Текст книги "Сообразим на троих, или Требуется пожарный"

Грозил мне дисбат. А может что ещё и похуже. Вывели меня перед строем и демонстративно сержантские погоны содрали. За дискредитацию образа советского сержанта и так далее. Посадили на губу. Сижу, жду чем всё это закончится. В камере холодно, сыро, плесень по углам. Хлоркой воняет так, что в глазах щиплет.

С неделю так просидел, света белого не видел. Только через крошечное зарешечёное окошко под потолком. Самое страшное в этом сидении – мозг занять нечем. Почитать только Устав дают. А чего его читать – я его наизусть от корки до корки помню. Так я принялся Устав задом наперёд учить. Очень забавно получилось. Будто демонов вызываешь.

И тут вдруг открывается дверь и заходит капитан-боксёр.

– Сидишь? – спрашивает.

– Сижу.

– Что произошло – конечно же не расскажешь?

Молчу. Вот сейчас понимаю, что глупо это всё было. Может и стоило рассказать. Но тогда гордость не позволила.

– Ладно, – вздохнул капитан. – Совсем тебя вытащить не получается. Но повезло тебе. Завтра на целину едет полсотни бойцов нашего подразделения. Мне удалось договориться. Да и полковник, тот самый, который тебя на переправе обнимал, заступился. Поедешь на целину санинструктором. Погоны само собой у тебя опять чистые. Но тут уж ничего поделать не могу.

На целину – это значит в колхоз. Тогда часто снимали по осени солдат помогать отстающим колхозам убирать урожай. Те солдаты, да профессора со студентами – бесплатная рабочая сила.

Поехали. Привезли нас в Восточную Украину, на бескрайние свекольные поля. А мне и хорошо. Сельской работы я не боялся. Главное, что Пантюх с Зямой оказались за полтысячи километров от меня. Работаю потихоньку. Свеклу дергаю. А когда какой-нибудь городской лопух палец себе порежет, или ногу пропорет – раны обрабатываю, повязки накладываю. Природа, птички поют, кормят неплохо – благодать.

А тут приезжает на поле председательский «козелок» и вываливается оттуда седой полный старик в пиджаке. Пиджак с орденскими планками. Тогда ветераны орденами очень гордились, везде эти пиджаки с планками носили. Народ ещё помнил, кто в Великой Войне победил и какой ценой.

– Эй, солдаты! – хрипит ветеран. – Тут говорят у вас доктор есть!

– Есть, – отвечают ему. И меня зовут.

Я, как был, с ведром в руках, в грязи по уши к «козелку» подошёл.

– Чего надо? – спрашиваю.

А сам уже вижу чего надо. Ветеран человек тучный, и лицо синее, дышит с присвистом, тяжело. Видно – приступ астмы замучил.

– Астма? – спрашиваю.

– Она самая, будь неладна! – хрипит ветеран. – Я к нашему фельдшеру ехал, а он пьян с утра, скотина. Лыка не вяжет. А мне говорят – у солдат доктор есть. Поможешь?

– Помогу, – говорю я, прикидывая, что уж чего-чего, а эуфиллина у меня в аптечке навалом.

Уколол ему. Деду на глазах полегчало.

– Спасибо тебе, солдатик. Я ту зам председателя колхоза, не последний человек. Может надо чего?

– Да всё вроде есть. Кормят хорошо, работаем по силам. Спасибо за предложение.

– Не скромничай, – нахмурился дед. – Поговорю я с твоим командиром.

И поговорил. Дед оказался не простой, а целый Герой Советского Союза. Короче на все три месяца, что мы в том колхозе урожай убирали, забрал он меня к себе домой. Кормил, поил, истории всякие рассказывал. Я на поля приезжал только по медицинской надобности. А как-то вечером, за стаканом самогона как-то само собой и про Пантюха с Зямой рассказалось.

Дед рассвирепел! Принялся орать, кулаком по столу стучать!

– Да как они могли! Да я им всем покажу!

И развил такую деятельность, что я даже испугался. Написал несколько писем командованию. Да таких грозных, что сержантское звание мне тут же вернули. Приехал я в начале декабря в часть со стопкой благодарственных писем от Героя Советского Союза. Мол, «проявил себя…, достоин… показал себя, как отличный специалист и настоящий коммунист…» Ну и так далее. Мне с такой протекцией сразу старшего сержанта дали.

Пантюх с Зямой и остальные «деды» к тому времени на дембель ушли, а новоявленные «дедушки» со мной связываться побоялись. Наслышаны были про мои приключения. Так и дослужил я спокойно. Последние месяца три и вовсе, как в санатории. Свободного времени у меня было много, так что я набрал учебников и начал в мединститут готовиться. Наверное, благодаря армии и поступил. И настоящим врачом стал.

А Зяму с Пантюхом больше никогда не видел. Союз тогда был большой, вместо Интернета – почта, бумажные письма. Уехали они по своим городам, и с концами.

Ну и к лучшему.

Трус не играет в страйкбол

После окончания контракта я оставил военную медицину, покинул ряды Вооруженных сил и ушел работать на гражданку. Однако среди моих знакомых осталось множество врачей и офицеров, так или иначе связанных с силовыми структурами. Про приключения этих знакомых следующая история.

Коля – артиллерист. В Академию его пинками затолкал отец, хотя у Коли даже в бесшабашной юности были отличные навыки бизнесмена. В угоду родителю Коля отучился, как многие молодые офицеры отмучил первый контракт и ушел в бизнес. Теперь он «владелец заводов и пароходов», но иногда долгими осенними вечерами тоска по одежде цвета хаки и оружию берет свое. И тогда Коля идет в страйкбольный клуб, где по зову души подрабатывает каким-то инструктором. Платят ему там копейки, но главное – процесс. Два десятка брутальных пузатых мужиков смотрят на Колю, как на Наставника. А гуру вещает им банальности из своей военной подготовки. Вместе они ползают по болотам по уши в грязи и играют в стрелялки. Мужики, они и в сорок лет дети, любят поиграть в войнушку.

Второго товарища зовут Денис. После первого контракта в армии он перешел под крыло другой силовой структуры и попал медиком в очень серьезную организацию, одной из функций которой является противостояние различным нехорошим преступникам.

Встречаемся мы редко. Судьба развела бывших и не бывших офицеров в разные стороны и подчас проблемы одного уже не интересны другому. Но баня – это святое. И раз в год в одной из городских саун мы собираемся и, разглядывая толстеющие животы друг друга, пьем пиво.

На очередном банном мероприятии Коля и Денис встретились, немного выпили и разговорились.

Коля рассказывал про свой автосервис, о карьере инструктора в клубе, Денис больше помалкивал, чтоб не выдать ненароком какую-нибудь военную тайну. А после третьего захода в парилку и второго литра пива Коля вдруг заявил:

– Вот бы моим орлам где-нибудь на настоящем полигоне побегать? Давно ноют. Хочется им атмосферы, понимаешь ли. Ощутить вкус настоящего боя. Познакомиться с профессионалами. А то все наши побегушки по лесу – это так, игра одна.

Денис помалкивает, поглядывает на Колю и на его лице начинающего разведчика не отражается ни единой эмоции.

Ещё один заход в парилку, ещё литр тёмного пива. Денис уже поглядывает на Колю с одобрением и в голове его шевелятся какие-то идеи. А Коля – бизнесмен, он это чувствует и сразу берёт быка за рога, пока клиент тёпленький.

– Ну что тебе стоит? У вас ведь есть какое-то подразделение, чтобы не особо секретное? Мы и поигрались бы с ними.

И вдруг Денис кивает.

– Есть у меня один товарищ. Тренирует как раз такое подразделение. Так недавно жаловался мне, что скучно им друг с другом всё время воевать. Все ухватки и привычки уже примелькались. Надо кого-то свежего, необстрелянного. Спрошу у него – может как раз твои страйкболисты подойду.

Попили пива и разошлись. А через пару дней звонит Коле по телефону серьёзный голос:

– Николай Владимирович?

– Я, – холодеет Коля, вспоминая какие за ним грешки водятся.

– Со мной тут Денис Иванович разговаривал по поводу ваших бойцов из страйкбольного клуба.

– Фу-у-ух, – отлегло у Коли. – Нельзя же так пугать.

– А я ещё и не начинал, – с едва слышным оттенком удивления сказал голос. – Хотелось бы согласовать время мероприятия.

– Так нам можно будет..?

– Конечно, – отрывисто сказал голос. – Вы сегодня обзвоните команду, и вечером я с вами свяжусь.

«Я же десять лет в армии служил, – жаловался потом Коля. – И вот должен был заподозрить, задуматься. Но словно мозг мой отключился. Заплыл жирком на гражданке».

Радостный Коля обзвонил страйкболистов и те с радостными воплями тут же на всё согласились. Ещё бы! Настоящий полигон, настоящие профессионалы рядом с ними. Мечта любого мальчишки с пяти до семидесяти лет. В сумерках позвонил серьёзный голос и согласовал время мероприятия на субботнее утро.

В субботу страйкболисты собрались у Колиного подъезда. Брутальные от носков до кепок. Все в хаки, в дорогущих армейских ботинках, разработанных французскими модельерами, оружие блестит – хоть сейчас в джунгли, на Хищника охотиться. Каждый вбухал в амуницию стоимость небольшого автомобиля. Сидят, курят, переговариваются возбуждённо. Соседи, завидев группу вооружённых до зубов людей, попрятались по квартирам.

И тут заезжают во двор две потрёпанные неприметные газельки и водители их – неприметные парни в обычных джинсах и свитерах зовут бравых вояк.

– Эй, это вы на полигон? Поехали.

Бойцы слегка приуныли. Они ожидали, что за ними как минимум приедут на танке или БТРе, а лучше прямо посреди двора опустится бронированный вертолёт Черная акула с полным боекомплектом, а тут какие-то газельки. Но раз зовут – надо ехать.

Часа два газельки кружили по каким-то лесам и болотам, пока не подъехали к шлагбауму, перегораживающему разбитую гравийку. Над шлагбаумом висело грозное предупреждение: «Стой. Стрелковый полигон». Страйкболисты оживились. Грозная надпись обещала приключения.

В салоны заглянул хмурый прапорщик в полевой форме, проверил у водителей какие-то документы и махнул рукой.

– Проезжайте.

Газельки с натужным рёвом взяли с места, прорвались по грязи и лужам и остановились возле двух панельных пятиэтажек без окон и дверей, которые какой-то идиот поставил прямо посреди поля.

– Выгружайтесь, – скомандовали водители.

У пятиэтажек маячили несколько человек в полевой форме без знаков различия. Вперёд выступил улыбчивый молодой человек и от всей души пожал каждому руку.

– Владимир, – представился он. – Я отвечаю за данное мероприятия. Надеюсь, проблем с сердцем и желудочно-кишечным трактом ни у кого нет?

Страйкболисты нервно захихикали. Были они солидные состоявшиеся дядьки, но перед этим молодым товарищем чувствовали себя чуть ли не детьми.

– Ну и отлично, – расцвёл Владимир. – Объясняю сценарий. Группа террористов в составе…

Он посчитал по головам.

– … восьми человек захватила заложников, – он кивнул на сопровождающих его одинаково бритых и скучных лицами парней. – Штурм будет проводиться вполсилы, поэтому вашему здоровью и жизни ничего не угрожает. Занимайте позиции.

– А разве вы ничего проверять не будете? – робко спросил Коля.

– А мы всё уже проверили, – снова улыбнулся Владимир. – Не переживайте, Николай Владимирович. Если что – доктора у нас рядом. А Денис Иванович сами знаете какой специалист.

«Надо было мне тогда бежать, – вздыхает Коля. – Прямо пешком по полю и грязи, к КПП. И домой, домой…»

Поднялись в пятиэтажку. Пустые бетонные стены, сквозь выбитые окна свищут сквозняки, пол усыпан битым стеклом. Устроились на третьем этаже. Усадили «заложников» в центре комнаты, сами сели по периметру. Заняли позиции у стен, у окон. Всё как на ладони. И как они с такой видимостью будут штурм проводить? Может в составе спецподразделения невидимки есть?

Кто-то закурил. Запрета ведь на курение никто не озвучил. Да и в углу, словно знаки из прошлого обнаружились несколько раскисших, покрытых плесенью окурков. Значит до них тут были люди. Курили. Думали что-то своё личное. О доме, о бизнесе. Начался скучный осенний дождик, он падал с серого, затянутого тучами неба какой-то противной моросью, навевал тоскливые мысли…

Штурм начался сразу и без предупреждения. Из-за угла с рёвом вылетела БМП, подняла на уровень окон пулемёт и грохнула длинной очередью. Тотчас же сквозь оконные проёмы полетели свето-шумовые гранаты и посыпались люди в камуфляже. Грохот, свист, вопли!

– Автомат-то я поднять успел, – рассказывал потом Коля. – И даже сделал шаг назад, в угол, чтобы начать отстреливаться. Но тут откуда-то сбоку прилетело – и дальше я ничего не помню.

Очнулся Коля уже на улице. Над ним склонился улыбчивый Владимир и мягко похлопывал его по щеке.

– Ну же, Николай Владимирович, вы же военный человек. Приходите в себя.

Коля с трудом разлепил глаза и посмотрел по сторонам. Рядом лежали его товарищи по страйкболу. Кто-то испуганно икал. Кто-то быстро что-то говорил, заикаясь. Двое сидели, понурив головы. От них пахло. Серьёзный парень в камуфляже, склонился над директором фирмы Вадимом Петровичем и тыкал ему под нос ватку с нашатырём. Ещё двое обрабатывали ссадины и царапины «террористам» шипящей перекисью. Все кажется живы.

– Спасибо вам от чистого сердца, за отлично проведённое мероприятия, – бодро сказал улыбчивый Владимир. – Рассказывать про него можно, особой военной тайны тут нет. И если захотите опять поучаствовать – намекните Денису Ивановичу, он с нами свяжется.

Коля ошалело посмотрел на него. Бодрый Владимир улыбался, но видимо не шутил.

Четверо страйкболистов ушли из клуба. Остальные с Колей потом неделю не разговаривали. Почём зря. Если бы он знал, как дело обернётся – разве согласился бы. А заикание прошло через пару дней.

Во время штурма выстрелить никто не успел. Ни одного раза.

Автошкола

Мне было двадцать восемь лет. Я служил военным эпидемиологом в одной из крупнейших частей страны, жил на крошечной съёмной квартире, отдавая за неё половину зарплаты. Моя жена каждое утро вставала затемно и, ломая каблуки, спешила на электричку, в Минск. В девять утра у неё начинались пары в университете. Офицерская жена должна стойко переносить, ну и как там дальше, по Уставу…

Денег мне едва хватало на еду. А вот ни с того, ни с сего зашевелилась у меня мысль отучиться в автошколе и получить-таки права. Зачем? Я и сам себе не мог объяснить. Никаких шансов в обозримом будущем приобрести собственный автомобиль, у меня не было.

Но решил, значит решил.

ДОСААФ

Для начала я поехал в организацию, где учились все солдаты моей части – в ДОСААФ. В бетонной будке на краю огромного поля, утыканного полосатыми палками, я нашёл какого-то мрачного мужика, который что-то чиркал в журнале с желтоватыми листками. От мужика и от журнала веяло безнадёжным бюрократизмом и скукой.

– Добрый день. Можно у вас записаться на октябрь? – спросил я.

– Добрый день, – ответил мужик, едва отрывая буйну голову от журнала. – Конечно можно. Сейчас я найду запись на октябрь и внесу вас.

Я удивился простоте, с которой у меня всё получилось. Мне рассказывали какие-то страшные байки про огромные очереди в автошколы города. А тут – вот так, с ходу.

– Итак, – мужик с трудом открыл слипшиеся страницы, пахнувшие плесенью. – Так, на октябрь. Октябрь 2010 – есть ещё двадцать мест.

– Погодите, – удивился я. – Какой 2010? На дворе 2008-й год.

– Так всё правильно, – пожал плечами бюрократ. – У нас запись на два года вперёд. В городе всего три автошколы. Наша и две частные. К нам тут очередь. Так вас записывать?

И стало мне уже не так весело.

– Не надо, – говорю я. – А где эти частные автошколы находятся?

– Одна возле вокзала. Но вы там уже опоздали, они позавчера всех набрали, – с готовностью отозвался мужик. – А вот «Приоритет» как раз завтра записывает на октябрь. Поезжайте.

И журнал захлопнул.

«Приоритет»

Я поехал. В другой конец города. Надо же разведку провести, что там, да как. По дороге не удержался, похвастался маршрутчику – мол, на права еду записываться.

– Это в «Приоритет» что ли? – кивнул головой водила. – Нужное дело. Только какой-то ты, лейтенант, не готовый.

– В смысле?

– Ну, ни одеяло не взял, ни термос.

– Зачем, – я почуял неладное. – Запись ведь только завтра в девять. Я думал – приеду часов в семь.

– Тебе что, не рассказали? – удивлённо посмотрел на меня водила.

– Не рассказали.

– Там люди с вечера очередь занимают. Ночуют под автошколой, чтобы с утра записаться. Ты не выходи сейчас, я тебя по кругу обратно отвезу, захватишь одеяло, выпить чего-нибудь. И прямо сейчас езжай, а то мест не будет.

Я посмотрел на него в «лёгком удивлении». Поначалу решил, что он подшутить решил, но водитель смотрел на меня с таким сочувствием и с такими серьёзными глазами, что я совету внял. Приезжаю под автошколу часов в шесть вечера. Автошкола – на первом этаже какого-то ПТУ. Смотрю – ну ничего себе, товарищи. На стадионе, перед автошколой уже полно народа. Кто-то сидит прямо на траве, водку пьёт, кто-то прикорнул возле деревьев. Стоит несколько машин, откуда льётся вразнобой музыка. Всё больше шансон и какая-то незамысловатая попса. Какие-то тёмные тени кочуют от компании к компании. В общем – народные гуляния.

Пробился я в центр всего этого безобразия. А в центре – дамочка лет сорока с волшебной тетрадкой, куда она всех по живой очереди вписывает. В шесть вечера, за 13 часов до записи, я был уже предпоследний. Все, кто приехал после – уже в списки не попали.

Но народ не унывал. Вновь прибывающие оставались в непонятной надежде. Раскладывали одеяла, доставали термосы и бутылки с горячительным. Хрустели огурцами, шелестели фольгой, в которую была завёрнута курица. Нарезали колбасу на бутерброды. Где-то, кажется в яме с песком для прыжков в длину, развели костёр и принялись жарить шашлыки.

Народ у нас гостеприимный. Меня с ходу позвали сразу в три компании. Налили стакан, дали закусить, поговорили за жизнь.

– А неплохо, – решил я, знакомясь с соседями по несчастью. – Так можно и ночь отсидеть. Даже какое-то приключение получается.

В пять часов утра прошёл слух, что дамочка с тетрадкой пропала и записывать будут заново, по живой очереди. Народ встал и двинулся к дверям автошколы. И вот тут начались конфликты.

– Вас тут не стояло! – сразу же послышался визгливый женский голос.

– Как это – не стояло?! – удивился нетрезвый мужской. – Я за бабой с рыжими волосами записывался. Ещё в пять вечера.

– За какой бабой? Я сама видела, как ты в двенадцать приехал.

– А сама-то ты откуда взялась?

– Вы чего мне хамите?

– Хамлю? Я ещё даже не начинал.

– Вася, чего ты молчишь? Меня тут оскорбляют!

– Э-э, ты как с моей женой разговариваешь?!

Ну и дальше в таком же духе. Где-то на краю началась рукопашная. Вызвали милицию. Явились три сонных ППС-ника, злобно ворча, что каждый год одно и то же. Толпа немного притихла. ППС-ники присели в стороне, на турниках, захрустели огурцами и зашелестели фольгой от курицы. Увидели костёр, и пошли грозить шашлычникам. Получили по куску холодного мяса и успокоились.

В полдевятого к зданию подъехала машина. Сигналя, она попыталась пробиться к парковке, возле дверей автошколы. Плотная мрачная толпа её не пускала. Водитель внутри разозлился, взревел мотором, пугая. За что его тут же выволокли наружу и слегка помяли. ППС-ники, подкупленные огурцами и курицей, в это время вежливо смотрели в другую сторону.

Оказалось, это приехал директор автошколы. Узнав об этом, его тут же поставили на ноги, стряхнули пыль и на руках перенесли к дверям.

– Уволюсь, уволюсь к чертям, – шептал он, нервно глотая какие-то таблетки. – Каждый год себе клянусь, что уволюсь!

Открылась дверь. И… Нет, не так. И-И-И!!!

Взятие Зимнего дворца побледнело от зависти. Народ качнулся. Затрещали двери. Здание ПТУ содрогнулось до самого фундамента. С крыши снялась стая ворон и с криками закружилась в осеннем небе. Откуда-то выскользнула давешняя дамочка со списком и начала выкрикивать фамилии. Половина народа вздохнула с облегчением, вторая половина разочарованно замычала. Лежащие на травке стадиона тела, не выдержавшие борьбы с напряжённым ожиданием, замычали из сочувствия. К телам потянулись ППС-ники. Вытрезвителю тоже надо было выполнять план.

Прозвучала и моя фамилия. На трясущихся ногах, уже не веря в то, что всё пройдёт благополучно, я устроился на жёстком табурете в сыром полуподвальном классе, с древними плакатами перекрёстков на стенах и разобранным движком в углу.

Нас пересчитали по головам.

– Товарищи, кто-то лишний. По списку – тридцать человек, а по факту – тридцать один.

Класс безмолвствует. Все опускают головы. Никому не хочется быть лишним, и все втайне подозревают, что ошибка коснётся непременно его.

– Граждане, ну взрослые же люди, чего молчим?

Тишина. Слышно, как снаружи матерятся те, кто не попал в списки.

Начали перечислять фамилии. Надо было как в школе встать и сказать «Я!». С первого раза ничего не получилось. Но со второго вычислили тихую тётку лет тридцати пяти, которая спряталась в углу.

– Женщина, как вам не стыдно?! – возмутилась организаторша со списком. – Вас же несколько раз просили.

– А я всю ночь перед вашей автошколой отсидела! – огрызнулась лишняя. – Да вы вообще над людьми издеваетесь. Вот, народ не даст соврать, – и она широким жестом показала на нас.

Народ не поддержал. Каждому было дорого его место в списке. И лишняя, проклиная нас, удалилась.

– Вот теперь, кажется, всё сошлось, – жалко улыбнулась организаторша.

И все тридцать человек с облегчением выдохнули.

Медкомиссия

После записи в автошколу мне предстояло пройти медкомиссию. Вообще, нормальные люди делают это ДО записи. Но я же ненормальный. Я и про очередь узнал в день записи. Спасибо разговорчивому маршрутчику, что просветил. Вот и в рассказе ему напишу: «Спасибо».

А куда идти на медкомиссию? Я ж офицер, значит в военный госпиталь. То что я военный эпидемиолог, и курирую этот госпиталь в плане сан. – эпид. режима я как-то не подумал. Молодой был. Наивный.

Прихожу со всеми бумажками-направлениями. Смотрю – по кабинетам бегают десятка три великовозрастных мужичков с похожими листочками. О, мне сюда. С ходу заскакиваю к окулисту.

– Здрасьте!

Окулист смотрит на меня хмуро. Протягиваю листочек.

– Я на водительскую комиссию.

Доктор осторожно берет бумажку. Смотрит на меня, на листок, снова на меня.

– Садитесь.

Закрываю правый глаз, левый, бодро диктую буквы. На зрение никогда не жаловался, поэтому без проблем получаю первый заветный штампик.

В кабинет к хирургу очередь. Ну ладно, посижу. Спрашиваю, кто крайний, устраиваюсь на скамейке, открываю книгу. Минут через пять замечаю нездоровую суету вокруг. Мимо пробегает медсестра.

– Здрасьте!

– Здравствуйте, – улыбаюсь я.

Кабинет хирурга открывается, высовывается врач.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – киваю я.

Хирург прячется. Снова открывает дверь. Смотрит на меня. Молчит, выжидающе. И я молчу. Я в очереди. И передо мной ещё человек десять. Хирург качает головой, прячется в кабинете.

Ещё через минуту в громе и молниях появляется главная медсестра госпиталя. Становится передо мной с сердитым лицом.

– Павел Владимирович, вам не стыдно?

«Ну вот, только пришёл, ещё ничего не сделал. За что мне стыдно?» – в панике думаю я.

– Тут уже полгоспиталя на ушах. В кабинетах срочные генеральные уборки. А он на медкомиссию пришёл! – отчитывает меня главная медсестра. – Хорошо хоть окулист вас сдал.

Вырывает у меня из рук листочек.

– Пошли со мной!

Заходит к хирургу. Штамп! К урологу. Штамп! К терапевту. Штамп! Пять минут – и заветный листочек заполнен. Очереди на комиссию смотрят на меня враждебно. Перешёптываются «Блатной!». А я чего? Я тут при чём?

– Спасибо, – робко улыбаюсь я.

– Не за что, – кивает главная медсестра. – Не пугайте нас больше. И запомните – служебным положением иногда надо пользоваться!

– Да я как-то не подумал.

– Не подумал он. А мне в панике звонят – в поликлиническом отделении проверяющий сидит! Я к графику – до следующей проверки два месяца. Что случилось? Что-то экстренное! А мы не готовы. Благо окулист позвонил и хохму рассказал, что к нему только что эпидемиолог за печатью приходил. А то бы все рекорды по генеральной уборке побили. Вам машину с водителем дать, чтобы до части доехать?

– Спасибо, – покраснел я. – Лучше как-нибудь сам.

Обучение

Теория у меня пошла хорошо. Человек, который семь лет оттрубил в медуниверситете, способен выучить все знаки и повороты. А вот с практикой у меня не сложилось. Достался эдакий нервный, вечно кричащий товарищ, которому жутко не нравилось всё, что я делаю. А так как в восемь мне было на службу, то на вождение к 7.00 я приходил в форме, при фуражке и погонах. Именно этот факт почему-то раздражал моего инструктора.

Он ворчал на одной ноте:

– Ну куда? Куда мы едем? Кто так газует? Ты слышишь, машина ревёт!

И в конце концов срывался:

– Да кто ж так тормозит?!

Я выходил из себя, рявкал:

– Не ори на офицера!

Инструктор пугался и на пять минут замолкал. Потом опять начинал ворчать. Так мы с ним и катались. «Белая гвардия», блин!

Теорию я сдал с первого раза. Площадку…. ну ладно, с восьмого, будь проклят иезуит, придумавший диагональную парковку. Город – с первого.

Получил права и положил их на полку. Ещё почти на год. Кто ж знал, что всего через год они мне остро понадобятся.

Протеже

После автошколы был ещё один забавный случай, с ней связанный. В группе я познакомился с двумя-тремя такими же курсантами, общался с ними, а с прочими только здоровался. Пришел пару раз в форме, все знали, что я военврач, ну и не спрашивали больше. Доктор – и доктор.

Народ подобрался разный. Были бухгалтера, экономисты с высшим образованием, были ребята попроще – водопроводчик, дорожный рабочий, несколько студентов. В автошколе мы все были равны, все курсанты. После окончания мы один раз собрались группой – выпили слегка – ну и разошлись.

А тут приезжаю с проверкой в одну из офицерских столовых.

Прошёлся по цехам, поспрашивал персонал на соблюдение инструкций, продукты на сроки годности. Сижу в кабинете заведующей, акт заполняю. Заведующая слегка нервничает, предлагает мне то кофе, то обед. Я качаю головой – сначала дело, обед потом.

И тут вижу краем глаза – кто-то в кабинет заходит. Поднимаю голову – знакомое лицо. Парень, кажется Вадик, учились мы с ним в автошколе. Пару раз словами перекинулись, но как-то не сошлись. У него была своя компания – у меня своя. А тут он. Заходит в кабинет заведующей с коробкой в руках.

– О, – удивился Вадик. – А ты что тут делаешь?

– Вадим, ты как разговариваешь? – вспыхнула заведующая. – Поставь ящик в угол, и иди себе.

– Ага, счас поставлю. Так что ты, доктор тут забыл? У нас вроде сейчас какой-то проверяющий приедет.

– Вадим, – краснеет заведующая. – Это и есть проверяющий.

– Вот оно как, – Вадим небрежным жестом скинул ящик и уселся напротив меня за стол. – Ну, как жизнь? Как ездишь?

– Да не езжу ещё, – покачал головой я. – Не на чем.

– Вадим, принеси ещё один ящик.

– Ага, – не поднимаясь со стула, кивнул Вадик. – Так, говоришь, не ездишь ещё?

Насилу заведующая его вытолкала.

– Откуда вы Вадима знаете? – спрашивает меня.

– Да учились вместе в автошколе, – без задней мысли отвечаю я.

Акт подписал и ушёл.

Заведующая мне звонит через несколько дней:

– Павел Владимирович, есть серьёзный разговор.

– Слушаю вас.

– Вы поговорите со своим протеже. Я всё понимаю, но после вашего визита совсем от рук отбился. Ничего делать не хочет, хамит.

– С каким протеже? – удивился я.

– Так с Вадиком, грузчиком нашим. Он теперь на каждом углу рассказывает, какие вы друзья и что нам будет, если он вам пожалуется.

– Марина Николаевна, – говорю я. – Гоните вашего Вадика в шею.

– Так вы с ним не друзья? – с угрозой в голосе спрашивает заведующая.

– Никак нет.

– Ну, Вадик! – шипит заведующая.

Досталось, наверное, Вадику. А нечего.