Текст книги "Пограничник"

4. Проход

Мир Колоний

Виктор Ахромеев

Среди суеты и толчеи в обозе я приметил одну интересную личность: молодая девушка с короткой стрижкой ходила взад-вперёд, держа в руках микрофон в серебряной оплётке, соединённый шнуром с ленточным магнитофоном. Слышал, что на Внешней Земле электроника гораздо совершеннее, но у нас пока работает только самая примитивная, и то – должным образом экранированная.

Девушка явно нервничала: она ни у кого ничего не спрашивала, а беспрерывно что-то щебетала в микрофон. Покопавшись в памяти, я вспомнил, что это та самая гражданка, которая лезла ко мне с вопросами перед прошлогодним бунтом. Точно она, только тогда её сопровождал мужик с камерой. Эта девушка – журналистка, не откуда-нибудь, а с Внешней Земли. Задержалась она у нас из-за эмбарго. Теперь стало понятно её состояние – сегодня ей придётся возвращаться через Проход.

Журналистка обернулась и посмотрела на меня как-то беспомощно. Не такая уж она и молодая, просто выглядит хорошо. Я, повинуясь какому-то внутреннему толчку, подмигнул ей. Журналистка сразу расцвела, искренне улыбнулась. Наверное, не узнала меня, в последний раз мы расстались с ней очень недружелюбно.

Позади неё вдруг появился Бахрушев – начальник Профсоюза магов Колонии, – положил руки на плечи, шепнул что-то в девичье ушко. Журналистка совсем расслабилась, со лживо-скромной улыбкой приняла сказанное. Алексей, он такой: стройный, красивый, с чёрной бородкой, умеет на женщин произвести впечатление. Бахрушев заметил меня, напоследок махнул рукой и увёл журналистку в свой личный «уазик».

Вечерело, скоро должно было начаться.

Все люди замерли в напряжённом ожидании, только иногда где-нибудь слышался возбуждённый шёпот. Ребята из моей группы, кто стоя, кто сидя на земле, смотрели туда, где в пяти километрах от обоза были свалены в кучу ящики со шлаком. Там всё и должно было произойти.

В полной тишине завёлся «уазик» с магами и гостями с Внешней Земли и поехал к центру будущего Прорыва, за ним проследовали ещё несколько машин. Я был уверен, что каждый в толпе провожал их завистливым взглядом. Иметь свою машину – невероятно круто. Да только это оставалось несбыточной мечтой даже для меня, далеко не последнего и не самого бедного человека в Зелёном Городе. Да и зачем она мне?

Автомобили достигли нужного места. Все, у кого были бинокли, наблюдали за происходившим с помощью них. Мы стояли где-то в семи-восьми километрах от эпицентра Прохода. Именно в этом месте автомобили остановились, из них высыпали люди. Большая часть из них, по-видимому маги, взялись за руки и встали в круг. Так они простояли минут пять, потом в небе вспыхнуло несколько отчётливо видимых в темноте жёлтых огоньков. Маги быстро разбежались, сели в машины и помчались обратно, оставив гостей из Внешней Земли одних. Я посочувствовал им. Сам я ни разу через Проход не путешествовал и понятия не имел, что они будут испытывать следующие несколько минут.

А в небе тем временем всё ярче разгорались вспышки – не молнии, а именно вспышки, которые сливались в разноцветный поток, волнами бежавший по небу.

Нам в спины подул холодный ветер, будто что-то начало всасывать воздух там, у Прохода. Над землёй вспыхнуло жёлтое свечение, и в нём было отчётливо видно, как в небе сами собой набухают и тут же рассыпаются тучи. От них же извилистыми линиями потянулись уже настоящие молнии, сопровождаемые глухим рокотом, перешедшим вскоре в постоянный гул. Ветер уже превратился в настоящий вихрь.

Образовавшаяся в небе жёлтая сфера начала меркнуть. Её затягивали стремительно набухавшие тучи. В разные стороны от иссиня-чёрного сгустка ударили разряды синих молний. Громкий треск бил по ушам, а пьянящий запах грозы наполнил воздух. Потом раздался оглушительный грохот, тучи пронзил тускловатый свет… и вдруг всё стихло. Но мгновением позже каждый ощутил: что-то случилось, изменилось. Я в бинокль наблюдал за местом Прохода. Но успел поймать лишь мгновение.

Нечто прозрачное окутало эпицентр бури, и раз – его содержимое изменилось… там появились люди. Другие люди. Много людей… и целые штабеля ящиков.

В свете великолепно-разноцветного сияния, переливавшегося в небе, были отчётливо видны десятки людей, сотни рядов ящиков, многочисленные цистерны разного размера.

А на душе у меня стало так легко и хорошо. Мы прошли все испытания, мы выдержали. Хоть мы и независимые Колонии, без связи с Внешней Землёй нам очень трудно. И разведчикам, и магам, и простым крестьянам. Теперь же наступали счастливые времена. Жаль, что вместе со мной не дождалась их та, которую я любил больше всех.

Я украдкой смахнул с глаз выступившую то ли от радости, то ли от горя влагу и бодрым голосом сказал:

– Ну что, парни, пошли груз принимать.

И мы двинулись. И сотни солдат, рабочих и магов последовали за нами. А навстречу уже шли прибывшие с Внешней Земли, только оправившиеся после Прохода. Очень скоро деловая суета затмит всю невероятность произошедшего – разрыва пространства, недолгого мгновения связи между Мирами.

Я вяло разглядывал гостей с Внешней Земли, потных, с круглыми от шока глазами. В возможность нападения я не верил. Даже если цистерны окажутся замаскированными БМП,[5]5
  Боевая машина пехоты.


[Закрыть] а из штабелей ящиков выскочат автоматчики, им очень дорого обойдётся победа над нами. А потом что? А потом их накроют гаубицами и миномётами. Те же, кто смогут прорваться к столице, увидят стены Зелёного Города. Чтобы их разрушить, понадобится очень много снарядов. А где их земляне будут пополнять? И, даже если им удастся прорваться за стены, дальше их ждут только новые огневые точки, уже в жилых домах. Словом, задача для землян невыполнимая.

Тем не менее я – разведчик, и поставленную задачу я обязан выполнять чётко, невзирая на своё мнение.

Вот среди землян я засёк настоящих профи, видимо охрану. Это была группа из десяти человек. Они были одеты в гражданку, однако держались слаженной группой, чётко контролировали окружающих и явно были готовы в любой момент принять бой. Их главаря я тоже вычислил: это был здоровенный детина лет сорока с каменным лицом. Он мазнул по мне взглядом. Именно мазнул – так мастер боевых искусств делает отвлекающее движение ладонью перед глазами противника, за которым следует страшный удар. Так же и детина – за вялым выражением лица скрывал цепкий и пронзительный взгляд. Я ему помахал в ответ. Рыбак рыбака, как говорится… Хотя как раз в спецуре «коллеги» не должны узнавать друг дружку с первого взгляда, потому что сегодня вы коллеги, а завтра кем вы будете, знает только Бог да начальство.

Рабочие споро загружали подводы и фуры. Проход, конечно, зрелище красивое, но надолго задерживаться в точке его недавнего эпицентра никому не хотелось.

Я вдохнул полной грудью пропитанный грозой воздух. Настроение вдруг стало прекрасным, и губы сами собой растянулись в улыбке.

Я глянул на гору ящиков, уложенную на телеге, лихо вскочил на её вершину, вызвав приступ ужаса у извозчика. Затем сложил руки ракушкой и издал волчий вой такой силы, что у самого заложило уши. Не успело осесть эхо от моего крика, как мне отозвались десятки разведчиков. Волчий вой – боевой клич Разведки, самого лучшего подразделения Зелёного Города. Через миг ночь наполнил леденящий душу вой, от которого стыла в жилах кровь. От него не то что лошади, грузовики прибавили ходу.

Я спрыгнул с резко дёрнувшейся повозки и ухмыльнулся. Так-то, знайте нас – разведчиков.

5. Загадки наставника

Транспорт с драгоценным грузом приходилось на обратном пути охранять куда тщательнее, чем когда мы ехали «пустыми» из Зелёного Города. От места Прохода до столицы Колонии было около семидесяти километров. Сама зона разрыва пространства находилась далеко за Северными Развалинами и упиралась в Северные болота, в которых наши колонисты добывали торф. За болотами поднимались горные хребты, а уже за горами разливался Северный океан. Из Зелёного Города напрямую до него было не добраться, а вот Фактории имели к нему выход по Серебряной реке.

Наш груженый конвой добирался до Зелёного Города полтора дня и прибыл с восходом солнца. Несмотря на ранние часы, в столице по поводу нашего приезда уже начинался праздник. Что ж, мирных жителей можно было понять.

В Зелёном Городе я распрощался со своей группой, каждому от души сказал спасибо за… всё. Я вернулся к себе домой, но об очередной попытке забыться и не думал. Я решил идти к Сэнсэю. У меня были вопросы, и я хотел услышать ответы.

Покемарив три часа (достаточно, чтобы восстановить силы, если не хочешь терять время), я отправился к наставнику. По пути заглянул к соседке Лене и её маленькой дочурке Насте, поблагодарил за то, что внимательно относились ко мне последнее время, что я теперь их должник. Лена слегка зарделась и ответила, что она всегда готова оказаться рядом, если понадобится. Настя звонким тоненьким голосом повторила то же, что и мама, но, понятно, подтекст у каждой из них был разный.

Сэнсэй в кои-то веки поселился в Городе, в самом Центре, в элитной гостинице для важных персон. Он ничуть не удивился, когда я пришёл к нему в номер.

– Привет, заходи. Чай будешь? – спросил наставник.

– Буду.

– Присаживайся, сейчас всё принесу.

Через пять минут Сэнсэй поставил на стол небольшие чашки без ручек и налил в них из фарфорового чайника почти прозрачную зеленоватую жидкость с травяным запахом.

– Это что? – недоверчиво спросил я, принюхиваясь.

– Зелёный чай, подарок с Внешней Земли. Пей. Хороший антиоксидант, всякую гадость из организма выводит. Тебе полезно.

– Я думал, ты из меня уже всё вывел, – немного проворчал я, но отпил.

Вкуса почти не ощутил: горячая вода с привкусом травы. Впрочем, ничего неприятного в чае тоже не было. Я сделал ещё глоток. Помнится, отец хорошо отзывался о зелёном чае.

Сэнсэй в три глотка осушил свою чашку и просто наблюдал за мной. Я же не торопился нарушать тишину. Но наконец, отставив пустую посуду, сказал:

– У меня к тебе есть вопросы.

– Говори.

– Ты знал про меня и Лику?

– Про что знал? Про то, что ты учишь её тому же, чему тебя учил я?

– Мог бы тогда сказать, что это секретное знание и его нельзя никому передавать.

– А ты бы смог отказать Лике?

Сэнсэй покачал головой.

Я отвернулся в сторону и сжал кулаки:

– Один раз я ей смог отказать, – глядя в стену, проговорил я.

– Потому что она пошла против твоей сути. В остальном ты не мог ей противостоять.

– Тогда, если знал про меня, про Лику, почему учил, Сэнсэй?! – Повысив голос, я взглянул в лицо учителя.

– У меня не было выбора.

Мы оба погрузились в молчание.

– Опять твои загадки, Сэнсэй.

– Я знаю очень немногое, у меня нет ответов на все вопросы. Просто я понимаю, что должен делать и когда.

– Что должен делать ты, – усмехнулся я. – А мне что делать? Вернее, не так. Лика… что с ней будет, как она, где?.. Она жива?

– А вот это у тебя надо спрашивать. Обратись к внутреннему чутью.

Я погрузился внутрь себя и почувствовал чёткий ответ: «Да, жива».

– Жива, – прошептал я и после паузы добавил: – Сэнсэй, знаешь, я ведь… когда мы расстались… всегда чувствовал, что мы разошлись не навсегда. Понимаешь? Что мы ещё встретимся, я всегда был в этом уверен… в глубине души.

– Всё правильно. У вас одна судьба, Виктор. Вы связаны узами покрепче магических. Вы обязательно ещё встретитесь.

Я вздохнул. От этого знания не стало легче. Я получил ответы на вопросы, но так и не понял, что делать дальше. Я ещё раз вздохнул.

– Налей ещё чая, Сэнсэй.

– Легко. Только не переусердствуй, через полчаса у нас тренировка в Спортзале.

В Спортзале Сэнсэй гонял молодёжь, совсем юных ребятишек лет десяти – двенадцати. Я же служил для них живым примером: пока они не такие сильные, быстрые и выносливые, какими себе кажутся, но если постараются, то всего добьются. Сэнсэй ведь тоже меня тренировал – и результат налицо. На следующий день, утром, я и наставник снова занимались с младшей группой, а вечером я зашёл к Лене с кучей подарков и гостинцев. Я понимал, что Сэнсэй таким образом устраивает мне терапию. И надо сказать, у него получалось.

У меня не было никого роднее Лики. Когда мы лишились отца, то остались одни на целом свете. А когда она ушла… даже вспоминать об этом страшно. Ведь фактически я сам её выгнал и до сих пор не понимал, как на это решился. А работа с детьми, с будущим, итогом любви и радости, отогревала, вселяла надежду. Общение с Леной и Настей тоже приносило радость.

И всё-таки Лика не выходила из головы. Через три дня, когда Сэнсэй решил, что я достаточно созрел, он снова позвал меня для серьёзного разговора. После традиционного чая с печеньем мы перешли к серьёзному разговору.

* * *

– В последнее время я думал о том, кто ты, – сказал Сэнсэй.

– Я польщён, – съязвил я.

– Не юродствуй, – он строго одёрнул. – Тебе это не идёт.

– Хорошо, и что же ты понял?

– Я пришёл к выводу, что тебе рано или поздно придётся оставить военную карьеру.

Сказать, что я удивился, значило ничего не сказать. Чуть чаем не поперхнулся.

– Вот тут совсем не понял, Сэнсэй, ты же говорил, что я родился воином, что мой долг – сражаться, защищать людей, моя судьба – идти.

Я повторил слова Сэнсэя, сказанные в лесу Факторий, и неожиданно для себя сам в них поверил.

– А я и не говорю, что ты должен перестать быть воином, – ответил мой наставник. – Я говорю, что рано или поздно тебе придётся перестать воевать в армии Зелёного Города, но по-прежнему выполнять свой долг – защищать всех людей.

– И от кого же я должен их защищать?

– От зла, которое хочет их захватить.

Я замер после этих слов, потом несколько ошарашенно проговорил:

– Сэнсэй, и что я должен делать сейчас?

– Об этом я и хотел поговорить. Ты помнишь Демона Южной Колонии? Я называл его вирусом. Догадываешься почему?

– Ну он встраивается в людей и через них наращивает силу.

– Да, объединяет людей в эгрегор,[6]6
  Коллективный разум.


[Закрыть] сосёт из них энергию или просто подчиняет своей воле. А помнишь, как ты учуял нечисть в деревне, почувствовал, где находится крепость с людьми, из которых Демон пил силу? Что это было, по-твоему?

– Магия?

– Нет, это твой дар, твоё предназначение. Ты – антитело, клетка в организме человеческого социума, которая уничтожает чужеродные элементы. Распознаёт и уничтожает. Знаешь, я давно догадывался, что у рода людского есть особая система защиты, которая в обыденной жизни не проявляется. Но чем сложнее условия вокруг, тем больше рождается таких людей, как ты, Виктор, или человеческая популяция погибает. Выбор невелик.

– А как же Лика? Если мне придётся с ней встретиться.

– Не знаю. Антитела-киллеры уничтожают чужеродные тела.

– Об этом не может быть и речи! Я не могу, понимаешь? – Я так хотел, чтобы Сэнсэй понял, что я чувствую.

Но он, как и всегда, знал обо мне даже больше, чем я сам, и смотрел спокойно и немного сочувственно.

– Ты знаешь, что Лика мне сестра, но вёл я себя вовсе не как брат. Я далеко не рыцарь в сияющих доспехах, – закончил я.

– Виктор, это очень хорошо, что ты честен с собой и всё понимаешь. Только вот в чём штука. От тебя не требуется заниматься самой сложной работой – спасать души людей. От тебя требуется лишь защищать их от прямой физической опасности. Я, кстати, предполагаю, что у Лики схожий дар. Знаешь, женщина призвана хранить, а мужчина, наоборот, искать. Поэтому Лика и родилась первой, а затем вы, родственные души, сошлись крепко-накрепко.

– Ладно, и когда мне, по-твоему, уходить из Разведки?

– Ты сам поймёшь, может, и уходить никуда не придётся. Ты просто решишь, что сражаться только за Зелёный Город против других людей не твоё.

– Хорошо, успокоил. И зачем же ты меня позвал к себе, чтобы загадывать свои вирши?

– Может, ты хотел сказать коаны?[7]7
  Загадка в буддизме, отгадывание которой позволяет перейти на новый уровень понимания бытия.


[Закрыть] – с усмешкой поправил Сэнсэй.

– Ну ты меня понял.

– Я хотел поговорить с тобой о том, как уничтожить Демона Южной Колонии.

– А разве его не уничтожили?

– Увы, нет. Пятнадцать лет назад мы тоже так думали. Кстати, запомни, вирус нельзя победить, уничтожая заражённых носителей. Нужно уничтожать саму его структуру. В нашем случае можно сказать, что нужно уничтожить его энергетическую ДНК. Понимаешь?

– Угу.

– А думать мы будем вот о чём. Ты знаешь, зачем Борисов тебя хотел со своей дочкой Аглаей познакомить?

– Я не заметил, чтобы прямо уж хотел, но если у него такие мысли и были, то вполне ясно зачем. Чтобы получить рычаг влияния на меня.

– Именно. Борисов хотел связать тебя с Аглаей и для этого сначала познакомил её с Ликой. Но его дочка сама влюбилась в твою сестру, а потом раскрыла задумку отца и со злости шандарахнула его энергетическим ударом, чем отправила дражайшего папочку в кому. Её посадили под домашний арест, но с помощью твоей сестрицы она сбежала. И уже после, по-видимому, две подруги решили покинуть Зелёный Город. Причём сбежали они так, что охрана на частоколе их не засекла. И заметь, как бы всё не повернулось, всё равно в этом замешана Лика, а значит – и ты. Вся эта цепочка событий: интрига Борисова, его устранение, вмешательство Лики, наконец, её предложение тебе вдвоём сбежать из Зелёного Города. Во всех этих случаях конечной целью являешься ты, Виктор. Что это тогда? Просто стечение обстоятельств или кто-то предвидел случившееся и вовремя перехватил инициативу у Борисова?

У меня внутри будто щёлкнуло.

– Ты хочешь сказать, что Лика сейчас с Аглаей и Демоном эгрегора? – крикнул я, вскакивая.

– Сядь ты. Ты сам почувствовал, что твоей сестре не угрожает опасность?

– Ну и что, что чувствую, я не знаю это точно!

– Зато я знаю. Сядь, – осадил меня Сэнсэй и невозмутимо пригубил чай.

Он снова напустил на себя загадочный вид. Я заскрипел зубами от негодования. Понял, что внятного продолжения не последует, но делать было нечего, и я сел.

– Лика сейчас не по зубам Демону. Кажется, я говорил об энергетическом иммунитете? У каждого человека он свой, кто-то дольше сопротивляется подключению к эгрегору, кто-то меньше. Но есть такие люди, которые сами себя хотят отдать во власть Демона. Неважно по каким причинам. Только человеческая природа бунтует против такого надругательства, поэтому Демону важно, чтобы неофит совершил какую-нибудь гнусную пакость, окончательно изгадил свою душу и отдал себя в его власть. А теперь подумай, на какую гадость Демону проще всего толкнуть одну из сбежавших девушек?

– Борисов! – догадался я.

– Именно. Надо устроить засаду в его палате, и, быть может, нам удастся захватить Аглаю и уничтожить Демона. А ты тогда сможешь выйти на свою сестру. Аглая наверняка с ней связана. Но нужно ли это тебе сейчас, не знаю. Решай сам.

Понимая что не дождусь объяснений, я снова стиснул зубы.

– Контрразведчики тебе позвонят, когда всё организуют. Думаю, в засаду надо взять всю твою группу.

– Будет исполнено. Если это всё, разрешите идти, Учитель? – едко произнёс я, так что даже самому неловко стало.

– Иди.

– Как скажете, – церемонно поклонившись, я встал из-за стола, но в дверях остановился, уже немного успокоившись. – Ах да, и ещё забыл сказать. Спасибо за всё, Сэнсэй!

– Всегда рад помочь. Ты же мой ученик.

* * *

Разговор с Сэнсэем затянулся. Когда я вышел от него, вдоль Разъезжей улицы, где стояла гостиница, уже зажглись фонари. Вдоль улицы – это было громко сказано. Пяток стояло во дворе отеля и ещё десяток от него до Центра на расстоянии тридцати метров друг от друга. Вот Центр был ярко освещён, там ещё прогуливались прохожие и было достаточно шумно. Мне же сейчас хотелось тишины и побыть одному, поэтому я не пошёл к своему дому через суетный и шумный Центр, а пересёк Разъезжую и нырнул в тёмные дворы.

Темноты я не боялся: стоило два раза сфокусировать и расфокусировать взгляд – и чернота растворилась в серой хмари ночного зрения. Теперь я, как кошка, мог в самой непроглядной тьме увидеть любую мелочь. Ну про непроглядную я, конечно, преувеличил, в глухом подвале я буду так же слеп, как и обычный человек. Хоть какой-то источник света должен быть. Света звёзд сейчас было вполне достаточно, так что мне не грозило наступить на гвоздь или распороть штаны о ржавую железяку.

Попетляв по тёмным закоулкам, я вышел к серой кирпичной пятиэтажке, поднялся на третий этаж и открыл дверь квартиры.

Внутри было пусто. Я даже был как-то неприятно удивлён, не обнаружив у себя Лены. Оглядевшись, не включая свет, – глаза сейчас слишком чувствительны, – я понял, что соседка недавно была в квартире и прибралась в ней. Что ж, очередное спасибо ей за это. Постояв в непривычно пустой квартире, я решил, что неплохо было бы приготовить себе поесть. Я постарался вспомнить, когда в последнее время я сам себе готовил, и не смог. Целая неделя жизни будто вылетела из памяти.

Только я потянулся к сковородке, раздался дверной звонок. Открыв дверь, я обнаружил на пороге Лену.

– Я дочку укладывала, – будто извиняясь, сказала она.

– Ничего страшного, заходи.

– Ой!

Это Лена споткнулась о мои берцы, которые я снял у обувной тумбочки.

– Прости, я забыл, что ты сейчас ничего не видишь.

– А ты видишь? Ночное зрение включил? – как-то задорно и восхищённо спросила Лена, будто я усилием воли золотой слиток заставил материализоваться.

– Да. Погоди, сейчас лампу включу.

– Не надо, тебе же неприятно тогда будет. А сейчас… так даже романтично.

– Романтично, говоришь? – Я подхватил Лену на руки и бережно отнёс на диван. – Жди здесь, – шепнул я в маленькое ушко.

Прошёл на кухню, порылся в шкафах, разумеется, пока здесь хозяйничала Лена, ни крошки не пропало. Нашёл бутылку вина, откупорил, рядом отыскал хрустальный фужер. Я налил в него вино и прошёл к Лене. Осторожно вложил в её руку бокал и сказал:

– Пей.

Лена пригубила. Я видел, как она, закрыв глаза, смакует вино. Сам я отхлебнул из горлышка.

– М-да… в темноте как-то всё по-особому ощущается, – промолвила Лена.

Я ткнулся носом в её щёку:

– Лена, ты такая хорошая. Спасибо тебе за то, что была рядом, помогала и поддерживала.

Она ничего не ответила, только ласково погладила меня по голове. Наверное, хорошо, что Лена не видела меня сейчас, в таком состоянии. Я не был похож на мужественного разведчика, которого она знала.

Бережно отстранившись от неё, я поставил бутылку с вином на пол и нежно коснулся губами бархатной девичьей щеки. Лена улыбнулась, наугад протянула свободную руку, чтобы коснуться моего лица. Я поймал её ладошку, тоже закрыл глаза, прошёлся губами по тонким пальчикам. Услышал, как мягко упал бокал на ковёр, расстеленный на полу. Лена обняла меня и слепо потянулась вперёд. Я открыл глаза и поймал её губы. Мы долго целовались, а затем я стал быстро покрывать поцелуями её носик, скулы, щёки, ушки. Сначала Лена пыталась угадать, куда последует новый поцелуй, и подставить свои губки, а потом смирилась и просто отдалась ласкам.

Я оттянул ворот платья, обнажив плечо, поцеловал его, сдёрнул бретельку лифчика. Провёл языком от плеча до середины тонкой шейки. Лена тяжело вздохнула, я ещё раз жадно и страстно поцеловал её, а потом расстегнул застёжку платья и резко стянул его вниз вместе с лифчиком, обнажив полную упругую грудь с круглыми аппетитными сосками. Я приник к ней, мял, тискал, сжимал пальцами, кусал и посасывал упругие, почти твёрдые соски. Лена только томно вздыхала в ответ на каждый укус и гладила мою спину.

Усилием воли я оторвался от сладких грудей и, целуя живот, стал всё ниже спускаться, к лобку. Одним рывком я сдёрнул с Лены платье с трусиками, оставив её полностью обнажённой, раскинул в стороны стройные девичьи ножки и приник ртом к сладкому лону. Лена выгнулась мне навстречу, прижала к себе. От её запаха и вкуса я едва не сошёл с ума и зарычал. Вскинулся вверх, навис над изнывающей от желания девушкой, одной рукой кое-как расстегнул ремень и почти без сопротивления вошёл в неё. Лена тут же обхватила мою поясницу ножками и прижалась сильнее, будто хотела, чтобы я не мог сделать и движения.

А я, преодолев сопротивление, всё так же удерживая себя на вытянутых руках, стал двигаться в ней. Резко и жёстко. Я отлично видел Лену в серой хмари ночного зрения: как она закусила губу в приступе удовольствия, как её груди дёргались в такт моим движениям, а она меня не видела. Её руки блуждали по моей груди, спине, бицепсам как будто ими она хотела понять, что с ней происходит.

Не знаю, сколько прошло времени такой пляски. Лена сбилась с дыхания, протяжно застонала, не отпуская меня. Я утробно зарычал и вместе с резким движением кончил.

Не разъединяясь, мы повалились с дивана на пол, опрокинули бутылку с вином, хорошо хоть стеклянный фужер голыми спинами не раздавили. Лена оказалась сверху, я почувствовал, что снова готов.

Она начала двигаться, опираясь ручками на мою грудь, её остренькие сисечки с ягодками-сосками маняще покачивались, так и хотелось их схватить и как следует сжать. Что я, собственно, и сделал.

Через несколько минут Лена выгнулась и с глухим стоном упала мне на грудь. Кончили мы с ней снова одновременно.

* * *

Мы лежались на ковре, обнявшись, пили остатки вина прямо из бутылки, и нам было хорошо. Мне так точно. Лена потёрлась носиком о мою щёку, шепнула:

– Да, в темноте как-то всё по-особому ощущается, – она игриво погладила ладошкой низ живота. – Знаешь, я ведь теперь точно знаю, что у тебя внутри огонь.

Я понял, на что намекает Лена, и посмотрел на руку. На запястьях у меня были вытатуированы языки пламени, такие же татуировки были набиты чуть повыше лодыжек. Ночным зрением я не различал цветов, и поэтому, когда смотрел на свою руку, мне казалось, будто черно-серое пламя охватывает её.

Огонь. Издревле им боролись со всякой нечистью. Он выжигает всё на своём пути, открывая путь новой жизни, а сам, выполнив предназначение, погибает, исчезает.

Не знаю, что это на меня вдруг накатила такая философия. Лену я не стал посвящать в свои мысли, только обнял покрепче.

– Слушай, ну как так получается, – сказала она. – Вот вроде мышцы у тебя не такие большие, но как железо. Ты сильнее всех, кого я знала.

Лена попыталась пальчиком продавить мою грудную мышцу. У неё не получилось.

– Не в размере дело, – с улыбкой сказал я и наставительно добавил: – Всё зависит от структуры мышц. По-настоящему сильную мускулатуру можно сформировать только правильной подготовкой, лучше всего с детства, как в моём случае.

Лена как-то странно на меня посмотрела, с выражением почтения и печали.

– У тебя важная работа. Скоро на неё отправляешься?

– На днях. Но Город я покидать не буду, так что, думаю, это всё быстро закончится. А вот потом небольшой отдых и уже в рейд надолго.

– Я буду тебя ждать.

– Я знаю, – тихо сказал я и погладил Лену по голове.

Её волосы были мягкие, пушистые, прямо как мех кролика.

Лена положила мне голову на грудь и через мгновение уснула.

«Ты будешь меня ждать, – подумал я, – а что же та, другая, которая постоянно в моих мыслях? Что она думает обо мне? Что с ней сейчас?»