Текст книги "История Северской земли"

Глава III
Хазарский период

Положительная история северян начинается со времени подчинения их хазарам, которые вошли в сношения с соседними арабскими странами, откуда мы и получаем первые известия, которые можно считать достоверными. Предшествующий период покрыт мраком, и кроме того, что мы сказали уже о поселениях северян по Дону и берегам Азовского моря, прибавить ничего нельзя. Другими словами, можно констатировать только тот факт, что северяне жили с незапамятных времен в той территории, которую мы очертили, и были участниками торговли, процветавшей на южной ее окраине. Главная цель всего населения была эта торговля, благодаря которой у него должно было процветать земледелие, охота и различные ремесла. Никаких воинственных стремлений мы у него предполагать не можем, потому что вся его жизнь, его цель должна была препятствовать их развитию.

Северяне, составляя одно племя, дробились, по всей вероятности, на отдельные, самостоятельные общины. Наша летопись сохранила нам известия, что в Любече, Чернигове, Переяславле были отдельные князья, находившиеся под властью Олега после покорения им северян¹¹⁴.

Хазары, явившись на берега Каспийского моря, застали северян на их местах, с их федеративным устройством, с их обширной торговлей. И тут мы видим один из разительнейших примеров, когда положение страны создает подходящий ему тип государства; хазары без труда и, может быть, без сопротивления подчинили мирное, промышленное население Подонья и Приазовья, но не покорили его, а сами подчинились его культурному влиянию. Хазары подчинились силе того постоянного, промышленного движения, которое было в этой местности, а вместе с тем должны были стать в подходящие к сохранению старого порядка отношения к населению, которое они подчинили.

Хазарское царство составилось из славян, хазаров, переселенцев евреев и арабов. Поселения северян по Дону, Донцу и берегам Азовского моря первые подверглись подчинению, и только впоследствии хазары распространили свою власть и на остальные области Северянской земли, подчинение которой также едва ли сопровождалось борьбой. Северяне центральных областей видели, что их южные земляки сохраняют под владычеством хазаров полную свободу религии и торговли и вместе с тем пользуются защитой Хазарского царства от внешних врагов. Эта торговля составляла жизненный вопрос и для всей земли северян; потому-то они должны были вскоре после своих южных колоний признать власть Хазарского каганата. Мы не можем определить времени, в которое произошел последний факт, но можно только сказать, что еще задолго до зарождения государственного начала в Киеве северяне платили хазарам дань, следовательно, признавали их гегемонию. Условия, на которых признали северяне власть хазаров, для центральных областей и южных их колоний были не одинаковы. Вся зависимость первых выражалась только в плате дани, по белке с каждого дома¹¹⁵, и, может быть, в допущении хазарам селиться в Северянской области. По крайней мере, и до сих пор еще остались следы хазарского владычества в названиях местностей Черниговской губернии. Такие названия сел и деревень, как Козаричи, (Хазарово, Козаровка¹¹⁶, ясно указывают на бывшие здесь хазарские поселения. По всей вероятности, это были торговые люди, появившиеся здесь чрез южные северянские поселения и проложившие путь хазарскому влиянию. Может быть, впоследствии, когда возгорелась борьба с подчиняющим влиянием Киева, эти хазарские поселения обратились в укрепленные места. Южные поселения северян находились в более тесной государственной связи с хазарами. Предлагая северянам свое покровительство от соседних врагов, хазары, естественно, должны были взамен этого требовать от славян выполнения некоторых государственных повинностей. Войско хазарского кагана состояло в сильной степени из северян, служивших, однако же, как видно, по найму¹¹⁷, хотя в его войско входили и другие элементы, особенно коренной хазарский. Кроме хазарского кагана, никакое другое лицо не имело права иметь наемное войско¹¹⁸, в чем чувствуется опасение хазаров против могущего быть возмущения против их власти. Хазары не ждали возмущения от населения, которому было вполне спокойно в период процветания Хазарского царства, а они боялись, по всей вероятности, старейшин славянских общин и того переворота, который видоизменил государственное устройство полянского племени.

Сверх того важные пункты северянских колоний были заняты хазарским гарнизоном, как это мы уже видели относительно Белой Вежи и Тмутаракани. Вероятно, этот гарнизон состоял из войск чисто хазарских, что соответствовало интересам хазаров. Что касается дани, то, может быть, она и не взималась с донских поселений, хотя мы и знаем, что с коренных областей Северской земли хазары ее получали: выгоды, получаемые последними с каспийской и азовской торговли, вполне заменяли собою платеж дани, которая могла поставить все-таки в более натянутое отношение северян и хазаров. Платеж обусловливает подчинение, а не федерацию, между тем здесь мы видим только последнюю: северяне выставляли войско для защиты своих же интересов, и занятие Тмутаракани и Белой Вежи, может быть, входило даже в обязательные условия со стороны сохранения безопасности славянского населения. Эту мысль о федерации подтверждает еще и то обстоятельство, что кроме выполнения этих государственных повинностей северяне в своих обычаях, самоуправлении, религии сохраняли полную независимость. Мы видим, что славянские купцы исполняют свободно свои религиозные обряды. Право суда по своим обычаям сохранялось также в полной силе, как это мы увидим сейчас, и не только для славян, но и для лиц других народностей, проживавших в пределах Хазарского царства. Последние, по преимуществу, были из промышленного класса и потому жили в столице его, Итиле, где для их деятельности было более простора. И вот для решения дел этого разноплеменного населения в столице было семь судей: двое из них для мусульман, двое для хазаров, которые судили по законам Торы (еврейской священной книги), двое для тамошних христиан, которые судят по закону Инджиля (Евангелия), и один для славян, который судит «по закону язычества, т. е. по закону разума»¹¹⁹.

Конечно, эти судьи должны были избираться из среды той части населения столицы, которая обращалась к ним за судом. Такое неравномерное, по-видимому, распространение лиц судебной власти между разноплеменными частями населения вполне объясняется самой пропорцией между количеством лиц различных вероисповеданий. Мусульмане, греки и хазары должны были жить в столице в большем количестве, чем славяне: хазары представляли преобладающую часть населения, мусульмане же и греки являлись там как промышленное и торговое население из дальних местностей и государств и поэтому должны были сосредоточиться только в столице; между тем славяне занимали в пределах же Хазарской земли обширные земледельческие поселения, были у себя как бы дома, и потому сосредоточиваться в большом количестве в Итиле им не было нужды. Они являлись туда для торговли из своих мест жительства и, распродавши товар, возвращались в свои поселения. Итак, если даже в столице Хазарии предоставлялось славянам судить по своим народным обычаям, то тем более северяне должны были пользоваться этою самостоятельностью на своей территории. Единственная дань, которую вносили северяне хазарскому правительству, – это десятина с торговли¹²⁰, но, конечно, это было чисто торговое установление, а не государственное.

Вот все, что мы можем сказать о положении северянских колоний под властью хазарских каганов. Мы можем отсюда заключить, что дальнейшее распространение ее в центральные области северян произошло мирным путем, точно так же, как и в область вятичей. Тяготение поселений последнего племени к югу доказывает, что и оно принимало участие в торговле и что купцы вятичей являлись и в столице Хазарии. Выгода южной торговли заставила и последних принять требование платежа дани, так как в противном случае могла быть угроза – запретить всем торговлю. Таким образом все, что тесно не входило в круг Хазарского каганатства, обязано было за участие в торговле платить дань и тем именно продуктом, который был необходим хазарам для торговли. Эта торговая дань со всего племени мало-помалу обращалась в подчинение более сильное, сопровождавшееся проникновением хазаров в области обложенных данью племен.

Славянские племена, как северяне, вятичи и поляне, стояли тогда именно в таком положении, что им необходимо было признать над собою чью бы то ни было гегемонию. Они стояли еще в таком положении, когда идеи военной силы и централизации еще не выработались у них, и только впоследствии, в эпоху ближайшую к созданию государства, у них начинается брожение, какая-то не дошедшая до нас борьба, окончившаяся победой идеи государственности в новом виде: это было исторически необходимо и последовательно.

Наша мысль о таком способе подчинения подтверждается невозможностью военного проникновения хазаров в такие отдаленные области, как вятичи и радимичи, да даже и северяне. Как давно произошло обложение данью этих племен, мы ничего не знаем. Наша летопись под 859 г. рассказывает, что они и поляне платили дань хазарам, а новгородцы и другие северные племена – варягам. Но можно отнести этот факт к гораздо более раннему времени¹²¹.

«И живяху въ мире поляне и древляне, северъ и радимичи, вятичи и хорвате» – так рассказывает наша летопись о первоначальных временах истории русско-славянских племен, но едва ли это миролюбивое отношение существовало между всеми ими. Мы видели отношения между северянами, вятичами и радимичами и нашли, что они, несомненно, должны были быть связаны общими интересами; кроме того, мы не находим между ними ничего могущего произвести борьбу: пути восточной торговли, Донец, Дон и Волга, находились среди северянских колоний, и потому ни радимичи, ни вятичи не могли заявлять на них никаких претензий. Другое дело, когда по обеим сторонам такой важной дороги, как Днепр, жили одинаково промышленные племена, которые на основании владения одним из берегов могли заявлять на него свои притязания, и чем более развивалась торговля, тем более должно было усиливаться стремление каждого племени захватить этот путь в свои руки. Мы видели поселения полян на левой стороне Днепра и северянские на правой, что указывает на это стремление и на давно происходившую борьбу между этими двумя племенами, предание о которой уцелело и в летописи: «И быша обидимы (поляне) Деревляны и иными окольними»¹²². Этот спор двух промышленных племен обратился потом, благодаря историческим обстоятельствам, в непримиримую ненависть, дававшую источник борьбе между Черниговом и Киевом во весь период их самостоятельного существования. Когда и поляне попали под власть хазаров, то, может быть, под равномерным давлением ее эта борьба несколько ослабла; даже можно предположить, что северяне имели некоторый перевес над полянами, так как стояли в более близких отношениях к хазарам.

Как долго продолжалось владычество хазаров, мы не знаем; несомненно только то, что конец его по отношению полян совпал с зарождением у них нового государственного начала: княжеской власти и дружины в ущерб вечевому устройству. Оно было вызвано исторической необходимостью бороться с соседними врагами за сохранение своей самостоятельности. Но все-таки само по себе полянское племя сделать ничего не могло, если бы оно не притянуло к своему союзу других славянских племен. Особенно оно должно было заботиться о том, чтобы поладить с соседями – северянами и древлянами, каким бы образом ни произошло это соглашение, на правах ли федерации или полном подчинении. Вновь введенное постоянное войско, в виде дружины, давало полянам перевес в военном отношении над этими племенами, которые обладали только земскою ратью, а промышленное и торговое развитие северян делало их менее способными к упорному сопротивлению новому началу. Самое владычество хазаров, охранявших интересы северян, еще более должно было способствовать развитию у них промышленных стремлений. Но вместе с тем промышленное развитие Северянской области давало возможность ее населению выставить такую же противоборствующую силу полянам в виде наемной дружины. Вообще чем выше стояло культурное развитие северян, тем более должны были опасаться поляне неосторожных подчиняющих действий по отношению этого племени. Действительно, мы видим замечательную тактичность и последовательность в подчинении северян полянами.

Борьба с арабами и кочевниками сильно ослабила могущество Хазарского каганата и показала северянам, что он не может дать им прочной защиты от соседних врагов. Северянские колонии, как мы говорили, должны были начать сами борьбу с кочевниками, потому что хазары хотя и выстроили укрепления Белой Вежи, не могли, однако же, защитить все Подонье от набегов печенегов. Это замешательство на юге и ослабление хазаров хронологически совпадали, по всей вероятности, с занятием Любеча, первой гавани северян, полянским гарнизоном и наместником киевского князя¹²³. Непосредственно за тем начать дальнейшее наступательное движение на северян было опасно: у полян с другой стороны был не менее сильный враг, если не по культурному развитию, то по своей воинственности, древляне, с которыми надо было свесть счеты за старые порубежные недоразумения. Поэтому-то в продолжение двух лет (по летописи) мы видим, что поляне ограничиваются только удержанием Любеча, и уже в 884 г. Олег двинулся на северян для их покорения¹²⁴, когда древляне огнем и мечом были принуждены к платежу дани¹²⁵. Но эта попытка открытого подчинения не увенчалась успехом, потому что киевский князь ограничивается наложением только легкой дани с оставлением полной автономии¹²⁶.

По всей вероятности, Олег недалеко еще проник в область северян, встретивши сильное сопротивление, подкрепляемое в то время покровительством хазаров. Входить в борьбу с последними для киевского князя было тогда еще опасно. Поэтому-то киевский князь переговорами склонил северян, по всей вероятности, западных областей к передаче дани ему и таким образом к признанию над собой покровительства Киева, взамен бывшего хазарского. Этим легким платежом дани и ограничилась пока зависимость северян от киевских князей. Только можно предположить, что Любеч не был освобожден от киевских посадников, что могло быть выставлено с точки зрения охраны столь важной для северян гавани.

Но трудность борьбы с северянами обусловливалась кроме приведенных причин еще тою близостью отношений, в которой стояли они с радимичами и вятичами. Вот почему киевские князья удовольствовались столь малым: они решились разобщить интересы племен. С этою целью они переговорами склоняют радимичей и вятичей к признанию гегемонии Киева¹²⁷, обещая за это свое покровительство. Это признание выразилось только данью в том же размере, как они платили хазарам, по шелягу от сохи, что ясно указывает не на подчинение их Киеву, а на простой переход покровительства из рук хазаров к полянам. Таким образом, первоначальное соединение этих племен с Киевом имело более федеративный характер. Но такое положение не было прочно, и всякое недоразумение могло повесть к отложению племен. Это было не безопасно для Киева: попытка волынян сплотить племена в один союз была, по всей вероятности, памятна, как и их неудача¹²⁸, поэтому действовать надо было более осторожно.

Сверх дани племена обязывались выставлять известный контингент войска во время войны с соседями, но при этом, как кажется, условия мира зависели не от одного киевского князя, а также и от представителей племен, которые вместе с земскою ратью каждого племени сопутствовали киевскому князю¹²⁹. Так все договоры пишутся от имени киевского князя и послов других племен; часть добычи отдается участвовавшему в походе племени¹³⁰. Вот все, что можно сказать об условиях, на которых произошло политическое соединение северян, радимичей и вятичей с полянами. Мы видим, что по-прежнему племенами управляют свои племенные князья, с полной самостоятельностью в деле внутренних распорядков, и только во внешних делах признают первенство киевского князя, выражая это упомянутыми условиями.

Таким образом, это вновь появившееся у русско-славянских племен государственное устройство в сильной степени напоминало собою удельновечевую систему с тем только различием, что областные князья здесь были племенные, связанные с великим князем только известным договором. Такое устройство повторялось уже второй раз, следовательно, было единственно возможное при необходимости соединиться в одно целое с сохранением племенных интересов. Следовательно, почва для будущей удельно-вечевой системы была вполне готова. Старый порядок, с уничтожением к тому времени племенных князей, вылился только в новой форме: связь договора заменилась связью родства и повела к нескончаемым смутам.

Таким образом Северянская область распалась на две части: одна – западная – вошла в союз с полянским племенем, другая – восточная – со своими колониями осталась под властью хазаров. Так продолжалось до времени Святослава. Во весь этот период киевские князья мало обращают внимания на северян. В то время Киеву приходилось бороться с другими врагами, древлянами, о которых мы уже упоминали. Киевские князья решились подавить, во что бы то ни стало, восстание этого племени. В этой борьбе погиб Игорь, но перевес все-таки остался на стороне полян¹³¹ благодаря постоянному войску.

Управившись здесь и обезопасив себя с этой стороны, киевские князья получили большую уверенность в своих силах и решились сократить самостоятельность соседних племен. Прежде всего, сбор дани, который, по всей вероятности, был прежде предоставлен самим племенным князьям, теперь переходит в руки киевских князей, которые в известное время года отправляются для этого в области подчиненных племен. Этот способ сбора дани назывался полюдьем¹³². Установление его относится, вероятно, к первым временам княжения Святослава после борьбы с древлянами¹³³. Но прежде чем утвердился такой порядок вполне, Киеву пришлось, вероятно, выдержать упорную борьбу с подчиняемыми племенами. Пока Северская земля распадалась на две части, признающие различную гегемонию, трудно было окончательное подчинение западной половины. Естественно, восточная половина Северской земли сохраняла непрерывную связь с западной и могла поддерживать ее против притязаний киевских князей, находясь сама под покровительством хазаров. Это положение должно было продолжаться, пока существовал Хазарский каганат. Киевские князья это очень хорошо понимали. В IX и X вв. мы видим их походы на восток¹³⁴, может быть, с целью обогащения, но может быть, что ими руководила мысль ближе присмотреться к ходу дел в Хазарском царстве. Последний такой поход был в 912 г., в тот период, когда киевские князья не выказывали еще стремления к совершенному подчинению других племен. Может быть, тогда и восточная часть, теснимая кочевниками, соединилась бы со своей западной половиной, но Хазарский каганат был еще настолько силен, что борьба с ним киевских князей была не сподручна, так как у них и дома были еще враги. Теперь обстоятельства изменились. В период от 912 г. до 964 г. каганат сильно ослабел; под властью киевских князей стояли почти все племена; древляне и другие враги, уличи и тиверцы, были покорены, поэтому можно было уничтожить последнюю помеху к подчинению северян. В 964 г. Святослав двинулся на Волгу и оттуда напал на хазаров, причем нанес окончательный удар их каганатству, и все восточные колонии северян, с городами Белой Вежей, Тмутараканью и Корчевом (Керчью) признали свою зависимость от Киева¹³⁵.

Таким образом, ослабление хазар, наплыв кочевников и другие внутренние причины способствовали подчинению северян полянскому владычеству¹³⁶.

Захвативши в свои руки Любеч, Белую Вежу, Тмутаракань, киевские князья держали всю промышленность северян в своих руках. Как в период развития хазарского могущества, северяне имели перевес над полянами в споре за Днепр, так теперь он должен был перейти на сторону последних. К этому-то времени относится, по всей вероятности, распространение владений полян на северянской территории и захват ими устья Десны. Все это, вместе взятое, заодно с полюдьем должно было возбудить в северянах ненависть к своим подчинителям и рано или поздно повести к попытке возвратить свою самостоятельность.

В период от 972 г. до 980 г. Северская земля пользовалась некоторой долей независимости, чему способствовала междоусобная борьба, начавшаяся среди сыновей Святослава. Мы не знаем, какую роль играли северяне в этой неурядице, но последующие действия киевского князя заставляют нас предполагать, что одновременно с борьбою между древлянским князем Олегом и киевским Ярополком началось движение и в Северской области. Раздав своим сыновьям области в управление, Святослав оставил северян только со своими наместниками. Такая раздача областей имела целью более привязать различные племена к Киеву. Этому должна была способствовать родственная связь младших князей с киевским; постоянное пребывание князя с наемной дружиной, с целым двором прислуги при его семействе, в главном городе известного племени, постоянные сношения с Киевом – все это должно было действовать подчиняющим образом. Что это именно была такая цель, видно из того, что первый князь был послан к древлянам, племени, которое отличалось своим упорством в борьбе с подчиняющим влиянием Киева¹³⁷, и в Новгород, который удержать в повиновении было важно для киевских князей, потому что чрез него они вели торговлю с Западной Европой и получали наемные дружины. Впоследствии, когда гнет полянской гегемонии стал более чувствителен для подчиненных племен, между тем родственные связи ослабли, так как это были уже не сыновья, а братья, племянники, двоюродные братья и т. д., то областные интересы соединяются с интересами князей, а далее первые берут даже над вторыми перевес. Как прежде племя желало скорее иметь наместника, при котором подчиняющее влияние было слабее, теперь каждая область стремится иметь своего особого князя. Вероятно, в период, указанный нами, Северская земля имела в своих главных городах, Любече, Чернигове, Курске, Белой Веже и Тмутаракани, княжеских наместников с гарнизоном, но все внутренние распорядки оставлены были независимыми. Северяне сохраняли прочно союз до поры до времени, несмотря на полюдья, гарнизоны и тому подобные стеснения, а потому раздражать их более, как сильное и культурное племя, было опасно. Когда же началось междоусобие, то заодно с древлянским князем сделали попытку и северяне. Но выступить открыто против стремлений Ярополка они не могли, потому что не могли выставить против его постоянного войска свои земские дружины. Новгородцы же со своим князем Владимиром наняли войско и противопоставили его киевской дружине, почему и выиграли дело. Содействие северян Владимиру в его борьбе с Ярополком вполне было естественно еще и потому, что он должен был иметь в их земле большую партию приверженцев, как сын Малуттти, которая была родом из Любеча¹³⁸. Ярополк погиб, но вместе с ним не могли исчезнуть централизационные стремления киевских князей. Ярополк сменился Владимиром, а политика Киева осталась та же, только получила новую поддержку для достижения своей цели. Эта поддержка явилась в виде христианства.