Текст книги "Оглашенная"

Павел Примаченко
Оглашенная

Глава 1

«Как вы меня достали, достоевские. Как вы мне все остоюбилеили, – разрывалась немым воплем Лена, зло, глядя на очередного покупателя. – Ох, дура, ведь не хотела, а согласилась. Мать стала канючить: «Ты ведь уже взрослая, одеться надо, обносилась вся. Место хорошее, по знакомству, я договорилась». Она права. Деньги нужны. Иной раз на улицу выйти не в чем. Хожу, как Золушка, старье донашиваю. А везде столько красивых вещей и вкусной еды. Зато в карманах – дырки. Но на работу все равно не рвалась. До восемнадцати всего полтора месяца осталось. Отец твердо обещал: «Будешь стюардессой. Запомни, Аленка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются». Последнее время часто созванивались. Он выпьет, затоскует: «Доченька, приехала бы, проведала». Если бы он хоть один жил. А то из Внуково до Савеловского добираться, чтобы Нюрку, Нюфару, как отец ее кличет, слушать. Не хочу. Начнет скулить: «Рыбонька наша золотая, птичка сизокрылая». Тьфу, родственница нашлась. Алкашка сопливая. За маму обидно и больно.

Работенка по знакомству оказалась еще та! За двенадцать часов ни разу не присядешь. Зато «хлебная». Покупатели, как конвейер. Никакими ценами не испугаешь. И откуда у людей столько денег? Хозяин – Онар Махмутдинович, а за глаза Анал Мудакхерович, не нарадуется: «Это наш Лен такой хороший, такой красивый. Всех покупателей притянул». И улыбается жирной рожей. А сам, козел поганый, то «случайно» по заднице проведет, то за руку возьмет – «инструктирует». Мадам Брошкина извелась вся от зависти. Раньше он ей «инструктаж» давал, а теперь на меня переключился. Дура, баба. Я ей тысячу раз повторяла: «До сентября здесь, до сентября, а потом в стюардессы». А она: «Напрасно ты, Леночка, таким местом не дорожишь. Думаешь, стюардессой очень сладко работать? Это на рекламах они все улыбаются». И начнет тырындеть про здоровье и условия, вроде Мишани. Слушать тошно. Что, она, наседка, понимает? Ведь стюардесса, бортпроводница – это такое… нет слов сказать! С детства мечтала. Как увидела их в голубых костюмчиках, пилоточках и ярких шарфиках. Одна к одной, легкие, высокие, стройные, будто на конкурсе красоты. Любой корону давай. «Небесные феи» – не подступись. Плывут между кресел – пассажиры глаз оторвать не могут, а они – ноль внимания. С тех пор и себя такой представляла. Глаза, губы, волосы, брови – как на картинке. И, как птица, летишь, летишь. А впереди – страны, океаны, континенты.

В отряд попаду, сниму квартиру. С мамой ни одного дня не останусь. Заколебала, утомила. И всех побоку. Мишаню, Дениску. Надоели, устарели. Один нудит, учит. Другой, как бабка старая, причитает: «Хелен, Хелен, надо думайт, потом делайт». И чего я с ними связалась? С Мишаней сначала интересно было. На коньках, на лыжах. Да и встречались редко. Он с неба не спускался. А потом, как обычно, в постель. С Дениской любопытство дурацкое заело. Думаю, как негры трахаются? И вообще, как у них эти дела выглядят? Оказалось, ничего особенного, разве что «прибор» и ладошки – розовые. Девчонки в порту все пытали, кто лучше наш или негр? Мне без разницы, лишь бы отвязались. Еще подружки говорили – кайф от «этого» ловят. Не знаю, как женщины, но мужики, по-моему, представление устраивают. Один стонет, другой охает, воет. Смех берет. Я кайф ловлю только на лыжах или коньках, на дискотеке или в кафе-мороженое. Вот улечу, а там пусть разбираются».

Злость на покупателей не проходила, но настроение оставалось прекрасным. Отец не обманул, помог. Завтра медкомиссия.

В дверь постучали.

«Валька из кафе ломится, – подумала Лена. – Перекурить и посплетничать. Ладно, пусть заходит».

– Привет, подруга, чего счастливая? – Валентина достала нарезку красной рыбы, две бутылки пива. Одну откупорила о прилавок и забулькала из горлышка.

– Последний день. Смену сдаю. Завтра медкомиссия и до свидания!

– Далеко собралась?

– В отряд стюардесс, папаша устроил.

Валентина понимающе кивнула и снова приложилась к бутылке.

– Рыбкой угости, – глядя на розовую, маслянистую мякоть, у Лены неожиданно потекли слюнки.

– Бери, чего спрашиваешь. А я еще выпью. Пивком только и лечусь. Вчера хорошо посидели. Сегодня приболела малость. Здоровье поправляю.

– У меня здоровья, – Лена рассмеялась и огляделась, с чем бы сравнить? – Кажется, двину кулаком в стену – насквозь пробью. А уж если подпрыгну, так выше дома взлечу.

– Это хорошо, когда сил много, – осоловело произнесла Валентина. – Глазки у нее помутнели. Закурив, она болезненно закашлялась.

– Валь, дыми на улице. – От запаха табака Лену слегка замутило.

– Чего, не в жилу? Может, подхватила?

– Кого подхватила? Цветы табаком пропахнут. Мудакхерович ругаться будет.

– Подхватила, пузо дело такое. Вот я, как футбол проглочу, сразу от курева блевать тянет. Не бзди, девка, если ты беременна, знай, что это временно. Если не беременна – это тоже временно. Будь, покедова.

– Идиотка, полоумная, – в сердцах крикнула ей вслед Мохова. Отнесла пустые бутылки в урну.

Появилась сальная рожа. На толстом, красном, как сарделька, пальце, тонул перстень с камнем.

– Девушка, посоветуйте, какими цветами встречать любимую женщину?

– Все перед вами. Не видите? Очки наденьте. – Она брезгливо повернулась спиной, нагнулась, делая вид, что перебирает пакеты с цветами.

– Какой прелестный апельсинчик! Так бы и отшлепал. Бутончик, не иначе.

– Ну, козел, – Лена резко выпрямилась. «Спряталась» в глубине палатки, зажмурилась и увидела себя в салоне самолета – сильной, красивой, свободной.

Глава 2

Утром Лена вскочила раньше матери. Не лежалось. Пришла «чуть свет» к поликлинике. Небо чистое, голубое. Солнышко освещает стены и окна. С нетерпением поглядывала на двери лаборатории, ждала, когда откроют.

«Медкомиссия – ерундовое дело. Бояться нечего. Вижу, слышу, дышу, аппетит в норме». – Думала она, прогуливаясь по пустынной дорожке между старых яблонь.

Немного переживала, что в кармане прольется бутылочка с мочой.

Мимо спешили врачи. Пробежала молодая женщина.

«Соседка, Нина Сергеевна, – ухо, горло, нос. Если к ней попаду, никаких проблем. Хотя, какие у меня могут быть проблемы?» – В который раз успокаивала себя Лена.

Вспомнила, как позвонил отец: «Дочка, все схвачено. Иди не межуйся. Сразу говори – Мохова Елена Федоровна. И запомни – Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Когда папку навестишь?». Голос довольный.

«Он, наверно, не ожидал, что старые знакомые не забудут, помогут. Вот сдам анализы, заполню бумажки, куплю торт, бутылку коньяка, букет цветов Нюфаре и поеду на Савеловский. Загулялась, замечталась, а народ уже в лабораторию ломится».

Встала в очередь, засмущавшись, вытащила бутылочку и поставила на стол.

– Почему пробку не сняла? – Гаркнула пожилая медсестра. – Я что, каждому открывать должна? Руки потом от ваших ссак не отмоешь.

У Лены потеплели щеки. Отойдя в сторону, стала тянуть проклятую пробку, но та не поддавалась, хоть зубами тащи. Еле-еле одолела. И, конечно, как накаркала, тетка, пролила-таки.

«Теперь, кровь из пальца. Щелк и готово».

– Из вены в кабинет напротив, – кивнула лаборантка.

И вот с закатанным рукавом и согнутой в локте рукой «стюардесса» зашагала к отоларингологу. На скамейке – два парня. Повернулись, начали пялиться. Лена отошла в сторону.

– Кто последний? – Прибежала возбужденная, запыхавшаяся толстуха. – Ну, порядки. Никуда не ткнешься пока гинеколога не пройдешь. – Увидев Лену, выпалила – Ты в кресле была? – И не дождавшись ответа, громко затараторила. – Вот и я думала – всех пройду, а вертолет последний. Фигушки. Пока ноги не раздвинешь, принимать не станут.

Парни ухмыльнулись.

Вышла врач. Поправила зеркальце на лбу. Пальцы длинные, с аккуратным маникюром. Халат без единой складочки, накрахмален и отутюжен, вся вкусно пахнет. Заметив Лену, улыбнулась. – Ты ко мне?

– Да! Медкомиссию прохожу в отряд стюардесс хочу поступить.

– Сначала в смотровой сходи, а потом сюда, без очереди, лады? – Она подмигнула и заговорила с ребятами.

– Вот и я о том же, – оживилась толстуха. – Чудеса! На хрена мне гинеколог, если у меня горло болит? Нет, никому, ничего не докажешь.

– Куда идти? – Перебила ее Мохова.

– В конце коридора. Там на двери написано.

Увидев табличку «смотровой» – постучала и вошла.

В светлой, теплой комнате против окна стояло кресло. Над ним – огромный софит с отражателями.

Врач с интересом посмотрела на нее, украдкой вздохнула. – Комиссию, значит, проходишь деточка? – Кивнула седой головкой. – Как Клавдия Петровна?

– Мама? – Удивилась Лена. – Спасибо, хорошо.

– Передай, пусть заглянет, ей не повредит. – А ты уже школу закончила?

– Да, мне восемнадцать.

– Восемнадцать! А я помню, как твоя мама первый раз ко мне пришла и говорит: «Доктор, мне кажется, я заболела. Что-то здесь не так». И на живот показывает. И вот, этому «что-то» уже восемнадцать.

– Ну-с, деточка, – вкрадчиво обратилась к Лене, – ты в половую связь с мужчинами вступала?

– Как это?

– Ты девственница? Я должна об этом знать. – Серьезно, по-деловому, поинтересовалась она.

– Ну, я, в общем, фигурным катанием занималась. Часто на шпагат садилась. – Залепетала, покраснев, «стюардесса». – Говорят, от этого всякое может случиться.

– На шпагат, говоришь? – Врач и медсестра, не скрывая улыбок, переглянулись. – Зайди за ширму и раздевайся до пояса. Сейчас мы посмотрим, что может случиться от занятий фигурным катанием.

Робея, Лена забралась в кресло. Сидеть было неудобно, клееночка холодила, по спине забегали мурашки.

Доктор начала осмотр.

С непривычки, от быстрых, резких прикосновений стало неприятно. Возникло чувство брезгливости. Показалось, что старушка чересчур суетится и слишком долго копается. Это начинало раздражать. От досады Лена напряглась, чуть шевельнулась.

– Спокойно, расслабься. – Врач попросила лечь на кушетку и расстегнуть кофточку.

Взяла трубочку, похожую на дудочку, послушала живот. – Теперь встань. – Медленно, осторожно помяла груди. Наконец, разрешила одеться и стала что-то писать в карточке, накрыв ее сухонькой и длинной ладошкой с тонкими, как иглы, пальцами. Подняла глаза и спокойно произнесла.

– Восемь месяцев, деточка.

– Чего?

– Да, да. А ты не знала? В первый раз так бывает. Два плода, патологии не нахожу. Все отлично. Сходи в консультацию. Там уточнят срок и будут наблюдать течение беременности. – Доктор протянула карточку. – Советую не медлить.

– Ладно, – автоматически, ничего не соображая, ответила «стюардесса» и вышла из кабинета. Опомнилась только в коридоре. Ноги стали ватными, тяжелыми, будто пробежала на лыжах по морозу с десяток километров.

– Беременна! – В ушах застучало, затылок заломило. Присела на скамейку, раскрыла карточку. Запись походила на моточки тонкой проволоки. Казалось, все слова написаны слитно. Ничего не поймешь.

– Ты сюда? – Возле нее стояла молодая женщина.

– Нет, – Лена вздрогнула, по-воровски захлопнула тонкие листочки, вскочила и почти бегом пошла к выходу. «Комиссия отменяется».

Во всю светило солнце. На небе мелкие облака. Самолеты заходят на посадку. Легкий ветерок приносит запах «аэрофлота». Запах, который с детства казался ей самым вкусным.

«Когда отец возвращался из полета, от него пахло именно так, по-самолетному. От Миши почему-то так не пахнет. – Миша, Денис, всплыли имена. – Ерунда, чушь, эта бабка свихнулась. Я – беременна Двойня! Старая перечница, что придумала! Ага, конечно, один – от Мишани, другой – от Дениски. Скажи кому-нибудь, засмеют, – уговаривала, уверяла она себя, но в глубине души мучительно сомневалась. – Ошибка? Но, как узнать? В консультацию идти? Там такие же идиоты. С кем посоветоваться? С мамой? Боже упаси. С мадам Брошкиной, Валентиной? Разнесут по секрету всему свету. С Галкой, Ольгой? Заохают, заахают, а толку? Господи, где же узнать?».

Возле Дворца культуры шаркал метлой дворник.

Через ярко освещенные окна просматривался читальный зал.

«А если книгу по медицине взять? Там должно быть написано», – обрадовалась Лена и пошла в библиотеку.

Женщина на выдаче кивнула и поинтересовалась. – Что будем читать?

– Справочник по медицине, решила в медучилище поступать.

– Справочник для поступающих в средние учебные заведения? – Наставительно поправила та.

– Нет, о болезнях.

– О каких?

– О разных.

Библиотекарь принесла две книги в ярких суперобложках.

Лена выбрала самый дальний стол и, устроившись поудобнее, слегка волнуясь, открыла первый том.

«Беременность или биременность? – Скользя взглядом по названию статей, засомневалась она. Множество «страшных» непонятных слов мелькало перед глазами. Внутри все съежилось, будто попала в незнакомое место. – Вот! Беременность: «Период, в течение которого оплодотворенная яйцеклетка развивается в будущего ребенка». Нет, нужны признаки. – Взглянула ниже. Краем глаза уловила – менструации. Вернулась на два абзаца вверх: «Во время беременности у женщин полностью прекращаются менструации, набухают молочные железы, отмечается значительное усиление аппетита, нередко тошнота в утренние часы. Эти и некоторые другие изменения в организме связаны с выработкой прогестогена». – Какие «некоторые другие»? Что это за прогестоген такой? Аппетит у меня всегда зверский. Так что я постоянно беременна? А менструации? Давно уже нет. Но у меня часто бывают задержки. – Дальше пошли сложные термины. Наконец, мелькнуло, – диагностика беременности. – Вот! То, что надо: «Определяется с помощью разных тестов, а именно – прослушиванием сердцебиения плода, а также с помощью ультразвука». Замерла, но сердцебиения плода не услышала. – Говорят, еще ножками бьет. – Приложила ладонь к животу. Внутри все забурчало. – Есть хочется. Еще ультразвук. – Неожиданно просияла. – Это же УЗИ! Дурочка, в метро. Ультразвуковое обследование».

Легко вскочила. И, пританцовывая, направилась к выходу. Птицей вылетела на улицу.

Все вмиг переменилось. «Конечно, эта старая карга, гинеколог, ни хрена не смыслит. У меня же никаких признаков, только менстры нет, а остальное – все путем. На УЗИ!». Не заходя домой, вприпрыжку, понеслась к остановке автобуса.

Глава 3

Выйдя из вагона метро и поднявшись по лестнице, Лена увидела табличку «Ультразвуковое обследование». «Здесь!» – Обрадовалась она и… прошла мимо.

В приемной сидела темноволосая девушка с рюкзачком и женщина в красивом, модном пальто и шляпке.

«Пусть уйдут. – Прислонилась к стене. Вскоре девушка вышла, но появился седой мужчина в очках. Мохова занервничала. – А, пускай смотрят». Решительно открыла дверь.

– Кто крайний?

Мужчина о чем-то бойко беседовал с модной дамой. Та «смерила» Лену с головы до ног недовольным взглядом и пренебрежительно отвернулась, изобразив полное равнодушие. Седой запальчиво воскликнул.

– Девушка, как можно? Не крайний, а последний. Так вот, я – последний, – подчеркнуто громко произнес он и заинтересованно глянул на Мохову из-под очков.

«Старый козел, академик паршивый. Чего уставился?». Лена прошла в дальний угол приемной.

– Следующий, – донеслось из кабинета. – Женщина подскочила и исчезла.

– Интересно, что привело сюда такую молодую барышню? – Игриво заметил дядя. – Наверно, сердце. Да, юность. Ничего, не переживайте. Такая красавица еще не одно сердце болеть заставит. Поверьте моему жизненному опыту.

– Дедушка, смотрели бы лучше за своим носом и хвостом.

– Как вы сказали? – Оживился, заерзав на стуле, «дедушка». – Очень оригинально мыслите, должен заметить. – Он развернулся всем телом, готовый продолжить разговор. Но из кабинета, лучезарно улыбаясь, выплыла дамочка и сообщила.

– Представляете, в левой почке малюсенький камешек, а в правой – чисто. Вот что делают лимоны с оливковым маслом. Обязательно попробуйте.

– Следующий!

Оставшись одна, «стюардесса» стала дергаться еще больше.

Неожиданно заглянул парень в стеганке, с розовым от духоты лицом.

– УЗИ здесь?

– Да, но сейчас перерыв. – Лена захлопнула дверь и стала ходить взад вперед по крошечному коридору.

Мужчина не задержался. Вышел расстроенный.

– Сплошные камни. Не почки, а мостовая, даже можно сказать коралловый риф. – Доверительно стал жаловаться он.

Лена, не слушая, без вызова влетела в кабинет.

– За ширму, разденьтесь до бедер. Обувь не снимать.

– Сколько стоит? – неуверенно пробормотала Мохова.

– Двести рублей, после приема. Ложитесь. – Медсестра постелила чистую клеенку. – Что беспокоит?

– Я, у меня, я вообще хочу знать.

– Понятно, приступим, – подбодрил ее мягкий доброжелательный голос.

Врач начала водить зондом сверху вниз, слева направо. Глядя на экран монитора, диктовала. – Два плода, без патологии. От двадцати до тридцати недель. Правая почка – норма, паренхима – хорошая, сосуды – норма. Одевайтесь.

Лена поспешно тыкалась головой в ворот свитера. Кое-как натянув вещи, подошла к столу. Медсестра протянула ей маленький листок.

– Заключение врача, – пояснила она и вежливо добавила. – Теперь можете заплатить.

– А что у меня?

– Все в норме. Видимой патологии нет. Подробнее узнаете в консультации. Будете выходить, пригласите следующего, пожалуйста.

– Хорошо. А два плода, это значит – я беременна?

– Никакого сомнения. У вас двойня. – Врач и сестра переглянулись.

Лена покачала головой, соглашаясь, и вдруг тихо заплакала, кривя и кусая губы. Доктор всполошилась, усадила ее на стул и ватным тампоном стала утирать слезы.

– Вы разве не знали? – Удивилась она.

– Нет.

– Да, как же так? Такой срок трудно не заметить. Вы ж не маленькая, без УЗИ ясно. Успокойтесь, у вас ведь все хорошо. Замечательные будут дети.

– А можно, ну, не рожать?

– Уже поздно. А вы не хотите иметь детей? И это решение твердое? – Казалось, врач о чем-то задумалась.

Лена напряглась. Но доктор скороговоркой попросила сестру пригласить следующего пациента.

Мохова, тоскливо глядя под ноги, вышла из кабинета. На лестнице ее догнала медсестра.

– Не вздумайте делать глупости. Это очень опасно. Выход всегда есть. – Протянула листочек. – Здесь телефон нашей поликлиники. Позвоните и запишитесь к Игнатовой. Она лучший специалист и обязательно поможет.

Глава 4

Ехать пришлось на другой конец города. Поликлиника занимала один из корпусов больницы и находилась рядом с родильным отделением.

Игнатова, высокая, моложавая женщина с мягкими манерами, располагала к себе. Только цепкий взгляд маленьких колючих глаз – настораживал.

Гинеколог подтвердила, что все сроки упущены и любая самодеятельность приведет к серьезным последствиям. Только рожать.

Лена понимала – другого диагноза не будет, но в душе наивно по-детски надеялась, что и на УЗИ ошиблись.

– Значит никаких таблеток или уколов? – Обреченно пролепетала она.

– Абсолютно. Объясните, почему вы не хотите детей? Вместе обсудим ситуацию, посоветуемся. – Голос звучал ласково, успокаивающе. – Может мама против? – Доктор пристально вглядывалась, ожидая ответа.

– Мама? Нет, мама. Я ей не говорила. Ну, в общем, мне на нее наплевать.

– Зачем же так о матери? – Опешила врач, хотела что-то добавить, но передумала и деликатно продолжала. – А отец детей знает о вашей беременности? Наверно, он против?

– Да что мне отец! Понимаете, если они родятся, я не смогу стать стюардессой. Я мечтаю летать. Зачем мне дети?

– Конечно, если такие обстоятельства, вы вправе отказаться. – Озадаченно глядя на пациентку, продолжала Игнатова. – Родить и отказаться. Это не противозаконно. Главное – гуманно и угодно Богу. Вы даете жизнь младенцам, а они попадают в новую семью, где их вырастят. Вы же станете свободной, и мечта исполнится – пожалуйста, порхайте по залу официанткой.

– Стюардессой, – нахмурилась Лена и косо глянула на врача.

– Да, да стюардессой. А семью еще заведете. Молодая, красивая – все впереди. А знаете, ложитесь к нам. Прекрасные специалисты, чудные условия и все бесплатно. Наш роддом опекает благотворительный фонд «Спасенное детство». Его сотрудники патронируют новорожденных, все формальности проходят быстро и ненавязчиво. Она расписала по пунктам, что должна выполнять женщина при беременности.

– А сейчас идите домой и берегите себя. Подойдет время, вас привезут и никаких хлопот. Но, имейте в виду, у вас двойня, и роды могут быть преждевременными.

Лена готова была кричать от счастья.

«Мне крупно повезло с этим УЗИ. Скину лишний груз и поставлю самую большую свечу в церкви».

Возле метро на лотке горкой лежали ананасы. Купила заморский фрукт и попросила продавщицу отрезать кусочек. Впилась в сочную, кисловатую мякоть. Во рту защипало. Вытирая платком губы, увидела кровь.

«Ананас проклятый». – Хотела выбросить, но у входа заметила нищенку. Старушка крестилась и всех вокруг благодарила.

– Ешь, бабуля, – шлепнула в протянутую руку «колючую шишку».

– Спаси Господь тебя и твоих деточек. Дай тебе Бог, хорошеньких и здоровеньких, – прошепелявила старушка. – Счастья тебе и твоему мужу.

«И она туда же. Что б ты, старая, подавилась», – беззлобно посетовала Мохова.