Текст книги "Мэр"

Павел Астахов
Мэр

© Астахов П., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Мэрам, оставшимся на свободе,

посвящается

Пролог

Никто уже толком и не помнит, с каких именно пор профессия чиновника стала столь же престижна, сколь и презираема. Бизнесмен вынужден грабить клиентов и партнеров по бизнесу. А бессовестный чиновник грабит всех: коммерсантов, стариков, государство, армию и даже детей. Быть обеспеченным бизнесменом – уже преступление, быть богатым чиновником – преступление вдвойне. Но в любом правиле есть исключения. Честный слуга государев имеет все шансы на карьерный успех, если он благословлен Кремлем и за ним стоит серьезный капитал. Лучше семейный. Поэтому с недавних пор сочетание жена-коммерсант и муж-чиновник стали оптимальной формой семейно-государственного устройства и лучшим пропуском в мир большой политики и крупного бизнеса.

Ох уж эти бабы!

– Деньги! Деньги!

– Деньги? Не-е-ет! Девки!!!

– Ох уж эти девки!

– Не говори! Все проблемы от них!

Козин прокашлялся и, раздвигая балаболов плечами, двинулся на поиск выехавших на час раньше сыновей. Они должны были занять ему место.

– Бросьте! Все проблемы, когда их нет.

Козин выбрался на открытое место и опешил: зал был набит битком!

– И с ними беда, и без них хоть вешайся! – рассмеялись сзади.

– Но в бизнесе лучше без них.

«Это точно, – подумал Петр Владиленович, обшаривая взглядом зал заседаний, – нечего бабам в бизнесе делать». Свободных мест не было. А главное, он нигде не видел своих сыновей!

– Вон у этого американца, Трампа, баба отхватила миллиард!

– Не миллиард, а полтора.

– Вот тебе и слабый пол!

Петр Владиленович развернулся.

– А эта девочка? – напомнил он. – Ну, наследница Онасиса.

– Ага! – тут же поддержали его. – Он помер, а все миллиарды – соплячке. Жениться на ней, что ли?

– Наследство – вещь полезная. Раз – и ты миллиардер.

– А ты на нашего мэра погляди!

Предприниматели захохотали. Супруга у Лущенко и впрямь была завидная. Случись Алене остаться вдовой, женихов налетит…

– А что – все у нее! Самые выгодные строительные подряды – у нее! Лучшие участки земли – ей!

– А льготные кредиты? Все – для нее!

Настроение предпринимателей, только что вполне жеребячье, начало падать.

Гражданская жена мэра – Алена Сабурова – не только первой завоевала этот город, но уже и поставила всю градообразующую систему в зависимость от своих проектов. Надо признать, весьма грандиозных.

– Ну, и какое тут равенство?!

– А равноудаленность?

Козин зло рассмеялся и похлопал коллег по плечам:

– Не желайте невозможного. Дальше своей постели мэр никак удалить Алену Игоревну не может!

Бизнесмены гоготнули и тут же начали поглядывать на часы.

– Эй, Роберт Шандорович! Сколько можно ждать?!

– Звоните Лущенко!

– Или без него начинайте!

Владыка

Митрополит Гермоген, крупный мужчина с огромной головой, украшенной окладистой седой бородой и умными ярко-голубыми глазами, взирающими из-под косматых седых бровей, чем-то напоминающий Мороза-воеводу, пришел в мэрию ранним утром. Он уже выяснил, что Игорь Петрович с 10.00 должен участвовать в заседании Совета бизнесменов, а его дело не терпело ни помех, ни суеты.

Фигуристая секретарша ойкнула, вскочила и почтительно замерла. Владыка, опираясь на митрополитский посох, слегка кивнул и остановился посреди приемной. К нему из своего кабинета уже выходил мэр города. Смиренно поклонился и, явно кем-то наученный, протянул сложенные руки ладонями кверху для благословения.

«Алена Игоревна подсказала…» – удовлетворенно задвигал пышными усами владыка и поднял крестное знамение.

– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа… – Он тут же приблизился, обхватив мэра огромными ручищами, притянул к себе и трижды приложился щека к щеке.

Владыка знал, что это умиротворяет людей – всех без исключения. То ли потому, что от него пахнет воском, медом и ладаном, то ли потому, что в обычной жизни люди крайне редко позволяют себе такую роскошь, как открытое проявление любви человека к человеку. Разве что случалось в детстве, когда, проснувшись утром и нежась в теплой постельке, ребенок чувствует, что мир прекрасен, все его любят и вообще хорошо, что он есть.

– Отец Гермоген, проходите, пожалуйста, в мой кабинет.

Владыка улыбнулся. Игорь Петрович настолько разволновался, что напрочь забыл, как правильно обращаться к митрополиту. И это означало, что нечто живое, искреннее в нем обязательно есть.

Гермоген важно прошествовал в кабинет, расположился в глубоком кресле и поставил посох возле подлокотника. Мэр присел напротив через стол.

– Чем могу помочь матушке церкви?

Игорь Петрович определенно старался быть учтивым, пусть это и выглядело со стороны слегка высокопарно. Владыка пытливо заглянул мэру в глаза.

– Игорь Петрович, я очень рад, что вы стали градоначальником, – размеренно, веско произнес он. – Уже первые ваши дела заслуживают всяческих похвал. Забота о детях, малоимущих, стариках и многодетных – это важное богоугодное дело.

Игорь Петрович опешил, и Гермоген знал отчего. Слышавший множество льстивых речей, мэр почуял, что эта благодарность искренняя.

– Спасибо, ваше святей… отец… – Мэр покраснел. – Простите, я совершенно запутался в иерархии. Как же мне правильно обращаться к вам?

Сказал это Лущенко растерянно и даже слегка беспомощно, но, что самое важное, честно и откровенно. Владыка улыбнулся:

– К особам духовного звания можно обращаться по-всякому. Можно и «отец». Митрополиту можно говорить «владыка» или, на старый манер, «владыко». А в официальном обращении, например в письмах, лучше употреблять «ваше высокопреосвященство». Так что выбирайте.

Гермоген хитро блеснул глазами. Ему было крайне интересно, какой из титулов изберет в общении мэр.

– Тогда позвольте узнать, ваше высокопреосвященство, чем могу помочь?

«Уважил… – мысленно рассмеялся Гермоген. – Что ж, пусть будет по-твоему!»

– Сначала позвольте мне, ваше высокопревосходительство, господин мэр, поблагодарить за аудиенцию.

Брови Игоря Петровича от изумления поползли вверх.

– Высокопревосходительство?!

Гермоген чинно наклонил голову:

– Если вы ко мне с полным официозом и регалиями, то и я в ответ обязан.

Потрясенный мэр выдохнул:

– Тогда я буду обращаться «владыка»…

– Так-то лучше, Игорь Петрович, – улыбнулся Гермоген.

Равноудаленные

Сериканов нервничал: время начала заседания приближалось, а Лущенко не выходил. Тем временем предпринимателей становилось все больше, а просторный зал мэрии, казалось, уменьшился до размеров шкатулочки.

«Засиделся босс в кабинете… засиделся!» – нервничал Роберт Шандорович: начинать столь спорное заседание Совета бизнесменов без Лущенко не хотелось.

Несмотря на строгую пропускную систему, внутрь проникло людей в несколько раз больше, чем приглашалось. Бизнесмены чуяли, что в городе происходит нечто важное, и, чтобы попасть на этот Совет, ими были задействованы все мыслимые и немыслимые ходы и связи.

Надо сказать, оно того стоило. Как в свое время президент регулярно встречался с равноудаленными олигархами страны, так и мэр Игорь Петрович Лущенко плотно работал с коммерсантами города. А с самым богатым, точнее, самой богатой предпринимательницей он встречался каждый день вне графика и даже делил с ней стол и кров, постель и любовь. Однако общественное мнение пока формировала вовсе не Алена Игоревна, и предприниматели не собирались отдавать супруге мэра еще и это право – одно из немногих оставшихся.

«Интересно, – подумал Роберт, – что шеф на этот раз выкатит? Неужели все-таки доведет до конца вопрос о киосках?» То, что Лущенко готовит сюрприз, было ясно уже вчера, едва Сериканов услышал, что будет поднят вопрос о мусоре.

«Но насколько далеко он пойдет? Неужели решится?» Собственно, принципиальное решение о закрытии ларьков и киосков, расположенных вдоль основных городских магистралей, уже две недели как было принято. Но одно дело признать, что это необходимо, и совсем другое – довести это скандальное дело до логического конца. И Роберт предупреждал мэра о неоднозначности ситуации – пару дней назад.

– У многих коммерсантов половина бизнеса на этом и стоит, – прямо объяснил тогда Роберт. – Ясно, что они требуют либо денежной компенсации, либо аналогичных земельных участков для переноса на них своих хозяйств.

– Сколько у них ларьков сейчас идет под снос? – сухо поинтересовался мэр.

Роберт знал цифры наизусть, однако демонстративно, подчеркивая тот факт, что опирается на документы, заглянул в тоненькую папочку:

– Две сотни тридцать восемь киосков и ларьков.

Мэр поморщился. Цифры впечатляли.

– А денег сколько просят?

– Они считают не только стоимость самого ларька, но просят и упущенную прибыль компенсировать. – Роберт Шандорович с многозначительным взглядом нарисовал в воздухе несколько нулей.

Лущенко сразу же вскинул брови – он был весьма недоволен.

– И что это значит?

– По 20 000 у.е. за ларек, – объяснил, что это значит, Роберт, – и столько же в качестве покрытия убытков в виде упущенной выгоды, то есть недополученных доходов. Итого за двести тридцать восемь объектов торговли – девять миллионов пятьсот двадцать тысяч у.е.

Лущенко помрачнел:

– Перебьются. Они эти ларьки давным-давно уже окупили. А упущенную выгоду покрыли тем, что получили и спрятали от налогов с прибыли.

Роберт покачал головой. Де-факто все обстояло именно так, но вот де-юре…

– Подготовь распоряжение выплатить за снос киосков по остаточной стоимости… – жестко распорядился мэр и достал из дальней стопки бумаг на столе листок со своими собственными расчетами, – по оценкам нашего департамента финансов, за ларьки, простоявшие более пяти лет, – по 300 у.е., так как они уже самортизировались и ничего не стоят.

Роберт открыл рот да так и замер. Цифры для городских коммерсантов были просто убийственными. А мэр тем временем продолжал:

– А за ларьки, простоявшие меньше пяти лет, – по 600 у.е. Вот и весь сказ.

Сериканов тогда лишь с обреченным видом развел руками. Спорить с Лущенко было непросто, а переубедить – и того сложнее.

«Точно – без него начинать придется!» – оглядев волнующийся зал, зло подумал он. Начало, несмотря на кажущуюся формальность, было не самой простой частью заседания и далеко не самой приятной.

Личное

Вчера, едва узнав, кто записался к нему на прием, Игорь Петрович снова подумал о ребенке, которого у них с Аленой так и не было. Она проверялась у самых разных специалистов, и все они говорили одно и то же: «абсолютно здорова», но… как сказала бы его мать, бог не дает.

«Может, и впрямь дело не в одном телесном здоровье?» – Игорь Петрович думал об этом все чаще, особенно когда в городе появились сектанты – так он их, поначалу не различая, окрестил.

Об их появлении Игорь Петрович узнал по целой череде писем, обрушившихся на администрацию. Все они выражали почтение, напоминали о каких-то строках Священного Писания и просили быть милосердным. Однако суть обращений, несмотря на различные названия, сводилась к одному – к просьбе выделить участок земли под молельный дом, приходской совет или дом настоятеля. Само собой, в центре города, на самой коммерчески востребованной земле.

– М-да… – только и произносил мэр и отправлял очередное прошение в стол.

Отношение к вере, пожалуй, было единственным, в чем у них с Аленой взгляды не совпадали. Выросшая в семье красного генерала, Алена была тайно крещена в детстве, а вот теперь не только регулярно посещала храм, но еще и тянула за собой Игоря Петровича. Он особо не упирался, хотя и был крещен скорее в силу семейной традиции. На службу его домашние практически не ходили, а пасхальный кулич и крашеные яйца несли на кладбище, где и оставляли.

Даже падение советского строя не изменило его взглядов на церковь, а точнее, их полное отсутствие. Да, ему нравились католические костелы, в которые они с Аленой обязательно заходили, путешествуя по Прибалтике, а позже, с открытием границ, и в Париже. Да, его изрядно впечатлили храмы Сакре-Кер и Нотр-Дам. Ему нравилось, что можно сидеть во время службы, пока величественные своды разносят органную симфонию, столь могучую, что казалось, ей подпевают ангелы на небесах. Но дальше этого как-то не шло, а потому и просьбы разного рода «сектантов» повисали в воздухе. Мэр просто затягивал решение их вопроса и складывал все их прошения в стол.

Но вчера, когда он обнаружил в числе записавшихся на прием самого митрополита Гермогена, внутри у Лущенко екнуло, и вокруг что-то изменилось.

Так часто бывает в нашей жизни, что мы находим ответы на свои тайные переживания в самом неожиданном месте. Встречаем прежде не знакомых людей, одно слово которых проливает свет на наши самые мучительные, самые давние и неразрешимые вопросы. Смотрим на географическую карту, мечтая о поездке на диковинные острова, и вдруг – звонок почти забытого приятеля с приглашением воспользоваться горящей путевкой по неожиданно низкой цене. А сколько раз произнесенная мысленно фраза вдруг встречала нас в самых неведомых местах! Случайно услышанное в самолете имя оказывается на табличке вашего гостиничного портье, а необычную фамилию героя только что проглоченного детектива Б. Акунина носит ваш новый коллега по работе, лишь сегодня принятый в штат.

Эти маленькие, неприметные знаки мы учимся замечать, читать и расшифровывать всю жизнь. Тот же, кто осилил эту науку, как правило, уже не сомневается в том, что мысль материальна, – со всеми вытекающими отсюда невеселыми последствиями.

«Надо же… сам митрополит…» – не переставал думать Лущенко о предстоящей встрече, а когда эта встреча состоялась, мэр был просто поражен.

Митрополит оказался умным, внимательным и на удивление незаносчивым собеседником. Уже в первые четверть часа Игорь Петрович вдруг осознал, что они говорят – впервые в стенах этого кабинета! – не о деле, а о нем самом! А потом он и вовсе потерял чувство времени.

– Я вас с супругой в храме часто вижу, – с теплотой в голосе рокотал Гермоген, – а вот исповедоваться не приходите… не причащаетесь. Что-то личное?

Игорь Петрович неловко улыбнулся и неожиданно для себя ответил как есть:

– Честно говоря, никак не решусь. Все какие-то сомнения. Даже стеснения, может быть.

– Неплохо, – удовлетворенно улыбнулся Гермоген и, видя непонимание, пояснил: – За стеснением часто скрывается обычная скромность. Не худшее качество человека, уж поверьте. А не сомневается лишь тот, кто слишком поражен гордыней.

Лущенко замер. Таких параллелей он прежде не слышал.

– Вы, Игорь Петрович, выберите себе батюшку, – посоветовал Гермоген. – У нас в епархии много умных священников. Пообщайтесь, присмотритесь…

– Тогда, может быть, к вам? На первую исповедь…

Лущенко сам не верил, что сказал это.

– Отчего же нет? – улыбнулся ему Гермоген. – Только на исповедь вы идете не к человеку, а к Господу. Я лишь служитель и проводник. Слух мой открыт, уста запечатаны.

Игорь Петрович тряхнул головой. Он и не подозревал, насколько эти слова окажутся понятными, человечными и простыми.

– Как просто…

Владыка усмехнулся:

– А оно и должно быть просто. Как батюшка Серафим Саровский говаривал, знаете? «Где просто – там ангелов до ста, а где мудрено – там ни одного!»

Совет

Сериканов с неудовольствием поглядывал на битком набитый гудящий зал.

Ему, как юристу, сразу стало ясно, сколько головной боли создаст Совет бизнесменов. Найти общий язык с этим террариумом единомышленников было почти немыслимо. Но мэр хотел выглядеть демократичным, и понятно, что на первом же заседании начались проблемы.

Да, подобные органы были и на Западе, и Лущенко сразу сообщил, что видел такие и в Германии, и в Голландии, и в Великобритании. Но первое же собрание, как это обычно бывает, быстро превратилось в крик и склоку.

– Что можно сделать Советом в пятнадцать человек?!

– Почему предпринимателей только треть?!

И ни объяснения, что тот же принцип формирования у Общественной палаты, ни указания на то, что по трети от Думы, администрации и бизнеса – это самое оптимальное и вполне демократичное сочетание, никого не устроили.

А едва начали зачитывать список членов Совета, поднялся крик.

– А куда Дрынцалова дели?!

– А как Батанин туда попал?!

– А где Козин?! Где?

– Я очень прошу соблюдать порядок, – внятно, размеренно произнес первый вице-мэр, – Совет уже сформирован. Всем дадут слово. У всех будут равные права. Не главное входить в этот Совет. Главное – работать. Честно.

– Ага! Как Сабурова!

Сериканов прекрасно понимал, что Алена Сабурова, жена мэра, и есть его ахиллесова пята.

Разумеется, Алена занималась коммерцией и до избрания мужа депутатом, а затем и мэром. И Лущенко был готов отстаивать ее право на предпринимательство и реализацию своих коммерческих талантов… но такова жизнь: только начни оправдываться, и на это будет уходить все твое время.

Сериканов, избавляясь от воспоминаний, тряхнул головой, глянул на часы – 10.05 – и прошел к трибуне.

– Ну что, начнем, господа?

Шум и гомон спали.

– На повестке дня – санитарное состояние наших торговых точек.

– Наших? – издевательски спросил кто-то.

– Ваших, – поправился Роберт Шандорович, – а если быть совсем точным, то тех мест неупорядоченной торговли, что так портят кровь и нам, администрации, и вам, серьезным бизнесменам.

Зал мгновенно затих. Неупорядоченная мелкая торговля не только была источником всякого мусора и антисанитарии – она сбивала цены магазинам.

Так что придушить разного рода «лоточников» руками администрации было соблазнительно.

Храм

Удивительно, однако, пока они говорили о душе самого Лущенко, им не помешали ни разу. Но едва Игорь Петрович сообразил, что владыка пришел сюда с какой-то просьбой, и вспомнил, что он еще и мэр, телефоны как взорвались.

– …До Октябрьской революции в городе нашем церквей было сорок сороков… – волнуясь, заторопился Гермоген.

Звонок. Долгий, настойчивый.

– …Звон стоял от окраины к окраине. Так и звали: малиновый звон. А нынче едва-едва по одному храму в год восстанавливаем…

Снова помеха – два телефона сразу.

– …Ладно, что власть не торопится помогать. А то еще и мешать начинает.

Мэр сорвал звенящие трубки и с грохотом водрузил их обратно.

– Можно подробнее, владыка? Кто это вам мешает?

– Рашид Абдуллаевич, прокурор наш городской… – развел руками Гермоген. – Сколько раз я предупреждал его, что предам анафеме…

– За что? – опешил мэр.

Гермоген развел руками:

– Он считает, что священников пускают в тюрьмы неоправданно часто.

Потрясенный мэр моргнул и с грохотом поднял и опустил на рычаги еще две трубки.

– А кого же еще пускать, если не адвоката да священника?

Гермоген вздохнул:

– Прокурор говорит, священники мешают следственным действиям. Уж я ему объяснял, что спасение даровано не одним прокурорам…

Мэр, соглашаясь, кивнул.

– …что первым вошел в Царствие Небесное разбойник, что покаялся на Голгофе, а уж никак не Понтий Пилат.

Лущенко хмыкнул, но было видно: он согласен и с этим.

– Так он дал следователям прокуратуры указание не допускать священнослужителей в качестве общественных защитников! В отместку, что ли…

– Вы пытались что-нибудь сделать? – нахмурился мэр.

– Конечно, – закивал Гермоген, – сразу протест написал. А он, нехристь, отвечает, что церковь от государства отделена, вот и выполняйте, мол, Конституцию.

Лущенко озадаченно поднял брови и быстро глянул на часы:

– Я спрошу у Сериканова… он должен знать. Разберемся, обещаю.

Телефоны буквально разрывались.

– Да и это все еще терпимо, – взмахнул рукой Гермоген. – Он ведь строительство нового здания городской прокуратуры затеял! Вот где ужас!

Мэр непонимающе качнул головой:

– Ав чем ужас-то?

Гермоген на мгновение замер и тяжело вздохнул:

– Земля-то эта святая, кровью политая. На этом самом месте храм Иоанна Предтечи стоял – до советской власти. Когда большевики надумали его снести, прихожане и служители внутри заперлись…

– И что? – застыл мэр и не выдержал – выдернул шнуры из розеток одним пучком.

Наступила полная тишина.

– Взорвали, – выдохнул Гермоген. – Вместе с людьми.

Ларьки

Уже в следующий миг Лущенко знал, что разберется с этим делом до конца. А митрополит оперся на посох и на кресло; вставая, расправил широкие полы черной мягкой рясы.

– Не смею больше задерживать, Игорь Петрович. И так я у вас отнял больше положенного времени.

Он поднял руку и совершил крестное знамение в сторону мэра. Благословил. Вышел из кабинета и величественно прошествовал к выходу из приемной. За ним поспешил помощник в одежде монаха или послушника.

Игорь Петрович проводил их взглядом и поймал себя на мысли, что с ним случилось дежавю. Именно так пришла и ушла председатель городского суда Егорина со своим незаметным помощником. Ей нужны были квартиры…

Мэр тряхнул головой. Сравнение было явно чрезмерным, и он прогнал глупую мысль прочь. Так случается: едва человек соприкоснется с духовной чистотой, со святынями, поговорит со священником, тут же ему Лукашка морду состроит – мысль дурацкую подкинет или глупость какую в голову занесет… Дверь мягко закрылась, и Лущенко почти бегом двинулся по коридору – в сторону зала заседаний. Он опаздывал на целых двадцать минут.

«Ничего… Роберт справится…» Положа руку на сердце, на плечи Сериканова легла самая грязная часть работы – завести аудиторию. Случись рассматривать этот вопрос в узком кругу собственно Совета, и его бы просто-напросто запороли. Но в аудитории всегда срабатывал закон стада, и голоса наиболее осторожных и вдумчивых просто тонули, терялись среди шуток и подначек. Собственно, это и было главной целью всякой массовости.

Лущенко подошел к приоткрытой двери и, кивнув милиционеру, заглянул в щелку. Они уже голосовали – судя по лесу рук, почти единогласно.

– Добрый день, – толкнул он дверь.

– До-о-обры-ы-ый… – завертел головами зал.

– Ну, что ж, решение принято, – с облегчением кивнул мэру Сериканов. – Переходим к следующему вопросу. Прошу вас, Игорь Петрович.

«Отлично, – торжествующе улыбнулся мэр, благодарно кивнул Сериканову и взял из рук секретарши протокол. – Та-ак… по деньгам прошлись… уход от налогов заклеймили… по мусору нужное решение приняли».

– Так, Роберт Шандорович, а почему вы главный вопрос не рассмотрели?

Сериканов виновато моргнул, а зал насторожился. Лущенко сокрушенно покачал головой и подошел к трибуне.

– Вы приняли очень верное решение, – оценил он работу расширенного Совета, – но, сказав «а», надо говорить и «б». Давно пора оптимизировать и работу киосков.

Бизнесмены обмерли. Но через мгновение опомнились и загудели.

– Главная-то грязь в городе именно от них! – продолжил наступление мэр. – Криминал! Крысы! Контрафакт, наконец! Перед всей Европой стыдно! Как хотите, а нам с вами надо с этим покончить.