Текст книги "Сорок семь оборотов"

Сорок семь оборотов
Петр Михайлович Баранов

© Петр Михайлович Баранов, 2017

ISBN 978-5-4483-9854-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда тебя в дверях пивной…

 
Когда тебя в дверях пивной
Друзья встречают,
Хотят обнять, а шар земной
Тебя качает,
 
 
Когда по жилам – динамит,
Und junge Frau
Тебе на ухо шелестит:
«О, Боже правый!»,
 
 
И угловатый алфавит
Звенит певуче.
Когда ничем не знаменит,
Но самый лучший…
 
 
О зависть, светлая сестра,
Грешно смеяться!
Мне 47. Ещё вчера
Мне было 20.
 

Разговор в маршрутке

 
– Евгений, я тебя люблю!
– Давай не будем. Рядом едут дети…
– Да едут… Мы, подобно кораблю,
Качаемся во тьме, и все же едем.
Но ты, Евгений, нет, не капитан,
И бороду ты сбрей, пока не поздно.
Гляди, в ментовский попадешь капкан —
Тогда увидишь клетчатые звезды.
– Да успокойся ты на бороде!
Она мне рожу греет в непогоду.
Подумай лучше о своей… звезде.
Что скажет Валя о таких уродах,
Как мы с тобой? Приедем без гроша…
– Приедем, говоришь? Да ради Бога!
Мы беззащитны, как два малыша,
И перед нами узкая дорога.
И вот прикинь – навстречу грузовик.
Шофер – правей, уходит от удара.
Железо об железо, бабский крик.
Я думаю – не избежать пожара.
Сиденья рвет с гнилого крепежа,
И мы летим, лицом ломая стекла.
И то, в чем раньше теплилась душа,
Лежит в асфальте, от крови намокло.
Помру я, Женя. Чувствую – беда.
– А как же я? Чего ты тут пророчишь!
– Тебя спасет, Евгений, борода.
За то что, сука, сбрить ее не хочешь.
 

Плавучие краны

 
Вдоль берега плавучие краны
К воде склонили кружевные шеи
Увидеть, как блестит из глубины
Оброненное девой ожерелье.
 
 
Кудрявый плотник, трудною рукой
Объяв девицу, заглушил проклятье
По поводу потери – чёрт с тобой,
Ты, жизнь, любых потерь невероятней!
 
 
Сутулятся краны, полны тоски,
Легонько ветер в их кабинах дует.
Наутро сядут в них крановщики.
И не обнимут. И не поцелуют.
 

Моему кондуктору

 
Как ты всем надоела!
Нелепый наряд —
Этот белый колпак, лисья шуба до пят
Пышет жаром осенним, кружит рукавами,
Рот, как алый раструб тараторит словами.
 
 
Лгунья ты и пройдоха, каких поискать,
Каланчу на кирпич ты могла бы за день распродать,
А потом обменять на алмазы зубов жернова,
Пудру, тени, белила, морщин кружева.
 
 
В каждой свадьбе – ты сваха. Тебя не возьмёшь на испуг.
Нет подружек, но в каждой деревне супруг.
Сколько лет – пятьдесят? Или снова тебе восемнадцать?
Не видал, как ты плачешь, но знаю – умеешь смеяться.
 
 
Час придёт и тебе уходить на тот берег реки,
Ты сама возьмёшь в руки весло, с Харона слупив пятаки,
Сидр сваришь из яблок в далёком пустом поднебесье,
И споёшь на два голоса с Богом свою бестолковую песню.
 

Харчевня «Золотой якорь»

 
Был день вокруг и якорь золотым,
Была усатой толстая грузинка,
Её лицо светилось молодым,
Была полна поджаристым корзинка,
Да что корзинка – жизнь моя вполне!
А час назад крикливая старуха
Чанахи разогрела в чугуне,
И я поел. И совершилось чудо.
 

Сааремаа

 
Когда я устану мерить
Дороги, когда состарюсь,
Меня не сожгут за ересь,
Меня не сошлют в Барабинск.
На острове, ах, на острове
С протяжными звуками гласными
Я буду согрет полосками
Закатного неба красного.
И, если поймаю рыбу
(Чего за мной не водилось),
Не попрошу корыто,
Или другую милость,
Скажу – дорогая рыбка,
Пускай моя жизнь – ошибка,
Плыви в Балтийское море.
Да не ругай меня шибко.
 

Товарищ

 
Давным-давно, весною,
А может никогда,
Мы выпили с тобою,
Теперь это – вода.
Жевали жёстких куриц
И зырили кино,
Курили мы, прищурясь,
Теперь это – говно.
Любили – не любили,
Ругались не дрались,
Казалось бы мы жили,
Да только разошлись.
Но ту весну, товарищ,
Теперь уж навсегда
По счастью не исправишь.
А прочее – вода.
 

Няня

 
Буря над моей усадьбой,
Электричеству хана
Мне в постельку лечь поспать бы,
Да не спится ни хрена.
Я в отчаяньи подушку
Рву зубами и кричу:
– Няня, няня! К черту кружку!
– Затуши, дурак, свечу.
 

Дни хвойные

 
Дни хвойные предчувствием полны —
В дверь постучат в конце недели,
И станут явью сказочные сны,
Которые мы в де

...

конец ознакомительного фрагмента