Текст книги "Будни учителя"

Прозаседавшиеся

Педсовет – это, конечно, отдельная песня. Заунывная песня бурлаков. Каждый раз, выходя после очередного многочасового заседания, я повторял одну и ту же фразу:

– Пристрелите меня!

По-моему, это все-таки талант, так провести совещание педагогических работников, что после него хотелось повеситься прям тут же, в кабинете.

Начнем с продолжительности. Три – четыре часа минимум. Что там можно столько обсуждать? Для меня самого это до сих пор загадка.

Я всегда садился за последнюю парту, и поэтому мне было отлично видно, как с каждым часом учителя все больше и больше напоминали школьников. Разговоры, записки, сдавленные смешки – все, как в обычном классе. Вон преподавательницы ИЗО и технологии, совсем как пятиклассницы, поставили на край стола сумки, чтобы никто из выступающих не видел, как они заполняют журналы. На первом ряду учительница математики проверяет самостоятельные, физрук читает газету, географичка требует открыть окно, иначе она упадет в обморок, но открыть нельзя, так как биологичке дует. Знакомо? А у доски завуч вещает об очередных нововведениях.

– Что придумали нового? – именно с такой мыслью приходили на педсовет многие педагоги.

Красной нитью во всех докладах проходила мысль: вы не справляетесь со своими прямыми обязанностями, поэтому вот вам еще парочка. Мало отличников, много троечников, в других школах результаты ЕГЭ лучше, учителя старшей школы, равняйтесь на преподавателей начальной, они во всем опережают вас, нет, повышения зарплаты не будет, вы и так получаете больше всех в районе.

Особенно мне запомнились три педсовета.

Если очень захотеть…

На первом директор выдала сакраментальную фразу, которую, как мне кажется, с радостью поддержат родители:

– Необучаемых детей не бывает.

И дальше последовало двадцатиминутное объяснение, почему мы не имеем право ставить двойки за четверть, и что, если ты ставишь ребенку неудовлетворительную оценку, то ты, товарищ, тем самым расписываешься в своей полной профнепригодности.

Аминь!

Правда, по ее же логике у нее у самой были большие проблемы, так как двойки ее ученики получали регулярно. Но что позволено генералу…

В той или иной вариации я слышал мантру про отсутствие необучаемых детей от многих педагогических работников. По странному совпадению все они занимали руководящие посты, кто-то возглавлял школу, другой – департамент образования района.

– Что? У Васи выходит двойка по математике? – делаем круглые глаза и недовольно кривим рот. – Как же вы это допустили? Ведь необучаемых детей не бывает.

Как же замечательно это смотрится в теории. Сидит в классе тридцать детей с идеально пустыми головушками, и ты, как библейский сеятель, отправляешь в их сознание живительные семена теорем и правил. Поливаешь их целебной водичкой повторения, удобряешь домашней работой, и вуаля – стобалльник на ЕГЭ готов.

Наверное, приблизительно так это и работает в каких-нибудь школах, где ученики в пятом классе сдают экзамены, чтобы учиться именно в этом престижном учебном заведении. Утверждать не могу, но хочется верить.

«Если очень захотеть, можно в космос полеть!» Чем учитель хуже космонавта? Если педагог как следует постарается, то даже самый слабый и немотивированный школьник легко справится со всеми трудностями. Правда?

НЕПРАВДА!

Не подумайте, я не пытаюсь снять ответственность с учителей, и глупо было бы спорить, что от педагога, действительно, зависит очень многое. Многое, но не все.

Мои иллюзии о собственном всесилии разбились о суровую реальность, буквально в первый год работы в школе.

Моя твоя не понимать

Середина ноября, урок истории в шестом классе. Неожиданно распахивается дверь, и в кабинет входит улыбающийся классный руководитель вместе с перепуганной девочкой с огромными карими глазами и длиннющими ресницами.

– Наверное, новенькая, – подумал я и не ошибся.

Девочка оказалась очень скромной, спокойной и тихой. Очень тихой. Я бы даже сказал чересчур. Но разве это недостаток? Наверное, большинство учителей согласится, что с такими детьми работать гораздо проще, чем с их гиперактивными сверстниками, у которых рот закрывается только во время сна. Она внимательно слушала объяснения, совершенно не отвлекалась, аккуратно переписывала схемы с доски, не бегала по коридорам на переменах, никогда не опаздывала на занятия. Идеальные тетрадки, новенькие учебники, красивый дневничок. Ну все задатки типичной отличницы. Одна проблема – девочка не умела говорить по-русски. Совсем.

Каким образом ребенок, только что приехавший из Средней Азии и не знавший ни одного русского слова, оказался в шестом (!!!) классе, – тайна за семью печатями! Но, так или иначе, вот она сидит за первой партой, внимательно на тебя смотрит и ни черта не понимает. И двойки за четверть у нее, как вы понимаете, быть не может, потому что НЕОБУЧАЕМЫХ ДЕТЕЙ НЕ БЫВАЕТ!

И нет, я не передергиваю, подобные ученики тоже включались администрацией в категорию тех, у кого, как минимум (МИНИМУМ!!!) должна быть тройка. А если по каким-то совершенно непонятным причинам эту оценку ты слепить не можешь,

А попытки оценить таких школьников как раз таки процесс лепки и напоминали.

тебе стоит задуматься об уровне своего профессионализма.

Это не был единичный случай. Периодически подобные дети сваливались на школу в середине учебного года, как бомбы из реактивного самолета. И у всех была одна и та же, будто под копирку история: родители переехали из бывшей советской республики в Подмосковье, ребенок никогда не говорил на русском, но, не волнуйтесь, Павел Викторович, он очень быстро втянется, администрация поможет. А спустя два месяца тебя вызывают к завучу, чтобы выяснить, почему у Махмуда двойка за административный диктант.

– Даже не знаю… Может быть, потому, что мы изучаем причастия, а Махмуд не может даже в туалет отпроситься, потому что не знает подходящих слов? – развожу руками я.

– Павел Викторович, давайте обойдемся без ваших шуточек.

Интересно, а кто здесь шутил?

Кто последний, тот и вода

В школе у всех, а особенно у администрации, очень короткая память. Очень. Прямо до безобразия. А еще обязательно должен быть виновный, а так как, по мнению руководителей, ребенок в 99,99 % ни в чем не виноват, то, скорее всего, расхлебывать кашу будешь именно ты. Даже если ты ее и не заваривал, даже если за столом не сидел, а просто мимо кухни проходил. Неважно!

– Как Вы это допустили?!

И вот тут очень важный момент, конечно, завуч с директором будут взывать к совести ученика, обвинять его во всех смертных грехах, пугать и топать ногами, но… Громадное НО! Как только за безответственным лоботрясом захлопнется тяжелая дверь, всех собак спустят на предметника, а, если повезет, и настроение будет соответствующим, еще и классному руководителю достанется. За компанию.

Когда придется отчитываться за каждого двоечника и второгодника,

А школе придется, не переживайте.

никто не будет слушать рассказы директора о Саше или Маше. Когда речь заходит о рейтингах и баллах, личности отдельных учеников вообще никого не интересуют. Двоек быть не должно. Точка. А если они есть, то, значит, вы, Петр Степанович, плохо справляетесь со своей ролью руководителя образовательного учреждения. И отлично все это понимая, точно так же Петр Степанович не будет слушать и своих работников.

И дальше начинается замечательная народная игра «Горячая картошка». Кто последний Махмуду поставил оценку, тот и виноват.

Лучше всего справляется с этой игрой начальная школа.

О некоторых «звездных» учениках преподаватели старшего звена наслышаны еще до того, как школьники переходят в пятый класс. Все знают, что Вася – круглый двоечник, никогда не выполняет домашнюю работу, грубит учителям, дерется с одноклассниками и делает три ошибки в своей фамилии. По-хорошему Васенька должен сидеть в первом классе и заново учить алфавит. Но оставить ребенка на второй год в начальной школе – это вообще что-то из разряда фантастики, легче слона заставить станцевать польку в балетной пачке. Поэтому мы имеем то, что имеем, и наш Василий гордо плывет по коридору старшей школы. Вася – пятиклассник! Поздравляем Василия и его родителей, искренне сочувствуем его новым учителям и классному руководителю.

Первую же контрольную наш герой пишет на кол, потому что за двадцать восемь ошибок в словарном диктанте из пятнадцати слов

Эту цифру я не с потолка взял.

ставить двойку – преступление. Такой же результат наш герой демонстрирует и на всех последующих самостоятельных.

Что мы обсуждаем на совещании? Правильно! Почему старшая школа – такое дно, которое ничему не может научить ребенка? И плевать мы хотели, что учитель начальной школы за четыре года не смог объяснить Васе, что такое подлежащее и сказуемое.

Это не камень в огород начальной школы, никто бы не смог.

А вот Павел Викторович должен был решить все его проблемы за два месяца. Не смог?

– Поставил двойку самому себе! – подводит неутешительный итог директор.

Совершенно неожиданно всплывает факт, что Василий отстает в развитии

И кто бы мог подумать?

и должен получать образование в специализированном заведении, но в последнее время подобные дети учатся в общеобразовательных классах и требования к ним предъявляются, как и к здоровым ученикам. Почему? Потому.

Серьезно, я не могу найти другого ответа на этот вопрос. Просто смиритесь. ПОТОМУ.

Не менее удивительно, что и от их учителей требуют, чтобы дети с врожденными серьезнейшими заболеваниями показывали результаты на уровне остальных. Как этого добиться? Неизвестно. Но надо! Надо, Федя, надо! Иначе школа опустится в рейтинге!

Берите пример с Павла Викторовича!

Каждый раз, когда я начинал работу с новым пятым классом, я хранил все их первые самостоятельные работы, чтобы был виден прогресс. Во всяком случае, я очень надеялся, что он будет виден.

Ежегодно в конце сентября обычно проходило совместное совещание учителей пятого класса и начальной школы: разбирали проблемы детей, связанные с переходом в среднее звено, делились впечатлениями, анализировали первые результаты. И каждый раз на подобные заседания я приходил с охапками этих самых работ в руках. Отлично зная короткую школьную память, я пытался донести до администрации простую мысль: «Посмотрите, я еще не успел никого испортить!»

– Да мы же вас и не обвиняем, мы отлично понимаем, что класс сложный и уровень подготовки серьезно хромает, – разводила руками завуч и через два месяца удивленно заявляла: – А как так получилось, что в классе столько детей не справилось с диктантом?

Действительно, почему пятнадцать двоек в начале сентября магическим образом не превратились в пятнадцать пятерок в ноябре? Чем вы там на уроках занимаетесь???

Одна ситуация особенно меня «порадовала» и научила никогда не доверять словам администрации.

В параллели было два девятых класса. В сильном, начиная с шестого класса, работал я, в другом же, балансировавшем на грани почетного звания «класс коррекции», вплоть до конца восьмого преподавала очень опытная учительница. Опыта у нее, действительно, было много, но вот результаты у ее учеников были просто плачевные. Не у всех, а конкретно у этих.

Хуже класса в школе просто не было. Я в течение года вел в нем историю и обществознание и до сих пор вспоминаю это время с содроганием. Два класса, один и тот же педагог, один и тот же учебник истории: с первым классом я успеваю пройти тему, выполнить массу дополнительных заданий, со вторым же… Если мы доходили хотя бы до середины плана урока – это уже был праздник. И серьезный! Часть детей банально не умела списывать с доски, большинство не могло прочитать даже пары предложений. И это в шестом классе! С первым классом изучаем научные статьи, со вторым – на теме «Феодальная раздробленность» рисуем в тетради разноцветные кусочки пиццы, чтобы хоть как-то понять, о чем идет речь в учебнике.

И дело здесь не столько в отсутствии мотивации у школьников или педагогической запущенности, сколько в том, что для большинства учеников русский язык не являлся родным. Дети просто не понимали, что от них требуют. Какие склонения и спряжения, когда ребенок только приехал из Узбекистана и не представляет, как тетрадь подписать, и на русском он не говорил ни дня.

Все учителя отлично понимали, что в школе находится бомба замедленного действия, которая рано или поздно взорвется с таким грохотом, что мало никому не покажется. Никто, конечно, не мешал смиренно закрывать глаза и рисовать, с благословления администрации, тройки и дальше, только вот впереди уже маячил девятый класс и неизбежный ОГЭ. На какие результаты можно было рассчитывать, если некоторые выпускники даже задания прочитать не смогут?

Неожиданно гром грянул оттуда, откуда не ждали. Перед самым началом учебного года, в последние дни августа, увольняется учитель русского, работавшая в этом классе. Нужно срочно искать замену. Кому доверить почетную обязанность готовить детей к экзамену? Конечно же, молодой преподавательнице, которая только вернулась из декрета. До сих пор не понимаю, как меня эта чаша миновала?

К чести молодой мамы, стоит отметить, что сопротивлялась она до последнего: об учебных успехах звездного класса знали даже те, кто несколько лет не был в стенах школы. Но когда администрация решила на тебя что-то повесить, она, будьте уверены, это сделает.

– Да о чем ты переживаешь? Мы знаем, что класс очень сложный. К тебе никаких претензий в любом случае не будет. Все всё отлично понимают. Тебе главное – довести их до экзамена. Мы поможем, – хором уверяли завучи.

Помогли!

В конце сентября девятиклассники пишут первый пробный экзамен. С нетерпением ждем результатов. В моем классе всего две тройки, в параллельном тоже две, вот, правда, остальные – двойки…

Удивились ли преподаватель, дети, родители? Нет. Все отлично знали, чего можно было ожидать. Зато вот удивлению завучей не было предела.

– Как так получилось? Это неприемлемо! Ты обязана все исправить! Детей, вообще-то, готовить нужно!

Вспомнил ли хоть кто-то о своих обещаниях? Нет. Вспомнили ли о том, что преподаватель работает с классом меньше месяца? Естественно, нет! Дали ли совет? Конечно!

– Учитесь у Павла Викторовича: вот он умеет с детьми работать! Почему вы так не можете?

Действительно, почему?

В школе никто не будет разбираться, кто и в чем виноват, никто не станет поднимать старые работы и следить за прогрессом класса. Спрашивать всегда будут с того, кто в данный момент работает с детьми, и совершенно не важно, будет ли это пять лет или пять месяцев. Виноват в любом случае будет последний преподаватель.

Веселая игра!

Голосуй за НАШЕГО кандидата

Но не только обсуждением успеваемости очередного Петеньки и никчемности педагогов были интересны педсоветы. Иногда на повестку дня выходила политика.

Наверное, только самые далекие от Интернета люди не видели занимательные ролики с избирательных участков с учителями в главных ролях. Описывать их содержание, я думаю, смысла нет: кто видел и так все понял, а кто впервые сейчас об этом слышит – завидую вам.

Сам я никогда не работал на выборах, хотя мои коллеги неоднократно принимали участие в их организации, но никаких секретных разговоров и предписаний мне слышать не приходилось. Так что тут мне вас порадовать нечем: никаких жареных подробностей, заговоров массонов и срывов покровов.

Несколько раз на совещаниях нам настоятельно советовали проявить активную гражданскую позицию и проголосовать. Хотя, наверное, слово совет не совсем применимо в данной ситуации. Мы были обязаны позвонить завучу до двенадцати часов дня и сообщить, что наш бюллетень успешно опустился в избирательную корзину.

– Если не позвоните или, не дай бог, не проголосуете, вы подставите школу!

Хорошо, хоть не говорили, за кого проголосовать. И на этом спасибо! Хотя, подождите…

На одном из затянувшихся педсоветов, после обсуждения, казалось бы, уже всех учебных вопросов, директор предложила нам передохнуть пять минут, потому что нам предстояло обсудить еще одну очень важную тему.

Выборы.

Заняв почетное место у доски, директриса решила поинтересоваться: знаем ли мы, что у школы есть определенные проблемы. Неухоженная территория, старое здание, отсутствие капитального ремонта – в общем, все то, что и так бросалось в глаза любому, кто работал или учился в этом здании. Оказывается, это очень здорово, когда интересы образовательного учреждения отстаивает свой человек в администрации района, потому что школ много, а финансов, естественно, мало. Но, чтобы на наши проблемы обратили внимание, нам необходимо показать НАШЕМУ кандидату, что мы готовы его поддержать.

– Поэтому я вас, конечно, ни к чему не призываю, но, если вы хотите, чтобы нам начали оказывать поддержку…

Да уж, никакого навязывания…

А еще интересно: без поддержки с нашей стороны уважаемый политик не поймет, что медицина и образование – самые важные отрасли в любом нормальном обществе. Нет? Тогда я все же воздержусь от поддержки такого кандидата, уж простите.

Вот так, не успев родиться, умерла моя вера в политику.

Помню, больше этой ситуации с выборами меня поразил только случай на педсовете перед Новым годом. После каждого выступления представителя администрации и обсуждения очередного вопроса учителям напоминали, что в конце заседания их ожидает очень приятный сюрприз. ОЧЕНЬ!

– Вы работаете в новогоднюю ночь, – шепнула мне сидящая рядом учительница истории, как и я, успевшая привыкнуть к тому, что словосочетание «приятный сюрприз» в стенах школы порой имеет весьма необычное значение.

Зарплата у вас не повысится, но зато и не понизится. Некоторым из вас предстоит в июле одновременно работать и в лагере, и организаторами на ЕГЭ, но зато, ПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ, вы сможете отдохнуть в июле. Теперь вы обязаны (вставьте нужную указивку), но зато вас не уволят.

– Или мы открываем школьный лагерь на каникулах, – хихикнул в ответ я.

Про зимний лагерь речь, действительно, зашла. Черт меня за язык дернул! Оказалось, что родители сильно устают от детей за время праздников, и поэтому было бы неплохо, если бы дети могли ходить в школу и в самом начале января. Учительница физкультуры, спрятавшаяся за спинами коллег на последней парте и незаметно попивавшая кофе, едва не захлебнулась, услышав об этой новости. У меня кофе не было, но желание захлебнуться от подобной формулировки появилось.

Но, как оказалось, приятный сюрприз заключался не в этом. После душещипательного рассказа о том, в каком упадке находится бюджет района и что денег на образование нет и не предвидится,

Наверное, НАШ кандидат все-таки не удостоверился в поддержке школы.

директор с сияющим видом заявила, что сумела выбить всем новогоднюю премию. В размере, внимание, тысячи рублей.

Я думаю, вы и сами понимаете, что подобная неслыханная щедрость тут же вернула мне веру в Деда Мороза, Снегурочку, Снеговика и во всех остальных сказочных существ вместе взятых. В следующем декабре я уже работал в московской школе, где без всяких совещаний нам просто заплатили тринадцатую зарплату. НАШ кандидат для этого не понадобился. Конец истории.

Ты мне дай островок

Но, по-моему, я очень сильно забежал вперед. Давайте все-таки вернемся к тому августу, когда я только пришел устраиваться в школу.

И да, сделаем вид, что прыгать по временной ленте вперед и назад – это такой тонкий литературный прием. Договорились?

Что мы имели после первого разговора с директором? Уроки русского языка в пятом и шестом классах, уроки истории и обществознания в шестых и десятом. Скажу честно, на историю я совершенно не рассчитывал, но оказалось, что в школе был всего лишь один историк на все параллели, так что, как понимаете, особо не разгуляешься. В итоге, тридцать два часа в неделю. Если бы я тогда знал, что это такое, сбежал бы, не раздумывая.

Чего мы не имели? Кабинета. Тогда я не обратил на это внимания, но уже в первую неделю сентября понял, что это полный провал.

Кабинет в жизни предметника… Об этом можно рассуждать долго. Когда в течение дня мне ставили все уроки в одном кабинете, жить было можно. Приходилось, правда, мириться с тем, что ты здесь никто и звать тебя никак.

– Чувствуйте себя, как дома, – мило улыбается преподаватель математики. – Только не трогайте ничего на столе! У меня тут свой порядок!

Ну, порядок так порядок… И вот ты сидишь с журналом на коленях, потому что весь стол просто завален тетрадями, дидактическими карточками. Это что, коробка чая? Действительно, как дома.

– И да, мел я покупаю свой, поэтому забираю его домой, – аккуратно складывая белые прямоугольники в яркую коробку, сообщает коллега. – Вам же он не понадобится?

Нет, что вы. Я же всего лишь русский преподаю, зачем нам мел? Можете и доску сразу же с собой прихватить: нам она все равно не нужна. Без мела особенно.

– После каждого урока вы должны проходить и проверять каждую парту. Я знаю классы, в которых вы работаете, они наверняка мне всю мебель изрисуют, – увещевала другой математик.

Только когда у меня у самого появился кабинет, я понял, что такое отношение учителей к «квартирантам» объясняется все тем же правилом «горячей картошки». В конце года отвечать за состояние кабинета будешь ты, а не те учителя, которые проводили свои занятия здесь. Твой кабинет – твои проблемы.

Но, протаскавшись целый год по чужим кабинетам и наслушавшись множество интереснейших историй о себе и своих учениках, я дал себе слово, что, когда уже в моем классе

Он же у меня когда-нибудь появится?

в методический день будут работать другие педагоги, я не буду превращать их жизнь в ад. Наверное, именно поэтому однажды утром я нашел в кабинете сломанную первую парту, оторванная крышка которой была заботливо прислонена к стене, а в следующий раз уже мой шкаф оказался без дверцы. Виновных, естественно, найти не удалось. Все как в обычной жизни.

Но главное веселье, безусловно, начиналось тогда, когда каждое новое занятие необходимо было проводить в новом помещении. И на перемене, вместо того чтобы готовиться к уроку, ты, выпучив глаза, совсем как пятиклассник, прыгая через три ступеньки с двумя пачками тетрадей наперевес, бежал с четвертого этажа на первый. Зато после подобных тренировок отпадала необходимость в абонементе в фитнес-клуб.

Хотя с моей тогдашней зарплатой я бы в любом случае не мог бы себе его позволить.

Естественно, во время забега из пункта А в пункт Б необходимо было заглянуть в кабинет В, в котором располагалась моя полочка. На ней стоит остановиться поподробнее.

Когда директор во время собеседования сказала, что свободных кабинетов в школе нет, она успокоила меня тем, что все свои вещи я смогу спокойно расположить в кабинете английского языка. С преподавателем, якобы, уже все обсудили.

– У нее часов мало, поэтому и вещей не так много, – направив меня в соответствующий кабинет, подвела итог директриса.

Вещей, действительно, было немного, правда, мебели было еще меньше. Вытянутая тумбочка времен Второй мировой, покосившаяся полка над ней, коричневая доска, такого же цвета парты и стулья, два стенда – вот, собственно, и все богатство. Теперь стало понятно, почему мне досталась всего одна полка: предложить что-то еще кабинет был просто не в состоянии.

– Проживем, – подумал я, достав из сумки пару новеньких методичек и торжественно водрузив их на свою новую собственность. Хотя «новая», это, наверное, все-таки не то прилагательное, которое стоит употреблять при разговоре о мебели в деревенской школе.

Получив в библиотеке все необходимые в этом году учебники и переправив из дома большинство нужных словарей и пособий, я с нескрываемым удовольствием отметил, что все сошлось просто идеально. Все вещи поместились.

Только вот тогда я еще не знал, что вовсе не книги занимают львиную долю шкафов филолога. Тетради! Тетради были везде. Если Скрудж Макдак в заставке известного мультфильма девяностых плавал в золоте, то я вполне мог наполнить бассейн тетрадями. Маленький, но все же бассейн.

Что, по идее, должно храниться в кабинете у учителя русского языка? Рабочие тетради, тетради для контрольных работ, для развития речи, тетради на печатной основе. И это только один класс. А у меня их было три, и, соответственно, двенадцать пачек тетрадей. А вот чего у меня не было, так это кабинета, где всю эту макулатуру предстояло хранить. Полочка в кабинете английского, как вы отлично понимаете, при всем желании не могла вместить такие богатства. А жаль.

Осознав в начале сентября масштабы бедствия, я направился в учительскую, в надежде там найти угол для своих летописей. Увы, свободных углов не нашлось. Все шкафы были заняты такими же беспризорными учителями. Но, слава богу, в учительской стояло несколько парт, и одну из них я гордо провозгласил

Ну, как гордо… никто об этом, конечно же, не знал.

своим кабинетом. Вот на нее все эти двенадцать пачек и приземлились.

Помощь пришла, откуда не ждали, мои горы тетрадей замечает преподавательница ИЗО и предлагает, о Боже, целый шкаф в своем кабинете. ШКАФ! Так что в моем распоряжении оказывается полочка, стол и шкаф. Живем!

Теперь нужно всего лишь после урока проверить каждую парту на наличие нежелательных рисунков, удостовериться в отсутствии меловых разводов на доске, мусора на полу (иначе интервью с пристрастием с учителем математики не избежать), схватить свои вещи и собранные тетради, закрыть кабинет на ключ, спуститься на второй этаж, в надежде, что кабинет ИЗО окажется открыт, поменять учебники и тетради, забежать в учительскую за новым ключом и бежать на первый этаж открывать кабинет истории, пока шестиклассники без меня не переубивали друг друга в коридоре.

– Павел Викторович, вы можете своих детей раньше запускать в кабинет? Они тут орут, как сумасшедшие, – ловит меня на подходе к классу учительница музыки, которая сегодня дежурит в коридоре.

Еще, конечно, было бы неплохо раздать и собрать тетради, записать тему урока на доске, включить компьютер и настроить проектор для презентации, положить на каждую парту карточку с дополнительными заданиями и еще… В общем, много чего хотелось бы успеть сделать за время перемены, но, с другой стороны, зачем нам даны сорок пять минут урока?..