Текст книги "Разбег в неизвестность"

– Спасибо! – с усмешкой принял еду Анастас Иванович.

Под довольный рокот очереди члены Президиума добавили к единственному доступному блюду точки общепита полстакана сметаны да компот. Заплатили по шестьдесят две копейки в кассе и присели за дальний столик. С балкона точки общепита фигура русалки была видна как на ладони.

– Однако кусаются цены, – заметил генсек. – Но место красивое.

– Плохо, что это чуть ли не единственная столовая на весь здешний берег, – подхватил премьер.

– Даже на краю мира, в Джакарте, помнишь, я в шестьдесят четвертом ездил с Никитой, и то… Там разных кафе и ресторанчиков на каждом шагу – сотни. И везде разное готовят. – Микоян задумался, припоминая события трехлетней давности. – Хотя, конечно, дикие они. И антисанитария жуткая.

– Пельмени невкусные, фабричные. – Косыгин разломил кривоватой алюминиевой вилкой выкатившийся из теста кусочек сероватого мяса. – Совсем как в рабочей столовой ЗИЛа, весной там перекусывал по случаю.

– Вроде все по ГОСТу. – Куратор знаменитой «Книги о вкусной и здоровой пище» тоже занялся исследованием содержимого тарелки. – Но на такой природе хочется чего-то большего!

– Не хватает инициативы у местных товарищей. Тут бы шашлычка, да под коньячок!

– Вино есть, – кивнул Микоян в сторону соседнего столика, где небольшая компания доедала обед под явно принесенную с собой бутылку «Лидии». – Вроде не водка[56]56
  Антиалкогольная кампания 1985 года далеко не первая в СССР. Особые меры принимали в 1918, 1958 и 1972 годах. По постановлению 1958 года не допускалась продажа водки во многих местах, в том числе – в местах массовых гуляний и отдыха.


[Закрыть], но почему-то не продают.

– К такому кафе надо бы частника… – задумчиво заметил Косыгин. – Ты об этом не думал?

– Леша, это серьезно? – От удивления Анастас Иванович даже перестал жевать.

– Совершенно. Ну чего страшного, если бы на этом берегу стояло с десяток частных или кооперативных кафе?

– Ты, наверное, не слышал… – медленно начал Микоян. – Но тогда, в двадцать восьмом, я поддерживал правого уклониста[57]57
  Интересно, что «правый уклон» получил поддержку за рубежом, расколов Коминтерн. Была образована «Международная коммунистическая оппозиция», после, в США, «Коммунистическая партия – оппозиция». Идеологические последователи – «Gruppe Arbeiterpolitik» – до сих пор действуют в Германии.


[Закрыть] Бухарина и послеленинского премьера Рыкова. Хотя к правой оппозиции не присоединился.

Закончил про себя: «Поэтому еще жив, хотя это все равно удивительно».

– Даже так? – Косыгин не на шутку удивился. Подобным в ЦК не хвастались.

– Сейчас задумываюсь, – Микоян кривовато усмехнулся, – может, надо было хоть закусочные оставить, чтобы унылыми пельменями по всей стране не кормили.

Если уж о частниках заговорил генсек… Неужели прав пришелец из будущего и единственный выход для спасения СССР – отринуть все завоевания Октябрьской революции и скатиться в вульгарный и пошлый капитализм с его частной собственностью? Списать в утиль тридцать лет, в течение которых партия и народ упорно прорубали туннель в глубь пустой породы?

Хотя… Может быть, еще не поздно? Ведь были частники-артельщики при Сталине, и немало. Придушили их в последнюю пару пятилеток, имелась для этого веская причина. Но если подумать…

– Как ты себе это представляешь? Ну в смысле вернуть частника в экономику?

– А что в этом сложного? – немного удивился генсек. – Мелкие предприятия, ну там сферу услуг, отчасти ширпотреб, пусть обслуживают частники, а тяжелую промышленность им все равно не осилить. Да и не отдадим мы ее никому!

– Анастас! Ну ты совсем как… – вовремя поймал себя за язык Косыгин. Чуть не сказал – Горбачев. – Вот смотри, что из этого может получиться…

Ох уж этот ставропольский балбес, ставший Генеральным секретарем в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году в истории пришельца. Вот так же решил от широкой души разрешить кооперативы. И никого рядом не оказалось, чтобы вовремя «дать в репу». Вроде все так очевидно… Как этого не видели в ЦК тысяча девятьсот восемьдесят пятого года? Поверить сложно, как деградировала партия за какие-то двадцать лет! Хотя… Вот он, пример такого же генсека, прямо перед глазами!

Петр рассказывал об инфляции, о миллионах на банкнотах, как в Гражданскую; об едва не пошедших в широкий оборот уральских франках Росселя; о фальшивых чеченских авизо, кризисе неплатежей и прочих преступных несуразностях. Он считает это суровой неизбежностью переходного периода и о причинах даже не догадывается. Не было этого в его учебниках! Хорошо хоть кучу разрозненных фактов сумел запомнить.

Однако премьер СССР знал намного больше. Проблема в том, что экономика страны еще с конца двадцатых была поистине социалистической. И различия не ограничивались пресловутой «формой собственности». Основная кровь экономики, а именно – безналичный денежный оборот, не подчиняется единому эмиссионному центру. Деньги при необходимости производятся любым отделением Госбанка[58]58
  Специфические кредитные функции банков были ликвидированы в СССР в 1927–1929 годах. Связывают эту реформу с именем Арона Львовича Шеймана, весьма интересной личности, которая еще ждет своего исследователя.


[Закрыть]. К примеру, при задержке расчетов между предприятиями или при финансировании работы планово-убыточного завода. В общем, это система совсем не денежная в ее обычном понимании, а, скорее, индикатор «донор – реципиент» в рамках государственного планирования. Такого не было нигде в мире.

Более того, социалистическое предприятие в принципе не может стать банкротом, потому что любые его платежи должны быть оплачены банком. Если средства на счету отсутствуют, то банк обязан автоматически выделить кредит и оплатить счет. После этого предприятие заносится в картотеку, а банк ждет, пока на счет предприятия придут деньги. Если долг становится хроническим, то ставится вопрос перед профильным министерством, которое должно на выбор подкинуть предприятию средств из своих фондов, добиться списания долгов, пересмотреть цены или другие отраслевые нормативы, в крайнем случае, объявить предприятие планово-убыточном и выделить ему дотации. Такие вопросы решаются годами на уровне Совета Министров СССР. При этом приостановить работу предприятия из-за нехватки каких-то там «денег» никто не позволит.

Наличные в СССР – не просто материальные купюры, монеты или запись в сберкнижке. Это принципиально иной вид денег. Оборот которых построен почти по мировым канонам, по крайней мере, внешне[59]59
  Объем эмиссии денежной наличности определялся в кассовом плане Госбанка СССР, который утверждался Советом Министров СССР.


[Закрыть]. Есть единый эмиссионный центр, даже декларируется золотое содержание и валютный курс. Хотя воспользоваться этим обычному человеку весьма затруднительно, но… К каждой банкноте охранника не приставишь, варианты все равно находятся. Не зря Никита Сергеевич ввел высшую меру наказания за валютные спекуляции.

Соответственно, в СССР нельзя закончить товарную цепочку иначе, чем государственной сбытовой организацией, которая является плотиной между наличной и безналичной системами учета. Как только задвижка от этой плотины оказывается в руках частника – наступает коллапс, самой простой и выгодной операцией становится обналичивание. У советской банковской системы попросту нет защиты против этой напасти[60]60
  В реальной истории эту дыру «заткнули» лишь реформы Гайдара 1992 года, фактически уравнявшие наличные и безналичные деньги, причем без прекращения эмиссии последних. Другой вопрос, что лечение получилось сомнительным… Хотя, возможно, неизбежным в существовавшем цейтноте.


[Закрыть]. Судя по рассказам пришельца из будущего – достаточно одной пятилетки, и катастрофические последствия сметут экономику, как горный сель сносит жалкую лачугу.

После раскрытой перспективы Анастас Иванович минут пять молчал. Даже про компот позабыл. Наконец мысли полностью улеглись в голове нового Генерального секретаря.

– Да-а-а! Знаешь, Алексей, теперь мне многое стало понятнее. Получается, не зря после Сталина, когда страх прошел, артели прижимать стали? Я-то за этим вопросом не следил особо.

– Разумеется! – немедленно подтвердил Косыгин. Он уже многое успел «передумать» за прошедший год. – Но сейчас это ставит нас в весьма сложное положение с реальным хозрасчетом.

– Связаны руки со всякими кафе? – вернул себе хорошее расположение духа Микоян. – Чепуха какая! Социалистические методы в этой сфере далеко не исчерпаны!

– Не спорю! – легко согласился Алексей Николаевич. То, что Микоян не обратил внимания на слово «хозрасчет», даже обрадовало премьера. – Но совсем избавляться от частника не нужно.

– Это как? Ты ж сам только что рассказывал?!

– Пусть занимаются сферой услуг, там, где вообще не нужен безналичный оборот. Особой пользы не будет, но остроту бытовых проблем для трудящихся они снизят.

– Ты точно про быт подметил! – Микоян бросил взгляд на чуть уменьшившуюся, но все еще внушительную очередь. – Страшная вещь, вроде мелочь, а раздражает.

– Пара частников продавала бы рядом… – Алексей Николаевич опять вспомнил рассказы пришельца. – Да хоть печеную картошку с разными начинками.

– Ха. Скажешь тоже, такой дешевый перекус против пельменей! – Анастас Иванович опять бросил взгляд на раздачу. – Может, еще порцию взять?

– Зря ты так пренебрежительно. Многим понравится или не захотят в очереди стоять.

– А желудки не попортят такой никчемной едой? – озаботился Микоян. – Хотя… не все же время таким питаются…

– Вот именно. В бюджет копеечка пойдет, очереди меньше станут, люди будут довольны. Что еще надо?

– Леш, а почему до сих пор это не ввели? – осторожно спросил Микоян. – Ведь и правда, никакого вреда, только польза.

– Ты еще попробуй предложение мимо Суслова провести. Ревизионизм! Отказ от принципов! Хотя… – Косыгин задумался. – Сейчас, пожалуй, и пройдет. Леня упираться не станет, у него со здравым смыслом все в порядке, Саша будет «за», не сомневаюсь.

– Миша против большинства не пойдет, – уверенно заявил Анастас Иванович.

– Если ты поддержишь, я приготовлю записку. Обсудим на Президиуме и проведем на очередном пленуме. Когда он, кстати?

– В начале августа вроде планировали.

– Как раз, за месяц справимся.

– Ладно. Пошли уже, а то охрана беспокоится. Два раза маячили бездельники, только что за рукав не тянут.

– И то верно…

Глава 3
Что нам стоит комп построить.
Нарисуем, будем жить…

Калькулятор! Текстовый процессор! Скажи еще, «Г-горючая вода… С-сырые дрова разжигать[61]61
  Цитата из книги «Трудно быть богом» А. и Б. Стругацких.


[Закрыть]», отец Кабани новоявленный! Ну зачем только я год назад показал Семичастному, как работает система клиент – банк, да обмолвился про шифрованные туннели в Интернете будущего. Еще тогда гражданское и коммерческое значение криптографических систем было мгновенно вывернуто наизнанку. Пришлось кроме прочего терзать свою память и ноутбук на предмет криптографических систем. Впрочем, на общем фоне «выданной информации» это прошло почти незаметно.

Для начала припомнил о системах с открытым ключом, тех самых, которые пользователи двадцать первого века, не слишком задумываясь, используют в туннелях типа https и ssh. Тонкостей я никогда не знал, помнил только, что основная фишка – в использовании односторонних функций, для которых вычислительная сложность прямого и обратного нахождения различается на много порядков. К примеру, перемножить два простых числа легко, а вот найти потом простые делители – гораздо труднее.

Мудрая теория гласила, что открытый ключ можно передавать по любому каналу, затем использовать для проверки электронной подписи и шифрования сообщения. При этом для генерации подписи и расшифровки применялся секретный ключ. Впрочем, на практике при помощи этого загадочного механизма всего лишь генерировали сессионный ключ для обычного симметричного шифрования типа 3DES или AES. Так получалось быстрее и менее напряжно для ресурсов компьютера.

Почему так происходит, осознать полностью мне не удалось, но запомнить принцип пришлось при настройке клиентам интернет-доступа к банковским счетам. Самым удивительным оказалось то, что для сильной математики СССР шестьдесят пятого года мой смешной и неполный рассказ показался необыкновенно важным прорывом[62]62
  Начало асимметричным шифрам было положено в работе «Новые направления в современной криптографии» Уитфилда Диффи и Мартина Хеллмана, опубликованной в 1976 году. Хотя они сами говорят, что находились под влиянием работ Ralph C. Merkle от 1974 года. Так что это действительно прорыв.


[Закрыть]. По крайней мере, Председатель КГБ пришел на следующий день страшно довольный и с приличным коньяком.

Пришлось напрягать думательный орган дальше. Много ли можно получить из воспоминания о знакомом «кулхацкере», который, начитавшись про банковские технологии, загнал свой жесткий диск под «логарифмирование по эллиптической кривой» над какими-то полями? Звучало это очень солидно, но кончилось плохо – что-то где-то сбойнуло, и диск стал по-настоящему секретным. В том числе для «кулхацкера», ценные данные которого погибли безвозвратно, желание шифровать тоже. Зато местный специалист от этой короткой фразы так переволновался, что ему, по словам Семичастного, пришлось вызывать «скорую».

Против ожиданий, пригодились даже фильмы «о войне». К примеру, на «ура» пошел сюжет знаменитого блокбастера «Говорящие с ветром», про военных переводчиков из племени навахо, которые могли использовать свой уникальный и никому не известный за пределами племени язык для секретных переговоров[63]63
  Информация об использовании языка навахо была рассекречена только в 1968 году.


[Закрыть].

Тогда от меня отстали быстро – по причине полного иссякания моего небогатого багажа знаний, удовлетворившись пачкой выписок из каких-то хелпов и учебников по IOS Cisco. Так что за суетой я успел давно забыть про этот квест. Но криптографы и математики времени не теряли и за год умудрились продвинуться от теории до практического применения алгоритмов на компьютерах. Тут-то и выяснилось, что при достаточной длине ключа с работой справляются только «настоящие» ЭВМ. Те самые, которые занимают залы стометровой площади и обслуживаются тремя десятками специалистов. Красивая теория, призывающая оставить супостата с носом, разбивалась о тривиальную слабость вычислительной техники.

С другой стороны, использование ноутбука в качестве суперкомпьютера для взлома кодов позволило комитетчикам читать часть переписки «заклятых друзей» практически свободно[64]64
  В реальной истории к 1967 году КГБ мог раскрыть 152 шифра, использовавшихся 72 странами. Счет перехваченных разговоров и факсов шел на сотни тысяч. Но «тяжелые» дипломатические шифры по одноразовым блокнотам едва ли поддались комитетчикам даже с ноутбуком.


[Закрыть]. Надеюсь, регулярная поставка «к завтраку» переводов шифровок здорово укрепила позиции Семичастного среди сотрудников международного отдела ЦК и принесла большую пользу СССР. Вот только оборотной стороной стала повальная паранойя криптографов, которые обоснованно боялись, что противник читает их сообщения с похожей непринужденностью.

В общем, теперь Семичастный с меня только с дохлого слезет, станет нажимать, пока не будет портативной электронной «Энигмы», или как там ее назовут ребята «с горячей головой и чистым сердцем»[65]65
  Известна фраза: «У чекиста должны быть горячее сердце, холодная голова и чистые руки».


[Закрыть]. Им любой ценой вынь да положь компьютер размером хотя бы с сейф, причем с производительностью БЭСМ-4. Но работать исключительно на военных и особистов мне не хотелось категорически. Им только палец дай, и все, можно забыть мечту об отечественном Интернете к тысяча девятьсот восьмидесятому году. Да и вообще, оголтелый милитаризм для СССР кончится плохо, только этого даже Шелепин понимать совершенно не хочет. Чего уж говорить о мыслях остальных «бывших старшин да майоров».

Пришлось думать и выкручиваться. Набросал записку, вся суть которой сводилась к двум тезисам.

Во-первых, в будущем все военные системы так или иначе станут строиться на вполне гражданских процессорах и элементной базе. За исключением тех редких мест, где штатских аналогов просто не найти. Как аргумент привел историю с крейсером US Navy, на котором в конце двадцатого века поставили систему Windows NT[66]66
  В 1996 году крейсер «Йорктаун» оснастили сетью из 27 компьютеров на процессорах Pentium Pro под управлением Windows NT 4.0. Сэкономлено было 2,8 миллиона долларов, экипаж сокращен на 10 %.


[Закрыть] из желания сэкономить гору денег. Испытания были не слишком удачными, но, впрочем, это ничего не изменило. Разве что теперь Пентагон ориентируется на допиленный Unix. Что характерно, о своей, чисто военной операционной системе даже не помышляют.

Во-вторых, промышленные компьютеры нужны СССР еще больше, чем «большие» ЭВМ. Более того, без этих «рабочих лошадок» невозможно дальнейшее совершенствование технологий по линии полупроводников. Это дает для военных хороший полигон, ведь условия работы в советских цехах будут пожестче, чем в бою или на службе в разведке. В конце концов, взвод вооруженных автоматами бойцов НОАК[67]67
  НОАК – Национально-освободительная армия Китая.


[Закрыть] ничуть не опаснее слесаря Василия с ломиком.

На этом фоне логично выставить НИИ «Интел» заказчиком мощного и универсального промышленного устройства. А также разработчиком технического задания, источником дефицитных ресурсов, отвешивателем волшебных пенделей смежникам и вообще всем врагам социалистического прогресса в деле компьютеризации промышленности. Побочная и скрытая от супостата задача – получить параллельную линейку ЭВМ, качественно заточенных под нужды КГБ. Вплоть до возможности установки специальных криптографических модулей.

Против такого обоснования ничего не смог возразить даже Председатель КГБ. Более того, он не постеснялся напрячь свое ведомство и вывалил на меня информацию о наиболее реальных проектах, ведущихся в СССР по нужной тематике. Да что там, преисполненный энтузиазма Семичастный был настолько любезен, что рассказал об основных интригах МЭПа и руководителях разработок. Местами совсем непечатно, но очень даже по существу.

Вот только после ознакомления с полным «списком героев» мне стало грустно…

Собственно, небольшой опыт в применении контроллеров двадцать первого века у меня имелся. К примеру, простеньких устройств удаленного мониторинга теле коммуникационных узлов[68]68
  Использовано чуть модифицированное описание реально существующего устройства SNR-ERD.


[Закрыть] моя фирмочка установила почти сотню под разные конфигурации оборудования заказчика. При размере в полпачки сигарет и цене около двадцати долларов две тысячи десятого года устройство имело:

* полтора десятка дискретных вводов-выводов (по сути, они контролировали состояние контакта разомкнут-замкнут);

* ввод с аналого-цифровым преобразованием, АЦП;

* обратный, в смысле цифро-аналоговый выход ЦАП;

* возможность подключить датчик температуры по трех– или четырехпроводной схеме;

* интерфейс Ethernet.

Как опции шли дополнительные платки размером с ноготь большого пальца. Например, был востребован модуль хранения «тиков» с импульсного датчика счетчика воды или электричества. А на сильно удаленные объекты ставили дополнительный блок GSM, который давал возможность хотя бы перезагрузить «подвисшее» оборудование узла.

Пришлось сталкиваться и с «чистым» управлением производством, а именно здоровенным агрегатом для расфасовки воздушной кукурузы «Витек». По сути, там все сводилось к уже упомянутому функционалу, только вместо Ethernet использовался RS-485. Тензодатчик весов был заведен на АЦП, с ЦАПов бралось управление электроприводами. Сработкой механизмов и датчиками управляли линии дискретного ввода-вывода. В теории, десяток таких контроллеров должен был управляться одной серьезной ЭВМ, но на ее внедрение у фабрики вечно не хватало средств.

Таким образом можно было собрать относительно сложный комплекс. При этом сами «органы» управления подключались вполне локально, по несколько десятков, а то и единиц на каждый контроллер.

…Но то, что я увидел в аналитике управляющих ЭВМ шестьдесят шестого года, полностью перевернуло мое понимание отрасли.

Собственно, претендентов было всего три.

Во-первых, ВНИИЭМ под руководством А. Г. Иосифьяна. Огромный институт с длинной историей и своим опытным заводом, который трудился в основном на нужды космоса, оборонки и атомщиков. Впечатляющий набор достижений и орденов. Но их «ВНИИЭМ-3» была лишь оттюнингованной версией ЭВМ «М-3»[69]69
  ЭВМ «М-3» послужила прототипом для электронно-вычислительных машин «Арагац», «Раздан», «ВНИИЭМ», частично «Минск». Кроме того, документация была передана в Венгрию и Китай. При этом серийно изготовили только 10 экземпляров «М-3», «М-2» и «М-1» существовали в единичном экземпляре.


[Закрыть], разработанной давно и совсем другим коллективом[70]70
  Поспособствовал договоренности академик И. С. Брук, который с 1958 года был директором Института электронных управляющих машин.


[Закрыть]. Что, к сожалению, делало наше сотрудничество беспредметным, ведь ничего, кроме весьма общего техзадания, НИИ «Интел» предложить не мог.

Однако параметры этого устройства внушали уважение. Язык высокого уровня Cobol, работа в реальном времени (тут использовался термин «натуральный масштаб»), электронные таймеры на четыре тысячи девятьсот шести каналах дискретного ввода-вывода. Время преобразования на пятисотдвенадцатиканальном АЦП, или, как тут говорят, «из непрерывной формы в дискретную» – два килогерца, обратное, через ЦАП – еще быстрее. Длина слова – двадцать четыре бита, скорость работы до семисот пятидесяти тысяч операций сложения в секунду.

Настоящий монстр! По возможностям эта управляющая ЭВМ выглядела на пару порядков мощнее привычного мне по две тысячи десятому году промышленного контроллера! Если, конечно, не обращать внимания на смешную скорость АЦП и габариты, ничем не уступавшие хорошо знакомой БЭСМ-4.

Следующим шел представитель глушковской или украинской школы. Разумеется, не «МИР», на такое он попросту не тянул, да и вообще, сложно было представить себе что-то менее подходящее для промышленности – архитектурно и идеологически.

В противоположность ему «Днепр» оказался вполне пригоден для задач управления. Производительностью он заметно уступал изделию ВНИИЭМ. Всего восемь тысяч операций в секунду, двадцать шесть разрядов. Внешних портов раза в два меньше, зато «железо» компактнее – пятьсот двадцать килограмм.

Однако показываться в Киеве после разговора с академиком Глушковым совсем не хотелось. Да и сама ЭВМ «Днепр» не будила особо теплых чувств, классические шкафчики, всего и разницы – не двухметровые вдоль стенки, а в полтора раза ниже и посередь зала.

Замыкало список ленинградское СКБ-2, директором которого значился Филипп Георгиевич Старос. Их ЭВМ называлась УМ1-НХ, имела производительность лишь пять тысяч операций в секунду и пятнадцать разрядов. Базовое количество каналов ввода-вывода оказалось необыкновенно скромным, то есть примерно соответствовало привычным для меня значениям, хотя и могло быть значительно расширено дополнительными блоками. Но размер… Эта ЭВМ была настольной! Всего-то плотно набитый печатными платами сундук метровой ширины. Совершенно необыкновенное обстоятельство для СССР тысяча девятьсот шестьдесят шестого года!

Большой плюс состоял и в том, что в данный момент эта команда находилась в «подвешенном состоянии». До смерти Королева они принимали участие в космической гонке с проектом бортовой ЭВМ УМ-2С. Но сейчас в этой отрасли шли глобальные перестановки, и никто толком не знал, чем закончится катавасия[71]71
  В реальной истории Ф. Г. Старос, он же Альфред Сарант, не смог сработаться с новым генеральным конструктором ОКБ-1 В. П. Мишиным и стал разрабатывать БИУС «Узел» для дизельных подводных лодок проектов 641Б и 877. В середине 1966 года началась эскизная проработка этого проекта.


[Закрыть]. Товарищ Устинов имел на Староса виды в плане каких-то морских систем, но в данном случае был готов уступить нам «право первой ночи».

Не обошлось без существенного «подводного камня». Причем почти в буквальном смысле – ЭВМ УМ1-НХ имела военного «братика» – БИУС «Узел» для советских подводных лодок[72]72
  Размеры УМ1-НХ – 880х535х330. Но это без блока питания (80 килограмм) и устройств связи с объектами (УСО). Эта ЭВМ, полностью укомплектованная УСО, имела обычное для своего времени количество вводов-выводов, измеряемое в сотнях и тысячах.


[Закрыть]. Нельзя в самой «миролюбивой» стране мира делать хоть что-то нормальное исключительно на гражданские нужды, не иначе Маркс с Лениным запретили. Впрочем, Семичастного это не смутило, видимо, флот и КГБ в данный момент времени были настолько далеки друг от друга, что еще не утратили способности конструктивно сотрудничать.

Однако еще более интересной оказалась личность директора СКБ-2. Он был иммигрантом из США![73]73
  Альфред Сарант был другом известного коммуниста Юлиуса Розенберга, казненного с женой в 1953 году за шпионаж. Розенберги стали первыми гражданскими лицами, казненными в США за шпионаж.


[Закрыть] Не знаю, какая причина побудила его покинуть «страну свободы» и сколько раз он об этом пожалел, но в СССР Старос развил бурную деятельность. Говорят, что именно благодаря его лоббированию микроэлектроники перед Хрущевым подмосковный Зеленоград был срочно перепрофилирован с текстильного направления на полупроводниковое. Вот только видеть иностранца на высокой должности захотели не все. Желанное и фактически обещанное место директора «Центра микроэлектроники» прошло мимо, влияние Филиппа Георгиевича стало быстро падать. Для начала его задвинули в замы по науке, а после снятия «защитника и благодетеля» с должности Первого секретаря ЦК КПСС лишили даже этой должности.

Излишне говорить, что мое желание познакомиться с этим незаурядным человеком, а тем более привлечь его к разработке компьютера, возросло до предела. Но не идти же к нему с пустыми руками?

Для начала надо было определиться со сферой использования. В шестьдесят шестом году никому в голову не приходило ставить промышленные ЭВМ на отдельные станки или агрегаты. Наоборот, они контролировали ключевые техпроцессы предприятий. К примеру, мощный прокатный стан или электростанцию с ее многочисленными вентилями, задвижками, датчиками температуры, скорости, давления и другими важными вещами. Небольшое «расследование» показало, что на УМ1-НХ, к примеру, была построена система автоматического контроля и регулирования для второго блока Белоярской АЭС[74]74
  Белоярская АЭС расположена в г. Заречном Свердловской области, начало эксплуатации – 26 апреля 1964 года.


[Закрыть]. Всего лишь две ЭВМ, работающие в режиме «горячего» резерва, обслуживали около четырех тысяч каналов ввода-вывода и сто двадцать преобразователей «угол-код», которые были хорошо знакомыми мне АЦП.

С точки зрения две тысячи десятого года такой подход – сплошная концептуальная ошибка. Но местные станочники пока до ЭВМ не доросли[75]75
  Только в 1968 году GM Hydramatic (подразделение по изготовлению автоматических коробок передач) выдало запрос на что-то очень отдаленно похожее на промышленный контроллер. В конкурсе победила компания, в дальнейшем названная Modicon.


[Закрыть] и привыкли мыслить не машинными кодами, а образом программного барабана. Совершенно буквально – вращающегося бочонка с торчащими шпеньками, которые и дергают механизмы (в том числе реле и прочие контакты). Убогая, но удивительно живучая конструкция, отдаленных потомков которой можно видеть даже в двадцать первом веке в командоаппаратах некоторых стиральных машин-автоматов. Пик технической мысли шестидесятых – это замена барабана на закольцованную перфоленту. Или установка аналоговых монстров с магнитной лентой, что по большому счету еще хуже, так как уводит управление сложной техникой в сторону от цифровых технологий.

Для идеи совмещения задач КГБ и промышленности такая ситуация, безусловно, была положительной. Будет легко обосновать необходимость реально мощной ЭВМ. А вот для общего развития промышленности… Тяжело в очередной раз осознавать, в какой каменный век занесла меня воля неизвестных чудиков.

Впрочем, самое интересное началось при обсуждении топ-менеджерами НИИ «Интел» концепции будущего суперкомпьютера. Скорее всего, без их помощи получилось бы быстрее и столь же, как выяснилось позже, «качественно». Но Федора и двух Иванов надо было готовить к самостоятельным боям. Не все мне одному мотаться по СССР то с пинками, то с пряниками. Пусть наконец начнут оправдывать зарплату, которую им платит щедрый главк за имитацию бурной деятельности.

После моих легких намеков на толстые обстоятельства остановились на одной сорокадвухвершковой стойке. Снизу «встал» блок питания, над ним оперативная память, для начала на ферритовых кольцах, далее собственно компьютер и на самом верху коммутационное поле для подключения датчиков. Все провода предполагалось вынести вперед, сзади установить вентиляторы.

Сводить «весь завод» на одно устройство посчитали стратегически ошибочным шагом. Лучше ставить компьютер на цех или корпус и соединять потом десяток-другой таких узлов на один центральный пульт. До Ethernet тут еще как до Луны пешком, поэтому вполне справится последовательный RS-232. Благо у меня имелась куча образцов микросхем этого интерфейса.

К моему немалому удивлению, концепция ЭВМ с единой шиной для подключения различных модулей оказалась новой[76]76
  Первая «формализованная» компьютерная шина Unibus была использована DEC в 16-битном компьютере PDP-11. Его разработка была завершена в 1968 году. Шина OmniBus была применена только в серии PDP-8/Е, выпущенной в 1970 году.


[Закрыть]. Но идея всем понравилась, возражений не было. С перечнем необходимых устройств тоже определились быстро. К привычному по две тысячи десятому году набору добавился УИ-8 (Универсальный интерфейс на восемь линий) для пресловутого «Консула» и перфоратора с читалкой ленты. Это понятно, в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году подойти с ноутбуком и отконфигурировать контроллер через web-интерфейс или SNMP не получится. Плюс сами модули еще и дополнили светодиодами[77]77
  Светодиоды тогда были очень дорогим удовольствием. Но главный герой про это еще не знает.


[Закрыть] или цифровыми индикаторами для отображения текущего состояния.

Зато спор о разрядности и архитектуре ЭВМ растянулся на несколько дней. Первоначально я, недолго думая, предложил как образец хорошо знакомые персональные компьютеры начала восьмидесятых годов на процессорах Intel[78]78
  Первый 8-битный процессор Intel 8008 выпущен в 1972 году, но полноценная история персонального компьютера началась все же со знаменитого 16-битного 8086 от 1978 года.


[Закрыть]. С их восемью битами на данные и шиной ISA на шестьдесят два контакта или даже что-то более простое, типа четырехбитного Intel 4004.

Однако специалисты НИИ «Интел» отнеслись к этому… Ну надеюсь, как к безобидному чудачеству далекого от реальной жизни директора. И в два счета доказали, что длинные «слова» современных ЭВМ появились совсем не случайно. Оказывается, это давало максимальную производительность при минимальном количестве транзисторов и диодов на частотах в сотни килогерц. Не зря на БЭСМ-4 «слово данных» – сорок пять бит, на ВНИИЭМ-3 – двадцать четыре, на «Днепре» – двадцать шесть, на ереванской «Наири»[79]79
  «Наири-1» разработана в 1964 году. Главный конструктор – Грачья Есаевич Овсепян.


[Закрыть] – тридцать шесть… Да что там, на новой БЭСМ-6 обещают сорок восемь бит.

Так что по их мнению, учитывая мое истерическое требование кратности «степени двойки», ничего, кроме шестидесяти четырех, для новой современной ЭВМ и предлагать не стоит. С трудом удалось вернуть зарвавшийся коллектив на разрядность в тридцать два бита.

Дальше – больше. Обсуждали адресное пространство. Тут было все наоборот, признавалось вполне достаточным шестнадцать бит, что соответствовало памяти в шестьдесят четыре килослова, или, по привычной шкале, двести пятьдесят шесть килобайт.

Добрым словом вспомнил Билла Гейтса с его знаменитым «Шестьсот сорок килобайт памяти должно быть достаточно для каждого компьютера»[80]80
  Считается, что это сказал глава корпорации Microsoft Билл Гейтс в 1981 году. Хотя он сам не раз заявлял, что ничего подобного не было.


[Закрыть]. Без этого я вполне мог забыть про ограничение, которое проклинало несколько поколений программистов.

Строго говоря, шина адреса в двадцать байт процессора 8086 позволяла адресовать тысяча двадцать четыре килобайта, поэтому я с ходу предложил не мелочиться и отвести на это все те же тридцать два бита для четырех гигабайт. Как раз столько ОЗУ стояло в моем ноутбуке.

С таким объемом я был не понят коллективом, долго спорили, ругались, все равно технически четко обосновать свою позицию не смог никто из присутствующих. В конце концов все же удалось «сторговаться» на двадцать четыре байта, которые позволяли адресовать шестнадцать мегабайт памяти. Зато мне удалось отстоять адресацию до каждого восьмибитного байта, а не тридцатидвухбитного слова. Уж очень этот момент навредил нам зимой в обработке текстов на БЭСМ-4.

В завершение про себя прикинул, сколько ножек должно быть у однокристального процессора. Получалось, что более сотни[81]81
  Процессор Intel 8086 имел 40 выводов. Сделать большее количество оказалось весьма сложным даже в середине 70-х годов, поэтому шины адреса данных были выведены на одни и те же «ноги». 32-разрядный Intel 80386 имел 132 вывода.


[Закрыть]. Не думаю, что в СССР шестьдесят шестого года смогут изготовить такого монстра. Но пока грузить себя и окружающих этим вопросом не стал – первую ЭВМ делать придется в любом случае на микросхемах логики. А там видно будет, все равно Старос, если согласится участвовать в проекте, техзадание под себя перекорежит так, что родной коллектив не признает.

Неожиданно решилась проблема с памятью. Правда, не обычной оперативной, а совсем наоборот, постоянной. При очередном медитировании над артефактами обнаружил исключительно удачные образчики для копирования[82]82
  Производство EEPROM потребует совершенно иных технологий. Так что сотрудников «Пульсара» и советских теоретиков ждут очередной шок и долгая работа. Хотя на этот раз у них будет достаточно образцов для копирования.


[Закрыть], а именно микросхемы EEPROM 24C02[83]83
  EEPROM – Electrically Erasable Programmable Read-Only Memory – электрически стираемое перепрограммируемое ПЗУ.


[Закрыть] на двести пятьдесят шесть байт с последовательным интерфейсом, название которого из-за своеобразной аббревиатуры I2C[84]84
  I2C – Inter-Integrated Circuit – название распространенной последовательной шины для связи интегральных схем. Разработана в 1980 году фирмой Philips.


[Закрыть] мне удалось запомнить. Но тут не обойтись без длинной предыстории, уходящей корнями в двадцать первый век.

Оптические модули SFP, уже успешно разобранные на полупроводниковые лазеры, в моей истории принято было отличать по брендам фирм – изготовителей коммуникационного оборудования. Каждый продавал свою, абсолютно уникальную линейку подобных устройств. Забавным моментом было то, что производили эти элементы «для всего мира» совсем другие заводы с мало кому известными названиями типа Finisar или Infinion. Но если изготовитель был готов продавать модуль за двадцать долларов, то бренд типа Cisco хотел получить с потребителя все двести долларов. Для этого в «фирменное» оборудование встраивалась простейшая защита, читавшая из SFP его название, которое хранилось в небольшой ППЗУшке-EEPROMке.

Естественно, сообразительные умельцы быстро сориентировались и, руководствуясь знаменитым принципом «зачем платить больше», научились «перешивать» EEPROM в дешевых модулях на любой нужный. Благо для этого не требовалось ничего, кроме паяльника[85]85
  По идее, выпаивать микросхему EEPROM нет необходимости. Она прекрасно перешивается прямо в модуле SFP, только приспособление потребуется немного сложнее.


[Закрыть], десятка пассивных элементов и обычного COM-порта. Знакомый электронщик собрал годное приспособление по схеме из Интернета минут за двадцать, жалко только, я не захватил его с собой в Н-Петровск. Но сэкономило оно мне в двадцать первом веке не менее десятка килобаксов.