Текст книги "Разведчик"

5. Зелёный Город[4]4
  Полное название государственного образования, которому служат разведчики, – Колония Зелёный Город. Поэтому здесь Колония – это часть названия государства, синоним слова «страна».


[Закрыть]

– Значит, вы утверждаете, что решили повернуть к зимовке охотничьей компании Николая Рубанова, чтобы сократить маршрут? – спросил меня молодой контрразведчик в отглаженной форме, с тугим воротником на тонкой шее.

– Да, – ответил я.

– Вы раньше проходили по этому маршруту?

– Конкретно по этому не ходил, свою зимовку Рубец, то есть Николай Рубанов, поставил только полтора года назад.

– А почему вы были уверены, что не напоретесь на труднопроходимую местность или болото? – осведомился тонкошеий следователь.

– У меня была карта. В любом случае, мне надо было сделать круг по лесу западнее Западного городища, так что я решил рискнуть. Хотя риск был минимален.

– Но тем не менее вы пишете, – следователь заглянул в мой рапорт, – что карта не во всем соответствовала местности.

– Несоответствия были минимальными. И я знаю, как определить, что рядом находится болото, так что в случае необходимости мог повернуть группу обратно. Если вы это имеете в виду.

Следователь задумчиво кивнул.

– А вы проверили маршрут, по которому шли бандиты? – спросил он.

– Нет, на это не было времени.

– Но насколько мне известно, бойцы из подкрепления, подошедшего на следующий день, пробовали пройти по следам напавших на зимовку, чтобы выяснить, с какой стороны они пришли.

– Моей группе нужен был отдых, – ответил я.

«И что он мне в вину ставит, бумагомарака хренов?» – со злостью подумал я.

Я уже около часа сидел в этом… хм… кабинете, чтобы не сказать допросной камере. Хорошо, хоть успел пообедать в столовой после составления рапорта и только потом пошел на «беседу для уточнения деталей».

Тут открылась дверь в комнату. Следователь встал, я тоже.

Вошёл полковник Олег Степанович Зубарёв, правая рука начальника всея Разведки Иллариона Илларионовича, немолодой уже человек с короткой армейской стрижкой, но крепкий, высокий, со строевой выправкой.

– Можешь идти, – велел полковник следователю.

Тот, ни слова не говоря, поднялся и вышел.

– Здравствуй, Виктор, садись, – сказал Олег Степанович, присев за стол.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил я.

– Оставь, – он махнул рукой, – у меня к тебе доверительный разговор. Надолго не задержу. Ты же устал после рейда?

– Есть немного.

– Это естественно. Так вот, я просмотрел рапорты твоих ребят, – каждый из нас написал рапорт о рейде ещё в Западном городище, но особое удовольствие личного общения с контрразведкой досталось только мне, как командиру группы. – И у меня есть к тебе пара вопросов.

– Слушаю, – ответил я уныло.

– Первый. Как ты оцениваешь боевые качества напавших на городок трапперов?

Полковник положил на стол папку, вытащил из нее лист бумаги, ручку и что-то написал.

А я задумался, и надолго. Олег Степанович меня не торопил, читал записи, сделанные следователем. На меня даже не смотрел.

– Выше среднего, – наконец ответил я. – Выше наших наёмников, но ненамного. Возможно, это и были наёмники, недавно прошедшие спецподготовку. Стреляют хорошо, но… ну не лесные они люди. Лесной охотник, он тоже, бывает, лопухнётся, но не так, как они. Может, у них проколы были, но когда мы нашли шоколадную обёртку, то сразу след взяли и больше ничего особо искать не стали. Это моё мнение, товарищ полковник.

– Понятно, – кивнул он и что-то черкнул на листе. – А саму идею нападения как оцениваешь?

– Идея неплохая, да и лежит на поверхности. Наши западные городки начали строиться только десять лет назад, заточены на оборону от нечисти и зверья. Но только после нападения маршрут у них получился бы слишком длинный. Возвращаться с добычей неудобно. Значит…

– Что? – спросил полковник и уставился на меня немигающим взглядом из-под бровей.

– Значит, либо где-то недалеко у них есть перевалочный пункт или схрон, где они хотели переждать облаву, а потом выйти в поход и обойти наши восточные и южные заставы. Но это рискованно, потому что трапперы в любой момент могут обнаружить следы чужих, да и нечисть может напасть. Либо это был отвлекающий манёвр, – ответил я, слегка стушевавшись.

Полковник довольно покивал головой.

– Вот видишь, Виктор, у нас с тобой мысли сходятся. О возможном существовании форпостов Фактории в Западных лесах и докладывал Илларион Илларионович вчера Администрации. Есть сведения, что Фактории формируют подразделение рейдеров-диверсантов и перебрасывают их через южные степи к нашим западным границам.

– У умных людей мысли всегда сходятся, – поддакнул я – от скромности мне не умереть. – Но, может, объясните тогда, к чему всё это приведёт? По вашему мнению.

Зубарёв улыбнулся, так снисходительно и покровительственно.

– Необходимо перебросить крупные силы на юго-запад и провести серьёзную зачистку тамошних лесов. Это потребует много сил и времени, а гражданские префекты, как всегда, не хотят передавать лишние полномочия военным.

– Операция планируется после Прохода?

– Нет, надеюсь отправить подразделения в ближайшее время.

– Но ведь тогда в Городе совсем не останется войск?

– Не вижу в этом ничего страшного.

Слова полковника мне не слишком понравились, в них прозвучало какое-то наплевательство. Ну да и ладно, полковник Разведки мастерски сбил меня с мысли, увёл разговор в другую сторону. Я всё-таки решил использовать момент и продолжить интересующую меня тему.

– Олег Степанович, – обратился я к нему, глядя прямо в глаза, – я всё-таки вас не совсем об этом спрашивал. Я просил обрисовать ситуацию в целом. Что всё это значит?

Полковник снова улыбнулся, на этот раз снисходительно.

– Это значит, что в этой ситуации нет ничего хорошего.

– Война?! – спросил я, чувствуя, как пульс начинает учащаться.

Олег Степанович опустил глаза, подумал немного.

– Начало войны определяется многими факторами. Некоторые из них от нас не зависят, некоторые наоборот. И одним из факторов, благодаря которому угроза войны отступила, был как раз бой у зимовки трапперов. И за это тебе, лейтенант Виктор Александрович Ахромеев, Администрация Колонии выносит благодарность. Подожди пока, не благодари. Официальная церемония впереди. У меня к тебе есть ещё вопрос. По-твоему, как далеко ушли неандертальцы?

– Ну километров на сто, не меньше.

– Да, значит, как и ожидалось, придётся зимние облавы ещё дальше устраивать, – сказал Олег Степанович как будто задумчиво.

Я уверенно кивнул. Мол, нормально, товарищ полковник, куда родное командование пошлёт, туда с радостью и пойдём. Но вряд ли Олег Степанович купился на такой дешёвый трюк. Впрочем, без разницы.

– Ну что ж, тогда у меня вопросов к тебе больше нет. Можешь идти, вот пропуск возьми.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил я, вставая из-за стола.

– Удачи, если что, в «Спирали» твоя сестра сегодня поёт, в 23:00.

Я с улыбкой поблагодарил полковника за совет. Хотя в какой-то момент у меня возникло большое желание проломить ему голову. Намекает, сволочь, мол, ты у нас под контролем, «если что». Ладно, к бесу всё.

Я быстро поднялся по ступенькам из подвала штаба, на выходе показал дежурному пропуск – серый клочок бумаги с подписью полковника. Дежурный кивнул, отдал честь и приказал, чтобы мне вернули «стечкин» и автомат. Свою броню я заранее отдал Заторному, чтобы тот закинул в мой ящик в казарменной раздевалке.

Расписавшись за оружие в журнале – мерзком создании, в котором строки налазили друг на друга (экономия бумаги, мать её!), – я вышел на улицу.

Свежий ветер приятно холодил голову и трепал волосы. На небе висел месяц, мерцали россыпи звёзд, часы показывали 20:37.

– Удачи, – сказал дежурный.

– Спасибо, – ответил я, – тебе тоже.

И направился в оружейную комнату в соседнем здании. Возвращалось на склад только оружие, выданное военной префектурой. Я должен был вернуть свои гранаты и автомат, хотя он, конечно, был закреплён исключительно за мной и собственноручно пристрелян. Я сдал казённое оружие прапорщику с красными глазами, расписался, где надо, на ходу сунул в специальную кобуру на поясе личный «стечкин» и быстро вышел из оружейной. Не терпелось покончить со всеми делами.

Пройдя метров сто мимо заброшенного пустыря и частично разобранных зданий, я зашёл в казарму, вяло кивнув дневальному. На Внешней Земле это был большой спорткомплекс с двумя бассейнами, баскетбольной площадкой и множеством разных помещений. Теперь в бассейнах хранится картошка и другие овощи, а на баскетбольной площадке стоят двухъярусные койки. Хотя мы ещё сопляками пробовали играть в баскетбол, но на улице, а не на площадке. Правда, потом отец объяснил мне, что мы играем скорее в регби, чем в баскетбол, но какая разница, главное – спортивный дух.

А вот раздевалка спорткомплекса сохранилась и использовалась по прямому назначению, как и душевая, в которой всегда была тёплая вода.

В самой душевой, кроме меня, никого не было. Смыв с себя пот и грязь после марафона, я ещё чуть-чуть постоял, нежась под струями воды, и нехотя закрыл кран. Затем вытерся, подхватил одежку с берцами и босиком пошёл в соседнюю раздевалку. Под потолком слабо горели несколько лампочек. Вдоль стен – ряды железных шкафчиков, некоторые приоткрыты, здесь не воруют. Мой – самый дальний, почти у окна, закрытого деревянными ставнями.

Шкафчик Саша запер, код он, конечно, знал. Внутри лежал мой панцирь, аккуратно сложенный, и записка с учетным номером, под которым отправят на главный склад мою долю трофеев. Я переоделся. Натянул старые джинсы, майку с длинными рукавами, накинул «гражданскую» куртку. Сразу будто струна ослабла внутри. Панцирь оставил в раздевалке, честно говоря, лень было тащить домой. Тем более с ним, тьфу-тьфу-тьфу, всё было в порядке. Разгрузку тоже оставил, а вот плащ-накидку и остальные вещи решил всё-таки взять. Хоть они и казённые, а следить за ними надо и лучше не доводить до состояния, когда появится демаскирующий запах.

Все свои вещи я побросал в широкую квадратную сумку, перекинул её через плечо и двинулся к выходу. При себе у меня была красная корочка – удостоверение лейтенанта Разведки и «Силуэт». Он числится собственностью военной части, но заряжаю я его на свои собственные деньги. Берцы, конечно, тоже забрал, обувь – моя собственность. Слежу за ней, как могу, может, даже больше, чем за панцирем. Тем более их цена близка к броне средней работы. Лёгкие, на толстой и крепкой подошве, со вставками из непромокающей искусственной кожи, с укреплённым носком. Вещь!

Из раздевалки я протопал мимо сонного дневального прямо на улицу. Сама военная часть занимает немалую территорию, но большая часть строений уже давно была разобрана, а стройматериалы пущены на другие нужды. Сразу за спорткомплексом начинался большой жилой квартал. Самое внушительное здание, построенное буквой «П», уже почти развалилось, от буквы осталась только верхняя «перекладина». В прошлом году часть дома пришлось взорвать, и рабочие потом еще неделю собирали строительный кирпич. А прямо за «перекладиной» находился КПП.

Я свернул с тропинки, обегавшей здание «П», пропрыгал наперерез по оставшемуся фундаменту, битому кирпичу и водосточным трубам и вышел напрямую к КПП. Двое солдат и офицер из наёмников глянули на моё удостоверение и сразу пропустили, даже сумку не досмотрели. На незарегистрированный магический предмет энергетическая сигналка КПП всё равно бы сработала, а остальное дежурных не касается.

На улице меня сразу обдало сильным ветром, за спиной щелкнули железные ворота.

Я медленно вдохнул воздух, посмотрел на небо. Звёзд почти не было видно из-за света месяца. Настроение было хорошее, мысли о предстоящем отдыхе придавали сил. Но сначала надо привести себя в порядок.

От военной части до Центра Зеленого Города протянулась идеально прямая улица с отличной заасфальтированной дорогой. Она была неплохо видна в свете месяца. На ней сейчас редкие дворники убирали редкие конские яблоки. Вдоль улицы выстроились крепкие пятиэтажки, построенные ещё на Внешней Земле задолго до Прорыва. Западная улица – настоящий жилой квартал, каких немного в нашей Колонии (но, говорят, на Внешней Земле их невероятное количество), только на ней одной живёт больше пяти с половиной тысяч человек, почти четверть населения Зелёного Города. Примерно над каждым третьим окном торчала железная труба буржуйки или кухонной вытяжки.

В некоторых окнах горел свет, но тёмных углов оставалось предостаточно, я пристроился в одном из них, положил сумку на землю, сложил руки вместе перед собой и глубоко вдохнул.

Затем, как меня учили, опустил руки вниз, разомкнул, резко выдохнул. Снова повторил цикл. Активность и спокойствие, резкость и неторопливость. Внутреннее равновесие. Успокоить тело, убедить разум, что враги не за каждым домом, война там, за воротами, в Городе[5]5
  Поскольку Зелёный Город является самым крупным поселением Колонии, то его часто просто называют Городом, все и так понимают, о чём речь. По аналогии: Санкт-Петербург – Петербург.


[Закрыть] другая жизнь. Превратить ослабшее внутри напряжение в сжатую пружину, которая может в любой момент распрямиться с огромной силой. Но только в случае необходимости.

Я резко развёл руки в стороны, выдохнул, встряхнул ладони. Тело расслабилось, эмоции улеглись, теперь можно идти дальше. Я поднял сумку и лёгкой, разболтанной походкой продолжил путь. Часы показывали 22:17. Отлично. В «Спираль» успеваю. Хорошо идти, когда на плечи не давит груз снаряжения, а ноги не должны чувствовать каждую ветку и камешек, на который наступают. Кайф!

– Можно и пробежаться, – подумал я и перешёл на лёгкий бег.

В «Спираль» я немного опоздал, надо было сделать крюк, чтобы забросить сумку с вещами домой. Чем ближе я подходил к дому, а он расположен недалеко от Центра, тем ярче становилось освещение улиц и чаще стали встречаться люди, снующие туда-сюда в свете фонарей. Мне даже пришлось помахать своим удостоверением перед двумя милицейскими. Те, видимо, захотели проявить бдительность или показать свою власть, но, увидев красную корочку, стушевались, отдали честь и быстро шмыгнули в темноту. Один раз попался ухоженный человек, наверняка из Администрации, он выгуливал громадного, мне по пояс, дога.

Выйдя из своего подъезда, я не пошёл в Центр по Западной улице, а срезал угол через дворы. Выбрался на Кирпичный проспект, или просто Кирпичник (тоже большая улица, но чуть поменьше Западной), повернул налево, прошёлся ещё метров пятьдесят – вот он и Центр.

Центр – это перекрёсток всех улиц, самая дорогая и обустроенная часть Зелёного Города и… безопасная. Вон, буквально в пятнадцати шагах справа от меня синие ворота городского гарнизона. Правда, войск там немного – в основном все в рейдах и дежурят на стенах – только охрана главного склада. Зато на территории гарнизона находится автопарк, а это несколько единиц бронетехники: БТРов, БМП и Шилок – страшно дорогого, но весьма эффективного оружия в нашем Мире.

Ворота гарнизона как раз раскрылись, и из них выехал «уазик», дал газу, ловко вписался в поворот и промчался мимо меня. Я посмотрел ему вслед с лёгкой завистью.

В общем, Центр есть Центр, не зря слева от меня в тридцати шагах белеет на фоне серых пятиэтажек свежевыкрашенное здание Администрации Колонии, вокруг которого раскинулся аккуратно подстриженный зелёный газон.

А прямо через дорогу – та самая «Спираль», длинное, будто сплющенное с боков жёлтое трёхэтажное здание. «Спираль» – это не просто клуб для отдыха. Это ещё и магазин, ресторан и даже немного автомастерская. Но мне сейчас нужен только концертный зал. Пропустили меня внутрь без вопросов, теперь вверх по лестнице на второй этаж, потом направо и дальше по коридору до третьей двери слева. Рядом с дверью – здоровенный лысый охранник в серой форме. Новичок. Я его раньше не видел. Из пришлых, что ли?

Охранник окинул меня взглядом, чуть задержал глаза на кобуре и приподнял губу – типа улыбнулся. Снисходительный жест рукой в сторону двери, мол, проходите, уважаемый, но с пистолетом не балуйтесь, а то, коли не обучены, можете отстрелить себе что-нибудь.

Да, охранник здоровяк! Я и сам не маленький, один из самых высоких в разведбатальоне, но этот парень был еще выше и мощнее. Пока он «давил» меня покровительственным взглядом, я смотрел себе под ноги, как нашкодивший школьник возле учителя, и, только когда мне разрешили пройти, вскинул голову. Один взгляд прямо в глаза. Это возымело эффект. Охранник дёрнулся, и даже рука потянулась за пазуху, к оружию видимо. Я ещё ведь надавил на него мысленной картинкой, как учили. Это когда смотришь на человека и одновременно представляешь какой-нибудь образ. Принцип работы простой, к примеру, когда кто-то видит, как другому человеку перерезают горло, у него самого в области шеи возникают неприятные ощущение. Так и с мысленной картинкой, если постараться, то на долю секунды можно передать любое ощущение.

Здоровяк взял себя в руки, вежливо сказал:

– Проходите.

Да, приятель, просчитался ты, по походке, что ли, не вычислил, насколько перед тобой опасный противник. Я же вроде и не скрывался. Зазевался, видно. Но материал, безусловно, интересный, можно сказать, выше среднего, у меня на это нюх. Может, узнать, откуда он?

Концертный зал занимал пространство двух этажей и представлял собой нечто среднее между театром и рестораном. Раньше это была студенческая аудитория (собственно, сама «Спираль» когда-то была университетским корпусом), вниз от входа вела узкая лестница, слева поднимался разновысотный помост, а справа сцена, на которой играли рок-оперу. Нижние ряды помоста были разобраны, а освободившееся место заставлено партами. Задрапированные красной тканью, они служили столиками для посетителей. С верхних рядов парты убрали, на их место поставили мягкие диваны, каждый отгородили яркими занавесками. Это были ложи для дорогих гостей.

Я выбрал первый попавшийся свободный столик-парту, а таких было немного – народ всё прибывал. Через один столик от меня худющий паренёк (Гаврик его мизинцем перешибёт) втягивал белый порошок, рассыпанный на металлической пластине. Рядом с ним девчонка примерно такого же тщедушного вида ждала своей очереди. Может, это были музыканты, перед концертом настраивались, или маги из отверженных.

А на верхних ложах курили кальяны. Запах оттуда тоже доносился… характерный. А мне вот кальяны нельзя курить и порошков никаких нельзя. Лёгкие надо беречь, да и атрофия носоглотки ни к чему. В моей работе без обоняния никак.

Зато вот стаканчик-другой абсента выпить можно для снятия напряжения.

Я подозвал официанта, заказал алкоголь и ужин. Есть захотелось жутко. Официант, знавший меня, спросил:

– Лике Александровне передать, что вы вернулись?

– Нет. Не надо, пусть спокойно готовится, – ответил я.

Официант кивнул и ушёл.

А в зале уже свободных мест почти не было. Хотя не у каждого были деньги и время, чтобы посещать «Спираль». Ведь одиннадцать часов – это уже глубокая ночь, заводские рабочие уже спят, но концерты обычно проходят именно в это время, чтобы снизить нагрузку на ТЭЦ и ЛЭП.

Раз в месяц Администрация расщедривается, и здесь, в клубе или прямо на площади в Центре, проводят настоящий концерт. Рок-оперу «Дорога без возврата» по мотивам книги Анджея Сапковского из цикла «Сага о Ведьмаке». И народу, чтобы послушать, собирается тьма-тьмущая. И моя сестра поёт в этой опере одну из главных партий.

Понятно, оперу организовали не сразу, а лет через двенадцать после Прорыва. Восстанавливать всё пришлось по обрывкам текстов и нот, попавших с Внешней Земли. Сначала вообще всё делала кучка энтузиастов, но потом пришла помощь из Администрации (народу, в конце концов, тоже ведь нужны зрелища), и дело пошло на лад.

В промежутках между серьёзными концертами, два-три раза в неделю, устраивают небольшие выступления, вот как сегодня.

Официант принёс заказ. Мясо, картофель и хлеб быстро проследовали в желудок. Можно перейти к продолжению вечерней программы.

А зал практически полностью заполнился, отовсюду доносился гул голосов.

– Простите, здесь свободно? – раздался рядом женский голос.

Я обернулся, возле меня стояла девушка лет пятнадцати в белой рубашке и серой юбчонке, русоволосая, с аккуратными косичками и голубыми глазами. Ух ты, на руке браслет профсоюза магов! Я немного сконцентрировал взгляд. Да, девочка непростая – начинающая волшебница, но невежливо разглядывать людей в упор.

– Да, конечно, – ответил я, – садитесь.

И указал на стул рядом с собой.

– Спасибо.

Девочка села, положила небольшой рюкзачок себе на колени.

– Любите «Дорогу»? – спросил я.

– Да, обожаю! – пылко ответила она. – И «Ведьмака». И Сапковского, разве он не гений?

– Он очень хороший писатель, – дипломатично согласился я.

Но сам думал несколько иначе. Нет, я люблю фэнтези. А что ещё читать у нас? Постап лично у меня вызывает гомерический хохот. Классика – она ещё в школе поднадоела. Остаётся фэнтези. И Сапковского я ценю именно как писателя, создателя. Но, ё-моё, что за герои, что за метания, все эти рассуждения о праве человека на жизнь. Главный герой – Геральт, охотник на нечисть. Его любимая женщина просит убить говорящего дракона, чтобы продать его шкуру и получить возможность иметь детей. Да любой нормальный мужик в такой ситуации должен задать один вопрос: «Дракона убить как – быстро или чтобы чуть-чуть помучился?» А Ведьмак кобенится!

А люди и остальные существа: эльфы, гномы, дриады и прочее. Я не понимаю, как можно сравнивать людей и другие существа и выбирать между ними. Спокойно смотреть, как людей убивают чужие, и считать, что это правильно? Да какой бы ни был человек, хоть ублюдок, хоть выродок, – но он свой, он человек. Если надо, я ему сам башку прострелю, язык вырву, но я – человек другому человеку!

Остальные существа: эльфы, дриады, которых выгнали со своей земли плохие люди. Вот у всех есть право на жизнь, кроме людей. Да только, чем дриады лучше людей. Им плевать на всех, им плевать, в первую очередь, на людей. Они сгноили и перебили бы весь род человеческий, будь у них такая возможность! Так чего стенать, если люди просто оказались сильнее? А этот Геральт печется обо всех подряд и удивляется, чего же это люди его за своего не принимают.

Тут я сообразил, что абсент всё-таки на меня подействовал и что девочка рядом очень внимательно на меня смотрит. Я, ещё не остыв от рассуждений, подогретых абсентом, повернулся чересчур резко, глянул на неё, а вдобавок не удержал эмоции, собрал все чувства в кулак и вспышкой бросил в девушку.

Та отшатнулась на спинку стула, потеряла равновесие и упала бы, если б я не схватил её за руку.

– Извините, – пробормотал я.

– Ничего страшного. Это я должна извиняться, – ответила она и снова с интересом на меня взглянула.

– Забудем о грустном. Кстати, я так и не спросил, как вас зовут.

– Аглая.

– Виктор. Будем знакомы. Вам заказать что-нибудь?

– Не стоит, уже начинается.

Свет в зале стал гаснуть, раздались клавишные аккорды. Аглая повернулась к сцене и замерла. Я тоже начал слушать. Заиграла гитара, потом барабаны, полилась прекрасная музыка. На небольшую сцену с разных сторон вышли двое: мужчина и женщина. Он – высокий, длинноволосый, длиннолицый, в серебряной кольчуге и с длиннющим мечом – Ведьмак Геральт. Глаза Аглаи загорелись, не иначе, влюбилась девчонка. Я же Гошку Лопухина терпеть не могу, тоже мне, кумир молодёжи хренов! Пусть сначала научится меч вращать, чтобы тело в разные стороны не моталось. А она – красавица с внешностью, благодаря которой её в одинаковой мере можно принять за восточную принцессу и за европейскую графиню. Благородное лицо с идеальными, точёными чертами, поражало красотой и говорило о твёрдом характере. Это Лика в роли Йеннифэр, облаченная в вычурное платье до пола. Её длинные черные волосы густой волной спускались до пояса. Наверное, такие люди когда-то рождались на Внешней Земле в браках персидской знати с римскими аристократами.

Со сцены полилось пение. Первой вступила Лика, она запела высоким пронзительным голосом, печально растягивая слова.

Йеннифэр[6]6
  Группа «ESSE», рок-опера «Дорога без возврата», ария «Королева зимы (Йеннифэр)».


[Закрыть]

 
В серых буднях проходит ещё один год,
Безразличие, холод, интриг хоровод,
Чтобы выжить, точнее, чтоб существовать,
Чтобы завтра завязнуть в болоте опять.
 

Гоша-Геральт слегка с хрипотцой.

Геральт

 
Заливает души пустоту сладкий яд,
Королева зимы не жена и не мать,
Отправляешься в путь, забирая с собой
Раскалённое сердце жертвы другой.
 

Йеннифэр

 
Презирая законы, купаясь в вине,
Разрывая одежды, летая во сне.
 

Геральт

 
Отдавая себя зову плоти одной,
Неизбывной тоски, разрывая покой.
Несмотря ни на что остаёшься собой, как и прежде.
Небесной красоты земное воплощенье,
Неуловимый призрак, исчезающий в ночи,
Отдавшие тебе своей души горенье,
Как мотыльки для пламени свечи.
 

Минуту назад на маленькой сцене стояли два актёра в причудливых костюмах, совсем неуместных в этой бывшей студенческой аудитории, где люди ели и пили. Сейчас же это были герои из другого Мира. Такие разные и такие непонятные, но такие яркие и запоминающиеся. И эти герои рассказывали историю своей любви. А зрители слушали их, затаив дыхание.

Йеннифэр

 
Растает в сердце лёд
У Снежной королевы,
Цветного сна полёт
Укажет свет неверный,
Разрушится стена
Моей души прекрасной,
И ветер из окна
Откроет двери в сказку мне.
 

Геральт

 
Счет оплачен: бездетность за власть и красу.
Жизнь проходит, а после прыжок в пустоту
Недоступное счастье в горячих сердцах
Расплывается в бывшей горбуньи глазах.
Отвернись и забудь, победи в себе страх.
Ничего нет страшней чародейки в слезах.
 

Йеннифэр

 
От судьбы не уйти, от себя не сбежать.
За меня все решили учитель и мать.
Отказаться от песен друзей и подруг,
Излечить навсегда мой страшный недуг.
 
 
Я не знала любви и не знала тепла,
Безразличием льда наполняла сердца.
Наяву вижу то, что нельзя предсказать.
Лёд хрустальный в осколках назад не собрать.
Неприкаянным принцем из детской мечты
На дороге случайно мне встретился ты
Белым волком на лике серой Луны.
 

Геральт

 
А судьба над тобой посмеялась опять,
Подарила любовь, чтобы снова отнять,
Но не в силах никто эту цепь разорвать.
 
 
Бессмысленно пытаться жить как прежде,
Теряя понапрасну жизни дни.
Мгновение любви за годы без надежды,
Ведьмачье молчаливое: «Прости».
 

Йеннифэр

 
Растает в сердце лёд
У Снежной королевы,
Цветного сна полёт
Укажет свет неверный,
Разрушится стена
Моей души прекрасной,
И ветер из окна
Откроет двери в сказку мне.
 

Затих последний аккорд. Зрители зааплодировали. Лика и Гоша взялись за руки и поклонились. Аглая поднялась со стула, хлопая в ладоши, закричала:

– Браво!

А глаза мокрые. Ох, бедная девушка, наверное, мнит себя юной Цири[7]7
  Героиня цикла Анджея Сапковского «Сага о Ведьмаке».


[Закрыть] и жаждет подвигов. Тем временем актриса спустилась со сцены в зал. Она плавно шла, ловя на себе восхищённые взгляды. Тихо шуршало платье, несильно раскачивались длинные волосы.

– Вернулся, братик, – еле слышно сказала она, подойдя ко мне. – Почему не предупредил?

Крошечные, острые, бесцветные коготки прошлись по моей короткой шевелюре, скользнули по лицу.

Я взял её руку, поднялся. Нам очень хотелось обнять друг друга после разлуки. И хотя в зале было темно, освещена только сцена, мы не стали обниматься на виду у всех – просто стояли и смотрели друг на друга.

– Я не хотел сбивать тебя перед выступлением, – ответил я и поцеловал ей руку.

Лика улыбнулась и глянула в сторону.

– А, Аглая, ты тоже здесь? – сказала она.

Моя соседка поднялась, явно смущенная.

– Здравствуйте, Лика Александровна.

– Я очень рада тебя видеть. Проследи за моим братом, пожалуйста, чтобы никуда не сбежал и никого не убил, – ироничный взгляд в мою сторону, – а мне пора на сцену. Договорились?

– Будет сделано, Лика Александровна, – ответила Аглая, очень довольная.

– Пока, братец.

Лика высвободила руку и вернулась на сцену.

Я все еще смотрел ей вслед, когда Аглая спросила меня почему-то шёпотом:

– А вы правда можете просто так убить человека?

– Да, – ответил я тоже шёпотом, – особенно если этот кто-то будет задавать глупые вопросы.

Девушка плюхнулась на стул и, похоже, обиделась.

– Ну будет вам, – сказал я ей, присаживаясь рядом, – вам же поручили такое важное задание. Как вы его выполните, если будете всё время смотреть себе под ноги?

– Я не ребёнок, – раздельно и чётко произнесла Аглая и посмотрела на меня обиженно.

– А я знаю. Но помните, что только ребёнок обижается на безобидные шутки.

Аглая улыбнулась.

– Ну так что, может, заказать вам что-нибудь?

– Нет, – она так быстро закивала головой, что косички взметнулись в разные стороны, – сейчас же будет продолжение.

Раздался резкий голос скрипки – и представление продолжилось. Аглая снова погрузилась в происходящее, я для неё перестал существовать. Ладно, я плеснул в рюмку ещё абсента и задумался. Анджей Сапковский всё-таки прекрасный писатель, настоящий.

Вроде, вдумаешься, нелогичный бред и рефлексирующая философия, а всё равно его книги цепляют. Книги – интереснейшая вещь. В нашем Мире читают авторов только с Внешней Земли, своих писателей ещё не вырастили. Я тоже читал, кроме Сапковского, Кука, Толкиена, Мартина. И конечно, писатели когда-то Родины: Перумова, Золотникова, Мазина, Пехова, Прозорова, ну и других. Читать я любил с детства. Отец приносил книги из рейдов в Северные Развалины. Первая книга, которую я прочитал, называлась «Чёрный охотник».

– Читай, – сказал тогда отец, – может, ума наберёшься.

На обложке фамилия автора отсутствовала – её кто-то обгрыз, зато был изображен воин в чёрном одеянии на фоне дикого леса, точнее, джунглей, но тогда я еще не понимал, что такое джунгли, мне было лет семь. А книга была старая, выцветшая, с вырванными листами, с разваленным корешком. Я прочитал ее за одну ночь.

Как же я потом хотел стать этим Чёрным охотником! А спустя некоторое время я помог отцу в полной темноте найти магазин для «стечкина», тогда ещё принадлежащего ему.

Но нет, я, конечно, не Чёрный охотник, скорость реакции у меня ниже, я не такой сильный и быстрый, и зубы вместо выбитых не вырастают. Хотя насчёт последнего не знаю наверняка. Зубы мне ни разу не выбивали, и у зубного врача я сроду не был.

Гоша и Лика исполнили дуэтом ещё две арии из «Дороги без возврата», а потом Гоша спел песню группы «Агата Кристи» «Чёрная луна», если я не путаю название. На этом закончили – отведённое время кончилось. Звуковая аппаратура жрёт энергию будь здоров.

Артист поклонился, зрители зааплодировали. Аглая выскочила из-за стола и бросилась к сцене, а потом нырнула за кулисы, я почему-то не удивился, что её спокойно пропустили внутрь. А вот молодых парня и девушку, пытавшихся пробраться на сцену, шуганули из-за занавеса.

Почти все посетители разошлись, официанты убирали в зале, поднимали стулья на столы. Свет остался приглушенным. А я все ждал сестру.

Наконец, она вышла из-за кулис в лёгком синем пальто, в джинсах и кроссовках на высокой шнуровке. Волосы она заплела в длинную косу. На плече у нее висела прямоугольная сумка с изображением высокого, тощего, глазастого чудака в пиджаке, который рубил длинным мечом каких-то уродов. Сумка была старая, я сам принёс её Лике из Северных Развалин, знал, что она любит такие картинки. Да и сама рисует неплохо, и это, понятно, не единственный её талант.