Текст книги "Отчаянная"

Едва мое сердце перестало глухо колотить в ребра, как миссис Мэдкрофт позвала меня на сеанс. Мы встретились в коридоре. Внешне она выглядела, как всегда, спокойно, но ее руки слегка дрожали. Заметив это, мистер Квомби непринужденным жестом взял ее под руку, и мы пошли. Теперь к нам присоединилась и Чайтра. Она уже успела изучить расположение помещений в доме и теперь уверенно скользила впереди нашей небольшой группы. Тяжелая коса Чайтры мягко извивалась по спине, тапочки шуршали по мраморным плитам. Кратчайшим путем Чайтра провела нас в зал.

– Вы уверены в своей способности провести сегодня сеанс? – спросила я миссис Мэдкрофт, поскольку бледный цвет ее лица вызывал у меня беспокойство.

– Милое дитя, – степенно ответила медиум. – Я сделаю все, что могу, и надеюсь, что духи не подведут меня.

Зал оказался более уютным помещением, нежели гостиная. Портьеры цвета слоновой кости из шелковой узорчатой ткани драпировали окна. На круглом столе красного дерева ярко горели свечи. Вокруг стола стояли стулья с прямыми спинками. Меня интересовало, заметил ли кто-нибудь присутствие Чайтры. Я стала осматриваться и тут поймала свирепый взгляд мистера Ллевелина, который сидел в углу зала на стуле с подлокотниками и глядел на нас исподлобья. Судя по всему, хозяин имения решил последовать совету Винни и наблюдать за происходящим со стороны. Это позволяло ему контролировать действия медиума и сразу заметить любой нечестный прием, если бы медиум вдруг решился применить его. Удобная позиция.

Миссис Мэдкрофт подошла к столу и быстро пробежала пальцами по его полированной поверхности.

– Это будет приятно духам, – заметила она. – Они любят теплые красные тона.

– Мы можем надеяться на хороший результат? – спросила Фанни, которая только что появилась в дверном проеме.

– Никто не знает, как поведут себя духи, – произнесла миссис Мэдкрофт, пожав плечами. – Тут, моя милая, имеют значения многие факторы.

При этом она многозначительно посмотрела в сторону хозяина имения. Фанни засмеялась.

– Если Эдмонд отпугнет духов, то мы отправим его в свой кабинет, – полусерьезно пообещала она.

– Нет, не отправишь! – строго произнес мистер Ллевелин.

Он скрестил руки на груди и замер в этой неуместно величественной позе. Его лицо посуровело и даже потемнело цветом. Мельком взглянув в его сторону, я поняла, что даже все вместе мы теперь ни за что не заставим его уйти отсюда.

Миссис Мэдкрофт дотронулась до моей руки, кивнула в сторону стола и отдала деловые распоряжения:

– Хилари, я хочу, дорогая, чтобы ты села справа от меня. Чайтра всегда сидит у меня слева. А мистеру Квомби лучше сесть напротив. Все остальные могут сесть как» пожелают.

Друг за другом в зал вошли другие гости и сели за стол. Меня удивило, что к нам присоединилась Урсула. Впрочем, она и здесь не скрывала своего неодобрительного отношения к сеансу и спиритизму вообще.

Фанни ерзала на стуле, и ее длинные ногти нетерпеливо постукивали по крышке стола. Рядом с ней сел мрачноватый доктор Родес и исподтишка наблюдал за невестой. Его интерес к происходящему был, конечно, в первую очередь профессиональный. Вместе с тем доктора волновало и самочувствие невесты. Кто знает, как она поведет себя во время сеанса? Пока что впечатлительная Фанни заметно нервничала. Но это еще не таило в себе никакой опасности для ее здоровья.

Миссис Мэдкрофт окинула взглядом всех за столом и подождала, пока затихнут отдельные голоса. Когда наступило абсолютное безмолвье, медиум кивнула головой и сказала:

– Будьте любезны, протяните руки! Сомкнем круг! Сейчас мы начнем.

Я протянула левую руку. Доктор Родес сидел у меня справа. Он вошел в зал сразу же за Фанни и, к моему облегчению, сел между нами. Из-за этого Винни пришлось садиться рядом с женой.

Наши лица в полусумраке казались бледными пятнами. Все сосредоточенно ждали дальнейшего развития действий.

– Мистер Квомби, помолитесь и попросите благословения, – произнесла медиум глухим, не свойственным миссис Мэдкрофт голосом. – Нельзя приближаться к духам без Божьего благословения для тех, кто ищет правду. И ни в коем случае нельзя размыкать круг, это приведет к неприятным последствиям.

– Начинайте, мистер Квомби! – торопила Фанни. – Иначе нам придется сидеть здесь всю ночь.

– Как пожелаете, – отозвался он.

Молитва, к удовлетворению всех, была краткой. Я посмотрела на миссис Мэдкрофт, чтобы понять, что же будет дальше? Она закрыла глаза и стала медленно раскачиваться на своем стуле. В тишине слышались звуки ее прерывистого дыхания. Мое сердце стало глухо стучать в груди.

– Здесь есть кто-нибудь? – обратилась медиум уже к иному миру. Тишина.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросила она более громким, уже требовательным голосом.

Послышалось легкое постукивание по столу.

– Господи, – тихо промолвила Эглантина, от страха выпучив глаза и стуча зубами. – Кто это стучит?

– Пожалуйста, помолчите! – осадила миссис Мэдкрофт, не выходя из транса. – Я не смогу работать, если мне будут мешать.

– А вы не церемоньтесь с теми, кто мешает, – посоветовала Фанни.

Эта поддержка заметно успокоила миссис Мэдкрофт.

– Это ты. Белый Дух? – продолжала медиум. В ответ прозвучало еще одно громкое постукивание.

– А кто этот Белый Дух? – спросила Урсула громким шепотом.

Ее угловатое лицо, казалось, колебалось в темноте, а слегка раскосые глаза отражали огоньки свечей.

– Это проводник миссис Мэдкрофт, – пояснила Фанни. – А теперь успокойся!

– Не успокаивай меня! – буркнула Урсула.

– Господи, – раздраженно отозвался Винни, тряхнув своими кудрями. – Если вы будете продолжать в том же духе, мы можем спокойно идти спать.

– Жаль, что вы не посоветовали этого раньше, – не? унималась Урсула. – Что касается меня, я бы предпочла нормальный ночной сон вместо того, чтобы заниматься этой чепухой.

– В конце концов, вы хотите, чтобы я продолжала, или нет? – потребовала четкого ответа миссис Мэдкрофт, открывая глаза и обводя взглядом присутствующих. – Этот сеанс – не моя идея.

– Ну, ну, милая леди, – успокоил ее мистер Квомби. – Не стоит так огорчаться, все немного взволнованы.

Фанни в знак согласия кивнула головой:

– Продолжайте! Мы не пророним ни звука. Не так ли?

Последние слова были адресованы Урсуле. Но та сделала вид, что ее это не касается, и промолчала. Но поскольку возражений не прозвучало, миссис Мэдкрофт решила, что может продолжать. Она расслабленно откинулась на спинку стула, сказав:

– Я попытаюсь снова, но, если хоть кто-нибудь помешает, я просто не буду продолжать.

Медиум умолкла и сосредоточилась, стремясь снова войти в транс. Среди сидящих вокруг стола нарастало напряжение. Казалось, оно поднялось вверх наподобие темного облака и зависло над нашими головами. В тот момент, когда, по моему мнению, напряжение стало невыносимым, медиум громко застонала.

– Ты еще здесь, Белый Дух? – спросила миссис Мэдкрофт голосом, который мне показался совершенно незнакомым.

В ответ раздалось громкое постукивание по столу.

– Как дела, дорогой? – продолжала медиум. – Лучше чувствуешь нас, я надеюсь?

Несколько постукиваний последовали друг за Другом.

– Понятно, хорошо, – подтвердила медиум. – Внучка Белого Духа недавно прошла мимо, и он помогает ей совершить превращение. Это утечка его энергии, бедный он человек.

– Передайте ей наши лучшие пожелания, – предложил Винни.

Целая серия постукиваний последовала за его словами, и он нервно засмеялся.

– Хочет ли кто-нибудь из другого мира общаться с нами сегодня. Белый Дух? – спросила миссис Мэдкрофт звенящим голосом, который убедительно свидетельствовал о том, что к медиуму вернулись уверенность и сила.

Последовало короткое молчание, затем раздалось легкое постукивание.

– Я вижу, я вижу, – произнесла медиум. – О, дорогие, все так расплывчато. Трудно сказать, что это. Это ребенок. Белый Дух? Да, ребенок, и совсем юный.

– Это Робин! – воскликнула Эглантина. – Это мой брат Робин.

– Он умер в раннем возрасте? – уточнила медиум. – Этому ребенку не более десяти.

– Ему было одиннадцать, но он всегда был маленьким для своего возраста, – пояснила Эглантина. – Он умер от скарлатины.

– Что ему здесь нужно? – требовательно спросила Фанни.

– Он мой брат, – ответила Эглантина. – Почему бы ему не прийти сюда.

– Простите, но это мой сеанс, – сердито напомнила Фанни.

– Ты действительно эгоистичная маленькая свинка, Фанни, – на этот раз беззлобно высказала свое мнение Урсула.

– Но я не настолько занята собой, чтобы не видеть, что у меня под носом, – парировала Фанни.

– Прекратите пререкания, я хочу слышать, что скажет Робин! – перебила сестер Эглантина.

– Он говорит… он говорит, что любит вас, – произнесла медиум. – И не волнуйтесь, он смотрит на вас.

– Спросите, не знает ли он, где я потеряла жемчужные серьги. Я их везде напрасно ищу.

– Сожалею. Уже поздно. Он ушел.

– Досадно. Почему он не задержался еще хотя бы на несколько секунд?

– По крайней мере, он приходил, – снова заговорила Фанни. – А мне еще никто и ничего не сказал. А ведь это мой сеанс.

– Им трудно оставаться дольше нескольких минут в материальном мире, – объяснила миссис Мэдкрофт, которая умела продолжать разговор и в состоянии транса. – Им больно видеть тех, кого они оставили. И это не совсем хорошо спрашивать их о материальных ценностях, потому что они не считают это важным.

– Спросите Белого Духа, хочет ли еще кто-нибудь разговаривать с нами? – напомнила Фанни.

Миссис Мэдкрофт кивнула головой и продолжала:

– Еще кто-нибудь присутствует, Белый Дух? О, да, понятно, я, ее вижу теперь.

– Кто это? – нетерпеливо спросила Фанни.

– Это… это женщина, – передавала медиум увиденное. – Она молодая и очень красивая. Она протягивает к нам руки и зовет… Да, да, она зовет: «Фанни!» Может быть это твоя мать, дорогая.

Глаза Фанни остро блеснули при свечах.

– Да, да, должно быть, это она, – взволнованно заговорила Фанни. – Она умерла, когда мне было только десять.

– О, как печально, – продолжала между тем медиум. – Это невыносимо. Настоящее горе. Ты даже не представляешь, Фанни, как я страдаю. Бедная милая женщина, как она не хотела тебя оставлять.

– Я знаю, это правда! – почти выкрикнула Фанни, лицо которой светилось. – Я всегда знала, что она хотела быть со мной. Я всю жизнь ощущала ее присутствие в моей жизни.

– Она снова зовет тебя, – перебила медиум. – Я ее слышу. Она кричит: «Фанни! Фанни! Самая любимая. Самая бесценная Фанни!» Отзовитесь на ее зов, моя дорогая, и дайте ей знать, что вы любите ее.

Фанни облизала пересохшие губы и взволнованно заговорила: «Мама! Мама! Это ты? Ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь мне, мама!»

В этот момент раздался громкий стук. Но не по столу, а в дверь зала. Наши головы невольно повернулись в ту сторону. Дверь с шумом распахнулась, словно кто-то с огромной силой толкнул ее с другой стороны. Она с грохотом ударилась о стену с такой мощью, что стол закачался. Порыв холодного ветра ворвался в зал и охватил всех нас своими ледяными объятиями. Мгновенно погасли все свечи и мы оказались в кромешной темноте.

Прежде чем мы пришли в себя от потрясения, раздался пронзительный женский крик.

Глава 4

В углу зала зажглась спичка. Ее крохотное пламя в кромешной темноте показалось всем необычайно большим и ярким. Оно высветило мрачное лицо мистера Ллевелина. В те мгновения его рот напоминал туго натянутую нить, а полузакрытые глаза подчеркивали состояние крайней раздраженности. Пламя тут же погасло. Я подумала, что лучше уж сидеть в темноте, чем смотреть на это маско-подобное лицо хозяина имения. В то время, как я занималась своими личными впечатлениями, в зале что-то происходило. Необычное и неприятное.

– Ради Бога, Эдмонд, – принеси лампу! – громко потребовал доктор Родес. – Фанни, с тобой все в порядке?

– Кенет! Кенет! – не своим голосом завопила Урсула. – Скорее окажи нам помощь!

Кенет Родес между тем все хлопотал у своей потерявшей сознание невесты.

– Фанни, ты можешь мне ответить? – тормошил он ее, не обращая внимания на окружающих. Ответа вновь не последовало, и Родес что-то с досадой пробормотал.

Винни не оставался безучастным к происходящему.

– Поторопись, Эдмонд! – требовал он. От недавней элегантности Винни не осталось и следа, он заметно нервничал и суетился. Я с удовольствием заметила, что его требовательный тон произвел на мистера Ллевелина должное впечатление. Неохотно, неспешно, однако хозяин имения все же повиновался. Он зажег еще одну спичку, снял стекло с керосиновой лампы, которая стояла на камине, зажег фитиль. Затем отрегулировал пламя.

Желтоватый свет разлился по залу и выхватил из мрака неподвижную фигуру Фанни Ллевелин. У доктора Родеса перехватило дыхание, и он, не сдержав огорчения, воскликнул: «Господи, у нее обморок!» Фанни полулежала, откинувшись на спинку стула, и ее лицо было белым, как вата. Цвет лица доктора Родеса в этот миг отличался лишь немного. Но, несмотря на сильные переживания, Кенет сохранял профессиональное самообладание. Поискав глазами, кто из джентльменов находился поближе, доктор Родес попросил: «Винни, помоги мне донести ее до дивана». Однако вальяжный Винни окончательно раскис и уже не считал нужным скрывать это.

– Не думаю, что от меня будет какая-нибудь польза. – Честно признался он. – Я себя плоховато чувствую.

Было видно, что доктор Родес начал терять выдержку с этой публикой.

– Господи, Эдмонд, подойти и помоги! – распорядился он приказным тоном. – Урсула, принеси нюхательную соль!

– У меня есть немного этой соли в сумке, – выразила свою готовность помочь миссис Мэдкрофт. – Я люблю держать ее под рукой, понимаете. Это на случай, если духи…

– Хорошо, хорошо, – прервал доктор Родес. – Дайте мне!

– Да, конечно, – заметно обиделась миссис Мэдкрофт. – Но так не разговаривают с тем, кто хочет сделать доброе дело.

– Может быть, мне поискать соль, миссис Мэдкрофт? – предложила теперь уже и я свои услуги.

Она охотно передала мне свою сумку. Пока доктор Родес и мистер Ллевелин несли Фанни к дивану, я копалась среди кружевных носовых платочков. Вот мои пальцы наткнулись на знакомый пузырек. Я тут же подала его доктору Родосу. Он бросил мне признательный взгляд и снова повернулся к пациентке.

– Полагаю, Фанни переволновалась, – вполголоса сказала Урсула. – Но она сама виновата, ведь это ее желание провести сеанс.

– Ах, я не могу винить это дитя, – со стоном произнесла Эглантина. – Никогда я не испытывала такого страха. Чем вызван этот порыв ветра?

– Поток воздуха из дымохода, – жестко бросил мистер Ллевелин. Его голос прозвучал прямо за моей спиной и испугал меня не меньше, чем вопль Фанни. Я не заметила, что он стоял позади меня.

– Навряд ли, – усомнился Винни. – Я сам закрывал вьюшку. Нет, это связано с этим… сеансом.

На диване застонала Фанни. Немного погодя она открыла глаза. Ее локоны помялись и прилипли к голове. Лицо девушки оставалось по прежнему белым и почти не отличалось от кружев на шее. Но даже бледная, растерянная и потрясенная, она была очень привлекательна. Фанни смущенно посмотрела в лицо жениху, как бы извиняясь за свое странное и не совсем приличное поведение. Доктор Родес ответил ей обожающим взглядом.

– Не стоит ни о чем волноваться, – успокоил он. – Через минуту ты придешь в себя, и все будет в порядке. В ее испуганных бледно-лиловых глазах засветились искорки радости.

– Надеюсь, это послужит тебе уроком, – строго и поучительно произнес мистер Ллевелин, вновь заставив меня вздрогнуть.

При сложившихся обстоятельствах едва ли это было милосердное замечание. Я осмелилась посмотреть вверх, в лицо мистера Ллевелина. И наткнулась на сердитый, обвиняющий взгляд. Его следовало понимать так, что большая часть вины в произошедшем с его сестрой ложилась на меня. Разумеется, в его плохом настроении также была виновата я.

Я не могла принять этот упрек, не предъявив своих обвинений.

– Вы могли бы проявить больше внимания к вашей сестре, – сказала я. – Она перенесла потрясение. Судя по его взгляду, он принял мой вызов.

– Не вам делать мне подобные замечания, – холодно обронил он.

– Может быть, – согласилась я с этим. – Но кто-то должен был вам это сказать. Плохо, что мы вынуждены терпеть ваши нападки. Конечно, у вас право хозяина. Но, безусловно, у вас должно быть сострадание к своей сестре и окружающим тоже.

– Сострадание, потраченное на дураков? – произнес он оскорбительные слова, глядя мне прямо в лицо и, следовательно, адресуя их прежде всего мне. Как мне следовало, поступить? Оскорбиться? Упасть в обморок? Устроить истерику? Наверное, любой из этих вариантов действий принес бы мистеру Ллевелину удовлетворение. Поэтому я поступила иначе. Я молча проглотила горькую пилюлю, никак не выразив своего отношения. Мне это было нелегко. Но мои усилия окупились. Мистер Ллевелин оказался сбит с толку и страшно возмутился моим равнодушием к его очередному оскорблению. Это возмущение исходило от него, как черный дым от тлеющих углей.

Честно говоря, я недоумевала, почему он выбрал именно меня для нанесения своего главного удара? Попытавшись посмотреть на ситуацию с той, другой в третьей стороны, я так и не смогла ничего понять. Видимо, логика мужского поведения непостижима для женщины. Тем более логика властного, деспотичного мужчины. Может быть, вся тайна заключалась в том, что я, безвестная юная девушка, осмелилась бросить вызов могущественному властелину Эбби Хаус? Осмелилась с отчаянной решимостью защищать свое право считаться честным человеком, пока не будет доказана моя вина, защищать свое женское достоинство.

Решив, что не отведу взгляд первой, я посмотрела ему прямо в глаза и самым приятным голосом на который только была способна, сказала: «В детстве мне очень хотелось иметь брата. Но теперь я не завидую Фанни, и у меня пропало прежнее желание».

От этой грубости у меня самой перехватило дыхание. Но тот, кому она предназначалась, оставался невозмутим. По крайней мере, внешне.

– Ее обморок – дело не моих рук, – заметил он ехидным голосом. – Это произошло исключительно благодаря вашим усилиям и усилиям ваших друзей.

Мне пришлось прикусить язык. Но тут уж не выдержала миссис Мэдкрофт. Она оттолкнула стул и встала. Каждый дюйм ее внушительного роста излучал чувство собственного достоинства. Она возмущенно сказала:

– Как вы смеете, сэр? Я сделала только то, о чем меня просили.

– С самого начала и до конца это было смехотворное представление, рассчитанное на то, чтобы ввести в заблуждение легковерных людей, – сохраняя невозмутимость, произнес мистер Ллевелин. – А теперь посмотрите на дело рук своих!

– Вы знаете, что меня принимают в лучших домах Лондона?

– Да. Но здесь вы нежелательны!

Доктор Родес посмотрел через плечо на нас троих и предложил:

– Если вы хотите продолжить спор, сделайте, пожалуйста, это в другом месте. Вы расстраиваете Фанни.

– Я чувствую себя немного лучше, – негромко произнесла Фанни. И это было похоже на правду.

– Она заслуживает гораздо большего, чем быть доведенной до обморока, – колко сказал мистер Ллевелин. – Я бы ее как следует отшлепал за детскую доверчивость.

Он гордой походкой вышел из помещения и со стуком закрыл за собой дверь.

– Какой несговорчивый человек, – сокрушенно произнесла миссис Мэдкрофт и в поисках поддержки посмотрела на мистера Квомби.

Тот многозначительно покачал головой и сочувственно добавил: «Иногда я изумляюсь вашему терпению милая леди. Делать так много для многих и так мало получать благодарности в ответ».

Урсула фыркнула и съязвила: «Возможно, когда Фанни поправится, вы получите благодарность». При этом она окинула жестким взглядом потрясенных гостей и утомленную сестру. Затем Урсула круто изменила неприятное направление разговора, предложив: «А сейчас тех, кто хочет горячего пунша, прошу следовать за мной. Пока что, Кенет, я помогу тебе уложить Фанни в постель. Вы, Винни и Эглантина, если хотите, можете добраться до своих комнат без меня, не так ли? Я отвела вам те комнаты, в которых вы обычно останавливаетесь».

Слова Урсулы пробудили Винни от оцепенения. Он оперся рукой о стол и с усилием встал. Кожа на его лице отливала желтизной. Его покачивало, и, чувствовалось, он с трудом держался на ногах. Сначала я подумала, что, жалуясь доктору на слабость, Винни просто хотел избежать малоприятных хлопот с Фанни. Теперь же я увидела, что он действительно оказался выбит из колеи.

Немного придя в себя, Винни подал руку жене. Эглантина с трудом встала, постояла покачиваясь, и тяжело оперлась на руку мужа. Но тут же едва не рухнула. Оказалось, что Винни не в состоянии был поддержать жену. Губы Эглантины стали землистые, а кончик языка мелко дрожал. Она была какая-то странно притихшая. Эглантина, которую я увидела после того, как зажгли свечи, ничего общего не имела с той Эглантиной, которая садилась за стол перед сеансом.

Полный контраст ко всему происходящему и ко всем представляла миссис Мэдкрофт. «Какой это был вечер!» – с неподдельным восторгом воскликнула она.

Мысленно я произнесла те же слова, только с противоположной интонацией.

Тем временем миссис Мэдкрофт выполняла какое-то ей одной известное дыхательное упражнение. Она глубоко вздохнула и, наполнив легкие воздухом до отказа, стала медленно со свистом, через сомкнутые губы выдыхать.

– Ах! – произнесла она. – Я чувствую, что молодею. Как жаль, что мы остановились. Мы @ще-то побывали. Она посмотрела в сторону Фанни и добавила: «Если ваш брат будет дома, мы завтра вечером попробуем еще раз».

Кажется, даже Фанни не пришла в восторг от этого предложения, она промолчала. У доктора Родеса задергалась бровь, и он угрюмо заметил: «Я думаю, что одного сеанса вполне достаточно. Эдмонд прав». Доктор Родес сказал это с сознанием своей полной правоты. Но после того, как он посмотрел на Фанни, его уверенность в правоте заметно поубавилась. «Действительно, Фанни, я не настроен против тебя, – начал оправдываться он. – Ты же знаешь, я не люблю тебе препятствовать. Но продолжать эти сеансы нельзя. Это плохо для твоего здоровья».

– О, вздор! – энергично вступила в разговор миссис Мэдкрофт. – Фанни это нравится. Конечно, сейчас она немного потрясена. Это часто случается в первый раз. А вечер с миссис Причард не в счет, потому что тогда Белый Дух чувствовал себя не очень хорошо и ничего особенного не произошло.

До сих пор Фанни молчала, переводя взгляд с самодовольного лица миссис Мэдкрофт на мрачное лицо доктора Родеса. Теперь, наконец, она произнесла:

– Ну, я…

– Не позволяйте своему молодому человеку уводить себя в сторону, дорогая, – перебила ее миссис Мэдкрофт, погрозив пальцем. – Я знаю, какое влияние может оказать молодой человек на свою юную леди. Но вам нужно быть настойчивой, чтобы держать бразды правления крепко в своих руках. Миссис Причард рассказывала, как сильно вы хотите встретиться с вашей матерью. Что скажет миссис Причард, если узнает, что я не выполнила вашего желания. Но я готова его выполнить.

– Я очень хочу поговорить с мамой, – неожиданно твердым голосом сказала Фанни.

Доктор Родес встал. Впервые за весь вечер он выглядел растерянным. И, наверное, поэтому обратился к старшей сестре:

– Урсула, можно это решение отложить до утра?

– Конечно, – охотно согласилась старшая миссис Ллевелин. – Винни, Эглантина, вы просто ходячие мертвецы. – Она посмотрела на всех остальных с откровенным желанием выпроводить из зала и оценила состояние:

– Я думаю, что вы трое сможете идти на своих ногах.

– Разумеется, – подтвердил мистер Квомби. – Не беспокойтесь за нас.

Урсула, доктор Родес и поддерживаемая ими Фанни удалились.

Миссис Мэдкрофт наблюдала за ними и хмурилась.

– Досадный человек, – огорченно произнесла она. – Еще минуту и Фанни согласилась бы.

– Конечно, но до завтра ничего не изменится, – утешил ее мистер Квомби.

У меня же такая убежденность отсутствовала. Неизвестно отчего хлопнувшая дверь, холодный странный вихрь и погасшие свечи – все это сильно потрясло Фанни. На следующий день она может отказаться от сеанса. Признаться, я надеялась, что она так и поступит. Тогда мы втроем здесь будем больше не нужны. А чем скорее мы покинем имение мистера Ллевелина, тем счастливее я буду.

Я собралась уснуть сразу же, как только вернулась в свою комнату. Легла. Но не уснула. Все никак не могла. Сеанс и все произошедшее при этом так сильно взбудоражили меня, что мой ум и тело восстали против сна. Чтобы не терять время, я достала письменные принадлежности и написала письмо адвокатам своего отца, сообщив им, что я благополучно доехала и нахожусь под опекой миссис Мэдкрофт. Разумеется, я не стала писать о роде ее занятий, поскольку хорошо представляла себе, как их это огорчит. Честные провинциальные люди, они боязливо и подозрительно относились ко всему, что казалось им странным и непривычным. Поэтому я просто сообщила им, что не отказалась от намерения искать место.

После того, как в конце письма аккуратно поставила свое имя и взяла конверт, чтобы написать адрес, вдруг за дверью моей комнаты послышался приглушенный женский смех. Он заставил меня отложить ручку в сторону.

Я с недоумением прислушалась. Это был соблазняющий, заигрывающий, полный интимных эмоций смех. Трудно было представить себе, чтобы такие звуки могли издавать Урсула или Эглантина. Неужели это Фанни? Но, помнится, после сеанса ей тоже было не до интима, и доктор Родес собирался дать ей снотворного. Так я и не смогла придумать подходящего объяснения.

А смех повторился. Мягкий, зазывающий, отчетливо звучащий в тишине ночи. У меня закололо в локтях, и свет лампы на моем письменном столе заметно поблек, хотя пламя оставалось все таким же ровным и высоким, как прежде. Сердце гулко заколотилось. Неужели я все еще находилась под воздействием сеанса и теперь слышала звуки, издаваемые призраками?

Решив освободиться от глупых мыслей, пока они не овладели мной окончательно, я поднялась и спокойно прошлась по комнате. Может быть, надо выйти в коридор и посмотреть? Но какой же дурочкой я буду выглядеть, если помешаю встрече любовников.

Дверная ручка, поблескивая при свете лампы, искушала меня. Я стояла и размышляла, как лучше поступить: открыть дверь и получить ответы на свои вопросы или же благоразумно переждать? Неохотно я протянула руку. Мои пальце дотронулись до дверной ручки, и я невольно отдернула руку. Впечатление было такое, будто дотронулась до льда. У меня перехватило дыхание. Между тем, за дверью снова засмеялась женщина. Теперь громче, но без прежней радости, а как бы скучая. Что это, она дразнит меня или кого-нибудь еще? Я снова взялась за дверную ручку, заставляя себя усилием воли не обращать внимание на холод, который моментально распространился по руке. Открыла дверь. Коридор обдал меня стужей, словно я погрузилась в осеннее море. Я задрожала от головы до пят и поспешно запахнула полы ночного халата. Было темно и тихо. Странные звуки замерли так же внезапно, как возникли.

А что если…. подумала я. Что-то заставило меня посмотреть в сторону лестничной площадки. Там тоже стояла тишина. И стоял еще кто-то. Кто же? Я стала украдкой вглядываться в темноту и постепенно различила очертания изящной женщины. Она стояла у самых перил. Прежде чем я успела пошевелиться или заговорить, она повернулась в мою сторону. Мое сердце заколотилось так сильно, что его удары отдавались в ушах. Я с трудом сдержалась, чтобы не закричать. Но тут я уловила в изящных очертаниях что-то знакомое. Неужели?!

– Чайтра, это ты? – позвала я.

– Да, мисс Хилари, – ответила служанка. Она подошла ближе. Ее длинные волосы сейчас были расплетены и обвивали ее фигуру.

– Почему вы не спите? – спросила она.

– Я могла бы спросить то же самое у тебя. Это ты смеялась?

– Вы тоже слышали, да?

– Я не могла не слышать. Должно быть, ее слышали все в этом крыле.

– Вы так думаете?

– А ты что подразумеваешь? Она пожала плечами и произнесла:

– Никто не выходил из своих комнат сегодня вечером.

– Не удивительно, – заметила я. – После случая сегодня вечером они, вероятно, очень напуганы.

– Возможно, – согласилась служанка. Но ее голос показался мне неубедительным. Или она говорила не то, что думала?

– Ты видела, кто это был? – спросила я.

– Никого не было.

– Я подумала, что это могла быть Фанни. Или кто-нибудь из ее прислуги.

– Нет, здесь никого не было!

Я стала сопоставлять. Чайтра вышла на лестничную площадку до того, как я открыла дверь своей комнаты. Значит, до того, как смех прекратился. И, если бы в коридоре кто-то был, она бы его заметила.

– Тогда кто же? – в раздумье произнесла я.

– Тот, кого миссис Мэдкрофт вызывала сегодня вечером, – полушепотом произнесла Чайтра.

– Чепуха! – заявила я. – Это невозможно.

– Ну, если вы так считаете, мисс, то… – не закончила Чайтра мысль и снова пожала плечами.

Ее неопределенный ответ расстроил меня больше, чем если бы она возразила мне. Хотелось поспорить с ней, чтобы самой лучше разобраться, но она не дала повода. Поеживаясь от ночной прохлады, служанка пожелала мне спокойной ночи и скользящей походкой пошла мимо меня в свою комнату.

– Чайтра! – окликнула я ее громким шепотом. – А где миссис Мэдкрофт?

– В постели она, мисс, – хихикнула служанка. – Спит.

Слуги все знают о своих господах.

В эту ночь я спала плохо. Слова Чайтры расстроили меня больше, чем я ожидала. А хуже всего было то, что я находила в том призрачном смехе не только необычное, но и тревожащее. С того самого момента, как я впервые вошла в фойе этого дома, все мне здесь показалось гнетущим. И то чувство тревоги, которое возникло тогда, все более и более нарастало. Прошлой ночью оно стало еще сильнее.

– А что если наш сеанс дал силу существу не от мира сего, – размышляла я. – И кто мог быть этим существом? Любимая мать Фанни? Или еще кто-нибудь. Какой-нибудь злодей?

…К завтраку я опоздала всего на несколько минут, но застала за столом только миссис Мэдкрофт и мистера Квомби. Слабое солнце едва пробивалось сквозь ситцевые шторы на створчатых дверях, а над садом висели низкие облака.

Боковым зрением я уловила легкое движение: что-то темное шевелилось у самого края шторы. Но, когда я повернула голову в ту сторону, это темное уже пропало. Наверное, черный дрозд или ворон, подумала я. И забыла об этом. Меня больше интересовало то, что происходило за столом.

Пожелав всем доброго утра, я молча села на стул напротив миссис Мэдкрофт и наполнила свою тарелку. Трудно было не заметить, что аппетитные блюда с беконом, ветчиной, омлетом и сливочными сухариками стояли на столе нетронутыми. Ясно, что не одна я спала сегодня так долго.

Миссис Мэдкрофт внимательно посмотрела на меня и озабоченно спросила: «Хилари, у тебя все в порядке? Ты выглядишь взволнованной».