Текст книги "Игрывыгры"

Часть четвертая

Будьте внимательны к своим мыслям – они начало поступков. (Лао-цзы)

Пocлe пoвopoтa coбытий oт плoxoгo к xудшeму цикл пoвтopитcя. (Cлeдcтвиe Фapнcдикa)

– Доверить объектам самим выбирать лучшие варианты из возможных? Величайшая глупость. С теми, кто не ищет легких путей, хлопот не оберешься. Намного эффективнее оставлять событиям единственный путь развития.

– При любом раскладе остается место случайностям, и надо предусмотреть все.

– Когда случайностей много, план никуда не годится. Ситуация должна выглядеть сложной и запутанной, но только выглядеть, изнутри она обязана сиять божественной простотой. Чем проще, тем лучше. Совсем просто – совсем замечательно.

– Считаешь, что наверченное здесь – просто?

– А ты?

– Я первый спросил.

– Думаю, что да.

– Екарная кочерыжка, что же у вас в конторе в другое время творится, если ЭТО для вас просто?..

– Попрошу заметить, что не «у вас» и «для вас», а «у нас» и «для нас», привыкай. А насчет того, что творится… Оно только со стороны кажется сложным и неподъемным. Пооботрешься, почаще и побольше поучаствуешь, посмотришь на события изнутри, сам планы посоставляешь – узнаешь.

– Я свихнусь!

– Тоже вариант, но если не свихнешься – удержишься. И зарабатывать будешь на порядок больше, чем на прошлой работе. Кстати, где работал-то?

– Недавно с передовой.

– Ну и где же нынче передовая?

– Не смейся. Моя, ну ее в зад, была в Африке, миротворцем контрачил.

– Местных царьков умиротворял? От голода спасал свежим белым мясом? И как? Денежно?

– В теории – да. Но здесь, надеюсь…

– Именно. Опасно как в твоей передовой Африке, зато с оплатой проблем нет.

– Потому и прибился. Мне в кайф, когда жизнь можно хоть в бараний рог гнуть, а тебе за это – ничего.

– Кроме неприятной дырки в животе и тазика с бетоном на ногах в окружении русалок.

– Не надо о грустном. Я не о худшем из возможного.

– Но ведь возможного? Не надо забывать, что все под Богом ходим.

– Замнем для ясности. Мне по душе другое. То, что мы мир под себя лепим. Что нагибаем его, как хочется, и используем по назначению. Нигде такого ощущения не получишь. Чувствую себя Всевышним.

– Но-но, не заговаривайся. Спускайся на землю, к нам, грешным.

– Насчет грешных. Помнишь, варианты накидывали, зачем мы задействованы, и вообще к чему это все? Последнее, что тогда пришло в голову, было о создании поводов, чтобы кто-то без проблем навещал госпожу «вдову» для своего удовольствия.

– Была такая версия.

– Уже не просто версия. Есть кандидатура на роль этого «кого-то». Ты его знаешь.

– А дамочка-то у нас не промах, оказывается. Только что видел ее. Типичная учительница. На несколько лет младше мужа. Сдобная шатенка с такими ягодицами, что сразу хочется влезть и попрыгать. На вид вся такая правильная, непробиваемая, на хромой козе не подкатишь. Я думал, она свою жизнь давно коту под хвост со скипидаром… в смысле – на поднятие детей и недотепистого муженька положила, а страсти на хозбыт растранжирила, но мадам, получается, и о своем интересе не забывает. Тридцать, сорок, сорок пять – баба ягодка опять…

– Ягодка, ягода, ягодница, ягодица… Насчет последнего ей зачет.

– Не отвлекайся на чужие караваи, пошутили, и будет. Выкладывай версию.

– Первая камера ведет постоянную запись, посмотри номера машин, которые последнее время у подъезда паркуются. Один автомобиль ты знаешь как облупленный.

– Говори уже, что ли.

– Стоп, сообщение пришло. Опять план корректируется.

– Звони шефу!

1

– Дебил, ты что наделал?! – раздалось над головой. – Ты же его убил!

Придя в себя, Михаил спинным мозгом почувствовал, что глаза лучше не открывать. Раньше роль мертвеца не нравилась, но сейчас…

Он остался лежать в прежней позе.

– Да не мог я убить, – донесся другой голос, гулкий и басовитый. – Приложился не сильней, чем всегда.

Послышалась непонятная возня.

– А если все-таки грохнул? У него даже на бутылку не нашлось, пустой, как мой гроб до поры до времени, и рубаха в крови.

– Зато штаны фирмОвые, как раз мой размерчик. Подфартило. С паршивой овцы хоть штанишки…

Чужие руки стащили с Михаила трофейные джинсы.

– А под штанами-то – пусто.

– Я не брезгливый. Может, он тоже с кого-то снял. Главное, вещь хорошая. Ты не разбираешься, а я в свое время видывал и знаю: тебе на такую тряпку полгода за станком фигачить.

Михаил по-прежнему прикидывался трупом. Почти профессионально. Не пропадать же бесценному опыту последних дней.

Чье-то ухо прислонилось к груди.

– Скорее жив, чем мертв.

– Это хорошо, не люблю мокрухи. Чешем отсюда.

Удалявшиеся шаги становились все тише, и веки Михаила с великой осторожностью приоткрылись: две коренастые тени скрылись за углом.

Боль в груди заставила сгорбиться. Подняться удалось с трудом. Пошатываясь, Михаил направился в сторону родного дома. Пусть без штанов, но – наплевать. Все потеряло значение. Хватит. Домой.

Едва он показался из-за гаражей, с улицы послышалось:

– Эт-то что у нас тут такое?

Михаила словно прострелило, но он, делая вид, что не замечает, продолжил идти в другую сторону.

– Эй, бесштанная команда! Крру-у… гом! К нашему шалашу строевым шагом – ать-два! И быстрее. Только не падать, еще не хватало нам грязь в машину тащить.

Метрах в пятидесяти у раскидистой липы притулился полицейский «луноход», из него на явного оборванца, который брел в никуда и при этом избегал встречаться взглядом, из-под фуражек с блестящими козырьками глядели две довольные улыбавшиеся ряхи.

– К тебе обращаются. Стоять!

Силы не равны, удрать не получится. Двое молодых, здоровых, с оружием и на машине против одного усталого и побитого – счет «много – ноль» в чужую пользу. Михаил повернул к «воронку».

– Пьян? – раздалось оттуда.

Он безмолвно опустил голову. Пусть думают, что пьян.

– Бомж?

Снова тишина в ответ.

– К тебе обращаются! Как зовут?

– Михаил.

– Фамилия? Отчество? Не тяни кота за нежные места. Адрес?

Если сказать правду – чем это обернется? Но если скрыть… все равно докопаются. До всего. В том числе и до ходячего безбрючного «трупа», сбежавшего из морга.

Михаил представился по полной программе. Полицейские повеселели.

– Почему без штанов?

– Ограбили.

Недоверчивый смешок был ответом.

– А рубаха почему в крови? – Один из представителей закона презрительно-брезгливо оглядел оставшееся приличное покрытие Михаила. – Скажешь, пальчик порезал? А ощущение складывается, что тебя ножом пырнули, причем неоднократно, или, хе-хе, расстреляли. Тоже неоднократно. Кровь-то – твоя? Может, «скорая» нужна?

– Это не моя рубашка, здесь подобрал.

Полицейские снова хмыкнули.

– Полезай, разберемся. Если ни в чем не замешан, посидишь недолго. Пока родственники не заберут.

– А если не заберут?

Водитель «лунохода» удивился:

– Есть и такой вариант? Тогда дело плохо.

Михаила затолкали в зарешеченную заднюю часть, где в полутьме уже теснились трое: парень, девушка и старик. Лица двух первых выражали крайнюю степень убитости, но на влюбленную парочку парень с девушкой не походили. Девушка была в платье, парень – в джинсах и джемпере поверх футболки. По одинаковости настроя и мимики их зачислили бы в близнецы, однако девушка на голову превосходила соседа по всем параметрам, все было при ней, от форм до одежды. Парнишка не тянул даже на разового спутника такой дивы – ничего тяжелее компьютерной мышки не поднимал, а с особами вроде нынешней соседки общался исключительно под чужой аватаркой. Сейчас оба тупо глядели в пол.

Неопрятно заросший старик кашлял, от его засаленной грязной одежды подванивало, зато глаза горели энтузиазмом. Видно, что ничего непоправимого в случившемся он не усматривал, и заговори с ним кто, он привел бы кучу доказательств, что все прекрасно и волноваться не о чем. К его сожалению, к разговорам соседи расположены не были. Все трое нервно глянули на окровавлено-голого новичка, но безропотно подвинулась, и «воронок» унес компанию к началу нового пути в жизнь. К его черному входу.

2

Внутри машины прикрывавшийся ладонями Михаил старался держаться как можно тише. Старик, беззубо шамкая, бурчал что-то под нос, парень наблюдал за дорогой, девушка то отводила взгляд от жилистых ног Михаила, то, наоборот, нахально разглядывала их, заставляя краснеть. В такой почти полной тишине (если забыть про орущую прокурено-хриплым скрежетом древнюю рацию полицейских) разношерстная компания прибыла в участок.

Выгруженную четверку препроводили в небольшую клетку с мощной стальной решеткой, где уже находились, лежа вповалку, восемь человек. Теперь к ним добавились еще трое. Трое, потому что девушку поместили в соседнюю клетку, женскую. Там народу было меньше, но место тоже не пустовало: посреди помещения вольготно спала цыганка, а у стеночки сидели две бабки, не разговаривавшие ни с кем, а друг с другом особенно, что показывали всем видом.