Текст книги "Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот"

Мартин Бек долго думал над тем, почему ее никто не разыскивал. Ему было жаль эту девушку, потому что никто не заметил ее исчезновения, и он не понимал почему. Возможно, она сказала, что куда-то уезжает? В этом случае может пройти много времени, прежде чем люди задумаются, не случилось ли с ней что-нибудь.

Все дело в том, когда это произойдет.

5

Была половина двенадцатого дня, Мартин Бек находился в Мутале третьи сутки. С самого раннего утра он уже работал, хотя, насколько мог судить, все это было ни к чему. Сейчас сидел несколько минут за маленьким письменным столом и перелистывал записную книжку. Несколько раз протягивал руку к телефону, ему казалось, что надо бы позвонить домой, но каждый раз это как-то не получалось.

Не получалось вообще ничего.

Он взял шляпу, запер дверь и медленно спустился вниз по лестнице. Диванчики в холле гостиницы полностью оккупировали газетчики, на полу лежали две сумки с кинокамерами и два перевязанных ремнями штатива. У входа, стоя под стенкой, курил один из фотографов. Фотограф был молод, сигарета торчала у него изо рта, он поднял фотоаппарат к глазам и смотрел в видоискатель.

Проходя мимо газетчиков, Мартин Бек опустил шляпу на лоб, ссутулился еще больше, чем обычно, и ускорил шаг. Сделал он это чисто автоматически, однако было здесь и что-то театральное. Один из журналистов спросил с неожиданно кислым видом:

– Послушайте, так сегодня вечером состоится ужин с отделом расследования убийств или нет?

Мартин Бек что-то пробормотал, сам не зная что, и направился к выходу. Еще не успев открыть дверь, он услышал слабый щелчок: фотографу все-таки удалось сделать снимок.

Он вышел из гостиницы и почти побежал по тротуару, но, как только исчез из поля зрения журналистов, в нерешительности остановился и простоял секунд десять. Бросил окурок в водослив у тротуара, пожал плечами и направился к такси. Откинувшись на заднем сиденье, тер правым указательным пальцем кончик носа и украдкой посматривал в сторону гостиницы. Из-под полей шляпы он видел газетчика, который в холле обратился к нему с вопросом. Теперь этот репортер стоял у входа и смотрел на такси. Продолжалось это не больше минуты, потом он тоже пожал плечами и вернулся в гостиницу.

Пресса и сотрудники отдела расследования убийств частенько жили под одной крышей и, когда полиции везло и расследование быстро заканчивалось, устраивали, как правило, общий ужин, во время которого в основном пили пиво. Со временем это стало своеобразной традицией. Мартину Беку она не слишком была по душе, однако большинство его коллег придерживались иного мнения.

Хотя двухдневное пребывание в Мутале ничего не дало, но в городе Бек уже кое-как ориентировался; по крайней мере, знал названия улиц. Престгатан, Дроттнинггатан, Эстермальмсгатан, Буренсвелен, Веркстадсвелен, и вот он уже на месте. Попросил водителя остановиться у моста, расплатился и вышел из машины. Подошел к перилам моста, облокотился на них и посмотрел вниз на канал с крутыми зелеными берегами, похожими на лестницы. Внезапно он вспомнил, что забыл попросить шофера написать в квитанции, откуда и куда тот его вез. Если вписать самому, могут возникнуть неприятности с бухгалтерией. Лучше всего впечатать на пишущей машинке, это обычно вызывает доверие.

Он все еще размышлял над этим, идя по тропинке на северном берегу канала к расположенному ниже озеру Бурен.

Утром несколько раз шел дождь, воздух был свежим и чистым. Мартин Бек остановился на крутом склоне, сделал глубокий вдох и почувствовал влажный аромат луговых цветов и мокрой травы. Этот запах напомнил ему детство, когда сигаретный дым, вонь выхлопов и аллергическая слизистая еще не лишили его обоняния. О своем детстве он вспомнил как об очень далеком прошлом.

Мартин Бек миновал все пять шлюзов и пошел дальше вдоль пристани. Между волноломом и первой шлюзовой камерой собралось несколько небольших судов, а на озере Бурен плавала пара яхт. Метрах в пятидесяти от конца мола громыхала и пыхтела землечерпалка. Над ней, как дозорные, большими кругами лениво летали несколько чаек. Видно было, как они вытягивают головы то в одну, то в другую сторону, напряженно ожидая, что поднимет со дна ковш. Бдительность и наблюдательные способности чаек были достойны удивления, так же как их терпение и оптимизм. «Они напоминают Кольберга и Меландера», – подумал Мартин Бек. Дойдя до конца волнолома, остановился. Так, значит, она лежала здесь. По крайней мере, здесь положили обезображенное тело на клеенку, практически на всеобщее обозрение. Через несколько часов двое санитаров с носилками увезли ее, а еще через некоторое время один пожилой господин, специалист по таким делам, разрезал это тело и копался в нем, а потом зашил для приличия, и наконец все кончилось в холодильнике морга. Сам Мартин Бек мертвого тела не видел. Что ж, спасибо хотя бы за это.

Он вдруг осознал, что стоит, заложив руки за спину, и перекатывается с пятки на носок и обратно. Это была его старая привычка, приобретенная еще в давние времена патрульной службы, ужасная привычка, от которой он никак не мог избавиться. Он стоял и смотрел себе под ноги на серый волнолом, с которого дождь давно смыл меловые линии, нанесенные в первые минуты расследования. Очевидно, он стоял долго, потому что вокруг произошли кое-какие изменения. Появилось и быстро приближалось белое экскурсионное судно. Когда оно проходило мимо землечерпалки, с палубы на нее уставились несколько объективов. Механик, в свою очередь, вышел из рубки и сфотографировал судно. Мартин Бек провожал судно взглядом и заметил несколько отталкивающих подробностей. У суденышка были красивые гладкие линии, но мачту обрезали, а вместо высокой, прямой трубы поставили какую-то странную жестянку, напоминающую шляпу. Внутри судна, где должна была ритмично работать почтенная паровая машина, урчало нечто, по всей вероятности представляющее собой обычный дизель. На палубе толпились туристы, почти все пожилые или среднего возраста, и почти у каждого на голове была соломенная шляпа с цветными ленточками.

Теплоход назывался «Юнона». Бек вспомнил, что ему рассказывал Ольберг при их первой встрече.

На волноломе и по берегам канала постепенно собралось много людей. Некоторые ловили рыбу, другие загорали, но большинство наблюдали за теплоходом. Впервые за несколько часов у Мартина Бека появилась потребность что-то сказать.

– Он всегда проплывает здесь в это время?

– Ага, когда идет из Стокгольма. Сейчас у нас… Да, половина первого. Тот, что идет в противоположном направлении, проплывет позже, после четырех. Они встречаются в Вадстене, там же и причаливают.

– Так много народу, я имею в виду здесь, на берегу.

– Они приходят посмотреть на судно.

– И их всегда так много?

– Как правило.

Мужчина, с которым разговаривал Бек, вынул изо рта трубку и сплюнул в воду.

– Развлечение все-таки, – обронил он. – Стоять и глазеть на туристов.

Возвращаясь вдоль канала, Мартин Бек еще раз прошел мимо маленького экскурсионного теплохода. Он мирно покачивался в третьей шлюзовой камере. Часть туристов сошла на берег, одни фотографировали судно, другие сгрудились вокруг киоска на берегу, покупали флажки, открытки и пластмассовые сувениры, наверняка изготовленные в Гонконге.

Мартин Бек не стал убеждать себя в том, что у него мало времени, и привычное уважение к государственному бюджету заставило его вернуться в город автобусом.

Журналистов в холле гостиницы уже не было. У портье никаких сообщений для Бека не оказалось. Он поднялся к себе в номер и сел за стол у окна с видом на площадь. Собственно, следовало бы сходить в полицию, но он уже был там дважды этим утром.

Через полчаса он позвонил Ольбергу.

– Это ты? Хорошо, что ты позвонил. Приехал окружной начальник.

– Ну и что?

– В шесть он хочет устроить пресс-конференцию. Сильно озабочен.

– В самом деле?

– Он хочет, чтобы ты там тоже присутствовал.

– Хорошо, я приду.

– Ты приведешь Кольберга? Я не успел ему сказать.

– Где Меландер?

– Отправился с моими ребятами проверить одно заявление, которое мы получили.

– Что-то серьезное?

– Не очень.

– А все-таки…

– Нет. Окружной начальник побаивается журналистов. Извини, у меня тут звонит второй телефон.

– Хорошо, до встречи.

Мартин Бек угрюмо докурил сигарету. Потом посмотрел на часы и вышел в коридор. Остановился у третьей двери, постучал и по привычке беззвучно и быстро проскользнул внутрь.

Кольберг лежал на постели и читал вечерний выпуск газеты. Он был в носках, пиджак снял и расстегнул воротничок рубашки. Служебный пистолет валялся на ночном столике, завернутый в галстук.

– Да, сегодня мы уже скатились на двенадцатую страницу, – рассмеялся он. – Нелегко им, бедняжкам.

– Кому?

– Репортерам. «Мрачной тайной покрыто дьявольское убийство молодой женщины в Мутале. Не только местная полиция, но и опытные столичные детективы из отдела расследования убийств бродят в кромешной тьме». Не понимаю, кому все это нужно.

Кольберг был толстый, выглядел беззаботным и дружелюбным, что уже привело многих к роковым ошибкам.

– «Сначала создалось впечатление, что речь идет о рядовом преступлении, однако потом оказалось, что все не так просто. Отдел расследования убийств слишком скупо информирует, однако известно, что он разрабатывает несколько версий. Голая красавица в озере Бурен…» Да идите вы знаете куда…

Он быстро дочитал статью и бросил газету на пол.

– О господи, красавица. Обыкновенная девушка с ногами в форме буквы X, большим задом и маленькой грудью.

Мартин Бек поднял газету и рассеянно ее перелистывал.

– Что ты делал после обеда?

– А ты как думаешь? Ходил по домам. Допросил пятнадцать человек и чуть не свихнулся. Каждый говорит что-то свое, никто ничего толком не знает. Один начинает рассказывать, что видел в доме одноглазую кошку, другому мерещится сразу три трупа и бомба с часовым механизмом.

Мартин Бек ничего не сказал. Кольберг вздохнул.

– Неплохо было бы иметь для такого дела бланки, – заявил он. – Мы бы могли сэкономить восемьдесят процентов времени.

– Гм.

Мартин Бек рылся в карманах.

– Я некурящий, как тебе известно, – ехидно ухмыльнулся Кольберг.

– Через полчаса окружной начальник собирает пресс-конференцию. Хочет, чтобы мы тоже присутствовали.

– О господи, ну и цирк предстоит!

Он показал на газету и сказал:

– А что, если мы сами начнем задавать вопросы газетчикам? Тут вот один уже четыре дня утверждает, что утром преступника арестуют. А девушка выглядит попеременно то как Анита Экберг[5]5
  Анита Экберг (1931–2015) – шведская актриса и фотомодель, один из секс-символов 60-х годов XX века.


[Закрыть], то как Софи Лорен.

Он сел на постель, застегнул воротничок рубашки и начал обуваться.

Мартин Бек подошел к окну:

– Сейчас пойдет дождь.

– Я бы не сказал, что меня это удивит. – Кольберг зевнул.

– Ты устал?

– Я спал сегодня два часа. Лунной ночью пришлось прогуливаться в лесочке и искать того типа, который сбежал из психиатрической больницы Святого Зигфрида[6]6
  Клиника для душевнобольных в Векшё, в южной провинции Смоланд.


[Закрыть].

– Ага, понятно.

– Ну вот. И только после того, как мы пробродили там почти семь часов, нам решили сообщить, что наши дорогие коллеги из округа Клара задержали его позавчера вечером в парке Берцелиуса[7]7
  Парк в центре Стокгольма, названный в честь шведского химика Йёнса Якоба Берцелиуса (1779–1848).


[Закрыть].

Кольберг надел пиджак и положил пистолет в карман. Он быстро взглянул на Мартина Бека и покачал головой:

– Ты тоже сегодня какой-то грустный. Что-то случилось?

– Ничего особенного.

– В таком случае вперед. Вся пресса мира ждет нас.

В кабинете, где должна была проходить пресс-конференция, уже собралось около двадцати репортеров. Кроме них, здесь присутствовали окружной начальник, советник полиции и Ларссон, а также телеоператор с двумя софитами. Ольберг отсутствовал. Окружной начальник сидел за столом и задумчиво рылся в каких-то папках. Остальные большей частью стояли. Стульев не хватало. Все одновременно разговаривали. Комната была маловата, воздух ухудшался с каждой минутой. Мартин Бек ненавидел давку и пристроился у стенки так, чтобы оказаться не среди тех, кто станет задавать вопросы, но и не с теми, кто должен будет на эти вопросы отвечать.

Прошло несколько минут, окружной начальник повернулся к советнику полиции и что-то ему сказал. Советник в свою очередь повернулся к Ларссону и произнес прекрасным суфлерским шепотом, который перекрыл шум всех разговоров в комнате:

– Черт возьми, где Ольберг?

Ларссон поднял телефонную трубку, и через сорок секунд примчался Ольберг. Глаза у него были красные, он вспотел и еще в дверях воевал с пиджаком, не успев в спешке его надеть.

Окружной начальник встал и слегка постучал по столу авторучкой. Это был долговязый красавчик, одетый с легкой претензией на элегантность.

– Господа, мне очень приятно, что на нашу импровизированную пресс-конференцию прибыло так много представителей прессы, а также других средств массовой информации, радио и телевидения.

Он слегка поклонился телеоператору, наверняка единственному из всех, кого он узнал.

– С удовлетворением могу заявить, что об этом трагическом и… я бы сказал, деликатном событии вы писали в соответствующем духе. К сожалению, имеются и исключения – погоня за сенсациями, ненужные домыслы, в то время как речь идет о таком… деликатном деле, как…

Кольберг зевнул во весь рот и даже не попытался прикрыться рукой.

– Все вы понимаете, что эта информация – надеюсь, мне не придется в дальнейшем это подчеркивать, – в высшей степени деликатная и…

С противоположной стороны переполненного кабинета Ольберг смотрел на Мартина Бека голубыми глазами, полными меланхолии и понимания.

– …и именно поэтому… вопросы должны быть особо… деликатными.

Окружной начальник все говорил и говорил. Мартин Бек заглядывал через плечо репортеру, сидящему перед ним, и видел, как у того в блокноте вырастает огромная разукрашенная звезда. Телеоператор вяло висел на своем штативе.

– …а мы не собираемся и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого… деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив – общественность, как выражаемся мы в полиции.

Кольберг зевал. Ольберг, казалось, вот-вот придет в отчаяние.

Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Троих журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма, через минуту он узнал еще нескольких человек. Большинство журналистов были людьми молодыми.

– Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, – наконец заключил окружной начальник и сел.

Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Большую часть вопросов задавали трое молодых репортеров, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидят молча и вообще не делают никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно.

Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции?

Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.

Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время?

Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.

Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия?

Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.

(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.)

Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?

(Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Кольберга.)

Ответ: К сожалению, да.

Вопрос: Не произошло ли это потому, что полиция оставила нас, журналистов, без какой-либо достоверной информации? Причем делала это нарочно, чтобы эту информацию мы добывали сами?

Ответ: Гм, гм.

(Некоторые менее болтливые репортеры начали уже проявлять признаки отвращения к происходящему.)

Вопрос: Вы идентифицировали жертву?

(Комиссар Ларссон быстро взглянул на Ольберга и предоставил право ответа ему, потом сел и демонстративно вынул из кармана сигару).

Ответ: Нет.

Вопрос: Можно ли предположить, что она из Муталы или окрестностей?

Ответ: Нет, вряд ли.

Вопрос: Почему?

Ответ: Потому что в этом случае мы бы наверняка смогли установить ее личность.

Вопрос: Только ли по этой причине вы полагаете, что она приезжая?

(Ольберг тупо уставился на комиссара, тот целиком был поглощен своей сигарой.)

Ответ: Да.

Вопрос: Дал ли какие-либо результаты осмотр дна озера и волнолома?

Ответ: Мы обнаружили целый ряд предметов.

Вопрос: Имеют ли эти предметы связь с преступлением?

Ответ: На это трудно ответить.

Вопрос: Сколько лет было жертве?

Ответ: Двадцать пять – тридцать.

Вопрос: Можете ли вы уточнить, сколько времени она уже была мертва, когда ее обнаружили?

Ответ: На это тоже нелегко ответить. От трех до пяти дней.

Вопрос: Вы предоставили для публикации в газетах словесный портрет. Нельзя ли получить более точный словесный портрет, более определенный?

Ответ: Он у нас имеется, пожалуйста. У нас также есть отретушированная фотография лица. Мы будем вам обязаны, если вы сможете ее опубликовать.

(Ольберг взял со стола листы бумаги и начал их раздавать. Воздух в помещении был тяжелый и влажный.)

Вопрос: На теле были какие-нибудь особые приметы?

Ответ: Насколько нам известно, нет.

Вопрос: Вы в этом уверены?

Ответ: Совершенно точно, на теле особых примет не было.

Вопрос: Обследование зубов дало что-нибудь?

Ответ: Зубы были здоровые.

(Наступила неловкая пауза. Мартин Бек заметил, что сидящий впереди него репортер по-прежнему разукрашивает звезду.)

Вопрос: Что дал опрос жителей?

Ответ: Материалы в данный момент находятся в стадии обработки.

Вопрос: Можно ли предположить, что труп бросили в воду где-то в другом месте и к волнолому его принесло течением?

Ответ: Вряд ли.

Вопрос: Можно ли в таком случае сказать, что полиции предстоит расследовать идеальное преступление?

На этот вопрос ответил окружной начальник:

– Любое преступление вначале кажется идеальным.

На этом пресс-конференция закончилась.

Когда Мартин Бек выходил из комнаты, его догнал один из пожилых репортеров, взял за рукав и спросил:

– Вы в самом деле ничего не знаете?

Мартин Бек покачал головой. В кабинете Ольберга двое сотрудников обрабатывали материалы опроса жителей.

Кольберг подошел к столу, несколько секунд смотрел на протоколы опроса, потом пожал плечами.

Пришел Ольберг. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, потом повернулся к Мартину Беку и сказал:

– Начальник хочет с тобой поговорить. Он еще в кабинете.

Окружной начальник и советник полиции сидели за столом.

– Бек, – сказал начальник, – насколько я понимаю, в вашем пребывании здесь уже нет особой необходимости. У нас просто нет для вас работы.

– Да, вы правы.

– Кроме того, полагаю, теперь не имеет смысла проводить расследование именно здесь.

– Возможно.

– В общем, если быть кратким, я не буду вас здесь больше задерживать, тем более что вы наверняка нужны где-нибудь в другом месте.

– Я того же мнения, – присоединился к нему советник полиции.

– Я тоже, – сказал Мартин Бек.

Они обменялись рукопожатием.

В кабинете Ольберга по-прежнему было тихо. Мартин Бек не стал нарушать эту тишину.

Через несколько минут вошел Меландер. Он повесил шляпу на вешалку и с важным видом кивнул присутствующим. Потом подошел к столу, придвинул пишущую машинку Ольберга, зарядил в нее лист бумаги и отпечатал несколько строчек. Подписался и вложил лист в один из скоросшивателей на полке.

– Есть что-нибудь? – спросил Ольберг.

– Нет, – ответил Меландер.

С момента своего появления он сохранял абсолютную невозмутимость.

– Завтра едем домой, – сказал Мартин Бек.

– Прекрасно, – прокомментировал Кольберг и зевнул.

Мартин Бек шагнул к двери, остановился и посмотрел на сидящего за письменным столом Ольберга.

– Пойдешь с нами в гостиницу? – спросил он.

Ольберг вскинул голову и уставился в потолок. Потом встал и начал медленно надевать пиджак.

С Меландером они попрощались в холле.

– Я уже поужинал. Спокойной ночи.

Меландер был человеком воздержанным. Кроме того, он экономил на еде и питался преимущественно сосисками и лимонадом.

Трое оставшихся расположились в ресторане.

– Мне один джин с тоником, – заказал Кольберг. – Английским!

Двое других заказали бифштекс, пиво и ржаной хлеб. Кольберг дождался своего джина с тоником и выпил его в три глотка. Мартин Бек вынул из кармана новое описание убитой и прочел его.

– Ну, так я пойду лягу, – сказал Кольберг.

– Ты не мог бы кое-что сделать для меня?

– С удовольствием, – ответил Кольберг.

– Я хочу попросить, чтобы ты сделал еще одно описание, лично для меня. Неофициальное. Описание не трупа, а человека. Подробное. Как если бы оно было прижизненным. Можешь не торопиться. Мне это не к спеху.

Кольберг помолчал минуту.

– Я понял, что тебе нужно, – наконец сказал он. – Кстати, Ольберг сегодня соврал прессе. У нее есть родимое пятно, на внутренней стороне левого бедра. Коричневое. Немного похоже на поросенка.

– Мы его не заметили, – сказал Ольберг.

– А я заметил, – кивнул Кольберг.

Перед тем как уйти, он сказал:

– Не огорчайся. Человек не может замечать все. Впрочем, я больше уже этим не занимаюсь. Забудь, что ты меня видел. Я был всего лишь призраком. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал Ольберг.

Они ели и пили молча. Только позднее Ольберг поставил бокал и сказал:

– Ты положишь это дело под сукно? Так все и оставишь?

– Нет, – ответил Мартин Бек.

– Я тоже, – сказал Ольберг. – Ни за что.

Через полчаса они разошлись.

Придя к себе в номер, Мартин Бек обнаружил под дверью сложенный лист бумаги, развернул его и узнал аккуратный, разборчивый почерк Кольберга. Своего друга он знал хорошо, поэтому совершенно не удивился.

Он разделся, принял холодный душ и надел пижаму. Потом выставил ботинки за дверь, брюки положил под матрац, погасил верхний свет, зажег лампочку на ночном столике и лег.

Кольберг писал:

О даме, которая тебя интересует, можно сказать следующее:

1. Рост 167 см, глаза голубые, волосы темно-каштановые. Зубы здоровые, на теле нет никаких послеоперационных шрамов или других особых примет, кроме родимого пятна на внутренней стороне левого бедра в четырех-пяти сантиметрах от промежности. Пятно коричневое, размером с десять крон, по форме напоминает поросенка. Возраст (по мнению прозектора, которое мне удалось вытащить из него по телефону) двадцать семь – двадцать восемь лет. Весила она пятьдесят шесть килограммов.

2. Телосложение такое: узкие плечи, относительно стройная талия, широкий таз и хорошо развитые ягодицы. Размеры приблизительно 82–58–94. Бедра сильные и длинные. Ноги: мускулистые икры, довольно сильные лодыжки, но не толстые. Стопы недеформированные, пальцы длинные, прямые. Мозоли отсутствуют, кожа на пятках затвердевшая, как если бы она ходила босиком, в босоножках, резиновых тапочках и т. д. Ноги очень волосатые. Постановка ног неправильная. При ходьбе наверняка сдвигала колени и выворачивала ступни наружу. Можно сказать, что она была привлекательной. Наверняка не толстая. Руки сильные. Кисти маленькие, пальцы длинные. Размер обуви 37.

3. Тело загоревшее. Видно, что загорала в открытом купальнике и темных очках. На ногах носила босоножки.

4. Шея довольно короткая. Крупные черты лица. Большой рот, толстые губы. Брови густые, темные, прямые; ресницы более светлые, короткие. Нос прямой и короткий, достаточно широкий. На лице никаких следов косметики. Ногти на руках и ногах твердые, коротко обрезанные. Следы лака на ногтях отсутствуют.

5. В протоколе вскрытия (который ты, впрочем, уже читал) обращает на себя внимание следующее: она не рожала и абортов не делала. Убийство не сопровождалось обычным изнасилованием (следов спермы не обнаружено). Ела она за три-пять часов до смерти: мясо, картофель, клубника, молоко. Болезней или органических изменений не обнаружено. Некурящая.

Разбуди меня в шесть. Спокойной ночи.

Мартин Бек дважды прочел составленное Кольбергом описание, сложил лист бумаги и положил его на ночной столик. Погасил лампу и повернулся к стенке.

Уснул он, когда начало светать.

6

Из Муталы они выехали рано утром, но горячий воздух уже дрожал над асфальтом. Шоссе перед ними было прямым и пустынным. Кольберг с Меландером сидели впереди, Мартин Бек устроился сзади у открытого окна и подставил лицо ветру. Перед отъездом он выпил кофе и теперь неважно себя чувствовал.

«Кольберг ведет машину скверно, рывками, – подумал Мартин Бек, – но, по крайней мере, медленно». Меландер, сжимая в зубах трубку, без всякого выражения смотрел в окно.

Минут сорок пять они проехали молча, наконец Кольберг кивнул влево, где между деревьями появилось озеро.

– Это озеро Роксен, – объявил он. – Три озера в Центральной Швеции – Бурен, Роксен и Глан. Клянусь, это единственное, что я запомнил из того, что мне вбивали в голову в школе.

Остальные ничего не сказали.

В Линчёпинге они остановились у закусочной. Мартин Бек еще не хотел есть и остался в машине, а его коллеги пошли перекусить.

Завтрак поднял настроение Меландеру, и остаток пути они с Кольбергом болтали о том о сем. Мартин Бек молчал. У него не было желания разговаривать.

Когда они приехали в Стокгольм, он сразу отправился домой. Его жена сидела на балконе и загорала. Она была в одних трусиках от купальника. Услышав, что открывается входная дверь, она взяла с балконных перил бюстгальтер и встала.

– Привет, – сказала она. – Как съездил?

– Отвратительно. Где дети?

– Они поехали к воде. На велосипеде. Ты выглядишь бледным. Конечно, питался нерегулярно. Я приготовлю тебе завтрак.

– Я устал, – сказал Мартин Бек, – и не хочу завтракать.

– Но это будет быстро. Посиди пока, а я…

– Я ведь говорю, что не хочу завтракать. Пойду немного посплю. Разбуди меня через час.

Было четверть одиннадцатого.

Он пошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Когда она разбудила его, ему показалось, что он спал несколько минут.

Было без четверти час.

– Я ведь сказал: через час.

– Ты выглядел таким уставшим. Тебе звонит старший комиссар Хаммар.

– Черт его побери.

Через час он уже сидел в кабинете шефа.

– Удалось что-нибудь выяснить?

– Нет. Мы не знаем абсолютно ничего… не знаем, кто она, не знаем, где ее убили, а тем более кто ее убил. Знаем лишь, когда и как, но это все.

Хаммар положил руки на стол и, наморщив лоб, изучал свои ногти. Он был старше Мартина Бека на пятнадцать лет, уже немного располнел, у него были густые седые волосы и косматые брови. Это был хороший шеф, спокойный, иногда даже флегматичный, они всегда друг с другом ладили.

Комиссар Хаммар сцепил пальцы рук и посмотрел на Мартина Бека.

– Поддерживай контакт с Муталой. Наверняка ты прав, у девушки отпуск, все думают, что она где-то путешествует, может быть, даже за границей. Возможно, пройдет не меньше двух недель, пока кого-то начнет беспокоить ее отсутствие, если предположить, что у нее трехнедельный отпуск. Но рапорт я бы попросил тебя представить как можно скорее.

– Сегодня же ты его получишь.

Мартин Бек пошел к себе в кабинет, снял чехол с пишущей машинки, несколько минут полистал копии, полученные от Ольберга, и принялся печатать.

В половине шестого зазвонил телефон.

– Ты придешь домой к ужину?

– Вероятнее всего, нет.

– Неужели в мире больше нет других полицейских, кроме тебя? – начала его жена. – Почему все должен делать только ты? Твой шеф разве не знает, что у тебя есть семья? Дети уже спрашивают, где ты.

– Ну, хорошо, может, мне удастся прийти в половине седьмого.

Через полтора часа рапорт был готов.

– Отправляйся домой и постарайся хотя бы немного выспаться, – сказал Хаммар. – Ты выглядишь уставшим.

Мартин Бек устал. Домой он приехал на такси, поел и сразу лег.

Уснул он мгновенно.

В половине второго ночи его разбудил телефон.

– Ты спал? Сожалею, что я тебя разбудил. Я только хотел тебе сказать, что уже все выяснилось. Он сам сознался.

– Кто?

– Хольм, сосед. Ее парень. Он совершенно потрясен. Ревность. Удивительная история, что скажешь?

– Чей сосед? О ком ты, собственно, говоришь?

– Как о ком? О женщине из Сторенгена[8]8
  Сторенген – район города Накка, пригорода Стокгольма.


[Закрыть], конечно. Я хотел тебе сказать, что теперь ты можешь спать спокойно и не ломать себе над этим голову… О боже, я же все перепутал!

– Я слушаю.

– О черт! Да ведь ты этим не занимался. Это дело вел Стенстрём. Ради бога, извини. До завтра.

– Хорошо, что ты мне позвонил, – сказал Мартин Бек.

Он снова лег, но уснуть не мог. Лежал на спине, смотрел в потолок и слушал, как его жена тихонько похрапывает. У него было чувство опустошенности и отчаяния.

Когда в спальню начало светить солнце, он повернулся на бок и подумал: «Завтра позвоню Ольбергу».

Утром он позвонил Ольбергу, потом звонил четыре-пять раз в неделю в течение месяца, однако им уже не о чем было говорить. Кто была та девушка, оставалось загадкой. Газеты уже перестали писать об этом преступлении, а Хаммар больше не интересовался, как идет расследование. Среди лиц, находящихся в розыске, по-прежнему не значилось никого похожего по описанию на нее. Иногда казалось, что она вообще никогда не существовала. Наверняка о ней забыли все, кроме Ольберга и Мартина Бека.

В начале августа Мартин Бек взял неделю отпуска и поехал с семьей на островок в заливе недалеко от Стокгольма. Вернувшись, занялся накопившимися текущими делами. Чувствовал он себя вялым и плохо спал.

Однажды ночью в конце августа он лежал в постели и смотрел в потолок. Поздно вечером ему позвонил Ольберг. Звонил из городской гостиницы и по голосу, казалось, был немного пьян. Они пару минут поговорили об убийстве, и, прежде чем повесить трубку, Ольберг сказал:

– Кто бы он ни был и где бы он ни был, мы должны его найти.

Мартин Бек встал и побрел босиком в гостиную. Он зажег настольную лампу и посмотрел на модель учебного парусника. Нужно было еще установить такелаж.

Он сел за письменный стол и вытащил папку из нижнего ящика. В ней лежало описание девушки, составленное Кольбергом, и фотоснимок, который сделал полицейский фотограф в Мутале почти два месяца назад. Он знал описание почти наизусть, но снова медленно и внимательно прочел его. Потом разложил на столе фотографии и долго на них смотрел.

Закрыв папку и погасив свет, он сказал себе:

– Кто бы он ни был и кто бы она ни была, я должен это сделать.

7

– Интерпол, черт бы его побрал, – сказал Кольберг.

Мартин Бек ничего не ответил. Кольберг заглядывал ему через плечо:

– Эти идиоты к тому же еще пишут по-французски?