Текст книги "Новороссийская бора 1993 год"

Новороссийская бора 1993 год
Историко-документальная повесть
Павел Рупасов

© Павел Рупасов, 2015

© Оксана Хейлик, иллюстрации, 2015

Корректор Рената Хусаинова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Основатели Новороссийска Н. Н. Раевский, М. П. Лазарев и Л. М. Серебряков

Документально-историческая повесть посвящается городу-герою Новороссийску. Город основан в сентябре 1838 года под руководством Н. Н. Раевского, М. П. Лазарева и Л. М. Серебрякова на месте турецкой крепости при высадке русской эскадры. Двое последних похоронены в Севастополе.

Город скоро стал главным портом экспорта российского хлеба. Выработка цемента, первая в мире трехфазная электростанция и первый в России cинематограф… Ныне крупнейший порт России и крупнейший порт Черного моря, с пассажирским и грузовыми портами и нефтеналивной гаванью.

Расположенный на теплом берегу ласкового Черного моря, город привлекал отдыхающих, туристов и бизнесменов. Большим затруднением для России во все времена были испытания, приносимые зимним новороссийским климатом, превращавшимся в опасного врага со своим северо-западным штормовым ветром, издревле называвшимся бора и приносившим большой урон гражданскому и военному флоту и жителям города. Почти каждую зиму из 166 лет существования города природа взимала с людей свою жертву погибшими людьми, затопленными судами и кораблями, разрушенными строениями.

В этой книге рассказывается не об истории или архитектуре Новороссийска, а о новороссийской боре, трагической судьбе некоторых судов в акватории новороссийского порта и о героизме наших моряков.

Вместо вступления

Последствия Новороссийской боры. Разбитые борой «Кометы»

Бора – сильный и порывистый ветер, направленный вниз по горному склону и приносящий в зимнее время значительное похолодание. Наблюдается в местностях, где невысокий горный хребет граничит с морем или крупным озером. При зимних вторжениях холодного воздуха последний, переваливая хребет, приобретает большую скорость вследствие разницы давления и силы тяжести при создающемся неустойчивом распределении температуры (холодный воздух над теплым). Так образуется бора. В море проникает на несколько километров. Слово «бора» происходит от греческого «борей» – холодный северный ветер. В Новороссийске бора дует с северо-востока. Часто достигает силы шторма. Встречается в Новороссийске и на Новой Земле, где порывы боры достигают 50–60 метров в секунду (источник: Meteoweb.ru, 08.10.2008 г.).

В древнегреческой топонимике «борей» – северный ветер. Гипербореями греки называли людей, проживающих севернее и восточнее известных грекам на то время географических мест.

1
08.00. 10 ноября 1993 года – начало вахты. Описание обстановки, типа и положения судов в ковше причала № 35

Вид на набережную Новороссийска

08.00. 10 ноября 1993 года

Второй механик торгового судна «Кемал» Новороссийского торгового порта Выдренков Юрий Павлович прибыл на борт для проведения ежедневных регламентных работ и проворачивания механизмов. Самостоятельное вахтенное дежурство на «Кемале» было отменено судовладельцем. Судовой журнал не велся с 16 октября. Судно числилось в отстое, команда была распущена по причине праздничных дней, отгулов и отпусков. Дежурство штурмана и судоводителя обозначалось на соседнем однотипном сухогрузе «Арман». Все это называлось «суда в состоянии караванного дежурства» и являлось нарушением морских правил.

Нарушение это было закреплено приказом судовладельца – русско-американского президента компании. Закреплено и закреплено, много в нашей жизни чего нарушено и закреплено.

Над Новороссийском бушевала привычная для этого года бора средней силы. Еще ночью было 4 градуса тепла, а к утру температура упала почти на 10 градусов – 7 градусов мороза, ветер СВ (северо-восточный) 20 метров в секунду (с порывами 25 метров в секунду), что соответствует морскому выражению «очень крепкий ветер».

Ветер качал деревья так, что ломал сучья и ветки и сильно задерживал движение против ветра. Выдренков утром едва добрался до «Кемала».

Юрий Павлович, урожденный новороссиец, из своих 44 лет больше десяти морячил на рыболовецких судах. Ловили рыбу и в арктических водах, и в Антарктике, так что шторма и большие волны Выдренков на своем веку повидал. Он знал, как гибнут суда и люди в шторм от безответственности и что «нелепых» смертей и случайных бед на море не бывает. А единственное средство от того, чтобы беда не настигла тебя внезапно, – шевелить мозгами. Все время думать над обстановкой, почаще осматриваться в отсеках, анализировать то, что видишь. Многие случаи на море закалили и выработали в нем эти навыки. А еще море выработало в Юрии Павловиче тот добрый характер, который часто бывает у людей, хлебнувших лиха через край и знающих цену человеку. Сослуживцы любили и ценили его за отзывчивость и работоспособность и уважительно звали Палычем.

Схема теплохода «Кемал»

герб НМТП (Новороссийское Морское Торговое Пароходство)

Однотипные т/х (теплоходы) «Кемал» и «Арман» стояли, ошвартованные лагом (борт к борту) с внутренней стороны глаголя причала № 35, форштевнями (носами) в сторону здания морвокзала. И северо-восточный ветер для них был отжимной, то есть суда принимали его на свой правый борт и ветер «отжимал» – отрывал их от причальной стенки. Теплоходы, каждый по тридцать метров длиной, занимали почти всю «перекладину буквы «Г», которую образовывал собой «гугль» 35-го причала. На длинной стороне буквы «Г» причала, между двух причальных стенок, располагалось всем известное в Новороссийске здание морского вокзала с круглой надстройкой на крыше – «визитная карточка» Новороссийска, – очень похожей на летающую тарелку, которая села в центре города прямо на плоскую крышу здания вокзала. Оно до сих пор является частью историче-ского центра и до сих пор по периметру на «тарелке», как на матросской бескозырке, написано огромными синими буквами «Новороссийск». Теплоходы наши стояли в 50 метрах от этого места и попадали в «парадную фотокарточку» города.

Теплоходы принадлежали СП – совместному предприятию, русско-американской компании «Атлас-Интерпрайсиз» и числились за ней как частный флот. По изначальной конструкции это были ПТРы – промысло-вые рыботранспортные суда, переоборудованные позже под сухогрузы. Построенные в 1988 году, они считались «молодыми» судами, и работать на них было приятно. Прибыв в Новороссийск еще в августе из Стамбула, «Арман» и «Кемал» были ошвартованы со стоящими рядом белыми, как лебеди, пассажирскими судами на подводных крыльях («метеорами-кометами») и океанским катамараном «Ирбис».

В 200–300 метрах от 35-го причала расположен западный мол, который своей почти километровой узкой стрелой перегораживает новороссийскую бухту практически до середины и выполняет роль «уловителя морских волн, так что мористее гуляет волна и корабли качает», а порты, расположенные за молом, спрятаны от качки.

У западного мола также были ошвартованы суда: СЧС 1302 (средний черноморский сейнер), дизельная ПЛ ЧФ РФ (подводная лодка Черноморского флота), РПС «Дивный» (рейдово-поисковое научное судно), СЧС «Баклан» (средний рыболовецкий сейнер). Оба СЧСа и РПС будут разбиты и потоплены борой в ближайшую ночь. Всего на полосе форумной набережной погибнет еще три «кометы-метеора» и «Арман»: разбиты штормом, перевернуты или оторваны с мест стоянки и посажены на мель. Эта стихия унесла здесь жизни четырех человек. Но сейчас, ветреным утром 10 ноября 1993 года, об этом еще никто не знал.

Все перечисленные суда являлись одним из отличительных моментов первого плана при обозрении панорамы Новороссийска с городской форумной площади, практически под морвокзалом с «тарелкой», и входили уже полгода в кадр главной визитной карточки города. Они гармонично смотрелись первым планом на фоне залива, его гор, портов, подъемных кранов и гигантских судов, заходивших в необъятную 20-километровую по протяженности новороссийскую бухту. Вся эта картина радовала глаз отдыхающих, гостей и жителей города, поэтому на набережной всегда, в любую погоду прогуливались люди.

Сегодня набережная из-за боры была уже сутки как безлюдна. Крепкий ледяной ветер с гор, с северо-восточной стороны, срывался и холодным водопадом обрушивался на город со всей 20-километровой спины Маркотхского хребта, последнего отрога Кавказских гор, лежащего на берегу новороссийской бухты, вокруг которой жил и трудился полумиллионный портовый город. С 400—500-метровой высоты хребта ветер падал и бил вниз в огромную чашу, где размещались все одиннадцать новороссийских портов, лес кранов, терминалы и много судов под русскими и иностранными флагами.

Ветер нес с собой тревогу. Особенно страшны были периодически налетавшие ветровые «удары» или порывы. «Удары» эти по-морскому называются шквалы. Одной из черт характера боры является шквалистость ветра.

2
09.00. Ужесточение погодных условий. Сильный шторм. Описание боры

Крейсер «Михаил Кутузов» на фоне Маркотхского хребта,

с которого на город падает бора

Уже к 9.00 северный ветер достигал 25–30 метров в секунду (порывами – 32 метра), что в установленных мореходных терминах означало «сильный шторм». Ветер на берегу ломал на деревьях большие ветки, повреждал крыши и сдвигал все, что плохо лежит или не закреплено «по-штормовому». Суда сильно качались. Обледенение корпусов выглядело как тонкий ледок на всех внешних поверхностях. Переходить с борта на борт становилось все опаснее.

Бора в это время года – дело обычное. В среднем за год здесь наблюдаются 46 дней с борой. Максимальная повторяемость приходится на ноябрь месяц. Мореплаватели знают, что более чем в половине дней с борой скорость ветра превышает 20 метров в секунду, и удерживают в зимние меся-цы суда у причалов дополнительными швартовыми канатами. В отдельных, но редких случаях скорость ветра превышает 30–40 и более метров в секунду. Вот тогда бора начинает наносить тяжелый урон городу и портам: когда шквалистый ветер порывами достигает 50 метров в секунду, он опрокидывает груженые вагоны, разбрасывает контейнеры и переворачивает суда. Тогда по городу «гуляет дьявол» – он бросает в воздух легковые автомобили, троллейбусы лежат на боку, прижатые ветром к деревьям, большие деревья повалены сплошь сломанным «ковром» и много крыш раскрыто, шифер и сорванное кровельное железо летают в небе, а город сидит без света, воды и тепла, по 2–3 и даже 10 дней. Тяжелое время.

Хуже всех в этой обстановке приходится судам на воде.

Выдренков не думал о боре, он просто с удвоенным вниманием принимал противоштормовые меры, предусмотренные инструкциями. По приказанию капитана ПТР «Арман», в связи с усиливающейся борой Палыч засту-пал на суточное дежурство и проводил уже суточные работы, которых на любом судне предостаточно. Сделал обход, включил вентиляцию правого борта, вместе с помощником с «Армана» матросом Александром Рактовичем запустил ДГ2 (вспомогательный дизель-генератор), согласно ПТЭ (плану технической эксплуатации), отключил необходимые тумблеры и возбудил Г2 (электрогенератор-электростанцию). Выполнил МП (проверочный малый вперед) и произвел пуск ГД (главного двигателя) в течение 20 минут, согласно ПТЭ (правилам технической эксплуатации). Задраили вентиляцию по правому борту. Замечаний по работе механизмов не было. Остановил главный двигатель, включил систему обогрева судна и «полез» на соседний борт – «Арман» – докладывать о проведенных работах.

Все еще надеялись в этот день, что ветер не достигнет своей предельной штормовой скорости 40–50 метров в секунду. Борты «Кемала» и «Армана» еще не бились друг о друга, и форштевни (носы) их с надеждой смотрели на рубку дежурного диспетчера морвокзала, расположенную всего в 200 метрах от них, в здании с «тарелкой».

3
12.00. Жестокий шторм. Начался ураган. Усиление обледенения судна

Панорама Новороссийской бухты с высоты Маркотхского хребта

В 12 дня ветер перевалил через понятие «жестокий шторм» (28–32 метра в секунду) и несся с гор со скоростью 30–35 метров в секунду (порывами – 36 метров). Это был уже ураган, который производит не просто большие, а катастрофические разрушения жилых построек, вырывает мощные деревья с корнями. Бора достигнет сегодня к 18.00 40 метров в секунду и будет держаться так до 4–5 утра 11 ноября. Но как бы ни усиливался в течение ночи ветер, он все время будет называться «ураган». У людей не нашлось обычных слов или терминов дать имя чудовищному ветру, достигающему скорости 40 метров в секунду и выше. Ураган дальнейшей классификации не подлежит, он и при 50–60 метрах в секунду называется просто – ураган.

«Арман» стоял первым корпусом к стенке и встречал бору в свой правый борт, «Кемал», ошвартованный к нему правым бортом, был несколько спрятан от ветра, и это будет немного снижать скорость обледенения его корпуса, надстроек и такелажа (мачт и их снаряжения), которое к вечеру, часам к 18, станет значительным, а ночью будет основной причиной гибели «Армана» и всех четырех человек вахтенной службы у него на борту, включая капитана.

Обледенение судна – это нарастание льда на корпусе «Кемала» и на его судовых конструкциях от водяных брызг. Ветер срывает гребни волн, отделившаяся от волны масса воды сразу охлаждается ветром, и на судно падает уже настолько холодная вода, что она мгновенно, не стекая, замерзает (прилипает). На «Кемал» наваливаются большие волны, в верхней своей части представляющие сплошную завесу воды высотой 1,5–3,5 метра, еще выше – летят отдельные всплески, а на высоте 3–4 метра образуются брызги.

Пелена не успевшей охладиться воды падает на палубу и частично смывает образующийся лед. Поэтому палуба обледеневает не так быстро. А вот брызги, падающие, словно дождь, на надстройки, палубные механизмы и еще выше – на мачты, рангоут и такелаж, обледеневают значительно быстрее и несут на себе основную массу ледовой нагрузки, которую все больше испытывает на себе «Кемал».

Схема остойчивости судна

Сегодня погода была такая, что обледенение судна развивалось быстро. Вода обтекает и замерзает, обтекает и замерзает… Борода льда при обледенении нарастает не с наветренной стороны, а с подветренной, поэтому вся ледяная масса, полученная при стоянии рядом с «Арманом» правым бортом у стенки, а значит к ветру, нарастала более всего на левых надстройках и конструкциях, отсюда и причина увеличивавшегося всю ночь крена «Кемала» на левый борт. С таким же креном был и «Арман». После того как «Кемал» оторвет от причала и он встанет на якоря и будет держаться носом по ветру, льдообразование окажется более безопасным. Но носовая часть судна начнет обледеневать быстрее кормовой, поэтому судно будет все более неподъемистым на встречную волну. То есть оно все тяжелее и тяжелее станет подниматься (всплывать) на находящие на него волны.

Палыч не мог в темноте видеть всего этого, но по опыту и по поведению судна знал, что мачты и ванты превращаются в сплошную монолитную глыбу льда. Но в одиночку он ничего сделать не мог.

После обеда на всех ПТРах, включая ошвартованный с наружной стороны ковша 35-го причала «Нури Исмаилов», экипажи уже вынуждены были все чаще и чаще скалывать лед, намерзающий с влажным ветром на бортах, надстройках, мачтах. Ледяные «сталактиты» и бугры вырастали везде. Накопление массы льда в значительных количествах на надводной части судов нарушало их остойчивость, смещало центр тяжести наверх и увеличивало риск переворачивания, особенно на сильной волне.

4
Объяснения капитана ГИНН А. Кузьмина

Судовое машинное отделение

Позже, после катастрофической ночи с 10 на 11 ноября, когда под порывами боры в акватории 35-го причала погибнут три «кометы-метеора», «Арман» и другие суда в местах их стоянки, «Кемал» будет единственным вы-жившим в ковше причала. «Нури Исмаилов» стоял с наружной стороны ковша, и ветер не отрывал его от причала, а наоборот – прижимал и наваливал его на причал. К утру «Кемал» удручающим памятником, навалившись левым бортом на стенку, покрытый сплошной броней льда, будет стоять посредине парадной набережной, примерно напротив того места, где сейчас из воды бьют цветные фонтаны, а с берега в окна из своей квартиры смотрит мэр города.

Капитаны, ответственные начальники, судовладельцы и рядовые, оставшиеся в живых члены экипажей будут писать объяснения. По каждому из двух десятков погибших в те дни в районе Новороссийска судов будут вестись аварийные дела «о затоплении» и расследования по случаю гибели людей.

Тогда все оставшиеся в живых понимали, что спасать теперь нужно не мертвых, погибших в стихии людей, а живых, иногда «от тюрьмы и сумы». Это понимали все, в разной степени, с разным жизненным опытом и возложенной ответственностью, но все. И каждый на своем месте спасался самостоятельно.

Значительное ответственное лицо – старший капитан ГИНН (портнадзор) А. Кузьмин 12 ноября 1993 года напишет:

– что им предлагалась «рекомендация» вахтенному помощнику капитана т/х «Арман» заблаговременно отойти от причала при появлении зыби, тягуна или крепкого ветра от норд-оста, «о чем напоминалось мной при каждом посещении судна» весь период стоянки их на 35-м причале, начиная с августа 1993 года;

– с сентября у причала стояли также три «метеора» в ожидании транспортировки в Китай, им особенно было рекомендовано в случае норд-оста переходить и укрываться от ветра на более безопасном причале 23. На «метеорах» отказались выполнять эти рекомендации, сославшись на неработающие двигатели и невозможность взять буксир (буксировочное судно) в портофлоте для буксировки «метеоров». Вскоре встал лагом к трем «метеорам» и четвертый «метеор»;

– некоторое время лагом к четырем «метеорам» стояли еще два, так что их было всего шесть. Но, к счастью, их двигатели оказались в эксплуатационном состоянии, и они вовремя ушли к причалу 23, где благополучно спаслись от непогоды в ожидании погрузки на судно и были отправлены по назначению.

А. Кузьмин и дальше в своей пояснительной записке пишет простые и понятные любому неморяку вещи: «Ряд судов, стоящих на рейде или у причалов и несших должным образом вахту, исполняя обязательные постановления по порту Новороссийск и Инспекции портового надзора касательно безопасности в портовых водах, даже 10 ноября, не дожидаясь испытания судьбы штормом и ветром в 40–50 метров в секунду, оставались зрячими и здравомыслящими, имея ответственность за безопасность судов и людей, и уходили из портовых вод в море и даже 10 ноября перед массовой катастрофой судов, оставшихся в порту Новороссийск».

Но все это будет после катастрофы на акватории новороссийских портов в ночь с 10 на 11 ноября. А сейчас Палыч Выдренков заканчивает регламентные работы и проворачивание механизмов на «Кемале». Дежурного матроса с «Армана» у него еще не отобрали, и они вдвоем скалывают лед штормовым инструментом (кувалда, топор, лом) с надстроек.

5
14.00. Выдренков остается на борту один

Морской сектант

14.00. Обедали на ПТР «Нури Исмаилов», который стоял ошвартованный с внешней стороны гугля причала № 35. Позже, когда бора совсем разгулялась, «Нури» страдал меньше всех – из-за положения корабля ветер не отрывал его от причала, как все остальные суда в ковше 35-го причала, а прижимал и наваливал на причальную стенку. Обед был обычным – украинские щи и котлета с гречневой кашей. После обеда Палыча пригласили сыграть в шеш-беш. Игра была не из интеллектуальных, но удобна тем, что позволяла вести неторопливую послеобеденную беседу. Палыч от игры отказался. Переговариваясь с обедавшими в кают-компании, он, которому, в отличие от других, не предписывалось вести круглосуточное дежурство (проверил механизмы и свободен), заметил вслух, что всерьез не завидует тем, кто остается дежурить на судах в эту ночь – бора, скорее всего, покажет всем нынче «кузькину мать».

Вскоре последовало приказание капитана «Армана»: Палычу оставаться на «Кемале» и заступить на суточное дежурство. Такой оборот дела для Палыча был полной неожиданностью. Но капитан есть капитан. Он кэп каравана, а значит, и его кэп. Палыч молча принял приказ. Приходилось влезть в шкуру всех тех экипажей, которым придется сегодня здесь переночевать. И он молча влез в шкуру их общей теперь судьбы. Все как-то объединилось в его голове – кэп, задачи и судьба. С этого момента все началось: общая судьба, общее море, общая ночь, он разделил все перед лицом надвигающегося ужаса со всеми и принял безоговорочно. Палыч стал серьезен, и в нем начался некий отсчет, активация прежнего морского опыта.

Все, что было с ним прежде в его северных широтах, о чем он уже давно забыл, стало быстро заполнять память. Странно было применять эти знания здесь, на юге, где растут пальмы и магнолии. Здесь ведь не суровые северные моря, а ласковое, гостеприимное Черное море, казалось бы, не бывает больших волн… Палыч как-то весь выпрямился, взгляд его заострился, движения и походка изменились, стали плавными и одновременно угловатыми, как у каменного краба. «Так дак так, ну что ж, надо значит надо; ничего себе – сходил на работку, ничего себе, поднялся ветерок».

Палычу было больно. Он понимал, что не его, а его семью сейчас взяли и подвергли большой опасности. И никто особенно об этом и не задумывался, все тут в одинаковых условиях, вот и Палыч теперь тоже… И его маленькая жена и десятилетний Мишка… Асфальт в детстве был чистым… Он сел на кнехт, смотрел вдаль, и что-то сказало ему: «Ну, теперь жди…»

Команда каравана была его командой, его семьей и его братством. Он разделил с ними судьбу сегодняшнего дня и был рад этому. Рад, не рад, скорее это можно назвать некоторым оттенком слова «удовлетворен». Такие решения – остаться или не остаться, разделить со всеми лишения дня или не разделить – в городе не принимаются самостоятельно; здесь вообще ничего не принимается голосованием или большинством голосов. Это все бред про демократию. В городе все решения происходят командным, если не сказать, насильственным, императивным путем. Потому что когда «нас» много, в силу вступают законы муравейника, армии. Все в городе немного служат в армии, просто само количество нас, здесь живущих, обязывает к этому. Так и в случае с Палычем: хоть приказание остаться и было в ущерб его семье, но это его работа. Час быка пробил, и время пошло. Как позже бы сказали умные: такое бывает только раз в жизни… И никто не произносит конец фразы, что «такое» бывает столько раз в жизни, сколько распорядится Бог человеку через «такое» пройти.

15.00. 4 градуса мороза, ветер северо-восточный 30–35 метров в секунду (порывами – 38 метров). На борту «Армана» Палыч доложил об окончании проведения работ второму помощнику судна. Тогда же приказом капитана «Армана» он был лишен своего единственного соратника – матроса А. Рактовича. Палыч опешил. Внутри него пробежал холодок страха. Стало невыносимо тоскливо и одиноко. Страх, противный страх поселился и засосал под ложечкой. Такого Палыч сам от себя не ожидал. Он спокойно и медленно выматерил себя за трусость, и все вернулось к нужному ему порядку вещей. На это ушла всего одна доля секунды. И только после Палыч поднял глаза на капитана «Армана». Он знал, что кэп сто раз подумал, прежде чем сказать ему такую вещь… Эти слова были равносильны объявленному смертному приговору и реально позволяли Палычу покинуть судно. Ведь команда покидает корабль при реальной опасности жизни людей… Кэп отвел глаза в сторону. Они поняли друг друга – Палыч мог быть свободен и отправляться домой.

Выдренков так и не понял сам для себя, как и почему он остался на «Кемале» один, а не пошел к жене и сыну. Возможно, сработало какое-то глубинное мужское начало, которое является главным в науке побеждать. Или, может, это было глубинное «то», что-то звериное в каждом мужчине, что не дает ему покинуть поле боя, даже когда он остается один, «то» толкает его в одиночку идти в горы, на скалы, ночью, в море, чтобы смотреть в желтые глаза смерти…

Не был ведь Выдренков экстремальщиком, не страдал тягой к сумасшедшим и рискованным предприятиям или азартным видам спорта. Но и трусом он никогда не был.

Черт знает, что бывает и как оно все случилось, но Палыч не покинул борт «Кемала»… Он слегка подал тело вперед и быстро скатился вниз по узкому трапу, где двое человек не могут разминуться.

Объяснить этот приказ было невозможно, и Выдренков его себе не объяснял, долгая жизнь на море научила его действовать теми силами и ресурсами, которые у него в данный момент имелись. А были у него сегодня с ним его голова, его руки и вверенный в единоличную ответственность совсем немаленький теплоход «Кемал». И еще одному его научило море: «не моргать», все время следить за обстановкой, не давать себе поблажек. Поэтому в эту ночь он не пропустит момент, когда «Кемал» начало отрывать, и заметит один за другим торпедирующие «Кемал» оторвавшиеся «метеоры». Поэтому ему удалось не получить критического обледенения, сохранить остойчивость «Кемала» и не перевернуться, вовремя заметить береговую стенку, развернуть «Кемал» и не разбить судно о нее…

Перебираясь после своего доклада с «Армана» на «Кемал», он еще не знал, что больше не ступит на палубу «Армана», да и вообще ничья нога уже не ступит на палубу живого «Армана».

Еще трижды приходил матрос с «Армана»: вдвоем проверяли концы, завели дополнительные за шахту румпельного отделения, проводили авральные работы по скалыванию льда. Матрос был толковый и работящий. Погибнет он через 6 часов, когда «Арман» перевернет обледенение. Погибнет вместе со своим капитаном, помощником капитана и судоводителем. Никому не удастся спастись в бушующих волнах.