Текст книги "ОБХСС-82. Дело о гастрономе"

Павел Барчук, Павел Ларин
ОБХСС-82. Дело о гастрономе

Глава 1. Жорик

Я раздраженно посмотрел на закрытую дверь, а потом решил, хрен там. Не уйду. Из принципа.

Просто Наташка реально захлопнула ее перед моим носом. В наглую. Вместе с фразой: «Пошел ты к черту, Милославский». Как я еще не получил этой дверью по морде, удивительно. Наверное, лишь по той причине, что успел отскочить назад, прежде, чем Наташка со всей силы толкнула створку сначала в мою сторону, а уже потом ее закрыла. С такой силой, что сверху мне на голову посыпалось что-то белое.

В принципе, понять девчонку, наверное, можно. Учитывая, как некрасиво Жорик тоже ее послал. Прилюдно. Не буквально, конечно, но смысл все равно такой. Он ведь после гибели родителей заявил, мол знать ничего не знаю, помнить не помню. Какая свадьба?

Представляю в этот момент реакцию Наташкиного отца, председателя Зеленух. Я вообще, если честно, удивлен, что Жорик остался жив при таком раскладе, и даже все части тела у него на месте. А они точно на месте, я проверял. Николай Николаич обещал оторвать яйца лишь за то, что я когда-то пытался с Наташкой мутить. А за то, что Милославский ее бросил, он должен был не только яйца оторвать, но заодно и все остальное. Не знаю. Руки, ноги, голову.

Могу даже понять, что это значило для самой Наташки и для деревенских жителей, вместе взятых. Наверное, позор. Типа жених отказался. Ну, я так думаю. Настоящий скандал.

Снова с силой нажал на звонок. Руку не убирал. Буду долбиться в дверь, пока Наташка ее опять не откроет. Нам, как минимум, надо поговорить.

– Уходи! – Она крикнула мне это из закрытой квартиры.

– Непременно. После того, как ты меня выслушаешь. – Я тоже решил не стесняться. Говорил в ответ громко, чтоб меня точно было слышно.

И по фигу, что этот спектакль наблюдает весь подъезд. Уверен, не просто так я встретился с девчонкой. Значит, надо воспользоваться таким неожиданным подарком судьбы. Тем более, не знаю, как она, а я по ней безумно скучал.

– Уходи, я милицию вызову. – Ответила Наташка из-за двери.

– Можешь не напрягаться, она уже здесь. – Ответил я в замочную скважину, соображая, чем бы девчонку спровоцировать на разговор. Вывести на эмоции, чтоб она повелась и выскочила, хотя бы отвесить мне оплеух. Упёртая ведь. Стерва та еще.

В квартире снова наступила тишина. Потом все-таки замок щелкнул и я смог лицезреть недовольное Наташкино лицо.

– Что тебе надо? – Она даже не пыталась соблюдать приличия.

Видимо, обида, причиненная ей Милославским, оказалась слишком сильной. Я в этот момент почти ненавидел настоящего Жорика. Дебил, блин. Из-за него Наташке было плохо. Убил бы, гада. Потом подумал, что это странно, желать смерти самому себе, хоть и не в полном смысле этого слова. Раздвоение личности какое-то.

– Ну? Зачем пришел? – Повторила девчонка свой вопрос.

Вообще, конечно, я мог сказать правду. Что наша встреча – чистая случайность. Что адрес мне дал Андрюха, и я всего лишь должен был передать Ниночке, мол, братец сегодня не сможет с ней встретиться. Но с хрена ли не воспользоваться ситуацией. Тем более левая Ниночка сейчас волновала меня меньше всего.

– Наташ, тебя искал. Вот, видишь, нашел. Долго искал…  – Добавил я, вспомнив, сколько времени прошло с момента, когда видел ее крайний раз.

– Зачем? Я не пряталась. Чего искать-то? – Она приоткрыла дверь чуть шире и теперь стояла на пороге, сложив руки на груди.

– Как зачем? Поговорить. Тебе не кажется, что нам точно надо обсудить все случившееся. Вопросов никаких нет? Например, почему я повел себя именно так? Или ты без сомнений уверовала в то, что Жорик Милославский конченый мудак? Даже не попытавшись разобраться в ситуации. Выяснить.

– Поговорить?! Выяснить? – Мне кажется, у девчонки даже сперло дыхание.

По крайней мере, румянец, выступивший на щеках, сложно было в этой ситуации принять за смущение. Однозначно Наташка в бешенстве. Наверное, от моей наглости.

– Ты не считаешь, что очень долго готовил речь для нашей беседы? Два года. И столько же, видимо, меня искал. Здесь. В Москве. Хотя достаточно было просто приехать в Зеленухи. А еще, тебе не кажется, что мне уж точно не нужно было ни в чем разбираться. Ты испугался свадьбы. Тех обещаний, которых дал. Да, я понимаю, с родителями случилась беда. Но ты ведь просто отвернулся от меня и уехал. В тот момент сильного стремления к разговорам у тебя не имелось. Сбежал просто и все. Милославский, еще раз говорю. Иди к черту.

Она попыталась снова захлопнуть дверь, но я успел подставить ногу. Пару минут мы тупо боролись. Девчонка тянула створку двери на себя, я – на себя. Все это в тишине, под наше обоюдное пыхтение. Наконец, Наташка сдалась первой. Отпустила дверь, со словами: «Да что тебе надо, козел?!»

Вообще, конечно, она изменилась. Стала взрослее и как-то увереннее, что ли. Хотя не сказать, будто Наташка когда-то отличалась чрезмерной скромностью или покорностью. И все равно. Это больше не была та деревенская девочка из Зеленух. Она выглядела еще красивее, чем раньше. В ней добавилось какого-то лоску, что ли. Появился шарм.

– Наташ, ну, будь человеком. Давай просто поговорим. Должен объяснить тебе кое-что. Два года назад, когда все случилось, от тебя отказался совсем другой человек. Это был, как бы, Жорик…  Блин…  то есть я. Но не совсем я…  Короче…  Ну, чего мы в подъезде стоим? Радуем соседей этим спектаклем.

– Милославский…  – Начала было девчонка заново свою песню.

– Наташ. Пожалуйста. Я согласен даже вытерпеть все твои упреки. Они верные и заслуженные.

– Мммм…  На все согласен? – В Наташкином взгляде появилось злорадство. Походу, девчонка что-то задумала.

Я кивнул. Хотя, в душе имелось сомнение. Знаю я ее такие взгляды.

– Ну, хорошо…  Заходи.

Наташка подвинулась в сторону, пропуская меня в квартиру. Я шустро переступил порог, пока она не передумала. А то характер у нее тоже не сахарный. Да и настроение меняется весьма радикально. Скачками. Стоит вспомнить начальный этап нашего общения. То буду, то не буду. То хочу, то не хочу. Поэтому я быстренько постарался оказаться в квартире с нужной стороны.

Судя по всему, это была коммуналка. Очень большая. В общей сложности, не меньше двухсот квадратных метров.

– Ничего себе, квартирка…  – Прокомментировал я, изучая длиный коридор.

– Да. После деревни первое время было непривычно. Как в клетке. Изначально, говорят, тут находился доходный дом какого-то купца. Позже – гостиница. Потом номера поделили на множество маленьких комнат с общей территорией. У нас целых девять комнат. Ванная, туалет и кухня – для всех. Я снимаю тут комнату вместе с подругой. Работаем в одном магазине. Старушка, ее родственница, предложила. Сама уехала в деревню. Потянуло ее к корням. А нам вот, досталось, можно сказать, наследство.

– Круто…  Какая комната твоя? Куда идти? – Посмотрел на девчонку, ожидая дальнейших указаний.

Дверей было так много, что я растерялся. Впервые оказался в подобном месте. Пахо здесь, всем подряд. И какой-то едой, и хозяйственным мылом, и чем-то похожим на женские духи.

– Нет уж, Жорик. Обойдемся тем, что поговорим в кухне. Приличные девушки мужчин к себе вот так запросто, среди бела дня не приглашают. – Девчонка кивнула в сторону одной из комнат. Видимо, там и находилась упомянутая кухня.

– Наташ…

– В кухню, говорю. – Она зыркнула глазищами так, что искры чуть не посыпались. Злится все еще. Ну, ладно.

Я вздохнул и потопал вслед за девчонкой, которая устремилась по коридору в недра этой огромной квартиры.

В кухне тоже было всего много. Будто не кухня, а склад утвари. Стояли четыре плиты, несколько столов, похожих на большие тумбы, с дверцами внизу. Также имелся небольшой балкон с дверью. Интересный проект, однако. На кой черт в кухне балкон?

– Ого. Можно прямо с улицы попасть? – Я подошел к балконной двери и посмотрел наружу. Там виднелась железная лестница, которая спускалась во двор.

– Ага. Говорят, раньше этот ход предназначался для прислуги. Но мы его используем только в том случае, если забыли свои ключи и нет возможности попасть домой. Тут действительно, можно зайти со стороны двора, подняться по лестнице и оказаться в квартире через кухню. В принципе, сильно жаловаться не на что. Жилье в Москве это много значит. Сам понимаешь. Единственный огромный минус – большое количество людей и всего один туалет. Хочешь не хочешь, а ждать приходится. Даже в семь часов утра направляешься в уборную, а она всегда занята. Приходится сидеть на кухне и страдать. Я по началу, никак не могла привыкнуть. Особенно к тому, что так мало простора. В Зеленухах помнишь, как здорово? Выйдешь утром к пруду…

Наташка резко осеклась. Видимо, решила, что столь романтичных разговоров, как и общих воспоминаний, я пока не достоин. Ибо еще не до конца понятно, что со мной делать дальше.

Я покрутил башкой, соображая, где приткнуть свой зад. Антураж в кухонном помещении был интересный. На стенах висели кружки, подписанные фамилиями проживающих. Видимо, чтоб каждый брал только свою. Казарма какая-то, честное слово.

В итоге, остановился на табурете, который заметил рядом с одним из столов. Подтянул его и сел. Потому что стоять посреди кухни мне показалось глупым.

– Присаживайся. – Я махнул рукой в сторону такого же стула.

– Спасибо, что разрешил. – Наташка усмехнулась, – Я постою.

Девчонка по-прежнему демонстрировала полное неприятие и негатив. Я решил набраться терпения. Как ни крути, она ведь не знает реального положения вещей. Хотя бы того, что тот Жорик на самом деле ее не помнил. Не испугался. Не сбежал. Для него Наташка реально была незнакомым человеком. А тут ещё такая новость, про свадьбу. Вот он охренел, наверное. Правду, конечно, я Наташке рассказать не смогу, но надо уточнить детали, которые помогут нам прийти к перемирию.

Только открыл рот, собираясь начать разговор, как в кухне появилось еще одно действующее лицо. Пацан, лет шести. Он вошел и замер уставившись на меня большими круглыми глазищами. А глазища правда были какие-то огромные. Еще такие тёмно-карие, что казались почти черными. У пацана на башке имелись кудри, как у девчонки. Не в плане длинные, а просто густые и волнистые. Его не стригли, наверное, давно.

– Дяденька, а вы правда милиционер? – Выдало вдруг это создание.

Я вообще не ожидал, что он так запросто решит вклиниться в беседу взрослых. А вот Наташка наоборот смотрела на него с улыбкой. Будто этот ребенок делал именно то, что она и хотела.

– Почему милиционер? – Вообще, конечно, было все равно, что там плетет пацан. Чисто любопытства ради спросил. Не видел логики в его вопросе. На мне ни формы, ни фуражки, ничего.

– А я слышал, как тетя Наташа сказала, что вызовет милицию, а Вы сказали, что милиция уже тут. Значит, Вы и есть милиционер. Правда?

Пацан для своих лет оказался слишком стоумовым и наглым. Я, может, не образец добродетели, но искренне считаю, дети не должны лезть туда, где разговаривают взрослые. Тем более, со своими тупыми расспросами.

– Правда, правда. – Решил, объяснять пацану, кто есть кто, как-то глупо. Пусть лучше думает, что я мент. Может, быстрее свалит. Мне сильно хотелось поскорее выснить все недоговоренности с девчонкой. – Иди, мальчик, к маме…

– Дяденька милиционер, а вы здесь будете жить? – Пацан упорно не понимал моих даже не намеков, а прямых пожеланий избавиться от его присутствия.

– Буду, не буду…  Иди, мальчик, к маме…

– Дяденька милиционер, а я уже покакал…

Честно говоря, просто охренел. Переход был быстрый, а главное, совершенно непонятный. С хрена ли этот ребенок постороннему человеку сообщает такие вещи.

– Просто мамка говорит, если плохо себя вести, то придет дядя милиционер и заберет. Так вот. Я хороший мальчик. Я поспал и покакал. Но вы все равно можете забрать меня с собой. Я хочу ловить преступников.

Наташка уже не скрываясь веселилась. Вот она, наверное, почему согласилась на разговор. Знала, нам хрен кто даст поговорить нормально. Потому что, следом за пацаном в кухне появилась еще одна персона. Персоной оказалась женщина с какими-то бумажками на голове, на которые были намотаны ее рыжие волосы. В застиранном халате и тапочках.

– Степа, зачем ты пристал к гражданину майору, иди ешь уже свой холодный суп и получай свой подзатыльник.

– Я не майор, – Поправил я тетку, вообще не понимая логики этих людей. Почему майор? Хотя, какая, к черту, разница, за кого она меня приняла. Хоть за генерала. Лишь бы они свалили вместе с пацаном и дали нам поговорить.

Но сваливать точно никто не собирался. Тетя взяла пацана под мышки, а потом усадила его за стол, который находился рядом с окном. Попутно она продолжала разговаривать со мной. Хотя было вполне очевидно, что я, например, к беседам с ней точно не расположен.

– Ой, та по мне хоть подполковник! Всё ж новый человек в доме. Степан ешь ртом! Что ж ты футбол в окно смотришь!

Потом она вдруг вообще резко подскочила к балконной двери, распахнула ее и закричала на пацанов, гоняющих во дворе мяч.

– Эй, шпана, чтоб вы ноги переломали! Что ж вам, подлецам, не сидится дома! Бросьте мяч и идите курить, пока Степан не поел!

Я воообще оторопел, если честно. Тетка – просто педагог от бога. Макаренко, наверное, в гробу перевернулся.

– Зачем вы их…  курить отправляете? Они же ещё дети!

– Ой, да в каком месте организма они дети! Одному пятнадцать, другому шестнадцать. Вы бы разобрались с этими бандитами, гражданин начальник. Степан из-за них кушает плохо, когда из окна смотрит.

– Я не милиционер. Не гражданин начальник. Я просто зашел…  – Посмотрел на Наташку, соображая, как обосновать свое присутствие в этой кухне и в этой квартире.

Девчонка откровенно веселилась. Она оперлась задницей об один из столов и теперь с интересом наблюдала за нашим диалогом с этой теткой в халате.

– Вот хорошо, что зашли. Мы очень радые, когда к нам заходит молодой и красивый товарищ майор. У нас для товарища майора очень много молодых и красивых женщин. – Сказала тетка, улыбнулась, а потом натурально приподняла, теряющуюся под старым халатом, грудь обеими руками.

– Да я не майор…  – Начал было снова объяснять тетке, с опаской поглядывая в ее сторону.

Очень надеюсь, что это жест руками совсем не означал то, о чем мне подумалось. Потому как, ни к молодым, ни к красивым отнести данную особу было невозможно. Только если к одиноким. Это, да. Но закончить свою речь я не успел.

– А што мы тут мучаем товарища гражданина начальника угрозыска? – в кухню вошла крупная женщина, лет сорока. Она была такой большой, что в помещении стало даже меньше света и воздуха. Наташка «хрюкнула». Она вообще теперь стояла, прикрыв рот ладонью, и почти сползая по столу вниз. Видимо, из последних сил держалась, чтоб не засмеяться. Ну, блин, стерва…  Специально все это устроила…

– Да я не начальник угрозыска, я… . – но меня уже не слушали.

– Тю…  – Протянула тетка в халате, – Да хто мучает? Роза Петровна, идите спать и проспитесь. Вы бредите. Мы говорим за то, шо молодые и красивые женщины готовы для любви. И Вас тут при таком разговоре точно быть не должно.

– За молодых и красивых, Фрося, это как раз по мою душу. – Заявила новоприбывшая женщина. Мне она, если честно, быстрее напоминала самку белого кита, чем кандидатку на построение личной жизни.

– Ой, я Вас умоляю, Роза Петровна. Станьте в очередь. Вы знаете песню? Молодым у нам везде дорога. Старикам у нас везде почет. Так что с почетом можете возвращаться в свою комнату и не мешать нам с товаришем майором строить счастливую семейную жизнь. – С этими словами тетка в халате посмотрела мне в глаза и подмигнула.

Если честно, стало страшно. Еще самое хреновое, что выход из кухни закрывала собой женщина-кит. Возле балкона, который вел на улицу, сидел Степан. Наташка уже совсем откровенно ржала и рассчитывать на её помощь не приходилось. Я понял, если что, не отобьюсь. И сбежать не получится.

– Слушайте почаще меня, и не слушайте её ни разу, товарищ милицинер, – проговорила Роза Петровна, – Жена из Фроськи никакая. Дура она и есть дура. И Степан у нее тоже не семи пядей во лбу. Разве может быть у гражданина милиционера такой глупый сын. Ни в коем разе.

– Какой сын? – Вопрос у меня вышел как-то истерично. Просто я вообще перестал понимать, что происходит. Но главное, никак не мог сообразить, они издеваются, прикалываются или это все серьезно.

– Ваш сын. Вы же получите в наследство не только супругу, товарищ милиционер. Вы получите еще готового сына. Зачем Вам Степан, посмотрите на моего Марика. Марик! Марк! Што ты себе много спишь?! Начальник из органов хочет на тебя посмотреть, как на своего будущего ребёнка!

– Роза Петровна! Шесть часов вечера! Зачем вы мальчика будите? – Тут же вмешалась Фрося. – Тем более, когда есть вот, Степан.

– Ой, гвардии товарищ из угро, Вы себе не слушайте што кричит эта Фроська. А Марик вам лучше сыграет…  – Упорно доказывала Роза Петровна.

– Что? На чем? Какой Марик? – Я все же поднялся со стула и начал медленно перемещаться в сторону выхода. Как только женщина-кит сдвинется хоть на несколько сантиметров, рвану в коридор.

– Как что? Как на чем? Черни, конечно! Все приличные люди играют Черни. Этюды! На скрипке! Марик! Товарищ начальник розыска хочет послушать пятый этюд Черни! – Роза Петровна выкрикивала эти фразы в сторону коридора. Судя по всему, именно там находился еще и Марик, который вот-вот мог появиться.

– Наташ, это ты мстишь? – Я посмотрел на девчонку.

– Ты же сказал, что вытерпишь все. Уже закончилось терпение? – Девчонка развела руками и усмехнулась. Стерва. Точно стерва. Ни капли не изменилась за эти два года.

– Марик, иди немедленно играть Черни?! – Еще громче заорала Роза Петровна. Аж уши заложило.

– Я не хочу ничего слушать! Никого Черни! – Заверил я Розу Петровну и сделал еще один маленький шаг в сторону выхода.

– Вы что? Плохой человек? – Женщина-кит уставилась на меня с подозрением.

– Нет… .

– Ну таки вот! Значит вы любите музыку и скрипку!

В дверях кухни появился заспанный мальчик в трусах и майке со скрипкой в руках.

– Пятый? – послушно спросил он сходу. Даже не поздоровавшись.

Роза Петровна торжественно кивнула.

Марик, а это, я так понимаю, он и был, заскрипел смычком по струнам перебирая пальцами. Не знаю, где там у него Черни, выходило, на самом деле, черти-что. Будто кошку тянули за хвост и кошка этим сильно была не довольна.

– А Вы знаете, что его отец, эта изрядная сволочь, играл в симфоническом оркестре на валторне и немного на трубе у Лёлика Рубинштейна!

– У кого?…  – Переспросил я, снова делая маленький шажок.

Потому что, если сейчас еще появится какой-то Лёлик, это вообще будет трындец всему. И с Наташкой нам точно уже не поговорить. Она специально устроила мне это испытание нервной системы. Самый оптимальный вариант в данный конкретный момент свалить, а девчонку караулить на улице. В любом случае мне теперь известен ее адрес.

– Ну, Лёлик! Рубинштейн! Товарищ начальник угрозыска, как Вы не знаете Лёлика? А какие люди его звали на похороны!

– Да с чего Вы прилепили мне это угрозыск? – Я старался перекричать звуки скрипки, на которой Марик упорно хреначил какого-то Черни.

– Так у Вас такой серьёзный вид, што кем еще Вы могли бы быть. А про то, што Вы милиционер, мы слышали всеми. – Уверенно заявила Роза Петровна.

В этот момент Степан громко сообщил, что он доел свой суп и тоже желает что-то исполнить для дяди милиционера, который скоро станет его папой.

Это была последняя капля. Я стартанул с места так, как не бегал никогда за всю свою жизнь. Хорошо, что Роза Петровна все-таки сдвинулась от выхода и мне не пришлось брать дверь штурмом. Я выскочил в коридор, проклиная все на свете. И в первую очередь Наташку. Нет, ну, я понимаю, она обижена. Ладно. Ок. Но куда же такие приколы устраивать?

– Жорик! – Девчонка появилась следом за мной, пока я пытался в этом дебильном коридоре с миллионом дверей сообразить, где, блин, выход. Откуда мы, вообще, с ней пришли?

– Что, Наташ? Я понял. Ты злишься, прощения мне нет. Но поговорить, все равно поговорим. Только не вот в этом…  – Я ткнул пальцем с сторону кухни.

– Завтра вечером в шесть часов у парка Сокольники. – Усмехнулась Наташка, а потом, развернувшись, скрылась в кухне, откуда доносились отвратительные звуки этого несчастного Черни. Кем бы он ни был.

Глава 2. Стасик

Мажор выскочил из подъезда дома, как ошпаренный. При этом еще бежал и оглядывался постоянно назад, будто за ним кто-то гонится. Я полнялся с лавочки, на которой устроился, ожидая Милославского, и пошел ему навстречу.

– Что случилось? – Приготовился встретить врага лицом к лицу. Потому что, судя по внешнему виду Жорика, там точно должен был появится враг. Или враги.

– Случилось, блин…  Рубаха в жопу засучилась. – Мажор остановился рядом и в сердцах пнул валявшийся под ногами камень в ближайшие кусты.

– Ого. Серьезно. Так что произошло? Расскажешь? Или так и придется гадать по твоим присказкам.

– Наташку встретил. Совершенно случайно. Идем.

Мажор обошел меня и направился прочь со двора. Пришлось двигать за ним.

– Кто такая Наташка? – Спросил я, потому как это имя фигурировало в нашей новой жизни впервые. – Насколько помню, должна быть Ниночка. Ты ведь ее шел предупредить. Или пивная фея изменила облик?

– Нет. Не изменила. Не было там никакой Ниночки, а Наташка была.

– Да е-мое. Ты можешь ответить нормально? Кто такая, эта Наташка? – Я старался не отставать, но мажор пёр вперед, будто мы куда-то опаздываем.

– Девушка моя. В прошлый раз чуть не женился. А потом все это произошло. С Милославскими. Меня обратно закинуло. А тут настоящий Жорик остался, который о свадьбе, как понимаешь, ни сном ни духом. Он вообще Наташку впервые увидел. Ну, и все. Не сложилась свадьба. Ладно. С этим сам разберусь. Она хотя бы согласилась встретится на нейтральной территории. А то у них там не квартира, а какой-то дурдом. Коммуналка. Настоящий проходной двор и скопище психов. Хрен дали поговорить. Что дальше будем делать? С этим гастрономом.

– С гастрономом…  – Я задумался. Вопрос был, кстати, верный. Все это замечательно и чудесно. Однако, в рассказе нашего настваника-майора сильно не понравилось кое-что. Даже не кое-что. Многое. В первую очередь, что замешаны в этой истории далеко не последние лица страны. Вот прям совсем не последние. И сдается мне, майор нам очень поверхностно рассказал о деле.

– Знаешь, что думаю, Жорик…  Давай-ка мы сначала наведаемся к моему товарищу Исаеву. Я тебе говорил про его отца. Он – второй секретарь горкома. Вся эта мутотень с гастрономом сильно отдает подставой. Учитывая, что рядом с тобой еще и чекисты трутся. Думаю, как бы нас не задело жерновами их глобального противостояния…

Мажор резко остановился. Это было так неожиданно, что я по инерции пробежал немного вперед. Только потом понял, фигачу по улице уже один, а Жорик остался за спиной.

– Ты чего? – Я обернулся.

– Ты сказал «нас». – Выдал Милославский, при этом глядя на меня со странным выражением лица.

– Ну…  И? – Я, например, вообще не понял, в чем проблема, но пришлось вернуться к нему обратно. Глупо находиться на расстоянии двух метров друг от друга и перекрикиваться.

– Не «нас», а меня. Ты же понимаешь, Соколов Станислав Игоревич, внук героя и все дела – никому не нужен. А вот меня, Георгия Аристарховича Милославского, скорее всего, по-любому в итоге сольют. Тем более, чекисты со своей стороны имеют интерес, а менты – со своей. Ясен хер, когда придет момент либо те, либо другие…  ну, может, конечно, не убьют…  однако, проблемы точно будут. Не верю я в благополучный исход подобных мероприятий. Чтоб потом спокойно дали жить.

– Нет, Жорик, «нас». – Я усмехнулся, – Ты сейчас имеешь в виду, что мне можно не переживать, типа меня не коснется. Но раз уж так вышло, что мы оба здесь оказались, получается «нас».

– Мы, типа…  друзья? – Спросил мажор. Чем, если честно поверг меня в небольшой стресс. Ненавижу данное слово. Оно накладывает обязательства. А обязательства – это серьезно.

– Мы, типа, люди, которым надо вытащить свою задницу из этого замеса. Вместе. Потому что, как я тебе уже говорил, ни хрена не случайно нас обоих сюда закинуло.

– Аааа…  ну, слава богу. А то я уж подумал, что ты мне в друзья напрашиваешься. – Жорик хохотнул, хотя взгляд у него оставался серьезным. – Ладно. Идем. А то почти весь день убили впустую. С самого утра все через задницу.

Мы шустро рванули в сторону метро. Попутно, чтоб уйти от всяких душещипательных тем, которые страсть как не люблю, я принялся расспрашивать мажора об этой Наташке. Ну, и на самом деле было интересно. Впервые видел, чтоб Милославского кто-то настолько вывел из себя. Он даже на выходки деда Моти и Андрюхи реагировал гораздо спокойнее.

В итоге, ржал всю дорогу, как дурак. Милославский начал с их сложных взаимоотношений с этой особой, а потом сам не заметил, как рассказал всю свою историю пребывания в Зеленухах. Так называлась деревня, где он оказался в прошлый раз. Оттуда же, собственно говоря, приехали и Матвей Егорыч с Андрюхой. Если честно, даже завидно стало. Приключения Жорика сильно отличались от того, что пережил я в армии. Может, в подобных обстоятельствах, какие были у Милославского, я бы даже захотел остаться.

Зато дорога промелькнула, словно одна минута. Когда подошли к дому Исаевых, у меня, честно говоря, живот болел от смеха. Милославский рассказывал, как они в очередной раз по кладбищу бегали. Уже имея представление о том же деде Моте и Андрюхе, я живо представлял себе эту картину.

– Все, хорош. Потом продолжишь. Я сейчас умру, отвечаю. Так сильно не ржал лет двадцать наверное. Со школьных времен. – Махнул Жорику рукой, мол, замолчи, бога ради.

Мы вошли в подъезд и поднялись на нужный этаж.

– Слушай, а секретарь горкома это вообще, типа, высокая должность? – Спросил я мажора. – Чисто хоть понимать.

– Во блин. А я откуда знаю. Наверное не маленькая, а там хрен разберешь. Я во всей этой партийной структуре не шарю вообще. – Пожал плечами Жорик.

Исаев-старший оказался дома. Судя по тому, что расхаживал он по квартире в рубашке и брюках, совсем недавно вернулся с работы.

– Оооо…  Стас, приветствую. Только утром простились, а ты уже легок на помине. Соскучился? Олег! Смотри, кто пришел. Ужинать будете?

Дмитрий Евгеньевич даже не спросил, а что за левого типа я с собой притащил. Меня это, честно говоря, в нем удивило еще когда только мы с блаженным Олегом появились у них дома. Он так же совершенно не удивился постороннему человеку. А когда узнал мое имя, вообще отнесся, как к сыну родному.

– Стас! – Из комнаты вынырнул мой друг Исаев. – Что-то случилось?

Он тут же уставился на мажора, пытаясь понять, какие причнины привели меня к ним в дом.

– Нет, поговорить надо с отцом твоим. Дмитрий Евгеньевич, можете уделить время? – Ответил я армейскому товарищу.

– Да конечно, Станислав. Тебе – хоть всю жизнь. Ты вон, мне пацана мужиком вернул. – Исаев-старший засмеялся и кивнул в сторону сына.

– Да хватит вам, – Я даже как-то засмущался. Если честно, не считал все, что с блаженным Олегом произошло, своей какой-то великой заслугой. Ну, было и было. Что ж теперь. Тем более, я потом в будущем вообще бухой в него на машине вхреначусь.

– Нет. И не спорь. Я знаю, что благодаря тебе, твоей поддержке, Олег пересмотрел свои некоторые взгляды на жизнь. Да и вообще. Насчет той истории с сержантом…  Сам понимаешь. Поэтому для тебя, Стас, все, что угодно. Давайте быстро за стол. Поужинаем и, как раз, обсудим ваши вопросы.

Мажор посмотрел на меня. Мол, нормально, что нас тут так встречают? У Жорика, похоже, начала прогрессировать паранойя на фоне всех событий. Я кивнул в ответ. Мол, все хорошо. Не парься.

Мы прошли в кухню. Блаженный Олег уже метал на стол тарелки с едой. Они, похоже, собирались ужинать перед нашим приходом. Супруги Дмитрия Евгеньевича не было. Поэтому беседа у нас получилась чисто в мужской компании. Оно, может, и к лучшему. Тема не самая веселая.

Я в двух словах рассказал Исаеву-старшему суть дела. Естественно, только то, что мог рассказать. Якобы, Жорик мой старый товарищ. И вот он попал на стажировку в ОБХСС. О себе тоже пришлось уточнить. Сказал, мол, есть возможность с помощью связей Милославского сразу в ментовку попасть. Потому что отец Олега так-то просил помощи у своего друга, дабы устроит меня во вневедомственную охрану. Теперь, получается, эта необходимость отпала. Некрасиво будет не предупредить.

Кстати, на фамилию мажора Исаев-старший среагировал сразу.

– Милославский? Тот самый? Сын Аристарха…  Ну, надо же…  Вот ведь Москва, какой маленький город. Знал твоего отца неплохо. Хороший человек. Да…  Рано ушёл. Рано…  И так глупо. Вот судьба…  Войну пережил, а тут – несчастный случай. Да еще с супругой. Мои соболезнования.

Жорик при этой фразе немного скривился. Сделал вид, что улыбнулся. На самом деле, я понял, от подобных высказываний в сторону Аристарха Николаевича мажору сильно не по себе. Но это и понятно, учитывая какой гнидой тот был. Жаль, что рассказать об этом никому нельзя. Придется Жорику постоянно теперь слушать диферамбы в адрес Милославского-старшего.

– Значит, вас подключили к делу о «Елизаровском»…  – Дмитрий Евгеньевич взял стопку, а Олег, само собой, помимо еды, на стол поставил еще и графин с водкой. Разговор-то чисто мужской. Как без этого?

Исаев-старший выпил, потянул с тарелки кусок колбасы, принялся задумчиво его жевать. А потом вдруг повернулся к Олегу и велел тому выйти.

– Бать, ты чего? – Исаев от такой несправедливости просто охренел.

– Иди, говорю, вон…  Не знаю…  Телевизор посмотри. – Дмитрий Евгеньевич кивнул в сторону выхода из кухни. – И погромче сделай. На всякий случай.

Исаев насупился, но все-таки вышел.

– Смотри, Стас, какая ситуация. Я тебе благодарен за сына. Очень. Точно знаю, если бы не ты, шиш бы он со мной сейчас тут на кухне ужинал. Так что, будем считать, за мной должок. Поэтому скажу, как есть. Дело, к которому вас подключили…  нехорошее дело. Сам гастроном, как и его директор, даром никому не нужны. Нет…  Нужны, конечно, но не в этом главная суть всего происходящего. Скажем так, по Москве сейчас идут чистки. Они только начались. Но что-то мне подсказывает, доведут их до конца. И начал этот процесс…

Дмитрий Евгеньевич пожевал губами. Посмотрел на мажора, на меня. Видимо, опасения у него все же имелись. Однако, не зря я его с первой встречи оценил, как нормального мужика.

– Ладно…  В общем, начал все это Андропов. Ни для кого не секрет, что Леонид Ильич уже совсем не тот. Совсем…  Спрашиваешь, чего ждать от дела «Елизаровского»…  херни ждать, Стас. Копают на самом деле под тех, с кем связан директор гастронома. В том числе, под Гришина. Первого секретаря московского горкома. Ну, ты сам знаешь. Его все знают. Гришин – суровый, да. В курсе, наверное, ходят слухи, что у него иной раз в кабинете товарищи сознание теряют от нервного напряжения. Так вот…  Это не слухи. Рука у него жесткая. Но Гришин все равно молодец. Он – предан Брежневу. Да и на должность его поставили очень вовремя. Тогда Москве нужен был именно такой человек – сильный, авторитетный, знающий ее проблемы. За первые десять лет работы Гришина объем валовой продукции промышленности удвоился. А за все время его пребывания на посту первого секретаря было построено столько же жилья, сколько его было в городе до революции. Всего. Понял? В общем, с этой стороны он – действительно молодец. Но тут видишь, какое дело…  Ходит слух, будто Гришин может стать новым генеральным секретарем. Честно сказать, думаю, вряд ли. Не так велика у него поддержка. Однако, как говорится, дыма без огня не бывает. И еще…  У них с Юрием Владимировичем, с Андроповым, есть некоторые разногласия. Слышал, в феврале 1977 года сгорела гостиница «Россия»? Сильно не афишировали, но все равно. Погибли сорок два человека. И вот это чрезвычайное происшествие привело к стычке Гришина Андроповым, который по завершении следствия распорядился подготовить подробную статью о пожаре. Гришин выступил категорически против такой публикации. Конфликт разбирали на заседании Политбюро и решили не печатать текст. Вроде бы конфликт замяли, но, как понимаешь, осадочек остался. Особенно у Юрия Владимировича. А тут еще эта история, насчет возможного выдвижения Гришина. Виктор Васильевич мешает. Так могу сказать. Проще всего испортить его репутацию, разоблачив московскую торговую спекуляцию. Да, об этом говорят. Тихо, на ухо друг другу, но говорят. Потому и выбрали Юрия Соколова, директора Елизаровского магазина. Соколова в Москве хорошо знают. Вот тут уж точно есть и дым, и огонь. С ним все старались дружить. Он действительно помогал получить свою долю вожделенного дефицита. И вот сейчас комитет госбезопасности плотно занялся московскими делами. Сыщики землю носом роют, чтобы найти на Гришина компрометирующие материалы. Пока ничего не нашли. Но это – пока. Хотя, Виктор Васильевич не взяточник и не махинатор. По крайней мере, в полном смысле данного неприятного слова. А тут – эта история с Соколовым. Но еще раз повторюсь, трясти директора гастронома начали не случайно. Его, как бы, сейчас проверяют. И, так понимаю, пытаются добиться показаний. Пока что, ОБХСС. Да. Но тут видишь, какое дело. У них прямо гонка с комитетом. До этого внимание КГБ привлёк один из директоров плодо-овощебазы. Но вперед успели сотрудники отдела по борьбе с хищениями. Они его, по сути, можно сказать, спасли. Изъяли все, что могло попасть в руки комитетчиков. Выглядело так, будто на самом деле прикрыли. Уж лучше ОБХСС, если выбирать. Тем более…  Эх…  Посадят меня ща такие разговоры…  Тем более, в отделе по борьбе с хищениями своих дельцов хватает. Там тоже не все гладко. Да и про Щелокова я тебе рассказывал еще в прошлый раз. Теперь комитетчики, однозначно, в ответ, уверен, перетянут одеяло на себя в ситуации с Соколовым. В общем…  Вот что скажу, ребята. Такие там замешаны товарищи, в этом деле, что Вам бы, по-хорошему, лучше и не иметь к нему отношения вообще. И это только поверхностно. Куча еще всяких причин, которые лежат значительно глубже. Но вот об этом я бы не хотел говорить. Достаточно того, что итак сказал. Уже в этой ситуации вам бы держаться в стороне. Оно, конечно, со стажеров спрос невелик. Но…