Текст книги "Государство против революции"

Павел Крашенинников
Государство против революции, 1923-1938

© Текст. Крашенинников П. В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Павел Крашенинников – правовед, доктор юридических наук, профессор. Заслуженный юрист Российской Федерации, а также автор множества научных работ в области государства и права.

* * *

После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры.

Эрнесто Че Гевара

Пролог.
Смерть Ленина

В конце 1916 года система управления Российской империи перешла в критическое состояние. Этот кризис обернулся апокалиптическими последствиями в виде распада страны, демографической, экономической и моральной катастроф[1]1
  Крашенинников П. В. Всадники Апокалипсиса. История государства и права Советской России 1917–1922 гг. М.: Эксмо, 2024. С. 21–128.


[Закрыть]. Возникла неопределенность: останется ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый, более высокий уровень упорядоченности?

Существовало несколько примерно равновероятных сценариев дальнейшего развития истории страны: самодержавный, конституционно-монархический, либеральный, демократический, социалистический и анархический. Император Николай II, который по должности был обязан сыграть роль исторической личности и осуществить судьбоносный выбор, от этой чести отказался и отрекся от трона. Право выбора исторического сценария дальнейшего развития России было передано брату императора Михаилу, а от него – Учредительному собранию, которое предполагалось созвать путем всенародного голосования. Началась Великая русская революция.

Поскольку адепты самодержавия растворились в тумане, первая попытка выбора досталась либералам с небольшой примесью конституционных монархистов. Однако овладеть ситуацией и воплотить в жизнь соответствующий сценарий они не смогли. Их сменили сторонники демократии и социализма по-крестьянски. И они не смогли сдержать нараставшие хаос и анархию. Реализовать свой сценарий немедленного перехода общества к социализму взялись большевики – РСДРП (б).

Захватив власть вооруженным путем и разогнав Учредительное собрание, они перекрыли путь к реализации других сценариев, что привело к ожесточенному сопротивлению сторонников других путей развития страны. Началась братоубийственная Гражданская война, сопровождавшаяся эпидемиями смертельных инфекционных заболеваний, голодом и ожесточенными репрессиями с обеих сторон, экономической разрухой, резким падением морали и нравов. Русский Армагеддон закончился победой большевиков, сумевших настоять на своем историческом выборе.

Лидером группы исторических личностей, повернувших течение истории России в новое русло, несомненно, был Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Именно он предложил своим соратникам стратегию захвата власти на основе лозунга «Вся власть Советам!» и настоял на осуществлении Октябрьского переворота. В ходе Великой русской революции (1917–1922 гг.) Ленин проявил себя выдающимся тактиком, часто меняя текущую политику партии в зависимости от сложившихся обстоятельств.

Провозгласив создание в России социалистического общества, большевики объявили главной задачей разрушение «буржуазного государства» и его моральных устоев. Они окончательно разрушили имевшуюся систему управления, отменили сословную структуру общества, провозгласили основные демократические свободы, уничтожили Закон, заместив его Правом катастроф[2]2
  Крашенинников П. В. Всадники Апокалипсиса. История государства и права Советской России 1917–1922 гг. М.: Эксмо, 2024. С. 129–184.


[Закрыть]. На фоне провала всех элит Российской империи, в том числе и оппозиционных самодержавию, Ленин смело ступил на стезю популизма, не колеблясь включил в политический процесс маргинальную часть населения, пообещав народу немедленное достижение всех его надежд и чаяний.

В соответствии с провозглашенными правилами бытия большевики заявили о неучастии страны в Первой мировой войне, пообещали передать всю землю крестьянам, а фабрики – рабочим, отменили частную собственность, обеспечили изъятие сельхозпродуктов у крестьян в рамках продразверстки и ввели принудительный труд вкупе с централизованным распределением всего и вся.

Очень скоро выяснилось, что представление о прекрасном у различных слоев российского социума весьма далеко от большевистского понимания идеалов человека коммунистического общества. Основная масса трудящихся, в том числе и рабочие, вместо бесплатного ударного труда на благо социализма и беспрекословного подчинения диктатуре пролетариата – читай РСДРП (б) – предпочитала решать сиюминутные задачи выживания в условиях нарастающего хаоса, этими своими действиями этот хаос и увеличивая.

Не столько осознав, сколько ощутив, что создание нового общества в соответствии с коммунистическими идеалами – дело очень долгое и не вполне контролируемое, Ленин решил поменять тактику, заменив самоорганизацию «сознательных рабочих» на командно-административные методы управления из единого центра. А для этого была необходима эффективная система институтов, способная воплощать принимаемые партией решения в жизнь. Проще говоря – государство, которое они до этого считали отмирающей сущностью.

В свете начавшейся Гражданской войны большевики срочно перешли от добровольного формирования Красной Армии к мобилизации – и не только крестьян, но и «чуждых элементов» в лице военных специалистов.

В отсутствие законодательства партийные решения оформлялись в виде декретов Советской власти, а для их реализации были созданы репрессивные органы с чрезвычайными полномочиями. Ручное управление всеми аспектами жизни страны, всепроникающее влияние государства на общественную и экономическую жизнь осуществлялись в рамках Права катастроф, не имеющего ничего общего ни с Законом, ни с обычаем. Рудимент демократии, вышедшей из берегов во времена Временного правительства, еще сохранявшийся в Советах, был окончательно подавлен за счет насыщения последних членами партии, которая сама приобрела военизированный характер. Конституционный высший орган Советской власти – ВЦИК – был низведен до уровня декорации, а реальное управление страной перешло к Совнаркому, возглавляемому лично В. И. Лениным.

Благодаря перечисленным мерам большевикам удалось одержать победу в Гражданской войне, взять под контроль большинство отвалившихся было национальных окраин и сконструировать систему управления, внешне мало чем отличавшуюся от самодержавной. Может, РСФСР еще не полностью соответствовала пометке Николая I на учебнике географии для кадетских корпусов: «Россия – государство не торговое и не земледельческое, а военное, и призвание его – быть грозою света», но в начале 1920-х все еще было впереди. Владимир Ильич со товарищи по-прежнему бредили мировой социалистической революцией и установление диктатуры пролетариата в других странах путем вооруженной интервенции отнюдь не отрицали.

Однако переход к мирной жизни потребовал очередной смены тактики воплощения социалистического сценария и сохранения власти Российской коммунистической партией (большевиков). По выражению Троцкого, победили настроения «не мы для революции, а теперь уж революция для нас». Порядки военного коммунизма, по сути, означали признание всех граждан страны и их имущества принадлежностью правящего режима. Беззаконие и бесправие населения явно рифмовались с порядками вотчинного строя. Понятно, что крестьян и мещан это совершенно не устраивало, впрочем, как и рабочих. Разгорелись крестьянские восстания, стали популярными лозунги «За Советы без большевиков» и «Власть Советам, а не партиям»[3]3
  Кронштадт 1921: Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 г. М.: Эксмо; Алгоритм, Международный фонд «Демократия», 1997. С. 141–142.


[Закрыть], под которым матросы подняли Кронштадтский мятеж.

В полной мере осознав нависшую угрозу, Владимир Ильич сумел продавить сопротивление своих революционных соратников, настояв на введении НЭПа – отмене продразверстки, частичном возврате к рыночным отношениям, включая ограниченное признание частной собственности, и демилитаризации труда. Эта политика рассматривалась как временное тактическое отступление. Поначалу Ильич считал его кратковременным, но, видимо, оценив время, необходимое для изменения сознания масс и взращивания в обществе коммунистического самоуправления, понял, что «это всерьез и надолго».

В свете этих обстоятельств Ленин обратил пристальное внимание на законы, которые могли быть сконструированы в течение сравнительно короткого времени и исключительно усилиями государства, а не общества. В то же время новое законодательство должно было стать эффективным средством формирования нового порядка. К тому же управление регулярным государством требовало внятных и стабильных правил своего функционирования, основанного на юридических нормах, а не на административных командах.

Началась работа по созданию законов нового государства. Владимир Ильич не только внимательно следил за этим процессом, но и принимал непосредственное участие в работе над отдельными законодательными актами, в частности Гражданским кодексом, регулирующим в том числе рыночные отношения.

Это был уже не тактический, а стратегический перелом, выбор нового пути строительства социализма на исторической развилке. Вместо скоропалительного объявления российского общества социалистическим, живущим в соответствии с коммунистической идеологией, был взят курс на построение социалистического государства, в рамках которого и предстояло взрастить коммунистическое общество, используя аппарат государства, функционирующий в рамках законодательства.

Конечно, политический режим в начале 1920-х годов нельзя назвать персоналистской автократией: Ленин не был ни сувереном, ни тем более диктатором, хотя его и называли вождем мирового пролетариата. Сохранялся принцип коллективного руководства, и партийные решения могли приниматься только Политбюро РКП (б). Однако незаурядные суггестивные способности и неисчерпаемая энергия практически всегда позволяли Владимиру Ильичу настоять на своем, добиваясь требуемых решений. Вот только в начале 1920-х его работоспособность начала резко угасать.

25 мая 1922 года Ленин пережил первый инсульт, но сумел в определенной степени восстановиться. Это позволило ему в последний раз вмешаться в определение текущей политики, в том числе по национальному вопросу. Раскритиковав сталинский план «автономизации» РСФСР, Ленин продавил план устройства СССР как добровольного объединения союзных республик.

Другим неприятным открытием для Ленина, вернувшегося к работе, стало непомерное разрастание бюрократического аппарата: за время его болезни Совнарком успел образовать 120 новых комиссий, тогда как, по подсчетам Ленина, должно было хватить 16[4]4
  Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. М.: МИК, 2000. Электронный ресурс: https://royallib.com/book/geller_mihail/utopiya_u_vla.


[Закрыть]. Впрочем, это разрастание было, как говорится, оплачено самой сущностью огромного сверхцентрализованного государства, которое взвалило на себя множество функций, в исполнение которых до переворота не вмешивалось.

Пламенные революционеры были не способны руководить нормально функционирующим государством, иметь дело с ворохами всевозможной писанины, издавать инструкции разбросанным по всей стране партячейкам, назначать чиновников низшего уровня – все это казалось им непонятным и невыносимо скучным. Наиболее приспособленными к нудной бюрократической работе и выполнявшими ее с любовью были два соратника Ленина – И. В. Сталин и В. Д. Бонч-Бруевич.

На место героев революции в партийный и советский аппараты хлынули нахрапистые карьеристы. В результате «рабочий или крестьянин, вынужденный четыре или пять раз прийти в учреждение, наконец получает нечто формально правильное, а по сути – издевательство»[5]5
  Ленин В. И. Полн. собр. соч.: В 55 т. М., 1958–1966. Т. 43. С. 328. Далее это издание указывается сокращенно – ПСС.


[Закрыть]. В январе 1923 года Ленин написал программную статью «Как нам реорганизовать Рабкрин»[6]6
  Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 383–388.


[Закрыть], в которой пытался сделать из Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) противовес усиливающейся бюрократии. Но это были не более чем благие пожелания.

16 декабря 1922 года произошел второй инсульт. Владимир Ильич лишился возможности непосредственно участвовать в работе Совнаркома и пытался руководить процессом с помощью надиктованных им писем и записок. Всем было ясно, что жить ему осталось недолго. Реальную власть в стране захватила тройка – Сталин, Зиновьев, Каменев[7]7
  Иосиф Виссарионович Сталин (1878–1953, настоящая фамилия – Джугашвили, умер собственной смертью), Лев Борисович Каменев (1883–1936, настоящая фамилия – Розенфельд, приговорен к смертной казни и расстрелян в Москве) и Григорий Евсеевич Зиновьев (1883–1936, настоящее имя – Овсей-Герш Аронович Радомысльский, приговорен к смертной казни и расстрелян в Москве).


[Закрыть].

«Накануне заседания Политбюро Зиновьев, Каменев и Сталин собираются, сначала чаще на квартире Зиновьева, потом обычно в кабинете Сталина в ЦК. Официально – для утверждения повестки Политбюро. Никаким уставом или регламентом вопрос об утверждении повестки не предусмотрен. <…> Но утверждает ее тройка, и это заседание тройки и есть настоящее заседание секретного правительства, решающее, вернее, предрешающее все главные вопросы… На самом деле члены тройки сговариваются, как этот вопрос должен быть решен на завтрашнем заседании Политбюро, обдумывают решение, распределяют даже между собой роли при обсуждении вопроса на завтрашнем заседании. <…> Завтра на заседании Политбюро будет обсуждение, будут приняты решения, но все главное обсуждено здесь, в тесном кругу; обсуждено откровенно, между собой (друг друга нечего стесняться) и между подлинными держателями власти. Собственно, это и есть настоящее правительство»[8]8
  Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992. С. 22.


[Закрыть]. Вот, по сути дела, и весь механизм так называемого демократического централизма.

Ленин, будучи автором этого механизма, хорошо его понимал и опасался, что без его пригляда дело может дойти до раскола в партии в результате подковерной борьбы ее лидеров. Свои опасения он продиктовал в конце декабря 1922 года. В этом документе, больше известном как «Письмо к съезду» или «Завещание Ленина»[9]9
  Ленин В. И. Избранные произведения: В 4 т. 2-е изд. М., 1988. Т. 4. С. 440–443.


[Закрыть], он подверг критике своих соратников.

Опасность раскола он видел в двух причинах. Во-первых: «Наша партия опирается на два класса (пролетариат и крестьянство. – Прим. П. К.), и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения». Во-вторых: «…Основным в вопросе устойчивости… являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий[10]10
  Лев Давидович Троцкий (1879–1940, настоящая фамилия – Бронштейн, убит в Мексике).


[Закрыть]. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут».

В качестве панацеи от раскола предлагалось увеличить количество членов ЦК до 50–100 человек за счет рабочих, что называется, от станка, поскольку «за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии»[11]11
  Вера Ильича в мудрость пролетариата воспевалась советской пропагандой на протяжении всего советского периода. Было создано огромное количество историй, повестей, книг, в которых рассказывалось, как старый рабочий вразумлял всяких там партработников, академиков, музыкантов, актеров и т. д. и т. п.


[Закрыть]. С другой стороны, это поможет побороть бюрократическое засилье путем улучшения аппарата, который, «в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии», и «теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата».

В споре «двух выдающихся вождей современного ЦК» Ленин был скорее на стороне Троцкого[12]12
  В служебной записке 1922 года, написанной Каменеву, Ленин критиковал усилия Центрального комитета «выбросить Троцкого за борт» как «верх глупости»: «Если вы не считаете меня уже безнадежно глупым, как вы можете думать об этом?» (Роговин В. З. Была ли альтернатива? Троцкизм: взгляд назад через годы. М.: Терра, 1992. С. 57).


[Закрыть], поскольку в «Завещании» предложил «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому», а в отношении его оппонента «обдумать способ перемещения Сталина с этого места (Генсека ЦК РКП (б). – Прим П. К.)[13]13
  3 апреля 1922 года по предложению Каменева и Зиновьева была учреждена должность генерального секретаря ЦК РКП (б), на которую по их предложению был назначен Сталин. Первоначально эта должность понималась как техническая и потому никак не интересовала Троцкого и других членов Политбюро, а под главой государства понимался Председатель Совнаркома Ленин. Сталин фактически возглавлял целый ряд подобных «технических» органов ЦК: Секретариат ЦК, Оргбюро ЦК, входил в состав Политбюро, возглавлял основной советский контрольный орган Рабкрин. Также Сталин продвигал на пост главы основного партийного контрольного органа – Центральной контрольной комиссии (ЦКК) – своего сторонника Куйбышева.


[Закрыть] и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно – более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». Впрочем, и Троцкому досталось на орехи, ибо он «чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». В отношении других своих соратников – Каменева, Зиновьева, Бухарина и Пятакова – Владимир Ильич также не удержался от весьма едких замечаний.

Способность Владимира Ильича держать руку на пульсе событий, даже находясь в изоляции, дар предвидения и тактическая изворотливость, конечно, впечатляют.

Ленин хотел, чтобы «Завещание» было зачитано на XII Съезде Российской коммунистической партии (большевиков), который проходил в Москве с 17 апреля по 25 апреля 1923 года. Однако Н. К. Крупская передала «Завещание» в ЦК только перед началом следующего – XIII Съезда. За день до съезда, 1 мая 1924 года, был созван экстренный Пленум ЦК специально для чтения «Завещания» Ленина.

Наибольшее впечатление оно произвело на Сталина, который подал в отставку. Зиновьев и Каменев, с поразительной наивностью полагая, что теперь Сталина опасаться нечего, так как «Завещание» Ленина резко уменьшит его вес в партии, решили его спасти. Все члены ЦК прекрасно знали, что раскол в руководстве партии налицо, однако большинством голосов Сталина таки переизбрали, а Зиновьев и Каменев подписали себе смертный приговор[14]14
  Через полтора года, когда Сталин отстранил Зиновьева и Каменева от власти, Зиновьев, напоминая это заседание Пленума и то, как ему и Каменеву удалось спасти Сталина от падения в политическое небытие, с горечью сказал: «Знает ли товарищ Сталин, что такое благодарность?» Товарищ Сталин вынул трубку изо рта и ответил: «Ну, как же, знаю, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь» (Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992. С. 46).


[Закрыть].

10 марта 1923 года Ленин перенес третий инсульт и окончательно потерял дееспособность, превратившись в свои 53 года в полупарализованного человека с неразборчивой речью. 21 января 1924 года вождь мирового пролетариата ушел из жизни. Сообщили об этом 22 января по новому или 9 января по старому стилю – в день памяти о трагических событиях 1905 года. К тому времени сложилась традиция – по крайней мере, в рабочих коллективах – устраивать в связи с этой датой собрания, петь революционные песни в траурно оформленных помещениях. Получалось, что одна жертва (рабочая масса) символично наложилась на другую (вождь).

Кроме того, ужасы только-только закончившейся Гражданской войны были еще свежи в памяти населения, порождая запрос о национальном единении и консолидации. В этом смысле смерть вождя объединила разных людей. Конечно, в стране отношение к смерти Ленина было разное. Кто-то был доволен гибелью первопричины Гражданской войны и террора, кому-то было жаль человека, вернувшего здравый смысл в политику партии, введя НЭП, а партийная масса была потрясена смертью своего лидера, особенно низы.

Начались беспрецедентная пиар-кампания по промыванию мозгов населению с целью утверждения марксистско-ленинской квазирелигии и взращивание в подданных мировоззрения строителя коммунизма, продолжавшиеся без малого 70 лет.

Ленин благодаря пропаганде превратился в Учителя, Пророка и Мессию в одном лице. Все, что им когда-либо было написано – от философских измышлений до записок по поводу бытовых неурядиц, канонизировали. На зданиях, где он когда-то выступал или просто побывал, повесили памятные доски, а сами здания признали историческими памятниками. 26 ноября 1923 года Политбюро постановило организовать Институт Ленина, который должен был представлять единое хранилище всех «рукописных материалов» вождя. Всех членов партии обязали сдать в этот институт какие-либо записки, письма, резолюции и прочие материалы, написанные рукой Ленина и хранящиеся в их архивах[15]15
  Сделано это было неспроста. Как известно, Владимир Ильич был не очень-то сдержан в полемике со своими соратниками, особенно в эпистолярном жанре. Сотрудники института по указанию Сталина сортировали ленинские записки. Невыгодные для Сталина навсегда исчезли, невыгодные для всех остальных были тщательно собраны и рассортированы по именам. По требованию Сталина относительно любого видного партийца ругательная ленинская заметка в любой момент могла быть ему представлена. Впоследствии он не раз использовал это грозное оружие в подковерной борьбе за власть (Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992. С. 38).


[Закрыть]. Все это вошло в многотомное Полное собрание сочинений В. И. Ленина, претерпевшее несколько изданий.

Житие Володи Ульянова, выросшего во Владимира Ильича Ленина, равно как и тривиальные афоризмы вроде «Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин», вдалбливались в головы советских граждан с младых ногтей[16]16
  Автору этих строк приходилось слышать, как дети спрашивали: «Мама, а кто всех родил? Ленин, что ли?!», «Бабушка, а ты Ленина видела?»… На моей памяти, в 1970 году (год празднования столетия Ленина), был случай, когда в детский сад за девочкой по имени Лена пришел папа, и нянечка, громко сказав: «Ленин папа пришел», – подняла на ноги не только взрослых, но и детей.


[Закрыть], а труды основателя марксизма-ленинизма штудировались в школах и высших учебных заведениях. Научный труд, особенно гуманитарный, лишенный цитат из В. И. Ленина, считался некачественным и мог быть забракован.

В советском искусстве оформилось особое направление – лениниана. Весьма ходульные фильмы о Ленине в наше время мало кто видел, а вот среди любителей поэзии до сих пор ценятся две талантливые поэмы этого жанра: «Владимир Ильич Ленин» В. В. Маяковского 1924 года («Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин») и «Лонжюмо» А. Вознесенского 1963 года («и Ленин, как рентген, просвечивает нас»).

Понятно, не обошлось без оборотной медали любого такого культа – анекдотов про Владимира Ильича, Надежду Константиновну Крупскую и других соратников вождя.

В годы Перестройки, когда призрак коммунизма растворился среди ларьков, неоновой рекламы и замков новых русских, маятник, как водится, качнулся в другую сторону. Ленина стали изображать в виде кровавого маньяка. Главным обвинением в его адрес стало создание тоталитарного государства, в котором были уничтожены права человека и гражданина, политические и экономические свободы.

Впрочем, оставалось (и остается) немало почитателей вождя мировой революции, указывавших на его решающую роль в создании мировой державы – СССР, которая одним только своим существованием оказала решающее влияние на дальнейшее развитие мировой истории. И те и другие считали В. И. Ленина выдающейся исторической личностью, но с разными знаками.

Правды ради следует сказать, что и те и другие несколько перегибают палку. Советская власть в момент смерти Ленина еще не была тоталитарной – все-таки на дворе расцветал НЭП. СССР еще не был великой державой ни с точки зрения экономической и военной мощи, ни с точки зрения влияния на мировую политику. Да, раскол мира на два лагеря – социалистический и капиталистический – был обозначен, однако никакой предопределенности дальнейшего хода истории отнюдь не было. Стране предстояло пройти еще несколько точек бифуркации – моментов выбора, прежде чем СССР стал тем, чем он стал.

Об этом и пойдет речь в настоящих очерках.