Текст книги "На грани просветления. Часть 1. Далеко не начало"

На грани просветления.

Давным-давно, когда деревья были каменными, а камни деревянными… Когда верх был низом, а пол – стеною… Когда честность можно было потрогать, и использовать вместо денег, а лень – была домашним животным и ее иногда выгоняли из дома… Произошло… Короче, что-то произошло… Но это было так давно – что уже никто не помнит, что это было… Больше того – это было так давно, что уже никак не повлияет на сегодняшнюю действительность…

Вы спросите – а зачем мы об этом говорим? Да потому что именно сейчас происходит нечто подобное, о чем через много лет забудут, и что никак не повлияет на действительность, даже если бы не происходило вовсе. Но это потом… А сейчас!..

Не написано еще такой книги, которую невозможно было бы написать.

(Ярикс Ом. Имперский алхимик).

Где-то в нигде…

– Мы куда идем?

– Куда надо.

– Зачем?

– Зачем надо.

– Почему?!

– Ты, что издеваешься? Забыл что натворил? А? Давай-ка вспомним все с начала… Хотя нет… Давай с середины, так быстрее будет…

Часть первая

Далеко не начало…

– Запомни балда, если зеленоватое, и явно тухлым воняет – не трогай. А вот если синюшное, и гнильцой застарелой, сладкой такой тянет – значит самое то…

– А если не то – не то?..

– Что не то – не то? – Великий алхимик Амастес, раздраженно замахал костлявыми руками, на толстого ученика. – «Не то – не то» – это вообще все вокруг, начиная с тебя!..

Вторя ему, гулкое эхо, лениво заметалось по обширной, древней лаборатории… Звякнуло в стойках, с мутными от вековой пыли склянками… Отразилось от разноцветных оконных витражей, с картинами героических подвигов былых императоров… И безвозвратно утонуло, где-то в глубинах лабиринта гигантских стеллажей со старой алхимической литературой…

Амастес был уже стар… Он был одним из сторожил академии и преподавал еще у отца нынешнего императора. Кроме боевой алхимии он знал еще с десяток дисциплин на академическом уровне, но отдавал предпочтение именно ей. Так как давно понял: можно не обладать силой и ловкостью, можно не иметь ни каких магических талантов, но зная, что и как смешать – можно избавиться от множества сильных, ловких и волшебных недоброжелателей. Да еще за вредность хорошо доплачивали.

– Но учитель, – Ярикс, как обычно, стал наклонять лохматую голову в бок, становясь похожим на старого деревенского козла, желающего всех забодать. – Я имел ввиду, например: зеленое с гнильцой, или синюшное, – вообще без запаха… Или пахнет, но персиками?..

Амастес тяжело вздохнул, глядя в наивные, голубые, глаза ученика… И резко выдохнул.

На сухом, желтом лице старца нервно заиграли желваки:

– Ну, во-первых, в нашем деле персиками не пахнет. Если только такая задача не поставлена… Кстати, надо закончить с ароматизатором для имперского туалета… – Амастес хотел сделал пометку в ежедневнике, но не нашел его на вечно захламленном столе. Тогда, как и всегда, он поставил алхимическую завитушку на стене рядом. Там накопилось уже изрядное количество закорючек, издалека напоминающее то ли научный трактат, то ли какое-то древнее проклятье. – Во-вторых, как я вначале сказал, так и запомни! Ничего не придумывай, не обдумывай и не предполагай!

– Я все понял! – Ярикс залихватски вскинул подбородок. Второй, правда, остался колыхаться на месте. – Действовать по заданной инструкции, и полученным знаниям вкупе с опытом. Но… – Тут его голова снова начала клонится в характерную позицию. Великий наставник застонал. – Если вдруг… Вдруг! Вдруг у меня нос заложит? Какие еще параметры можно будет использовать для анализа ингредиента? Ну, на ощупь – например, или на вкус?

– На вкус это можно… – Амастес задумчиво стал перебирать бумаги на столе. – Один раз только, правда… Но зато наверняка. И у меня нервы поберегутся… А в деканате скажу – несчастный случай. Не в первый раз же…

Однако, последнюю фразу, профессор сказал так тихо, что, скорее всего, только подумал ее…

В это время, в аудиторию лениво заглянул местный любимчик – жирный, рыжий кот Фазан. Огляделся с таким видом, что если он не сам ректор академии, то – как минимум, доктор всяческих наук и почетный член корреспондент всемирного ученого сообщества. Унюхав последствия недавних опытов – поморщился, громко чихнул, и, задрав хвост, продолжил обход алхимического крыла академии.

– Может использовать реактивы, или подопытных животных? – Толстяк вытаращился вслед уходящему коту.

Фазан на всякий случай прибавил ходу, тряся упитанными боками.

– Вот. – Амастес протянул ученику тусклый флакончик и кусочек пергамента.

– Это реактив?

– Капли от насморка и рецепт. Для поиска его ингредиентов не нужно обоняние. И все, иди… Иди, иди и молчи, а то я оставлю тебя на пересдачу, запру в подземелье, ключ потеряю, а номер аудитории забуду. И в деканате знаешь, что скажу?

– Да-да, несчастный случай…

Два с лишним часа спустя, примерно на северо-восток от имперской военной академии.

Ярикс, несмотря на всю свою тучность, довольно резво шагал по пересеченной местности, и легкомысленно глазел по сторонам.

Да… Что и говорить, места вокруг академии были разнообразны и живописны…

Здесь был густой лес, – из высоченных вековых деревьев с густыми непроглядными кронами… Где встречались психически неуравновешенные саблезубые белки.

На юге расстилалась степь, – с редкими кустами колючек, перекати полем и жутко злыми скорпионами…

Были, также, непроходимые джунгли с вонючим, (что есстественно), болотом. Куда наш Ярикс, и направлялся за редкими алхимическими ингредиентами.

Имелся еще горный участок, – с белоснежной вершиной. И кратер давно потухшего вулкана, удачно имитирующий мертвые пустоши Тасси. В нем даже была «Бездонная глотка», или как еще ее называли «Голодная бездна». По сути, обычная расщелина, про которую первокурсникам рассказывали всякие жуткие истории. Каждый выпускной курс, пытался придумать более жуткие байки, чем слышал сам ранее, дабы превзойти своих предшественников в нагнетании жути на первокурсников. Накопилось уже с дюжину полноценных книг, дошли бы только у кого руки отредактировать и издать этот студенческий фольклор.

Все это было очень полезно для практической тренировки выпускников академии. Для воинов, магов и следопытов драки на пересеченной местности – это естественно, но даже для алхимиков, этих сутулых лабораторных затворников, подобная полевая практика была очень важна.

Невежды думают: сидят они там, по темным подвалам, в безопасности, гадость всякую по пузырькам смешивают, и весь риск – что опохмелятся не из той пробирки. А вот и не так, – для этой гадости еще ингредиенты добыть надо. А они обычно в опасной глуши, а там чудовища. Или ингредиент в чудовище, а чудовище в опасной глуши… Можно конечно кого нибудь нанять, но, как правило, этот кретин наемник, либо исчезал с авансом (не факт что гиб на задании), либо притаскивал не то, что нужно, и с пеной у рта требовал обещанную награду. Не понимая, что нужно было принести филюг с синими наростами с запахом старых носков, а не с фиолетовыми и с душком тухлой рыбы! Да что тут говорить, некоторые филюг от фелюга не отличат. Короче – если хочешь чтобы что-то было сделано хорошо, – сделай это вначале сам, а потом возьми для этого толкового ученика. Ему награды не надо, да он еще и сам за обучение платить будет. Вот!

Наконец, Ярикс зашел в самую гущу летнего, радостно поющего всеми птичьими голосами леса. Как же весело шагать, насвистывая себе под нос веселый мотивчик из «Хозяйки Кривого трактира»… Срывать длинные травинки и перескакивать неумело поставленные силки следопытов первокурсников…

Шел он так и думал обо всем на свете. О древних приданиях. О саблезубых белках. Пирогах с улитками. И о своей непростой жизни начинающего имперского алхимика. О том, что его успехи в академии далеко как не блистательные… Что со слов наставников, несмотря на его отличную память – у него не хватает логики, точнее она есть, но какая-то неправильная. И что если благодаря правильным умозаключениям можно иногда пренебрегать правилами, то в его случае – только правила – и никаких умозаключений. А главное это фундаментальные истины, например такие как: «Никогда не пробуй на себе приготовленные эликсиры. Алхимик не повар, должен иметь право на ошибку», а Ярикс на второй год учебы попробовал на палец приготовленную смесь, и благо только потолстел, а ведь мог стать монстром или умереть…

«Или умереть в ужасных муках и ожить ужасным монстром… Интересно, а обратно это подействует? Монстр радуется и с удовольствием становится человеком. Или…».

– Помогите!..

Ярикс мгновенно замер и, задержав дыхание, прислушался. Со стороны старой ореховой рощи, вновь, отчетливо и жалобно послышалось:

– Кто нибудь, помогите!..

– Кто нибудь, – это вообще все, включая меня. – Рассудил толстяк, стоя со все еще поднятой ногой. – Но, раз конкретики нет, то в принципе можно и не помогать. Хотя с другой стороны, раз не было такого заявления вроде: помогите все кроме него, то есть меня – то можно и посмотреть кто там. Хотя бы из чистого любопытства и без обязательств.

Юный алхимик, не без труда, продрался через высохшие густые кусты орешника. И обнаружил, на почти круглой, аккуратной полянке, худосочного, рыжего сверстника, правая нога которого глубоко застряла в огромном мшистом пне.

Вначале рыжий, выхватив кинжал, неуклюже попытался принять боевую стойку, насколько это позволяло его необычное положение, но рассмотрев возможного спасителя, облегченно опустил руки:

– Слава творцу, вы не орк и не бандит…

– Ну, то, что не орк это очевидно, а вот параметр бандитизма как-то не укладывается в данный вывод, и как рассматривать в таком разрезе комбинацию: орк бандит или бандит орк. Я в первую очередь орк, а уже потом бандит, или – я бандит, а уже орк или нет, это не важно…

Бедная жертва подлого пня состроила плаксивую гримасу:

– Я с удовольствием с вами подискутирую на эту тему, но может, сначала освободите меня. Я с утра тут стою…

Ярикс медленно и важно обошел пень и его пленника два раза, затем деловым тоном спросил:

– Какие мероприятия уже предпринимались?

– Три часа дергал ногу, теперь ужасно болит. Ва-аще просто…

– Есть еще идеи?

Мученик закачался, указывая дрожащей рукой в сторону:

– Возьмите мой посох и расклиньте этот… Треклятый пень! Кстати меня зовут Тревиг, учащийся военной имперской академии, подразделение следопытов.

Толстяк скептически осмотрел посох, только что не обнюхал:

– Ярикс, кафедра боевой алхимии. Как ни удивительно, той же академии. Хлипковатый посох, как извините, и вы – для следопыта.

Молодой человек чуть не заплакал:

– Не буду спорить, выпускной тест, учитывая, сколько я здесь торчу, уже провален. И не быть мне никогда имперским следопытом…

– Хм… Как же вас угораздило, так негодно угодить? И зачем, безобидный пень, так сильно пинать? Может вы из этих, каких нибудь пнененавистников?.. А насчет «не быть», – не соглашусь, подразделение следопытов большое, можете служить например… Например на псарне.

– Я собак боюсь…

– Ну, на конюшне.

– Лошадей я тоже боюсь.

– Ну, в кузнице.

– Мне от жары плохо становится и насморк сильный от дыма, чихать сразу начинаю…

– Ну, наконец, можно за рыцарями со штандартом ходить и в рог дудеть.

– Так ведь это западло…

– А-а, ну я не в курсе, у нас, алхимиков западло в прачечной работать, всякие там отбеливатели бадяжить, или, при полевой кухне – чистящие эликсиры для котлов смешивать. – Толстяк спаситель напрягся, подключая весь свой вес. – Э-эх!

Тонкий посох с бессильным треском сломался, Тревиг ойкнул от боли, а Ярикс стал смотреть на пень, сильно склонив голову набок. Взгляд при этом у него был очень нехороший…

Через пол минуты таких гляделок, заскучавший следопыт потянулся к пузатой фляжке на поясе, сделанной из гигантского трутового клеща. Попив, он неуверенно внес предложение:

– Может кинжалом?..

– Не-е, кость долго перепиливать.

– Какую кость! – Испугался Тревиг. – Корни, корни подкопать и подрезать.

– Это же железный Ябб, его древесину и топор с пилой кое-как берут, а корни вообще поджигают детерроксилинном… О, идея!

– Хочешь поджечь пень?

– Ты че, дурак? Сгоришь же ведь вместе с ним. Я его взорву.

– Ага, если поджигать сгорю, а если взрывать – только прическу попорчу, да?

– О направленном взрыве слышал? Нет? Щас еще и увидишь. С эффектом присутствия. – Толстяк стал яростно шариться в походной сумке. – У меня четыре с минусом по взрывной алхимии, или шесть с плюсом, если по новой системе после реформы образования… Короче никуда не уходи, я щас. Недалеко тут видел отличный пепельный мох и псевдошишки.

Ярикс с хрустом вломился в бедный орешник.

– Вот непруха… – Тревиг вновь глотнул из экзотической фляжки. – Интересно, когда мне не повезло по настоящему: когда пошел в следопыты, когда в пне застрял или когда помощь эта, толстопузая подоспела?..

Где-то через полчаса, вернулся довольный собой Ярикс. На ходу что-то, мешая в походном алхимическом котелке, он обрадовал нового знакомого:

– Лучше быть не может, самый сезон, все зрелое, свежее, хорошо рванет.

– Может не надо? – Тревиг стал заметно бледнеть.

– Успокойся, мы на летней практике пирог со стола декана сперли, а ножа не было. Так я его ровно на пять частей взорвал. Аромат конечно от гари грибарыбы подпортился, но в нашем-то случае запах пня совсем не важен.

– Давай спокойно все взвесим…

– Я уже взвесил – триста грамм, плюс-минус пять. Уши заткни и отвернись, а то труха в глаза попадет.

От другой стороны пня послышалось шипение, потянулась струйка черного дыма. Ярикс отбежал в сторону и лег за низеньким холмиком с одиноким одуванчиком. Увидев все это, Тревиг задергался и заорал:

– Нет! Стой! Я не готов! Потуши!!!

– Расслабся и приоткрой рот, чтобы уши не заложило… Хотя тогда мусор в него набьётся…

– А-а-а-а!!! – Следопыт резко извернулся и… Выдернул ногу из пня, оставив там сапог.

Вокруг как-то все стихло в нехорошем предчувствии.

Взвизгнув от радости, бедолага, хромая, заметался по поляне. Наконец споткнувшись об Ярикса, плюхнулся рядом с ним и затих.

Тем временем шипение за пнем прекратилось, а дым рассеялся.

– Не понял. – Юный алхимик подошел к злосчастному памятнику дерева и ковырнул его трухлявое основание ногой. – Сыровато все-таки, надо было подсушить… Н-да… Сапог достать нужно…

– Я туда не полезу, лодыжка все равно распухла, босиком пойду. И уже давно планировал новую обувку купить.

– Босиком далеко не уйдешь…

– Я следопыт, я обувь из подручных средств могу сделать.

– Ну как знаешь…

Ярикс помог встать новому товарищу.

– Пойдем в орешнике тебе новый посох справим. Да провожу тебя до дороги…

– Спасибо, друг. За мной не заржавеет, не знаю как, но я тебе пригожусь. – Следопыт энергично затряс руку алхимика.

– Да ладно, чего уж там, ты бы для меня сделал то же самое.

– Ну нет, пень взрывать я бы не додумался.

– Да, ты б его запутал, и он бы сам отпустил. Ну что ты собственно и сделал.

Смеясь, и подшучивая друг над другом, они углубились в самую гущу старого орешника и стали искать подходящий ствол для посоха.

– А вот ты признайся, – Тревиг наматывал на босую ногу портянку с куском толстой коры для подошвы, – ты специально затеял этот цирк – со взрывом, чтобы я сам выбрался?

– Ни в коем разе. – Серьезно ответил Ярикс. – О – вот! Повезло. Вообще готовый посох валяется, держи.

– Спасибо. Я много историй слышал, но про направленный взрыв – ни разу. И из подножных средств это…

– Я просто очень талантлив. А не получилось по двум причинам – во первых…

Сзади грохнуло так, что оба повалились навзничь на дрогнувшую землю. Помимо кувыркающихся веток и комьев земли, их взор привлек пень, который грациозно вращаясь, по высокой дуге, улетал в северо-восточном направлении.

Автор взрыва сел медленно отряхиваясь:

– О, нам примерно туда же идти надо. Направление угадал…

Побледневший, Тревиг, лежал, неосознанно крепко обняв себя руками и приговаривал:

– А я… А он… А ты… А он… Ик…

Ярикс склонился над икающим следопытом и многозначительно произнес:

– Вот теперь ты понимаешь, как нам, боевым алхимикам, трудно?

Три с лишним часа спустя, северная дорога в имперскую академию, пограничная роща.

Тоцеос, имперский куратор и координатор, терпеливо ждал в условленном месте под старым серебристым тополем. Монотонно отгоняя многочисленных, здоровенных комаров, он время от времени, вытирал загорелую лысину, гербовым платочком и беззвучно ругался.

Немного расскажем об этом фрукте. Всего в своей жизни он добился интригами. А ведь начинал простым курьером имперской доставки. Но, там донес, того подставил, этому на балу вина подливал и за дурман-травой бегал. И вот уже он имперский куратор, в задачи которого входило следить за порядком исполнения законов и за самими чиновниками, что еще больше открыло ему пространства для интриг и коррупции. Власть – это жизнь, а большая власть – это хорошая жизнь. Такой был его девиз, и ради свой цели, он был готов на многое… Даже терпеть жару и комаров в Пограничной роще.

Пограничной, эту рощу называли потому, что официально здесь начинались земли академии, но старожилы утверждали, что сам старый Маг Император установил тут первую границу молодой империи. Скептики же настаивали, что это на первой имперской карте какой-то картограф по ошибке провел линию. За что и был отправлен рисовать карты Шепчущего плато, где ландшафт полностью менялся за год. В любом случае такое название за рощей закрепилось, но легче от этого великому интригану и заговорщику не было.

Все мыслимые и немыслимые сроки прошли, а от орков ни слуху не духу. Вообще это они должны были его тут ждать, а не он их, но видно уж точно что-то случилось особенно непредвиденное.

«Может они просто заблудились… Ну да, полконтинента прошли нормально, а тут потерялись. Не-ет, здесь что-то другое… Может патруль следопытов встретили? Ну и что с того, с ними сам Эмиссар Тьмы, он и маленькую армию расшвыряет, не то что горстку этих лесных проныр… Что же… Что же… Только бы не маги, эти могут все испортить, но так ведь если бы узнали, тут бы уже такая суета поднялась… Армия, дирижабли… Академия переполошилась… А так тихо вроде все… Может монстр какой… Да нет… Уж как лет двести, всех опасных тварей тут вывели. И кто-кто, а орки сами любого монстра убьют и сожрут под выпивку… Ну и Эмиссар опять же с ними… А может это он что-то задумал… Эти иномиряне полны сюрпризов…».

– Милорд, идут. – Темный эльф Мио, даже не соизволил появится на глаза имперскому координатору. Тайный убийца «Черного солнца», считал ниже своего достоинства проявлять уважение к нанимателю, даже это «милорд» – он произнес, будто подавился навозной мухой.

«Высокомерное ушастое чмо… За такие деньги – комаров от меня отгонять должен… Ничего, вот сядет на трон несравненная принцесса Зианна, мы и до вашей подземной братии доберемся… Ушки то ваши длинненькие укоротим…».

– Милорд, – второй подручный Тоцеоса – молодой маг Липкин, почтительно склонился. – Я очень ясно чувствую присутствие амулета тьмы, но совсем не ощущаю его хозяина – Эмиссара…

– Как так? – Мысли куратора забегали, словно крысы на тонущем корабле:

«Куда он делся? Всю грязную работу мне скинул, а сам что-то ищет в окрестностях академии. Неужели слухи о затерянном артефакте старого Императора Мага верны… Точно… Нет… Да что же это такое, все не по плану… Васьян спаси и отпусти…».

Тем временем из ближайших кустов бесшумно вышел орк-разведчик, и смачно сплюнув в сторону нахмурившегося мага, сел враскоряку на краю поляны. Вскоре за ним гуськом подтянулись остальные орки, в конце шли вожак отряда и шаман.

Вожак был на голову выше остальных и массивнее, шаман наоборот – низенький и щуплый, вот вид у обоих был одинаковый – какой-то растерянно убитый.

Тоцеос, не сдерживая раздражения, набросился на них:

– Вы опоздали! Где эмиссар тьмы?!

– Это и стало причиной нашей задержки, – вожак тяжко вздохнул, – эмиссар тьмы Таллос мертв…

– Как мертв?!

Тоцеос аж присел от шокирующей новости.

– Окончательно и бесповоротно… Прими его тьма, и пусть вечность носит его на звере хаоса в погоне за нашими врагами…

– Как он умер?!

– Погиб, убит неизвестным следопытом, мы в панике бежали, я едва успел забрать амулет…

Вожак стал медленно тереть клыкастое лицо, что-то невнятно бурча. Тоцеос яростно дернул его за перевязь на могучей груди:

– Да что произошло-то?!

Вожак уныло покачал опущенной головой, и трагическим тоном начал повествовать:

– Мы сидели на привале, Эмиссар Тьмы медитировал, общаясь со своим повелителем, когда в отголосках далекой грозы, с неба на него упал огромный пень…

Шаман Матында, набивающий трубку, при этих словах всплеснул руками, и, просыпав вонючую махорку, заметил:

– Вах, очень сильно огромный пень, стол на всех накрыть можно, шашлык из рылорога кушать можно!

– Только ноги из земли торчат… – Вожак чуть не заплакал.

Тоцеос переводил взгляд сильно расширенных глаз с большого орка на маленького и обратно:

– Пень?.. А следопыты тут причем?

Шаман заговорщически подмигнул неравномерно обоими глазами:

– В пне была сапога следопыта, вот она. Видимо этот нехороший негодяя, так пнула пеня, что сапога застряла внутри.

– Это чудовищно! – Вожак гулко ударил себя в покрытую шрамами грудь. – Учитывая количество пней и точность пинка… Размера моего отряда не хватит для выполнения нашей миссии… Да что отряда, в этом лесу пней столько, что на всю орду хватит… Мы петляли как могли… Но эта новая тактика следопытов просто чума… Противника не видно, а с неба, в абсолютной тишине, падают пни… Только наверно в пустыне есть шанс противостоять имперцам, но и туда это проклятое оружие завести можно…

– Да ты бредишь! Дай сюда сапог. Ну… Старье какое-то… Мио, что скажешь?

Темный эльф материализовался из ближайшего куста ядовитого крапивника (и как его не пожалило), брезгливо покрутил злосчастный сапог в руках и, пожав опять-таки, высокомерно плечами, изрек:

– Изношенный сапог, сшит больше трех лет назад, в мастерских академии. Такие носят рекруты следопытов. Так как живут в казармах, чтобы не потерять, и не перепутать вещи, вышивают на них знаки, инициалы или полностью имя. Вот здесь, например, вышито Тревиг. Пнуть пень в нем не могли, учитывая изношенность и предполагаемую силу удара, сапог бы разорвало в клочья, как и ногу.

Тоцеос забрал обувку у эльфа и сунул магу:

– Проверь на магию.

Липкин поводил над предметом худой, холеной ладонью в разнообразных перстнях, потом понюхал внутри, и, сморщившись, протянул сапог обратно:

– Магией не пахнет, а пахнет химикатом, на основе пепельного мха и еще чего-то…

– Псевдошишки, – Эльф тоже принюхался, – как раз сезон, созрели.

– Точно! – Маг снова схватил сапог и стал обнюхивать его словно Васьянова собака. – Это взрывчатка… нестабильная… Да! Боевая алхимия, раздел направленные взрывы.

Мио как всегда презрительно, хмыкнул:

– Не всякий опытный следопыт сможет в полевых условиях сделать такую взрывчатку, а уж рассчитать направлении и дальность взрыва…

– Да, это нетипично для следопытов, но скажите мне вот что, – Липкин поднял для обозрения предмет обсуждения, – Зачем он в пень, вставил сапог?

Все замолчали, только рядовые орки в сторонке тихо бурчали между собой, грызли солонину и булькали объемными фляжками.

– Ну, как вариант, – эльф сложил руки на груди, встав в высокомерную позу, – например, раньше, имперские следопыты, чтобы предупредить неприятеля, ну или бросить ему вызов, использовали стрелу с ленточкой, на которой изображен герб отряда или личный знак…

Маг пренебрежительно отмахнулся:

– Это не ленточка.

– Так и это не стрела!

Тут встрял вожак орков:

– Стрелу с сапогом пускать не вариант, у него аэродинамика никакая, я отвечаю…

Маг пренебрежительно вздохнув, вознес к небу глаза:

– А ты стрелял стрелами с сапогами, чтобы это узнать?..

– Нет конечно, я ща объясню: было это в битве при Бульвике. Мы схлестнулись с троллями за Оранжевую гору. Как щас помню – мчусь на боевом ящере, со всего скаку вгоняю их вожаку меж ребер пику, и тут сшибает меня каменюка… Очухался, вокруг пылище, дымище… Пики нет, топор к седлу пристегнут был, а ящер убежал естественно. Оглянулся… Твою брысь!.. Вожак троллей, раненый, с моей же пикой, на меня идет. Что делать?.. А я в кавалерийских сапогах, вот с такими шпорами. Ну, у ящеров шкура то толстая, да и в драке, если что – лягнуть можно. Понимаю я, что прежде чем подберусь к нему, заколет он меня моим же оружием… Ну тогда я снял сапог и метнул! Раз – промазал. Два – промазал! Три – точно в глаз шпора попала…

– Три?!! – Тоцеос, вытирая лысину замер, вытаращившись на орка. – Откуда три?..

– Дык рядом лежал Грызя Лишайный, он из-за чесотки шлем не носил, ну ему в самом начале боя башку-то и проломили. И тут я кинулся в рукопашную, сапоги то все равно кончились.

– Милейший, – эльф, делая скучающий вид, разглядывал длинные ногти, – если не ошибаюсь, у вас на двоих должно было быть четыре сапога…

– А вот и ошибаетесь, Грызя потерял правую ногу когда еще не был Лишайным, в битве при Ульдемаре. Как щас помню – тащу я таран…

– Это неинтересно, вы вот что скажите: – маг испытующе сощурился, щипая острую бородку, – если этого Грызю в самом начале убили, у него же при себе осталось оружие, почему вы им не воспользовались?

– Ага, чтобы какую нибудь заразу подцепить?! Чтобы потом про меня говорили – вождь Каззад Лишайный?! Я и так после его сапога полчаса волчьей ягодой натирался и в горном ручье мылся… Да-да, не делайте таких глаз, орки тоже моются, у нас в пещерах отличные парные есть…

– Молча-а-ать!!! – Тоцеус, остервенело швырнул измятый платок под ноги. – Всем молчать! Это все бред! Что вы несете?! Что это вообще такое творится?!!

– Моя все поняла. – Маленький шаман спокойно попыхивал костяной трубочкой. – В сапога послание, однако, лежит.

Маг сунул руку внутрь сапога:

– Хм, а здесь есть потайной карман…

Часом раньше в десяти милях западнее.

– А-а-а!!! – Тревиг вдруг остановившись – схватился за голову.

– Что, нога болит? – Спросил поддерживающий его под локоть товарищ. – Говорил же – давай мазь сделаю, и не отвалится у тебя нога, и лишняя не вырастит. А так, тащить тебя, задолбался уже.

– Забыл… Совсем забыл! – Следопыт стал громко бить себя по лбу посохом. – Хромой дурак! Нам нужно вернуться за сапогом!

Ярикс в раздражении хлопнул себя по животу, в ответ тот заколыхался протестующее заурчав.

– Нафига? Мы почти уже пришли к дороге, жрать охота, к тому же темнеет и ты сам сказал – что сапог тебе не нужен.

– Ты нее понимаешь… – Следопыт стал рассеяно тереть быстро растущую на лбу шишку.

– Да, разгидроводородь тебя в бензопирене! Не понимаю!

– Это секрет… Там письмо… – Зашептал Тревиг, но разозлившийся алхимик перебил его:

– Ну конечно, как же я это я сразу не догадался?!

– Письмо государственной важности… Понимаешь?..

– Да понятно все… Я, тупой, толстяк…

Ярикс безразлично отвернулся и пошел в сгущающуюся тьму.

У Тревига оборвалось что-то внутри…

«Бросил… Не поверил и бросил… Или просто устал возится… Да … Так мне и надо, горе герой… Лучше теперь сгинуть в этом лесу… Или бросится в пропасть в кратере?.. Нет, сам я даже до пропасти не дойду…».

Юный следопыт тяжело вздохнул, и, закрыв глаза, уже не сдерживал слез…

– Щас факелы делать будем, я такой состав знаю – всю ночь гореть будут. Тебе что, что-то в глаз попало?

– Нет, я плачу… Ты мне так помогаешь… Свой экзамен даже забросил…

– Так первое настоящее приключение началось в жизни, к тому же – государственной важности. А зеленое, и тухлое, можно и в старости поискать. Во, хорошо горит. Ну, идем?

– Идем!

И они пошли, по старой северной дороге… Начинающий следопыт – прихрамывая, опираясь на посох. И начинающий боевой алхимик, держащий от себя подальше факел, который громко трещал и разбрасывал большие синие искры, угрожая устроить грандиозный лесной пожар…

Вне стандартного времени в запределье. Лавовый дворец темного повелителя.

Самоцветные стены дворца, висели в пространстве по отдельности. Они, то соприкасались, с еле слышным звоном, то разлетались немного кто куда, и сквозь образовавшиеся щели был виден бушующий, бескрайний, вечный океан…

Вместо пола – озеро лавы. Этакая клокочущая огромная лужа из драгоценных металлов, парящая все над тем же океаном… А на ее поверхности, островок из черного брильянта. С уютным ковриком, письменным дубовым столом, солидным кожаным креслом, книжным резным шкафом, золотой статуэткой дракона возле пузатой чернильницы и другими подобными вещами, которыми обычно обставляют рабочий кабинет авторитетные люди.

Крыши у дворца не было, взору наблюдателю открывалась сама бездна, с мерцающими звездами, галактиками… Да с целыми ожерельями созвездий, и мега-гигантскими существами, что эти созвездия поглощали и изрыгали…

За столом в белом кимоно сидел взрослый-молодой человек, с трехдневной щетиной, и что-то быстро писал серебряным пером. Оное не касалось листка, но на бумаге появлялись буквы, и если пишущий, из-за спешки не аккуратно выводил линии или вообще совершал грамматические ошибки (с адским у него было не очень), буквы сами подтягивались, выравнивались и исправлялись…

А если автор затруднялся с написанием, подсказывали… точнее подпоказывали, подходящее слово.

Письмо архидемону Драггану в адский предел, писал сам повелитель тьмы Анарион Первый. Почему первый? Да как-то повелось, что все повелители тьмы, захватив власть, назывались первыми. Ну, кроме Альмага…

Отложив необычное перо, повелитель коснулся барельефа морды льва, на краю стола. Та сразу же отозвалась мурлыкающим голосом:

– Слушаю повелитель.

– Администратора Вильмана ко мне.

– Выполняю.

Из большого зеркала напротив стола, шагнул скользкий тип с франтовскими усиками, в строгом сером костюме и маслянистой улыбкой на бледном лице:

– Вызывали повелитель?

– Где крыша? Куда ее все время уносит? Я сто раз говорил, что меня от бездны тошнит… Меня укачивает, в конце концов… И Левиафан, вон, все время рожи корчит.

В подтверждение чудовище выплюнуло созвездие муравья и показало все три извивающихся языка.

– Милорд, это была не крыша, а тент от дождя. Тут в принципе крыши нет, ваш дворец последний писк дизайнерской моды. Ни у богов, ни у демонов, ни даже у иных такого нет. На краю бездны, над бескрайнем, вечным океаном… Бесценным самоцветом сверкает ослепительный…

– Хватит, признайся, ты получил что-то от контракта на стройку?

– От вас ничего не скроется повелитель, но я в первую очередь заботился о вашем имидже…

– А кто же о моем комфорте позаботится?

– Вам не обязательно все время здесь работать и тем более жить, это дворец для аудиенций, для хорошего впечатления, а для комфорта много других мест есть…