Текст книги "Именинница"

Закрыв термокружку, я кладу в машинку еще две кофейные капсулы, чтобы наполнить термос, а затем несу все в прихожую, где уже стоят рабочие ботинки. Сажусь на банкетку, надеваю их и беру ключи. Потом достаю водонепроницаемую куртку из гардеробной и накидываю на плечи.

– Коул! – кричу я, собираясь выходить.

Над головой раздаются скрип, затем быстрые шаги и тихий хлопок закрывающейся двери. Через мгновение он наконец появляется на лестнице.

– Я приготовил лишнюю порцию кофе. Можешь поехать на своей машине, если хочешь где-нибудь по-быстрому перекусить, – бросаю я, открывая дверь.

Вот только из-за угла выходит не сын, а Джордан в обтягивающих темно-синих, закатанных снизу джинсах и кедах. Она на ходу собирает волосы в конский хвост, пытаясь при этом удержать в подмышке желтый дождевик.

Нахмурившись, я смотрю на нее.

– А где Коул?

– Он… не очень хорошо себя чувствует, – натягивая дождевик, говорит она. – Поэтому я помогу тебе.

«Плохо себя чувствует» означает «страдает от похмелья»?

– Нет, все в порядке, – возражаю я. – Оставайся дома. Так… безопаснее. Спасибо.

Она с недоверием смотрит на меня.

– Безопаснее? – переспрашивает девушка таким тоном, словно я только что заявил, что отправляюсь на педикюр. – Или ты просто боишься, что придется нянчиться, вместо того чтобы работать?

Я стараюсь сохранять серьезное выражение лица. Она очень умна.

Прости, милая, но это так. У Коула хотя бы есть немного опыта, потому что он помогал мне летом и по выходным. А мне не хочется сегодня отвлекаться и пускаться в лишние объяснения.

– Давай договоримся… – Она застегивает дождевик, и ее милое, застенчивое выражение лица тут же меняется, когда девушка гордо расправляет плечи. – Если маленькая леди не сможет смириться с каплями дождя в волосах и грязью под ногтями, то вернется в пикап и будет ждать тебя там, где безопаснее. Хорошо?

А затем она так изгибает бровь, словно мне не стоит даже пытаться что-то возразить.

Вот только у меня даже мысли об этом не было, да и вообще в голове такой сумбур, что я даже позабыл, почему сжимаю в руках термос.

Я трясу головой, чтобы вернуть себе способность мыслить, а затем открываю дверь.

– Хорошо. Полезай в пикап.

* * *

Этот проклятый шторм возник из ниоткуда.

Я всегда слежу за прогнозом погоды, потому что от нее зависит, сможем ли мы работать. А это важно. Особенно летом.

Но я думал, шторм пройдет стороной и направится на север. Заглушив двигатель и застегнув молнию на куртке, всматриваюсь в лобовое стекло. Ливень такой сильный, что практически ничего не видно, но мне удается разглядеть желтые и оранжевые каски в нескольких метрах впереди, а это значит, кто-то из парней уже здесь.

Джордан натягивает капюшон и утепляется. Ей придется следовать моему примеру, если хочет помочь.

Едва мы выпрыгиваем из пикапа, как тяжелые дождевые капли тут же начинают барабанить по голове и плечам. Пригнувшись, я закрываю машину и бегу к зданию, шлепая по лужам. Пробегая мимо припаркованного грузовика, хватаю несколько мешков с песком и краем глаза замечаю рядом ярко-желтое пятно. Джордан, не говоря ни слова, хватает несколько мешков и идет следом за мной туда, где ждут парни.

Сбросив мешки, я осматриваю железный каркас здания и замечаю целую палету с цементом на нижнем уровне. Сукин сын. Девять человек, включая моего лучшего друга, смотрят на меня в ожидании дальнейших инструкций. Ветер с дождем ударяют в спину.

– Я хочу, чтобы вы разложили эти мешки по периметру! – кричу я сквозь бурю. – По три в высоту! Все поняли?

В ответ следуют короткие кивки.

– И прикройте цемент, черт побери!

Я киваю в сторону неприкрытой палеты, мокнущей под дождем. Неважно, какая на улице погода, мы всегда прикрываем цемент на всякий случай, но кто-то проворонил это вчера.

Датч, мой лучший друг еще со школьных лет, неодобрительно смотрит на меня, но через секунду выражение его лица смягчается. Я оглядываюсь и вижу Джордан с натянутым на голову капюшоном. К счастью, она не ждет, пока ее представят остальным, а возвращается к грузовику, чтобы взять еще несколько мешков с песком.

Я поворачиваюсь к Датчу, который с любопытством смотрит на меня, но лишь качаю головой. Не сейчас. Нет ничего странного в том, что подруга моего сына хочет отплатить за предоставленное жилье и пытается быть полезной, скорее, странно, что его здесь нет. Он вообще в курсе, что она отправилась сюда вместо него? Какой мужчина согласится с подобным? Черт возьми, я лично учил его выполнять свои обязательства.

А может, он просто не хотел ехать со мной?

Нужно что-то с ним делать, знать бы, что именно. Но очевидно, что тактика выжидания и наблюдения не работает. Коулу просто необходим пинок под зад.

Парни приступают к работе, выстраивая стену вокруг здания, а я в это время достаю нож из ящика с инструментами в пикапе и разрезаю синий брезент на прямоугольники, чтобы прикрепить их к раме первого этажа. Следующий час пролетает как миг. Брезент закреплен, по периметру выстроена стена из мешков с песком, а все остальные исчезли с горизонта.

Я бросаю нож и степлер обратно в пикап, захлопываю дверь и оглядываюсь по сторонам в поисках Джордан.

Она уже давно не попадалась мне на глаза. Раскаяние тут же начинает грызть меня. Не следовало бросать ее в неведении. Она, наверное, даже не знала, что делать. А люди по незнанию легко могут получить травму.

Обходя здание, замечаю, что мешки выстроены как надо, брезент крепко держится, несмотря на сильный ветер, а палета с цементом надежно укрыта. Услышав голоса, сворачиваю на задний двор и тут же вижу Джордан. Она помогает переносить оконные рамы в вагончик, которые, к счастью, кто-то из парней догадался-таки укрыть от дождя.

А еще Джордан улыбается. Ее глаза блестят от возбуждения, будто она еле сдерживается, чтобы не начать прыгать и громко кричать. Неужели ей весело?

Капюшон давно слетел, а хвост вымок насквозь, и пряди прилипли к лицу. Кеды пропитались водой, джинсы покрыты грязью, и, слава богу, на ней не белая футболка, потому что дождевик почти не скрывает ее тела от взглядов парней.

Я вижу, как смотрят на нее Дейл, Брайан и Донни, улыбаются ей, а затем поворачиваются друг к другу и смеются над чем-то, что мне не удалось расслышать.

– Поторапливайтесь, – рявкаю я, и они тут же вытягиваются по струнке и ускоряют шаг.

Джордан подходит к зданию, присаживается на корточки неподалеку и заправляет брезент под балку.

– Так, значит, ты босс? – Она вопросительно смотрит на меня.

Что-то изменилось в выражении ее лица. Оно выглядит расслабленнее, чем утром, счастливее, непринужденнее.

Неужели Коул не сказал ей, что я владею строительной компанией? Он вообще хоть что-то говорил обо мне?

Черт, это даже как-то обидно.

– Ну, он старается, – шутит Датч, отвечая на ее вопрос.

Я кошусь на него, еле сдерживая улыбку. Мы часто подтруниваем друг над другом, но мне не хочется, чтобы этот засранец делал это на работе, подрывая мой авторитет.

– Проклятие! – внезапно восклицает Джордан.

Я поворачиваюсь к ней и вижу, как дождевая вода льется ей на голову настоящим водопадом. Брезент оторвался от верхней части рамы, и все, что собралось в складках, обрушилось на нее. Она тут же вскакивает, спасаясь от потока, а затем тянется вверх, пытаясь вновь закрепить брезент.

Но ей не удается.

Подойдя сзади, я протягиваю руку и, ухватившись за верхний край, выразительно смотрю на Датча. Он кивает и уходит за степлером.

Тихо посмеиваясь, Джордан отпускает брезент, проскальзывает под моими руками и отступает в сторону.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает, вытирая лицо, и встряхивает дождевик.

– Да. От дождевика немного толку, верно?

Я опускаю глаза и вижу промокшую темно-синюю футболку, прилипшую к телу и теперь облегающую каждый сантиметр ее груди и живота.

Над ремнем выглядывает тонкая полоска животика. Ее кожа безупречна, а изгибы прекрасны. Я сглатываю комок в горле и быстро отворачиваюсь.

У нее определенно есть формы, вот только я не помню чего-то подобного у моих ровесниц в свои девятнадцать.

И она принадлежит Коулу. Не мне. Так что не стоит на нее смотреть.

Датч подходит и протягивает мне степлер, и я закрепляю брезент. Джордан вновь ныряет мне под руки и медленно оттягивает полотно в сторону, чтобы помочь.

Тепло разливается по телу, но я отмахиваюсь от этого ощущения.

– Отвезти тебя домой? – спрашиваю я. – Может, у тебя занятия или какие-то планы на сегодня?

– Да, летние факультативы, – отвечает она. – Но в этом семестре у меня только один урок в неделю, и он будет завтра. Правда, чуть позже надо быть на смене в баре.

Интересно, как она добирается до работы – или школы, если уж на то пошло, – если Коул работает с десяти до шести, а ее машина сломана. Кстати, надо забрать отсюда несколько инструментов, которых у меня нет дома. Может, я смогу помочь Коулу отремонтировать ее «фольксваген» сегодня.

Примерно через час весь брезент наконец закреплен так плотно, насколько это возможно, а инструмент спрятан или убран. Вот только мы промокли до нитки. Я отпускаю парней по домам. Мне ненавистно, что приходится терять время, но летом часто случаются дожди, и мы сделали все, что могли.

Черт, а ведь сегодня даже половина работников не объявилась.

Я забираюсь в пикап вместе с Джордан и снимаю мокрую куртку, пока она пристегивает ремень безопасности. Заведя машину, жду, пока ливень чуть поутихнет, прежде чем вырулить на дорогу.

Мы все время молчим, и воцарившаяся тишина кажется какой-то неестественной. Просто последние несколько часов лил такой сильный дождь, что приходилось кричать, чтобы хоть кто-то тебя услышал. Поэтому теперь я сижу и напряженно вслушиваюсь в малейшие звуки. Стук дождя, который напоминает выстрел резиновыми пулями. Скрип кожи на руле под моими руками. Шуршание шин по мокрому асфальту, пока машина несется по шоссе. Рокот двигателя, напоминающий колыбельную.

Но вокруг все равно тихо.

Джордан глубоко дышит. Ее дождевик издает тихий шелест, когда она трет руками бедра. Я слышу тихое притопывание и кошусь на ее кеды, которыми она слегка постукивает по полу.

Джордан медленно облизывает губы, и я морщусь. Боже.

Протянув руку, я включаю радио. Мне просто необходимо на что-то отвлечься.

Не знаю, почему я сегодня такой раздражительный. Хотя знаю. Ведь сегодня мой день начался с разговора с Линдси. А она последний человек, с кем мне хотелось бы общаться по утрам.

Нелегко признавать, но я был счастлив в свои девятнадцать лет, когда развлекался с любой, что попадалась под руку, и не особо задумывался о решениях, которые принимал. Но стоило встретить Линдси, как я получил счет за веселые деньки. От меня забеременела девушка, которую я едва знал. Патологическая лгунья и манипуляторша, которая постоянно совершенствует свои навыки, будто это гребаный спорт.

И когда мне все надоело, я оставил с ней сына. У Коула не было ни единого шанса.

Я, конечно, попытался добиться опеки через суд, но судьи тогда считали, что нет никого лучше матери. К тому же она прекрасно умела вызывать сочувствие. Линдси не хотела отпускать Коула, потому что жизнь с сыном означала получение алиментов. И Линдси, конечно же, вытянула их из меня.

После каждых выходных с сыном мне казалось, что я отправляю его в тюрьму. Она прекрасно умеет вить из людей веревки и с легкостью делала это с мальчиком. Когда ему исполнилось десять, он вставал между нами, защищая ее, если я пытался хоть как-то возразить.

А к четырнадцати и вовсе перестал приезжать ко мне в выходные, поэтому сейчас мы едва друг друга знаем. Он даже звонит, лишь когда ему нужны деньги.

Я качаю головой и вздыхаю.

– Если хочешь, можешь вставить кассету, – предлагаю Джордан.

Я смотрю на дорогу, краем глаза замечая, что она поворачивается ко мне.

– Кассету? Аудиокассету?

Она быстро переводит взгляд на мой плеер, и ее глаза расширяются, а лицо озаряется удивлением. Я едва сдерживаю смех.

Неужели Джордан не заметила его по дороге сюда?

– Это настоящий кассетный плеер? – выпаливает она.

Протянув руку, девушка прикасается к старой автомобильной магнитоле, словно это драгоценная ваза, а затем нажимает на кнопку извлечения кассеты. Из отверстия тут же появляется прозрачная пластиковая аудиокассета с белой надписью, которую я никогда не слушал. Джордан аккуратно достает ее, кладет на ладонь и читает название.

– Guns N’Roses. – Она подносит руку ко рту с таким видом, словно вот-вот расплачется. – Боже мой!

И через мгновение она уже открывает бардачок, где аккуратно разложены кассеты.

– Deep Purple, – читает Джордан. – Rolling Stones, Брюс Спрингстин, Джон Мелленкамп, ZZ Top…

А затем, видимо, одна из кассет привлекает ее внимание, потому что она тянется и достает черную коробочку с альбомом Def Leppard.

– Hysteria? – прочитав название, восклицает она. – Он больше не продается. Сейчас эти песни можно послушать лишь вживую!

Я поднимаю брови, не понимая причины ее волнения.

– Поверю тебе на слово, – говорю я.

Она выглядит такой возбужденной, что это вызывает у меня легкую улыбку.

– Пикап принадлежал отцу. Это его кассеты. Я так и не смог выбросить их после его смерти несколько лет назад.

И тут я понимаю, что она первая прикоснулась к кассете Guns N’Roses после того, как отец вставил ее в плеер.

Она снова обводит взглядом коллекцию.

– Ну, думаю, это к лучшему, – бормочет она. – Ты явно не осознаешь, какое сокровище чуть не отправил на дно мусорного бака. Твой отец явно был классным парнем.

Я улыбаюсь, соглашаясь с ней. Она аккуратно прячет кассету Guns N’Roses обратно в коробочку и вынимает альбом Def Leppard.

– Можно? – спрашивает она, указывая на плеер.

Усмехнувшись, я переключаюсь на более высокую передачу.

– Вперед.

Мы успеваем прослушать две песни, прежде чем оказаться на окраине города. Я решаю срезать путь и проезжаю мимо железнодорожного моста через реку.

– Ого, ты только посмотри, – повернувшись вправо, говорит она.

Я притормаживаю, поворачиваюсь к пассажирскому окну и вижу, что уровень воды в реке значительно поднялся. Обычно между мостом и рекой остается примерно метров шесть, а теперь волны бурлят под самым дном. К счастью, дождь стихает, так что вряд ли она поднимется выше.

Я вновь вжимаю газ в пол и еду к дому.

– Это оказалось весело, – сказала она. – Ну, сегодня.

Подняв брови, я смотрю на нее.

– Ну, – она моргает, пытаясь подобрать слова. – Конечно, то, что стройку пришлось остановить, нехорошо. Надеюсь, вы не сильно отстанете от графика и не потеряете из-за этого деньги, но… – Она вздыхает и снова отворачивается к окну. – Но пару раз мне казалось, что моя жизнь в опасности.

Судя по ее тону, она очень довольна, что подтверждает улыбка на лице.

– И это весело? – спрашиваю я.

Она смотрит на лобовое стекло и пожимает плечами, а в уголках губ вновь появляется улыбка.

Я ухмыляюсь.

– Да, это было весело. Спасибо за помощь. Я обязательно дам тебе знать, когда начнется следующий шторм, чтобы ты вновь приняла участие в спасении стройки.

– Круто.

Я въезжаю в наш тихий городок, поворачиваю налево, а затем резко направо, в мой квартал, впервые за сегодня чувствуя себя довольным. Она очень хорошая. Надеюсь, Коул не облажается, потому что уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что Джордан станет прекрасной матерью и будет поддерживать мужа, а не пить из него все соки.

И мне почему-то приятно, что ей понравилось сегодня на стройке. Никто в моей семье никогда не интересовался – и не гордился – тем, чем я зарабатываю на жизнь. Мама, конечно, любит меня, да и отец любил до самой смерти, но они всячески уговаривали поступить в колледж, чего мне и самому хотелось, пока не появился Коул.

Родителей расстраивало, что я остался в этом городке и устроился на работу, которая, по их мнению, требовала больше физических усилий, чем умственных.

Когда я открыл «Строительство Лоусона» – собственный бизнес – и построил свой дом, они все еще смотрели на меня так, словно я впустую растрачиваю силы и мне бесполезно что-то говорить. Поэтому сдались.

Не скажу, что они ненавидели то, чем я занимаюсь, или были недовольны тем, кем я стал. Скорее, оплакивали мои упущенные возможности и беспокоились о счастье своего сына. Но они не понимали, что теперь у меня есть собственный сын и его счастье стало для меня превыше всего.

К тому же мне действительно нравится многое из того, что я делаю: провожу много часов в день на открытом воздухе и под лучами солнца, а еще это отличная физическая нагрузка… Так что я вполне доволен своей жизнью. И ничто не терзает меня по ночам. Но приятно видеть, что кому-то это понравилось так же, как и мне.

– Это сделало мой день, – говорит Джордан. – Ничто не сравнится с этим.

– С чем именно? – интересуюсь я. – С промоканием до нитки?

– И с играми в грязи.

Улыбнувшись, я качаю головой и сворачиваю на подъездную дорожку.

– Это не игры в грязи.

Она смотрит на меня.

– О, ты в этом разбираешься, верно? Может, твой пикап такой грязный потому, что ты любишь погазовать в какой-нибудь грязюке?

Я усмехаюсь и глушу мотор, а затем поворачиваюсь к ней.

– Малышка, если можешь разглядеть цвет краски на пикапе, то его используют не по назначению. Запомнила?

Джордан закатывает глаза и открывает дверь. Мы одновременно выскакиваем на улицу и направляемся к двери.

Судя по тому, что она не побоялась сунуться под дождь и испачкаться, Джордан, вероятно, понравилось бы «погазовать в какой-нибудь грязюке». Давненько я такого не делал. А мой пикап выглядит так лишь потому, что я никогда его не мою. Это противоестественно.

– Ты когда-нибудь брал с собой Коула? – поднимаясь по ступенькам, спрашивает она.

– Да, несколько раз, когда он был помладше.

Я протягиваю руку и открываю дверь, опережая ее, а затем распахиваю пошире, чтобы пропустить ее вперед.

Но она замирает у порога, оборачивается и смотрит на меня.

– Может, в следующий раз ты возьмешь нас обоих с собой? – предлагает она. – Я тоже неплохо вожу машину. Ты же не из тех, кто никого не пускает за руль своего пикапа?

– Нет. Пикап создан для того, чтобы его использовали на полную мощь. Так что вперед. Я просто хорошенько пристегнусь.

Она мило улыбается, и на мгновение в ее взгляде появляется то, что мне не удается распознать. Я что-то не то сказал?

Я всматриваюсь в ее глаза и понимаю, что они словно нарисованы акварелью. Темно-синяя радужка становится чуть светлее у самого зрачка. Отведя взгляд, я вздыхаю.

– Джордан! – внезапно раздается крик Коула сверху. – Детка, ты дома? Иди сюда!

Наши взгляды встречаются, и она отстраняется, одаривая меня извиняющейся улыбкой.

– Тебе пора собираться на работу. Спасибо, что помогла.

Я замираю в дверях, наблюдая, как она пересекает гостиную и исчезает на лестнице. И меня охватывает странное чувство, когда я смотрю ей вслед. Какая она с Коулом? А он – с ней? Сын хорошо к ней относится?

Я все еще стою на месте, когда слышу, как дверь в спальню закрывается, оставляя их наедине друг с другом. И дом вдруг кажется неуютным. Воздух становится таким густым и плотным, что трудно вздохнуть. Не хочу заходить, несмотря на то что мне стоит переодеться в сухую одежду.

Бросив ключи на столик слева от двери, замечаю рядом ее ключи от «фольксвагена». Тут же беру их, а затем выхожу на улицу и, закрыв дверь, спускаюсь с крыльца к гаражу.

– У тебя поселились гости, да? – доносится до меня чей-то голос.

Оборачиваюсь и вижу Кайла Крамера. Он стоит на крыльце с чашкой кофе в руке, скрываясь от дождя, который превратился в легкую морось.

Киваю в знак приветствия, но не отвечаю. Мне всегда не нравился этот парень, поэтому я никогда не пытался казаться дружелюбным. Стоило бы ему уже это понять.

Хотя на самом деле мне плевать. Меня даже вид его раздражает. Нет, он не делал ничего особенного, чтобы вызвать такую ненависть. Она складывалась годами из разных мелочей. Из того, как он обращался с женой. Как постоянно ее обманывал и не появлялся дома. Что после развода оставил себе дом, а жену с детьми отправил жить в квартиру. Что постоянно нанимает нянек для детей, когда они приезжают к нему, вместо того чтобы проводить с ними выходные.

Но кто знает. Может, он пытался получить опеку, а она ему изменяла. Никогда нельзя быть уверенным в том, что происходит в чужом доме. Посмотрите на меня и на то, как рос мой ребенок. Кто я такой, чтобы судить других?

Но он мне все равно не нравится. Еще и потому, что считает, будто карьера офисного работника и занятия триатлоном делают его крутым.

Черт, это звучит так, будто я завидую. Отлично.

Набрав код на панели у двери гаража, отхожу назад и жду, пока дверь откроется. Я не паркуюсь в нем, используя как мастерскую.

Здесь полно инструментов, компрессор для шин, холодильник, пара рабочих столов и целый стеллаж с автозапчастями, которые скопились за годы. Машина Джордан стоит на подъездной дорожке. Не сомневаюсь, что мне понадобятся кое-какие инструменты, как только я подниму капот. Коул неплохо разбирается в машинах, но, уверен, ему понадобятся деньги, чтобы вновь запустить эту колымагу, а их у него нет. Поэтому мне не помешает заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, насколько все плохо.

– Привет, мужик.

Я оглядываюсь и вижу Датча, приближающегося ко мне по подъездной дорожке. Он успел переодеться в сухие вещи и уже держит в руках пиво. В этом нет ничего необычного. Он установил холодильник в кузове своего пикапа.

– Привет.

Я стягиваю через голову влажную футболку и бросаю ее на верстак. Затем вытаскиваю домкрат из гаража и направляюсь к выцветшему зеленому «фольксвагену». Датч вытаскивает садовый стул и ставит его на траву рядом с машиной Джордан.

– Завтра встречаемся в пять?

– Да.

Он знает, что мне захочется наверстать потерянное сегодня время.

– Ребята позвали сегодня в бар «Земляне». Попить пива, послушать музыку… – сообщает он. – Все равно в такую погоду больше нечего делать.

Я поворачиваю ключ и смотрю на друга.

– «Земляне»? С каких это пор вы туда ходите? «Бедного Рида» закрыли?

– Нет, – он пожимает плечами. – Только они решили, что в «Землянах» есть очаровательная услада для глаз.

Я смотрю на него, а он с улыбкой кивает в сторону дома, намекая на девушку, что скрылась внутри.

– Да ладно вам. – Я сжимаю гаечный ключ в руке. – Это девушка моего сына. Оставьте ее в покое.

– Я ничего и не собирался делать! – Датч вскидывает руки. – Я женат!

– Вот и не надо на нее глазеть, – заявляю я и отбрасываю ключ в сторону.

Ладно, я и сам на нее глазел в нашу первую встречу, но тогда еще не знал, кто она.

– Ты меня понял? Оставьте малышку в покое, – вытирая руки тряпкой, требую я.

Датч лишь усмехается и, чуть спустившись на стуле, откидывает голову на спинку.

– Уверен, работая в баре, малышка уже не раз сталкивалась с глазеющими парнями. Не думаю, что она станет возражать против дополнительного заработка сегодня.

Он говорит о ней как о проститутке. Но, предполагаю, Датч прав. Работая в таком месте, быстро привыкаешь игнорировать нежелательные знаки внимания.

Но это не значит, что я согласен с этим. Хотя у девушки и подвешен язык, но она все равно очень милая и невинная. И я не могу представить ее в таком окружении.

– Привет, – щебечет женский голосок.

Я выглядываю из-за капота и вижу девушку, которую встретил тут вчера вечером. Как ее звали?

– Пайк, верно? – прижимая руку к груди, говорит она. – Я Кэм, помнишь? Сестра Джордан.

Датч пялится на нее, слегка приоткрыв рот.

– Приехала, чтобы подбросить ее до работы, – объясняет Кэм, оглядывая мои руки и торс. – Прикольные татуировки.

Ее глаза начинают поблескивать, когда она одобрительно кивает. Я замечаю, что у нее на теле тоже есть татуировки. Одна спускается вниз с плеча, и феникс на боку.

Их видно лишь потому, что на ней почти нет одежды, только черная мини-юбка и топик, заканчивающийся прямо под грудью.

Куда, черт возьми, смотрит твой отец? Серьезно…

За ее спиной, на обочине, стоит новый белый «мустанг» с открытой крышей, в котором сидят еще две девушки, одетые примерно так же. У них пышные волосы, а ресницы настолько длинные, что даже здесь можно ощутить ветерок, который возникает, когда они моргают.

Но тут меня осеняет одна мысль, и я снова оглядываюсь.

– Вы работаете вместе? И Джордан с вами?

– Нет, мы работаем в клубе «Крюк».

Датч хрюкает, видимо, подавившись пивом. А затем пытается отдышаться, стараясь скрыть за смехом покашливание.

– О, вижу, ты знаешь, что это за клуб, – кивнув, дразнит Кэм.

Он ухмыляется и, клянусь, начинает краснеть.

– Возможно, я когда-то бывал в этом месте.

«Крюк» – стриптиз-клуб, расположенный неподалеку от бара «Земляне», где работает Джордан.

– Твоя сестра же не работает там? – спрашиваю я.

Ведь у нее вполне может быть две работы, но если я еще и могу представить ее за стойкой бара, то совершенно не хочу допускать даже мысли о Джордан на пилоне. К счастью, Кэм не медлит с ответом.

– О нет, но мой босс предлагал ей поработать барменом, – говорит она. – Он уже год уговаривает ее. Но Джордан стесняется.

Она слегка подмигивает, но я не уверен, на что именно Кэм намекает. Чего Джордан стесняется? Неужели рабочая одежда бармена немногим отличается от той, что надевают танцовщицы?

Боже, нет. Даже мысль о том, что она начнет работать в «Крюке», куда парни приходят только за одним, заставляет меня нервничать. Коул знает об этом предложении? Не думаю, что он согласится, чтобы она там работала.

Но времени на раздумья нет, потому что Джордан спускается с крыльца и идет по лужайке к сестре.

– Хватит говорить обо мне, – прижимая ремень сумки к груди, предупреждает она.

Но Кэм в ответ лишь бросает на нее озорной взгляд.

Джордан закатывает глаза, но я едва замечаю это. Сердце начинает болезненно биться в груди, когда я вижу ее наряд.

Поэтому тут же отворачиваюсь.

По какой-то причине мне совершенно не хочется упрекать Джордан за внешний вид, как Кэм, хотя она на несколько лет моложе сестры. На ней темно-синие джинсовые шорты с подвернутым краем, низко сидящие на бедрах. Свободная черная футболка свисает с одного плеча, демонстрируя живот. Распущенные волосы крупными локонами спадают на спину, глаза накрашены черной подводкой и темными тенями, которые подчеркивают их полуночную синеву, и те напоминают лунный свет, отражающийся ночью от глади моря.

Мне интересно, надела ли она свои кеды, но я не решаюсь посмотреть, потому что придется пялиться на ее ноги, а это мне делать не стоит. Поэтому отворачиваюсь и продолжаю ковыряться в машине.

Меня пронзает чувство вины. Джордан – девушка Коула. Именно он целует ее. Обнимает. Заставляет улыбнуться. И не мне указывать ей, что делать, или ставить границы. Особенно по части того, где работать или что носить. Но я все еще не могу отделаться от воспоминаний о встрече в кинотеатре, воспринимаю ее как девушку, с которой только познакомился и с которой оказалось легко общаться. Поэтому мне кажется, что именно я узнал ее первым, хотя это не так.

– У меня сегодня двойная смена, – вероятно, она обращается ко мне. – Я вернусь поздно, но у меня есть ключи.

Я киваю и поправляю кепку, так и не взглянув на нее.

На мгновение повисает молчание, и Джордан собирается уходить.

– Что ж, до встречи, – говорит она.

– Спасибо за помощь, милая, – благодарит ее Датч.

Он высоко поднимает руку и машет девушкам. До нас доносится их хихиканье, а затем машина уезжает. Я продолжаю ковыряться в движке и стараюсь не думать о том, безопасно ли в нашем районе ночью, или что если она работает за стойкой, то, к моей радости, клиентам сложнее к ней приставать. А вообще у нее хорошая работа. Это намного лучше «Бургер Кинга» или холодных продаж. Уверен, они с Коулом быстро накопят на новую квартиру.

Хотя меня не удивляет, что этот мудак Мик пытается уговорить ее работать в «Крюке». Черт побери. А если она всегда одевается так, как сегодня? Мужики готовы хорошо заплатить, чтобы посмотреть на молодую сексуальную девушку, но расстанутся с еще большей суммой, если им показать молодую и аппетитную крошку с невинным личиком.

Я отвинчиваю, прочищаю и вновь прикручиваю различные запчасти, пока рука не начинает болеть, а мышцы – ныть, поэтому выпрямляюсь и похрустываю костяшками пальцев.

И тут краем глаза замечаю, что Датч не сводит с меня взгляда. Я поворачиваюсь к нему.

– Что? – спрашиваю я.

Почему он так на меня смотрит?

– Ничего, – слегка улыбнувшись, говорит он и качает головой.