Текст книги "Дурное поведение"

Пенелопа Дуглас
Дурное поведение

Посвящается нашим учителям…

Любовь – это игра, в которую могут играть двое и оба выигрывать.

Эва Габор

Penelope Douglas

Misconduct

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.

This edition published by arrangement with Berkley, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC.

Copyright © Penelope Douglas, 2015

© В. Коваленко, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2021

1

Истон

Эта вечеринка отличалась от всех остальных празднований Марди Гра[1]1
  Марди Гра (Mardi Gras) – традиционный карнавальный веселый праздник, который является мировым аналогом Масленицы (здесь и далее прим. пер.).


[Закрыть], на которых устраивали костюмированные парады. Атмосфера здесь царила совершенно иная.

Я оценивающе наблюдала за богатыми и влиятельными гостями: имена и связи говорили о них даже больше, чем университетские дипломы или должности. И хотя все вокруг меня, казалось, вели себя непринужденно – на мой взгляд, благодаря обилию шампанского, – это была просто еще одна маска.

Здесь не отдыхали, а работали. Народ заключал сделки и приобретал новые связи. Политиков тоже было немало – они неизменно находились на своем посту.

Но все же… в воздухе проскакивали искры. В конце концов, это же Марди Гра в Новом Орлеане! То самое время года, когда местные жители бегут из города, а волны туристов наводняют улицы, и поездка, обычно занимающая пятнадцать минут, растягивается на три часа из-за бесконечных шествий, перекрывающих дороги.

В течение каждого сезона Марди Гра в городе и его окрестностях проходило от сорока до пятидесяти парадов, и на каждом присутствовала «Крю» – некоммерческая организация, на чьи средства украшали платформы для шествий, которые стоили до восьмидесяти тысяч долларов. Сами члены этой организации могли скрывать лица под масками, пока бросали бусы и другие безделушки в море протянутых рук кричащей толпы.

На этой вечеринке собрались самые значимые представители «Крю», практически аристократы, если учесть их деньги и политические связи. Адвокаты, руководители компаний, судьи… Все, кто хоть что-то из себя представлял, присутствовали здесь сегодня. Вот почему мой брат принял приглашение. Джек знал, что общество Нового Орлеана похоже на покрытый глазурью пончик: нужно раскусить твердую оболочку, чтобы добраться до самого вкусного.

Переговоры велись не на заседаниях совета или в офисах, а за бокалом «Чиваса» в сигарном баре или во время поедания десяти фунтов лангустов в пропахшей морепродуктами забегаловке во Французском квартале под звуки каллиоп[2]2
  Каллиопа – паровой орган, использующий локомотивные или пароходные гудки.


[Закрыть] с парохода «Натчез», долетающие сквозь распахнутые стеклянные двери. Люди больше верили в ту чушь, что вы несли, будучи нетрезвым, а не вашей подписи.

Вот почему я люблю этот город.

Он пережил много бурь в прошлом – из крови, пота, музыки, агонии и смерти от рук людей, которые оказались на дне, но сумели взять реванш.

Слегка улыбнувшись официанту, я взяла еще один бокал шампанского с подноса и стала рассматривать репродукцию картины Дега. «Холст, расписанный маслом, быстро сгорает. Очень быстро», – размышляла я, ощущая, как бокал леденит пальцы.

Боже, какая скука! Раз уж я начала представлять, как предметы горят в огне, значит, пора идти спать.

Но тут я бедром ощутила вибрацию телефона и выпрямилась, снова отходя от картины.

– Джек, – прошептала я, поставив бокал на высокий круглый стол и приподнимая подол платья, чтобы достать телефон, прикрепленный специальным ремешком к бедру – терпеть не могу таскать с собой сумочки, а поскольку пришла сюда с братом, у которого имелись при себе кредитные карты, все, что мне требовалось, – лишь спрятать куда-либо мобильный телефон.

Проведя пальцем по экрану, я нажала на уведомление о новом сообщении.

«Если ты кому-нибудь нагрубишь, мое будущее будет разрушено».

Я вскинула голову и невольно улыбнулась, оглядывая банкетный зал. Мой брат стоял в компании важных персон, но смотрел на меня, ухмыляясь и приподняв бровь в знак предупреждения.

«Я?» – написала я в ответ и взглянула на него с наигранной обидой.

Он прочитал сообщение и, усмехнувшись, покачал головой.

«Я знаю, на что ты способна, Истон».

Я закатила глаза, но мысленно улыбнулась.

Джек определенно хорошо меня знал.

Но ему следовало бы знать меня еще лучше. Я никогда не подведу своего брата. Возможно, у меня такой же вспыльчивый характер, как у отца, и в некоторых ситуациях мне, как и маме, сложно держать язык за зубами, но на меня можно положиться. Когда брат нуждался во мне, я не задавала вопросов и была рядом. Ради него я готова была вытерпеть все что угодно.

«Я выдержу», – ответила я, глядя в его озорные карие глаза.

Джек был на три года старше меня и доучивался на третьем курсе юридического факультета в Тулейне. Он снова и снова таскал меня на благотворительные мероприятия, официальные обеды и праздничные вечеринки, внедряясь в новоорлеанскую элиту, налаживая связи и выстраивая отношения. И все для того, чтобы получить выгодное приглашение на работу после выпуска, до которого оставалось чуть больше года.

Я терпеть не могла тратить время на вещи, которые меня не интересовали, но у Джека не было подружки, которая взяла бы на себя эти скучные обязанности, поэтому он часто привлекал меня к роли безропотной «плюс один».

«Найди себе игрушку, – поддразнил он, – и не пачкайся».

Я вызывающе посмотрела на него, изогнув бровь и надеясь, что он это увидит. Даже сквозь мою черную металлическую полумаску.

«Как пожелаешь…»

Я насмешливо сверкнула глазами.

Когда мы только приехали, я держалась возле Джека, пока он разгуливал по залу и общался, но потом разговор зашел о судебных ошибках и смягчающих обстоятельствах. Вот тогда-то я и сбежала, предпочитая бродить и размышлять в одиночестве, а не натянуто улыбаться и кивать, как будто мне интересна тема беседы.

Но теперь, оглядывая толпу и пытаясь последовать совету Джека заняться чем-нибудь (или кем-нибудь), я была вынуждена признать, что даже не знаю, с чего начать.

Пусть брат чувствовал себя здесь как рыба в воде – смеялся и обменивался рукопожатиями, как свой парень, – но я слегка стушевалась.

Присутствовала на вечеринке, но как бы не совсем.

Было время, когда мы менялись ролями.

И было время, когда я не ощущала безразличия.

Я убрала телефон обратно под ремешок на бедре. Не то чтобы он требовался мне, чтобы прятать оружие, но вещица определенно оказалась полезной.

Материя приятно скользнула по коже. Несмотря на то что стоял февраль и на улице все еще было довольно холодно, я не смогла устоять перед соблазном надеть наряд из легкой струящейся ткани. Большую часть юности я провела в кроссовках и теннисных юбках; сейчас все мужские взгляды были прикованы ко мне.

Платье обтягивало грудь и спину и спадало до самых пят, равномерно расширяясь ниже талии. Ткань была ярко-красной и отлично смотрелась с моей черной металлической полумаской с плавными изгибами и кружевным узором. Единственным украшением служила пара бриллиантовых сережек-гвоздиков, подаренных мне десять лет назад родителями в честь победы в юношеском турнире Открытого чемпионата США.

Нагнувшись, я сняла одну туфлю – ненавижу подобную обувь – и размяла ногу. В голове не укладывается, как другие женщины ежедневно ходят на каблуках – это же так неудобно.

Балансируя на одной ноге, я схватила свой бокал с шампанским. Туфля выскользнула из пальцев и свалилась на пол. Вздохнув, я наклонилась, чтобы ее поднять, но кто-то сжал мое запястье и забрал у меня бокал.

– Осторожнее, – предупредил глубокий мужской голос.

Я перевела взгляд на лужу шампанского на полу. Мужчина быстро опустился передо мной на одно колено так, чтобы не испортить брюки.

– Позвольте мне, – предложил он.

Стараясь не обращать внимания на трепет в груди, я смотрела, как он уверенным движением надевает туфлю, держа меня за лодыжку. Его пальцы были теплыми, и мое сердце забилось чаще, что вызвало волну раздражения.

Он был без маски в отличие от большинства гостей. Отец говорил, что, вероятно, такой человек не играет в игры и не испытывает необходимости сливаться с толпой. Он открыто показывает, что из себя представляет. Бесстрашный, смелый, нарушитель правил…

Мой внутренний циник, однако, сказал бы, что мужчина просто забыл свою маску дома.

Незнакомец с интересом взглянул на меня, заносчиво скривив губы. Я сразу поняла, что он старше меня.

Намного.

Судя по едва заметным морщинкам вокруг глаз, ему было лет тридцать пять. И хотя это еще не старость, рядом со мной – а мне двадцать три – он казался человеком практически из другого поколения.

Мне и это в нем понравилось. А уж если он так уверенно владеет руками, то, возможно, и языком тоже. Я имею в виду – в беседе.

Темные волосы аккуратно уложены, сшитый на заказ шерстяной смокинг настолько черный, что все остальные блекли на его фоне. Начищенные туфли сияли ярче «Ролекса», хвала за это Господу. Мужчины, выставляющие свое богатство напоказ, такие капризные.

И он был очень красив. Острый подбородок, высокие скулы, серо-голубые глаза, прямые черные брови.

Более чем красив. Обольстителен.

Мои губы тронула легкая улыбка.

– Спасибо, – вполголоса поблагодарила я, опуская ногу обратно на пол.

Его пальцы скользнули на дюйм выше по моей икре, прежде чем отпустить. По коже пробежал озноб. А он действительно смелый.

Я выдержала его взгляд – цвета облаков, полных непролитого дождя, – и затем мужчина поднялся, выпрямившись во весь рост и не делая ни малейшей попытки отодвинуться.

– Теряешь обувь, проливаешь напитки… ты всегда такая оторва? – поддразнил он меня, и тепло разлилось внизу моего живота.

– Трогаешь незнакомых женщин, бросаешь высокомерные замечания… ты всегда такой грубиян? – парировала я.

В его глазах мелькнули искорки смеха, но я не стала дожидаться ответа.

Взяв со стола свой бокал, я скользнула мимо мужчины, возвращаясь к картине. Если он такой, каким мне показался, то последует за мной. Ему придется постараться, чтобы завоевать мое внимание, пусть он меня уже заинтересовал.

Я поднесла бокал к губам, ощутила на языке холодную горечь пузырьков и почувствовала, что мужчина наблюдает за мной.

– Не похоже, что ты здесь веселишься, – заметил он, шагнув ко мне.

У его одеколона был тонкий приятный аромат, и мои веки на мгновение затрепетали.

– Напротив… – Я указала на репродукцию. – Я как раз размышляла о том, что немного бензина и одна спичка улучшат эту картину.

Он тихо рассмеялся, его глаза замерцали в тусклом свете банкетного зала.

– Все так плохо, да?

Я со вздохом кивнула.

– Плохо.

Стоя с ним бок о бок, я в полной мере оценила его комплекцию. При росте в сто семьдесят сантиметров меня нельзя назвать коротышкой, но даже на каблуках я доставала ему только до плеча. Мужчина обладал широкой грудью и мускулистыми руками – этого не мог скрыть даже смокинг.

Незнакомец посмотрел на меня сверху вниз с явным выражением превосходства.

– И часто тебя посещают пироманские фантазии? – спросил он, открыто забавляясь.

Я снова повернулась к картине, рассеянно глядя на нее и обдумывая его вопрос.

Меня посещало много фантазий, и пироманских, и прочих, но какой простушкой бы я показалась, признавшись ему в этом? Слишком банально. Не стоит поддаваться.

– Я не хочу ничего поджигать, – заверила я собеседника. – Мне просто нравится стоять посреди горящих комнат.

Я допила шампанское и повернулась, чтобы поставить бокал на стол, но мужчина остановил меня.

– И как долго бы ты так простояла? – спросил он задумчиво. – То есть до того, как попыталась бы сбежать?

– Дольше всех.

Он усмехнулся.

– А как насчет тебя? – задала я встречный вопрос. – Ты бы бросился к выходу вместе с обезумевшей толпой?

– Нет, – ответил он. – Я, естественно, уже стоял бы на улице.

Озадаченная, я прищурилась.

– В конце концов, это ведь я здесь все поджег, – прошептал он.

У меня заболела челюсть – так сильно захотелось улыбнуться. Во время разговора мужчина смотрел мне прямо в глаза. Конечно, меня интересовали не столько его ответы, сколько его способность поддерживать беседу. Я могла бы поучаствовать в светском разговоре, но все получилось гораздо веселее.

– Жаль, что тебе не нравится эта картина, – сказал он.

У меня снова завибрировал телефон, но я проигнорировала его.

– Дега – замечательный художник, – откашлявшись, заговорила я. – Он мне нравится. Во многих своих работах он стремился передать движение, а не изображать неподвижные фигуры.

– Кроме этой.

Собеседник кивком указал на полотно с изображением одинокой женщины, сидящей в баре.

– Да, кроме этой, – согласилась я, сделав жест в сторону работы под названием «Абсент». – Дега также пытался показать людей, оторванных от общества. Когда эту картину представили публике, критики назвали ее уродливой и отвратительной.

– Но тебе она нравится, – заключил он.

Я медленно двинулась вдоль стены, не сомневаясь, что за мной последуют.

– Да, даже когда репродукция выполнена плохим художником, – пошутила я. – Но, к счастью, никто здесь не заметит разницы.

В ответ я услышала тихий смех. Вероятно, мужчина раздумывал, принимать ли сказанное на свой счет или нет. Впрочем, он показался мне человеком, которому на самом деле плевать на чужое мнение. Вряд ли ему хотелось добиться моего расположения. Я заметила, как его взгляд скользнул по моей спине – единственной, за исключением рук, части тела, которую не скрывали уложенные крест-накрест слои ткани, – и опустился на бедра.

Я вышла на широкий, уставленный зажженными свечами балкон, где была почти не слышна играющая в зале музыка.

– Тебе ведь на самом деле не интересно обсуждать Дега, правда? – Я подошла к перилам, повернув голову ровно настолько, чтобы держать мужчину в поле зрения.

– Срать я хотел на Дега, – заявил он без всякого стыда. – Как тебя зовут?

– И это тебе тоже не так уж важно знать.

Он схватил меня за руку. Слегка обернувшись, я взглянула на него снизу вверх.

– Я не задаю вопросов, на которые не хочу получить ответы.

Это прозвучало как предупреждение. Я сжала пальцы в кулак, сердце пропустило удар. Хотя у меня сложилось впечатление, что этот мужчина обладает довольно игривым нравом, теперь я поняла, что он не так прост.

– Истон, – сдалась я.

Отвернувшись от него, я вцепилась в перила и сделала глубокий вдох. Запах магнолий из банкетного зала защекотал ноздри, соединившись с едва ощутимым ароматом, присущим лишь Французскому кварталу. Старое дерево, выдохшийся ликер, прелая бумага и дождь, – все это вместе рождало благоухание, едва ли не более восхитительное, чем еда, купленная во время тихой утренней прогулки в тумане по Бурбон-стрит.

– А ты не хочешь узнать мое имя?

– Я не задаю вопросов, на которые не хочу получить ответы, – невозмутимо ответила я и почувствовала, что он улыбнулся.

От вида Французского квартала у меня захватывало дух. Море людей буквально затопило Бурбон-стрит, в толпе едва хватало места, чтобы развернуться. За все пять лет, проведенных в этом городе, мне редко доводилось созерцать подобное зрелище, так как во время Марди Гра я предпочитала посещать тусовки на Френчмен-стрит.

Но все же я испытывала благоговейный трепет. Вечерние улицы, неоновые вывески баров, джаз-клубов и ресторанов, бусы, летящие с балконов, – все это создавало красочную картину, полную света, музыки, возбуждения и голода.

Во время Марди Гра было дозволено все.

– Ешь до отвала. Пей сколько хочешь. Только заикнись, и… – я почувствовала, что мужчина придвинулся ко мне, – …все твои желания будут удовлетворены.

Марди Гра – это карт-бланш. Одна ночь, в течение которой никаких правил не существует и можно делать все что хочешь, потому что со следующего утра – Пепельной среды – будешь замаливать грехи и очищать от них душу в течение следующих шести недель Великого поста. Я завидовала всеобщему беззаботному веселью, мечтая набраться смелости и забыть обо всем, отбросить все страхи и посмеяться над тем, чего не вспомню утром.

– Вот это столпотворение! – заметила я, наблюдая за толпой, заполонившей всю улицу, насколько хватало глаз. – Не хотела бы я оказаться в центре.

Откинув за плечо длинные темно-каштановые волосы, я повернула голову и встретилась взглядом с собеседником.

– Но мне нравится наблюдать за всей этой суматохой сверху, – призналась я ему.

– Так нельзя, – проворчал он с едва заметной улыбкой. – Каждый должен хотя бы раз испытать на себе безумие уличной толпы.

– Обходя лужи рвоты, да?

Он покачал головой и, опершись на перила, спросил:

– Так чем ты занимаешься?

– Через пару месяцев получу степень магистра, – ответила я. – В Лойоле.

На мгновение в его глазах промелькнул страх, и я тоже склонила голову набок, чтобы взглянуть на мужчину. Может быть, он решил, что я старше, чем есть на самом деле.

– Это тебя смущает? – уточнила я.

– Почему это должно меня смущать? – возразил он.

Я улыбнулась одним уголком рта.

– Ты же не просто так за мной сюда пошел. – Мы оба чертовски хорошо знали, чем может закончиться вечер для двух взрослых людей, которые приглянулись друг другу. – Я еще студентка. Во всяком случае, на ближайшую пару месяцев. Возможно, у нас нет ничего общего.

– Я бы не стал об этом беспокоиться, – самоуверенно ответил он. – До сих пор наши интересы совпадали.

Я отвернулась, испытывая искушение либо рассмеяться, либо гневно отчитать его.

– А ты чем занимаешься? – спросила я, хотя на самом деле мне было все равно.

Мужчина выпрямился и сунул руки в карманы.

– Угадай, – приказал он.

Тоже повернувшись, я смерила его взглядом.

Угадать.

Ладно…

Опустив взгляд на шею и грудь собеседника, я тщательно рассмотрела черный смокинг с шелковым галстуком, обтягивающим воротник белой рубашки. Ни один волосок не выбивался из прически моего спутника, а кожа его мужественного лица мерцала алебастром в свете свечей. Обувь была начищена до блеска, а циферблат «Ролекса» с черным ремешком отражал разноцветное сияние гирлянды, развешенной на противоположной стороне улицы.

Было практически невозможно сказать, чем он зарабатывает на жизнь, но я рискнула предположить.

Шагнув вперед, я неторопливо расстегнула его смокинг. Мой спутник опешил, наверняка задаваясь вопросом, какого черта я делаю. Глядя на него снизу вверх и стараясь дышать ровно, я медленно придвинулась ближе, почти касаясь его своим телом, а затем облизнула губы и опустила глаза.

– Что ж, – игривым тоном произнесла я, – мне хотелось назвать тебя младшим партнером, но это же ремень от Феррагамо.

Его дыхание сбилось.

– И что с того?

– А здесь обычно носят ремни от Босс или Версаче. – Я кивком указала в сторону банкетного зала, намекая на собравшихся. – Но если ты можешь потратить четыреста долларов на ремень, то мне следует сказать «старший партнер».

Он фыркнул, но не предпринял ни малейшей попытки убрать мои руки.

– Ты юрист, – пришла к выводу я.

Мужчина прищурился, разглядывая меня.

– Похоже, ты отлично разбираешься в мужских ремнях, – заметил он, – и в том, как определить достаток.

Я едва не скорчила гримасу. Он счел меня либо светской львицей, привыкшей к дорогим вещам, либо охотницей за богатыми женихами.

Я не являлась ни той, ни другой.

– Не волнуйся, – заверила я его, прислонившись спиной к перилам. – Если тебе от меня и перепадет хоть что-нибудь, то это будет бесплатно.

Его тело напряглось, и он вздернул подбородок, глядя на меня так, словно не знал, что со мной делать. Я стиснула кулаки.

Зачем я это сказала?

Мы же не в баре, откуда уходят парочками. Он флиртовал, и я флиртовала, но мне не следовало быть такой дерзкой.

Даже если очень хотелось.

Может быть, я и не завязываю отношений, но это не значит, что мне не хочется провести с кем-нибудь одну страстную ночь. И у меня слишком давно никого не было.

Мужчина шагнул вперед, и у меня перехватило дыхание, когда он встал передо мной, положив руки на перила по обе стороны от меня. Наклонившись ко мне, он тихо произнес:

– Для твоего возраста язык у тебя довольно хорошо подвешен.

А потом его взгляд упал на мои губы, и мои колени чуть не подогнулись.

– Могу заткнуться, если хочешь, – тихим голосом поддразнила его я.

Мужчина лишь ухмыльнулся.

– И в чем тогда будет веселье? – Он отошел, все еще глядя на мой рот.

Я вдохнула, ощутив, как его запах проникает в мои легкие и затуманивает разум.

– Скажи-ка, – заговорил он, – как ты догадалась, что я адвокат?

– Ну… – Я выпрямилась. – У тебя чистые ногти, значит, ты не работаешь руками. – Я подошла к каменной вазе, наполненной цветами. – Носишь дизайнерскую одежду, сшитую на заказ, значит, хорошо зарабатываешь. И это Новый Орлеан. Здесь и двух шагов не сделаешь, не наткнувшись на адвоката или студента юридического факультета.

Я коснулась мягких лепестков и ощутила, как собеседник приближается ко мне.

– Продолжай, – потребовал он. – Тогда что же привело меня сюда сегодня вечером?

Ему нравилось играть. Я едва сдерживала улыбку.

Это было странно. Я не привыкла к мужчинам, которые знают, как удержать мое внимание.

– Тебя заставили, – ответила я, представляя его таким, каким хотелось. Не похожим на тех скучных людей в зале, курящих сигары и похлопывающих друг друга по спине.

Мне хотелось, чтобы он оказался другим.

Я двинулась дальше.

– Ты ведь не знаешь никого из этих людей, а они не знают тебя, не так ли? – решилась спросить я. – Тебя обязали присутствовать. Кто-то из семьи или, возможно, начальник.

Он молча наблюдал за мной, и я никак не могла понять, что у него на уме.

– Ты просто ждешь, – продолжила я, – того момента, когда можно будет вежливо уйти от навязчивых разговоров о политике, невкусной еды и тех, кого ты на дух не переносишь.

Он снова прислонился к перилам.

– Ты не находишь себе места, – подвела я итог. – Тебе хочется заняться чем-нибудь другим, но ты не уверен, что должен или можешь себе это позволить.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Мужчина молча смотрел на меня, и мне стало ужасно любопытно, о чем он думает. Ясное дело, все это время я описывала себя, но его пристальный взгляд был прикован ко мне. Задувал ветер, начинало морозить.

– А чем я займусь, когда уйду отсюда? – спросил он.

– В одиночестве ты не уйдешь, – с уверенностью ответила я. – Такой человек, как ты, вероятно, пришел с кем-то.

Он приподнял бровь, но не стал отрицать. Я ждала от него признания. Действительно ли он пришел с кем-то? Неужели у него хватило смелости подойти ко мне в присутствии другой женщины? У него нет обручального кольца, но это не означает, что он не состоит в отношениях.

– А как же ты? – Он протянул руку и пропустил прядь моих волос между пальцами. – Ты пришла с кем-то?

Я подумала о брате – телефон звонил уже дважды.

– Забудь, – вдруг передумал мужчина. – Я пока не хочу этого знать.

– Почему?

– Потому что… – Он поднял взгляд и посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы. – Ты отвлекаешь меня, и мне это нравится. Мне весело.

Да, и мне тоже. Впервые за весь вечер.

Гости смеялись и танцевали в банкетном зале, пока мы вдвоем уединились на балконе, где, кроме нас, почти никого не было.

– Вообще-то, мне пора возвращаться, – заметила я, отстраняясь. Брат, без сомнения, искал меня.

Но мужчина потянулся и схватил меня за руку, прищурившись.

– Еще нет, – тоном, не предполагающим возражений, сказал он, глядя в сторону банкетного зала.

Я повиновалась, не пытаясь вырваться. Мужчина встал прямо передо мной, его грудь почти касалась моей.

– Ты права, – прошептал он, и я ощутила его дыхание на своей коже. – Я не в восторге от большинства собравшихся, и они меня совсем не знают. – Его голос стал хриплым. – Но ты мне нравишься. И я еще не готов с тобой попрощаться.

Я сглотнула, услышав тихое журчание медленной джазовой мелодии, доносившейся из помещения.

– Потанцуй со мной, – приказал мужчина.

Не дожидаясь ответа, он обвил мою талию рукой, наши тела впервые соприкоснулись. Подняв руки, я положила правую ладонь на плечо мужчины, а левую вложила в его ладонь, позволяя ему вести меня по неширокому кругу и ощущая, как близко мы находимся друг к другу. По рукам побежали мурашки, но вряд ли мой спутник это заметил. Я позволила вести себя и на мгновение закрыла глаза, не понимая, почему мне так приятно к нему прикасаться. Ноги подкашивались.

Редко когда меня так тянуло к мужчине. Я испытывала влечение и получала удовольствие от секса, но никогда не открывала кому-либо свое сердце настолько, чтобы чувствовать нас единым целым. А сейчас мне больше всего хотелось закончить вечер в объятиях этого человека. Мне не требовалось знать ни его имени, ни рода занятий, ни семейного положения. Только бы оказаться в его объятиях и получить удовольствие, и, возможно, этого хватит на несколько следующих месяцев, пока вновь не захочется кого-то еще.

Слегка тряхнув головой, я попыталась собраться с мыслями. Остынь, Истон. Он красив и интересен, но в нем нет ничего такого, чего не нашлось бы в любом другом мужчине.

Он не особенный.

– Раз уж ты не получаешь удовольствия от вечеринки, тогда чем предпочел бы заняться прямо сейчас? – спросила я, подняв взгляд на мужчину.

Он одарил меня легкой, сексуальной улыбкой.

– Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Я закатила глаза, скрывая, как сильно мне нравятся его объятия.

– Я имею в виду, если бы меня не было рядом?

Мужчина скривил губы, притворившись, что задумчиво разглядывает меня.

– Наверное, работал бы, – ответил он задумчиво. – Я много работаю.

Так он предпочел бы работать, а не болтать и пить на банкете в честь Марди Гра? Я опустила голову и расхохоталась.

– А что? – Он пришел в замешательство.

– Ты предпочитаешь работать, – подвела я итог. – Понимаю.

Мой партнер по танцу кивнул.

– У меня непростая работа, но в то же время предсказуемая. Мне это нравится, – признался он. – Не люблю сюрпризы.

Я почти остановилась. То же самое я постоянно твердила себе. Никогда не любила сюрпризы.

– Все, кроме работы, непредсказуемо, – подхватила я. – И трудно поддается контролю.

Он наклонил голову, провел большим пальцем по моей щеке и переместил ладонь мне на затылок.

– Да, – задумчиво произнес он, наклоняясь ко мне и властно обхватив ладонью мой затылок. Затем продолжил тихим голосом: – Но бывают моменты, когда мне нравится терять контроль.

Я закрыла глаза. Боже…

– Какая у тебя фамилия? – спросил он.

Я распахнула глаза и заморгала. Фамилия? Мне вроде как нравится не выкладывать о себе всю подноготную. Я даже имени его еще не знаю.

– Истон? – потребовал ответа он.

– Зачем она тебе? – прищурилась я.

Он сделал шаг вперед, вынуждая меня попятиться, чтобы не упасть.

– Потому что я намерен познакомиться с тобой поближе.

Это прозвучало как угроза.

– Почему?

– Потому что мне нравится разговаривать с тобой. – Он чуть ли не рассмеялся.

Я врезалась в стену позади себя и остановилась, взглянув на людей, сидящих за столом напротив балкона. Мужчина сократил оставшееся между нами расстояние и склонился так, что его лицо оказалось в паре дюймов от моего. Я сцепила руки за спиной, невольно постукивая пальцами по стене и считая в уме. Раз, два, три…

– Я тебе нравлюсь? – отвлек он меня от счета, лукаво изогнув губы.

Я не смогла сдержать улыбку и отвернулась, хотя знала, что он все равно ее увидел.

– Не знаю, – небрежно ответила я. – Возможно, ты для меня слишком обходительный.

Его улыбка стала дьявольской. Он провел рукой по моему затылку, запустил пальцы в волосы, обхватил другой рукой за талию и прижался ко мне всем телом.

– Что не мешает мне оставаться мужчиной, разве что более умелым, – прошептал он мне в губы, заставляя затаить дыхание. – Но кое в чем я с тобой церемониться не стану.

У меня вырвался всхлип, и я почувствовала, как его рука стиснула мои волосы, и он с нескрываемым голодом уставился на мой рот.

– Думаю, я нравлюсь тебе, – шепотом произнес он, и я почти ощутила вкус его горячего дыхания. – Думаю, ты даже хочешь узнать мое имя.

Мужчина стал медленно наклоняться, и я приготовилась к тому, что должно было случиться, но вдруг он остановился и поднял голову.

– Тайлер, я тебя всюду ис… – Женский голос прервался на полуслове.

Я повернулась и увидела красивую блондинку, лет на семь старше меня, с немного удивленным, но не сердитым выражением лица.

Тайлер.

Вот как его зовут.

Я высвободилась из его рук. Тайлер выпрямился и посмотрел на женщину.

– Вот-вот начнут, – сказала она ему, сжимая обеими руками маленькую сумочку. – Пойдем.

– Да, спасибо, Тесса, – кивнул он.

Перед уходом она окинула меня быстрым взглядом. Что ж, вряд ли это его жена. Не то чтобы я вообще сочла своего собеседника женатым, все-таки обручального кольца он не носил, но она назвала его по имени, и это означало, что они знакомы. Я разгладила платье и прикоснулась к маске, чтобы убедиться, что все на месте.

– Это моя спутница, – пояснил Тайлер. – Но она не моя девушка.

Я покачала головой, наконец-то взглянув на него, и отозвалась беспечным тоном:

– Не нужно ничего объяснять.

Меня порадовало, что он не женат, но если ему захотелось пошалить, пока его девушка отвернулась, то пусть разбираются между собой. Я не собиралась смущаться.

Но ощутила разочарование.

Я огляделась, избегая взгляда Тайлера, и обхватила себя руками, потирая плечи. На улице похолодало, и теперь мороз пробирал до костей. Мне так не хотелось, чтобы вечер заканчивался, но это все же случилось. Мне нравилось, что я не знала имени собеседника, и нравилось предвкушать, как я его узнаю.

Тайлер подался вперед.

– Я… – Он умолк и вскинул голову, нахмурившись, потому что в зале кто-то заговорил в микрофон.

– Скажи мне свою фамилию, – торопливо потребовал Тайлер, пригвоздив меня к месту тяжелым взглядом.

– И в чем тогда будет веселье? – ответила я его же насмешливой фразой.

Но он не улыбнулся, лишь переступил с ноги на ногу, держа голову поднятой и прислушиваясь к человеку, который говорил в микрофон. Было заметно, что Тайлер торопится. Почему он так нервничает?

– Черт! – выругался он, а затем наклонился ко мне, уперся ладонями в стену за моей головой и предупредил: – Если ты уйдешь, то в следующий раз, когда мы встретимся, меня ничто не остановит.

Меня охватила дрожь, но я хорошо это скрыла.

– Мечтать не вредно, – парировала я. – Я не люблю адвокатов.

Он усмехнулся, выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз.

– Я не адвокат.

И с самодовольным видом он прошел в банкетный зал.

Я выдохнула и слегка расслабилась. Проклятье!

Меня одновременно тошнило от разочарования и потряхивало от неудовлетворенного желания. Какой же он гад, что обманул меня, а сам пришел с подружкой!

Я вела себя так, будто знала, что Тайлер пришел не один, но на самом деле до последнего не верила в это. Возможно, он рассчитывал взять у меня номер, отвезти подружку домой сегодня вечером и позвонить мне завтра.