Текст книги "Людвиг, король Баварский"

П. И. Ковалевский
Людвиг, король Баварский

Не подлежит никакому сомнению то обстоятельство, что в жизни, развитии, совершенствовании и падении народов и государств играют важную роль географические, климатические, геологические и другие явления природы. Но не подлежит сомнению также и то, что весьма часто судьба народа или государства зависит от воли, характера и направления деятельности лица, стоящего во главе данного народа или государства. В последнем случае гениальный ум, мощный характер и широкая государственная деятельность выдвигали государства и народы, делали ему историю и составляли славу, могущество и господство. Но очень нередки случаи и другого рода: когда слабые, неспособные, узкие и слишком себялюбивые правители губили государства и лишали их достигнутых уже и установившихся могущества и господства.

Гений, ум, характер, душевная мощь государя составляют одно из важных начал государственной жизни этого народа, но это начало, а следовательно, частью и судьба народа, подвержены различным колебаниям в зависимости от наследственных качеств, воспитания, образования, окружающих людей и обстановки, здоровья и болезни и т. д. Правители как люди, точно так же, как и все мы, не ограждены и не застрахованы ни от смерти, ни от болезни. И эти болезни могут касаться как тела, так и души человека. История приводит нам много примеров сумасшествия и душевных болезней царей. Припомним Навуходоносора, который скитался по лесам в скотоподобном состоянии, Камбиза – жестокого тирана и лютейшего из государей своего времени, Саула, страдавшего приступами тоски, доводившей его до покушения на убийство своего любимца, отрока Давида, и т. д. История императоров Римской империи дает нам целый ряд сумасшедших лиц. Новейшее время тоже недалеко ушло от давнего, давая целый ряд тяжких нервных заболеваний коронованных лиц, каковы: король нидерландский, королева румынская, султан турецкий, король Баварский Отгон и некоторые другие лица, ныне еще действующие, господствующие и могущие принести ужасное несчастье многим десяткам миллионов людей.

На наших глазах развилась и окончилась, весьма плачевно окончилась душевная болезнь привлекательнейшего из государей, Людвига II короля Баварского.

На его истории и судьбе мы остановим в настоящем случае наше внимание.

Людвиг II происходит из рода Виттельсбахов. Как во времена цезарей некоторые из царственных семейств и патрициев отличались длинными носами, большими ушами и проч., так и род Виттельсбахов искони отличался дарованиями в области архитектуры и художеств. Правда, воинские доблести им тоже не были чужды, но главную славу Виттельсбахов составляют искусства. В тридцатилетнюю войну герцог баварский был представителем Германской империи. Когда Густав Шведский в 1632 г. занял Мюнхен, то он поражен был величием, изяществом и художеством отделки дворца бежавшего курфюрста.

– Какой архитектор строил этот дворец? – спросил Густав.

– Сам курфюрст, – был ему ответ.

– Я бы хотел его видеть, чтобы пригласить в Стокгольм.

Обращаясь к ближайшим предкам Людвига II, мы видим, что во времена Наполеона I, в награду за помощь и союз ему, Максимилиан Иосиф I был назначен королем Баварским с присоединением к Баварии части Тироля. Этот король был страстный любитель живописи и скульптуры, почему много миллионов он затратил на приобретение мраморных изваяний и обогащение картинной галереи. Сын его (дед Людвига II) тратил также миллионы на постройку великолепнейших зданий то в греческом, то в итальянском стиле, послуживших лучшим украшением Мюнхену. Тот же король страстно любил живопись и был покровителем Каульбаха и Карнелиуса. Революция 48 г., а также многие неосторожности и промахи в жизни были причиною тому, что он лишился престола.

У Людвига I были сыновья: Максимилиан II, отец Людовика II, Отгон, бывший король греческий, Адальберт и Луитпольд, нынешний регент Баварии, Максимилиан II женат был на Марии Гогенцоллернской, дочери принца прусского Фридриха Вильгельма. Полагают, что эта принцесса внесла сумасшествие в дом Виттельсбахов. Хотя это едва ли имеет вероятие, так как уже до нее Виттельсбахи не чужды были этой болезни. Говорят, что тегка Людвига II София страдала душевной болезнью и лечилась в доме умалишенных в Illenau. Главною болезненною мыслью было то, что она проглотила стеклянную софу.

Максимилиан II имел двух сыновей: старшего Людвига и младшего Оттона.

Оттон родился в 1848 г. Живой, резвый, очень подвижной и впечатлительный, он обнаруживал большую страсть и вместе с тем большие успехи в науках. Получив прочную общеобразовательную подготовку, он поступил в университет, где с увлечением слушал лучших мюнхенских профессоров. Во время прусско-французской войны Отгон принимал в ней горячее участие и получил железный крест. Страсть к наукам скоро сменилась страстью к театру, но к театру легкому и фривольному. Обожание опереток скоро превратилось в обожание опереточных певиц. Слабое здоровье не выдержало кутежей, увлечений и разгула с женщинами, и будущий король быстро пошел по пути к полному слабоумию. Назначенный королем на место умершего своего несчастного брага, Оттон вначале очень тешился титулом «Ваше Величество», но затем и эта искра скоро в нем погасла.

Людвиг II, старший сын Максимилиана I, родился в 1845 г. 25 августа. Физически он представлялся очень крепким и сильным ребенком. Его воспитание было вполне надлежаще: для развитая физических сил он проходил строгую гимнастику, его познания обогащались лучшими учителями Мюнхена, его эстетическая сторона воспитывалась едва ли не на лучших в свете образцах художественного мира, сосредоточенных предками Людвига в Мюнхене. К 19 годам эго был высокий, стройный, одаренный большой силой и обширными знаниями юноша, невольно поражавший окружающих как своею физическою красотою, гак и своим блестящим умом. Особенно поражали окружающих своим необыкновенным выражением глаза Людвига II. Дед его Людвиг I обожал своего внука. Знаменитый психиатр французский Morel, бывший около того времени в Мюнхене, также был поражен внешностью Людвига II. Дед короля видел в его глазах огонь божества, Morel усматривал в них сумасшествие. «Это страстные глаза Адониса», – сказал Людвиг I. «Эго глаза, в которых горит будущее сумасшествие», – сказал Morel, и он был прав.

19 лег Людвиг II унаследовал баварский престол. Никто не думал, чтобы такой блестящий восход закончился таким темным и мрачным закатом. Очень любивший своего брата Отто, Людвиг резко отличался от него по характеру. Он был необщителен, замкнут, скрытен, горд и мечтателен. Оставаясь более одиноким, он предпочитал проводить время в фантастических картинах своей мечты. Будучи очень впечатлительным и экзальтированным, он являлся весьма неустойчивым во взглядах, убеждениях и поступках, быстро набрасываясь на дела и быстро их покидая. Перескакивая от дела к делу, он не способен был ни на чем долго сосредоточиваться. Живущий постоянно фантазиями, Людвиг и на весь окружающий мир смотрел сквозь очки своей мечты, придавая предметам и мечтам несуществующие оттенки и черты. Эти особенности характера короля не могли не поражать окружающих и серьезные государственные люди с невольным сжатием сердца взирали на этого статного красавца, но странного юношу.

В противоположность своему брату Отто Людвиг II был ненавистником женщин. Особенно резко повлиял на него несостоявшийся брак с принцессою Софиею. Крайне эксцентричный, мечтатель и фантазер, Людвиг увлекся и женщиною соответствующего характера, в лице принцессы Софии. Она походила на лесную нимфу и была страстною любительницею охоты, собак, лошадей и всевозможных приключений. Жила она на берегу озера, каталась одинокою в лодочке и окружила себя романическою обстановкою. Фантазии, мечты, увлечения и вечный вихрь неожиданностей – это ее внутренний мир. Однажды Людвиг II, будучи женихом Софии, хотел ей доставить неожиданное удовольствие. Набрав хор странствующих музыкантов, он направился в замок невесты, чтобы врасплох исполнить серенаду. Опередив своих спутников, Людвиг уже почти достиг намеченной цели, но был страшно наказан за свое желание доставить невесте удовольствие без предупреждения: в просеке парка он увидел, как его возлюбленная играла локонами волос своего грума, сидевшего на скале… Едва не произошло двойное убийство. Принцесса и грум, а по другим – аббат принцессы, были спасены подоспевшими охотниками, София была возвращена отцу. Она заявила, что Людвиг одержим галлюцинациями и это была одна из них.

С этих пор Людвиг возненавидел женщин и отказался от всех навязываемых ему браков. Передается несколько рассказов, подтверждающих это отвращение Людвига к женскому полу.

Одной знаменитой актрисе красавице Людвиг приказал читать ему вслух. Эти чтения происходили в спальной короля и денно и нощно. Король лежал в постели, а чтица сидела рядом на кресле. Однажды актриса, увлекшись чтением, во время декламации присела на край кровати короля. Это вызвало страшный гнев короля. В 24 часа она выслана была из Баварии за оскорбление величества, несмотря на то, что была любимицей Мюнхена.

Секретарь короля жил вблизи королевского замка. Однажды, прогуливаясь в парке, Людвиг встретил жену секретаря. На следующий день он заявил секретарю: «Я видел лицо вашей жены». Секретарь стоял в недоумении. «Я видел лицо вашей жены», – повторил резко и грубо король. Тогда секретарь вспомнил нетерпимость женщин королем и поспешил заявить, что вперед эта неосторожность не повторится.

Единственная женщина, которую Людвиг II выносил и даже ласкал, была принцесса Гизела, жена принца Леопольда. Принцесса Гизела по своим странностям и эксцентричности не только походила на Людвига II, но даже превосходила его; поэтому неудивительно, если король был милостив к человеку, который его понимал. Однако принцессе Гизеле нелегко давалось благорасположение короля. Людвиг часто посылал букеты и другие подарки принцессе днем и ночью. Посол должен был лично вручить принцессе подарки. И случалось нередко, что принцесса Гизела должна была вставать в 2–3 часа ночи, парадно одеваться и принимать королевского посла.

Восшествие на баварский престол Людвига II совпало с австрийско-прусской войной. Все были убеждены, что Пруссия будет побеждена, хотя и не одобряли союза Баварии с Австрией. Вдруг получился необыкновенно быстрый и решительный разгром Австрии. Бавария за свой союз с Австрией при этом потеряла весьма немного. С этих пор Людвиг становится страстным поклонником Бисмарка… Скоро наступила франко-прусская война. Пруссия, самое большее, рассчитывала на нейтралитет Баварии. Но Людвиг, увлекаемый мыслью о единстве немецкой народности, деятельно помогал пруссакам в войне с Францией. Баварский корпус сделал много неприятности Франции и значительно облегчил победу пруссакам. Ненавистник войны вообще, Людвиг не принимал личного участия в ней. Зато он первый выступил с предложением венчания героя и победителя – прусского короля германскою императорскою короною. В этом деянии он принял личное участие. Трудно сказать, что более интересовало короля: политические соображения или величие и торжественность церемонии коронования Вильгельма I.

Способствуя, однако, возвышению Пруссии, Людвиг успел отстоять почти полную неприкосновенность самостоятельности собственных владений. Бавария оставила за собою несравненно большую независимость, чем все остальные государства, вошедшие в союз Германской империи. И в дальнейшем Людвиг многократно отражал поползновения ставленников Бисмарка, желавших наложить свою руку на баварские порядки и независимость.

Вскоре, однако, Людвиг покинул политическое поприще и всецело отдался двум своим страстям: музыке и архитектуре.

Унаследовав наклонности, любовь и стремление ко всему изящному от длинного ряда своих предков, выросши окруженный памятниками необыкновенно художественного творчества, наконец, воспитанный преимущественно в этом же направлении, неудивительно, если Людвиг всеми силами своей неуравновешенной и неустойчивой души отдался увлечению прекрасным – музыкою и архитектурой.

Король особенно предался музыке Вагнера, и скоро Вагнер стал его первым другом. Увлекшись свободою полета фантазии и шумом музыки Вагнера, Людвиг не щадил средств роскошнейше обставить представления его опер. Он способствовал устройству театра в Байрейте, он же поставил оперу в Мюнхене на завидную высоту. Неспособный, однако, долго останавливаться ни на чем, Людвиг скоро порвал и свою личную дружбу с Вагнером, хотя не переставал от времени до времени переписываться с ним до смерти последнего.

Король вообще часто проявлял дружбу ко всем артистам и актерам и часто находился в переписке с ними. Однако эти дружеские отношения почти всегда обрывались очень резко. Всем этим симпатиям король придавал лишь настолько значения, насколько они удовлетворяли его хотению и капризам, до других же людей ему не было никакого дела.

Существует интересный рассказ касательно отношений Людвига II к Захер-Мазоху. Известно, что этот симпатичный писатель сам не без странности и его герои дали основание психиатру Krafft-Ebing'y установить особый вид болезненного состояния – мазохизма. Увлеченный рассказами Захер-Мазоха, Людвиг вступил с ним в безымянную переписку. Письма за письмами все более сближали их. Наконец, Людвиг назначил в скалах Тироля свидание Захер-Мазоху. Свидание это состоялось; но то ли нашел Захер-Мазох, что ожидал, – покрыто мраком неизвестности.

Второю страстью короля, несравненно худшею, так как она стоила много миллионов и разоряла финансы двора, была страсть к постройкам новых дворцов. Он выстроил на скале, над пропастью, громадный замок Неишванштейн, против старого замка Гогеншвангау. Он построил другой дворец в форме летнего дворца китайского императора. Он выстроил миниатюру Версаля и еще много других дворцов. Внутреннее устройство дворцов, роскошь, величие и изящество превосходят всякое описание. Эти затраты на постройки ставили нередко министерства государства в весьма затруднительное положение и подвергали их грубой и резкой немилости короля. Тем хуже все это было, что добрая половина расточаемых денег шла не на постройки короля, а в карманы исполнителей его воли. Лейб-медик короля, доктор Шлейс, отзывается так об окружающих: «Эти продажные, мелкие, лживые, рабские натуры только поджигали его и вталкивали его в безумные затраты».

Несмотря на уединенную, замкнутую и отшельническую жизнь Людвига, общество стало замечать в короле много странностей, которые скоро установили мысль о ненормальности его умственных способностей. Личные выгоды приближенных, эгоистические похвалы художников и архитекторов, расточаемые королю, нежелание вызвать громадный скандал, а также опасение расстроить те или другие отношения были причиною тому, что истинное положение умственных и душевных способностей короля долгое время было известно только немногим. Высокая и эстетическая склонность короля к покровительству искусствам восхищала и пленяла его подданных и была причиною тому, что Бавария охотно мирилась с неопасными причудами своего короля.

Сумасшествие короля развилось у него не сразу, а постепенно и мало-помалу. Он получил его по наследству от родителей. Людвиг родился с сумасшествием и все носил его в себе. Поэтому неудивительно, что его сумасшествие явилось постепенно и незаметно, тем более, что оно служило продолжением и развитием до крайности основных черт и свойств характера короля. Развитию и усилению болезни короля много способствовало еще и то, что в его симпатиях и антипатиях, вкусах и капризах он не встречал себе противодействия. Увлекаясь образами и представлениями своей фантазии, король больше и больше падал в умственном отношении, что, в свою очередь, еще больше способствовало усилению мечтательности и игре фантазии.

Теперь почти постоянно у короля днем была ночь, а ночью день. Днем он спал, а ночью бодрствовал.

Проснувшись, первым его делом было просмотреть кипу газет и интересовавшие его места отметить красным карандашом. Затем он играл на биллиарде или путешествовал по залитым светом залам… Вдруг ему приходило желание выслушать одну из своих любимых опер. Летит дежурный ординарец за придворным артистом. Тот встает в 2–3 часа ночи и играет королю оперу, играет до тех пор, пока король скажет «довольно»… А то вдруг Людвигу угодно послать принцессе Гизеле букет и опять начинается всеобщая тревога.

Король с детства стеснялся общества, был нелюдим и избегал людей. Теперь эта особенность характера усилилась и превратилась в отшельничество. Король заперся в замке и допускал к себе только самых близких людей. Любя музыку и оперу, сначала король помещался в ложе так, чтобы его никто не видел. Затем он приказал играть оперы только лишь для одного себя, а затем и при этих условиях театр только полуосвещался и король сидел в темноте. Однажды во время представления в придворном театре король заснул. Опера прекратилась и по просыпании началась с того такта, на котором остановилась при засыпании короля.

На придворных обедах устраивали сервировку стола так, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, дабы король не мог видеть присутствующих. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете заслоненный экраном и последний секретарь совета никогда не видел короля в совете в лицо. В его дворце в столовой произведены были такие приспособления, что стол вполне сервированный и с готовыми кушаньями, по желанию короля, являлся через пол, причем король не нуждался в прислуге и не имел неудовольствия лицезреть кого-либо из окружающих. Министрам стоило большого труда добиться свидания и доклада у Людвига, причем король нередко вскакивал и прерывал доклад из-за пустяка, как, например, повторение стиха и проч. Иногда министрами производились доклады и получались приказания короля через прислугу. С величайшим трудом можно было устроить прием посланников иностранных дворов у короля Людвига, причем последним в этот момент для храбрости истреблялось очень много шампанского.

В молодости воздержанный, умеренный и вполне трезвый, Людвиг II начал объедаться и много пить вина. Любимым его напитком было шампанское, смешанное с рейнвейном и с каплями фиалкового эфирного масла.

В последнее время Людвиг переносил только низшую прислугу. Однажды у короля явилась особенная привязанность и расположение к кавалеристам его охоты. Они введены были во дворец и служили ему. Но этот каприз длился недолго, и кавалеристы скоро были изгнаны. Один из приближенных короля должен был в течение нескольких недель являться к королю с маской на лице, так как повелитель не выносил его лица. Другой служитель должен был являться к королю с черной печатью на лбу, как знак его глупости, ибо, по мнению короля, в его голове было не все в порядке. Многие приказания король издавал сквозь двери, и подчиненные, в знак понимания и готовности исполнения воли повелителя, должны были ответить стуком в дверь…

Если Людвигу приходила в голову какая-нибудь мысль, он немедленно должен был выполнить ее. Так, вычитав что-либо о какой-нибудь замечательной постройке, он немедленно снаряжал поезд и отправлялся туда. Однажды он узнал, что в Вене давалась опера, в которой выведена была madame de Pompadour. Людвиг приказал послу доставить партитуру оперы во что бы то ни стало, хотя ни автор, ни директор театра не желали ему дать ее. Пришлось нанять стенографа для представления и таким образом добыть партитуру.

Король любил очень путешествовать в Париж, Вену и проч. Часто он совершал эти путешествия, не выходя из дворца. Для этого он спускался в манеж и садился на коня. После получасовой езды появлялся переодетый кондуктором конюх и объявлял о приезде на ту или другую станцию.

Наряду с этим Людвиг II страдал страшными головными болями, особенно в затылке, и часто прибегал к помощи льда. Много также проглотил король хлоралгидрата, желая избавиться от упорных бессонниц. Бывали случаи, что у Людвига наступали приступы мускульного бешенства: он скакал, плясал, прыгал, рвал на себе волосы и бороду; другой раз он, напротив, оцепеневал и стоял часами неподвижно на месте. К этому присоединялись иллюзии и галлюцинации. Король слышал голоса и видел видения. Во время снега и мороза ему казалось, что он стоит у берега моря. Король кланялся деревьям и кустам; снимал шляпу перед кустарником и заставлял приближенных преклоняться перед статуей, принимая ее за Марию Антуанетту. Король часто видел пред собою ножи и другие устрашающие предметы; иногда ему казались на полу предметы, и он заставлял прислугу поднимать их. Полная невозможность для прислуги исполнить приказание короля принималась последним за обман, нежелание исполнить его волю и злоумышленность. Все это нередко весьма возбуждало короля и вызывало с его стороны бурные приступы гнева, выражавшиеся в резком и жестоком обращении с подданными.

Такие же фантазии были и в области архитектуры. Людвиг II имел особенную страсть к роскошнейшим постройкам, а особенно к необыкновенно богатой и блестящей обстановке и убранству. Целый ряд изящнейших дворцов, выстроенных Людвигом, служат лучшим тому доказательством. Особенною роскошью отличался Химский дворец, представлявший в миниатюре Версаль. Для точного воспроизведения этого богатейшего дворца Людвиг неоднократно, под строжайшим инкогнито, ездил в Париж. Богатейшие, роскошнейшие и изящнейшие залы дворцов были залиты массою света, и в этих-то залах, в обществе образов своей фантазии, разгуливал Людвиг II.

Неоднократные напоминания министров о том, что денег на постройки нет, что государство входит в долги, что государство может пострадать, нисколько не удерживали короля от дальнейших затрат и построек. Когда же министр уже слишком приставал к королю, то король лично изыскивал средства к покрытию расходов на свои фантазии. Нельзя сказать, чтобы эти изыскания были слишком глубокомысленны, а средства к их исполнению очень разборчивы. Не имея денег, он обращался за удовлетворением к займам у различных правительств. Так, он обращался с просьбою в Бразилию, Стокгольм, Константинополь, Тегеран и проч. Носились настойчивые утверждения, что Людвиг II обращался за ссудами и к французскому правительству, обеспечивая за это, в свою очередь, нейтралитет на случай войны Франции с Германией. Естественно, эта весть не могла не обеспокоить Берлин и не усилить надзор со стороны последнего за тем, что делается на Химском озере.

В поисках денег король обращался не к одному только министру финансов «немедленно достать ему денег без обычных возражений», но также и к другим лицам, например, жандармскому солдату и проч. Когда и это не удовлетворяло короля, он поручил одному из приближенных составить из дворцовой прислуги шайки и обворовать банки Вены, Берлина и Штутгарта.

В юности гордый и надменный Людвиг II доходил до того, что считал за вольность и непочтение, когда брал его за руку врач для исследования пульса во время болезни. Проснувшись, король обыкновенно звонил камердинера. Последний входил к его королевскому величеству, низко согнувшись. Став на колено и положив на другое записную книжку, камердинер записывал целый ряд вопросов короля, иногда до 20. Затем, после приказания короля «теперь отвечай», камердинер должен был давать ответы. По окончании опроса камердинер низко кланялся и спиной уходил из комнаты короля. Однажды королю показалось, что камердинер недостаточно низко поклонился. «Ниже кланяться», – закричал на него король. Камердинер поклонился до земли, причем получил удар в лицо. Из официальных данных известно, что 32 его прислужника были королем биты, оскорблены действием, получили толчки и проч. Часто он также наказывал свой служащий штат арапником. Оружие короля было убрано и далеко спрятано. Многократно король приказывал своих подданных заковывать в цепи и сажать на хлеб и воду в воображаемую Бастилию. Других он приказывал казнить и тело бросать в озеро. Об исполнении приказаний короля его величеству докладывалось, хотя можно благодарить Бога, что королю не угодно было присутствовать при исполнении казни.

Раз Людвиг послал в Мюнхен кавалерийского офицера с таким письмом: «Посланный вчера обедал со мною, а теперь посадить его в тюрьму». Когда министр финансов заявил королю, что денег у государства на его постройки нет и что государство и без того вошло в значительные долги, то Людвиг II дал такой приказ в королевскую комиссию относительно дерзкого министра: «Высечь его, собаку, и потом выколоть ему глаза». Кроме этого, было еще издано три приказа за подписью короля о наказании розгами министров. Однажды Людвиг приказал заключить в тюрьму государственного секретаря von Ziegler, и королю ежедневно производились ложные доклады о том, что von Ziegler сидит.

Одно время министр финансов Ridel был осужден на смерть, а за ним были осуждены на смерть и все остальные министры. Существуют данные, из которых видно, что король произносил ужасные слова против отца и матери, против германского императора и других государей.

Способствовавший созданию мощи и величия единой Германской империи, Людвиг Баварский умел отстаивать независимость собственного государства и неприкосновенность баварской армии. Несколько раз он не позволял приводить в исполнение приказы о преобразованиях в баварской армии, идущие из Берлина. Скоро это, однако, превратилось в ненависть ко всему идущему из Берлина, особенно же к инспектировавшему войска германскому кронпринцу Фридриху. Несколько раз Людвиг приказывал схватить Фридриха, засадить его в каземат и извести голодом и жаждой. Такие же приказы издавались и по отношению ко многим баварским принцам и министрам.

Страсть к вагнеровской музыке скоро перешла у Людвига в обожание самого Вагнера и в воплощение в себе героев его опер. Следующее письмо Людвига характеризует его отношение к Вагнеру.

Приводим это послание:

«Высочайший, божественный друг!

С трудом могу дождаться завтрашнего вечера, до такой степени истомился после второго представления («Тристан и Изольда»). Вы писали Пфистермейстеру (интимный секретарь короля), что вы надеетесь, что моя любовь к вашему произведению не уменьшится, вследствие действительно довольно плохого понимания Миттервургерта роли Курвеналя.

О, нежно любимый! Каким только образом могла зародиться в вас подобная мысль? Я в восторге. Я желаю дальнейших представлений.

Это возвышенное и священное произведение.

Твой гений создал наш!

Кто бы, могущий понять его, не стал расточать похвал?

Произведение, столь великолепное, столь приятное, столь возвышенное должно было укрепить мою душу!

Привет его творцу, мы преклоняемся перед ним!

Друг мой, будьте добры и скажите превосходной артистической чете, что истолкование ими ролей привело меня в восхищение и восторг, объявите обоим мою сердечную благодарность. Прошу вас, доставьте мне радость вашим следующим письмом!

Не правда ли, мой дорогой друг, вас никогда не покинет мужество к созданию новых произведений? Прошу вас не падать духом, прошу вас от имени тех, которых вы наделяете наслаждениями, которые мог бы даровать один лишь Бог.

Вы и Бог!

До смерти, до перехода в иной мир, в царство ночи миров, пребываю верным вам

Людвиг».

Берг, 12 июня 1865 г.

Очень часто Людвиг одевался в одежды пилигрима и воображал себя пилигримом из «Тангейзера». Нередко также он изображал из себя рыцаря Тристана. Но самым большим любимцем его был Лоэнгрин. Старая баварская легенда с ее героем сыном короля Лоэнгрином наэлектризовали болезненное воображение короля до крайних пределов. Он не только хотел быть Лоэнгрином, но хотел даже жить Лоэнгрином. Для этого он одевался в костюм Лоэнгрина и плавал в лодочке по озеру Штанберг в сопутствии лебедя. Но это показалось королю слишком скучным, и он приказал устроить резервуар с водой на крыше замка, где он и катался в лодочке в сопровождении лебедя. Небо и солнце, луна и звезды взирали на причудливые затеи короля-мечтателя. Эти прогулки в лодочке под покровом небесного свода были омрачаемы тем, что вся вода была бесцветна. Недоставало лазуревой воды с отблесками в ней голубого неба. Пришлось удовлетворить невинное желание короля. В воду пущен был медный купорос. Вода была лазурная. Король счастлив и доволен. А купорос проел металлический резервуар и вся вода ушла в кабинет короля.

Пришлось измышлять новый способ окраски воды. Ее окрасили оптическими способами, путем известного преломления световых лучей в стеклах и воде. Король счастлив и доволен. Но счастье никогда не бывает продолжительно. Вода была слишком тиха и покойна. Нужно, чтобы она волновалась и бурлила. Тогда устроили приспособления для волнений на этом искусственном озере. Машины поставлены. Но, видимо, волнение было очень большое. Солдаты переусердствовали. Лодочку волнением перевернуло. Лоэнгрин принял холодную ванну и на этом покончил свои поднебесные прогулки.

Король стал горным духом. Он таинственно бродил по пустым залам дворца, освещенным бесчисленным количеством свечей. То в лунную ночь король бродил вокруг замка. Зимою он часто по ночам предпринимал поездки в горы на санях, освещенных электрическим светом, одетый в фантастический костюм духа. Масса народа содержалась для того, чтобы держать дорогу в порядке. Часто крестьяне видели, как дивное видение мчалось по дороге в санях, запряженных четверней лошадей, украшенных перьями.

Король начал увлекаться Версалем. Устроил его миниатюру до мельчайших подробностей. Людвиг преклонялся пред Людовиком XIV и под конец воплотил его в себе. Одетый в костюм этого короля, он разгуливал по комнатам дворца и повторял все то, что считал достойным из жизни короля.

Король заказывал обеды на 20 и более сотрапезников. Обедал он один, но пища подавалась всем тем невидимым лицам, для которых поставлены были приборы за королевским столом. Кого именно приглашал король – это вскоре обнаруживали таинственные разговоры, которые он вел с пустыми приборами. В его воображении за этими приборами сидели знаменитые личности времен Людовика XIV. Он обсуждал события того времени и всего охотнее разговаривал о версальских постройках и дворцах, которые он начал строить. Подобные разговоры иногда продолжались по нескольку часов, и никто не дерзал прерывать их. Иногда места за столами обозначались билетами, на которых были начертаны имена маршалов Людовика XIV или архитекторов и художников того же времени.

Наскучив постоянными приставаниями министров, король собирался продать Баварию и купить себе необитаемый остров, где его не стесняли бы ни конституция, ни совет министров. Это желание короля оказалось неосуществимым. Людвиг II приказал директору государственных архивов отправиться в глубь Гималайских гор, чтобы найти там такую страну, где Людвиг мог бы царствовать неограниченным монархом. Этот подданный объездил Канаду, Кипр, Крит и даже Крым, чтобы отыскать такой укромный уголок, где бы его монарх мог прожить покойно несколько лет. При этом ему даны были указания для ведения переговоров с местными властями относительно того, может ли король пользоваться в своем новом местопребывании всеми принадлежащими ему верховными правами или же одною только личною независимостью. Посланный отовсюду привез королю разочарование и посоветовал ему бросить свои фантазии.