Текст книги "Пропавшие девушки Парижа"

– Возможно, они правы, – проронила Мари.

Не отвечая, Джози вытащила из-под кровати небольшой чемодан.

– Ты что делаешь? – внезапно встревожилась Мари. Не может быть, чтобы Джози отчислили из школы: она же из них самая толковая и умелая. Но Джози принялась укладывать вещи в чемодан.

– Я понадобилась им раньше, – объяснила Джози. – Они не могут ждать, когда я окончу учебку. Я прямо отсюда отправляюсь за линию фронта.

– Не может быть, – ошеломленно промолвила Мари.

– Может. Уезжаю завтра утром. Собственно, к этому все и шло. Не зря же нас здесь готовят.

Мари кивнула. Время от времени кто-то из девушек покидал школу, отправляясь в тыл врага. Но Джози была их оплотом. Как они будут тут без нее?

– В конце концов, я же не умирать еду, – добавила Джози, криво улыбнувшись.

– Просто это так скоро.

Слишком скоро. Джози не имела права говорить что-то о своем задании, но Мари поняла, что только крайняя необходимость заставила Элеонору приехать за ней сюда из Лондона.

Опомнившись, Мари полезла в свой солдатский сундучок.

– Вот, возьми. – Она протянула Джози ячменную булочку, которую по ее просьбе испек один поваров (ради этого ей пришлось пойти даже на подкуп). – Это тебе на день рождения. – Через два дня Джози исполнялось восемнадцать лет. Только теперь уже свой день рождения она встретит не здесь. – С корицей. Как тебе брат всегда дарил.

Джози на несколько секунд утратила дар речи. Глаза ее увлажнились, на щеку скатилась слезинка. Мари испугалась, что она ее обидела.

– С тех пор как он ушел на фронт, я уже и не ждала, что кто-то еще может вспомнить про мой день рождения. – Джози едва заметно улыбнулась. – Спасибо. – Она разломила булочку пополам и одну половинку дала Мари. – Видишь, тебе никак нельзя бросать учебку, – сказала Джози, смахивая с губ крошки. – Кто-то же должен опекать новичков. – Она жестом показала на пустые койки. Мари промолчала, но в шутке Джози была доля истины. Три девушки в их группе прибыли в учебный центр позже Мари – на место агентов, которых забросили за линию фронта. – На мое место придет новенькая. – Невыносимая мысль. Но Джози права, рассудила Мари. Девушке, которая займет ее место, потребуется помощь. И Мари должна помочь новенькой адаптироваться в новых тяжелых условиях, как в свое время ей самой помогали Джози и другие «ветераны». – Теперь девушки нуждаются в тебе больше, чем когда-либо. И дело вовсе не в том, сколько ты здесь пробыла, – добавила Джози. – Ты заметно выросла с тех пор, как впервые вошла сюда. Ты тогда не могла ни до Пика добежать, ни спрятать свою английскую контрабанду. – Они обе улыбнулись, вспоминая те случаи. – Ты справишься, – твердо сказала Джози. – Ты сильнее, чем думаешь о себе. Ладно, займемся взрывными устройствами. Посмотрим, что за сюрприз нам сегодня приготовил профессор Дигглсби. – Джози пошла из казармы. Она не стала дожидаться Мари, не позвала ее за собой. Как будто она уже уехала.

Мари неподвижно сидела на кровати, глядя на темные воды озера. За открытыми всем ветрам холмами простиралось серое небо. Ей казалось, что, если она не будет шевелиться, ничего не изменится. Джози не отправят на задание, и она не будет поставлена перед ужасным выбором: уехать или остаться. Несмотря на суровые условия учебной подготовки, они здесь создали для себя свой отдельный мирок, в котором удавалось позабыть про опасность и страдания за его границами. Только теперь этот мир был разрушен.

Она взглянула на сумку со своими вещами – реликтами из другой эпохи. Она могла бы вернуться к прежней жизни, как о том мечтала многие недели. Но, скользя взглядом по казарме, Мари осознала, что она стала частью чего-то более значимого. За долгие дни суровой учебы вместе с другими девушками она сплелась с ними в некий единый кусок плотной ткани, из которой нельзя вырвать ни одной ниточки.

Мари отдернула от вещей руку.

– Еще не время, – прошептала она. Затем закрыла сумку и пошла на занятие по взрывотехнике.

Глава 8
Грейс

Нью-Йорк, 1946 г.

Чемодан исчез.

Грейс стояла в главном зале Центрального вокзала, в водовороте вечерних толп народа, и тупо смотрела под скамью, где утром заметила бесхозный багаж. На мгновение ей подумалось, что он ей привиделся. Тогда откуда у нее в руке пачка фотографий? Нет, за то время, что она была на работе, кто-то забрал тот чемодан или перенес его в другое место.

В принципе ее не должно было удивлять, что чемодана больше нет под скамейкой. Он кому-то принадлежал, а прошел почти целый день. Вполне естественно, что хозяйка вернулась за своим багажом. Но теперь, с его исчезновением, тайна чемодана и фотографии интриговали ее еще больше. Грейс глянула на снимки в своей руке, и ей стало стыдно: зачем она вообще их взяла?

– Простите, – обратилась Грейс к проходившему мимо носильщику.

Тот остановился, рукой коснулся фуражки в знак приветствия.

– Мэм?

– Я ищу один чемодан.

– Если он в пункте хранения багажа, я вам его принесу. – Он протянул руку. – Ваш билет, пожалуйста?

– Нет, вы не так поняли. Это не мой багаж. Сегодня утром под скамейкой стоял чемодан. Вон там. – Она показала на то место, где видела чемодан. – Я пытаюсь выяснить, куда он делся. Коричневый, с надписью на боку.

Носильщик пришел в смятение.

– Если это не ваш чемодан, зачем вы его ищете?

Хороший вопрос, заметила про себя Грейс. Она хотела сообщить про фотографии, но передумала.

– Я пытаюсь отыскать его владельца, – наконец произнесла она.

– Если билета нет, я ничем не могу вам помочь. Спросите в бюро находок, – подсказал носильщик.

Бюро находок находилось этажом ниже, в тихом затхлом уголке, где, в сравнении со столпотворением центрального зала, казалось, был совершенно другой мир. За прилавком сидел, читая газету, немолодой мужчина с седыми бакенбардами, в жилете и с козырьком на голове.

– Я ищу чемодан. Коричневый. На боку – надпись, сделанная мелом.

Старик сместил в угол рта потухшую сигару.

– Когда вы его потеряли?

– Сегодня, – ответила Грейс. В принципе так оно и было.

Служащий исчез в глубине помещения. Она услышала, как он роется в контейнерах. Вскоре старик возвратился к прилавку, качая головой.

– Такого нет.

– Вы хорошо посмотрели? – Вытягивая шею, Грейс устремила взгляд мимо его плеча – пыталась разглядеть груды сумок и прочих потерянных вещей у противоположной стены.

– Да. – Старик вытащил из-под прилавка регистрационный журнал, открыл его. – Все бесхозные вещи приносят сюда. Чемоданов сегодня не поступало.

Тогда зачем, изумилась Грейс, он ходил его искать?

– А часто теряют такие крупные вещи, как чемодан?

– Вы не поверите, чего только люди не забывают, – отвечал старик. – Дорожные сумки, коробки. Велосипеды. Даже собак.

– И все это приносят сюда?

– Все, кроме собак. Тех отправляют в городское бюро находок. Скажите ваше имя и как вас найти. Если кто-то принесет ваш чемодан, мы с вами свяжемся, – добавил он.

– Грейс Флемминг, – представилась она, непроизвольно назвав свою девичью фамилию. И осеклась, внезапно охваченная стыдом. Неужели она так скоро вычеркнула Тома из своей жизни, будто они никогда не были женаты?

Грейс торопливо записала адрес меблированных комнат в журнале, в той графе, где указал старик. Потом отступила от прилавка и зашагала к лестнице. Поднявшись в центральный зал, она подошла к той скамейке и остановилась, глядя на то место, где утром стоял чемодан. Наверно, его хозяйка все-таки вернулась за своим багажом. Грейс представила, как женщина открывает чемодан и видит, что фотографии исчезли, и ее захлестнуло чувство вины.

Она стояла в нерешительности, не зная, что делать с фотографиями. Можно отдать их в бюро находок, ведь к ней они не имеют отношения. И дело с концом. Но снимки весомо лежали в ее руке, напоминая, что это она вытащила их из чемодана. Его владелица, вероятно, недоумевает, куда подевались ее фотографии. Наверно, даже расстроилась, что потеряла их. Нет, решила Грейс, раз это она взяла фотографии, она и обязана их вернуть.

Но как? Чемодан исчез, и Грейс понятия не имела, кто его хозяйка или кто мог его забрать. Нет, кое-что ей все же известно, поправилась она, вспомнив имя, написанное мелом на боковине чемодана: Тригг. А еще ей вспомнилось, что на фотографиях есть водяной знак. Она украдкой открыла конверт, словно опасалась, что за ней наблюдают. Водяной знак действительно был: О’Ниллз, Лондон. Чемодан приехал из Англии, во всяком случае, фотографии были оттуда. Пожалуй, следует отнести их в консульство Великобритании.

Однако часы в середине зала показывали половину шестого. Час пик подходил к концу, толпа пассажиров редела. Консульство наверняка уже закрылось, рассудила Грейс. На нее внезапно накатила усталость. Ей хотелось поскорее добраться до дома, до своей комнаты в общежитии, где она отсутствовала почти два дня, принять горячую ванну и забыть об этом случае.

У Грейс заурчало в животе. Она покинула вокзал и направилась к кафе, что находилось через улицу. «У Руфи» – провозглашала светящаяся вывеска над входом. Правда, две последние буквы на ней не горели. Сегодня никакого ужина в модном ресторане, урезонила себя Грейс. И вообще пора бы привыкнуть не питаться в подобных заведениях. Лучше купить продукты и приготовить простой ужин на кухне меблированных комнат. Заодно и деньги бы сэкономила. Бережливость была ей не свойственна, но умение готовить – навык, который она оттачивала последние месяцы, живя в городе, – никуда не делось.

Грейс заняла место за почти пустой барной стойкой кафе.

– Сэндвич с поджаренным на гриле сыром и пепси, пожалуйста, – сказала она официантке с золотистыми волосами после того, как в уме прикинула, сколько у нее мелочи в кошельке и хватит ли ей денег, чтобы расплатиться.

Пока официантка наливала ей напиток из сифона, Грейс подняла глаза к телевизору, что висел над стойкой бара. На экране мелькнул Центральный вокзал. В новостях говорили про женщину, которую утром перед вокзалом насмерть сбила машина.

– Сделайте громче, – встрепенулась Грейс, в спешке позабыв про правила учтивости.

– Авария произошла в десять минуть десятого утра… – вещал диктор. Всего за несколько минут до того, как к тому месту подошла Грейс.

Потом на экране появилось лицо какой-то женщины: темные волосы, зачесанные назад, суровость в чертах.

– Личность жертвы удалось установить, – сообщил диктор. – Ею оказалась гражданка Великобритании Элеонора Тригг.

Вспомнив имя, мелом написанное на чемодане, Грейс похолодела. Она взяла фотографии из чемодана той самой женщины, которую сбила машина.

Глава 9
Мари

Англия, 1944 г.

Мари сидела в своей комнате в казармах на авиабазе Тангмер. На ней был шерстяной дорожный костюм, который ей предстояло носить не один день, и потому она как могла старалась не потеть. Ожидая в одиночестве, Мари в очередной раз проверила свои документы: удостоверение личности, продовольственные карточки, разрешение на передвижение по стране и на работу. Все это были фальшивки, которые не должны были вызывать ни малейших подозрений.

Мари готовилась к заброске не первый раз. Трое суток назад ночью она тоже ждала вылета, глядя, как над землей зловеще стелется низкий туман. Она знала, что сегодня никуда не полетит, но все равно с сознанием долга исполнила все, что от нее требовалось: взяла сумку, вышла к ожидавшей ее машине, доехала до самолета, где ей было объявлено, что вылет отменяется.

Теперь Мари снова ждала в своей комнате, надеясь, что дождь, которым пахло в ночном воздухе, не помешает вылету. Почти месяц миновал с того дня в Арисейг-Хаусе, когда Элеонора предоставила ей шанс покинуть учебный центр и уехать домой. Часто Мари мучилась вопросом, верный ли выбор она сделала. Каждый вечер перед сном она говорила себе, что завтра спросит, действует ли еще то предложение. Но морозные утренние часы в шотландских горах, туман, поднимающийся над холмами, когда девушки, с одеревеневшими спинами, совершали марш-бросок вокруг озера, проникли к ней в душу. Ей самой судьбой было предначертано быть здесь, и назад дороги не было.

Удерживала ее не только красота сельской Шотландии, которую рано или поздно ей предстояло покинуть. И деньги тоже отошли на второй план. После отъезда Джози в Мари что-то изменилось. Она с остервенением вгрызалась в учебу. Старалась быстрее запоминать шифровальные коды, быстрее отстукивать сообщения.

– Возможно, вам придется радировать из уборной, и, чтобы никто ничего не заподозрил, делать это нужно очень быстро, как будто вы просто сходили в туалет, – объяснил однажды инструктор.

Мари успешно прошла трехдневное испытание на выживание в естественной среде, куда она отправилась без провианта и потому была вынуждена питаться тем съедобным, что удавалось поймать или насобирать в зарослях. Она чувствовала, что остальные курсантки наблюдают за ней, равняются на нее. Словно в их глазах она заняла место Джози. Мари полностью сосредоточилась на своей роли и достижении успеха, так что позабыла про страх.

А неделю назад перед утренней пробежкой ее вызвали в штаб Арисейг-Хауса и приказали собирать вещи. Ее отъезд был столь внезапным, что она даже не успела попрощаться ни с кем из девушек. Никаких объяснений она не получила – просто села в черный седан с неразговорчивым водителем. Удаляясь все дальше от скалистого берега, Мари невольно думала, что, возможно, ее везут домой. Однако ее доставили на базу ВВС в сельском районе на западе Суссекса. Последние приготовления состояли в заполнении бессчетного количества документов, что само по себе было странно, ведь операция была сверхсекретная.

На следующее утро после ее прибытия на авиабазу раздался стук в дверь.

– Элеонора.

Элеонору Мари не видела со дня ее визита в Арисейг-Хаус. Та, со временем поняла Мари, была не просто начальником службы вербовки, как она представилась ей при первой встрече. В действительности Элеонора в УСО отвечала за все, что имело отношение к женщинам-агентам.

Она велела Мари следовать за ней. Они пришли в здание, стоявшее неподалеку от казармы, где ночевала Мари. Элеонора завела ее в какой-то кабинет и достала бутылку вина. Спиртное, в середине дня? Очень странно, удивилась Мари.

Но Элеонора и не думала распивать с ней алкоголь. Она развернула газету, в которую была завернута бутылка, и плеснула вино на первую страницу.

– Ого, в Лионе смена продовольственных карточек! – Элеонору интересовали новости, а не завернутый в них напиток. – Вы должны следить за развитием событий в стране. Лучше вообще никакой информации, чем устаревшая; вам она обеспечит провал вдвое быстрее. И вы не должны недооценивать важность сведений из открытых источников, – продолжала Элеонора. Мари склонила набок голову. – То есть те, что имеются в открытом доступе, – из газет, от местных жителей. Такой метод получения разведданных мы называем «сбором обломков». Информация по крупицам поступает из самых обычных источников. Например, то, что вы наблюдаете собственными глазами, – передвижение поездов и войск. Допустим, если вы видите, что компания немецких солдат сорит франками, значит, их часть скоро передислоцируют.

Элеонора подняла глаза от газеты.

– Вы – Рене Демар, продавщица из Эперне. Это городок к югу от Реймса, – начала она без предисловий.

Мари поняла, что это ее легенда. От волнения и страха у нее участилось сердцебиение.

– Значит, вы все-таки направляете меня за линию фронта?

– Это всегда входило в мои планы. Я просто должна была убедиться, – сказала Элеонора.

– Насчет меня? – Элеонора кивнула. Мари хотела спросить, уверилась ли она в ней, но даже теперь она страшилась услышать ответ.

– Итак, ваша легенда… – продолжала Элеонора. Возбуждение Мари быстро сменилось нервозностью. Легенда – последний этап перед заброской во вражеский тыл. Узнав об этом в ходе подготовки, Мари немало удивилась. Ей казалось, что было бы разумнее заранее ознакомить девушек с их легендами, чтобы они срослись со своими новыми личинами. Однако в школе УСО не хотели, чтобы в период учебы агенты обсуждали между собой свои легенды, узнавая друг о друге детали и подробности, которые им не следовало знать. – Ваша семья погибла во время одного из первых авианалетов, – объяснила Элеонора. – И вы переселились в квартиру, которая принадлежала вашей почившей тете.

– А если они запросят подтверждение в архивах Эперне…

– Исключено. Мэрия разрушена пожаром. – Этот город был выбран специально – из-за отсутствия архивов в ратуше. Надо же, как все продумано до мелочей. – Если вас арестуют, придерживайтесь этой легенды. Не получится – можете выдать только свое имя и звание, не более того. Вы должны продержаться сорок восемь часов, чтобы другие успели избежать ареста.

– А потом?

– Потом вас сломают. Регион, в который вы отправляетесь, отчасти находится под контролем высокопоставленного немецкого чина Ганса Криглера. Он возглавляет Sicherheitsdient, СД, – службу немецкой контрразведки. Они беспощадны, их цель – ликвидировать всех наших агентов, всех до единого. Не ждите к себе снисхождения только потому, что вы женщина. Вас будут пытать, если арестуют, и, как только решат, что выбили из вас все, что вы знаете, убьют. Если до этого дойдет, лучше сами с собой покончите. – Элеонора смотрела на нее ровным немигающим взглядом. Мари силилась не выдать лицом свои чувства. Хоть ее уже и предупреждали об опасности, слушать об этом было нелегко. – На место вас доставит «Лисандр», – добавила Элеонора.

– Я буду учиться прыгать с парашютом? – спросила Мари. Она слышала, что некоторых девушек забрасывали с самолета.

– Нет времени, – покачала головой Элеонора. – Вас уже ждут не дождутся. – Джози тоже отозвали из школы в спешном порядке, вспомнила Мари. Чем вызвана такая срочность? – Вы будете обеспечивать радиосвязь в структуре Веспера. Его сеть – одна из наиважнейших для нас, она покрывает Париж и большую часть территории, которую союзные войска намерены использовать в качестве плацдарма для вторжения. Группа Веспера проводит весьма активную подрывную деятельность, и они остро нуждаются в постоянной радиосвязи. В то же время это один из районов Франции с наибольшей плотностью фашистских войск. За вами будут охотиться и СД, и полиция. – Резким от напряжения голосом Элеонора чеканила каждое слово, зрачки ее сузились в сосредоточенности. – Это ясно?

Мари кивнула, осмысливая услышанное. Но в животе осело некое странное ощущение. И это все, что ей сообщили о задании? В каком-то смысле спокойнее было ничего не знать.

– Вы будете работать с самим Веспером, – сказала Элеонора. – Он воевал в Марселе, участвовал во многих сражениях. Он – превосходный командир. Он ожидает, что вы проявите все свои способности.

– Не только он, – ляпнула Мари, слишком поздно осознав, что совершила ошибку. Она никогда прежде не шутила с Элеонорой и ждала, что та разозлится на нее за фамильярность.

Но Элеонора улыбнулась:

– Полагаю, это комплимент.

Мари тогда поняла, что Элеонора сама по себе человек не грубый и не придирчивый. С девушками она была излишне строга потому, что нельзя было допустить случайных происшествий, которые будут стоить жизни самим агентам и многим другим.

Стук в дверь вывел Мари из раздумий: она вспоминала разговор с Элеонорой, состоявшийся несколько дней назад.

– Да?

Она встала и двинулась к двери, но та уже приоткрылась.

– Катафалк подан, – объявил мужской голос. Мари поморщилась: слишком уж символичное прозвище для автомобиля, который повезет ее к самолету. Мужчина вошел в комнату и взял чемоданчик с ее рацией, которая прибыла вместе с ней из Шотландии.

Элеонора ждала в темноте перед казармами. Мари удивилась, увидев, что прямо над ее рукой мерцает огонек сигареты. Не сказав ни слова, Элеонора направилась к черному «воксхоллу». Мари подошла следом, отдав свой багаж водителю. Вместе с Элеонорой они сели на заднее сиденье.

– Комендантский час в Париже теперь начинается в половине десятого, – сообщила та, когда машина тронулась с места и они покатили в темноте по территории авиабазы.

Ночной воздух щекотал нос. Мари чихнула. Она сунула руку в карман, и ладонь наткнулась на что-то незнакомое. Она достала квитанцию от портного и обрывок билета в кинотеатр. На французском языке. Маленькие пустячки, призванные создать атмосферу достоверности.

– Держите. – Элеонора передала ей сумочку, в которой лежали компактная пудра, помада и кошелек. Мари сообразила, что это не косметика, а устройства, подобные тем, что она видела в мастерской профессора Дигглсби в Арисейг-Хаусе, – приспособления, которые, возможно, понадобятся ей, чтобы выжить в боевой обстановке.

Они миновали часового, держащего фонарь, и затормозили на краю аэродрома. Мари вылезла из машины и подошла к багажнику. Водитель уже выгружал ее багаж. Она взяла чемоданчик с рацией, но Элеонора тронула ее за руку, велев оставить приемопередатчик.

– Я не понимаю…

– Рация – слишком тяжелый груз для «Лисандра». Ее сбросят отдельно.

– Но… – встревожилась Мари. За последние месяцы она привыкла к тому, что ее рация всегда с ней, прикипела к ней душой. Для нее это был своего рода щит, без которого она чувствовала себя уязвимой. Она неохотно поставила на землю чемоданчик с рацией и посмотрела на взлетную полосу, где стоял маленький «Лисандр». Как такой самолет сможет благополучно переправить ее во Францию, если он не способен поднять в воздух тридцатифунтовый[9]9
  30 фунтов = 13,6 кг.


[Закрыть] приемопередатчик?

– Ее сбросят другим рейсом, – пообещала Элеонора.

– Как я найду свою рацию? – с сомнением в голосе спросила Мари.

– Вам ее принесут, – заверила ее Элеонора. – Не волнуйтесь. Там ребята очень толковые.

И кто такие эти «ребята»? – подумала Мари. Ей назвали только одно кодовое имя: Веспер. Она никого не знала.

Они стояли на краю аэродрома. Влага с травы, просачивалась сквозь нейлоновую ткань чулок Мари у щиколоток. Над полем витал тошнотворно сладкий сырой аромат раннего дикого шиповника. Элеонора удостоверилась, что манжеты на блузке Мари подвернуты как надо. Она, как всегда, была спокойна, бесстрастна. Но рука ее немного дрожала, когда она стала поправлять на Мари воротник, и над ее верхней губой едва заметно блестела испарина – крошечные признаки того, что она нервничает. Лучше бы Мари их не видела, ибо это испугало ее как ничто другое.

Наконец Элеонора повела ее к самолету. На его борту мелом было выведено: очередность. И далее шли имена, для Мари все незнакомые.

– Что это? – осведомилась она.

– Порядок очередности эвакуации людей, если они прибудут на взлетную площадку. Самолет может взять на борт только троих и ждать не больше минуты. – Мари похолодела. В то время как она отправляется за линию фронта, другие, коих бессчетное множество, пытаются оттуда вырваться. Интересно, когда придет ее очередь лететь домой, к Тесс? Она должна была верить, что в конце концов вернется к дочери, иначе вообще не полетела бы.

– Вот, возьмите. – Элеонора вручила ей аккуратную стопку франков, перетянутую резинкой. – Половина жалованья выдается при заброске, на приобретение того, что вам потребуется. Остальное будет выплачено в фунтах стерлингов по возвращении. И еще… – Элеонора протянула ей руку раскрытой ладонью вверх. Мари поняла, что ее просят отдать напоминание о Тесс – ожерелье-бабочку, которое она тайком носила.

Нехотя Мари сняла ожерелье с шеи. Затем помедлила. Это была единственная вещь, связывавшая Мари с ее прежней жизнью и согревавшая ее на протяжении всех одиноких месяцев суровой жизни в учебном центре. Теперь у нее отнимали и это. Но Мари понимала, что выбора нет: она обязана расстаться со своим ожерельем.

– Я сохраню его для вас, – пообещала Элеонора таким тоном, будто имела в виду нечто намного большее. Мари позволила ей забрать ожерелье. – Лучше наденьте вот это. Оно вам больше подойдет. – Элеонора протянула ей ожерелье с серебряным медальоном в виде птички. Мари удивилась. Но это был не подарок. Элеонора чуть скрутила медальон, и он открылся. Внутри лежала капсула с цианистым калием. – Последний друг, – провозгласила Элеонора. – Капсулу разжевать нужно быстро. Немцы мгновенно узнают запах и попытаются заставить вас выплюнуть яд. – Мари содрогнулась. Конечно, этому ее учили. Если она окажется в плену и не сумеет молчать, она обязана покончить с собой. Но она не была уверена, что решится на самоубийство.

– Спасибо. – Мари напоследок еще раз взглянула на Элеонору.

Та приняла чопорный вид, в ответ лишь чуть качнув вниз подбородком.

– Для меня лучшая благодарность – выполненное задание. – Она пожала Мари руку, на секунду дольше задержав ее в своей ладони. Потом повернулась и зашагала по полю прочь.

Мари с опаской приблизилась к самолету. Прежде она никогда не летала, и даже этот маленький самолет – металлическая конструкция со стеклянным куполом наверху – казался ей странным и пугающим.

В кабине сидел незнакомый мужчина. Нетерпеливым жестом он велел ей подниматься на борт. Мари ожидала увидеть военного летчика, но волосы у пилота были длинноватые, курчавились у ворота коричневой летной куртки в американском стиле. На лице щетинились бакенбарды. И с этим человеком ей придется лететь во Францию? Протискиваясь в узкую дверцу самолета, Мари оглянулась через плечо на Элеонору. Но та уже исчезла где-то за полем.

Мари устроилась на узком сиденье за спиной у пилота и стала нащупывать привязные ремни, но таковых не обнаружила. Не успела она сесть в самолет, как наземная команда закрыла его дверь снаружи.

– Планы изменились, – сообщил ей пилот, даже не удосужившись представиться. Говорил он с ирландским акцентом.

– И что это значит? – У Мари по телу побежали мурашки.

– Вы будете садиться вслепую. – Пилот повернулся к панели управления с десятками незнакомых приборов разного калибра. В лобовое стекло Мари увидела, как начал вращаться пропеллер на носу фюзеляжа. Самолет покатил вперед по неровной земле. Мари кидало из стороны в сторону.

– Вслепую? – повторила она, не сразу постигнув смысл его слов. Это означало, что она будет сама по себе: никто ее не встретит и не поможет ей, как обычно, связаться с группой, к которой она прикомандирована. – Но ведь меня должны встречать.

– В боевых условиях трудно придерживаться плана. Вероятно, что-то случилось, и им теперь небезопасно приходить.

Тогда каким образом, недоумевала Мари, ей удастся благополучно добраться до условленного места? На минуту у нее возникло желание потребовать, чтобы они повернули назад, и отказаться от заброски. Но самолет набирал скорость, мотор ревел все громче. И вдруг земля будто ушла из-под нее. Мари едва не вскрикнула. Впервые испытывая столь непривычное ощущение, она почти позабыла про страх. Мари устремила взгляд в окно, надеясь узреть вдалеке Элеонору. Но и она, и «воксхолл» уже исчезли. Расстояние между Мари и Англией увеличивалось с каждой секундой. Путь назад был отрезан.

Самолет взмыл ввысь под крутым углом, и у Мари в животе словно что-то резко опустилось. Впервые ей пришло в голову, что она, возможно, страдает воздушной болезнью. Стараясь дышать неглубоко, как ее учили в школе, она смотрела на неясные очертания затемненных домов внизу, и ей представлялось, что если она приглядится, то в северной стороне, на востоке Англии, увидит старый дом священника и Тесс, спящую под толстым клетчатым одеялом на жилом чердаке, где скаты кровли поддерживают стропила.

Ни Мари, ни пилот больше не пытались завести разговор: невозможно было перекричать неумолчное дребезжание мотора, от которого у Мари болезненно стучали зубы. Воздух в кабине охлаждался, становился почти морозным. Внизу земля стелилась иссиня-черной простыней, которую прорезала, словно плотная череда сигнальных огней, серебристая лента: это в сиянии луны сверкали, в нарушение всех правил светомаскировки, воды Ла-Манша.

Самолет внезапно опустился, резко накренился влево. Мари вцепилась в сиденье, чтобы не потерять равновесие при неожиданном толчке. Не думала она, что в полете трясет, как на ухабах. Она пыталась скрывать свою нервозность, но ее прошиб холодный пот.

– Что-то не так? – крикнула Мари пилоту. Она силилась разглядеть его лицо, выискивая признаки паники.

Он покачал головой, не отрывая глаз от приборной панели.

– В этой малышке чувствуешь каждую воздушную яму. Это особенность «Лисандра». Маленький, малоскоростной, немцы могли бы подстрелить его из рогатки. – Он похлопал по панели управления. – Зато я могу посадить его на задницу комара или на пятьсот ярдов дерьма.

Мари покоробила грубая речь пилота, но тот и не подумал извиниться.

По приближении к французскому побережью пилот снизил скорость. Самолет опустился ниже и его, казалось, поглотил густой туман. Пилот выглядывал из окна, пытаясь лучше рассмотреть лежащую внизу землю. «Это он так ориентируется на местности?» – изумилась Мари.

– Очевидно, придется возвращаться, – сказал пилот.

– А нельзя подождать, когда туман рассеется? – спросила Мари, испытав одновременно облегчение и разочарование.

Пилот покачал головой:

– К рассвету мы должны вернуться в воздушное пространство союзных войск. Если нас заметят в небе над Францией, самолет не сумеет подняться высоко или выжать большую скорость, чтобы улететь из-под огня. – У Мари от страха мороз пробежал по коже. Она может погибнуть, даже не приступив к выполнению задания. Пилот морщил лоб, сосредоточенно глядя вниз. – Хотя мы уже на месте или где-то рядом. Попробую сесть.

– Надежды не внушает, – брякнула она, не подумав.

Пилот обернулся, искоса посмотрел на нее:

– Держитесь крепче.

Самолет пошел на снижение и затем внезапно под острым углом устремился к земле носом вперед. Мари испугалась, что они сейчас разобьются. Земля приближалась с ужасающей быстротой. Мари ухватилась за сиденье и закрыла глаза, готовясь к худшему.

Как ее учили, она сгруппировалась, приготовившись к удару о землю. Но в последний момент пилот выровнял самолет, мягко посадил его и, ловко управляя машиной, плавно заскользил по неровному полю. Если б Мари своими глазами не увидела землю, она ни за что не поверила бы, что они совершили посадку.

Громко завизжали тормоза, самолет остановился. Их, должно быть, за милю слышно, хотя сесть они должны были незаметно. Но вокруг тишина. Пилот открыл дверцу и прощупал взглядом темноту.

– На обратный рейс пассажиров нет.

«Хорошо это или плохо?» – подумала Мари, вспомнив объяснение Элеоноры про имена, выведенные мелом на боковой части фюзеляжа.

– Идите на восток, к железнодорожной станции, – продолжал пилот. – Не высовывайтесь, двигайтесь быстро, держитесь деревьев. За станцией должен стоять прикованный цепью синий велосипед с корзиной. Дальнейшие инструкции найдете в руле.