Текст книги "Капризы мисс Мод"

Глава VII

Первым необходимым условием для всякой наступающей армии является наличие базы. Джордж, очутившись в деревне Бельфер и совершив, таким образом, первый этап в наступательном движении на замок, избрал в качестве базы гостиницу «Щит Маршмортонов». Избрал – нужно понимать условно, так как, в сущности говоря, у Джорджа выбора не было. В Бельфере было две гостиницы, но «Щит Маршмортонов» единственная, предоставляющая помещение людям и животным, ищущим ночлега. Вторая гостиница – «Голубой кабан» – простая пивная, где низший слой бельферовского общества собирается ночью для утоления жажды и для рассказывания друг другу бесконечных и бессмысленных историй. Между тем, «Щит Маршмортонов» – комфортабельная почтенная гостиница, кормящая плутократов деревни. Там по вечерам вы можете встретить местного ветеринара, раскуривающего трубку с хозяином бакалейной лавки, булочника и мясника и, может быть, нескольких фермеров, вносящих оживление в разговор. По субботам там подают блюдо в шиллинг, под которым на местном наречии подразумевают кусок жаркого с отварным картофелем и за которым следует большой кусок сыра.

Вряд ли во всем свете существует более прекрасное место, нежели типичная английская деревня, где влюбленный мужчина может провести день или два. Для Джорджа, в его теперешнем состоянии душевного подъема, Бельфер был идеальным местом. Джордж не сразу дошел до того, чтобы спросить себя, почему он находится здесь и, раз он уже здесь, что он намерен предпринять. В течение двух томных дней он бродил, занятый собственными мыслями. Он выкурил много трубок, наблюдая, как конюхи ухаживали за лошадьми. Он играл с хозяйским щенком и ласкал хозяйскую кошку. Он спускался к пристани, бродил по берегу и лежал на спине на взморье на другой стороне лагуны, откуда мог видеть красные крыши деревни, в то время, как волны деловито плескались о камни. Джордж не предвидел новых трудностей в своем положении и мечтательно бродил по окрестностям Бельфера. Но на второй день после завтрака, его осенила мысль, что все это очень приятно, но непрактично. Необходимо было что-то предпринять. Действия – вот что было необходимо. Первым самым неотложным действием было изучение положения замка. Расспросы в «Щите Маршмортонов» обнаружили тот факт, что замок находится на расстоянии одного шага – по дороге, которая шла мимо гостиницы. Но это не был тот день в неделе, когда туда допускалась публика. Любители зрелищ могли вторгаться в бельферский замок только по четвергам, от 2-х до 4-х. В другие дни недели все, что он мог сделать, это было – стоять, подобно Моисею на Синае, и созерцать окрестности. Единственно, что Джордж мог сделать, – это разыскать замок. Ему скоро стало ясным, что шаг – это было несколько смягченное выражение. Он прошел шесть миль, пока, не дошел до вершины холмика, освежаемого ветром, устало шагая по извилистой тропинке, и не увидел перед собой, среди деревьев, то место, которое теперь было для него центром мира. Он сел на каменную стену и закурил трубку. – «Замок Бельфер. Тут живет Мод! Что же дальше?» Первая мысль, которая пришла ему в голову, была практического, даже прозаического характера – мысль, что немыслимо совершать эту прогулку в пять миль туда и пять миль обратно каждый раз, когда ему захочется любоваться этой местностью. Он даже подумывал о том, чтобы перенести свою базу куда-нибудь поближе. Самой подходящей был бы один из нарядных, крытых соломой коттеджей внизу в долине. Они все были разбросаны вокруг замка в одиночку и группами, подобно щенкам, прыгающим вокруг хозяина. Казалось, что они стояли здесь веками. Вероятно, это так и было, так как они были из камня, такого же прочного, как и тот, из которого был выстроен замок. У Джорджа мелькнула мысль, что было, вероятно, такое время, когда замок служил центральным сборным пунктом для всех этих разбросанных домиков, когда весть об опасности заставляла всю эту маленькую общину спешно искать защиты за его стенами. В первый раз с тех пор, как он отправился в поход, не то дрожь, не то сердцебиение охватили его в то время, как он смотрел на грозную серую крепость, которую ему предстояло взять штурмом. Так в старое время должны были себя чувствовать осаждающие, когда они взбирались на вершину того самого холма, чтобы обозреть местность. Положение Джорджа было еще хуже. Те, по крайней мере, могли надеяться, что сильная рука и храброе сердце перенесут их за эти крепкие стены. Им не нужно было заботиться об этикете. Джордж же находился в таком положении, что неблагожелательный дворецкий мог обратить его в бегство, отказываясь впустить его. Наступал вечер. Уже за то короткое время, что он провел на вершине холма, небо из голубого сделалось тёмно-багровым, из бирюзового-серым. Жалобное мычанье возвращающихся домой коров доносилось до него из долины внизу. Летучая мышь, покинув свое убежище, зловеще кружилась над ним. Серп луны сиял над деревьями. Джордж стал чувствовать, что ему холодно. Он обернулся. Ночные тени окружили его, и маленькие существа в кустах насмешливо щебетали и чирикали, когда он стал спускаться в долину. Желание Джорджа найти комфортабельную комнату не встретило, вопреки его ожиданиям, возражений со стороны агента по приисканию комнат. Местные жители принимали всякого, хорошо одетого, за художника, так как местность усиленно посещалась поклонниками кисти из-за ее живописности. Таким образом, Джордж совершил именно то, что местное общество ожидало от него, а агент явился за списком домов еще раньше, чем Джордж успел сказать хотя бы одно слово. Меньше, чем в полчаса Джордж снова вышел на улицу в качестве обладателя на весь сезон того, что агент описывал, как жемчужину, принадлежавшую жене фермера, жившей поблизости и согласившейся приходить по утрам и вечерам, чтобы ухаживать за ним, как она и привыкла это делать художникам. Свидание продолжалось бы всего несколько минут, не будь оно продлено болтливостью агента на тему об обитателях замка, к которой Джордж со вниманием прислушивался. Его не очень ободрило то, что он услышал о лорде Маршмортон. Лорд недавно вызвал в деревне сильную неприязнь. Упорный агент назвал твердолобой позицией, которую лорд занял в вопросе о праве на проезжую дорогу. На самом же деле, в этом вопросе следовало осуждать не покладистого лорда, а леди Каролину. Однако, впечатление, которое Джордж вынес со слов агента о лорде, было таково, что последний был чем-то вроде Нерона. Все, что он услыхал об «ее» отце и испытал уже от удовольствия встречи с ее братом, заставило его сердце обливаться кровью за Мод. Ему показалось, что жизнь в замке в таком обществе была пыткой. «Я должен предпринять что-нибудь, – пробормотал он, – я должен предпринять как можно скорее».

– Что вы изволили заметить? – спросил агент.

– Ничего, – ответил Джордж. – Хорошо, я нанимаю этот коттедж. Я сейчас же дам вам чек – плату за первый месяц.

Таким образом, Джордж, преисполненный ревностных, хотя и неопределенных, намерений, поселился в скромно меблированном, но комфортабельном коттедже, известном в округе под названием «внизу у Платта». Он мог бы попасть и в худшую квартиру. Это была двухэтажная постройка из красного кирпича. Она отличалась от обычного типа жилищ в этой местности тем, что имела небольшую ванную комнату, о существовании которой нельзя было догадаться. Кроме того, там была уютная гостиная, большая спальня в верхнем этаже и, рядом с ней, пустая комната, с окнами на север, которая, очевидно, служила жильцам-художникам в качестве студии. Остальная часть нижнего этажа была занята кухней и кладовою. Когда Джордж велел убрать из комнаты семейные фотографии родственников фермерши и раскрашенные картины, комнаты приняли чрезвычайно уютный вид. Одиночество часто перестает быть одиночеством для влюбленного. Джордж ни разу даже не испытал чувства скуки. Единственно, что несколько смущало его покой, была мысль, что он не совсем выполнил то, что требовалось для спасения Мод от беды, в которой она находилась. Самое большее, что он мог предпринять, это – бродить по дорогам около замка, в надежде на случайную встречу. Ему так повезло, что на четвертый день они случайно встретились. Прогуливаясь утром по тропинкам, он был вознагражден зрелищем серого автомобиля, стоявшего на дороге. Он был без седоков, но из-под него торчала пара длинных ног, в то время, как рядом с ним стояла девушка, при виде которой сердце Джорджа стало биться так сильно, что длинноногому могло бы показаться, что машина сама от себя заработала. Она случайно обернулась, и их глаза встретились. В течение одного мгновения она не узнавала его, затем ее глаза засветились. Она стала учащенно дышать, легкая краска выступила на ее лице.

– Не могу ли я вам помочь? – спросил Джордж.

Длинные ноги, извиваясь, вылезли из-под автомобиля на дорогу; за ними следовало длинное туловище, и молодой человек, бывший под автомобилем, повернул свое засаленное, но приятное лицо к Джорджу.

– Могу ли я помочь вам? Я умею чинить моторы.

Лицо молодого человека засветилось дружелюбной улыбкой.

– Это очень мило с вашей стороны, старина. Вы очень любезны, но я сам справлюсь. Это – единственная вещь, которую я хорошо умею. Во всяком случае, благодарю вас, и все такое!

Джордж устремил свой взор на девушку. Она молчала. Если есть что-либо, что я могу сделать для вас, – сказал он медленно, – я, надеюсь, что вы дадите мне эту возможность. Больше всего мне хотелось бы помочь вам. Девушка заговорила.

– Благодарю вас, – сказала она тихим, едва внятным голосом.

Джордж уступил.

Засаленный юноша проводил его взглядом.

– Вот вежливый малый, – сказал он, – вероятно, американец.

– Кажется, да.

– Американцы – самые вежливые малые, которых я когда-либо видел. Я помню, что спросил дорогу у одного парня в Балтиморе года два тому назад, когда был там на своей яхте, и он следовал за мною несколько миль, давая советы и ободряя меня. Это показалось мне чертовски вежливым с его стороны.

– Мне бы хотелось, чтобы вы поторопились исправить мотор, Реджи. Мы страшно опоздаем к завтраку.

Реджи Бинг снова скользнул под мотор.

– Отлично, дорогая моя. Положитесь на меня.

– Это очень просто.

– Ну, так торопитесь же.

– Будьте терпеливы, постарайтесь чем-нибудь развлечься. Задайте себе загадку. Расскажите себе несколько анекдотов. Я сейчас вернусь к вам.

– Я хотел бы знать, что этот малый делает в Бельфере. Чертовски вежливый малый, сказал Реджи одобрительно. – А теперь снова возьмемся за дело.

Его улыбающееся лицо скрылось под мотором.

Мод стояла, задумчиво глядя на дорогу в ту сторону, где скрылся Джордж.

Глава VIII

Следующий день был четверг, а по четвергам замок Бельфер, как было уже указано, от 2 до 4 часов был открыт для публики. Это периодическое открытие входа в замок свято соблюдалось лордом Маршмортоном с тех пор, как он получил этот титул. Постоянные обитатели замка смотрели на этот день с различными чувствами. Одобряя это в принципе, как вообще всё, что касалось семейных традиций, лорд Бельфер, несмотря на преклонение перед феодальными обычаями аристократической Великобритании, на практике этого не любил, и каждый раз, по исполнении этой церемонии, спешно скрывался через боковую дверь, чтобы не быть застигнутым толпой туристов, стремящихся осмотреть библиотеку или большую гостиную. Он усвоил привычку уединяться в этот день в свою спальню сразу после завтрака и не показываться оттуда, пока поток посетителей не прекращался. Дворецкий Кэггс, наоборот, ожидал четверга, предвкушая удовольствие. Он наслаждался чувством авторитета, которое придавало ему руководство стадом этих отверженных, среди предметов, которые он видел каждый день. Он также любил прислушиваться к звуку собственного голоса, как и к своим закругленным фразам. Но далее к сладкому чувству Кэггса примешивалось чувство горечи. Никто лучше не знал, что его благородные манеры являлись оружием против него самого, когда дело доходило до чаевых. Его не раз терзало зрелище туристов, сбившихся в кучу, подобно баранам, и совещавшихся полушёпотом о том, можно ли предложить такой особе презренную монету в полкроны, и всегда приходивших к заключению, что это было бы оскорблением. Единственный из обитателей замка, который был совершенно равнодушен к этим посещениям, был лорд Маршмортон. Он не делал никакой разницы между четвергом и другими днями. Точно так же, как и всегда, он надевал свой запятнанный рабочий костюм и возился в своем любимом саду и, если, как это случалось пару раз в году, какой-нибудь посетитель, отбившийся от стада, наталкивался на него и принимал его за одного из садовников, он поддерживал это заблуждение без всяких попыток рассеять его, доходя иногда до того, что отвечал на вопросы с деревенским акцентом, соответствовавшим его внешнему виду. Такого рода шутки ему нравились.

Джордж присоединился к толпе ровно в два часа, как раз в тот момент, как Кэггс, откашливаясь, сказал: «Мы сейчас находимся в главном зале и прежде, чем идти дальше, я хотел бы обратить ваше внимание на портрет работы сэра Питера Лели». У него вошло в привычку начинать свои четверговые объяснения с этой фразы, но сегодня она была произнесена с запозданием, потому что тотчас при появлении Джорджа послышался чей-то свежий голосок.

– Джордж, какими судьбами, – и Билли Дор, в голубом платье, с оживленным лицом, отделилась от группы. На ней было пальто, защищающее от пыли, и автомобильная вуаль. – Какими судьбами вы очутились здесь, Джордж?

– Я сам хочу спросить вас о том же.

– О, я приехала в моторе сюда со знакомым юношей, но перед воротами наш мотор испортился. Мы ехали в Брайтон, где собирались завтракать. Он подал мне мысль осмотреть достопримечательности замка, пока он исправит машину. Он приедет за мной, когда починит. Но, все-таки, Джордж, как вы попали сюда? Вы исчезли из Лондона, и никто не знает, где вы обретаетесь. Мы уже думали разыскивать вас путем объявлений или обращения в полицию. Ведь вы могли утонуть в реке, или быть засыпанным песком. До сих пор Джорджу не пришло в голову такое объяснение его отсутствия. Его внезапная поездка в Бельфер казалась ему единственной мерой, которую ему надлежало предпринять. Он не отдавал себе отчета, что его отсутствие будет замечено.

– Я об этом и не подумал. Я… я случайно попал сюда.

– Вы ведь не живете в этом старом замке?

– Не совсем. У меня есть коттедж, внизу на дороге. Мне хотелось провести несколько дней на свежем воздухе, и я снял его.

– Но почему вы выбрали это место?

Кэггс с благородным негодованием посматривал на этих нарушителей тишины.

– Извините, сударыня, мы ждем.

– В чем дело, – мисс Дор взглянула на него с ясной улыбкой: – Пойдемте, Джордж, присоединимся ко всем.

Она весело кивнула дворецкому: «Отлично, теперь все в порядке».

Кэггс сурово поклонился и снова откашлялся.

– Мы находимся теперь в главной зале и прежде, чем отправиться дальше, я хотел бы обратить ваше внимание на портрет пятой графини кисти сэра Питера Лели. Знатоки считают, что это его лучшая работа.

В толпе раздался едва слышный шепот удивления, смешанного с благоговением, подобный нежному ветерку, шевелящему листву.

Билли Дор шепотом возобновила разговор.

– Да, было страшное волнение, когда обнаружилось ваше исчезновение. Мы справлялись о вас в «Карлтоне». Ваш номер в театре нечем было заменить. Но теперь все в порядке, его выпустили, и теперь эта брешь совершенно незаметна.

– Как идет спектакль?

– С огромным успехом. Полагают, что пьеса в течение двух лет не будет снята с репертуара. В Лондоне говорят, что пьеса будет пользоваться успехом и что вы сможете взять ваших внуков на тысячное представление.

– Это великолепно. Как все поживают, хорошо?

– Отлично. Грей все еще ухаживает за Баб. Не понимаю, что она нашла в нем. Разве только ребенок может не заметить, что этот субъект не на высоте. Джордж, я не порицаю вас за то, что вы покинули Лондон. Эта местность лучше пятидесяти Лондонов.

Толпа дошла до одной из комнат верхнего этажа и стала смотреть через окно, из которого открывался прекрасный вид на большое пространство.

Билли Дор слегка вздохнула.

– Ничего подобного я не видела. Я бы хотела стоять здесь до конца своих дней.

– Обращаю ваше внимание, – захрипел Кэггс рядом с ними, – на это окно, известное в преданиях семьи под именем «Прыжка Леонарда». В 1787 году лорд Леонард, форс, четвертый сын его светлости, выпрыгнул из этого окна, чтобы не скомпрометировать прекрасной графини Маршмортон, с которой, как говорили, у него был невинный роман. Застигнутый в поздний час его светлостью в будуаре графини, т. е. в этой комнате, он выпрыгнул через это окно на сук кедрового дерева, стоявшего внизу, и счастливо отделался несколькими безвредными ушибами.

Шепот восхищения приветствовал рассказ о находчивости героя XVIII века.

– Да, – сказала Билли с энтузиазмом, – это как раз то, что я думаю об этой местности. Я бы хотела поселиться в таком месте и провести остаток своих дней за доеньем коров.

– Мы теперь направляемся, – сказал Кэггс, собирая жестом посетителей в кучу, – в янтарную гостиную с гобеленами, которые знатоки высоко ценят.

Послушная толпа встрепенулась.

– Джордж, – сказала Билли шепотом, – что, если бы мы пропустили янтарную гостиную. Мне безумно хочется пойти в сад. Я видела там человека, работающего среди роз. Может быть, он покажет нам сад.

Джордж посмотрел по указанному ею направлению. Как раз под ними сильный мужчина, со смуглым лицом, в костюме рабочего, приостановился, чтобы закурить короткую трубку.

– Как хотите.

Они спустились по большой лестнице. Голос Кэггса, одобрительно отзывавшегося о гобеленах, доносился до их слуха. Они направились к цветнику. Мужчина в костюме из рубчатого бархата закурил свою трубку и снова принялся за работу.

– Ну, дяденька, каков урожай? – спросила любезно Били.

Мужчина выпрямился. Это был человек средних лет, с добрыми глазами. Он весело улыбнулся и хотел вынуть трубку из рта. Билли остановила его.

– Продолжайте курить, – сказала она, я люблю это. У вас приятная работа, не правда ли? Если бы я была мужчиной, я бы ничего так не желала, как проводить, восьмичасовой рабочий день среди роз.

– Вы любите розы, барышня?

– Я думаю, у вас тут, наверное, имеются все сорта, которые только существуют. Все пятьдесят семь разновидностей?

– Существуют почти три тысячи сортов, – снисходительно сказал человек в брюках рубчатого бархата.

– Я, дяденька, сказала так, вообще. Меня нечему учить о розах. Я понимаю в них толк. Есть у вас «эршайры»?

Человек в рабочем костюме, казалось, пришел к заключению, что Билли была единственным существом на свете, которое имело цену в его глазах. Джордж остался незамеченным. Встреча с родственной душой захватила его целиком.

– Вот – эти-то. Там эршайры, барышня.

– У нас в Америке нет эршайров. Мне, по крайней мере, никогда не случалось видеть их там. Но думаю, что они все-таки там имеются. Необходима подходящая почва. Глинозем и много влаги.

– Вы правы.

На лице Билли Дор появилось серьезное выражение, которого Джордж никогда раньше не замечал.

– Слушайте, дяденька, что вы бы сделали с розами, если бы…

Джордж отошел. Для него разговор принимал слишком специальный характер, и он подумал, что его отсутствие пройдет незамеченным. Внезапно, как это бывает с великими полководцами, его осенила блестящая мысль. Он осматривал замок без всякого определенного плана, разве только в надежде случайно встретить Мод. Очевидно, семья пряталась под землей по четвергам и оставалась укрытой до тех пор, пока не уходили посетители. Но был другой способ дать о себе знать Мод. Этот садовник казался исключительно умным человеком. Ему можно было доверить передачу записки Мод. Во время осмотра замка в обществе Кэггса и его спутников, Джордж удостоился чести видеть библиотеку. Доступ в эту комнату, находящуюся рядом с главным залом, был очень легок. Он покинул Билли и ее нового знакомого, погруженных в обсуждение вопроса о слизняках и травяных вшах, и быстро вернулся в замок. Библиотека была пуста. Джордж был положительным молодым человеком. Он верил в то, что не следует полагаться на случай. Садовник показался человеком, достойным доверия, но никогда нельзя быть вполне в этом уверенным. Возможно, что он выпивал и он мог бы потерять драгоценную записку. Озираясь кругом, он спешно написал записку в двух экземплярах. Это отняло у него лишь несколько минут. Он снова вышел в сад и нашел Билли Дор, готовую сесть в синий автомобиль.

– Ах, вот вы, Джордж; я удивлялась, куда вы исчезли. Знаете, я произвела сильное впечатление на садовника. Я ему дала свой адрес, и он обещал мне прислать кучу роз. Кстати, познакомьтесь с мистером Форзит. Фрэдди, – это Джордж Бэван, сочинивший музыку к нашей пьесе.

Юноша у руля протянул Джорджу руку.

– Превосходная музыка, превосходная пьеса, все превосходно.

– Итак, до свидания, Джордж. Надеюсь скоро увидеть вас!

– О, да. Кланяйтесь всем.

– Трогайте, Фредди. До свидания!

Синий автомобиль рванулся с места и быстро скрылся из виду. Джордж вернулся к человеку в бархатных штанах, который, согнувшись в три погибели, преследовал слизняков.

– На одну минуту, – сказал ему Джордж и вынул первую записку. – Передайте это леди Мод при первом удобном случае. Это крайне важно. Вот вам соверен за беспокойство.

Он быстро удалился. Он заметил при этом, что лицо садовника побагровело. Он был скромным молодым человеком, и изъявление благодарности смущало его. Теперь оставалось пристроить второй экземпляр записки. Быть может, это и было излишне, но Джорджу было известно, что победу одерживают те, кто не полагается на случай. Он был в расстоянии почти ста ярдов от роз, когда ему попался навстречу маленький мальчик в ливрее, усеянной пуговицами. Он вышел из-за большого кедра, за которым тайком курил украденную сигаретку.

– Передайте эту записку леди Мод.

– Слушаю-с.

– Постарайтесь передать ее немедленно.

Джордж ушел из замка с сознанием того, что у него день не пропал даром.

Юный Альберт, попробовав зубами монету, спрятал ее в карман. Затем он поспешно направился к замку. В его бездонных голубых глазах сияли радость и благодарность.