Текст книги "Цветы и сталь"

Глава VII

Обещанные Донреном странности начались на второй день после его отъезда. В деревне Залесье буквально в паре километров от замка Флернох ночью сгорел амбар. В принципе, дело обычное, мало что ли амбаров горит из-за случайной молнии или печной искры. Вот только погода была сухая и ясная, а амбар стоял на отшибе, где ни печей, ни костров рядом не наблюдалось. Поэтому Гленард на всякий случай решил съездить и посмотреть на пожарище.

С собой он решил взять Боварда. Костис остался в доме Тайной Стражи за главного с важнейшим заданием прибраться внутри помещения, завершив тем самым процесс обновления отделения. Гленард не сомневался, что лень и хитрость Костиса приведут к тому, что прибираться будет кто-то из замковых служанок, но для Гленарда был важен результат.

Гленард и Бовард не спеша ехали по утоптанной песчаной дороге. Дождей не было почти неделю, поэтому грязь не мешала передвижению. Лишь легкая пыль поднималась от шагов гнедого коня Гленарда и пегой кобылки Боварда. Вокруг бушевала яркая весенняя жизнь. На холмах цвели полевые цветы, на кустах и деревьях мелкие птицы активно возвещали о своем желании найти себе пару, а крестьяне, только недавно начавшие пахоту, утирали пот со лбов (солнце даже утром светило вовсю) и задумывались о еще нескором полуденном перекусе.

– Как зовут твоего коня, Гленард? – спросил заскучавший в пути Бовард

– Окунь, – отозвался Гленард. – Всех моих коней зовут Окунь.

– Правда что ли? – удивился Бовард.

– Да нет, конечно, – рассмеялся Гленард, – шучу я. Я, конечно, обладаю некоторыми странностями, но не настолько, чтобы всех лошадей звать одним именем. Но конкретно этого коня действительно зовут Окунь. Не знаю почему, возможно из за выражения морды.

– А скажи, Гленард, зачем мы на пожар смотреть едем? Ежели само сгорело, то селяне разберутся. Ну, а если пожжёг кто, то енто дело капитана Славия, он пусть дознание и проводит. А мы-то там зачем?

– Честно говоря, не знаю, Бовард. Но делать в замке всё равно нечего, а так хоть, может, что-нибудь интересное найдем. Опять же, с местными познакомлюсь.

– Просто посмотрим и обратно что ли?

– А вот там и решим. Хотелось бы, конечно, следы осмотреть вокруг амбара, но, бьюсь об заклад, селяне там всё очень хорошо затоптали. И когда тушили, и когда на пожарище глазели.

– Ну, вдруг чего интересного осталось…

– А вот сейчас и узнаем, Бовард. Похоже, что это как раз то самое Залесье и есть.

Деревенька, которая показалась из-за следующего холма, называлась Залесьем не зря. Стояла она на краю, почти на опушке леса, который, как Гленард уже знал, простирался отсюда и примерно на пятнадцать километров до реки Морайне и, соответственно, границы Империи. Таким образом, деревня как бы отмечала собой границу между восточной, лесистой, и западной, покрытой холмами, лугами и полями, частями баронства Флернох. Амбар, точнее, то, что от него осталось, а осталось немногое, находился чуть в стороне от дороги, между большим полем и опушкой, на которой росли молодые елки.

Амбар сгорел полностью. Вокруг амбара толпились грустные крестьяне, бегали и галдели перемазанные ребятишки. Бабы и девки стояли поодаль, многие, не таясь, утирали слезы. Вокруг пожарища сурово ходил стюард Арктан, за которым хмуро следовал лейтенант Вацек, изредка пиная разбросанные головешки. Двое солдат сидели на траве чуть поодаль и откровенно скучали.

– Мое почтение, господа, – сказал Гленард, спешившись и подойдя к Арктану и Вацеку.

– И вам наше уважение, господин лейтенант, – отозвался Вацек.

– Что здесь случилось, спрашивать не буду, сам вижу, – продолжил Гленард. – А вот что, стало причиной пожара? Уже ясно?

– Похоже случайная искра от какого-то костра, – неуверенно протянул Вацек. – Ну, или молния из тех, что шарами летает. Или светлячки в амбаре загнездились. Ничего подозрительного, по крайней мере. Мне здесь делать нечего, и вам, похоже, тем более, уж не обижайтесь.

– Возможно, – кивнул Гленард и развел руками, – но порядок есть порядок. А где староста этой деревни?

– Почтенный Валюк? – хитро прищурился Арктан и указал на группу крестьян около пожарища. – А вон там, господин Гленард, худой старичок в синих портах.

– Спасибо, господа, – кивнул Гленард. – С вашего соизволения, я вас на время оставлю. Пошли, Бовард, поговорим со старостой.

Староста Валюк был мужиком явно крепким, хотя и не молодым и не могучим с виду. Даже свалившееся на деревню несчастье с виду не подкосило его. Он что-то активно объяснял собравшимся вокруг поселенцам.

– Мое почтение, – поприветствовал крестьян Гленард, подойдя. – Господин староста, я лейтенант Гленард, командир местного отделения Тайной Стражи. Пожалуйте, на минутку, в сторонку поговорить.

– Эт конечно, эт мы с радостью, господин тайный командир, – засуетился Староста и подошел к Гленарду и Боварду. Гленард протянул ему руку, староста неуверенно пожал ее.

– Господин староста, когда сгорел амбар?

– Дык, под утро. На рассвете почти, но еще не рассвело. Конрад, пастух наш, проснулся поранее, ему ж коров выгонять, в окно посмотрел, а амбар уже того… Крыша уже вся занялась. Ну, он на улицу, орать, мы бежать. Да поздно уже, только выбежали, а он уже, знач, обвалился весь. Мигом сгорел, как лучина.

– А что, староста, амбар пустой был что ли?

– Дык не, как пустой. Какой пустой… Пшеница там была, много, рожь. Картошка прошлого урожая, ее много было. Ну, и по мелочи там… вилы, топоры и прочие дела.

– А мяса не было? – спросил Гленард. – Окороков там копченных или колбас?

– Мяса? Да кто ж мясо в амбаре-то держит – рассмеялся Валюк. – Вы, барин, видать, не знаете совсем быта деревенскаво-та… Мясо у нас на леднике в холме упрятано, а колбасы по подвалам. Скажете тоже…

– Да, извини, староста Валюк, не подумал, – пожал плечами Гленард. – А что ж есть-то вам теперь? Да и сеять что будете? Я смотрю, бабы плачут, значит худо дело?

– Бабы, извините барин, дуры. Они из-за хаты амбарной переживают, разволновалися все. А за нас не беспокойтесь. Господин барон у нас добрый, поможет, займет семени-то на посев, и пшеницы, и ржи, и картошки. Земля у нас добрая, к осени всё соберем снова, шо погорело. Небогато, конешна, лето жить будем, но с голоду не помрем, выкарабкаемся как-нить, барин.

– Скажи, староста, а вот амбар у вас большой, деревня, смотрю, не бедствует, а край-то пограничный? Неужели никто не охраняет деревню ночами? – удивился Гленард.

– Да как же это, охраняють, значицца, конешно… – замешался Валюк. – Сторож есть, Донег кривой. Он хоть бы и кривой, а топором знатно машет. Только пьет, скотина…

– А где же его найти, Донега? – поинтересовался Гленард.

– Да вот кто ж его знаеть-то… Видать, напился с вечера, свинья пьянчужная, проглядел амбар, а теперь хоронится где-нить. Боится, видать, что поколотят его. И правильно боится, я же лично и поколочу. Пусть и на силы последние, но отведу на нем душу!

– Спасибо тебе, староста Валюк – слегка поклонился Гленард, – не буду тебя больше задерживать. Ты иди лучше баб утешь, а то совсем они здесь морось развели. Доброго дня тебе!

– И вам, господин командир, дня доброго!

– Интересно, – задумчиво проговорил Гленард, отойдя от старосты и неспешно направляясь к амбару.

– Что именно, лейтенант, – спросил Бовард.

– Ты, Бовард, был на Злой Войне ведь тоже?

– Конечно, Гленард, – помрачнел Бовард – Ещё как был.

– А видел ли ты, Бовард, как горят амбары?

– Как горят, не довелось, сгоревшие видел.

– А мне вот довелось, – вздохнул Гленард. – И видеть, и поджигать. Мы тогда отступали. Даже, бежали, можно сказать. Ни подвод, ни лошадей лишних не было. Зато был приказ, не оставить ничего ни съестного, ни фуражного за собой. Вот и пришлось нам жечь в окрестных деревнях по пути амбары, почти полные. Осень была поздняя, урожай только собрали. Видел бы ты глаза тех крестьян…

– Я понимаю, лейтенант.

– Ну, так вот, дело не в этом. Дело в том, что амбар спалить не такое простое дело. Крыша соломенная сгорает быстро. Стены дольше. А вот то, что внутри, пшеница там, например, горит еще дольше. Она ссыпана в кучи или в мешки какие. Снаружи загорается, а внутрь воздух попасть не может, вот и тлеет потихоньку. А картошка еще хуже, она же влажная внутри. В любом случае мгновенно полный амбар не сгорает, а староста нам говорил, что этот амбар сгорел мигом, как лучина. И был при этом не пустой. Что это значит, Бовард?

– Что что-то не сходится, Гленард.

– Вот именно. А еще не сходится то, что нет запаха горелой картошки. Головешки пахнут, а запаха картошки нет. Я бы предположил, что кто-то из деревни, а может, и сам староста, и пшеницу, и картошку вывез и продал, а амбар подпалил, чтобы и следы замести, и помощь от барона получить.

– Значит, нужно сказать лейтенанту Вацеку? Чтобы он старосту или еще кого в гарнизон на дознание повез?

– Возможно. Но давай немного погодим. Что-то меня еще смущает, Бовард. Пошли, посмотрим на пепелище еще раз.

Они медленно обошли вокруг остатков амбара. Вдруг Гленард остановился.

– Вот. Чувствуешь, Бовард?

– Что?

– Принюхайся. Чем пахнет?

– Ну, головешками, дымом.

– Это понятно, а что еще?

– Ну, не знаю, – глубоко втянул воздух Бовард, – похоже на то, что еда у кого-то пригорела.

– Вот именно. Как подгоревший копченый окорок. А староста нам сказал, что мяса в амбаре не было. Я еще в первый раз это заметил, поэтому у старосты и спросил. А ну, давай-ка посмотрим.

С этими словами Гленард полез в пепелище. Сапоги были старые, особо не жалко, да и не подумал он о сапогах, заинтересованный загадкой. Гленард ткнул носком сапога обгоревшую доску, она отлетела в сторону. Гленард вздрогнул. Из-под навалившихся головешек торчали несколько костей. Человеческих реберных костей.

– А вот, похоже, и ночной сторож нашелся, – задумчиво сказал Гленард и крикнул сидящим неподалеку солдатам: – Бойцы! Бегом сюда! Помогите расчистить этот завал.

Через несколько секунд, после слаженных действий Гленарда, Боварда и двух солдат лейтенанта Вацека, развал был расчищен, и глазам удивленных зевак, собравшихся вокруг, предстал обгоревший человеческий труп. Гленард наклонился, пошарил в золе, достал какой-то металлический предмет. Протер его – это оказалась ременная пряжка.

– Эй, староста Валюк! – крикнул Гленард. – Узнаешь пряжку?

– Дык, похоже, да, – подошел Валюк. – Кажись ентоть пряжка Донега. Сторожа нашего. Ой, горе-то, горе… Допился дурачина… Небось по пьяни и спалил амбар…

– Лейтенант Вацек, – обратился Гленард к лейтенанту, – на твоем месте я бы настоятельно пригласил старосту Валюка, да и пастуха Конрада, пожалуй, проехать с тобой в гарнизон, где с ними мог бы побеседовать капитан Славий. Внимательно и подробно побеседовать.

– Почему, лейтенант Гленард? – спросил Вацек, пока староста Валюк испуганно озирался и моргал, потеряв дар речи.

– Потому что, Вацек, – ответил Гленард, – что несчастный пьяница Донег не сгорел при пожаре. Посмотри на его череп. Раскроен то ли топором, то ли каким-то другим широким лезвием. Хорошо раскроен, сильно. А потом его бросили здесь. Чтобы следы замести.

– Следы чего?

– А ты посмотри вокруг, Вацек. Ты видишь здесь обгоревшие мешки с пшеницей, или с картошкой, или еще с чем? Где всё добро из амбара? Не могло же всё сгореть за десять минут без следа. Тем более, как видишь, тело Донега не успело превратиться в золу. Пожар был недолгим. Значит, как минимум, следы картошки должны были остаться.

– Понял тебя, Гленард. Так что, по твоему, тут произошло?

– Мое предположение пока что такое: кто-то перепрятал или перепродал содержимое амбара. Это большие деньги для крестьянина, между прочим. Потом решил сжечь амбар, чтобы замести следы и чтобы получить от барона помощь. Думал, что Донег напьется и будет спать, но почему-то злодей просчитался, и Донег его встретил и помешал. Тут ему и раскроили череп топором, а потом решили сжечь труп вместе с амбаром, чтобы замести все следы разом. Остается логичный вопрос, а кто это сделал? В данный момент я бы подозревал старосту и пастуха Конрада, который сообщил о пожаре. Но надо признать и отметить, что никаких доказательств ни их вины, ни их причастности к упомянутым событиям в данный момент у нас не имеется.

– Тем не менее, я их обоих заберу с собой и допрошу вместе с капитаном, как ты посоветовал, – твердо сказал Вацек. – И мои люди опросят всех жителей деревни. Вдруг кто-то еще что видел.

– Разумно, Вацек, – кивнул Гленард. – Если не возражаешь, я осмотрюсь вокруг, может, следы какие найду.

Гленард обошел вокруг сгоревшего амбара еще раз, внимательно вглядываясь в вытоптанную траву.

– Чертовы зеваки, – зло махнул рукой Гленард, – все следы затоптали. Что теперь здесь искать?

– Я вот что думаю, лейтенант, с твоего позволения, – задумчиво произнес Бовард.

– Слушаю тебя.

– Амбар немаленький, и, по словам старосты, был неплохо наполнен. На руках всё оттуда не вынесешь. Нужны подводы или вьючные лошади, на худой конец. И не одна. А места перед амбаром немного, разворачиваться там непросто. Я вот думаю, может, нагруженные телеги след какой оставили на траве?

– А точно, – согласился Гленард, – там и низинка. Может, ночью предрассветная роса намочила землю и что-то отпечаталось?

Гленард и Бовард отправились исследовать небольшую полянку весенней, еще невысокой, травы чуть в стороне от входа в амбар.

– Бовард, Вацек, идите сюда, только осторожно! – через пару минут позвал Гленард.

Бовард и Вацек поспешили к нему.

– Смотрите, – показал на землю Гленард, когда они подошли, – трава уже распрямилась, но здесь земля была влажная ночью. Виден след тележного колеса и двух подков. Телега была явно тяжело нагружена и явно не далее, как сегодня ночью. Возможно, объезжала другую телегу, пока ту нагружали. Подковы не крестьянские. Такие подковы больше похожи на те, что используются… Демоны, используются зоргами. Но зорги не запрягают лошадей в телеги, ведь так?

– Точно, не запрягают, – согласился Вацек. – Для них конь – это только верховой способ передвижения. Ну, и еда, конечно.

– А вот и обещанные странности, – пробормотал себе под нос Гленард, и продолжил громче: – Еще, смотрите, следов людей нет, шли осторожно. Но здесь, видимо, лошадь, извините, нассала. И в лужу кто-то наступил. След грубо сделанного сапога. Тоже зорговского, Вацек? Ты в зоргах, кажется, лучше меня разбираешься.

– Ага, еще на Войне следопытом был в зорговских степях. Похоже на типичную зорговскую обувь.

– Типичную?

– Да, возможно, даже слишком типичную. И знаешь, как-то странно.

– Что? – посмотрел на него Гленард.

– След неглубокий, а зорги же тяжелые, следы на траве оставляют гораздо глубже. Я бы сказал, что это, скорее, человек в зорговских сапогах.

– Похоже, Вацек, что у вас орудует какая-то банда, ездящая на лошадях с зорговскими подковами и ходящая в зорговских сапогах. Либо это люди, по каким-то причинам носящие зорговскую обувь, либо это какие-то особенные зорги, которые непонятно как здесь оказались.

– Гленард, я расскажу капитану Славию обо всём. И мы допросим крестьян. С максимальным пристрастием. Ты извини, пожалуйста, но если это банда, то это наше дознание. Если против Империи ничего эта банда не задумала, то какой-бы она странной ни была, ловить ее будем мы. Субординация – мать порядка, как говорится. Но тебе огромное спасибо за помощь. Мне очень приятно, что мы с тобой вместе работаем, хотя и по такому неприятному поводу.

– Я понимаю, Вацек. Спасибо и тебе. Передавай от меня привет капитану. Впрочем, я думаю, мы всё это вместе ещё обсудим за ужином в замке.

– Увы, я сегодня в карауле, Гленард, так что обсуждайте без меня.

– Ну, тогда доброго дня тебе и спокойного караула!

– И тебе, Гленард, бывай! Всего доброго, Бовард.

– Пошли, Бовард, – позвал Гленард, и они с Бовардом направились к своим лошадям.

Глава VIII

– Барон Винред, ваша еда, как всегда, великолепна! – откинувшись на высокую спинку стула, довольно воскликнул Славий.

Барон за ужином сидел во главе большого дубового стола. Справа от него, у края боковой части стола, ужинала Лотлайрэ. Напротив нее – Славий. Рядом с Лотлайрэ нашлось место для Гленарда. Место рядом с Гленардом оставалось сегодня пустым – там обычно сидел лейтенант Вацек, но он нынче вечером возглавлял караул гарнизона. Напротив Гленарда, рядом со Славием, располагался лейтенант Стрейндар. Рядом с ним сидел лейтенант Арнард. Нижнюю часть стола занимали обитатели замка рангом пониже, но при этом достаточно важные, чтобы ужинать за баронским столом: стюард Арктан, конюший Дебен, повар Манграйт, кузнец Дрангдарх и священница госпожа Весница, одетая в темно-зеленое платье с открытыми плечами и буквально увешанная разными талисманами и символами Двух Богов.

Ужин действительно удался на славу. Вначале на столе появились большие куски свиной шейки, запеченные в белом вине с луком и весенними травами. Компанию им составляли каплуны, обжаренные в медово-уксусном соусе. Большие пшеничные караваи, теплые, только из печи, поражали своей мягкостью. Запеченный картофель со сливочным маслом и сыром, молодой редис, а также разнообразные зеленые травы прекрасно оттеняли основные блюда. Дополнительную радость столу придавали четыре больших кувшина красного вина из южного Танферрана и пара небольших бочонков домашнего пива, которые пользовались особым вниманием Дебена и Дрангдарха.

Но это всё было в начале ужина. Сейчас на столе пребывали, в основном, кости, редкие остатки недоеденной еды и почти опустошенные емкости с веселящими напитками. Еда и питье были настолько вкусны, что оставлять их недоеденными и недопитыми казалось немыслимым и противоестественным.

– Вам, Славий, не меня надо благодарить, а мастера Манграйта, – отозвался барон Винред, поприветствовав стаканом с вином довольно улыбающегося повара/ – Он всё это чудо смастерил, повезло нам с ним. Только сегодня из Ламраха вернулся, целый воз новых продуктов привез. Спасибо тебе, мастер Манграйт, порадовал ты нас нынче! Впрочем, ты каждый раз нас радуешь.

– Спасибо, мастер Манграйт! – подхватил Славий, а с ним и все остальные.

– А что, капитан, – поинтересовался барон, – что слышно про ваше расследование, ну, про это с амбаром?

– Пока ничего нового, – пожал плечами Славий. – Благодаря мастерству Гленарда мы знаем, что пожар был не случайным и сопровождался кражей и убийством. Но кто это сделал, пока дознаться не можем.

– И что, тот староста, которого вы в гарнизон к себе взяли… Валюк, кажется? Так ничего и не сказал?

– Отнекивался сначала, – ответил за Славия лейтенант Стрейндар, – но потом мы на него малость нажали, но без грубости, он и поплыл. Рассказал, что жене с девками молодыми изменял. Рассказал, что из общинного сундука деньги на подарки девкам брал. Но про амбар так ничего не сказал. Видно или не знает, или шибко боится чего-то. А совсем придавливать его мы не хотим. Человек старый, помрет еще чего доброго. Но, похоже, что действительно ни при чем он здесь.

– Пока что мы точно знаем только, что амбар подожгли. Вероятно, в двух местах сразу, – продолжил Славий. – А перед этим вывезли из него и зерно, и картошку на телегах. А в телеги, что интересно, были запряжены лошади с зорговскими подковами. Да и следы сапога Гленард нашел. Сапог как у зоргов, только маленький какой-то. Вот и думаем теперь, то ли это банда каких-то зоргов-подростков, то ли переодетые почему-то люди…

– Вы сказали «зорги-подростки»? – внезапно подняла голову Лотлайрэ.

– Как один из вариантов, госпожа, хотя и маловероятный. Откуда здесь взяться зоргам, да еще подросткам, да еще с преступными наклонностями?

– Ну, а вы, Гленард, – Лотлайрэ повернулась к Гленарду, – что думаете? Что подсказывает ваше чутье?

– Мое чутье, госпожа, – покачал головой до того задумчиво молчавший Гленард, – подсказывает мне, что у меня пока недостаточно информации, чтобы делать однозначные выводы. Нужно узнать больше и хорошенько всё обдумать.

– И как же вы собираетесь это делать? – спросила Лотлайрэ.

– Честно говоря, госпожа Лотлайрэ, в данный момент никак, – развел руками Гленард. – Сейчас это дело о краже и об убийстве, пусть и весьма жестоком. А значит, находится оно полностью в ведении капитана Славия и его гарнизона. Если подтвердится, что это вдруг неизвестно откуда взявшиеся зорги, тогда я, конечно, приму участие. Хотя бы для того, чтобы узнать, как они перешли границу и зачем. Но, естественно, я готов оказать капитану и его лейтенантам всю помощь, которая от меня потребуется.

– И мы ее с радостью примем, друг – отозвался Славий.

– Зорги, зорги, вечно эти прокляатые орки! – внезапно воскликнул лейтенант Арнард. – Мы напустили в Империю неизвестно кого, и что?! Зорги убивают и воруют. Альвы крадут наших детей и только и думают, как всадить нам в спину свой длинный нож. Бьергмесы подмяли под себя весь рынок, все банки и тащат последние крохи из народа. И эти еще, вархи, так те вааще колдуны и раз.. развар… разваратники, вот. Все они чуу… Чуудовища, вот! И все, все они только и думают, как бы от Империи кусок земли отхватить или кого из вернопон… вернопн… вернопд… вер-но-под-даннх Империи топором в ночи замочить!

– Прекратите, Арнард, – устало отмахнулся Гленард. – Вы же умный человек, я же знаю. Зачем же по пьяни несете такую чушь?.. Сколько в Империи есть хороших, умных и не менее вас верноподданных альвов, зоргов и бьергмесов. А вархов вы где нашли вообще? Они из своих гор и не выходят почти… Неужели вы тоже из этих – «Империя для людей», «Рогтайх для рогтайхцев»!.. Альвы обогащают наше искусство, наше общее с ними имперское искусство, заметьте. Бьергмесы прекрасные мастера и инженеры. Зорги прекрасные бойцы, многие из которых с честью служат в нашей с вами имперской армии. Что за херовую херню вы нынче несете? Простите, госпожа Лотлайрэ, не сдержался.

– Гленаард… Эх, Гленаард… – махнул рукой совсем захмелевший Арнард. – Ну, ты то должен меня понимать… Понимаать как никто, вааще. Тебя же эта сучка ебаная альвийская пырнула? Простите, госпожа, вырвалось. Что ж ты их защищаешь-то, а?..

– Ну да, пырнула – с каменным лицом согласился Гленард, – а за три года до этого я воевал бок о бок в одном строю вместе с чистокровным альвом по имени Аллеран. И он воевал за Империю не хуже меня и даже много лучше в чем-то. И ели мы с ним один хлеб много месяцев и были друзьями и в бою, и в походе. Его убили за две недели до окончания Злой Войны. Человек убил, между прочим. Человек, который воевал против Империи. Не успел я Аллерана спасти, до сих пор боль в сердце, ну хоть отомстил за него, как следует. Так что не надо, Арнард, меня в свои ряды зачислять, я не из этих, как называется, «чистокровных» мудаков. Ты, Арнард, только что жестоко оскорбил, как минимум, четырех людей за этим столом: нашего господина и хозяина барона Винреда, который был счастливо женат на полуальвийке много лет, нашу хозяйку госпожу Лотлайрэ, которая сама на четверть альвийка, нашего доброго и талантливого мастера Дрангдарха, который, если ты проглядел, чистокровный бьергмес, и меня, потому как оскорбил ты, Арнард, память о добрых моих товарищах, с честью павших за Империю. Поэтому извинись, а потом заткнись и сиди молча, пока не протрезвеешь.

– Нет-нет, – подняла кисть Лотлайрэ, – пусть продолжает. Мне очень интересно послушать про чудовищ и людей. Видите ли, лейтенант Арнард, я ведь тоже на четверть альвийка, а значит, на четверть чудовище и предательница. Нет-нет, Гленард, не перебивайте. Я, может, и не очень умная, чего взять с девки-полуальвийки, но я не глухая, и слышу, что говорят за моей спиной и крестьяне, и окрестные бароны. И я вижу, как от меня прячут глаза соседские баронессы, когда мы с отцом приезжаем к ним в гости. А вдруг у их мужа возникнет желание своего сыночку женить на таком чудовище ублюдском, как я! Но знаете, Арнард, мне плевать. Потому что я всё-таки, наверное, умная, и я понимаю, что не в крови дело. Я люблю Империю, а значит, и для меня здесь место найдется, главное, чтобы подальше от таких, как вы, лейтенант Арнард.

– Ну, всё, довольно, – встал Славий и гаркнул: – Лейтенант Арнард, смиррна!! Лейтенант Стрейндар, проводите немедленно, пожалуйста, лейтенанта Арнарда в гарнизон и посадите в холодную под арест до утра за нарушение субординации. Утром протрезвеет и решим, что с дураком делать. И молись, Арнард, чтобы Гленард не решил тебя на поединок вызвать за оскорбление чести его друзей и хозяев нашего дома. Гленард, прошу тебя, пощади дурака, ты же его двумя ударами разделаешь с закрытыми глазами… Господа, от имени всего гарнизона я прошу прощения за отвратительные слова лейтенанта Арнарда. Мне очень стыдно за него. Примите извинения, барон Винред. Примите извинения, госпожа Лотлайрэ. Примите извинения, мастер Дрангдарх. Прими извинения, лейтенант Гленард.

– Садитесь, Славий, – махнул рукой барон Винред, – извинения приняты. Чего сдуру не скажешь по пьяни. Не злитесь на Арнарда, друзья. Вы его знаете, он, когда трезвый, неплохой человек. А я так думаю, что каждый имеет право на свое мнение, каким бы странным или спорным оно ни было. Давайте лучше еще, что ли, выпьем? За мир в этом доме, например?

Выпили.

– А скажите, Славий, – поинтересовалась Лотлайрэ, – как вы с Гленардом познакомились?

– В армии, госпожа. Уже довольно давно, – улыбнулся воспоминаниям Славий. – Я же младший сын герцога. Править мне не светит. Поэтому дорога мне была или в священники, или в ученые, или в армию. Из всех этих вариантов армейский путь привлекал меня больше всего. Если учесть, что мне только исполнилось четырнадцать – это понятно. Оружие, доспехи, кавалерия, щиты, знамена, гимны. Красота! Не то, что нудные ритуалы проводить, простите, госпожа Весница, или на скамье учебной годами штаны просиживать. Ну, и пошел я служить. Обучение мне хорошее дали по военной части еще в детстве, да и происхождение, как-никак, все же благородное, поэтому стал я сразу десятником-сержантом в кавалерии. А было это дело аккурат за шесть месяцев до начала Злой Войны.

– И Гленард служил там же?

– Не совсем. Когда война началась, в первом же бою от моего десятка осталось ровно три человека, включая меня, один из них раненый. Но мне повезло с командиром. Капитан Мурген посчитал, что я проявил отвагу, отметил это и приказал набрать способных бойцов в десяток для того, чтобы проводить глубокие конные рейды в тыл противника. Диверсии, так сказать. И вот тут мне понадобился отличный следопыт, и из пяти возможных кандидатов я выбрал Гленарда. Так и познакомились. Прошли всю войну вместе. От того первого десятка только мы с ним и остались.

– А вы, Гленард, как оказались в армии? – поинтересовалась Лотлайрэ.

– Я же, госпожа Лотлайрэ, не из благородных, – начал рассказывать Гленард, – так, деревенский парнишка, сын охотника, внук охотника. Что меня в нашей глуши ждало? Естественно, стал бы охотником, так и жизнь бы вся прошла. А тут я услышал, что война началась, и подумал, что там дюже интереснее будет. И вернусь в деревню этаким господином, в красивых доспехах и на огромном жеребце. Мне же пятнадцать только стукнуло. Романтика! В общем, сбежал я из дома и пешком через леса, питаясь тем, что нашел или поймал, пришел на сборный пункт армейский. Там сначала прогнали, потом приняли. Отправили в армию, на юг. Сначала в пехоту. А потом, после первого боя, услышал я, что следопытов выкликают, ну и отозвался. Меня же с самого детства, как только ходить начал, учили следы разбирать. Так и познакомились.

– Ну, и как, Гленард, эта жизнь интереснее, чем деревенская? – с интересом посмотрела на него Лотлайрэ.

– Как сказать, госпожа, – задумался Гленард, – с одной стороны, всё, как и хотел: почти господин, доспехи, жеребец. Интересные, вероятно, приключения… Общение с невероятно интересными людьми. С вами, госпожа, например. Но столько я всего видел и перенес, покуда до вот этого вечера дошел… Даже и не знаю, насколько оно в реальности стоило того. Думаю, что все наши желания рано или поздно исполняются, только, порой, весьма причудливым образом.

– Вы никогда не хотели вернуться в свою деревню, лейтенант? – поинтересовался барон Винред.

– Были иногда мысли, ваша милость. Но знаю, что отца моего медведь зимой задрал лет пять назад. Мать вышла за кого-то другого. Не думаю, что меня там особо ждут. Я для них теперь чужой. Армейский. Имперский. Да и здесь у меня дел много, а перспектив так и не в пример больше, наверное.

– А позвольте спросить, капитан Славий, – смущаясь, вступил в разговор стюард Арктан, – ваше имя, оно же южное, да? Оно что-то означает?

– Это юго-восточное имя. Означает примерно «славный воин».

– То есть, почти что «зорг даджид», – смеясь, вставил Гленард.

– Именно так, – рассмеялся Славий, а с ним и все остальные. – Арктан, вам знакома история расселения народов на территории Империи после Исхода?

– Только в общих чертах, – признался Арктан.

– Ну, тогда Гленард вас просветит, он у нас большой знаток истории. Правда, Гленард?

– Ну, только если кратко, – улыбнулся Гленард. – Как всем известно, пятьсот семьдесят лет назад, на третий года после Падения Звезды, произошел, так называемый, Исход. Когда племена из тех земель, что мы сейчас называем Шеангай, то есть Старый Дом, с севера пытались переселиться на территорию современной Империи, спасаясь от ужасающих холодов. Кто-то искал путь через горы, кто-то пытался обогнуть горы по морю. В итоге, из каждых ста отправившихся в путь до нынешнего Андерриоха дошли только девять человек. А тут их ждали не слишком гостеприимные бьергмесы, простите, мастер Дрангдарх – что было, то было, было давно. Ну, и не более гостеприимные альвы, которые, правда, в тот момент были больше озабочены зоргами, которые перли с юга, спасаясь, в свою очередь, от ужасающей жары.

– Какой ужас… Каждый раз вздрагиваю, когда думаю об этом, – поежилась Лотлайрэ.

– Это действительно был ужас, – продолжил Гленард, – но, в итоге, на территории нынешней Империи закрепились четыре племени. На севере и в центре – союз северных племен Шеангая, на юго-востоке, в герцогствах Квитин и Плодэн, частично Зведжин – остатки восточных племен. А на юге и юго-западе два приморских рыбачьих племени: одно западное, ныне герцогство Зведжин, и одно с юго-запада Шеангая, это сейчас герцогства Аррикумма, Глареан и Хортия. У каждого племени был свой язык, свои традиции и свои имена. Потом за столетия всё смешалось, и мы все теперь говорим на одном языке, но часть старых слов сохранилась в названиях городов, замков, рек и прочих мест, ну, и в именах людей, особенно знати. Капитан Славий происходит из древнего восточного герцогского рода, который прослеживает свои истоки аж на несколько сотен лет еще до Исхода, поэтому в их семье принято детям давать традиционные имена. Как-то так.