Электронная библиотека » Павел Парфин » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Сувенир для бога"


  • Текст добавлен: 28 апреля 2014, 00:47


Автор книги: Павел Парфин


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

4

– О демон! Остановите Гойтосира!! – с порога вскричал царь, и повязка на его глазу надулась, как парус от дерзкого ветра. Бежавший рядом рослый, статный воин в высокой черной шапке и с алой лентой на правой руке – точный двойник черного всадника, пленившего Дьяченко – быстро метнул копье. Короткое тонкое древко с тяжелым железным наконечником пробило чудесную грудь Гойтосиры в тот самый миг, когда по ее юному телу побежала волна экстаза. Черно-красная кровь хлынула на Дьяченко – кончая, тот чуть не захлебнулся в ее холодных душных струях, принесших смрад и горечь преисподней. Он с трудом избавился от стремительно деревенеющего тела. А когда, вытерев рукавом кровь с лица, вновь глянул на Гойтосиру, то обмер от неожиданности, а потом, спустя краткий миг, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, заорал что есть мочи! Подле его ложа, распластавшись на земляном полу, корчилось в смертельных муках чудовище с безобразным обличьем и грудью, поросшей длинной косматой шерстью. «Гойтосира-колдун!!» – ужаснулся Дьяченко.

– Гойтосир – посланник Виораха, бога хлопов – крысоподобных демонов, – словно прочтя мысли пленника, поправил Коло-ксай. Метнув на пленника быстрый, оценивающий взгляд и тут же, презрительно прищурившись, отведя его, царь воков приказал воину, убившему демона:

– Порк, немедля веди чужеземца на капище!

– Нет!! – набравшись смелости, вдруг выпалил Дьяченко. – Сначала объясните, какого черта вы меня здесь держите!

От неожиданности, от резкого звука чужого голоса царская свита замерла, Порк выверенным движением схватился за меч, а сам царь вновь вперил в пленника испытующий взгляд – на этот раз в его взоре мелькнула искра интереса.

– По правде говоря, не по нраву мне добыча Оржефара… Но у меня нет другого выбора. Ныне степь оскудела благородными мужами, достойными стать жертвой великому Хорсу. Приходится довольствоваться бродячими, безродными псами…

– Да пошел ты, тоже мне царь выискался! – ругнувшись, Дьяченко ринулся было на Коло-ксая, но два плечистых стражника из царской свиты, опередив Вальку, схватили его за руки. Боже, что он делает?! На чужого царя руку поднял! Не иначе бес попутал!

Царь, казалось, пропустил мимо ушей выходку чужеземца. Помолчал, задумчиво глядя поверх его головы, поверх уродливых останков Гойтосира… Затем, видимо, справившись с затаенной яростью, продолжал – голос царя стал тверже и звонче:

– Лаять попусту – удел невежественных псов. Я без тени жалости отдал бы приказ привязать брехливого пса, присланного нам отважным Оржефаром, к конскому хвосту и выгнать коня в степь. На три дня и три ночи развеять беспутный прах его! Пес!! Я не удостоил бы его даже случайным взглядом, не говоря о чувственной речи, не окажись у него священного знака моего племени – медного Оззо!

– Да е-мое, дался вам этот единорог! – завелся опять Дьяченко – ну точно демон взбаламутил его душу. Предчувствуя, что так или иначе ему крышка, он вновь полез на рожон. – Сначала мне ваш демон уши прожужжал про какого-то Оззо, теперь царь взялся про то же талдычить!

– Ну ты, сквернослов! – рявкнул, не выдержав, Порк и ударил плашмя мечом Дьяченко по голове – тот так и рухнул на колени, выпучил очи, беззвучно хватая ртом воздух. Коло-ксай, досадливо поморщившись, поднял руку. Повинуясь знаку, от свиты отделился воин и вылил на голову пленника ковш воды. Порк нехотя спрятал меч.

– И что же сообщил тебе демон Гойтосир? – впервые обращаясь к Дьяченко на ты, произнес царь воков.

– Что, что… – невнятно буркнул Дьяченко. От удара мечом голова гудела покруче, чем после самой отчаянной пьянки. Он попытался сосредоточиться – куда там! Царей было двое… или трое. «Чур тебя!» – вспомнив детское заклинание, Валька мотнул головой. Наконец нашел в себе силы, сосредоточился. – А то, что если в нужное время не пожертвовать мою кровь Хорсу, эти… как их… отроки с оленьими башками быстренько упрячут души ваших предков на дне адского озера Уфо… Юфи…

– Юфилодора! – жестко оборвал Коло-ксай. В его голосе угрожающе зазвучали металлические нотки. – Так зовется царство, которым правит дьявол Виорах. Сатанинское отродье! Ему прислуживают крысоподобные демоны хлопы, но уж никак не отроки. Не тебе судить об отроках, лживый пес! Их чудесные головы и в самом деле имеют поразительное сходство с головами гордых оленей. Но как у тебя, поганого пса, могла возникнуть столь нелепая, преступная мысль: причислить чистейших посланников бога солнца к слугам дьявола?! В каком же конском навозе отковырял тебя Оржефар?

– Пробачьте, панове, за што купил, за то вам и продал, – поморщившись, Дьяченко на миг потупил взор – страх вперемежку со стыдом не лучшее испытание для мужчины. Затем искоса глянул на царя. – Чем меня ваш демон нагрузил, то я вам и… – он осекся, встретившись взглядом с суровым Порком – его очи готовились испепелить брехливого чужестранца. Улыбнувшись – через силу, аж вспотел! – Дьяченко покачал головой. – Блин, какие вы все ранимые! Короче: Гойтосир выдал мне сказочку, а я вам ее пересказал. Так где здесь моя вина?

– Вина всегда с человеком. Вопрос лишь в том, кто кого оседлал: ты вину или она тебя, – тихо произнес Коло-ксай. При первых его словах взор его единственного глаза заметно вспыхнул, словно царь сказал или собирался сказать о чем-то важном, но уже спустя миг-другой так же внезапно потух, точно Коло-ксай передумал вещать чужеземцу. Либо обратил взгляд внутрь себя.

Замолчав, царь повернулся спиной к Дьяченко и так же, не проронив ни слова, вышел из шатра. Свита последовала за своим государем. Лишь Порк и два воина остались с пленником. Грозный помощник царя, видимо, давно дожидался этой минуты. С шумом выдохнув ртом воздух, будто долгое время, не дыша, он находился под водой, а теперь наконец всплыл на поверхность, Порк выдернул меч из ножен. Приставив клинок к шее Дьяченко, в гневе обрушился на него:

– Как ты посмел дерзить, грязный раб?! Твоего скудного ума хватило лишь на то, чтобы скрыть твой подлый страх! Паршивый пес! Не каждого из нас помнит по имени великий царь! Тебя же, грубый чужеземец, он удостоил своим пламенным чувством! Быть тебе добычей степных волков, если бы не выбор Оржефара! В племени воков с давних пор уважали самого храброго воина, память о доблестном Оржефаре еще долго будет вить гнездо в наших сердцах!..

– Мне-то что теперь делать? – с напускным безразличием перебил Дьяченко. Ему враз все надоело. Захотелось в сию же секунду, не выходя из шатра, решить свою участь. Хотелось со всем покончить… но от страха подкашивались ноги. Голос предательски зазвенел. – Искупить вину свою, что ли?

– Уйми гордыню, чужеземец! – вперив в пленника надменный взор, Порк процедил сквозь зубы. – В твоей крови столько скверны и зла, столько песка и камней, столько скрытого темного смысла… Прокаженный милей. Вот что я скажу тебе: очисть свою кровь прежде, чем найдешь в себе силы умереть.

– Что ты имеешь против моей крови? – завелся вновь Дьяченко. Вцепившись в двух стражников, продолжавших держать его за руки, он вдруг круто изогнулся – выгнул вперед спину, запрокинул голову, поджал под себя колени… В следующий миг, распрямившись, как пружина, Валька нанес в грудь Порку мощный удар ногами. Застигнутый врасплох выпадом пленника, никак не среагировав на его удар, вок упал как подкошенный. Ободренный собственной удачей, Дьяченко попытался вырваться из крепких объятий стражников. Чудом высвободив правую руку, он что есть силы заехал кулаком в глаз одному из них. Но тут же вздрогнул, пропустив сильный удар в голову.

В Валькиных глазах потемнело, поплыли, расплываясь, золотые круги, затем и они пропали – свет в его очах потух, и он без чувств рухнул наземь…

5

Сквозь строй ожесточенных гримас, озлобленных глаз, расплавленных, как металл, плевков, сквозь леденящий душу гул проклятий и заклятий – гул тяжелый и вязкий, точно стон подводного колокола – волокли Дьяченко. Люди, ряженые, с размалеванными ликами, встали тесным коридором – потеряв голову, они торопили палача. А тот без жалости и без ненависти тащил за собой чужеземца, не оглядываясь, тащил по кочкам и рытвинам – будто и не человека, а сдохшую тварь волок.

Внезапно бросил пленника, словно ему наскучило это дурацкое занятие. Да еще отвесил тяжелую оплеуху – Дьяченко с глухим стуком ткнулся мордой в холодную и скользкую, как кость, землю…

Неведомо сколько времени прошло, когда Валька, вновь придя в себя, оторвал от земли искаженный болью взор. Вгляделся сквозь еще неплотную завесу сумерек. Утренних ли, вечерних – а-а, один черт! «Как же больно! Что там еще за херовина маячит? У-у! Мать ее так! Мать! Матерь божия, спаси-помилуй мя!..»

Впереди, метрах в пятнадцати, встал громадный черный столб. Закусив нижнюю губу, слабеющим взглядом Дьяченко поднялся по столбу. Сверху на него было водружено неправильной, уродливой формы навершие, отдаленно смахивавшее на голову не то зверя, не то неведомого Вальке божества. «Кажись, башка золотая. А там кто его знает». Таинственная голова находилась примерно на уровне четырехэтажного дома. Основание столба скрывал от беспомощных Валькиных глаз невысокий вал, над ним курился сизый дым. Время от времени оживляемый проистекающими внутри волшебными процессами дым начинал переливаться мириадами мельчайших серебристых блесток, словно в него бросили щедрую жменю конфетти или взорвали хлопушку. К валу с трех сторон один за другим стекались люди. Встав на колени, опускали за тыльную сторону вала принесенные дары. Дьяченко удалось разглядеть лишь обезглавленных птиц. Кажется, это были куры. Серо-белые в сумеречном свете, в беглых всполохах огня шарики несколько вытянутой по оси формы запросто могли быть куриными яйцами. Желто-белые лепешки – сыром. А влага, проливавшаяся из случайно накрененных глиняных сосудов, – виноградным вином. С языческой непосредственностью и настойчивостью племя воков стремилось ублажить деревянного бога, пожертвовать ему то, без чего не могла обойтись их собственная плоть.

Вдруг Дьяченко ощутил резкий укол в правый бок – укол, от которого перехватило дыхание, но одновременно прояснилось сознание. Боль вмиг очистила Валькину голову от наносных, случайных мыслей – до него наконец дошло, что скоро ему конец. Вслед за ударом копья – Дьяченко догадался: били тупым концом – прогремел окрик Порка:

– Встань, жалкий раб! Царь подал тебе знак. Оззо близок. Он чует твою поганую кровь.

Проси, раб, очищения, как ты просишь пощады!

Дьяченко повернул голову влево – совсем немного, насколько это было возможно лежа на животе. Среди воков, жадным кольцом обступивших земляной вал с черным истуканом в центре, он разглядел одноглазого царя. Коло-ксай восседал на небольшом возвышении, покрытом роскошным ковром – густой темно-серой тенью, падавшей от деревянного бога Хорса. Эта же тень легла на чело Коло-ксая. Лишь белок единственного его глаза сейчас блестел, подобно семени, брошенному в сырой чернозем, выделяясь на фоне неподвижной прозрачной мглы. Но и одного сверкающего, горящего ока царя было довольно, чтобы вдруг понять, какой силой и решимостью наполнен его дух. И Дьяченко, встретившись взглядом с повелителем воков, тотчас сдался.

Поднявшись, качаясь, на ноги, Валька огляделся, пытаясь разыскать обещанного ему палача – единорога Оззо. Кровь тревожно стучала в левом виске, точно душа в маленький бубен. Словно вторя току крови, за Валькиной спиной внезапно заухали совами барабаны, зазвенели невидимые цепи… Или то ночные цикады, восстав из снега и мерзлой земли, перебивая друг друга, взялись предрекать пленнику скорую его погибель.

Два стражника – те самые, что схватили Дьяченко в царском шатре – подвели его к походному трону Коло-ксая. Не сводя с пленника единственного глаза, в ту минуту похожего на белый камень с черным отверстием посредине, царь подал знак – неуловимый и непредсказуемый, как смена милости его величества на благородный гнев. И в тот же миг на Дьяченко накинулись пять-шесть человек в грязно-серых плащах до пят, с рваными дырами там, где должно биться сердце, в остроконечных капюшонах, целиком закрывавших их лица. «Ну ни хрена себе! Куклус-Клан, что ли?» – пронеслось в Валькиной голове. Не то жрецы, не то палачи принялись спешно натягивать на Дьяченко какие-то лохмотья. Он не сопротивлялся – слишком нереальным казалось происходящее с ним. Бр-р-р! Передернул плечами, как от случайного прикосновения к гадкому, мерзкому. Замычав, мотнул головой – наваждение не исчезло. Его и не было, наваждения. Одна зловещая неизъяснимая реальность довлела над Валькиным сознанием, потрошила его дух, скоблила сердце. «Да быть такого не может!» – возопил было пленник… но даже шепот не исторгли потрескавшиеся, испачканные засохшей кровью губы. «Добить такого!..» – эхом отозвался страх в его голове. И распахнул ворота. Все, кто был поблизости, ломанулись в них – одноглазый царь, воины-язычники, черная зимняя степь, скупо припорошенная соленым, как кровь, снегом, грозный столб, в пугающих, хищных отблесках огня больше напоминающий ракету, чем непонятное божество.

Нацепив на жертву ритуальные одежды, умастив ее голову маслом, пахнущим полынью, жрецы увлекли Дьяченко к огню. Громадной рваной стеной костер встал вокруг мира, осью которого был златоглавый идол Хорса. Ощутив близкий жар бушующего, вздымающегося до ночных небес пламени, Дьяченко вдруг заупрямился, напрягся всеми мышцами, принялся неистово сопротивляться, упираться телом и душой. «Получай, сволочь!» – со смаком заехал головой в скулу одному, локтем – в пах другому, перекинул через себя третьего. Аж веселей стало!.. Но уже в следующую секунду получил в ответ мощнейшую затрещину по затылку. Немедленно обмяк, утратил волю к сопротивлению, сдался, беззвучно зарыдал…

Пленника волокли по снегу, оставляя на нем испачканную кровью борозду. В помутневшем от боли взоре плясали отблески жертвенного костра. Сейчас Вальку бросят в самое жирное пламя, вспыхнут волосы и одежда, сумасшедшая боль раскаленным обручем стиснет голову и сердце, глаза лопнут, как мыльные пузыри… Сейчас…

Внезапно в сплошной кроваво-оранжевой стихии возник черный проем, словно кто-то разорвал огненное кольцо, проложив в нем спасительный путь наружу. Дьяченко глядел на него отмороженным, бесчувственным взглядом – так не чувствует долгожданного тепла смертельно окоченевшее тело. Над разбитой в кровь головой гасли холодные искры, угасал рассудок, а спасение, казалось, вот оно – его нужно было лишь захотеть… Но спустя еще несколько мгновений-шагов стало ясно: черное пятно, как из-под земли возникшее на кроваво-красном фоне, вовсе не проход за пределы ритуального огня, а одна из стен небольшого, приземистого сооружения. То, что таки разглядел, совладав с болью и равнодушием, Валька, походило на шатер царя воков, разве что имело более непритязательный, убогий вид.

Два жреца, опередив остальных, продолжавших тащить обреченного пленника, кинулись к строению, о назначении которого можно было только гадать. Жрецы принялись споро скидывать черные шкуры и меха, которыми было плотно накрыто строение. Шкуры, несмотря на кажущуюся легкость, с шумом падали под ноги, поднимая брызги красноватого в отблесках огня снега. Наконец обнажился скелет хижины или шалаша – желто-серый, сплетенный из ветвей некогда живого дерева или костей безымянных зверей.

Зверь стоял в клетке. Испуганным взором Дьяченко встретил настороженный, выжидательный взгляд зверя – и ноги у человека подкосились. В клетке его ждал единорог. Пытаясь достать незнакомца, он просунул на волю рог, густо усеянный темно-красными, точно наполовину свернувшаяся кровь, каплями. Фыркнув, забил копытом мерзлую землю, поднимая фонтанчики грязного снега. В глазах единорога крепла ненависть к незнакомому человеку. А тот не на шутку струхнул, не смея ни пошевелить рукой, ни о чем-то смело подумать. Невольно на память пришли слова сурового Порка, назидавшего пленника очистить кровь перед смертью… Как вдруг за Валькиной спиной раздались тяжелые, как божья кара, слова:

– Сейчас, чужеземец, ты предстанешь перед Оззо. Запомни: тебе выпала великая честь возглавить спасение душ благородных воков. Наши славные предки – деды и прадеды – и те, кто лишь вчера отдал жизнь за свободу и святость народа нашего, – ждут тебя, чужеземец! Они зовут тебя из преисподней, о непостижимый моему разуму человек. Но не приведи господь обмануть мои ожидания!.. Для этого есть Оззо. Единорог, что состарился, ожидая тебя, – не кровожадный зверь и не орудие палача. Оззо призван первым испробовать твою кровь. И если она грязна – он очистит ее, отравлена – опять же очистит. Но если твоя кровь проклята и зачарована дьявольским шепотом Виораха, ты поплатишься за это своей душой, человек!

Коло-ксай смолк, и Дьяченко втолкнули в клетку.

Если бы не рог с бронзово-красным, словно закаленным в огне, грозным концом, Оззо можно было бы запросто принять за породистого жеребца. Благородного золотисто-медного окраса, с холеной холкой, тонконогий, с чувственными, живыми ноздрями, звероокий единорог одновременно приводил в ужас и восхищал. Но стоило лишь за спиной Дьяченко захлопнуться дверце, как Оззо набросился на пленника. Первым же ударом он едва не лишил Вальку жизни – тот даже не успел закрыть рукой лицо, как был поддет рогом. Единорог в яростном выпаде подбросил человека метра на два от земли. Падая, Дьяченко сильно ударился спиной о клетку и грузно повалился в вытоптанный копытами снег. Слезы брызнули произвольно, глаза залило кровью, сочившейся откуда-то со лба. Единорог фыркнул, почуяв свежий запах крови, вновь кинулся на человека. А в том вдруг проснулся инстинкт самосохранения: защищаясь, Дьяченко машинально выбросил вперед руку, сжимавшую бронзовую копию единорога. Рог разъяренного Оззо был уже на расстоянии двух рук от головы Дьяченко, жаркое дыхание пахло чужой плотью. Последнее, что успел разглядеть Валька, – крошечный янтарный наконечник на роге своего убийцы. Точь-в-точь такой же, как на сувенире, который он продолжал сжимать в вытянутой руке. Из янтарного наконечника Оззо струился светло-золотой свет, полный таинственных теней и мгновенных, как блеск молнии, всполохов.

6

Дьяченко медленно привыкал к свету. Неторопливым взором обходил внутренность клетки, скользнул по потному боку Оззо, на миг задержался на его воинственном роге с янтарным секретом, ткнулся в лица дюжины жрецов и воинов, с брезгливыми гримасами рассматривавших его тело – его, Валькино, тело, неподвижно распростертое посреди клетки. Один Дьяченко был мертв или лежал в забытьи, оглушенный ударом единорога. Другой Дьяченко с немыслимым хладнокровием наблюдал за первым. Откуда-то следил со всевозрастающим интересом. Тем временем единорог, храпя и мотая головой, угрожающе рыл правым передним копытом землю. Казалось, Оззо никак не мог осмелиться переступить невидимую межу, отделявшую его от лежавшего навзничь человека. Может, зверя испугала блестящая, нервно вспыхивающая в дрожащих отблесках костров бронзовая фигурка, выроненная жертвой?

Второй Дьяченко не успел обдумать причину внезапного замешательства единорога. Картинка с клеткой, растерянным зверем, дремучими воками, не способными взять в толк, отчего Оззо до сих пор не добил свою жертву, не выпустил на снег ее поганую кровь, с человеком, скрючившимся на снегу и так похожим на него, живого Дьяченко, – картинка эта вдруг уплыла из Валькиного поля зрения. Теперь Дьяченко видел капище. Вот громадный черный столб, поднявшийся из тленной земли в небеса, проткнувший их, будто рогом волшебного зверя, золотой головой бога солнца. Вокруг деревянного идола вал, за ним продолжали класть требы язычники: опускаясь на колени, воки один за другим отдавали Хорсу все то, в чем себе могли с трудом отказать. При этом они добавляли к пище и драгоценным вещам нечто, о назначении которого смутно догадывались даже жрецы. Великомудрые святейшие старики полагали: знания как пища – обретение одних укрепляет здоровье и дух немногим членам их племени, воздержание от других знаний может удлинить жизнь целому народу. У каждого мудреца свой яд и свой эликсир бессмертия.

Дьяченко воротило от вида пищи, приносимой воками в жертву их неразборчивому божеству. Обезглавленная, истекающая кровью птица – в основном куры и гуси; птичьи яйца, уже готовая яичница, разложенная на медных и деревянных блюдах; какие-то коренья, связанные в пучки; бесчисленные лепешки – хлебные, сырные и уж совсем неизвестной природы, будто поросшие шерстью или травой; чары с вином или ядом, сладости, фрукты, неживые на вид – бронзовые и сморщенные, точно отрубленные головы; черные вяленые конские ноги, у которых копыта перевязаны алыми лентами… Казалось, все приношения складывались с необыкновенной заботливостью в специально отведенный для этой цели ров, находившийся за внутренней стенкой вала. Казалось, ритуал жертвоприношения был проникнут неподдельной искренностью и верой, но… Но странное дело – Дьяченко внимал ему с брезгливостью, грозившей перерасти в тошноту. С болезненной живостью он представил омерзительную мешанину из языческих сувениров: вот по рву потекли раздавленные куриные яйца, мороженые фрукты, кровь и внутренности жертвенных птиц, вот уже во всем этом ритуальном дерьме закопошились черви… И всю эту дрянь, они надеются, примет от них Хоре, да еще в обмен на души их недоумков предков! Тьфу!! И… и еще они хотели – Дьяченко вспомнил с ненавистью – пролить в ту же помойную канаву его драгоценную кровь! Он пришел в ярость. В следующую секунду перед его гневным, помутившимся взором возникла очень четкая картинка, вытеснившая предыдущую: вновь крупным планом его тело, беспомощно сжавшееся в последней судороге на грязном снегу, и бурая лужица, растекшаяся под его правым боком. Ублюдки, они все-таки убили его!! Дьяченко неистовствовал. Несчастный, он не знал, на ком сорвать злость. Он не знал, жив он или мертв…

Неожиданно его успокоил вид мирно мерцающих углей. Жрец в непомерно высоком и пышном головном уборе – сложной конструкции из горизонтальных и вертикальных перекладин – внес в центр капища подобие корзины или широкой вазы, покрытой изнутри золотом.

«Жертвенник», – сразу догадался Дьяченко, будто раньше был знаком с его описанием. За первым жрецом следовал другой в таком же необычном, нелепом головном уборе, отдаленно напоминавшем оленьи рога. В одной руке второй жрец нес совок с раскаленными углями, зловеще подмигивающими, точно глаза дракона, в другой – пучок трав, обернутый в темно-зеленую ткань. «Травы для воскурения», – решил Дьяченко, продолжая следить за действиями жрецов. Его удивило, что эти двое держались особняком от остальных языческих священников, а те в свою очередь не обращали на них ни малейшего внимания. Да и одета странная парочка была иначе: кроме странных головных уборов, у них имелись еще отличия: вместо длинных серых плащей с капюшонами на обоих жрецах были короткие зеленые или бирюзовые кафтаны или сюртуки и черные облегающие трико. Дьяченко терялся в догадках, чем могла быть вызвана эта разница и кто вообще были те двое, когда случилось такое, отчего мысли в Валькиной голове вдруг встали, как река, закованная льдом.

А произошло следующее. На небесах по-прежнему было разлито черное вино ночи и боги пили его золотыми устами, обещая захмелеть за миг до рассвета, когда первый жрец в бирюзовом кафтане, более рослый и широкоплечий, нежели его спутник, принялся обходить по кругу вал и ров с приношениями от диковатых воков. В вытянутых руках жрец держал дымящийся жертвенник – то курились опущенные на угли священные травы. Всем видом своим первый жрец выражал великое благочестие и смирение, губы его трепетно шептали неслышные молитвы, что вместе с выдыхаемым паром таяли в студеной мгле. Травы курились все гуще, обнаружив в себе неизъяснимую внутреннюю силу, окутывая волшебным дымом земное и тленное, принесенное в дар богу Хорсу. Воки, наоборот, повели себя непотребным образом. Словно подгоняемые беззвучной командой, бросились лакать на перегонки из больших высоких чар и кривых, как месяц, рогов. Пустые чаши они кидали под ноги, швыряли, не глядя, налево-направо, иногда попадая друг в друга. Скорчив ужасные гримасы, размахивали руками, кричали что есть мочи, пугая ночь и клича злых духов. Нигде не было видно царя воков, но часто выкрикивалось его имя. Вот Порк, охмелев, схватился с мордастым верзилой, у которого вместо привычной высокой шапки торчал над головой бронзовый кулак. Порк, притворившись раненым в бедро, согнулся, но уже в следующую секунду его меч послушно отделил голову обидчика от его могучих плеч. Обезглавленное тело, мгновение поколебавшись, срубленным дубом рухнуло наземь. Наклонившись, удачливый соперник поднял за бронзовую руку голову и, что-то победно выкрикнув, понес ее к черному златоглавому столбу. Переступив вал и ров, Порк неожиданно прошел сквозь жреца, несшего навстречу дымящийся жертвенник. Такого Дьяченко, уже начавший привыкать ко всяким чудесам, еще не видел. Вок шагнул в пах священника, а вышел из его спины! И каждый пошел своей дорогой.

Как ни в чем не бывало военачальник воков приблизился к идолу. Пока он, едва удерживаясь на нетвердых ногах, приносил в жертву человеческую голову, жрец, не сменив благочестивого выражения на одухотворенном лице, продолжал освящать капище. Дьяченко во все глаза глядел на происходящее. В первый момент он схватился было за голову, переживая увиденное, как вдруг… не обнаружил своей руки. Чудеса продолжались! Боясь следующего открытия, он попытался оглядеть себя – почему эта мысль пришла ему только сейчас? – и вновь не увидел ничего. Его, Дьяченко, не было!! «Боже, я дух, я душа, наблюдающая за людьми и за своим бездыханным телом!» – мгновенно дошло до него. То, что стало им, точнее ощущение себя-нового, сначала замерло в нем самом, затем задрожало, как теплый воздух в морозном эфире. Задрожал и дым, поднимавшийся над жертвенником, заклубился еще гуще и торопливей, скрыв от несуществующих глаз Дьяченко последнюю картинку из той, языческой, жизни: круглую площадку, окруженную медленно затухающим костром, столб, точно кол пронзивший сердце земли, суетливо мельтешащих людей, напрасно бряцающих оружием, напрасно забывших бога и совесть… В какой-то миг Дьяченко почудилось, что он видит толпу незнакомцев в бирюзовых одеждах, в громоздких шапках на голове: вновь явившиеся спешно собирали жертвоприношения, перенося их изо рва в ярко-голубые прямоугольные короба. Но вскоре и эта картинка, задержавшись, может, секунд на 10–15, развеялась, вскоре дым окончательно застлал все ощущаемое душой пространство.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации