Текст книги "13-й отдел НКВД. Книга 1"

Глава 3

По длинному коридору шел за провожатым, еле сдерживая желание запеть под нос мотив недавно услышанной по дороге на работу песни. Паника отпустила, зато, как назло, хотелось творить что-нибудь точно не соответствующее обстоятельствам. Бывает у меня такое. Когда ситуация патовая, накрывает состояние безудержного веселья. Включается режим «сгорел сарай, гори и хата». Особенность характера. А может, природная дурь. Не знаю. Но часто там, где, казалось, все, крышка, выручала именно она, эта самая дурь. Может, поэтому и вернулся живой. Были случаи, обкладывали со всех сторон. Получалось выбраться только «на дурака». Естественно, прилетало за это периодически от вышестоящих, но с другой стороны, точно знал, действуй я как положено, хрен бы справился.

Парень, сопровождавший меня к месту назначения, косился с опаской. Думаю, мало кто топал на встречу с Берией, улыбаясь каждому встречному.

– Иваныч, ты это… все нормально? Ведешь себя странно. – Он не выдержал.

– Ага. Не переживай. – Хлопнул его по плечу.

При этом, на ходу, лихорадочно вспоминал все, что знаю про деда. Со стыдом вдруг осознал, известно мне позорно мало.

Интересно, если допустить мысль, будто происходящее реально. Звучит, конечно, как первостатейный бред, но пусть так. Будем считать, я не сплю и каким-то таинственным образом действительно оказался там, где утверждал Белиал. Черт… Вот крутится имя это, зудит, будто комар, которого не видишь, а прихлопнуть очень хочется. Но, хоть убей, не соображу никак, почему оно сейчас стало казаться мне знакомым. Ладно был бы какой-нибудь Сергей или, на худой случай, Адольф, не дай бог. Причем, сам «Клетчатый», представившись, пребывал в уверенности, я сразу все пойму. Такая у него физиономия стала озадаченная, когда дошло, что план – фигня, знать не знаю подобных имен. Ну, да бог с ним. Сейчас больше волновал дед. Как ни крути, но тело то его. И люди в форме с ним знакомы.

Возникает вопрос: события, в гуще которых я случайно оказался, являются настоящей биографией Иваныча?

Нет, то, что он работал в КГБ – факт в семье известный. А вот об НКВД я от него никогда не слышал. Хотя, сказать по совести, особо не интересовался.

Отец всегда был против того, чтоб в моих жизненных планах присутствовали органы внутренних дел вообще и дед, как пример для подражания, в частности. Прямо «манечка» у него существовала на эту тему. Наверное, поэтому меня во время летних каникул отправляли к маминым родителям. Деда я видел редко, в бо́льшей мере на праздник Победы. Да и то мельком. Мы с отцом приходили утром, вручали нарядному, обвешанному медалями и орденами Иванычу цветы, а буквально через полчаса он уже сам выпроваживал нас из дома. Крепкие родственные связи, духовная близость, откровенные разговоры – это не про нашу семью.

Так было ровно до того дня, когда равнодушный женский голос сообщил мне по телефону об аварии. Незнакомая тетя, похоже, решила, раз пацану есть восемнадцать, можно говорить коротко и по делу, не миндальничать.

Помню, я сидел с мобильным в руке, тупо глядя в пустоту. Мозг отказывался принимать информацию за правду. Отец умер, не приходя в себя, мать успела по дороге в больницу, назвать номер сына. Верила в меня и мою психику, наверное, крепко. А может, не понимала, что все, конец.

Звонок в дверь раздался сразу же после разговора, изменившего мою жизнь. Я подошёл, щёлкнул замком и остался стоять на пороге, не в силах понять, как так вышло. О смерти родителей сказали пять минут назад, а дед уже тут.

Он молча отодвинул меня с дороги, пробежал по комнатам, собирая необходимое, а потом также молча подтолкнул в спину.

– Идём. Чего застыл? Случившегося не исправишь. – Соизволил высказаться в ответ на мой вопросительный взгляд.

Это произошло через несколько дней после выпускного. Количество баллов и планы, которые прежде обсуждались с родителями, должны были привести меня на математический факультет университета. Но пацана, что говорится, переклинило. Стресс, наверное. Или эгоизм, как вариант.

Отправился в военкомат, где сообщил об огромном желании идти в армию. Дед стремления служить Родине не оценил. Видимо, считал себя обязанным выполнить волю родителей и дать внуку высшее образование. А я считал, что не хрена было кое-кому умирать. Бросили меня, ну, вот и не́чего теперь являться во снах. Отца, правда, не видел. Мать приходила пару раз. Ровно в тот момент, когда был на пересыльном. Стояла, смотрела и осуждающе качала головой.

– Эй, ты куда?

Задумавшись, я проскочил кабинет, возле которого остановился этот Степан. Или Алексей, если верить «Клетчатому». Кстати… можно проверить.

– Стёпа?

– Ты чего? Имя мое забыл? Леха я. Похоже, ночные события тебе малясь мозги повредили. – Парень почти обиделся.

– Да ладно тебе. Шучу. – Я в очередной раз похлопал его по плечу.

Снова речь о минувшей ночи. То же самое сказал пробегавший мимо кабинета товарищ, когда с моей стороны была предпринята безуспешная попытка, избавившись от общества Белиала, попасть домой. Интересно, где Иваныча носило и что он делал этой ночью?

– Ага. Смотри, дошутишься. Иди уже.

Он два раза стукнул костяшками пальцев по двери, а потом толкнул ее от себя. Я бодро шагнул через порог, открыв рот для рапорта.

Но так с открытым ртом и остался. Рапортовать то что? Ни звания своего не знаю, ни должности, ни правильного обращения к присутствующим. Это тебе не на беседу к Матвееву явиться. Тому обычного «можно войти?» достаточно.

– Ну! Чего ты, Симонов, глаза вытаращил? Да рот прикрой. Выглядишь, как дурачок, честное слово.

Передо мной стоял мужик лет сорока. Прямые плечи, гимнастёрка, заправленная настолько тщательно и аккуратно, что даже складки смотрелись, как произведение искусства, спокойный, уверенный взгляд. Да уж… Невольно вспомнились слова Матвеева. Действительно, раньше менты были не чета современным. На фоне бравого товарища самому захотелось выпрямить спину, а потом лихо прищелкнуть каблуками.

Вот и подумаешь, так ли уж был неправ дед, рассуждающий о важности образования. Хотя, вряд ли, конечно, матфак мне бы сейчас помог.

«Вышку» я в итоге получил, но лишь по причине огромного желания попасть сначала в ОМОН, потом в СоБР. Естественно, учился из-за необходимости, особо сильно мозг не перегружал. А вот теперь знание той же Истории пригодилось бы, ой как. Потому что об этом времени я имел представление лишь в рамках среднестатистических данных, известных каждому порядочному гражданину, если он, конечно, порядочный. Ну, ещё то, что показывали в чрезвычайно популярных последние годы сериалах о советском военном прошлом. То есть по факту – ничего.

Однако, изрядно напрягал один важный момент. Пусть моя осведомленность была минимальной, зато, благодаря все тем же сериалам, предельно ясно понимал, если это реально 1941 год, то попасть под жёсткую руку наказания, которая и курок спустит без сомнений, можно очень быстро, а главное – для себя неожиданно. Вывод один. Пока более-менее не разберусь со всем происходящим, лучше помалкивать. Понятно, бесконечно глухо-немого из себя изображать не получится, но вот сейчас, стоя в приемной кабинета Лаврентия Берии, не мешало бы найти уважительную причину, по которой смогу больше слушать, чем говорить.

– Какой-то ты странный, Симонов. Тихий. Обычно балагуришь. А я предлагал, давай другого отправим. Бо́льно молод. Теперь стоишь, как мешком пришибленный. Штаны ночью хоть не обгадил? – Мужик хохотнул, подтолкнув меня плечом, но сразу же стал серьезным. Посмотрел как-то пристально, с сочувствием. Поднял руку и стряхнул невидимые пылинки с моей одежды.

Опять? Третий человек уже говорит о ночных событиях, имевших для деда, а, значит, и для меня, серьезный вес. Не знаю, где был Иваныч, но, чем бы он не занимался, сейчас оно на руку. Можно валить все странности на это.

– Почти обмочился. – Постарался ответить в тон начальству. Мол, я, конечно, готов служить Родине, живота не жалея, но расти есть куда. Пока ещё салага и этого не стесняюсь.

То, что стоящий рядом мужик не из простых рядовых, было понятно даже идиоту, хотя один ромб на петлице мало о чем говорил. Погоны на гимнастёрке отсутствовали. Могу предположить лишь, передо мной майор. Чисто по логике вещей. Дурацкая система знаков различия.

– Товарищ майор государственной безопасности, – Молодой мужчина, темноволосый, похожий на выходца с Кавказа, поднялся из-за стола, где сидел на момент моего появления, и подошёл к нам. Судя по всему, занимал должность адъютанта. – Я докладываю?

– Рафаэль Семенович, буду признателен. – Ответил мой сопровождающий. – Там как? Тихо?

Майор кивнул на закрытую дверь непосредственно самого́ кабинета. В данный момент мы находились в помещении, которое условно можно было назвать приемной. Ряд стульев вдоль одной стены, тяжёлые шкафы вдоль другой, рабочее место кавказца возле окна. Строго, лаконично. Ничего лишнего.

Со званием, выходит, попал в точку. Теперь хоть бы имя узнать. Могу, конечно, в силу субординации, использовать обращение по званию, но, если оценивать отеческий взгляд, которым он меня осматривал, стряхивая невидимые пылинки, долго так тоже не протянешь. Мы явно имеем не только рабоче-уставное общение. Чувствуется некая забота.

Кавказец на секунду задержался глазами на моей персоне.

– Зря Вы его, Никита Пахомович, в порядок не привели. Не на танцы явились.

– Лаврентий Павлович сказал, как только в себя придет, сразу к нему. Сам понимаешь, – Майор вдруг перешёл на «ты», слегка наклонившись к кавказцу и понизив голос, – Приказ есть, надо выполнять. Тем более, это касается личного желания товарища генерального комиссара государственной безопасности.

Я слушал двоих мужчин и отчётливо понимал, у меня сейчас от всех этих «товарищей» закипит мозг. А мы, современные менты, ещё кочевряжимся перед своим начальством. Тут вон звание пока выговоришь, хоть бы не запутаться.

Непроизвольно в голове возникла трусливая мыслишка: Господи, пусть это все же будет сон. Потому что, если мы в реальности, то спалюсь я ко всем чертям. Ладно я. Деда угроблю. Чего доброго, отправят вот так к стенке, как Белиал сказал, и все. Не будет потом, ни отца, ни меня. А что? Вполне возможно. Ничему не удивлюсь.

Понятия не имею, что это за Звезда Давида, упомянутая «Клетчатым», но будь она трижды проклята. Вопрос у меня к ней тот же. Почему я? В России – миллионы человек. На земле – вообще миллиарды. По какому принципу эта дрянь выбрала меня?

– Лаврентий Павлович, – Кавказец, тем временем, успел заглянуть в соседнее помещение, приоткрыв дверь, – Тихонов тут… Есть!

Он обернулся к нам и кивнул, приглашая пройти. Майор, фамилия которого выяснилась опытным путем, как совсем недавно имя с отчеством, одернул без того идеально сидевшую гимнастёрку, а затем, чеканя шаг, направился в кабинет.

Я с тоской посмотрел на кавказца, потом на дверь, ведущую в коридор, потом снова на кавказца. Отчего-то внутри присутствовала уверенность, переступлю порог кабинета Берии, пути обратно не будет. Его, по идее, и сейчас нет. Не прыгать же мне в окно? Даже прыгну, что толку? Если только убиться насмерть. Однако, судя по пейзажу за стеклом, этаж не выше третьего. Ноги переломаю, людей насмешу, а потом точно расстреляют, как врага народа или шпиона. Даже под психа вряд ли закосить получится. Времена не те.

То есть, теоретически, выхода точно нет. Откуда тогда четкая уверенность, что войдя в кабинет Берии, я сделаю определенный выбор?

– Не бойся. Тебе выпала большая честь, понимаю твои сомнения. Думаешь, достоин ли? Но раз эту ночь пережил, значит все правильно. – Пока раздумывал, Кавказец подошёл ближе и положил руку на плечо. Видимо, это был жест поддержки.

Вот чудак. Он считает, меня терзают сомнения о собственной значимости, а я, на самом деле, строю план, как избежать неизбежного. Если бы не дед…

Эх… Была не была. С важным видом кивнул в ответ на слова адъютанта и двинулся следом за майором Тихоновым.

Едва вошёл в кабинет, сразу заметил его владельца.

Ну… не знаю. Мужик, как мужик. Рост не определить, он сидел за столом. Лицо какое-то простоватое. Лысина на половину головы. Круглые очки. Кустистые брови. Смутно помнил, что по крови он, вроде, грузин. А так… Привычный образ. Именно таким его всегда изображают.

Однако, потом Берия поднял взгляд, отвлекаясь от бумаг, разложенных перед ним, и внутри у меня завозилась весьма ощутимая тревога, липкая, как полная ладонь. Глаза были холодными, цепкими, въедливыми. Не-е-е-ет… Душевной простотой я зря его наделил.

– Товарищ генеральный… – Завел было свою шарманку майор, но второй по значимости человек Союза махнул рукой, останавливая словесный поток Тихонова.

– Это тот самый Иваныч? – Акцент был очень лёгким. Практически незаметным.

– Он и есть, Лаврентий Павлович. – Майор волновался. Я видел это по его слишком прямой спине. Лопатки почти касались друг друга.

– Молод… Да… – Берия рассматривал меня, как товар на рынке. Возникало ощущение, сейчас велят показать зубы.

– Я предупреждал… – По лбу майора скатилась капля пота, хотя в кабинете было совсем не жарко.

– Помню. Дело в другом. Ночью все прошло хорошо. Он несомненно подходит.

Я подумал в этот момент, если ещё кто-то скажет про ночь, взорвусь, честное слово. Первым делом, как только выйду из кабинета, если выйду, конечно, костьми лягу, но узнаю, о чем вообще речь.

– В бога веришь?

Поначалу решил, показалось. Если клоуны то появляются, то исчезают, могло и сейчас послышаться, что угодно. Но вопрос сопровождала пауза, а за ней – выжидающий взгляд Берии. Да ладно?! Он реально? Или это проверка? Не может человек, стоящий во главе НКВД, интересоваться подобными вещами просто так. Но главное, что отвечать?

– Ну! – Тихонов, замерший чуть впереди, оглянулся, испепеляя взглядом. Он волновался с каждой минутой сильнее. Причем, похоже, не за себя. За меня.

– Верю в себя, свои силы. – Ляпнул, а сам стою и думаю, меня когда заберут? Сразу или на выходе? Потом добавил. – В партию верю.

Берия усмехнулся, хмыкнув что-то невнятное себе под нос. Природа этого «хмыка» осталась непонятной. То ли мне подписали смертный приговор, то ли бо́льшего дурака ему не встречалось. Второй вариант обиднее, зато безопаснее.

– Хорошо. А в дьявола? В дьявола веришь?

Вот прицепился, гад! К чему ведёт только, не пойму никак.

– В дьявола надо верить. – Задумчиво протянул Берия, решив, к счастью, не ждать моего ответа. – Богу до нас дела нет. А вот дьявол… он всегда рядом.

Я молчал, во все глаза уставившись на Лаврентия. Не потому что проникся словами. Слыхали и похлеще. Особенно за последние сутки. Банально не знал, как себя вести. Ожидал чего угодно, но точно не таких вот странных бесед. В то же время, не похоже, что издевается или провоцирует. Майор, и это тоже удивительно, соглашаясь с начальством, пару раз кивнул.

– Тихонов, забирай его в 13-й отдел. Добро даю. Вводи в курс дела, а лучше сразу к Наталье отправь. Там все наглядно покажут. Свободны.

– Есть!

Никита Пахомович отдал честь, развернулся на месте, только что искры не посыпались из-под подошвы сапог, а затем кивнул мне на выход, намекая, что пора и честь знать.

Вот тут я был полностью согласен. Даже рад. Потому как вопросов стало ещё больше, чем на момент пробуждения. И пока не получу ответов, хрен я отстану от майора. Еще не знаю, как, чтоб не навредить себе и деду, но что-то придумаю обязательно. Иначе закончится все может на самом деле печально.

Глава 4

– Ну, ты, дал жару, конечно. – Тихонов двигался чуть впереди, периодически отвлекаясь ответным жестом на встречных людей в форме, которые отдавали ему честь.

Я топал следом, стараясь не отставать. Коридор, конечно, широкий, но мы не на параде, чтоб идти плечо к плечу. Пусть мало на этом этаже людей, однако, лучше максимально потеряться за спиной майора.

Короткую фразу он бросил, как только отошли от кабинета, но сразу же замолчал. Из соображений безопасности, я ничего не стал говорить и просто неопределенно пожал плечами. К счастью, майор, похоже, решил не вести беседы на ходу. Да и свидетели ему, видимо, были не нужны. Пусть немногочисленные.

Мы спустились по широкой лестнице до первого этажа, пересекли холл. Однако, вместо того, чтоб направиться в следующий кабинет, дабы попасть к неведомой Наталье, встреча с которой прояснит ситуацию, как обмолвился Лаврентий Павлович, майор свернул в аналогичный предыдущему коридор, открыл неприметную дверь, более похожую на аварийный выход, а потом по слегка кривоватым ступенькам, начал спускаться в подвал. Я на мгновенье задержался на пороге, но потом все же переступил его.

Это было волнительно. Снова мелькнула мысль, не является ли данный путь для меня последним.

Вообще, старался помалкивать. Тихонов тоже кроме одной единственной фразы, больше не сказал ничего. Он был сосредоточен на своих мыслях. Да и мне, честно говоря, имелось о чем подумать. Так что отсутствие диалога устраивало нас обоих.

Итак, будем рассматривать события, как реальные. Что мы имеем? Я – в теле родного деда. Хорошо. Вернее, хорошего как раз ничего, но, Белиал сказал правильно, могло быть и хуже.

На секунду представил, как просыпаюсь, например, в теле пышногрудой, длинноногой блондинки. Понятия не имею, почему из всех вариантов воображение нарисовало именно такой, но, если честно, аж поддёрнуло. Хотя, блондиночка явилась очень даже ничего. Видимо, благодаря скудной личной жизни. Последние два месяца из-за напряга на работе, пришлось сократить общение со всеми знакомыми дамами. Проснуться рядом с красивой женщиной, я совсем не против. Очнуться в ее теле, и вовсе не в приятном смысле этого слова, увольте.

Далек от новых трендов и веяний моды максимально. По мне мужик – это мужик. Нет, ну, понятно, хорошая стрижка и ежедневный душ не помешают никому. Превращаться в грязного, волосатого бомжа не сто́ит.

Я сейчас об этих непонятных моему разуму о́собях, которые красят ногти, объясняя это свободой мышления, выщипывают брови и делают пластику. Мужики. Представить не могу причину, по которой я в здравом уме и трезвой памяти отправлюсь менять родную, богом данную физиономию. Да и не в нетрезвой памяти такое тоже не возможно. Поэтому женское тело, как временное место жительства, стало бы гораздо бо́льшим стрессом, чем лицо деда в зеркале, которое подсунул Белиал.

Иваныч… В этот момент меня осенило. А где дед? Ну, в смысле, где его сознание? Тело – вот оно. Топает себе, вполне здоровое, следом за майором государственной безопасности. Но содержимое куда то же делось? Эх… Надо было выслушать Белиала до конца. Погорячился я.

У кого теперь добыть информацию, не понятно. Посмотрел на майора, а точнее, на его прямую спину.

Тихонов, судя по поведению в кабинете Берии, относится ко мне, то есть к деду, очень душевно. Знать бы ещё, насколько. Что ж я, дурак, так мало прежде говорил с Иванычем. Ничего не могу вспомнить то́лком о нем.

Одно несомненно точно. Сказать правду никому нет возможности. Начну доказывать, что дед не дед вовсе, а вообще другой человек, нарвусь на очень большие неприятности.

Пока размышлял, мы оказались в подвале перед ещё одной обшарпаной дверью, на который висела табличка «Хранилище».

Интересно, хранилище чего? Или кого?

Мысли о казематах, расстрелах и черных «воронках» упорно лезли в голову с настойчивостью землеройки.

– Заходи. Скоро вернусь. – Тихонов открыл дверь здоровым ключом, который вынул из кармана, а потом посторонился, пропуская меня внутрь.

Желания шагать в неизвестность не было от слова «совсем». Я поймал взгляд майора. Все такой же спокойный. С другой стороны, если это смерть моя пришла, ему – то чего волноваться.

– Слушай, Симонов, я все понимаю, не каждый взрослый, опытный чекист спокойно перенес бы такое. Но ты давай, приходи в себя. Я тебе сразу говорил, ещё когда предложил идти служить под мое начало, про́сто не будет. Там – наш сотрудник. Пообщайся пока.

Майор кивнул на Хранилище, а потом направился в сторону, откуда мы пришли. Варианта было два. Можно продолжить стоять у открытой двери и мысленно сте́нать о несправедливости Вселенной. Либо можно войти в хранилище и узнать, что будет дальше. А-а-а-а… Есть ещё третий. Пойти следом за Тихоновым и сбежать.

Оружия у меня нет никакого. Документов тоже. Это при том, что я даже не знаю, как они должны выглядеть. Идти не́куда, по причине полного невладения ситуацией. Соответственно, что? Третий вариант больше похож на отличный способ самоубийства.

Теоретически я предполагаю, что оказался во всей этой истории точно не просто так. «Клетчатый», обладающий удивительной способностью появляться и исчезать буквально на глазах в самых неожиданных местах, рождает в моей душе́ подозрение, а человек ли он. Никогда не верил во всякую чушь типа экстрасенсов, магов, колдунов и потусторонних сил. Но я никогда и не думал, что можно вот так запросто взять кого-то, а затем переселить его в прошлое, да ещё и в чужое тело. Поэтому прежнее мировоззрение, выходит, трещит по швам, как сова, которую натягивают на глобус.

Соответственно, из трёх вариантов, на самом деле, у меня остался один.

Я втянул воздуха поглубже, сам не знаю, зачем, стресс, похоже, затем решительно перешагнул порог.

Собственно говоря, хранилище хранилищем и было. Длинными рядами шли стеллажи, на которых ровненько стояли книги. Их тут оказалось такое количество, что любая областная библиотека удавилась бы от зависти.

Из освещения – только лампы под высоким потолком. Окон на наблюдалось. Логично, если учитывать, что это – подвал.

– Здравствуй. Ты Иван?

Женский приятный голос прозвучал откуда-то слева. Я обернулся и просто обалдел. Девушка, стоявшая у одного из стеллажей, выглядела, как… как ангел. Нелепое сравнение, но ничего другого в голову не приходило. Она была удивительно хороша. Светлые, пшеничные волосы толстой, туго заплетенной косой, лежали перекинутыми через плечо. Глаза, то ли серого, то ли голубого цвета, не мог понять из-за тусклого освещения, были настолько выразительными, что возникало желание смотреть в них, как в чистую гладь озера. Темные ресницы, красиво очерченные брови и пухлые губы. Верхняя, причем, была чуть больше нижней, отчего казалось, что девчонка ее капризно надула. Милые ямочки на щеках делали улыбку незнакомки безумно привлекательной. Хотелось улыбнуться в ответ.

– Ты же Иван? – Переспросила девушка.

– Я? А! Да. Я – Иван.

Привык воспринимать деда Иванычем и затупил на имени. Если учесть, что меня зовут так же, то не просто затупил, впал в кратковременный маразм.

– Иван Иванович Симонов? – Блондинка снова улыбнулась, а потом откинула косу за спину. Движение было естественное, без манерности современных девиц, с их накачанным губами, перманентными бровями и приклеенными ресницами. Незнакомка вообще вызывала у меня ощущение свежего морского бриза или солнечного морозного утра. Это не считая того, что я женщин в их естественном, первозданном виде не встречал очень давно. Наверное, со времен школы, когда одноклассницы ещё не пользовались возможностями сильно развитой индустрии красоты, но уже мечтали о новых лицах.

– Да. А ты? Наталья?

– Ох, нет, конечно, – Девчонка тихо рассмеялась.

А я не мог оторвать глаз. Ну, до чего же она нереальная!

– Наталья – это моя бабушка. Я – Лиза. Проходи, не стесняйся. – Она поманила меня рукой, а потом, развернувшись, направилась вглубь помещения. Видимо, там гораздо интереснее.

Естественно я рванул следом. Когда тебя зовёт такая фея, нужно быть полным дебилом, чтоб не поддаться ее чарам.

– Лизонька, а что это за хранилище? – Другой темы пока в голову не пришло.

Еще сложнее собрать мысли в кучу, когда перед тобой, покачивая бедрами, идёт девочка с фигуркой дьяволицы и лицом ангела. Не знаю, на каких харчах их тут держат, но у блондиночки в нужных местах наблюдались нужные формы. Грудь размера четвертого, не меньше, задница такая, что Ким Кардашьян скромно ушла бы в монастырь. И я сейчас не про размеры. Даже при том, что на девчонке была широкая юбка, а не брюки, я прекрасно видел, как при каждом шаге ткань ложится на весьма аппетитную, интересную часть ее тела.

– Тебе ещё не объяснили? – В голосе блондиночки проскочила интонация лукавства. – Сам понимаешь, 13-й отдел не могли расположить прямо на глазах у всех. Хранилище, это вроде ширмы.

Только она договорила, стеллажи внезапно закончились и мы оказались во второй части помещения. Там находились несколько столов с задвинутыми креслами, три огромных, в человеческий рост сейфа, вешалка, напоминающая столб с изогнутыми в разные стороны ду́гами, пара диванов, стоящих задом к стеллажам с книгами, и кучка стульев.

– Вот. Тут мы обитаем. – Лизонька сделала широкий жест рукой, указывая на скромную обстановку рабочего места. – Я знаю, тебя ещё не вводили в курс дела. Но ты все равно молодец. Сегодняшнее задержание… Признайся честно, сильно страшно было?

Девчонка подалась вперёд, жадно вглядываясь в мое лицо своими небесными глазищами. Ей, судя по участившемуся дыханию, а с такой грудью сложно не заметить, когда дыхание учащается, было ужасно интересно узнать от меня подробности. Конечно, я обязательно блеснул бы героизмом, если бы не одна кро-о-о-охотная деталь. Я понятия не имел, что делал этой ночью и о чем она говорит.

– Ну… понимаешь… Не могу сказать.

– Ох, конечно, прости! – Она испуганно прижала пальцы к губам.

Это просто издевательство какое-то. Все ее жесты абсолютно естественны и порывисты, но на меня они оказывают эффект, похлеще эротического фильма.

– Понимаю. Нельзя говорить о том, что там было. Молодец! Правильно. Извини, я не подумала. Просто… очень интересно. Понимаешь? Меня не допускают к «полевой» работе.

Девчонка была настолько хороша, что я не в силах оторвать взгляд, просто стоял и смотрел, как шевелятся ее губы. Руку то она уже опустила и теперь теребила юбку, длина которой была ниже колен, но это совсем не мешало рассмотреть, ко всем прочим достоинствам, стройные ножки светловолосой феи.

– Сижу тут, в хранилище, изображаю архивного работника, когда приходят посторонние. Веду документацию. Очень хочется стать частью актива. Понимаешь?

Девчонка как-то незаметно переместилась ближе. Главное, даже не понял, как и когда. Меня, словно в омут, затягивали ее глаза и я не мог оторваться. А ещё голос… Он журчал, будто талая вода по весне…

Внезапно, в голове, очень издалека, очень расплывчато, начала формироваться мысль, что-то не так. Не знаю, что конкретно, но тревога, а ее сейчас точно быть не должно, тем более в обществе интересной моему мужскому эго женщины, вдруг стала расползаться по нутру. Учитывая «голодание» последних месяцев, к которому, что греха таить, организм не приучен, реакция более, чем неожиданная.

– И главное, понимаешь, Ванечка, я ведь готова. Вот тебе, к примеру, девятнадцать лет. В Народный комиссариат тебя привел товарищ Тихонов. Звания сто́щего не имеешь. Сержант государственной безопасности. Разве ж это звание? Так, пшик. Самая низшая ступень. А тебя вон, к нам в отдел, да ещё на «полевую» работу служить взяли. Чем же я хуже, Ванечка…

Красивое, ангельское лицо было все ближе. Лизонька словно образ из сказочных фантазий заполняла окружающее пространство.

Однако, сквозь пелену окутывающего сознание восторга, упорно пробивалась мысль: «Дебил, тебя разводят!».

В этот момент с громким мявком от одного из стеллажей выскочил жирный черный кот. В два прыжка он метнулся к казённой мебели, а потом вообще оказался на столе. Сел и принялся вылизываться.

– Кот.

– Какой кот, Ванечка? – Голос Лизоньки по-прежнему звучал ужасно приятно, но елеем по сознанию уже не растекался. Голова как-то посвежела.

– Вот! Кот! – Я выглянул из-за плеча блондинки и ткнул пальцем в наглую скотину, которую, прям точно уверен, уже встречал.

Понятно, черные коты в бо́льшей мере похожи друг на друга, но у этого конкретного имелся определенный взгляд. Он снова пялился на меня с матерным выражением бесстыжих глаз.

– Интересно… – Лиза сделала шаг назад и наклонила голову к плечу, изучая мою физиономию. – Ты увидел кота.

– Сложно не увидеть такого жиробаса. – Появление нового участника нашего междусобойчика вызвало во мне столь сильное раздражение, что я напрочь забыл, где нахожусь.

Котяра снова мявкнул, поднялся, прошел по краю стола, а затем спрыгнул и демонстративно направился в сторону стеллажей, покачивая пушистым хвостом.

– Ванечка, посмотри на меня. – Девчонка приблизилась, взяла мое лицо ладонями, пробуя поймать глазами взгляд.

Однако, меня интересовал этот чертов кот, который успел скрыться среди полок с книгами.

– Смотри. Сюда. – Голос блондинки стал жёстче. Слова звучали, как приказ. Но главное, зрачки сначала стали меньше, а потом сразу же заполнили всю радужку.

– Ты кто такая? – Я тряхнул головой, в попытке скинуть ее руки.

– Ведьма она. – Скрипучий хриплый голос раздался за моей спиной. Тихий звук каблуков о пол, и через секунду боковое зрение уловило, как в зону видимости выходит та самая старушка с жа́бо и в шляпке.

– Вы! Я Вас знаю. Видел на улице…

– Видел и видел. Чего орать то? – Бабуля осекла меня слишком резко, не давая договорить.

А вот это интересно. Похоже, о нашей предыдущей встрече Лизоньке знать не положено.

– Наталья Никаноровна я. – Божий одуванчик оттерла плечом блондиночку и по-мужски протянула мне руку для привествия.

– Насчёт ведьмы… это же было образно? В переносном смысле? – Я на автомате взял сухую, маленькую ладошку, но в ответ чуть не матернулся от того, как бабуля сжала мою. Аж кость хрустнула.

– Если тебе так проще, можешь думать, что образно. Лизка, сходи чаю сделай нашему новому коллеге. – Проскрипела старушка, направляясь к одному из диванов.

Я перевел взгляд на блондинку. Она явно злилась. Только что не пыхтела паром из ушей. Сложила руки на груди, а потом вообще демонстративно отвернулась в сторону.

– Хватит строить из себя Немезиду. Принеси чаю, говорю. Парень в наш отдел не за красивые глаза пришел. Сама что ли не знаешь? Его Тихонов несколько лет проверял, ещё с детского дома. Не действует на Ивана твоя краса.

– Сначала подействовала! – Девчонка фыркнула и топнула ногой.

– Он сначала просто на твои прелести засмотрелся. Все равно вырвался бы. Иди за чаем! Порадуй бабушку.

Блондинка кинула гневный взгляд в сторону мостящейся на диване бабули, а потом сорвалась с места, обдав меня запахом полевых трав и меда.

– Ну, вот и чу́дно… – Как только Лиза исчезла из поля зрения, а через мгновение вдали громко хлопнула дверь, я тут же подошёл к нескольким стульям, сгрудившимся неподалеку. Взял один, поставил перед бабулей, изображавшей на диванчике королеву в изгнании, и, развернув спинкой, уселся на него, как ковбой на лошадь.