Текст книги "Профессия – палач"

Шустрый остался сиротой еще в раннем детстве, его родители погибли в страшной аварии. А единственный ближайший родственник – сестра матери. Но тетка Гордея была настолько малоимущая, что не могла содержать даже себя, не говоря уже и о племяннике. Богатырева отправили в детдом. Гордей с малых лет не переносил на дух деньги, вернее их отсутствие в своей семье, или же, их присутствие в жизни человечества. За сим единственным у Шустрого выходным одеянием имелся только лишь парадный китель. «Быть в форме на приеме у мэра, все равно, что белая ворона!» – смекнул следователь, и решил обратиться за помощью к Зубу:

– Алло, Даня? Есть желание послужить родине?

– Я свое уже отработал, четыре года в крестах. Чего надобно, старче?

– Выручай, братан. Костюмчик нужен приличный. Сегодня вечер у городской знати.

– Зуб знает, что делать! Зуб всегда выручит брата! Через полчаса будь в ателье у фонтана, мне портной немного задолжал. Отработаем для тебя что-нибудь подобающее.

В загородной резиденции мэра Богатырев чувствовал себя очень неловко. Окружающие лица в дорогих платьях выглядели на миллион долларов, а, по мнению Шустрого, он выглядел примерно на один миллион и двадцать тысяч баксов. «Надо влиться в коллектив! – подумал Шустрый, – Влиться вряд ли получится, тогда остается только влить в себя!». Гордей тут же схватил фужер с шампанским с подноса, который плавно проплывал мимо его лица, и залпом осушил бокал. Стараясь быстро добежать до уплывающего круглого подноса с шампанским, в надежде обменять пустой фужер на полный, Богатырева под руку хватает Скворцов:

– Идем, нас уже ждут!

Большой круглый кабинет, который напоминал библиотеку, Шустрому очень понравился, он чувствовал себя как дома. Помимо хозяина резиденции, в этой комнате находились главный прокурор города, начальник главка и Скворцов с Богатыревым. Мэр добродушно предложил всем по сигаре, Шустрого затрясло от волнения, и беседа началась:

– Дмитрий Владимирович, Вы рассказали вашему другу о правилах приличия? Молодой человек впервые здесь, и рискует попасть в неловкое положение.

– Разумеется, товарищ генерал майор. Все в порядке, уверяю Вас!

Генерал-майор Коровин Виктор Николаевич, начальник главного управления милиции, он хорошо знал Богатырева, и просто решил его слегка принизить, оперируя тем, что он находится в кругу высокопоставленных лиц, а назвав Гордея молодым, еще раз подчеркнул, что окружающие его люди значительно старше его, несмотря на то, что Шустрому уже под сорок.

– Что еще за правила? – шепотом спросил Богатырев у Скворцова.

– Говори только тогда, когда тебя спросят! Эти ребята чересчур высокомерны.

– Не слушайте вы его! И располагайтесь поудобней. Виктор Николаевич у нас любит иногда пыль стряхнуть с шапки Мономаха. – Смеясь, произнес мэр, Городков Лев Павлович, прикуривая сигару, указывая на большой кожаный диван Честерфилд.

– Ветров Борис Алексеевич, – глава прокуратуры решил очно познакомиться с Шустрым, и протянул ему две руки, правую – для рукопожатия, а левой – Ветров передавал бокал с виски.

Гордей еще не успел присесть на диван и пожал руку прокурору, слегка приклонив голову. Затем он принял от Ветрова бокал, и незамедлительно решил представиться:

– Старший следователь…

– Я знаю кто Вы. В этом нет необходимости. Присаживайтесь. – Перебил Шустрого прокурор, – Расскажите мне, пожалуйста, как там ваше расследование по делу Мартынова?

«О, началось, – задумался Шустрый, – и Скворцов своим взглядом вопрошает, будто я ему задолжал. Старая тема уже не прокатит, надо что-нибудь новенькое. Кинуть им мысль и пусть сами её раздувают. И я молодец, останусь в тени, и они будут считать себя умными, логически грамотными. Придумают себе новую историю, и закидают меня указаниями. И волки сыты, и овцы целы. Ох, как я не люблю находиться в шкуре овцы. Но их рожи явно на овец не тянут!».

– Мне кажется, что существует несколько, мягко говоря, «благодетелей», которые решили вершить собственное правосудие над теми, кто преступил закон. Эти «святые каратели», как их окрестили местные газетчики, немного не довольны с решениями суда. Но им кто-то помогает. Из этого напрашивается один вывод – в структуре МВД есть крот. Крот, который ловко заметает следы и покровительствует над карателями. Мы ищем одного преступника, а их может быть несколько. И моих полномочий не хватает, чтобы отыскать крота! – ответил Гордей Ветрову.

– Вы полагаете, что в городе орудует банда? – удивленно спросил мэр.

– Я согласен с Богатыревым, это не может быть один человек, крот явно существует! – поддержал Шустрого Скворцов.

– Это очень смелое заявление! Но думаю, что оно похоже на правду, – вступил в дискуссию Коровин, переводя свой взгляд на Ветрова. Прокурор погладил свою щетину на подбородке, глубоко задумался и выдал:

– Есть ли предположения среди кого искать крота? Прокуратура, милиция, ФСБ?

– Есть предположение, что крот имеет высокий ранг, он может быть из любого ведомства. Среди чинов моего уровня и ниже, я уже всех проработал. Подозрений нет. – Ответил Шустрый.

– Раз так, то мы проверим Вашу работу. А что касается чиновников, так это уже наше дело, – Коровин был уверен в том, что он найдет крота, во что бы то ни стало.

– Думаю, что нас уже заждались. Господа, предлагаю присоединиться к гостям! Приятного вечера, – Городков, как всегда был в хорошем настроении, с большой улыбкой открыл высокую резную дверь. Каждый, кто выходил из кабинета находился в глубоком раздумье.

Среди всеобщего гулянья Скворцов и Богатырев переговаривались, направляясь в сторону выхода. Дмитрий Владимирович напряженным тоном обращается к Шустрому:

– Я же просил тебя придумать что-нибудь новое, а ты опять старую пластинку завел: «он не один, он не один…»!

– Я подарил им крота! Теперь они долго будут мусолить эту тему.

– Значит, ты сам не веришь в то, что им преподнес?

– Я с самого рождения не верю в святых. А этот наш «каратель» просто псих, если он существует. А то, что его еще никто не поймал за пятнадцать лет, значит, и никогда не поймают. Он ни разу не ошибся, не оставил след, и не давал возможности выйти на себя. Это, скорее всего, какой-нибудь КГБшник в отставке, обиженный на государство, с большими психическими отклонениями после контузии, полученной в боевых действиях. А они профессионалы, и не дадут себя поймать.

– Я так понял, что эта мысль тебе в голову пришла только что!?

– Да. Вот слушаю себя сейчас и удивляюсь.

– Раскручивай эту мысль, припасем её для начальства к следующей встрече. Авось потянем время, и все обойдется. Завтра обсудим это подробнее. Удачи!

Возвращаясь, домой, Шустрый находился в шоке, в который сам себя загнал, – «Палач – бывший сотрудник КГБ. Почему бы и нет? Как же я раньше об этом не подумал? А еще палача можно искать среди тех, кого может не устраивать решение суда по делу, в котором палач был потерпевшим, например. Но это ничего не меняет, у меня нет доступов к архивам КГБ. Придется делиться соображениями с ФСБ. Если кто-то подключится к моему делу, я рискую себя рассекретить. Слишком много посвященных может оказаться. Думай, Шустрый, думай!»

Пока городская знать устраивала разгуляй, в это время в городе произошло убийство на районе Богатырева. Утром следующего дня, когда Гордей вошел в отдел, дежурный с ухмылкой поприветствовал Шустрого:

– С добрым утром, Иванович! Новость-то, какая! Ночью наряд задержал «святого карателя», прям на месте преступления!

– Да ладно!!! Шутишь???

– Нет, он в обезьяннике сидит. Пойди да погляди кто он. Ты удивишься не меньше моего!

От большого волнения Богатырев на время потерял дар речи. Он шел по коридору, слегка пошатываясь, в крыло здания, где находились камеры предварительного заключения. Гордей остолбенел, увидев того, кто сидит за решеткой. Из клетки доносится знакомый до боли голос:

– Шустрый, только ты можешь мне помочь!

– Зуб! Ты что здесь делаешь? Молчи! В кабинете все расскажешь!

Богатырев попросил дежурного привести задержанного в свой кабинет. Зубарев сходу:

– Я никого не убивал! После того, как мы вышли от портного, я отправился в кабак, недалеко от того места где меня взяли. В телебаре в прямом эфире показывали хоккейный матч, я досмотрел его до последнего свистка. К концу матча в кабаке остались только я и бармен. Было далеко за полночь. И тут я услышал на улице какой-то шум, похожий на массовую драку. Вмиг, кто-то громко закричал и все утихло. Я вышел на улицу, закурил, и увидал мужика, лежащего возле авто, с ножом под ребрами. Я подошел к нему и решил помочь, он был еще в сознании. Я хотел его перебинтовать, чтобы остановить кровь. А когда я вынул из него нож, меня осветили фары патрульного автомобиля. Потом я здесь, и дальше ничего не знаю.

– Сиди в кабинете, я схожу за делом. Посмотрим, что можно сделать. Но беда в том, что мы не занимаемся убийствами, тебя передадут в прокуратуру. Придется тебе снова посидеть немного, пока будет следствие.

– СИЗО!? Ну, это конечно не курорт, но все же лучше, чем кресты…

Старший следователь юстиции Гордей Иванович за двадцать минут собрал всю документацию по делу Зубарева. Идя по длинным коридорам, он вчитывался в каждое словечко. Подойдя к своему кабинету, Шустрый смог расставить все по своим местам. В кабинете:

– Зуб, радуйся! Ты у нас теперь «святой каратель»! – смеётся Богатырев.

– Умнее ничего не придумал? Давай по существу!

– Твой вчерашний мужик, Степанов Петр Васильевич, пару месяцев назад зарезал свою сожительницу. В суде доказали, что он защищался, и, был отпущен!

– Корнеплод тебе в подмышку, знал бы, оставил гада умирать, а мне теперь из-за него срок мотать. Падла!

– Спокойно, дружище. Мотать на ус себе будешь, чтоб впредь не трогал руками что ни попадя. А за это дело не по тебе статья плачет, я тебя не брошу. Но вот что в действительности интересно – народ-то наш начал под «карателя» косить! Видать многим не угодно российское правосудие то, а!? Или все сошли с ума?

– А почему ты решил, что это был не сам «каратель»?

– Во-первых, ты сам сказал, что шуму было как от стада. Во-вторых, Степанов не был зарезан, а так подрезан чуть-чуть. «Каратель» таких ошибок не допускал пятнадцать лет. Это точно не он. И уж тем более не ты!

Внезапно в кабинет к Шустрому заходит полковник Скворцов:

– Звонили из больницы, Степанов жив. Так что это дело остается у нас, под твой контроль Богатырев. Ну, что, Зуб, наложил в штаны, небось?

– Владимирович, а сам-то как думаешь? Первый раз попытался сделать, что-нибудь хорошее, а тебе за это по шее. Волей-неволей не возлюбишь ментов.

– Ну, ты ладно, не вытряхай из штанов раньше времени, завоняет. Вот, Шустрый тебе поможет, и дело быстро закроет. Не так ли Богатырев?

– Все сделаю в красивом виде!

– Вот и молодцы.

Уходя, Скворцов немного задумался, и загадочно произнёс:

– Надо попридержать Степанова в больничке то. Если покушение на него не повторится, значит это простая бытовуха. Но наряд к его палате все же необходимо приставить, подстраховаться не помешает. Надеюсь, что это не дело рук «карателя». Все, выполнять!

Скворцов ушел, а друзья, глядя друг на друга, скривили на лицах гримасу рассудительности, пародируя полковника. Зубарева отпустили, а преступник был пойман. Им оказался сын сожительницы Степанова. Степанов рассказал Шустрому, что тот напал на Петра Васильевича со своими друзьями. Друзья держали, сын резал. Но мальчишка все отрицал и взял вину на себя, мол, он один это сделал. Суд не стал назначать пересмотр следствия и принял показания парня. Свидетелей то не нашлось. Дело закрыто. Как всегда у Богатырева быстро, четко и рассудительно. Гордей был рад еще одной галочке в своем послужном списке.

Скворцову удалось выбить для Богатырева допуск к архивам КГБ. Шустрый всю неделю штудировал тома в поисках человека, который может быть похож на палача, хотя бы отдаленно. Здесь его поджидало разочарование. Отставных офицеров, которые могут быть не довольны правосудием, связанных непосредственно с ними или их ближайшими родственниками, набралось пару тысяч. Как их всех будет прорабатывать, Гордей, еще не знал. Так же у Шустрого никак не укладывалось в голове, – «Как же, все-таки, палачу удается оставаться не замеченным все эти годы?». «Надо отсеять, для начала, всех по телосложению!» – придумал план Богатырев. Сотни четыре, где-то, он вычеркнул из списка. «Все же легче! – обрадовался Гордей, – нужно что-то еще…». Архив для Шустрого стал вторым домом.

За ту неделю, что Богатырев провел в архиве, произошло еще одно происшествие. На одной из оживленных улиц города, автомобиль под управлением некого Попова Станислава Андреевича, не уступил дорогу, нагло подрезающему всех в округе, другому очень дорогому автомобилю, в котором ехало несколько лиц студенческого возраста. Как позже выяснилось, владельцем авто был сын местного олигарха. Ребята приняли решение наказать Попова за свое «хамство». До драки дело, к счастью, не дошло. Но вот автомобиль Попова, по результатам перепалки, остался сильно искорежен. Друзья-студенты выбили все стекла, распинали двери, оставив вмятины, и прокололи все колеса. Несправедливость здесь была одной – парни откупились, дело не дошло даже до суда. Попову пришлось за свои кровные самостоятельно ремонтировать авто, и он совсем потерял веру в правосудие. Но иск в суд все же подал. Шустрому не составило никаких усилий собрать материалы по этому делу для палача. Сегодня вечером у них запланирована встреча, и Гордей поспешил на неё, следя за отсутствием за ним хвоста.

Поздним вечером в парке у заброшенного аттракциона Шустрый передал информацию о молодчиках палачу. Богатырев очень волновался, и палач это заметил.

– Ты сегодня какой-то напряженный. Давно тебя таким не видел. Стряслось чего? – палач не мог не поинтересоваться, потому, как сильно беспокоился, что Шустрый может его сдать.

– Тобой очень сильно интересуются, и очень много кто тебя ищет!

– Если бы смогли найти, давно бы уже нашли! Ты единственный, кто может вывести на меня ментов. Но ты этого не сделаешь. Мы с тобой повязаны во многом за эти пятнадцать лет.

– А смогу ли я когда-нибудь узнать, кто же ты, таинственный незнакомец? И почему я? Зачем ты тогда пришел ко мне? Меня не отпускает этот вопрос все эти годы!

– Всему свое время, майор! Твое любопытство тебя однажды погубит. Подумай об этом.

Шустрый стоял лицом к аттракциону, а палач плечом к плечу к Гордею, глядя в глубину парка. В самый неожиданный момент, по ту сторону груды ржавого металла, Богатырев разглядел силуэт приближающегося человека. Эта была женщина, она бежала, спотыкаясь, и что-то кричала. Её голос становился все ближе и ближе: «Волки позорные, не возьмете, твари!»

Палач почувствовал неладное, а Шустрый оттолкнул палача от себя и приказал: «Беги!»

Богатырев узрел, как за женщиной бегут два сотрудника милиции, это были его знакомые ребята, ППСники. Гордей схватил девушку и крепко прижал к себе:

– А говорила, что не возьмем. Не угадала!

– Из огня да в полымя! Вот дура… – сильно расстроилась девушка.

– Поймал, молоток, Иванович! А ты что здесь делаешь? – весьма запыхавшись, поинтересовались преследователи.

– А я нутром чую, что вы без меня ничегошеньки не можете! – смеётся Богатырев.

– Давай в отдел её.

– Чего натворила? – спросил Шустрый, крепко держа женщину, которая так и норовит выскользнуть из рук следователя.

– Да это ж проститутка. Сегодня рейд был, здесь неподалеку, всех взяли, а она дёру.

– Ладно, везите её в отдел. Я скоро подъеду, хочу с ней немного побеседовать.

– Что, Иванович, понравилась? – ехидно подшучивает один из милиционеров.

– Кого-то она мне напоминает, хочу пробить её, может по какому делу проходит…

– Вот это я понимаю, ищейка! Все и всех помнит! Прям как Шерлок Холмс!

Шустрый обманул сослуживцев, он не знал эту проститутку, ему хотелось понять, что она видела. И видела ли она вообще чего-нибудь на встречи Богатырева с палачом. Гордей решил пройтись по тропе, по которой палач ушёл. Авось найдет что-нибудь, ну, вдруг палач выронил в спешке хоть что-нибудь. Но вот что больше любопытства терзало Шустрого, так это тот факт, что они не договорились где и когда свидятся вновь. Следователь дошел до самого края парка, но так ничего и не нашел. Там ничего не было! Палач убежал из видимости, а парк не покинул. Он издали наблюдал за Богатыревым, дабы убедиться, что следователь его не предал. Палач тоже находился в смятении, будущая встреча не определена. Зато за верность Шустрого «каратель» был спокоен. Пусть проститутку Гордей совсем и не знал, но вот палачу она показалась знакомой. Майор пешком отправился в отдел, палач решил за ним проследить.

В своём кабинете Богатырев вел беседу с той самой проституткой:

– Ну, Мальвина Ежевиковна, что мы делали в парке, почему нет документов?

– Я на точке стояла, работала. Когда пришли менты, решила убежать.

– Значит, первый раз тебя взяли!? Сама откуда?

– Из Якутии приехала, учиться.

– Стандартный треп. Если хочешь, чтобы тебе помогли, лучше говорить правду!

– Откуда такая благодетельность? Чего ради тебе мне помогать? Почему ты вообще решил, что мне нужна помощь?

– У тебя на лбу написано, что ты наркоманка со стажем! И проститутки добровольно на дорогу не выходят! Я не отрицаю, что есть жрицы любви, которым нравится свое дело, но они все индивидуалки, и на панели не стоят. Закатай рукава!

Девица показала Шустрому руки, на них отчетливо были видны следы от уколов. С большими прерываниями в голосе, та жалобно начала раскрывать о себе праву:

– Родилась в Якутии, приехала поступать в институт. На первом курсе познакомилась с парнем, он и подсадил меня на героин. Потом из-за наркотиков влезла в большие долги. Чтобы отработать старое и получить новую дозу, меня заманили в бордель. Отобрали документы и сказали, что вернут тогда, когда я полностью с ними рассчитаюсь. Хозяин борделя скупил у наркодилеров все мои долги. Институт бросила, меня начали узнавать. Стыдно!

– Сколько ты уже в рабстве?

– Три месяца. К ментам не ходила, думала, что загребут за наркоту.

– Сможешь вывести на наркодилера и хозяина борделя?

– Дилер умер от передозировки пару месяцев назад. С борделем дела еще хуже обстоят. Я даже не знаю, где он находится. Когда нас вывозят по вечерам на точку, всем завязывают глаза. Днем мы работаем на квартире, в которой и живем. Там несколько комнат: в одной – нас всех держат, окна забиты, в другой – сидят охрана и те, кто принимает клиентов, третья – комната для утех. Мы недавно переехали, раньше была другая квартира. Там случай один произошел. После этого нас перестали выпускать на улицу.

– Какой случай? – заинтересовался Богатырев.

– Вечером некоторых девочек вывезли на точку, на квартире оставили меня и еще одну, как дежурных. Нам выдали по дозе. Потом пришел клиент вместе с хозяином. В комнату для утех отправили мою подругу и гостя. Я сильно захотела, на тот момент, в туалет, и решила по-тихому сбегать туда. Нам нельзя передвигаться по квартире, если пришел хозяин. Из туалета я услышала, как началась какая-то резня. Кто-то ворвался в бордель, вырубил охранников, запер дверь комнаты для утех и похитил хозяина притона, тот пришел за выручкой. Нам всегда выдают героин, когда приходит хозяин, чтоб сидели на месте и не смогли запомнить его лицо, если вдруг увидим его. Он часто так же нас насиловал, пока мы были под кайфом. Я не успела еще принять дозу, все произошло так быстро. Но мне пришлось прикинуться, будто я уже укололась, потому что в процессе драки, тело охранника упало на дверь, распахнуло её, и тот ввалился в туалетную комнату. Я сделала вид, что случайно соскользнула с унитаза на пол в бессознательном состоянии. Я узрела того, кто похитил хозяина притона, но вот самого хозяина, я никогда не видела в лицо.