Текст книги "Афонские встречи"

Афонские были и небылицы

Гора Афон – место святое. По словам Евангелия, «где труп, там собираются и орлы». Поэтому на Афоне очень часто случаются искушения. Тут и национальные распри, соблазнительное поведение многих иноков в прошлые времена, например, в 1821 году, когда афонские монахи не только духовно, но и физически попытались участвовать в войне за независимость Греции, и нынешний «евроремонт» на Афоне. Но подобные искажения – неизбежные земные спутники святости. Гора Афон – Гора Святая, такого места больше нет на земле. Особую роль в афонских искушениях занимают различные небылицы – устные и письменные. Небылицы можно разделить на три группы: левые, правые и так себе, посередине.

Первой яркой небылицей слева, то есть пытающейся принизить святость Афона, для меня явилась сказка некоего господина Д., опровергнутая еще самим Святогорцем. «Стараясь пресечь возможность всякой встречи с человеком, монахи (афонские), отказавшиеся от света, принимают и объявляют другим обет: убивать всякого, кто попадется им навстречу».

До этого не додумалась ни революционная, ни демократическая среда. Приснится же такое!

Но ни смеха, ни улыбки не могут вызвать небылицы, придуманные мужами учеными. К сожалению, видного ученого, немало сделавшего для нашей исторической науки, епископа Порфирия (Успенского) следует отнести к авторам таких небылиц. Епископ слишком увлекся своей наукой и забыл, что есть другая наука, устремленная к высшему знанию. Почитайте:

«Мне столь приятно говорить умам правду, сколько горько вводить в заблуждение людей простых, которые верят всякой печатной книге, не имея ни времени, ни возможности проверять нашу братию книжную. Притом чем досточтимее Афон христианский, тем правдивее должно быть сказание о нем. Посему я пересматриваю и обсуживаю все тамошние предания о начале христианства с неумолимою строгостью, руководствуясь правилами исторической критики». Похвальное стремление ко всему подходить с рассуждением. Но если это подход чисто научный в стиле Вагнера из «Доктора Фауста», то результат не заставляет себя ждать: «Вывод первый: Богородицы никогда не было на Афоне!» «Почему?» – спросите вы. А потому что иностранцы неправославного вероисповедания ничего об этом не писали. Ничего об этом не говорят и греки в XVIII–XIX вв. Даже преподобный Никодим Святогорец молчит. Но кто же все это придумал, кто заставил иконописцев и художников написать соответствующие иконы и картины? И тут мы узнаем, что в 1659 году, при патриархе Никоне, вышла книга: «Сказание святого преподобного Стефана Святогорца о Святой Горе Афонстей и како бысть в жребий Богородицы». Там говорится об этом и приводится общеизвестное ныне предание. Что тут скажешь? И владыка находит слова: этот Стефан был болгарином, жил где-то около 1453 года, то есть во время падения Константинополя, следовательно, всего этого видеть сам не мог, и не стоит ему доверять. «Всякий здравомыслящий христианин, прочитав это сказание, поймет, что оно написано под влиянием воображения, которому все возможно: возможно и ветры на море направить куда угодно, и каменных идолов заставить обзывать Аполлона суетным и клич кликать людям, и Богоматерь послать на Афон из Иерусалима». Не будем продолжать, напомним, что умный преосвященный, излишне увлекшийся наукой, что, впрочем, было извинительно для его времени, забыл, что, кроме воображения, все возможно и Богу. Так что аргумент не принимается. Но епископ Порфирий и сам чувствует некую неудовлетворенность и еще семнадцать страниц своей книги посвящает опровержению именно этой «небылицы». Такое впечатление, что если бы он сам присутствовал при посещении Богородицей Афона, то все равно этому факту не поверил бы. Ведь действительно, откуда знать, что это и в самом деле Богородица – паспортов тогда еще не было и с идентификацией личности дела обстояли плохо.

Значит, Афон не жребий Богородицы. А Ее покровительство монахам? Ее многократные явления, где Она говорит о том, что Афон – это Ее удел?

Это что – пустой звук? Для рационалиста – да. Где это написано, где сказано, какие при этом были свидетели? Где киноленты, магнитофонные записи? А если все запротоколировано и есть свидетели, то где же вера? Где ее место? И дальше владыка разворачивается вовсю и громит одно «суеверие» за другим.

В других местах мы уже узнаем, что «Достойно есть» вовсе не «Достойно есть», и все сохранившееся предание о возникновении этой молитвы – выдумка, а хиландарская икона «Троеручица» – не «Троеручица». И вот уже уважаемый исследователь Востока с негодованием обрушивается на афонских писателей: «Я уже слышу этот повелительный голос, и вняв ему, потому что это – голос сомнения здравого, а не чахотного, обсуживаю предание, о котором идет речь, с научной неодносторонностью, я изрекаю сущность правды, оповещенной нам легендарно»[9]9
  Епископ Порфирий (Успенский). История Афона. В 2-х тт. М.:Даръ, 2007.Т. 1,с. 436.


[Закрыть]. Главный аргумент против предания о даровании свыше молитвы «Достойно есть» – существование двух изложений. В первом Архангел Гавриил учит послушника этой молитве, а в другом – сама икона Божией Матери впервые произносит ее слова. Какой можно сделать вывод? Что в действительности этого не было! «Вот вам раздвоенная афонщина! Чему же тут верить и чему не верить? А ведь двух разноречивых преданий об одном и том же событии принять нельзя. От них будет трещать голова! Что же прикажете делать? Просить афонитов, чтобы они показали нам литографию Архангела Гавриила? А не покажут, так сказать им: не ходите вы к нам с вашими ссорящимися преданиями и не соблазняйте нас ими, да и не рассказывайте нам важных и таинственных событий обмакнутым в сусло языком вятского семинариста».

Признаться, был момент, когда я засомневался: не принадлежит ли кусочек пальца, так хорошо зримый на иконе великомученика Георгия в монастыре Зограф, нашему ученому писателю. Помните, один владыка, не склонный всему верить, засомневался, что образ сей нерукотворный, потрогал его, и фалангу пальца так и пришлось оставить на этом месте. Но история ничего не сохранила о таком физическом недостатке епископа Порфирия, так что сомнения мои рассеялись: это был другой, но тоже сомневающийся владыка. Но к чему же приводят подобные научные изыскания? К выводам, которые могут принести немалый вред Церкви. Обратимся снова к главному труду епископа Порфирия (Успенского) «История Афона» из серии «Восток христианский». Наконец наш ученый добрался до предания о посещении дочерью императора Феодосия монастыря Ватопед. Наверное, любой верующий христианин знает эту историю. Плакида приехала в Ватопед поклониться святыням и была остановлена Богородицей, которая запретила женщинам с этого момента посещать Афон: «Стой, не иди далее, да не постраждеши зле», – такие слова услышала Плакида. У греков даже есть специальное слово «аватон» для обозначения этого запрета. Но вот что пишет по этому поводу епископ Порфирий: «Бог внушает Плакиде войти в церковь не там, где вошли в нее монахи, а какой-то голос вопиет ей: "Стой, не то будет тебе плохо". Чей же это голос? Какой невидимка осмелился кричать так, несмотря на Бога, наставника Плакиды?» Если все христиане знают, то владыка почему-то не знает. Зато скорые на исторические фальшивки творцы нового мирового порядка, желающие положить конец «аватону» и сделать Афон общедоступным туристическим центром, могут услышать и подхватить голос «здравого» сомнения владыки: «Вот видите, даже православные епископы сомневаются».

В довершение всего надо отметить, что от епископа Порфирия досталось и известному афонскому писателю прп. Никодиму Святогорцу, который сам, как мы видели, разоблачал всякие небылицы об Афоне. «В сказаниях его (Святогорца) об Афоне много ходячих бредней местных. Посему настоящим и будущим писателям о сей горе советую не увлекаться этими сказаниями. Грешно говорить ложь и неправду о таком священном месте, каков Афон. Эта гора привлекательна только под освящением исторической правды». Мы не увлекаемся. Но хочется отметить, что «бредни» сами часто становятся предметом исследований. Они раскрывают мировосприятие тех, кто их рассказывает и слушает. Они рассказывают более полно, чем исторические хроники, что волновало людей того времени, чем они жили и к чему стремились. Если они не всегда соответствуют реальным физическим фактам, то много говорят о духовном. Даже чистая ложь об Афоне, сочиненная представителями западной цивилизации, – весьма интересный предмет для изучения. Ведь эти бредни говорят о том, каким желали видеть иностранцы и иноверцы Афон и каким они его видели. Но ученому-рационалисту этого, к сожалению, не понять.

Но надо отдать должное епископу Порфирию: как верующий человек он все же почувствовал, что зашел слишком далеко в своих изысканиях, и свои сомнения подытожил так: «Не отвергаю их, но в ожидании будущих открытий на Афоне пользуюсь ими как указателями исторических вероятностей и как отголосками о начале христианства в афонских городах. Для меня ценна их сущность, а неумелая облицовка их дешева так, что не беру ее и в придачу».

Владыке Порфирию удалось остановиться вовремя, но не всем это удавалось. Вот что пишет некий архимандрит Михаил (Семенов). Судьба его неординарна. Выходец из еврейской семьи, принявший Православие и достигший больших высот на церковном поприще, затем уклонившийся в революцию и сектантство, закончил жизнь епископом-самосвятом старообрядческой церкви. «Недаром на Каруле так часты в прошлом и так нередки в настоящем случаи религиозного безумия греческих монахов. Сколько монахов, говорят, полетели в пропасть в Каруле, потому что дошло до Галактионовой[10]10
  Галактион – один мнимый подвижник, впавший в прелесть. – Примеч. авт.


[Закрыть] мысли о своей победе над миром и над собою, до мысли о своем обожествлении[11]11
  Архимандрит Михаил, по-видимому, хочет здесь сказать, что впавший в прелесть подвижник уверился в своем совершенном обожении, то есть соединении с Богом.


[Закрыть] и об ангельском достоинстве. Это безумие могло создаться на почве и большой религиозной экзальтации, и на почве действительного, необычного, великого подвига». Случаи прелести у монахов были и, конечно, будут иметь место на Афоне, но из слов архимандрита можно заключить, что Афон кишмя кишит монахами, которые собираются прыгнуть в пропасть, и любой подвижник – это кандидат на подобный прыжок. Вот характерный пример небылицы «слева» – унижение монашеского подвига.

Но, к сожалению, и в наше время, когда после многолетнего перерыва в общении с Афоном мы получили возможность не только читать о нем, не только посещать его, но и писать о нем, посыпались в мир разные новые небылицы. В наши дни эсхатологических ожиданий многие говорят о конце Афона. Естественно, есть и те, кто с нетерпением ожидает конца и желает этот конец ускорить. Афонских отцов во время запустения Святой Горы 30-х годов XIX столетия Сама Божия Матерь успокоила, что нечего им волноваться, нечего ожидать конца Афона, пока Иверская икона находится на своем месте. Соответственно был сделан вывод на все времена: пока Божия Матерь присутствует на Афоне Своей иконой в Иверском монастыре, беспокоиться нечего – история Афона продолжается. Более того, в «Вещаниях преподобного Нила Мироточивого» говорится о том, как эта история окончится. Перед этим потрясется весь монастырь, затем «Афон будет биться страшным шумом, будет исходить тонкий глас, когда будет уходить Лик Госпожи нашей Богородицы, то будет знамение такое: все церкви будут наклонены ради удаления Спасения». Одним словом, все это будет происходить весьма заметным образом. Но, несмотря на это, несомненно, подлинное свидетельство, рождаются небылицы.

Поэтому мы узнаем, что икона сошла со своего места и была уже обнаружена на пристани Иверского монастыря. Оттуда, дескать, она была возвращена. Не знаю, чья фантазия порождает подобные рассказы, но, мне кажется, делается это весьма искренне. Нередко ведь бывает так, что фантазии людей, говорящих и делающих все от себя, складываются в рассказы, имеющие видимость достоверности, и проникают даже в печать. Еще современные небылицы рождаются оттого, что людей грамотных много, а Афон один. Соответственно грамотный человек, побывавший один раз на Афоне, в Пантелеимоновом монастыре, и, быть может, посетивший еще 2–3 монастыря, куда проложены хорошие дороги, считает своим долгом поделиться впечатлениями. И это хорошо. Плохо только то, что при таком беглом знакомстве он путает названия и имена, в восторге забывая о том, что нужно потрудиться и кое-что проверить. Но еще хуже, когда такой человек слишком быстро составляет свое мнение и ставит всем оценки. Плохо, когда «двойку», но плохо и когда кто-то получает от него незаслуженную «пятерку».

Достаточно известный в России писатель игумен N., проведя месяц на Афоне, написал книгу. Книга хорошая, написана литературно, но, увы, в историческом плане она никакая. Хорошо описаны его спутники, правда, весьма иронически, действие захватывает читателя, правда, поведение героев никак не может служить для него примером. Ломиться в закрытые монастырские ворота ночью – признак дурного тона. Тем более залезать на второй этаж кельи и дубасить в окно, когда хозяин, возможно, молится, – также плохой пример для паломника. И уж совсем не понравилось мне описание игуменом N. иеросхимонаха Стефана Карульского. Кто мы такие, чтобы давать оценку афонскому отшельнику, много лет жившему весьма аскетически на Каруле?! Да, были у него странности, была болезнь, но можем ли мы, не знающие, что такое аскеза, судить его? К тому же автор, то ли из-за личного пристрастия, то ли по ошибке, исказил даже облик отшельника: «худенький отшельник, невысокого роста, в засаленной скуфейке». Да полноте, о. Стефан ли это? Сербский монах был сильным человеком высокого роста. Надо отметить, что он мог выкинуть «штучку». И невольно закрадывается мысль, что «невысокий и худенький» мог бы хорошо проучить незадачливого писателя, попадись тот ему в руки. Чтобы не фантазировал.

Также прошелся автор и по «Толику», тогда еще мирянину, а ныне всем известному монаху. Я не сторонник того, чтобы прятать все негативные моменты, но что полезного извлечет читатель из подобных портретов? По крайней мере не нам, живущим в миру, учить духовной жизни монахов, не нам и производить над ними суд. И вообще, для чего извлекать чьи-то личные недостатки на всеобщее обозрение? Это занятие для либерального журналиста, а не для духовного писателя.

Но это все вопросы как бы частные, не вызывающие всеобщего интереса. Однако есть и некие темы, которые не могут оставить равнодушными никого. Это и вопрос о «таинственных афонских старцах», иногда являющих себя обыкновенным людям. Наверно, повторять здесь общеизвестные истории, многократно пересказанные, не имеет смысла, но все же напомним некоторые из них. Так, один молодой монах случайно застал необычные похороны: шестеро старцев хоронили седьмого. Молодому монаху они предложили восполнить число. Он пошел взять благословение у своего старца. Но после этого он со своим старцем не могли найти ни тех старцев, ни той поляны. Подобных рассказов сейчас известно много.

Кто же такие эти отцы?

Некоторые считают, что это преподобные, некогда подвизавшиеся на Афоне. Святая Гора, как никакое место в мире, приближена к Небу, поэтому и преподобные являются здесь довольно часто и в некоторой степени даже закономерно. Другие считают, что это монахи, живущие в пустыне. Они живут не просто в уединении, но и особым чудесным образом скрываемы от других людей. Ведь если бы о них узнали, то в пустыню устремились бы сотни, тысячи людей, и это была бы уже не пустыня.

В связи с этим хочется вспомнить историю, происшедшую во второй половине XIX века. Один мирской человек ехал на муле из Есфигмена в Руссик к пароходу и очень спешил, чтобы доехать к вечеру, ибо с рассветом пароход отправлялся. Но Богу было угодно устроить так: около монастыря Ксенофонт путник сбился с пути и, пытаясь выйти на нужную дорогу, заблудился, попав в непроходимые дебри, спустился в какой-то овраг, из которого уже не мог выбраться. Пришлось ему заночевать в этом овраге, и ночевка, понятно, была весьма невеселая. На рассвете, когда он искал место, где можно было бы подняться, он увидал в расселине молившегося нагого старца. Белые седые волосы его опускались гораздо ниже плеч, и он был, по-видимому, очень стар. Мирянин поспешил к старцу, который его вроде бы не замечал, но когда человек приблизился к нему, каким-то образом почувствовал его приближение и скрылся в расселине. Как ни искал его путник, все было безуспешно. И тут довольно скоро он нашел тропинку и отправился уже не в Руссик, ибо на пароход он безнадежно опоздал, а в Ксенофонт, чтобы разузнать об удивительном старце. Выслушать его рассказ собрались все монастырские старцы. После некоторого раздумья вдруг они вспомнили, что много лет назад один монах-схимник ушел в пустыню. Он долго просился у настоятеля отпустить его в уединение, но тот не давал ему благословения. И вот однажды он тайно ушел сам, без благословения настоятеля. Видите, тут было дано вполне рациональное объяснение подобной встречи. Хотя непонятно, как подобный монах мог прожить долгие годы без кусочка сухаря, питаясь только тем, что давала ему пустыня. Тогда, очевидно, это был святой, в подвиге уподобившийся преподобной Марии Египетской. Никогда мне не приходилось встречать человека, который видел какого-нибудь таинственного старца. Разве что тут можно вспомнить случай с моими приятелями. Были они людьми весьма шумными и часто вздорили между собой, когда шли по Афону. Однажды одного из них нагрузили в монастыре большой поклажей и попросили передать ее в болгарский монастырь Зограф. Идти до Зографа совсем недалеко, но все в гору и в гору. И мой знакомый, хотя и был человек физически сильный, быстро устал. А тут на него стал ругаться его спутник: зачем, мол, взял тяжелую ношу, и, рассердившись, ушел далеко вперед. И тут появился пожилой монах с мулом, сам предложил нашему паломнику подвезти груз. Вот груз был доставлен к вратам монастыря. Друзья встретились вновь и опять стали ругаться. И тут вспомнили про старца и решили его поблагодарить, но никого вокруг не оказалось: ни монаха, ни мула. Они спросили в монастыре про своего помощника, но там только пожали плечами: такого монаха нет в монастыре, а в округе совершенно нет келиотов. Не знаю, к какой категории отнести этого старца, но мне кажется, это был очень хороший монах.

Недалеко от Пантелеимонова монастыря, километрах в двух на северо-восток, находится заброшенная Георгиевская келья. По преданию, существует она уже около 900 лет. Ранее вокруг нее жило множество пустынников в пещерах, которые приходили в келью по праздничным и воскресным дням, чтобы причаститься Святых Христовых Таин. В 1863 году она была обновлена для великого подвижника – иеросхимонаха Илариона, грузина, бывшего духовником последнего имеретинского царя Соломона П. Именно здесь окончил свой жизненный путь великий старец 14 февраля 1864 года. Мне не довелось бывать в той келье, но Валера в нее поднимался, после совершенно забыв туда дорогу. Там ему показывали останки святых безвестных подвижников, которые были желтого цвета и благоухали. По афонским понятиям – это признак святости. Раньше было много святых отцов, которые в безвестности заканчивали свой жизненный путь в пещерах. Теперь этому мешают вертолеты, лифты и автомобили.

Во владениях Великой Лавры, в месте, называемом Вигла, есть Пещера отлученных. Свое название она получила от останков трех монахов Лавры, которые были латиномудрствующими. Они страшны, и говорят, что даже когда-то один паломник упал в обморок при виде этих совсем не святых «мощей». И пещеру пришлось замуровать. Мы давно хотели узнать об этой пещере. Но нам никто не смог рассказать о ее местонахождении. То ли не знали сами, то ли скрывали.

Любят кое-что прибавить афонские отцы к биографиям своих подвижников. Так, карульский иеросхимонах Никон в их изложении стал не только генералом, но и адъютантом его императорского величества, а другой карульский иеросхимонах Стефан, о котором уже говорилось чуть выше, начальником четнического штаба.

Костница русского скита Крумица

Но все же, видимо, подвизались здесь, на Афоне, видные русские люди, о которых мы мало знаем. Так, если верить пантелеимоновскому «Душеполезному собеседнику», в XVIII столетии на Афоне подвизался русский архиерей. Как он мог здесь оказаться, как мог быть отпущен из России, где все архиереи испокон веку и на виду, и на счету, – непонятно. Близ монастыря Дионисиат наверху была маленькая келья, в которую мог забрести разве только местный пастух. Он-то и нашел в этой уединенной келье бедно одетого мертвого монаха. Братья из монастыря, пришедшие с пастухом, увидели надпись на стене. Она была на русском языке и гласила: «Я, смиренный епископ русский, для приготовления к будущей вечной жизни оставил все и приютился в этой Святой Горе для спасения души; кто найдет труп мой, прошу ради Христа Бога нашего, предайте землю – земле». Вот такая быль. Теперь эту быль никак не проверишь, свидетелей за давностью не найдешь, но я уверен, что подобные архиереи могли быть и были на русской земле. А что касается греческих владык, то если перечислять всех живших на Святой Горе как простые монахи, то список выйдет весьма значительный. И ныне на Афоне подвизается один архиерей, так что традиция не утеряна. Но, зная нашего русского православного странника, который наверняка попытается получить благословение, совет или наставление у такого богомудрого владыки и устремится к нему, невзирая ни на какие природные преграды, боюсь даже намеком обозначить местность, чтобы не нарушить его уединения.

Описание же афонских былей и небылиц не закончено, потому что они будут появляться и распространяться, пока существует Афон. Так что эта глава книги остается незаконченной.