Текст книги "Тики-Так. Фантастические рассказы"

Удар

Сокрушительный удар был неожиданным. Летчик-испытатель выполнял запланированный полет на сверхскоростном летательном аппарате новой конструкции. Небо было светлое, безоблачное. И только там, чуть выше, наползали перистые облака и, пролетев мимо, быстро уходили вдаль. Испытатель вспомнил: такую же картину он видел в детстве, в планетарии, когда, задрав голову, наблюдал перемещение неба, ощущая огромную мощь корабля – Земли. Перемещением неба тогда управляли технари планетария. Удар был мощным. Летчик потерял сознание и очнулся в горящем аппарате, с большой скоростью пикирующем вниз. Десятые доли секунды решали все. Летчик инстинктивно направил аппарат туда, где утопал в зелени высокий склон правобережья реки. Аппарат вышел из прямого пике и под углом врезался в лесные насаждения склона. Срезая своей массой стволы деревьев, он прогрохотал параллельно склону и, ударившись о прибрежный холм, разлетелся на части и рухнул в реку.

Индивидуальный диагностический аппарат молниеносно зарегистрировал разрушение внутренних органов организма летчика, не совместимые с его жизнью. Немедленно сработала система кровозамещения составом не расширяющейся при замерзании жидкости, после чего сработал аппарат замораживания тела человека. Речная вода вокруг тела испытателя стала стремительно замерзать под действием жидкого азота. В реке образовался огромный ледяной шар, в центре которого находились останки летчика-испытателя, охлажденные до температуры, близкой к абсолютному нулю по Кельвину.

В клинике выяснилось, что суставы, печень, легкие, сердце восстановлению не подлежат и требуют замены на искусственные. Все это заменили и подключили к микропроцессору, работу которого поставили под управление сохранившимся благодаря непробиваемому шлему мозгом летчика-испытателя.

Когда организм был восстановлен и начал функционировать, микропроцессор все чаще и чаще стали раздражать решения мозга. Причем микропроцессор в большинстве случаев был прав. Даже в таких вопросах, как безопасный переход дороги. Когда летчик-испытатель садился играть с другом в шахматы, микропроцессор посылал мозг к черту и самостоятельно выигрывал партию. Нестыковки в решении тех или иных вопросов все чаще и чаще приводили к разногласиям. Поскольку исполнительная власть принадлежала микропроцессору, то, естественно, он пытался выйти из повиновения.

Мозг все меньше обращал внимание на целесообразность тех или иных действий в обыденной жизни. Его интересовали более серьезные вопросы. В частности, причина возникновения сокрушительного удара по летательному аппарату в светлую, ясную погоду. Эта загадка так и осталась неразрешенной. Летчик испытатель решил разгадать ее. Он настойчиво изучал современную физику, математику, пока не созрел до постановки задачи – разгадке аварии летательного аппарата. Для этой цели он детально изучил его останки, записи сохранившихся звуковых и видеорегистраторов до и в момент удара по аппарату. Затем, выдвигая одну за другой версии, стал моделировать варианты событий, привлекая к работе микропроцессор. Был рассмотрен ряд вариантов: от простейших – пробой магнитной камеры синтеза водорода в гелий из-за дефекта устройства лазерного поджига плазмы в камере – до пробоя двигателя микроскопическим метеоритом, летящим с огромной скоростью. Все эти варианты при скоростной обработке микропроцессором отвергались.

Наконец, микропроцессору окончательно надоел этот заторможенный дурак сверху. Он подключил мозг к самообеспечению, а сам отключился и ушел бы в неизвестном направлении, если бы у него были ноги. Хотел оставить ноги за собой, но быстро сообразил, что в этом случае он никуда от мозга не уйдет.

Дни и ночи бывшему летчику-испытателю пришлось самому ломать голову над загадочной аварией. Однажды утром он проснулся с чувством какого-то ожидания. «Да! Точно! Что-то я просмотрел на корпусе разлохмаченной магнитной камеры. Там что-то есть особенное». Он спешно направился в лабораторию, где хранились останки аппарата, к которым исследователи уже потеряли интерес.

– Ребята, разрешите еще раз взглянуть на мой бывший аппарат, – взволнованно попросил он.

– Ты чего какой взъерошенный? И без ящика сегодня. Как бы ты без своего микропроцессора у нас в окно не выпрыгнул.

– Не… Не выпрыгну. Сам не дурак. Пошли на склад.

Войдя на склад исследуемых железяк, представлявших когда-то чудо техники, летчик-испытатель сразу направился к обшивке магнитной камеры двигателя и… остолбенел.

– Точно! Вот они!

– Кто они? – удивились работники лаборатории.

– Пупырышки.

– Ну и что? Рябь на поверхности металла.

– Никакая это не рябь. Возьмите образец для анализа.

– А что там исследовать?

– Мне кажется, – произнес летчик, – ферромагнитная поверхность камеры изъедена какой-то живой чертовщиной.

– А тебе это что… приснилось?

– Угадал, приснилось.

Вырезали небольшой квадратный образец, продезинфицировали и разместили на рабочее место электронного микроскопа. Один из исследователей прильнул к окуляру одним глазом, другой глаз прищурил. Вдруг прищуренный глаз открылся, вылезая из орбит.

– Т… там это…

– Что?

– Куча микроорганизмов возится.

Срочно приступили к изучению. Оказалось, что вся поверхность покрыта микроорганизмами, состоящими из магнитных сплавов. Пожирая ферромагнетики, они порождают себе подобных. К диэлектрикам равнодушны, для человека безопасны.

Из периодического журнала

«Новости астрофизики» №31 от 01.03.2113

Причина аварии транспортного космолета новой конструкции, возвращавшегося с испытательного полета с орбитальной станции №38, наконец разрешена физиками – аналитиками авиакатастроф. Как сообщает наш корреспондент, указанный аппарат был заражен в космосе неизвестными ранее микроорганизмами, состоящими из ферросплавов и пожирающих ферромагнетики. В результате воздействия этих микроорганизмов магнитная камера синтеза водорода в гелий была повреждена, появилась утечка газовой плазмы, и объятый пламенем космолет, потеряв скорость, разбился. Доказано, что указанные микроорганизмы искусственного происхождения. Источник их попадания в околоземное пространство пока неизвестен. Институт анализа авиакатастроф закрыт на карантин. На орбитальных станциях проводятся экстренные мероприятия по концентрации микроорганизмов в магнитные ловушки с целью их дальнейшего изучения и уничтожения.

Человечество встретилось с опасностью, грозящей современному техническому обеспечению жизни.

А что микропроцессор? Да ничего. Мужики утром обнаружили какой-то ящик.

– А это что?

– Да черт его знает. Сунь на склад запчастей. Потом разберемся.

Только там микропроцессор почувствовал, что он генерал без солдат. Когда электропитание иссякло, он и это перестал чувствовать.

Космические странники

Я вышел из анабиоза, взглянул на часы полураспада урана-234. Как и было запланировано, возвращение состоялось через двести тысяч лет. Капсула, в которой единственным пассажиром был я, разогнанная до полусветовой скорости, отдалилась от Солнечной системы на расстояние ста тысяч световых лет. Вместо того чтобы заняться проверкой работоспособности систем капсулы, я включил объемное видение и, почувствовав себя в пустом пространстве, завороженно стал наблюдать картину развернувшегося космоса. Слева в полнеба сверкала родная Галактика, Млечный Путь. «Так вот ты какая, моя Галактика! Там, в районе Солнечной системы, с края плоского вращающегося, как колесо, многомиллиардозвездного образования, ты выглядишь туманной полосой. А здесь я вижу тебя в виде светящегося абажура с яркой лампочкой в центре. Что творится там, в центре этого гигантского скопления звезд?» Справа – обычное звездное небо. Но совсем другое, незнакомое. Датчики – преобразователи радиоволн в оптический диапазон частот высветили далекие точки квазаров; преобразованные инфракрасные излучения показывали россыпь карликов – потухших от старости звезд; в оптическом диапазоне сверкали скопления действующих звезд, подобных Солнцу; а в ультрафиолетовом диапазоне – огромные голубые звезды, будущее которых – нейтронные звезды (пульсары), а может быть, и черные дыры; в рентгеновском диапазоне – звезды, будущее которых уже наступило, превратив их в пульсары – малые по размеру образования с гигантской плотностью масс. И наконец, в диапазоне гамма-излучений отражались трагические столкновения и взрывы огромных космических образований. Последние поступали в приемные устройства мини-обсерватории из центральной части Млечного Пути. Там происходило буйство материи и энергии, сконцентрированной в невообразимо громадных количествах.

«Как повезло человечеству, что оно зародилось далеко от центра нашей Галактики, в двадцати пяти тысячах световых лет от него, от этого скопления энергии», – подумал я.

Бросив взгляд в другую сторону, я увидел надвигающийся шар Малого Магелланова Облака. Его центральная часть тоже ярко светилась. Пройдут миллиарды лет, и этот шар растворится в нашей Галактике Млечный Путь, взбаламутив ее и нарушив ритмичное вращение ее вокруг центра. А еще дальше, в двух миллионах световых лет, на Млечный Путь со скоростью сто десять километров в секунду надвигается еще более крупная, спиральная галактика – туманность Андромеды.

Как велика Вселенная! Как неотвратимы происходящие в ней процессы! Как непостижимо время в своей бесконечности!

Я вернулся из созерцания окружающего меня бескрайнего мира в ограниченное пространство капсулы, летящей по инерции со скоростью в полторы сотни тысяч километров в секунду вот уже двести тысяч лет. И все это время я и всё в моей капсуле находилось в условиях близкой к нулевой температуры по Кельвину. Работали только часы, отсчитывающие десятки тысяч лет изменением интенсивности распада тяжелых ядер.

И вот теперь, когда закончилось время бездействия, машина заработала и по заложенной программе подняла из небытия меня.

Кто я? Для чего я? Зачем?

По протоколам подготовки к полету я – неплохая копия другого человека начала третьего тысячелетия. Когда-то, до операции копирования, я был простой человек. Отличался той особенностью, что во время кормления меня кашей я не упускал возможности в минуты занятости мамы цапнуть со стола конфету. Конфеты были не столь полезны, как манная каша, но отличались той особенностью, что я их любил. Когда я вырос, я влюбился в астрономию и все рабочее и свободное время проводил в обсерватории. Когда теория копирования организма человека, в том числе мозга во всем разнообразии и многочисленности нейронов, достигла уровня саморазвития полученного сканированием искусственно созданного организма, когда эта теория была многократно опробована на практике, Совет космических исследований предложил Планетарному правительству Солнечной системы несколько проектов разной степени практической ценности. В конце этой шкалы ценностей был проект, целью которого было оставить следы существования человеческой цивилизации и, если это удастся, помочь цивилизациям далекого будущего увидеть то, что рисовалось только в воображении людей, – нашу Галактику со стороны оси ее вращения. Я дал согласие участвовать в этом проекте. Меня отсканировали, и я – первоисточник – ушел продолжать свою работу, завидуя моему двойнику.

Мы, как двойники-близнецы, чувствовали друг друга, на каком бы расстоянии ни находились. Телепатические способности были до того обострены, что все решения мы принимали вместе. Нам снились одни и те же сны, мы одновременно радовались и расстраивались. Более того, мы одновременно улавливали достижения друг друга независимо от того, кто выполнял эту работу. То ли исследования в области астрономии одного, то ли детали подготовки к безвозвратному полету другого. Так что каждый из нас мог оказаться на месте другого, и этого никто бы не заметил. Мы оба одинаково любили астрономию и готовы были пожертвовать своей жизнью ради науки. Разница между нами была лишь в том, что в памяти первоисточника сохранились события, в которых он участвовал лично, а в памяти близнеца – виртуальные воспоминания. Когда процесс подготовки к полету закончился, мы решили поменяться ролями. Я – первоисточник – залег в криокамеру и ушел в небытие, а он остался изучать астрономию и ощущать окружающий мир. Что стало с моим двойником, я уже никогда не узнаю, поскольку за двести тысяч лет не только он, но и та популяция людей, которая меня забросила в космос, пропала, и если их потомки сохранились, то благодаря генетическим изменениям стали совсем другими.

Для чего же я?

Я должен был передать с помощью узконаправленного луча в микроцуге картину того, что я только что увидел, повторить эту процедуру столько раз, сколько позволит энергия, аккумулированная в автопередатчике на базе аннигиляции материи и антиматерии, сканируя при этом направленным лучом в телесном углу возможного нахождения приемных систем бывшей когда-то земной цивилизации. И, наконец, остаток энергии потратить на передачу ненаправленным излучателем микроцуг во всех направлениях в виде распухающей со скоростью света изотропной сферы – шара. Получайте, многочисленные цивилизации, дружеский подарок от человечества, если, конечно, у вас хватит разрешающей способности приемных устройств.

На выполнение этой задачи у меня ушло не более десяти суток по тем старинным земным часам. Теперь еще сто тысяч лет сигнал со скоростью света будет приближаться к сфере пространства, освоенной человечеством, если оно еще будет существовать. Что касается меня, то остаток своей жизни я буду существовать в капсуле, выходя реально в космокостюме в открытый космос или виртуально с помощью объемного видения. Система жизнеобеспечения рассчитана на долгие сотни лет. Если же невыносимо однообразная картина космоса, несмотря на полусветовую скорость перемещения по инерции, мне надоест, я смогу снова залечь в анабиоз и дождаться видимых перемен в окружающей меня звездной картине. Я также могу нажать кнопку «финиш» и прекратить свое существование вместе с капсулой. Это мое право, и никто не сможет мне помешать.

Я не торопился нажать кнопку «финиш». Моя капсула сохранила запас энергии для работы систем наблюдения, а также для незначительного изменения скорости полета и его направления в случае возникновения опасного сближения с большими космическими телами. Она гарантировала мою безопасность и возможность углубиться в мое любимое занятие – наблюдение космоса и изучение законов, действующих в нем. В приемные устройства моей аппаратуры поступала информация о материи, разлетающейся с огромной скоростью в момент взрыва сверхновых звезд, столкновения нейтронных звезд, вспышек вокруг черных дыр в центре галактик. И все это выглядело застывшей картиной остановленного мгновения. Это был эффект неподвижной точки летящего со сверхзвуковой скоростью самолета, наблюдаемого на большом расстоянии.

Я увлекся расчетами, не обращая внимания на то, что мои открытия, а их было много, никогда не дойдут до цивилизованного мира. Я делал это для себя и был счастлив, как всякий первооткрыватель, наслаждаясь познаниями в области астрономии. Но я не был одинок в этом безбрежном пространстве. Кроме меня и пространства было еще время, обладающее особенностью не только преобразовывать пространство, но и влиять на мое отношение к нему. И я постепенно начинал сначала терять энтузиазм в познании мира, затем попадать в пучину тоски и, наконец, решил, что пора бы нажать эту злосчастную кнопку.

Когда я уже решился сделать это, прозвучал сигнал опасности. Главный компьютер зафиксировал короткий радиосигнал большой мощности. Через некоторое время этот сигнал повторился. Представлял он собой, скорее всего, электромагнитную защиту неизвестного космолета от встречающихся на пути мелких космических объектов. Скоростная вращающаяся остронаправленная антенна позволила определить направление источника электромагнитного луча. По моей команде капсула стала менять на доли градуса курс полета в направлении к этому источнику, движущемуся в ту же сторону, что и я, с несколько меньшей скоростью. Снижая скорость, уже через двадцать дней земного времени я увидел в окуляр оптической обсерватории слабо светящуюся точку с нестабильным свечением. Еще десять суток, и моя капсула приблизилась к веретенообразному космическому телу, излучаемому по всей поверхности свет. Я включил боковые двигатели и постепенно стал приближаться к неопознанному объекту, наблюдая его уже невооруженным глазом. Сомнений не было – это был космический корабль. Складывалось впечатление, что он весь был объят пламенем. Я включил объемное видение и, оказавшись в космическом океане, стал рассматривать летящий рядом корабль. Он представлял собой ярко сверкающее, вытянутое на шестьдесят метров в длину, веретено диаметром в двадцать метров. Передняя часть его горела вспышками на фоне непрерывного пламени. Интенсивность свечения падала по мере удаления от носовой части и почти пропадала в хвостовой, обнажая гладкую сверкающую поверхность.

Я понимал, что рискую соей жизнью, поскольку корабль вполне мог принять мою капсулу за опасный астероид и расстрелять его из электромагнитной пушки, превратив в облако газа. Ведь именно по лучу электромагнитной защиты я и обнаружил этот корабль. Но корабль спокойно подпустил меня на близкое расстояние, что несказанно обрадовало меня. Ведь там, внутри этого сверкающего корабля, могли находиться разумные существа!

Мы летели рядом по инерции на расстоянии десятка километров, что давало мне возможность изучить спектр его поверхностного излучения. В результате этих исследований я пришел к потрясающему выводу: покрытая вспышками поверхность корабля состояла из антиматерии. Соприкасаясь с атомами водорода, находящимися в свободном космическом пространстве, частицы поверхности тела взрывались, превращая материю водорода и антиматерию поверхности корабля в энергию электромагнитных излучений. Отдалившись от светящегося корабля, я стал наблюдать за его движением. Через некоторое время траектория заблудшего корабля стала постепенно меняться. Изучая космос в направлении нашего движения, я обнаружил далеко впереди облако более плотного водородного газа. «Вот это открытие! Для моей капсулы это облако разреженного раза почти не скажется на ее движении, а для гостя из другой Вселенной это чревато большим заревом вспышек аннигиляции. Значит? Значит, корабль управляется автоматически или с участием сознательного существа».

Пользуясь своими телепатическими способностями и полагая, что мысль нематериальна, я попытался заглянуть внутрь космического пришельца. Удалось! Я оказался в помещении, наполненном какими-то шарами, в которых переливались радужные кипящие пары. Вдруг я ощутил радостное состояние. Наверное, такое состояние почувствовал Иванушка-дурачок, окунувшись в кипящее молоко и превратившись в доброго молодца. Я весь окутался туманом, который, постепенно сгущаясь, стал превращаться в неустойчивую прозрачную тень. Эта тень, уплотняясь, становилась все более контрастной и, наконец, приобрела форму прекрасной девушки. Я смотрел в глубину ее глаз. Мне казалось, что я проваливаюсь в них и впервые познаю, что такое счастье. Она смотрела на меня, проникая в мое сердце, мозг, лаская взглядом мою душу. Когда она поняла мое состояние, у нее весело заискрились глаза. Это возбудило во мне порыв радости, радости быть рядом с таким прекрасным существом.

Я не могу точно сказать, сколько времени мы были в состоянии эйфории, но, когда первый порыв счастья встречи стал постепенно уступать место осознанию происходящего, мы стали мысленно объяснятся. Нет, не словами, не знаками, не символами, а мыслями, чувствами.

– Мне приятно быть рядом с тобой. Ты прекрасна.

– Я ощущаю твое состояние. Мне тоже приятно.

– Я хочу всегда быть рядом.

– Да, да. Вечно быть рядом.

Так начались наши встречи, вытеснив из головы все, что было там раньше. Сколько времени потом я мысленно находился рядом с этим божеством, мне трудно оценить. Мы входили в дремотное состояние и во сне физически ощущали близость друг друга. Мы почти все время были рядом. Я выходил из гипнотического состояния только тогда, когда требовалось подкорректировать движение капсулы. Однажды вечером, когда я уже засыпал, мы снова встретились. Она появилась в моей капсуле и окружила меня вуалью своей теплоты.

– Милый! Я уже скучаю без тебя.

– Я люблю тебя, счастье мое. Как бы я хотел хоть на миг обнять тебя, живую. Я готов отдать жизнь за этот миг.

– Увы. Это невозможно. Коснувшись друг друга, мы умрем, превратившись в раздирающую пространство вспышку.

Но мы все-таки встречались. В полусне. Я обнимал ее, целовал. Она ласкала меня. В наших душах звучала прекрасная музыка вечной любви. Мое сознание, насыщенное неудержимой страстью проникнуть, раствориться в ней, проникало в сознание той, что обладала всепоглощающим миром блаженства. Наше сознание объединялось, превращалось в единый симбиоз, кипящее, волнующееся образование, излучающее доброту и нежность. Нашим ложем был космос, весь мир, вся Вселенная. И когда приходило время прощаться, мы долго не могли позволить себе очнуться, проснуться каждый в своем космолете.

А проснувшись, мы немедленно, мысленно торопились посетить материальный мир друг друга. Только теперь это было посещение фантомом реально существующего космического жилища, жилища предмета своего обожания, своей любви.

Наступило время, когда мы не могли представить себе существование друг без друга. И я решил воспроизвести в памяти тот мир, в котором я жил двести тысяч лет назад. Я настроился на телепатический контакт и в ответ получил сногсшибательный заряд ликования, как будто я пригласил ее на смотрины к моим родителям. Естественно, что мне не пришлось объяснять ей мои намерения. Она их прочитала в моем сознании без объяснений.

Что на свете всех быстрее? Конечно, мысль. Стоило мне сосредоточиться, и моя память уже перенесла нас на одну из дальних космических станций, обращающейся вокруг Земли. На этой станции я когда-то проходил стажировку. Зеленая планета с кудрявыми облаками. За ними просматривается огромный Тихий океан. Справа из-за горизонта выплывает, почти пересекая с севера на юг, Американский континент. Слева – грандиозный по размеру Евразийский континент. Где-то внизу – Австралия. Мы покидаем космическую станцию и оказываемся на моей родине, на берегу Волги. Перед нами освещенная Солнцем великая река, сзади дубовый лес, наполненный гомоном птиц и трескотней мелких животных и насекомых. Она смотрит на меня благодарными глазами, и я понимаю, что она мне хочет выразить: «Спасибо за то, что вы не истребили слабый беззащитный живой мир, окружающий вас».

Я не успел за свою короткую жизнь побывать во многих местах нашего большого космического корабля – Земли, но в детстве во время отдыха моей семьи я побывал на островах Тихого океана, в Австралии, в Северной Америке. Во время своей работы, будучи в служебных командировках, я побывал в ряде обсерваторий, в том числе в горах Тянь-Шаня, на Кавказе, в Чили. Я показывал ей картины воспоминаний, и она восхищалась красотой нашего неба, удивлялась, почему вода рек, озер и океанов не испаряется, образуя атмосферу сто процентной влажности. Особенно восхищала ее флора и фауна наших лесов в заповедниках. Ощущая ее восприятие нашего мира, я чувствовал уважение и благодарность к нам – гегемонам Земли за то, что мы бережно относимся к первозданной природе. Ее удивляло большое Солнце, которое так хорошо видно с поверхности Земли. Она удивлялась легкости нашей атмосферы.

Когда мы вернулись из моих воспоминаний в реальный мир бесконечного космоса, я заметил задумчивое выражение на ее лице и прочитал в ее сознании разочарование в том, что она не может передать своим соплеменникам картину того мира, который она увидела на Земле. Я мог, а она нет. Я мог сосканировать в главный компьютер свои видения, мысли, передать их с помощью цугового передатчика в надежде, что через сто тысяч лет мои потомки увидят результаты этого сканирования. Она тоже могла это сделать своими техническими средствами, но это было бессмысленно. Ее мир наверняка уже не существовал. Она была из совершенно другого мира, развивающегося за той чертой, которая отделяет мир материи и антиматерии. Как ее корабль уцелел, пройдя эту черту, странствуя в опасном пространстве сотни миллиардов световых лет? Почему в течение такого продолжительного времени оболочка ее корабля, состоящая из антиматерии, не истончилась до нуля при постоянном превращении в фотоны за счет столкновений с редкими атомами водорода в космосе? Ответ только один. В ее космическом корабле существовал механизм превращения энергии космоса в антиматерию.

Моя любознательность зародила во мне желание посетить тот мир, в котором она жила. Ее телепатическая чувствительность была настолько велика, что я еще не успел четко сформулировать, чего я хочу, а ее фантом уже возник передо мной.

– Здравствуй, милый. Теперь моя очередь поделиться своими воспоминаниями.

Я с удовольствием принял это предложение, и мы погрузились в созерцание ее воспоминаний. И вот она – голубая далекая звезда. Настолько далекая, что видна с орбиты планеты маленькой горошиной. «Ничего себе! – подумал я. – Ведь она взорвется максимум через сто миллионов лет и сожжет все, что было когда-то родиной моей любимой женщины. Скорее всего, это уже произошло миллиарды лет назад и родины этой уже давно нет». Мне стало жалко ее. Мы оба были обречены никогда не вернуться на свою родину, но я еще мог надеяться донести техническими средствами то, что мне предстояло увидеть, а она – нет. Ее мир уже сгорел в пламени сверхновой звезды и остался только в ее памяти.

Я стал всматриваться в окружающий мир. Рядом с летательным аппаратом, на котором мы находимся, полнеба занимает огромная планета, вся покрытая толстым слоем облаков. Я как опытный астроном быстро определил, что звезда больше нашего Солнца в диаметре раз в десять. А наблюдаем мы ее размером в пятьдесят раз меньше Солнца. Значит, радиус орбиты обращения вокруг звезды планеты, на которую мы садимся, в пятьсот раз больше нашей астрономической единицы (расстояние от Земли до Солнца) и составляет семьдесят пять миллиардов километров. Каков бы наклон оси вращения планеты относительно плоскости обращения вокруг звезды ни был, погода там сотнями наших лет не меняется благодаря огромному сроку обращения вокруг звезды. А это значит, что необходимости приспосабливаться к изменениям условий жизни у здешних живых существ нет, а следовательно, генетическое развитие живых существ замедленное и живут там аборигены в сотни раз дольше нашего.

Но вот начинается аттракцион. Мы размещаемся в небольшого размера камере и оказываемся в открытом космосе. Включается ракетный двигатель торможения. Когда аппарат входит в облака, двигатель прекращает работу. Над нами раскрывается огромный шар, наполненный неизвестным газом. Летим вниз. Долго, очень долго. Шар постепенно сжимается. «Ага, – думаю, – давление увеличивается. Именно поэтому шар опускается с той же или почти с той же скоростью». Это видно по проносящимся снизу вверх облакам. Мне кажется, что конца этому падению не будет. Шар скукоживается уже в десять раз по диаметру и соответственно в тысячу раз по объему. Соображаю: «Неизвестно, при каком давлении раскрылся шар, но сейчас оно увеличилось в тысячу раз. Что это значит? Если бы мы испытывали на Земле давление в тысячу атмосфер, то воздух по плотности сравнился бы с плотностью воды». Наконец мы медленно опускаемся на твердую почву. Аттракцион закончен. Выходим.

Окружающая обстановка поражает меня. Вокруг, куда бы я ни обращал взор, летают объекты различной величины, от размеров нашего дельфина до размеров многоэтажного дома. И все они обеспечивают свое перемещение ластообразными конечностями или лопатообразными хвостами, такими же, как у наших китов. И все они светились, создавая почти нормальную освещенность.

– Жизнь в объеме, – улыбаясь, доносит до моего сознания моя проводница.

«А ты чего хотел? – дошла до меня простая мысль. – Где у нас на Земле возникла жизнь? В океане. И из чего состоит на Земле все живое, бегающее, прыгающее и ползающее? На восемьдесят процентов из той среды, в которой зародилось, – из воды. А вот они состоят на восемьдесят процентов из какого-то состава воздуха, уплотненного до удельного веса воды. Но у нас на Земле вода – только растворитель, а строителем живой материи является углерод, позволяющий создавать сколь угодно длинные цепи соединений. А здесь что?»

Я стал наблюдать. И обнаружил потрясающую картину. Живые существа в зависимости от ситуации меняли форму: из веретенообразных при движении они превращались в круглые шары, оседая на каменистую поверхность планеты. Расплывались блином по этой поверхности то ли для отдыха, то ли для максимального поглощения энергии из недр планеты. Затем вдруг вытягивались в длинную змею, проникая в узкие щели горных ущелий. Некоторые вдруг взрывались до больших размеров и взлетали вверх, пропадая в облаках. «Как наши рыбы», – подумал я.

– Дорогой мой, весь живой мир планеты – единое существо. Оно существует в виде отдельных частей, может делиться и объединяться.

И как бы в подтверждение этой мысли два летящих рядом небольших веретена вытянулись в длинные змейки и, обвиваясь друг вокруг друга, превратились в одно существо.

Несмотря на искусственное освещение, подобное нашим светлячкам и некоторым рыбам в океанах, видимость была слабая. «Как же они ориентируются в пространстве?» – подумал я. Моя провожатая услышала мою мысль, и тут же до меня дошел смысл того, что она хотела мне сообщить:

– Главный способ общения – тот, которым мы пользуемся с тобой.

Вот почему она так быстро угадывает мои мысли: они больше, чем близнецы, они единое существо и, следовательно, телепатически связаны между собой и более того – возможно, они даже обладают единым коллективным разумом. И снова в подтверждение моей мысли группа из ста особей, промчавшись у меня над головой, одновременно, как по команде, повернула на сорок пять градусов и умчалась в новом направлении.

Не успев наудивляться увиденным, я уже почувствовал требовательный призыв двигаться дальше. Один миг, и мы уже в глубоком подземелье. Город-завод. Мимо нас проносятся полукилометрового размера веретенообразные конструкции. Во входные отверстия влетают шарообразные существа и, расположившись на рабочих местах, приобретают форму, удобную для работы. «Мы на Земле, – подумал я, – создали машины из неорганики для выполнения определенных работ. На этой основе можно создать упорядоченные структуры, но внутренняя перестройка структуры сложна. А вот природа создала нас на базе перестраиваемых систем на основе работы ионов в водной среде. Это допускает непрерывную перестройку организма. А что такое газ под давлением в тысячу атмосфер? Это еще более перестраиваемая система. Путешествие по подземным цехам продолжалось, пока у меня не вспухла голова от многочисленных удивлений. И самое главное из этих удивлений заключалось в том, что в многокилометровой вакуумной камере был налажен процесс создания материи, состоящей из электронов, протонов и нейтронов и всего того, из чего состоит наша материя, в отличие от их Вселенной, состоящей из антиматерии. Вот он – неограниченный источник энергии. Аннигиляция! Энергия в десять в тринадцатой степени превышающая кинетическую энергию падающей с неба единицы массы плотной материи.