Текст книги "ОБХСС-82. Финал"

Глава 4. Жорик

– Ох, мужики, это ладно. А вот, представьте, поступает неделю назад бабушка-одуванчик с диагнозом: черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга. Не знаю, где ее носило, но приложилась бабуля знатно. И вот лежит она в приемном отделении, закатив глазенки. Прерывисто дышит. Чисто, при смерти. Все. Тут к ней подходит солидных размеров дежурный врач…  Этот…  Николай Иваныч…  Здоровый, на кузнеца похож. Поняли? Вот он подходит, окруженный медсестрами, и, взглянув на сопроводительные документы, произносит сакраментальную фразу: «снять череп и в колбасу». После этих слов происходит совершенно неожиданная штука. Чудо, можно сказать. Бабушка вскакивает с каталки и бежит в сторону приветственно открытых дверей на улицу. С такой скоростью, что ей позавидовал бы любой самый быстрый бегун. Хоть сейчас на Олимпиаду ее отправляй. Все медали будут наши. Мы как стояли, так и обалдели. Только рты пооткрывали. Но медсестры тоже, видимо, занимались спортом. Не лыком шиты. Потому она была до́гнана и водворена на свою каталку. А стоило устраивать такой переполох? Доктор подразумевал, что необходимо сделать рентгенографию черепа и временно положить пациентку в коридор…

Я внимательно слушал историю, которую рассказывали рядом со мной. Но глаза открыть боялся. Главное, очнулся как-то резко. Прям – бац! И уже слышу это.

Точно рядом…  Голос – мужской. Достаточно бодрый. Как только рассказчик замолчал, раздался смех. Тоже, кстати, мужской. Что, в принципе логично. Вот черт…  Надо обнаружить себя, что я очнулся. Но ссыкатно. Вдруг уже в своем времени нахожусь, а не в 1982…

Я осторожно приоткрыл один глаз. Стены со штукатуркой. Отвратительно блевотного цвета. Потолок – тоже оштукатуренный. Рядом – кровати. Штук пять. По крайней мере, вижу столько. Все, что вокруг, не похоже на вип-палату для особо обеспеченных граждан. Никогда бы не подумал, что меня этот факт может радовать. Несомненно, я в больнице.

На одной из коек сидел мужик, лет пятидесяти. В майке и трениках. Возле него стояла капельница, от которой шла трубка к руке рассказчика. Потому что, судя по всему, именно он веселил слушателей историей про бабку.

На других кроватях пристроились еще двое. Один – парень молодой. Может, чуть больше двадцати. А второй – сгодится в друзья Матвею Егорычу. Такой же дедок с хитрым взглядом из-под кустистых бровей.

Мужики походу, развлекали друг друга историями из больничной жизни.

А значит, моя мысль верна… Я в больнице. Это хорошо. Понять бы еще, в какой конкретно. В советской? Хотя, думаю, если бы снова был Денисом Никоновым, вряд ли меня положили бы в общую палату, да еще в такую затрапезную. Кровати – панцирные. С сеткой. Вся обстановка унылая. Можно сказать, убогая. Хотя… чем черт не шутит. Вдруг после драки с ментёнком я опять без сознания провалялся. А родители не знают. И документов не было. И…. Да не…  Бред…  А вдруг не бред? Может, после драки я получил травму, прошёл всего день. Отец реально не в курсе. Короче, я должен убедиться, что нахожусь в Советском союзе, в 1982 и что я – Милославский. Вот такие три пункта сейчас самые главные.

– Ага. Смешно. – Молодой парень хлопнул себя по коленям, – А вот еще…  Дядька мой в больнице работает. Только не здесь. Живет в Ленинградской области. И вот он тоже рассказывал. Как-то посреди ночи привезли им отравленного. То ли грибов мужик наелся, то ли выпил что-то. Не скажу точно. Собрали у него все необходимые жидкости. Дядька набирает номер токсикологической лаборатории и, не здороваясь, сонным голосом, ночь же, говорит в трубку: «Я вам сейчас пришлю кровь, мочу, промывные воды желудка и рвотные массы». В ответ пауза, затем вежливый мужской голос отвечает: «Очень хорошо. Еще кусочек дерьма не забудьте завернуть»… Оказывается, в квартиру попал…

Мужики снова загоготали. Я открыл второй глаз и приподнял голову. Лежу на кровати. Укрыт простыней. Судя по ощущениям, на мне очень плотная повязка. Аж дышать тяжко. Откинул простынь. Точно. Так и есть.

– О-о-о-о-о… ребят, наш парень очнулся. Ты как, герой? – Сразу среагировал дедок. Он сидел практически лицом ко мне.

– Нормально… вроде… – Горло осипло, поэтому слова у меня получились, будто ворона каркает.

– На, попей. – Молодой пацан вскочил с кровати и принес железную кружку, в которой была вода. Я с жадностью припал к посуде, но мужик с капельницей остепенил меня.

– Аккуратнее. Вчера половину дня без сознания был. Всю ночь тоже валялся. И сейчас утро. Понемногу пей. Глоточками. Так-то вроде все нормально, доктор говорит. Но лучше не рискуй. И так в рубашке родился. Герой.

Я отдал кружку парню а потом, чувствуя основательное подозрение, что кое-кому надо оторвать башку, поинтересовался.

– Почему герой?

– Так со шпаной схлестнулся. Лоб в лоб. Там чет говорят, толпа их была. Человек восемь. Или десять. Вот и до́жили. Куда катимся. Куда смотрит милиция, не пойму. Жулье всякое на улице нормальных людей режет.

С одной стороны мне сразу стало легче. Судя по тому, что я вижу и слышу, время соответствующее. То, которое нужно. Советское. И в больницу я попал Милославским. Не выкинуло меня в реальную жизнь. Слава богу…

А вот с другой стороны… Андрюху убью на хрен. За каким чертом все это тут наплёл. Получается, кроме Андрюхи некому. Трепло, блин…. Он, похоже, все-таки вызвал скорую. Вернее, не он. Семейка из Наташкиной квартиры. Но это неважно. Главное, я остался Милославским и со мной все нормально. Слегка кружится голова, но не сильно. Еще…  Жрать охота.

– Фомин! Ты почему сидишь?! Быстро лег! Еще хочешь тут неделю провести? Совесть имей.

Дверь в палату распахнулась, на пороге обозначилась медсестра. Ругала она, кстати, того самого мужика с капельницей. Выглядела…  Как советская медсестра и выглядела. Вела себя так же.

– Блин…  Какое счастье… – Сказал я вслух и откинулся обратно на подушку.

– О-о-о-о-о…  А вот и наш герой очнулся. – Медсестра моментально сменила тон и быстро пошла ко мне. Рядом оказалась буквально за секунду.

– Да какой герой… – Я начал уже немного раздражаться от этого слова.

Блин, дебил, а не Переросток. Я вообще не хотел афишировать поножовщину. Думал, скажу, что сам. Не знаю, как. Поскользнулся, упал. По хрену. Нельзя было правду рассказывать. Во-первых, надо сначала самому разобраться, про того ли Серегу был разговор. Если ж то мой отец, то Переросток его своими рассказами под ментов подводит.

– Хорошо, что очнулся… – Медсестра потрогала мой лоб. – А то к тебе там пришли. Доктор сказал, страшного уже ничего нет. Если в сознании, можно и пустить. Тем более…

Она наклонилась ниже, чтоб ее слышал только я.

– Как их не пустишь…

Я осторожно выглянул из-за медсестры. Хотя, уже, наверное, понял, кто пожаловал.

На входе в палату стоял мужчина в строгом костюме. Спокойный, уверенный, с бесстрастным взглядом.

Глава 4.2

– Здравствуйте, Георгий Аристархович.

Мужик по-хозяйски прошел в палату, окинул ее взглядом, задержался этим взглядом, на стуле. Единственном в помещении. Через минуту он уже сидел рядом со мной. Пристально смотрел своими рыбьими глазами. Даже, если бы до этой минуты мне было бы хорошо и я был бы здоров, после появления мужика точно поплохело бы. К примеру, началась бы изжога. Или какая-нибудь жёлчнокаменная болезнь. Слишком уж товарищ был неприятным. Вызывал отторжение.

Остальные обитатели комнаты быстренько рассосались по своим местам. Мужик не представлялся никому. Да и мне не представлялся. Но вел себя так, что всем сразу стало понятно, нужно максимально стать незаметными. Потому что каждый раз, когда его взгляд останавливался на ком-то, этому кому-то становилось не по себе.

– Здравствуйте… – Я выдержал паузу, намекая, не мешало бы мужику назвать свое имя. Мужик все мои намеки вертел на мужском половом органе. Даже бровью не повел.

– Ну, что ж Вы так неосторожно, Георгий Аристархович. Ухитрились где-то найти преступные элементы. В такое совершенно неподходящее для героических поступков время. Когда Ваша персона достаточно сильно нужна стране.

– Слушайте… – Я осторожно подтянулся вверх. Устроился полусидя, опираясь на грядушку.

Учитывая, что кровать с панцирной сеткой, провернуть это было не очень просто. Моя задница все время норовила оказаться значительно ниже уровня остального тела.

– Именно это я и делаю. Внимательно слушаю. – Мужик улыбнулся одними губами. Растянул их в узкую полоску. Чистый Джокер. Не хватало только соответствующего грима на лице.

– Отлично. Так вот. Не было никаких героических поступков. И преступных элементов тоже не было. Я сам…

– Позвольте полюбопытствовать… – Перебил меня мужик, иронично подняв одну бровь. – Что именно сами? Сами себя пырнули ножом?

– Ну, почему же пырнул сразу. Порезался.

– Ммммм… интересно….

– Бывает и такое. – Я неопределенно пожал плечами. – А можно узнать Ваше имя? Да и документики не помешало бы тоже показать.

Ясен хрен без документов вполне понятно, передо мной находится чекист. У него это на лбу написано. Огромными буквами. Чисто из принципа решил, пусть тоже немного напряжётся. Я вот напрягаюсь. Сижу. А должен лежать.

– Документики… – Мужик сунул руку в карман и вытащил оттуда удостоверение.

Махнул им перед моим носом характерным жестом. Так, как только менты ухитряются делать. Вроде тебе в морду ксивой ткнули, но ты ни хрена не успел прочесть.

– Можете называть меня Владимиром Алексеевичем. Остальные детали мы обсудим после того, как Вас выпишут. Теперь будем видеться чаще. Мои коллеги… – Чекист пожевал губами, подбирая слова. Наверное хороших не было, а плохие говорить о коллегах ему не позволяла цеховая солидарность. – Мои товарищи по оружию отнеслись слегка безалаберно к Вам. Упустили несколько важных моментов. Поэтому Вашим вопросом поручено теперь заниматься мне.

Я с умным видом пялился на мужика, а сам попутно соображал. Значит, за побег в Зеленухи и тем более за то, что меня ухитрились подрезать среди бела дня, те, кто за нами со Стасом следили, получили мандюлей. А этот товарищ, сидящий сейчас рядом с моей кроватью, является кем-то более серьёзным. Потому что в его словах был откровенный намек на это. Мол, цени Милославский, тобой большие люди занимаются.

– А у меня нет вопросов. – Сказал я мужику. И улыбнулся, точь в точь, как он. Гримасой.

– Представляете, а у меня к Вам есть. – Ответил Владимир Алексеевич. Совершенно непробиваемый гад. – И первый из них я повторю еще раз. Как и при каких обстоятельствах Вы получили это ранение?

Мужик опустил взгляд на повязку, стягивающую верхнюю часть моего тела. Пустой пододеяльник, которым укрывался, сполз вниз и стало видно бо́льшую часть марлевой ткани, намотанной на грудь.

– Какое ранение? – Я округлил глаза. – Говорю же Вам. Все сам.

– Так… не получается у нас доверительного разговора. – Чекист вздохнул. – Хорошо. Сами. Пускай. Как же Вы смогли это сделать, а главное – зачем?

– Любовь. – Я тоже вздохнул. Еще тяжелее, чем до этого Владимир Алексеевич.

– А-а-а-а-а… Любовь… Ну, да…  Ну, да… Пытались покончить жизнь самоубийством? Это знаете ли, еще хуже, чем встреча с хулиганами. Получается, у Вас, Георгий Аристархович, с психикой не все в порядке. – Чекист даже головой покачал из в стороны в сторону. Типа, ну, как же так…

– Ни в коем случае. Наоборот. Был очень счастлив. Шел, споткнулся, случайно напоролся на лезвие.

– Ясно… – Владимир Алексеевич оперся ладонями о колени, собираясь встать на ноги. – Спишу Ваше поведение на действие лекарств и наркоза. Вас немного заштопали. Вы просто как-то сильно неудачно напоролись. Еще немного, чуть-чуть в сторону, и были бы задеты жизненно важные органы. Не хотите объясниться по этой ситуации – Вашей право. Мне главное, чтоб она не касалась волнующей нас темы. Выздоравливайте Георгий Аристархович. Мы подождём. Только сильно не затягивайте. Доктор сказал, все очень хорошо для такого ранения…  Ох, простите…  Для такого пореза. На ноги встанете быстро. Это я Вам говорю на всякий случай. Если вдруг имеется мысль задержаться на больничной койке. Не выйдет. И еще…  По поводу любви. Вы имейте в виду, мы доведем начатое до конца. И сами понимаете, этот конец коснется всех сотрудников известного места. Та видимость, которую создают ваши без пяти минут коллеги, пытаясь оттянуть момент, когда человек все-таки понесет наказание за свои деяния, видимостью не останется. Мы все понимаем. Стажёры собирают информацию, которая никак не соберётся. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять их задумку. Но очень скоро дело перейдёт в наши руки. А там, как опять же, известно и мне, и Вам, работает некая особа. Понимаете, о ком идет речь?

– Понимаю. – Ответил я чекисту сквозь сжатые зубы. Мое поведение его не устроило, соответсвенно, начался откровенный шантаж. Глупо было бы думать, что они не знают про Наташку.

– Какая-то сложная история. Два года вы с данным человеком никак не контактировали, несмотря на некоторые любопытные факты, а теперь вдруг снова пытаетесь наладить общение. Думаю, Вам было бы интересно избавить этого человека от проблем.

– Вы сейчас меня, типа, подкупаете? Пугаете? Провоцируете?

– Я сейчас, типа, даю Вам шанс на неплохое будущее. – Владимир Алексеевич встал, наконец, со стула. – И знаете, мне казалось мы с Вами пришли к некоторому пониманию еще два года назад. Все же было хорошо. Откуда это стремление к бунту? Поверьте, всем от Вашего поведения будет только хуже. И в первую очередь, Вам. До свидания.

Чекист развернулся и вышел из палаты. Не успела закрыться за ним дверь, молодой парень, который все это время усиленно пялился в газету, сразу подсел ко мне.

– Что за гражданин? – Он кивнул в сторону выхода.

– Да так…  Знакомый. – Ответил я. Что меня поражает в этом времени, и всегда поражало, их беспардонная манера задавать вопросы. Просто незнакомый человек, который провел со мной несколько часов в одном помещении, так запросто может интересоваться моей же жизнью.

– Ничего себе, знакомый…  Сразу видно, что из органов. И вообще непростой. – Пацан упорно не отставал. – Илья.

Он протянул руку, но потом сообразил, что я сейчас совсем не горю желанием совершать резкие движения, и прибрал свою конечность обратно.

– Слушай, я не то, чтоб вникал в разговор, но он явился не просто так, да? – Это Илья смотрел на меня с любопытством. И вроде бы ничего особого не спрашивал. Однако, паранойя – дело серьезное. Даже в обычном парне мне уже мерещилась какая-то подстава.

– Фомичев! Или на своё место! – Дверь приоткрылась и в палату засунула голову все та же медсестра. – Человек только пришёл в себя, а ему покоя никакого. Быстро по кроватям! Сейчас на процедуры позову. Милославский, все хорошо?

Она посмотрела на меня. Я кивнул. Тем более, Илья после окрика медсестры, слез с моей поспели и это было неплохо. Мне жизненно необходимо подумать.

Товарищи чекисты перестали скрывать свое присутствие. Видимо, сам их спровоцировал. Столько времени настоящий Жорик был послушным. Выполнял все, что велено. А теперь, творит какую-то дичь. Это в понимании чекистов, естественно. Они же реально не дураки. Видят, пацан вышел из-под контроля. Блин, и про Наташку…  Что ж я такой дебил? Почему сразу не подумал. За мной следят. Это понятно. Конечно, сразу спалили, что я пытаюсь восстановить наши отношения. А два года носа не показывал. Странно ведь. Но плюс в беседе все же был. Этот Владимир Алексеевич открытым текстом дал понять, сделаю, все, что от меня хотят, Наташка останется не при делах. Ее не тронут. А когда арестуют директора, персонал тоже потянут.

Кроме того, чекист намекнул, про ментов они тоже знают. Мол, те только создают видимость слежки за Соколовым. Черт…  Знать бы еще, что именно хотели товарищи из госбезопасности от Жорика. Они ведь его с конкретной целью отправили в ментовку. И учиться, и стажироваться. И вряд ли на тот момент жто уже был директор гастронома. Слишком мелко.

Короче, надо переговорить со Стасом и сообралать, что делать дальше.

Глава 5. Стасик

– Что с тобой? – Мажор удивлённо наблюдал, как я от входа корячусь в его сторону.

Койка Жорика находилась у самого окна, пройти надо было все помещение насквозь, поэтому наблюдал не только он, но и остальные обитатели палаты.

Двигался я бочком, кривясь при каждом шаге. Хотя, так-то, из нас двоих раненный вроде он.

– Если скажу, не поверишь. – Ответил я Мажору, а потом с облегчением сел на край его постели, в ногах.

Но спину держал прямо. Как на приеме английской королевы. Просто сейчас моя спина – самое слабое место.

Вечер, что говорится, не задался сразу.

Когда явился Андрюха и сообщил прямо с порога, мол, Жорика пырнули ножом какие-то приблатненные типы, я уже напрягся. Этого только не хватало. Была, конечно, тачка, которая пыталась его сбить. Да. Вполне понятно, не из лучших побуждений это сделали и в машине сидели точно не друзья Милославского. Но то, что они подошли среди бела дня, открыто, это уж совсем ни в какие ворота не лезет.

Потом нам пришлось приводить в нормальное состояние Тоню. Андрюха, он же – молодец. Сообщил ей новость, как только Антонина открыла дверь и поинтересовалась, где Жорик. Ну, вот Переросток и рассказал, где.

– Ты совсем дурак? – Вычитывал ему Матвей Егорыч, пока я искал аптечку и нашатырный спирт.

Дед легенько похлопал домработницу по щекам, потом сунул под нос ей вату с нашатырем.

Только Тоня начала подавать признаки жизни, открылась входная дверь. Ее, естественно, никто не додумался закрыть. На пороге нарисовался Семен. Вид у него был смущённый. Даже какой-то палевно виноватый. А еще подозрительно топорщилась футболка на груди. Этот выступающий горб пацан придерживал руками.

– Семен! Что случилось?! – Тоня, которая еще сидела на полу, прижала обе ладони к своей груди, предварительно сложив их в молитвенном жесте.

Матвей Егорыч поддерживал домработницу под локоток, чтоб она не завалилась обратно. Заодно ещё и положил вторую руку ей на спину. Видимо, дед тоже заподозрил что-то нехорошее, поэтому просто сразу спросил пацана.

– Сенька, просто скажи, все живы? Детали можно потом.

– Да вы чего? Живы, конечно. – Семен помялся, а потом жестом фокусника вытащил из-под футболки кота. Вернее, кошачьего подростка. Это был уже не котенок, но и еще не полноценный, взрослый кот.

– Что это? – Спросила сильно удивленная Тоня.

– Вы мне обещали, если я закончу четверть хорошо, то разрешите завести питомца. Вот. Это – Аристарх. – Сенька протянул вперед, обеими руками, странное существо.

Причем, существо реально было странным.

Для начала, оно – сто процентов дворовое. Не породистое. Но это не грех. Опыт показывает, такие кошки гораздо умнее, чем всякие благородные шотландцы, британцы, сфинксы и другая хрень. Но Семён из всех котов, по-моему, выбрал самого неадекватного. По крайней мере, на первый взгляд возникало именно такое ощущение.

Одно ухо у этого животного было порвано и, видимо, срослось неправильно. Поэтому его, уха, почти не было. Имелся только какой-то жалкий огрызок. В то время, как второе ухо выглядело слишком огромным и стояло четко перпендикулярно кошачьей башке. Один глаз у «питомца» отливал выразительно зеленым. Второй – жёлтым. С хвостом тоже наблюдалась проблема. Его просто не было. Торчал маленький кусок, похожий на сосиску. Видимо, хвост пострадал, как и ухо. А кот еще очень юный, даже по кошачьим меркам. Когда он успел получить все эти боевые ранения, совершенно непонятно.

Кроме того, вызывали ряд вопросов еще кое-какие моменты. Например, в некоторых местах шерсти было много, а в некоторых – подозрительно мало. То ли кот выдрал ее себе сам, а судя по безумному взгляду животного, которым он таращился на нас, я допускаю и такой вариант, либо, опять же, потерял в неравном бою. Но главное – имя, которое дал этому чуду Семен.

– Аристарх? – Переспросила Тоня тихим голосом и начала клониться в сторону.

Наверное, снова собиралась вырубиться. Просто сзади ее держал Матвей Егорыч и вариант завалиться на спину отпадал сам собой.

– Да. – Семен кивнул и шмыгнул носом. – Я его давно присмотрел в соседском дворе. Он все время дерется со взрослыми. Отстаивает свою правоту. Я подумал, такой характер… как у отца. Поэтому взял его к нам …

– Слушай, Сенька, – Дед Мотя подтолкнул Тоню вверх, помогая ей встать на ноги. – Сейчас немного не до этого. У нас Жорик в больнице.

– Как в больнице? – Пацан ахнул и разжал руки.

Естественно, наглая скотина, чувствуя своей дворовой душой, что его собираются выкинуть снова на улицу, рванул вперед. Он спрыгнул на пол и стрелой метнулся в кухню.

– Да приболел немного Жорик. – Ответил Матвей Егорыч. При этом посмотрел на Переростка. Чтоб тот опять на ляпнул лишнего. В принципе, может и правильно. Зачем пацану эта информация.

– Семен… – Тихо сказала Тоня, которая уже поднялась на ноги и теперь растерянно смотрела вслед умчавшего в кухню кота. – Ну, я думала, мы выберем какого-нибудь более подходящего питомца. Морскую свинку, например. Или… рыбок. Да и потом… Аристарх… Это…

Антонина покачала головой. Однако, в этот момент нам пришлось прекратить обсуждение и рвануть следом за котом. Там что-то загрохотало.

Мы забежали в комнату. Миска, в которой горкой лежали котлеты, валялась на полу. Котлеты тоже. Но в меньшем количестве, чем было изначально.

– Ох, что делать? – Тоня опять покачнулась, но рядом вовремя оказался Андрюха. Он подставил своё крепкое плечо. Домработница всхлипнула. – Надо ехать в больницу. Надо ловить этого кота. Мы не можем его оставить. А я не могу делать и то, и другое сразу.

– Так зачем ехать? – Спросил Переросток. – Я с ним половину дня там пробыл. Все хорошо. Рану зашили.

– Рану?! – Сенька моментально сделал «стойку». – Вы же сказали, он приболел.

– А то как же? Приболел. Вот именно. У него этот… аппендицит. Понял? – Матвей Егорыч сразу увел разговор с опасной темы. – Андрюха, надо было попросить, чтоб и тебе тоже зашили. Рот.

Переросток насупился и замолчал.

– Так… давайте без суеты. В больницу поеду я. Все-таки это более разумно. Понятно, что Андрей только оттуда, но думаю, мне надо действительно к Жорику. Переговорить с ним… – Я заметил, как загорелись глаза деда Моти и начал медленно пятиться из кухни в сторону ванной. – Нет! Даже не начинайте. Сам съезжу. Просто чисто убедиться, что все хорошо. Договорились?

– Да кто ж тебя пустит? Времени вон уже сколько. – Всплеснула руками Тоня.

– Ничего страшного. Умею быть убедительным. – Договорив фразу, я выскочил из комнаты.

Ну, их к черту. Пусть ловят своего кота. А я хотел на самом деле убедиться, что с Мажором все нормально. Не то, чтоб не верю Андрюхе. Просто он ухитряется подавать информацию немного под другим углом. Мне нужно узнать, что случилось реально. Можно, конечно, подождать до утра. А можно и не подождать. Потому что люди, или человек, которые хотят Жорика отправить к остальному семейству, на небеса, начали действовать совсем нагло. По хорошему, остаться бы там, в больнице, до утра. А насчет того, пропустят или нет, даже не парюсь. В любом случае прорвусь. Думаю, маленький денежный бонус для сотрудников больницы поможет. Это всегда работает в любые времена.

Я отправился в ванную, чтоб собраться. Душ уже принимал после работы, но пока сидели с дедом Мотей за кухонным столом, успел опять весь изжарится. Духота стояла сильная, даже несмотря на вечер, а кондиционеров тут еще не имеется.

И вот дальше началось то самое «что-то пошло не так». Вернее, сразу все пошло не так.

Ничто не предвещало беды, как говорится.

Я опять залез в ванную, планируя очень быстро принять душ. Оба крана смесителя выкрутил на максимум. Стоял, как дельный, намывался.

Судя по разговору в кухне, там было принято коллективное решение сначала покормить Семена, собрать мне еды для Жорика, а потом ловить кота со странным именем Аристарх. Семену велели в кухонной раковине помыть руки, прежде, чем сесть за стол. Потому что имя у этой скотины, может и благородное, а вот все остальное, точно нет.

Кухня через стенку от ванной, под раковиной – сквозная дыра, ведущая в ванную. Там проходит сливная труба. Это – принципиальный момент, сыгравший роковую роль. Семён собрался мыть руки, Матвей Егорыч, Андрюха уселись за стол в ожидание еды. Тоня начала накрывать на стол. Весь этот процесс сопровождался активной беседой о том, что лучше передать Жорику. Котлеты или борщ? Или, может, пироги.

Кот, на которого все перестали обращать внимание, искренне веря, что он сидит где-то под буфетом, решил воспользоваться ситуацией. Он исподтишка влез по скатерти на кухонный стол и начал потихоньку подкрадываться к вазочке с орешками. Не знаю, на кой черт ему нужны были орехи. То, что он неадекватный, это, конечно, сразу понятно. Может, возомнил себя белочкой.

Чтоб помыть руки, Сенька открыл кухонный кран холодной воды.

Смеситель в ванной, по закону подлости, перекинулся в режим триггера. Есть за ним такой грех на полном напоре. Он напрочь отрубил холодную воду. Из крана в ванной моментально хлынула горячая, почти кипяток.

Я, натурально, почувствовал себя бройлерная курой, которую резко ошпарили для профилактики. Естественно, от неожиданности заорал голосом дикого вепря. А как не заорать, если это было охренеть, как горячо. У меня вся жизнь перед глазами пронеслась, отвечаю.

Кот в этот момент почти подобрался к орешкам, но услышав дикий ор, испугался сам и решил, что его накрыли. Он высоко подскочил на четырех лапах, а потом со всей дури шмякнулся со стола на пол. Попутно обрушивая все, что Тоня успела поставить или положить на стол. Вилки, ложки и пару пустых тарелок.

Ясное дело, услышав мой рев, и грохот столовой утвари, Тоня испугалась не меньше нас с котом. Она закричала и, рефлекторно дёрнув руками, подкинула вверх кастрюлю с борщом, которая уже была без крышки. Борщ огромным жидким облаком взлетел в воздух и, так как законы физики никто не отменял, плюхнулся на пробегающего мимо кота.

Кот, облитый борщом, получил еще бо́льший стресс. Он с пробуксовкой шарахнулся под раковину, в дыру. Аристарх точно понял, его хотят угробить в этом доме, и сам очень сильно хотел сбежать. Куда угодно. Драки со всеми врагами во дворе больше не казались ему такой уж проблемой. А вот странные двуногие пугали до одури. Учитывая небольшой размер, проскочил он в дыру свободно.

Что в этот момент происходило у меня. Я еще не пришел в себя после горячего душа, как вдруг из-под ванны вылетело нечто орущее. Бешенное, с круглыми глазами. Оно впендюрилось в противоположную стену, потом прыгнуло в ванну, в которой стоял охреневший я, и в которой еще имелось сантиметров двадцать воды.

Упав в воду, кот Аристарх окончательно догадался, что вообще настал писец. Он с диким мявом по моей голой заднице, а потом спине, взлетел на мое же плечо и там прочно закогтился. Сказать, что я испытал все оттенки боли и одновременно ненависти к котам, это не сказать ничего. Мне кажется мои глада стали такими же бешенными, как у этой твари.

Причем все заняло считанные секунды.

Я схватил полотенце, полотенцем цепанул кота и принялся сдирать его с плеча. Просто голыми руками сделать это было невозможно. Психованный Аристарх просто обезумел. И что? Разве может быть хуже? Спина вся подрана, я чувствую, как по ней течет кровь, на плече, вцепившись намертво когтями, орет кот. Оказалось, может. Эта тварь от испуга обделалась. Прямо на мне.

Матвей Егорыч тем временем, вместе с Андрюхой кинулись к двери ванной и начали ее выносить. Не знаю, что им представлялось. Наверное, решили, на меня упала чугунная труба канализации, или я поскользнулся и свернул себе шею, или схватился рукой за лампочку и меня шандарахнуло током. При этом оба они звали меня по имени, напрочь забыв, что дверь открывается наружу, а не внутрь, и одновременно долбились в нее.

С горем пополам я выбрался из ванной. Оторвал воющее животное от своего плеча. Только открыл дверь, кот рванул наружу. Причем, полотенце, зацепившись за одну его лапу, волочились следом. Котяра влетел в спальню, прыгнул в открытый шкаф на полку свежего постельного белья и забился в угол.

Мы забежали следом, потому что по запаху и Матвей Егорыч, и Андрюха поняли, быть беде. А я и так это знал.

Картина – дверь шкафа открыта, с полки, где Тониными руками заьотоиво сложены стопы свежих простынь, течет вода с говном.

Естественно, ни о какой больнице даже говорить не приходилось. Следующий час мы занимались тем, что убирали последствия нервного срыва кота, а затем Тоня почти столько же обрабатывала мне спину. Спина болела ужасно. Я не знаю, как эта тварь ухитрилась исполосовать мне весь зад. Такое чувство, будто у него ее четыре лапы, а сразу шестнадцать.

Когда все закончилось, стало понятно, в больницу меня не пустят сто процентов. Да и я не мог нормально пошевелиться. Мы проводили Тоню и Семена спать, а сами устроили совет. Я хотел узнать у Андрея подробности. Потому что из-за всего случившегося, начиная с Тониного обморока и заканчивая гадским котом, мы вообще ни хрена не услышали связного от Переростка. Кстати, я сказал Семену, что кота однозначно надо звать Аристархом. А мысленно добавил, такая же гнида.

– Жорик узнал про ребенка. – Сказал Андрюха, как только мы остались одни, и посмотрел на Матвея Егорыча со значением. Кота можно не считать. Он притаился под столом и никому не позволял к себе приблизиться.

– Едрить твою налево… – Дед Мотя причмокнул губами, а потом опустился на стул, который стоял рядом. – А я говорил. Говорил. Рано или поздно это случится. Никто меня не хочет слушать. А Матвей знает поболее некоторых. Но разве ж Матвея всерьез воспринимают. Ни хрена. Все дюже умные…

– Подождите…  Про какого ребенка? Не понимаю ничего. – Я начал раздражаться, потому что реально ни черта не понимал. А еще адски болела спина.

Мы так-то пытались выяснить, что случилось. У Андрюхи, естественно. Оказалось, дело это не очень простое. Переросток перескакивал с одного на второе, с третьего на пятое, и я перестал понимать, какая имеется связь между всеми событиями.

– Жорика ребенок. – Коротко ответил дед Мотя.

– Откуда у Жорика ребенок? – Я засмеялся сначала, подумав, что это – очередной прикол Матвея Егорыча. Но он так на меня посмотрел, что я сразу заткнулся.

– Ты что, не знаешь, откуда дети берутся? – Дед покачал головой. – Тебе, Стас, значит, надо с женщинами побольше общаться. Глядишь, разберешься. А то странно, знаешь, в твоем возрасте таких вещей не знать. Захочешь себе вот так сына, да будешь ходить по огороду, в капусте искать. Или аиста ждать.

– Я знаю, откуда берется дети вообще. Речь сейчас именно про Жорика. Вы угораете, что ли? Для того, чтоб был ребенок нужен не только отец, но и как бы мать. А Милославский ни с кем…