевкой и стали моей успешной школой, где я научился читать, причем одинаково хорошо, глядя на текст, как положено и вверх тормашками.

Цыплят по осени щипают

– Помогите! Помоги-и-и-те! – дуэтом раздавался детский крик о помощи.

Мама в этот момент возвращалась домой после трудового дня. На тот момент она работала учетчиком, а это адский труд. Она ходила по колхозным полям в зной и грязь с саженем, замеряя площади обработанных посевов, скошенных и обмолоченных полей, фиксировала данные в журнале, вела документацию, начисляла наряды и зарплаты. Так что шла, уже не чуя от усталости ног. Но услышав крик и узнав голоса своих сыновей, она бросилась на зов о помощи, позабыв в один момент об усталости и обо всем на свете.

– Бегу! – в ответ кричала мама, успокаивая надеждой, что она уже рядом.

Она подбежала к нам и остановилась в удивлении. Мы с братом увязли в огороде прабабушки Лены.

Предыстория этого ЧП такова: весеннее солнышко своим теплом растопило снега, а талая вода смягчила твердь земли до вязкого состояния.

– Водик, давай играть в мячик, – предложил я.

Его месяцем ранее подарили мне на день рождения.

– Давай, пока мама с папкой на работе, а баба Лена задремала, – ответил Вова.

Соблазн был велик! Подаренный мяч и так уже месяц лежал в доме, а родители все откладывали разрешение до того дня, когда просохнет земля…

– Паш, удар на меня! – вполголоса командовал Вова.

Глухой звук «бум!» и ошметки грязи, что отлетали от сапога, сопровождали полет мяча. Он приземлился с не менее глухим звуком «шмяк!» на вспаханную делянку, где прабабушка сажала картофель.

– Я сейчас достану его, – смело сказал Вова.

Но едва он сделал несколько шагов, как увяз в грязи, а его попытки выбраться только усугубляли ситуацию. Вову засасывало все глубже и глубже! Он решил помочь себе руками, но эта попытка лишь карикатурно вписалась в пейзаж. Теперь он стоял враскоряку с застрявшими в пахоте руками и ногами средь веселых солнечных зайчиков, блестевших в лужицах по всему огороду.

Я очень испугался за брата и ринулся к нему на помощь. Успел сделать два-три шага и сам завяз в пахоте по самые ушки, разделив братскую участь!

Теперь мы оба были пленниками огорода и синхронно орали во всю мочь:

– Помогите!..

Подбежала мама, протянула нам сажень, вызволила из плена и… впервые отлупила – заслужили. Мяч остался в огороде, а утром его там уже не оказалось. Я надеялся, что по осени, копая картошку, мы выкопаем и мяч, но увы…

«Я убью себя, лодочник»

Мы часто с Вовой прибегали к дяде Вите (родной брат отца) с тетей Ниной! Несмотря на возрастную разницу, играли со старшими двоюродными братьями Лешей и Виталей, сестренкой Олей.

Тетя Нина нас баловала желтой черешней с незабываемым вкусом!

Ставила чашку, а мы собирались, как котята вокруг миски с молоком, да и мурлыкали аппетитно подобно им!

Голодный вихрь детскими ртами мгновенно сметал до дна янтарные ягоды!

Совсем юное очарование – сестренка Оля – с удовольствием помогала готовить маме, а куклы оказывались второстепенными среди ее приоритетов! Еще бы! В результате совместного с мамой творчества рождалось то, что тут же с аппетитом поглощалось.

Леша и Виталя изобрели гоночную машину из самокатов и подручных средств. Изобретение радовало глаз дизайном, а вот с двигателем обнаружились недоработки, точнее – отсутствие такового. Компенсировали этот досадный недостаток количеством желающих прокатиться на самодельной гоночной машине. По очереди сажали одного за руль, а остальные ее толкали…

В один из таких гостевых визитов мы захотели чего-то эдакого. Леша, Виталя, Вова и я взяли лодку из пенопласта, и пошли…

Накаты волн на водной глади озера, расположенного вблизи небольшого леска, корабликами гнали упавшую листву!

– Давай, давай, давай! Ура! Класс! – резал тишину звон детских голосов…

По берегу озера бежал Леша, самый старший из братьев. В его крепко сжатой руке была веревка, закрепленная за лодку, в которой сидели Виталя, Вова и я. Лодка скользила по воде подобно тому, как легкое облако, что плывет по просторам небес. Набранная скорость захватывала дух! Эмоции выражали всеми прелестями чисто русского языка…

Но что-то пошло не так, и лодка неожиданно перевернулась! Виталя и Вова моментально взобрались обратно на борт, а моя попытка вынырнуть не удалась. «Бум – бум» бился я головой об лодку, но быстро сообразил, что следует отплыть под водой в сторону! Поплыл влево, а в тот момент наверху прозвучала команда:

– Вовчик, Павлик под лодкой, греби влево!

Братья изо всех сил руками выгребали лодку в указанном направлении.

Я отплыл немного влево, попробовал вынырнуть, но опять – «бум – бум» головой об лодку! Очень сильно испугался! «Нужно плыть вправо!» – мелькнуло в моей голове, а в это время сверху:

– Виталя, он под лодкой, слышишь, бьется головой? Гребем в другую сторону! – уже кричал Вова.

Они снова четко стали действовать по команде…

Внутренняя паника поедала энергию, но я поплыл вправо и вновь – «бум-бум» головой о дно лодки. В тот момент Леша уже был рядом, а Виталя с Вовой прыгнули в воду. Втроем вытащили меня, перепугавшись не менее тонущего. Я впервые плавал, да еще и под водой…

Смеялись уже не так весело, как перед походом на озеро! Пришли к тете Нине и дружно соврали, что в лужу упали… Тетя напоила любимых озорников теплым чаем и дала нам с Вовой сухую одежду. Для нас не было в том ничего удивительного. Я многое донашивал за Вовой, Вова – за Виталей, Виталя – за Лешей! И мы с удовольствием участвовали в этом братском обмене.