Текст книги "Танкист Мордора"

– А ты прощаешь Гурлуга. Здесь я еще могу согласиться скрепя сердце, Гурлуг – надежный и преданный слуга. Но массажистка?! Простить только потому, что она женщина?

– Да нормально все, – начал защищаться Попов, – нормальный, я бы даже сказал, хороший массаж. За что ее наказывать?

– Ты ее пожалел, да?

– Да, – сдался Попов, – она такая… В общем, такая…

– Да нельзя никого жалеть, Сергей, – взорвался Майрон, – тебе самому эта жалость потом выйдет боком. Хочешь знать, кто мне обо всем рассказал? Да она и рассказала, добрячок ты наш. Пошли со мной.

И снова лифт. «Господи, седьмой раз еду, а надоело-то как! И опять подвал. Первый раз хоть не знал, куда иду, а сейчас-то знаю. Бхургуш приветливо улыбается в дверях пыточной. Так, собраться, собраться! Вряд ли это для тебя, показать что-то хотят».

Кресло занято, и сердце Попова мощно подпрыгнуло вверх – все-таки не для меня! Когда он разглядел, кем занято кресло… Этель. Раздевать девчонку, правда, не стали, но привязали крепко. Майрон крутанул кресло так, чтобы Этель увидела Серегу, и медовым голосом спросил:

– Так как ты вела себя вчера с капитаном Мордора?

– Непочтительно, господин. – Губы девушки дрожали, пальцы впились в отполированные сотнями узников подлокотники кресла.

– Ты провоцировала капитана Мордора на прямое неповиновение своему господину, ведь так?

– Да.

– Да, господин. – Глаза Майрона сузились, вспыхнув недобрым огнем.

– Да, господин, – еле слышно повторила Этель.

Глаза Майрона стали багровыми.

– Может, оставить тебя на развлечение Бхургушу, девица-красавица? Сначала ты ему массаж сделаешь, потом он тебе. Так, постепенно, через недельку, глядишь, и смерть наступит, которой ты так хотела.

– Не надо, господин. Я верно служу тебе. – По щекам Этель побежали слезы.

– Так верно, что даже пытаешься бежать от меня, попутно провоцируя капитана Мордора?

– Это минутная слабость, господин. – Этель уже рыдала. Сереге хотелось отвернуться, а еще лучше уйти отсюда, но он боялся Майрона, а потому продолжал смотреть поверх головы девушки на кафельную стену. Майар перехватил этот взгляд:

– Сергей Владимирович, теперь видишь? Ты ее вчера пожалел, а сегодня она тебя с потрохами выдала. И ей плохо, и к тебе доверие уменьшилось. Оба вы в подвале, в гостях у Бхургуша, так сказать. Как я могу быть уверен, что в следующий раз ты не пожалеешь настоящего врага? Да что там, даже не расскажешь мне о нем, как не рассказал об этой плаксивой девке.

Серега молчал. Тактика, отработанная поколениями курсантов и применяемая в общении с начальниками всех степеней и рангов. Пока от тебя не требуют конкретного ответа на конкретный вопрос – молчи, как рыба в пироге. Начальник поорет, побушует, выпустит пар и затем примет решение. Начинать оправдываться под горячую руку – значит провоцировать командира на необдуманные действия. Стисни зубы, терпи, молчи. Выражай негодование шевелением большого пальца ноги. Так Попов и делал, рассматривая стену. Майрон осекся на полуслове, внимательно посмотрел на Серегу и сказал уже абсолютно спокойно:

– Значит, так. Накажешь ее сейчас при мне. За вчерашний проступок. На этом будем считать инцидент исчерпанным, и, если хочешь, можешь оставить ее при себе. В противном случае ты лишаешься звания капитана Мордора и займешь ее место в кресле, потому что доверять я тебе дальше не смогу. Ее мы убьем как-нибудь поинтереснее, и эта дрянь добьется своего.

– Как наказать? – пересохшими губами спросил Серега.

– Весь арсенал Бхургуша в твоем распоряжении, – жестко усмехнулся Майрон, – но вряд ли ты сумеешь им воспользоваться. Хотя бы ударь. Сильно, по-мужски.

Серега колебался. На звание капитана, предположим, плевать. Но в кресло… Серега в нем уже сидел, Майрон точно все рассчитал. Да и девчонку замучают. Ладно, прости, Этель, и он слегка ударил ее по щеке. Майрон захохотал:

– Славно, славно. Ты думаешь, я не понимаю разницы между похлопыванием и ударом? Бей! Бей сильно, или тебе поможет Бхургуш. Ну!

Черт! Серега и мужиков-то никогда не бил. Его били, было такое, но сам… Попов набрал воздуха в грудь, и ударил в полную силу. Ладонь его так и не сжалась в кулак, но и этого оказалось достаточным, чтобы голова Этель мотнулась в сторону и упала на грудь. Лишь через пару секунд она пришла в себя. По щеке расползалось багровое пятно, из разбитой губы сочилась кровь, и на ресницах дрожали слезы.

– Вот, – снова начал улыбаться Майрон, – другое дело. Если бы ты так хулиганам во дворе один раз зарядил, проблем бы в жизни поубавилось. Уважать бы начали. Ладно, будем считать, что урок усвоен. Пойдем наверх, дел еще масса, а мы тут прохлаждаемся.

Пропустив Серегу вперед и уже почти выйдя из камеры, Майрон через плечо кинул:

– Да, Бхургуш, сними-ка аккуратненько пару ноготков у нашей красавицы. Только на ногах, орочья морда, руки не трогай, ей ими еще работать. И перевяжи хорошо, чтобы ходить могла. Пойдем, Сергей Владимирович.

Уже в коридоре до них донесся крик Этель, приглушенный дверью. Волосы зашевелились на Серегином затылке сами по себе, и он не удержался от вопроса:

– Я так и не понял, господин, зачем бессмысленная жестокость?

– Осмысленная, Сережа, вполне осмысленная. Во-первых, ты теперь подумаешь, самому наказать провинившегося или доверить мне, во-вторых, эта девчонка отлично знала, что делала, и теперь получает заслуженное воздаяние, в-третьих, теперь все слуги еще раз убедились в том, что в Лугбурзе ни один проступок не останется незамеченным и безнаказанным. Это урок тебе, Сергей, любая жалость заканчивается болью и страданием. Смотри-ка, кричит как, – Майрон почесал ухо, – ты бы ее лучше в постели наказал.

– Не в моем вкусе, – буркнул Серега, борясь с желанием заткнуть уши. К счастью, по мере удаления по коридору крик становился все глуше, а затем и оборвался.

– Один ноготь готов, – хмыкнул Майрон и хлопнул Серегу по плечу, – плюнь ты на нее. Болевой синдром после удаления ногтя длится всего два-три дня. Скоро будет скакать, как коза, бабы – они живучие. Иди, готовь танк к пробной стрельбе, я подойду.

* * *

На ватных ногах Серега добрел от лифта до выхода из башни и здесь натолкнулся на Гудрона, ждавшего его в холле.

– Вам нехорошо, господин. – Гудрон кинулся поддерживать хозяина. Серега попытался его оттолкнуть, но с тем же успехом можно было отталкивать скалу. Опираясь на руку Гудрона, капитан Мордора выполз во двор, залитый жгучим солнцем. Орки куда-то попрятались, но следы их бурной жизнедеятельности опять валялись повсюду.

– Отстань, Гудрон, тащишь меня, как бабу, под руку, – снова попытался вырваться Попов.

– Вы упадете, господин, а здесь снова снаги нагадили. Чувствуете, как смердит?

– Здесь везде смердит, – не удержался Серега, – ты про Этель рассказал?

– Это мой долг, господин, – слегка сконфузился орк, – не расскажу я, расскажут другие, в Лугбурзе много ушей. Повелитель умеет больно наказывать, господин. Гудрону жаль Этель, но своя шкура дороже.

– Вот и мне оказалась дороже, – пробормотал Попов, – не устоял я против вашего Повелителя.

– Нашего Повелителя, господин, – поправил телохранитель, – против него никто не устоит. Поэтому мы слуги, а он господин. Вы еще молодец. Иные могучие воины теряли сознание после простого разговора с ним.

– Молодец среди овец. – У Сереги начинался приступ самобичевания.

– У господина капитана дар стихосложения.

– Издеваешься, что ли? – Приступ исчез сам собой. – Эту рифму любой ребенок знает. Там еще продолжение есть: а против молодца – сам овца. Ладно, отпускай, уже пришли.

Перед воротами зала с танком изнемогали на жаре два караульных орка. При виде капитана Мордора они подтянулись, выпучили глаза, обнажили желтые кариесные клыки и сделали копьями «на караул».

– Вольно, – махнул рукой Серега, – зови начальника караула. Открывать будем.

Один из орков заверещал на высокой ноте, и через пару минут появился Гурлуг. Изобразив что-то едва похожее на поклон, он деловито загремел ключами, но лапа Гудрона с такой силой опустилась на его шею, что орк рухнул на колени и ткнулся носом в пыль.

– Разучился приветствовать капитана Мордора, свинья? – рявкнул телохранитель.

Гурлуг поднял голову, ощерился и собирался уже ответить, но тут у Попова в голове щелкнуло, бешеная ярость толкнулась в виски, и неожиданно для самого себя он заорал на весь двор:

– Молчать, мразь орочья! – и с размаху пнул Гурлуга в ребра. Орк закашлялся, но продолжал смотреть на Серегу.

– Что, мало?! – И Попов замахнулся вторично. Гурлуг, как кошка, вскочил на ноги, пытаясь вырвать из-за пояса шестопер, но Гудрон оказался быстрее. Мощный удар опрокинул более щуплого и низкорослого орка на спину, шестопер полетел в сторону. Гурлуг все же попытался встать еще раз, но встретился мордой с сапогом капитана Мордора, рухнул в пыль и затих, закрывая голову руками. Часовые у ворот молча таращились, облизывая сухие губы, на избиение своего начальника. Серега почувствовал, как внезапно охватившее его бешенство уходит, оставляя слабость в конечностях и чувство вины за содеянное.

Со всего двора вокруг них начали собираться орки, вылезая из каких-то неведомых щелей и укрывищ. Попов нервно оглянулся, слыша нарастающий в толпе ропот, но ситуацией продолжал владеть Гудрон:

– А ну, брысь отсюда, мелкота мордорская, – в руке телохранителя уже вращался шестопер Гурлуга, – вас еще не так учить надо, снаги. Весь двор загадили, ступить некуда. Считаю до трех, и самому медленному… Ну!

Орки метнулись врассыпную. Гудрон усмехнулся, еще раз крутанул шестопер и неожиданно сильно вогнал его между каменными блоками ближайшей стены. Одно из лезвий полностью ушло в стену, еще два с громким звоном отломились, упав в пыль. Гурлуг приподнял голову, размазывая руками густую кровь, которая текла из сломанного носа.

– Наелся? – хохотнул Гудрон, упирая руки в бока. – В следующий раз думать будешь, прежде чем рот откроешь.

– Ты… я… тебя… еще встречу, – прохрипел орк.

– Пугаешь? – удивился Гудрон. – Тебя добить, что ли? Или самому не мараться, а сообщить в канцелярию Повелителя, как ты относишься к старшим по званию? Можно тебе и покушение на капитана Мордора повесить, хочешь? Бхургуш тебе как родному обрадуется. Ему и расскажешь, когда и как тебя эльфы завербовали, а?

Гурлуг промолчал, продолжая размазывать кровь. Гудрон ткнул его ногой:

– Пшел отсюда, пес. Капитан Мордора лишает тебя командования десятком. Я правильно понял, господин?

Серега кивнул. Гурлуг прошипел что-то себе под нос, попытался встать, но руки его подогнулись, он снова упал в пыль и теперь уже пополз, как побитая собака, за угол.

– Веселитесь? – раздался за спиной голос Анариона.

– Воспитываем, – ответил Серега, подавая руку, но Анарион уже отступил на шаг, сгибаясь в поклоне:

– Приветствую капитана Мордора.

– Ответный привет инженеру Мордора, – кивнул и Попов, убирая руку.

Гудрон тем временем подобрал валявшиеся ключи и открыл ворота. Из зала потянуло прохладой и таким родным запахом металла, солярки и отработанного масла.

– Прошу. – Серега попытался пропустить Анариона вперед, но тот протестующе помотал головой:

– Нет, нет, капитан Мордора гораздо выше простого инженера.

– Ну, ладно. – Попов направился к танку, в то время как инженер на скорую руку живописал ему проблемы с получением аналога дизельного топлива.

– Таким образом, – закончил он повествование, – если и удастся сделать что-то подобное, то пока в мизерных количествах и не ранее весны.

– А сейчас что? – удивился Серега.

– Сейчас зима, – развел руками Анарион, – на плато Горгорот времена года отличаются в основном направлением и силой ветра, а не температурой. Ну, еще и дождями. Весной и осенью.

– Ясно. И как мы теперь отсюда поедем? Если весь остаток топлива израсходовать на стрельбы – воевать не на чем будет.

– Есть одна мысль, – Анарион потер подбородок, – транспортер у нас еще даже не спроектирован, но тролли смогут и так перекатывать вашу машину на небольшие расстояния.

– Сорок тонн, – Серега похлопал машину по лобовой броне, – вряд ли, господин инженер.

– Вы не видели троллей, – улыбнулся Анарион, – я думаю, двоих вполне хватит. Сюда ведь они ее прикатили.

Капитан Мордора почесал затылок и согласился:

– Ну, предположим. А где будем стрелять?

– Нам подойдет полигон для испытания осадных машин. Это недалеко – сразу за нашими мастерскими.

– А боеприпасы? Тут всего три ящика.

– Привезут, капитан. Властелин Мордора уже отдал команду. Тролли тоже скоро будут здесь.

За спиной раздался голос Гудрона:

– Куда прешь, тварь? Здесь капитан и инженер Мордора. На колени!

Серега и Анарион обернулись. У ног Гудрона на коленях стоял мелкий орк, поспешно ткнувшийся лбом в пол и уже оттуда торопливо загнусивший:

– Приветствую капитана и инженера Мордора. Нижайше прошу выслушать.

– Чего хотел? – брезгливо поморщился Попов.

– Капитан сместил командира Гурлуга, – орк так и не поднял головы, говорил в пол, – мы не знаем, кто сейчас наш командир.

– Ну, ты и будешь, – махнул рукой Серега, отворачиваясь, но вмешался Гудрон:

– Господин капитан, так нельзя. Он не сможет командовать.

– Почему?

– Командир орочьего десятка должен быть самым сильным, иначе ему не подчиняются. Вы же видели этого ишака Гурлуга, он посчитал себя сильнее вас и даже не обратил внимания на то, что вы – капитан Мордора.

– И что предлагаешь?

– Если господин позволит, я выберу им командира сам.

– Давай, – с облегчением согласился Серега, – полагаюсь на твой вкус.

Гудрон пинком поднял орка с пола, и только они ушли, как явились два тролля, с трудом протиснувшись в ворота.

– Ничего себе… – только и смог сказать капитан Мордора.

Тролли тупо топтались на месте, едва не задевая скошенными черепами стропила, находившиеся на четырехметровой высоте. Огромные ручищи болтались ниже колен, и более всего тролли напомнили Сереге горилл, виденных когда-то в зоопарке, только без шерсти. Гудрон рядом с ними просто терялся.

– Это олог-хаи, – не без гордости сказал Анарион, – блестящий результат работы нашего Повелителя. Не боятся дневного света, послушны и обладают чудовищной силой, несоизмеримой с их размерами. Жаль, что их мало пока – работы-то для них в Лугбурзе непочатый край. Ну что, поехали?

* * *

Танк плавно катился по пыльной дороге на нейтральной передаче. Серега развалился на башне, подставляя лицо свежему ветерку. Анарион пристроился на крыше моторно-трансмиссионного отделения и командовал пыхтевшими троллями. Под гору они катили машину вполне успешно, и лишь на поворотах приходилось руководить, с какого борта толкать сильнее. За троллями маршировал орочий десяток, которым до недавнего времени командовал Гурлуг. На самом деле орков было не десять, а девять, включая покалеченного бывшего командира. Под требовательным оком Гудрона они старательно колотили пятками по дороге и даже пытались идти в ногу. Картину портил только Гурлуг, ковылявший сзади, поминутно сплевывавший кровью и упорно не желавший слушать команды нового командира.

Гудрон несколько раз рявкнул на него, а затем дал приличного пинка. Проскакав на руках пару метров и разметав впереди идущий строй, Гурлуг зарычал что-то нечленораздельное, вырвал у ближайшего орка копье и бросился на обидчика. Орки завопили, танк остановился. Серега обернулся и в промежутке между троллями умудрился увидеть показательно-образцовый прием рукопашного боя, проведенный Гудроном. Майор Герасимов, собравший мастерские значки по всем видам разрешенных единоборств и снисходительно преподававший в училище тупым увальням танкистам азы рукопашного боя, в этот момент утер бы скупую мужскую слезу, выводя в графе журнала жирную пятерку.

Гурлуг несся вперед, выбрасывая в смертельном ударе копье, но за мгновение до того, как синеватый зазубренный наконечник коснулся живота Гудрона, отличник телоохранительного дела плавно убрал торс с линии атаки, одновременно и отталкивая, и захватывая древко руками. Затем ноги атакующего взлетели вверх, и он тяжело рухнул, вздымая облако пыли. Гудрон отбросил оружие и резко ударил ногой сверху вниз по лежащему телу. Гурлуг вздрогнул и замер.

– Эй, боец, пику подними! – Гудрон, похоже, и дыхания не сбил. – Становись, орочье отродье!

Поредевший десяток торопливо построился, поедая грозного начальника глазами. Гудрон прошелся вдоль строя, неуловимо напоминая старшину Макухина, обнаружившего крупное упущение суточного наряда.

– Еще недовольные есть? – неожиданно рыкнул на строй Гудрон. Орки откачнулись назад, и даже Сереге захотелось заорать «Никак нет!».

– Так вот, девочки. – Гудрон обвел тяжелым взглядом десяток и обнажил крупные клыки. – Если еще хоть одна вонючая пасть откроется не по делу или если я замечу хоть малейшее непочтение к начальникам, поставленным над вами самим Темным Властелином, пожалеет весь десяток. Не понимаете кочанами капусты, которые у вас вместо голов, поймете через ноги или другие, гораздо более нежные места. Ему, – палец Гудрона указал на распростертое в пыли тело бывшего командира, – давали шанс на исправление, даже два. Как он им воспользовался, все видели. Вопросы есть?

– Никак нет! – рыкнули восемь орочьих глоток.

– Командуй, Зирган.

Вновь назначенный десятник выбежал на кривых ногах из строя и, размахивая сломанным шестопером покойного Гурлуга, что-то завопил. Десяток сделал поворот «направо», заставив Серегу усмехнуться, а Гудрона поморщиться:

– Позанимаешься с ними вечерком, Зирган. Худшего назначишь собирать дерьмо во дворе. Все, вперед.

– Поехали, – приказал Анарион троллям. Танк качнулся и покатился вперед. Орочьи пятки снова ударили в пыль.

Дальнейший путь проходил без происшествий, и через час танк вкатился на полигон, представлявший собой ложбину между двумя высокими щебнистыми грядами. Шириной метров в триста и длиной почти в километр заполненная мелкозернистым песком ложбина упиралась в выветренную скальную стенку. Вдоль скалы виднелись фрагменты крепостных стен с воротами, пара низких башен из бутового камня и кирпича и еще какие-то сооружения. Весь ближний край полигона заполняли разнообразные метательные машины, как целые, так и разобранные. Грудами лежали разнокалиберные камни, и посреди всего этого средневековья гордо красовался аккуратно сложенный штабель зеленых ящиков. Тролли подкатили танк к штабелю и по команде Анариона установили его на более или менее ровной площадке.

– Пока свободны, но ждете здесь, – распорядился Анарион. Тролли выдохнули, ссутулились и побрели в тыл полигона, переворачивая по пути попадающиеся камни и тыча подобранной корягой в щели.

– Чего это они? – спросил Серега, спрыгивая с танка.

– Змей ищут, – махнул рукой Анарион, – или ящериц, что попадется. Шкура у них каменная, желудок почти такой же, а жрать они хотят постоянно. Вот и ищут, чего поймать. Эй, Зирган, скажи своим, чтобы не разбредались, попадетесь троллям там, где не видно, – конец.

Орки и так являли собой образец воинской дисциплины, переминаясь с ноги на ногу в строю из двух шеренг и косясь на Гудрона, с комфортом расположившегося в тени единственного чахлого деревца.

Серега с Анарионом пошли смотреть ящики, за которыми Серега обнаружил бронзовую трубу на деревянном срубе, направленную в поле.

– А это что, пушка, что ли?

– Пушка. Только использовать ваши снаряды мы так и не смогли. Товарищ прапорщик сильно ругался, косорукими нас обзывал, ну и разными другими, не совсем понятными словами. Единственное, чего мы добились, – выстрел каменным ядром. Потрошили заряд, порох вручную запихивали в пушку, забивали пыж, ядро и поджигали с торца раскаленной проволокой. Сколько труб разорвало, сколько орков поубивало за эти годы, – не счесть. Но дело даже не в прочности, в конце концов, мы опытным путем создали сплав, позволяющий делать до тридцати выстрелов, – Анарион похлопал трубу, – но точность, Сергей Владимирович, точность никуда не годилась. Хорошо отрегулированная катапульта кладет в переводе на ваши меры килограммовую стрелу на дальности триста метров в круг с радиусом тридцать сантиметров и пробивает при этом доску толщиной пять сантиметров. А это сооружение? Дальность стрельбы, конечно, больше, но разброс, не говоря уж о скорострельности… В общем, Повелитель приказал все работы по этой теме закрыть. Товарища прапорщика хотел обратно вернуть, но ему у нас понравилось, сами понимаете: вино, женщины, слуги. Переселили на Нурнен, там хорошо, совсем не так, как здесь, в Горгороте. Больше я его и не видел. А пушку Повелитель приказал оставить, как образец технической мысли.

– А вы сами-то местный? – заинтересовался Серега.

Лицо Анариона словно подернулось камнем:

– Нет, я – нуменорец.

У Сереги отпала охота расспрашивать дальше, и он вернулся к чисто техническим проблемам:

– Потребуется заряжающий внутри танка и пара-тройка подающих снаружи.

– Но вы же рассказывали, что заряжать можно специальным механизмом?

– При запущенном двигателе. Да и не уверен я, что автомат заряжания вообще работает. Она же учебная, для вождения.

– Ничего, назначим орков. Эй, Зирган, ну-ка трех самых толковых сюда! Остальных расставь в оцепление, чтобы ни одна живая или мертвая душа незаметно не подкралась.

Вместе с орками подошел Гудрон:

– Господин капитан хочет стрелять лично?

Серега пожал плечами:

– А кто еще-то?

– Но все эти стреляющие штуки наших инженеров периодически разваливаются или взрываются, – озабоченно почесал затылок Гудрон, – а я отвечаю за вашу безопасность. Может, кого-то из орков заставим? Если с вами что-то случится, Повелитель сдерет шкуру, натрет меня солью и прибьет к стене Лугбурза. А когда я сдохну, натянет шкуру обратно и превратит в живой труп. Я не преувеличиваю кару, господин, скорее преуменьшаю.

Анарион тоже покачал головой:

– Он прав, господин капитан. Всякое бывает. И мне заодно достанется.

– Да надежная машина, – не совсем уверенно пробормотал Серега, – чего с ней будет? А как я растолкую этим баранам, что нужно делать?

– Вы зарядите пушку, потом покинете машину, а с проволочкой мы пошлем орка, – предложил Анарион.

– С какой проволочкой? – не понял Попов.

– С раскаленной, чтобы выстрелить.

– Да нет, – засмеялся Серега, – там специальный спуск – механический. Ладно, уговорили.

Попов залез на место командира танка. По правде говоря, штатным снарядом из танковой пушки он не стрелял, такое занятие планировалось только в мае с выездом на окружной полигон. Весь стрелковый опыт первого семестра ограничивался тренировкой из 14,5-мм стволика, который вставлялся в ствол настоящей пушки и позволял натаскивать бестолковых пока курсантов без больших материальных затрат.

К счастью (только сейчас стало понятно, что к счастью), Попов сумел схлопотать двойку по огневой подготовке как раз за танковую пушку. Усилиями подполковника Халикова исправление оценки превратилось для Сереги в долгое и мучительное мероприятие. В течение целого месяца во время самоподготовки он отправлялся на кафедру к Халикову и пытался пересдать «неуд», тянувший естественно назад в социалистическом соревновании все отделение, взвод, ну и роту, наконец. Все это доходчиво объяснял Попову командир роты майор Казакевич, закатывая его во внеочередной наряд. «Вам, товарищ курсант, наверное, времени не хватает в течение дня, чтобы подготовиться? – с преувеличенной заботой интересовался Казакевич. – Вот ночью и подучите». В коротких промежутках между бесконечным мытьем туалетов и надраиванием паркета в центральном проходе Попов честно пытался зубрить, но пересдать не мог.

Пушка уже начала сниться Сереге в кошмарах, постоянно обрастая детальками, названия и назначения которых Попов не знал. Коварный Халиков в этих снах неизменно тыкал указкой в одну из только что выросших прямо на глазах курсанта деталей, и, не дождавшись вразумительного ответа, укоризненно качал головой: «Не знаете, товарищ курсант. А ведь скоро сессия. И как вы будете отвечать, ведь в билетах две трети вопросов связаны с материальной частью? Я уже не говорю о дальнейшей службе. Что же вы расскажете солдатам, если сами ничего не знаете? Анекдоты травить будете? Идите и готовьтесь как следует. Родина должна получить специалиста, а не просто хорошего парня».

Незаметно количество проведенных в обнимку с техническим описанием пушки часов вдруг переросло в качество, и в один из декабрьских вечеров Попов неожиданно для самого себя ответил на все вопросы подполковника-педанта. Халиков задумчиво почесал щеточку коротко постриженных усов, на всякий случай проверил Серегины карманы на предмет наличия шпаргалок и молча исправил в журнале через дробь двойку на пятерку. Распираемый законной гордостью, Попов показал журнал сержанту Петренко, но в ответ получил привычное:

– Ну ты и тормоз, Поп. Целый месяц исправлял, баржа волоокая, а мне за ваши двойки Казакевич каждый день задницу на немецкий крест разрывает, понял? Уйди, чтоб глаза тебя не видели.

Серега тогда обиделся на всех сразу: на упертого татарина Халикова с его педантичностью, на Казакевича с его методами воспитания, на Петренко вообще за все, ну и на себя, бестолкового, заодно. Сейчас же Попов испытал чувство глубокой признательности, но только к Халикову. Казакевича вместе с Макухиным и Петренко он с большим удовольствием увидел бы в кресле у Бхургуша. Мило бы побеседовали о том, кто у нас тут тормоз и баржа волоокая, а кто капитан Мордора. (Кстати, что такое «баржа волоокая», Петренко? Как не знаете? А зачем вы так капитана Мордора называли? Может быть, вот эти чудные тиски для мошонки помогут вам ответить? Что значит больно? А Попову, по-вашему, не больно, когда его так обзывают?)

Сладкие мечты прервала орочья морда, сунувшаяся в люк:

– Господин, снаряд!

Серега принял снаряд с зарядом, очищенные от смазки и укопорки под руководством Анариона, вручную вложил их в казенник, а в качестве досыльника использовал обрубок толстой деревянной палки. Клацнул, закрываясь, затвор. Попов снял с блокировки ручной спуск и перелез к наводчику, где выставил дальность в прицеле на девятьсот метров и вывел угольник прицела на вершину кирпичной башни. Выбрался наверх и позвал Зиргана.

Зирган, естественно, выбрал самого щуплого и невзрачного бойца. С трясущимися руками и ногами тот кое-как влез на танк, с ужасом косясь внутрь железного монстра. Сереге пришлось трижды объяснить, на какую деталь необходимо давить. Все так же трясясь всем телом, орк залез в люк наводчика и скорчился на сиденье.

Серега спрыгнул на землю.

– Уши затыкайте, – обратился он к Анариону и Гудрону. – Мы снаружи машины, так что ударит – будь здоров.

Убедившись, что все выполнили его команду, Попов заорал орку:

– Давай, жми!

Пару секунд стояла давящая тишина, нарушаемая лишь свистом ветра и шумным дыханием немного трусившего Гудрона. Серега уже хотел подойти к танку, как вдруг земля под ногами вздрогнула. Тугая волна воздуха ударила в лицо. Танк присел на подвеске и выплюнул ярко-оранжевое пламя, окутываясь пылью. Тусклая в солнечном свете точка трассера пронеслась над башней и врезалась в скалу, полыхнув дымным разрывом. Машина покачалась на торсионах, выгоняя ресивером плотный рукав порохового дыма из ствола, и застыла. Медленно оседала поднятая выстрелом пыль. Слева от себя Серега с удивлением обнаружил Гудрона, стоящего на четвереньках. Ни один из орков на ногах не остался: кто как мог хоронились за валунами и в выбоинах. Из танка доносилось монотонное подвывание стрелка. Справа с расширенными глазами стоял побледневший Анарион.

– Ну вот, – бодро сказал Серега, – все работает как надо. А вы-то чего? Вы же стреляли из своей пушки?

– Это было давно, – слегка заикаясь, ответил Анарион, – и не настолько страшно.

Поднялся на ноги и Гудрон:

– Потрясающе, господин. В мире мало вещей, которые могли бы меня испугать, но это…

– Привыкнешь, – хмыкнул Серега, – не так там все и страшно. А вот прицел выверять надо – промахнулись мы мимо башни. Или дальность точнее поставить.

– Господин капитан хочет сказать, что надеялся попасть с первого раза? – удивился Анарион.

– Ну, в общем-то, да. С места ведь стреляли. А прапорщик ваш про точность стрельбы не рассказывал, что ли?

– Не всем рассказам товарища прапорщика мы безоглядно верили, – замялся Анарион.

– Господин капитан, – подал голос Гудрон, – Повелитель!

Серега обернулся. Над пустыней поднималось быстро приближающееся облако пыли. Через пару минут уже можно было разглядеть несущегося впереди облака черного всадника. Следом виднелся конный отряд из двадцати человек, как понял Серега, личный конвой Майрона. Только поднявшиеся из-за камней орки вновь попадали ниц. Согнулась в глубоком поклоне спина Анариона, и Попов решил тоже поклониться. Подъехавший Майрон легко спрыгнул с коня. Серега почувствовал его руку на плече и поднял голову. На лице майара цвела улыбка.

– Замечательно, Сергей Владимирович! Вы оправдываете мои надежды.

– Рад стараться, – кривовато улыбнулся Серега, – но вы же не видели выстрела.

– Зато слышал! – Улыбка Майрона стала еще шире. – Как я понимаю, все работает?

– В общем, да. Попасть в цель только не удалось.

– Ну, не прибедняйтесь, Сергей Владимирович, самоуничижение не идет капитану Мордора. Первым выстрелом на таком расстоянии попасть в цель можно только случайно, если не контролировать полет камня. Но такие энергозатраты… впрочем, я уже вам рассказывал. А контролировать полет вашего снаряда я не могу в принципе. Как и никто другой в мире, – довольно потер руки Майрон, – повторите мне на бис?

Орки суетились со следующим снарядом. Серега извлек из танка скулящего стрелка и осмотрел орудие. Ржавая и гнутая ловушка стреляного поддона не сработала, и стальной стакан валялся под пушкой, исходя дымом. В остальном, насколько видел неопытный курсантский взгляд, все было в норме, и Попов решил выстрелить сам. Майрон все время торчал сверху, заглядывая в люк. Серега поднял голову:

– Куда и чем стреляем?

Глаза майара загорелись.

– Сначала попробуем на максимальное пробивание, потом – на разрушение крепостных ворот.

– Тогда пусть дают бронебойный, – распорядился Серега, – и стреляем по правой башне, которая из кирпича. Вы бы слезли с танка, господин.

Майрон спрыгнул на землю, а вместо него Попов увидел Гудрона:

– Господин позволит мне помочь?

– Садись на место командира, – распорядился Серега.

Гудрон неуклюже, цепляясь одеждой за разные выступы, сполз в соседний люк и устроился на сиденье, ощупывая руками приборы и механизмы.

– Э, ручонками поосторожнее, – остановил его Попов, – принимай сверху снаряд и запихивай его вон в то отверстие, только аккуратно!

Гудрон, не дыша, принял снаряд и пропихнул в зарядную камору.