Текст книги "Дороги, нас выбирающие. Том I"

Трудно богине любви на Руси

Говоря о женском начале, сконцентрированном в богине любви, мы у предков наших не находим ни Астарты, ни Афродиты, ни Венеры. Неужели славяне не ведали любви? Неужели их сердца были скованы холодом Севера? Следует, действительно, признать, что пантеон славянских богов по составу своему, возглавляемому богом Перуном, был мужским. Но такое было до княжения Владимира Святославича. Взял, да включил князь киевский в пантеон богов женское божество с именем «Мокошь» И поставил идола ее рядом с другими богами Киевской Руси на вершине холма. И прижилась богиня любви, богиня домашнего уюта у русичей. И в противопоставлении всему остальному пантеону языческих богов славян заняла первое место. Оказалось на деле, чувствительна душа славянская к ласке женской. Внешняя суровость – это только оболочка, скрывающая чувственность. Недаром и после принятия христианства культ божьей матери среди нас превалирует.

Недолго царствовала Мокошь. Князь киевский христианство принял, и богам пришлось покинуть Русь. Изображения их поплыли вниз по Днепру. Но память о Мокошь и в России и на Украине сохранилась, слившись с образом Параскевы Пятницы. Мокошь представляли в виде женщины с длинными руками, с распущенными волосами и в свободной рубахе. Из-за Мокошь нельзя было оставлять недопряденную кудель, так как она прядет по ночам, и ее прядение напрямую связано с судьбой, которую она может запутать и оборвать. В жертву Мокоши-Пятнице бросали кудель в колодец.

К Параскеве Пятнице часто с просьбами о доброй судьбе обращались деревенские девушки, думая о замужестве.

Да и в семьях богатых, именитых, не была забыта Мокошь! Только кудель руки женщины, воспитанной в роскоши, не знали. Не потому ли счастливым замужество ее назвать нельзя? Любовь при власти Домостроя искать было напрасно. А поиски любовного счастья часто имели печальный конец.

 
Укатали Сивку да крутые горки!
Только ожидаем был конец —
Весь в крови от той великой порки.
Душу богу отдал молодец.
 
 
Говорила дворня: «Поделом детине!
Барина свого не позорь!
Ишь чего надумал – ублажать княгиню!
Мир не знал такого с давних пор».
 
 
Разнеслась та весточка по стране, России
Песнею, легендою в ней отозвалась.
Там, на посиделках, девки голосили
Про Ивана-ключника, что повесил князь!
 

В прошлом веке песня про Ваньку ключника часто звучала в грустных русских напевах и даже исполнялась под звуки шарманки. Заканчивалась песня тем, что князь за соблазнение жены, приказал Ваньку повесить. Оказывается, прототипами такой жалобной напевной истории были действительно живые лица. А история эта, душещипательная, произошла на Каменке за Клязьмой, на даче князя Никиты Алексеевича Волконского.

Была у князя того жена молодая. Ох, и красивой же была – глаз не отвести! Так и тонул человек в ее бездонном взоре черных очей. Голос мелодичный да мягкий, словно флейта, звучал. О ее появлении можно было сказать словами:

 
Звездою утренней блистая,
Заря явилася сама.
При свете, слабость понимая,
За тучи спряталась Луна.
 

И такую красавицу князь имел неосторожность надолго оставить на даче, занимаясь хозяйственными вопросами в сельце Каменка. Насколько помнится, он затеял построить беседку на берегу Каменского пруда. Чтобы барыне не было скучно одной, князь оставил в услужение сорок человек прислуги. Среди этих сорока, на беду, оказался «удалой» красавец Ванька. Крепостные фамилий в те времена не имели, так и вошел под этим именем полюбовник княгини. Каюсь, прежде времени выдал тайну княгини молодой. В песне правильно говорится и о том, что Ванька был ключником, а это в дворне крепостной самая высокая должность была, связанная с ведением хозяйственных дел, потому у него и были ключи от всех построек и погребов. Понятно, что без барина ключник должен был доклад перед барыней держать. Ванька был рослым молодым парнем, красавцем писанным. Вот и приглянулся он княгине. Дело молодое, – полюбила княгиня молодца. А тому, что делать? Знал он конечно о приключениях Иосифа прекрасного, о ком в Библии говорилось. Но не смог он поступить так, как поступил тот, когда его хозяйка соблазнять стала. Боязно поначалу было. Потом мысль пришла, что все в тайне останется, не узнает князь об амурных делах княгини. И все бы ничего, но среди прислуги была девка Малашка, за туалетом княгини приставленная. Стала замечать Малашка, что княгиня стала частенько звать к себе Ваньку во время неположенное, ночное. Что делать, ей, к княгине приставленной? Князю доложить, а вдруг осерчает, да прикажет под горячую руку всех до одного пороть? А не доложить?.. Так сам дознается – шило в мешке не утаить. Тогда еще хуже дело обернется. Вот уже и другие из прислуги замечать стали, поговаривать меж собою. Дело по времени в нетерпимое превратилось. Порешили крепостные послать к князю все ту же Малашку, а чтоб барыня не догадалась, другую девку к княгине приставить, сообщив ей, что Малашке не можется, заболела знать она. Так и поступили. Бегом Малашка побежала, на колючки внимания не обращая. Прибежала в Каменку, а князя нет. В гости к соседям князь направился. Пришлось отправиться туда, да по кустам прячась, дожидаться. Но, вот, князь показался. Дождалась Малашка, когда князь остался один. Бросилась в ноги ему, говоря плачущим голосом: «Не вели казнить, батюшка, вели слово молвить!» И как на духу, все ему и выложила. Как узнал князь, страшно осерчал. Приказал распутную жену запереть в Каменке. Ну, а Ваньку-ключника в подвал бросить велел. Потом били его долго и нещадно, пока дух тот не испустил. Так, что в песне про Ваньку неправда сказана – не вешали его! Да и княгиня в сердце себе кинжал не вонзала. Говорят, от тоски чахотка у нее приключилась и умерла она, сгорела.

 
Били Ваньку нещадно кнутом,
Но осталось от грешника имя.
О любви его пели потом…
(Догорала в чахотке княгиня)
 

А о деле том стихами сказать можно:

 
Нравственность повыше идеала,
Наказал преступницу жену,
Только грех не скрыть под покрывалом
Грех родил легенду не одну.
 

Самого князя часто видели метущегося, злость на лошадках вымещающих. Ямщику за то приплата великая была… не жалел бы лошадей только.

 
Как ямщик лошадей своих гнал,
Распластались гнедые, как тени.
И осинник к зиме опадал,
Падал лист с него красный, осенний.
 
 
Звезды словно с цепи сорвались,
Возникали и вмиг пропадали,
Словно с горки катилися вниз,
Обнажая небесные дали.
 

Любовь – чувство, подаренное Богом людям для продолжения жизни. Сколько поколений людей породила любовь, и какое немыслимое число поколений рассеялось прахом по земле? Как сложно в связи с этим отыскать начало свое! Следовало бы сказать, что отыскать это начало невозможно, но сам по себе поиск не лишен интереса.

Сила любви всегда вызывает восхищение, а самопожертвование во имя ее – вдвойне!

В поисках истоков

 
Уснувшее давно – не ворошить,
Что в нем содержится, не зная?
Узнать, что дальше могло быть,
Кого настигла кара неземная?
 
 
Кто умер от кинжала и меча,
Кто умер мирно в собственной
постели?
Кто сгинул под ударом палача?
О ком слагали саги, песни пели?..
 
 
Без этого спокойно можно жить,
Кормя не голову – живот!
Уснувшее давно – не ворошить!
Возможно, зло великое всплывет!..
 

Мир удивительно прекрасен и там, где смена времен года определяется началом муссонов, когда аборигены зябнут при температуре в +24 по Цельсию, и там, где великая ночь длится более половины года, где холод человеку привычен. И живет человек, не задумываясь, принимая и жизнь свою, и все окружающее, как единый подарок судьбы. Все остальное приложится, если разум не потерян.

 
Прекрасен мир, – о чем тут говорить?
Пусть будут горы, океаны, долы.
Создателя за все должны благодарить,
Он разум дал, и силу дал, и волю!
 

Правда, силе волю давать в избытке не следует, – при случае, все подомнет под себя. Ее следует держать в подчинении разума. Но, что поделать, приходится видеть часто, как сила разуму дохнуть не дает, сжав его в стальных объятиях своих! Приходится тогда всем простым членам общества обращаться к иным формам общения, иносказательным, завуалированным, да надеяться.

Мудры были древние греки, создав миф о Пандоре, имя которой означало – «всем одаренная». Действительно, все боги сделали свои подарки красивейшей женщине, созданной Афиной из земли и воды; в том числе Гермес одарил ее ложью и хитростью. И вручили боги ей ящик со всеми бедами, заключенными туда, с условием, что она не станет открывать его по пути. Любопытная Пандора не выдержала соблазна узнать, что в ящике находится, и открыла его. Все беды и болезни разлетелись по миру. Только одна надежда и осталась на дне ящика. Ею и пользуется человечество, когда приходят неприятности.

Надежда очень ненадежная особа, к ней самой порою следует искать подпорку с таким же названием. Лучше, конечно, если надежд собирается больше одной, тем более, если за каждой из них математический расчет стоит.

 
А как тонка, а как нежна…
И не горит, а только тлеет!
Но в нашей жизни так важна,
Пред нею мы благоговеем.
 
 
(Подвластны Богу одному),
А без нее и жизнь постыла.
Уйдет Надежда – крах всему,
И мир становится могилой.
 

Что долго говорить, только надежда и остается, когда нас преследуют удары судьбы. Но, если надежда в любом случае имеет, пусть и зыбкие, но определенные формы, то о судьбе своей мы ничего вообще не знаем, кроме того, что она есть. Но где, и какая?

Остается только набраться терпения и ждать…

 
Что нам отпущено без меры?
Труда, терпения и веры.
А плата та же что и прежде,
С названьем трепетным – «надежда».
 

Да, чего-чего, а труда приходилось человеку расходовать много, с учетом того, что рядом постоянно находились те, кто хотел просто присвоить результаты его, или даже уничтожить сами следы его.

Вот и приходится далеким потомкам отыскивать следы деяний предков во времена им неизвестные, расходуя и силы и средства немалые. Время наше и время предков отличались по возможностям его восприятия. У древних не было часов: ни солнечных, ни песочных, и на ладьях их не было рынд, чтобы звоном колокола отбивать часы, или, как называют моряки – «склянки».

.Приходилось определять время либо по смене видимых характеристик суток, или по биологическим часам – пению петухов. Чаще для определения времени использовалось появление небесных светил.

Странно слышать уху нашему, скажем, такое выражение: «Когда покажется палец Ашираты, надо это учесть и действовать, как положено». Такая вот запись была найдена в клинописном тексте при раскопках в Телль-Таанаке, на территории Палестины.

Если знать о том, что Аширата – это название «небесной богини» Иштар, соответствующей планете Венере, известной когда-то в Ханаане, то становится понятно, что фразой написанной сделана попытка привязать событие ко времени появления на небосклоне звезды, носящей имя богини.

А к какому отрезку времени привязать появление на Земле человека вообще? Откуда отсчет начинать? Хотя историю рода и племени своего многие связывают с именем определенного человека, но не следует забывать, что тот же Авраам, общий предок иудеев и арабов, жил и действовал в XVIII веке до нашей эры в то время, когда цивилизация уже достигла высокой степени развития. И государство шумеров существовало, и Древний Египет тоже. Да и говорит сама Библия, что Авраам вышел из земли халдейской.

Кроме времени следует определиться с местом нахождения общего праотца своего, учитывая то обстоятельство, что расползлись потомки его по всему шару земному, и что чаще всего селились прежде люди по берегам или вблизи рек.

 
Живет страна по милости реки,
А может, сразу многих рек.
Запросы у нее не велики —
Условия были б, чтоб жил в них человек.
 

Если оставить на мгновение наше желание видеть колыбелью человечества долину Нила, тут же возникает видение еще двух рек, оставивших неизгладимый след в истории человечества – Тигра и Евфрата. И для этого имеется повод основательный – Ветхий Завет свидетельствует о том, что долины этих двух рек становились постоянно ареной ожесточенной борьбы между людьми, населяющими их, да и страны, соседствующие с ними, тоже не уклонялись от военных столкновений. Заселяли эти землю люди, начиная с Адама и Евы. Искать археологам сам Эдем, из которого Бог изгнал Адама и Еву, бессмысленно. Скорее всего, Господь убрал его от всякого соблазна людского, чтоб поисками его не докучали ему! Но, трудно представить и такое, чтобы Адаму и Еве пришла в голову мысль слишком далеко забраться от Эдема, когда они, понуро, босые, с котомками за плечами, отправились на поиски места, где можно было найти пристанище. Кормиться могли они теперь только от рук своих, к земле их приложив. Но земля без воды бесплодна. Вот и могли первые люди остановиться только где-то вблизи рек.

И искать долго не следует, совершая свое вынужденное путешествие, не миновать Адаму и Еве было великих рек Тигра или Евфрата. И потомкам Адама и Евы не было нужды удаляться далеко от этих источников воды. Помнить следует фразу, полную глубокого смысла: «От добра, добра не ищут!» Следовательно, чтобы определить истоки каждого из нас нужно только проследить пути передвижений одного из потомков Сима, известного людям, исповедующим ныне три основные религии человечества, получившего имя Авраам. Это с ним заключил союз Бог, это ему определил место обитания – Ханаан. И желание мое заняться определением жизненного пути Авраама, пусть и на том этапе, когда появления своих детей и предвидеть ему было не дано, – только малая лепта справедливости. Предлагаю и вам подключиться к поиску. Он может оказаться вполне привлекательным для людей, называемых ироническим словом – «искатели» Поиск придется начать с реки Евфрата, ибо сказано в Библии, что Ур, где проживал отец Авраама Фарра, находился за Евфратом. Правда, многие археологи, поверив Библии, перепахали все подозрительные холмы и холмики за Евфратом, не находя долгое время местонахождение библейского города, взору их закрытому. И все же, они твердо верили в то, что Библия не могла допустить ошибки, и не ошиблись в вере этому важному историческому документу. Место нахождения древнего Ура соответствовало указанному в Библии, вот только Евфрат успел изменить свое течение с того времени. И не только великая река изменила свое течение, но и остальной ландшафт здорово изменился. Прежде местность выглядела совсем иначе. Между двумя великими реками – Тигром и Евфратом находился большой речной оазис, с роскошной растительностью. Теперь взору искателей предстает выжженная пустыня, с красным мелким песком, легко поднимаемым в воздух ветрами. Простирался оазис во времена Авраама от Армянского нагорья до Персидского залива, а это – территория ничуть не меньше современной Италии. Но жизнь людей, находящихся здесь, несмотря на богатство зеленью, относительную близость к морю, назвать легкой невозможно. Ибо Тигр, и Евфрат были реками и великими, и непредсказуемыми. Такими, пожалуй, они остаются, в какой-то степени и сейчас. В нормальные годы половодье на Тигре начиналось в марте, а на Евфрате в апреле. Воды их орошали поля, делая их весьма плодородными. Количество приносимой воды реками зависело от таяния снегов в горах. Когда наступали малоснежные зимы, воды в реках становилось мало. Солнце сжигало посевы, и приходил великий голод, косивший сотни тысяч людей. Когда снега было слишком много, людям угрожало наводнение. Но бывали случаи и не связанные с таяньем снегов, когда, без всякого предупреждения, небеса начинали внезапно поливать землю слишком частыми и сильными дождями, и она не успевала всю ее выпить. Напившись вволю, она отбрасывала оставшуюся воду прочь. Водные потоки стремительно неслись с гор в речные долины, снося на своем пути поля, посевы, дамбы, жилища; гибли люди, гибли животные. А потом так же быстро наступала жара, достигающая 60-ти градусов. Вода испарялась, земля растрескивалась, трещины глубокие в ней засыпало желтым песком и такого же цвета пылью. Желтая пустыня курилась гигантскими песчаными смерчами.

 
Пустынная земля. Растительности нет,
Откуда комары берутся, мухи?..
Хотя прошло с тех пор немало лет,
Но сохраняются о прошлом слухи.
 
 
Здесь знают цену зелени, воды.
Здесь царство жажды, боли, лихорадки,
Да, мало ли какой еще беды?..
Не ведали здесь жизни мирной, сладкой.
 

Чтобы жить нормально, нужно было создать ирригационные сооружения на реках, контролирующих уровень воды в них! Не исключаю, что исход Авраама из Ура возник из-за того, что работа этих сооружений была нарушена. Жизнь в этих условиях становилась небезопасной. Случайный дождь приводил к наводнению, превращая окружающую местность в болотные топи. Недаром существовало изречение местное: «отправляясь в путь по пустыне, не забудь про лодку!»

Условие начала поиска пути общего библейского пророка, к которому я приглашаю вас, определяется не моим направлением мысли, а библейскими материалами. Они и являются путеводными. В глубокие времена в городе Уре Халдейском, за рекой Евфратом, проживали потомки Сима, старшего сына самого Ноя, спасшего по указанию Бога образцы всего живого в своем ковчеге во время всемирного потопа. Один из них стал известен нам благодаря Библии. Это был Нахор с сыном своим Фаррой. Служили они тогда не Богу Яхве,.а богу Луны по имени Нанна. Были у Фарры сыновья Арран, Аврам. и Нахор. «И умер Арран при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре Халдейском, – сообщает нам Ветхий завет, – тогда взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Арранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и пошел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там» Вот и все то, что является условием для начала исследовательской мысли нашей. Почему в путешествии в Ханаан не принял участия Нахор, сын Фарры, для меня осталось неизвестным? Оставьте в покое и вы его! Нет его в условии поиска – вот и все!

Предлагать вам поиски легендарного Ура на географическом глобусе бессмысленно. Нет на современной карте Мира города с названием Ур. Где тогда его искать? Воспользоваться можно только одним указателем, фразой из Библии – «за рекой Евфратом находился». Отправимся и мы путем древним, давно нехоженым. И так же, как прежде хаживали древние, не используя технических новинок, но в условиях, ставших плохими, поскольку зелень буйная, прежде путь оживлявшая, исчезла. А шел тогда путь из славного города Вавилона в не менее славный город Ур и был тот путь долгим, но неутомительным, потому что проходил по землям зеленого речного оазиса. Нам же из Вавилона путешествие никак не начать, – исчез сам Вавилон. Придется идти из Багдада, более других ближе расположенного к древним развалинам Вавилона. Итак, начинаем…

Перед нами предстанет лунный край, лишенный растительности. Редкие караваны, идущие из Мосула или Багдада в Ур, искомый, проходят через царство назойливых песчаных мух, от которых не спасает даже москитная сетка днем; и бесчисленное множество комаров, терзающих людей в ночное время. Создается такое впечатление, что эти отвратительные насекомые со времен Навуходоносора, царя Вавилонского голодали, ожидая нашего прихода, чтобы наброситься на нас!

 
Не говорю, что климат плох,
От солнца все поблекло
Весна придет и уйма блох
Заставит вспомнить пекло!
 
 
Я восхвалять не склонен
Жизнь ассирийца, иудея…
Тарантулы и скорпионы
Не говоря уже о змеях.
 
 
К тому же пыль и духота,
А комары, иные мошки
Днем роем вьется мухота,
А в камышах ютятся кошки.
 

Условия для проживания не самые добрые. Поневоле избрали древние богом зла и бед Энлиля. И все неприятное связывали с его именем.

Легенда об Энлиле уходит в глубину времен, когда еще шумеры государство свое основали. Те самые шумеры, о которых ассирийский царь Ашшурбанапал говорил, как о чем-то невероятно далеком и тайном, каковым он сам для нас, сегодня живущих, является.

Имя Энлиля означает – «владыка-ветер». Отец его бог неба – Анна, по-видимому не слишком много уделял воспитанию сына, носящемуся по миру в поисках приключений.

Напротив, «Старуха города» Ниппура – Нунбаршегуну постоянно предупреждала дочь свою девственную Нинлиль, чтобы та не купалась одна в канале Ниппура, где молодой человек мог бы силой овладеть ею. Нинлиль не здорово прислушивалась к советам матери, и. не только гуляла за чертой городских стен, но и купалась в канале одна. Как-то туда ветром легким ласковым прилетел Энлиль. Увидев прекрасную купающуюся деву, он пытался обольстить ее. Но, видимо, красавица была разборчивой, не поддавалась чарам молодого человека. Видя, что чары его не действуют, Энлиль силой овладел ею. За это он был осужден советом старых богов на изгнание в подземный мир. Нинлиль забеременела и, когда пришло ее время, родила… Луну. Нинлиль должна была последовать за Энлилем в подземный мир. Но Луна отправиться туда не могла, – ее место на небосводе, а не под землей. Поэтому в чреве Нинлиль зародилась вторая луна, ущербная, которая и будет сопровождать мать в подземный мир, появляться будет на небесах только в виде серпа слабого, узкого. Энлиль стал в подземном мире «богом зла». Он, как и многие боги древности, бог воскрешающийся. В те времена, когда он по земле гуляет, совершается зло против людей. Всемирный потоп по верованиям шумеров тоже сотворил Энлиль.

Мы отправляясь в путешествие по пустынной местности, не исключаем возможности встречи с Энлилем, способным тысячи тонн песка поднимать в воздух и нести его, все на пути своем засыпая.

…Жара ужасающая. Пить страшно хочется. Горло пересохло, язык распух и не помещается во рту, губы растрескиваются, бурой корочкой покрываясь. Путешествующим по пустыне знакомы картины природы, называемые «фата-морганами», когда человек, умирающий от жажды, видит невдалеке прекрасную, голубую, сверкающую воду. Вот и вы видите струящиеся просторы водной поверхности, такой прохладной и такой желаемой. Возникает непреодолимое желание броситься бегом к воде, пасть на живот, прильнуть к воде губами и пить, пить, не переставая, такую чудесную, такую вкусную жидкость. Только в безводной пустыне начинает человек понимать, что вода – тот божественный напиток, сопернику которому нет на Земле. Бежать бы, сломя голову к ней, но вот только, куда, спрашивается? Ведь только что была перед глазами вода и вдруг – ее нет! Короткое время, мгновение, – и вода исчезает, чтобы появиться уже в другом месте то, приближаясь, то удаляясь, маня человека к себе и издеваясь…

Знают путешественники, что собою представляет и ветер, в этих «благословенных» Богом местах. Солнце тонет в тусклом желтом мареве, словно укрылось за вуалью, можно смотреть на солнечный диск незащищенными глазами. В раскаленном воздухе несутся облака пыли из мелкого красного песка пустыни. А ветер начинает игру свою, то тонко завывает, то злобно рычит, закручивая, ставшими тугими струи воздуха в спирали. Ветер проникает всюду, и тащит за собою пыль. Забивает ею глаза, рот, нос. Дышать нечем, задыхаешься. Под одеждой пыль, волосы просто набиты ею, и похожи на плотный войлок… Но вот ветер умчался прочь, песок и пыль осели, можно путь продолжать Еще немного и конец пути, – Ура! Только вот Ура библейского нет, вы не видите его. Впрочем, его и не могло быть! Он был разрушен еще в XVII веке до нашей эры. Нам следует познакомиться еще с одним деянием одного из самых древнейших богов, описанных в скорбной песне ушедшего народа…

Дошли до нас строки из скорбной песни Ура:

 
«Буря, вызванная разгневанным Энлилем,
буря, уничтожившая страну,
накрыла Ур, словно платком,
окутала его, словно саваном…
О, отец Нанна, этот город превратился в развалины!»
 

Да, только развалины Ура под толстым слоем песка и были обнаружены археологами.

Прежде, город красивых дворцов и храмов, город статуй львов из красной яшмы, белого ракушечника, зеленого стеатита с далеко высунутыми красными языками; тельцами, покрытыми листовой медью, лежал в развалинах, заносимых песком. Буря, ниспосланная разгневанным богом Энлилем, не пощадила ничего и никого. Мертвые тела людей покрывали улицы, которые прежде заполняла празднично настроенная толпа. На площадях, на открытых площадках, где прежде танцевали, лежали одни мертвецы. Те, кто еще оставался живым, с громкими рыданиями теснились у стен города, пытаясь найти дорогу из города, пробираясь через горы трупов, закрывающих проломы в толстых стенах города.

Гибель города Ура произошла во время правления вавилонского царя Хаммурапи. Это была месть царя за восстание жителей города, уже перед этим покоренного им. Это его войска ворвались через проемы в городских стенах, ограбили храм богини Нингаль, дочери Нинлиль, подожгли его, как и многие дома города. Оставшиеся в живых жители покинули Ур. Ур перестал существовать.

А ведь Хаммурапи был царем, оставившим нам первый свод законов на земле, записанный на стеле. Что заставило законника так поступить с богатым торговым городом? Каким беззаконным поступком горожан Ура был разгневан царь Вавилонии?