Текст книги "Рюрик"

Петр Алексеевич Плавильщиков
Рюрик
Трагедия в пяти действиях

Сия трагедия представлена была в С.-Петербурге придворными актерами под названием «Всеслав», а ныне издается под тем названием, под каким она сочинена.

Действующие лица:

Рюрик, великий князь русский.

Вадим, вельможа новгородский.

Пламира, дочь его.

Вельмир, вельможа и начальник стражи.

Вельможи.

Воины.

Народ всякого возраста.

Действие в Новгороде в княжеском доме.

Действие первое

Княжеский чертог

Явление 1

Вадим и Вельмир

Вельмир

 
Вадима в горести я ныне обретаю,
А горести твоей с тобой не разделяю?
Какой удар твой дух геройский днесь мятет?
Вельмир всю кровь свою за друга пролиет.
 

Вадим

 
Терзают грудь мою мученья нестерпимы,
И в сердце злобы огнь горит неукротимый.
Здесь Рюрик царствует; я в рабстве жизнь влачу;
Здесь Рюрик царствует: я стражду и молчу.
Покорствовать Вадим привык ли, ты то знаешь;
А горести моей причину вопрошаешь!
 

Вельмир

 
Владычество его
 

Вадим

 
  Мне самой смерти злей.
Славена смертию пресекся род князей,
Единодушие прияло вид короны,
Без скиптра чтили все Славеновы законы.
Но время оборот всему дает иной,
Стал править Гостомысл народною судьбой,
Верховна власть его со мною разделялась,
И мне главой здесь быть надежда оставалась.
Но рок отъемлет все, я свержен в пропасть бед.
Зри гордых замыслов моих плачевный след:
Всеобщий глас хвалы, как гром, мой слух пронзает,
Он Гостомысла мне во всем предпочитает.
Пленяся кротостью, граждан моих сердца
В нем стали почитать отечества отца.
Я первый должен был, народу в угожденье,
Торжественно воздать ему сие почтенье.
Я сделал то, но скрыл во сердце злобы яд,
И в мыслях положил противных свергнуть в ад.
Раздор посеял я, он тайной покрывался,
И страшный бунт потом во граде возгорался.
Отец сей, чад своих спасти лишенный сил,
Призваньем Рюрика ту бурю укротил.
Варягорусский князь уж нами обладает!
Славенским титлом он почтить себя дерзает.
Се хитрость адская, с судьбиной согласясь,
Рождает твердую с царем народа связь.
Вторично я сражен, но злейшим стал ударом.
Попрать стремлюся все сие во гневе яром.
Вельмир Вадиму друг; вверяюсь я тебе,
Будь спутником моим в толь горестной судьбе.
Расторгнем мы ея на нас ожесточенье,
Прославим гордыя души моей стремленье.
Здесь Гостомысла нет; удобно время нам,
Пронзив грудь Рюрику, закон дать сим странам.
 

Вельмир

 
Что слышу я!
 

Вадим

 
  Вельмир! твой вид теперь смущенный,
 

Вельмир

 
Пронзить грудь Рюрику, славяне кем блаженны!
К чему стремишься ты? К чему влечешь меня?
Я, дружества к тебе священный долг храня,
Всем жертвовать готов желаньям справедливым,
Чтобы Вадима зреть превыше всех счастливым.
Когда же к счастию ведет злодейства путь,
Ты лучше порази сию противну грудь,
Но друга в изверга не тщися претворити.
Кого стремишься ты так люто поразити?
Какой в сем действии найти возможешь плод?
Лишася Рюрика, восстонет весь народ,
Достигнет до небес вопль, с ужасом смешенный.
Единой местию всех души напоены
Все казни злейшия убийце изрекут,
И сами боги нас на жертву предадут.
Пусть казни убежать злодей находит средство,
Но счастье ль трон тебе явит? ужасно бедство:
Страшася на тебе кровавого венца,
Порабощенные граждан твоих сердца
Врага отечества в тебе возненавидят.
Младенцы, ныне свет которы только видят,
Едва начнут вещать, и в тот же самый час
Проклятие тебя их будет первый глас.
 

Вадим

 
И ты прельщаешься раба его названьем?
Каким душа моя объемлется терзаньем,
Что сердца твоего доныне я не знал!
Геройский дух славян совсем уже упал.
Пред идолом своим на землю повергайтесь,
Владыки трепеща, вы в рабстве пресмыкайтесь.
Забудьте, что цари несли к славянам дань,
И Александр не смел на них воздвигнуть брань.
А ты души моей стремленье благородно
Монарху возвести: рабу то чувство сродно.
Оставь изменника достойной казни ждать:
Сего единого я должен трепетать.
Вельмир, Пламириной прельщенный красотою,
Не смея возблистать душевной высотою,
Отца любовницы во смертный ров влечет.
Ея супругом быть в тебе достоинств нет.
Коль быти дочь моя рабыней согласится,
Вадимовой рукой мгновенно поразится.
Любовный огнь, в крови пылающий твоей,
Согласным начинал быть с волею моей,
Пламиры испытать лишь чувства оставалось.
Уж сердца твоего блаженство совершалось,
Но робостью своей ты сам отверг его.
 

Вельмир

 
Чтоб я лишил себя чувств сердца моего,
В которых жизнь моя питанье лишь находит!
Пылающая страсть все меры превосходит.
Пламирой обладать, нет блага больше мне!
Души возлюбленной ея красы одне
Превыше чту всего, что в мире есть прелестно,
Без ней понятье мне блаженства неизвестно.
Каких ты хочешь жертв? Вельмир на все готов,
Чтобы достойным быть мне брачных с ней оков.
Но если смертных рок, отрады не терпящий,
Все счастие славян расторгнути хотящий,
Отца их мне велит пролить дражайшу кровь
И, ею обагрясь, венчать мою любовь,
Пусть громы на меня ниспошлет власть жестока,
Не устрашуся я презреть веленье рока.
 

Явление 2

Те же и Пламира

Пламира

 
В каком смятеньи зрю тебя, родитель мой!
 

Вадим

 
Души моей навек разрушился покой.
Пронзает грудь отца твой жребий ныне лютый,
Я с трепетом познал его в сии минуты.
Оплакивай меня, коль любишь ты отца,
И жди позорного ты дней моих конца.
Враги мои меня повсюду окружают
И плавать во крови Вадимовой алкают.
Поверя дружеству, в котором крылась лесть,
Мой подвиг, к коему влечет едина честь,
Я поздно уж познал, что нет друзей в сем мире.
Я сам себе злодей, я враг моей Пламире.
К спасенью моему ни в чем не вижу средств,
Мне каждый миг грозит собором страшных бедств,
Но не страшит меня богов толь грозна воля,
Ужасней смерти мне твоя сурова доля.
 

Пламира

 
Трепещет дух во мне от слов ужасных сих!
Что может нарушать блаженство дней твоих,
Когда под сению кротчайшия державы
Вознесшийся на верх блистательныя славы
Вкушает радости славянский весь народ?
На троне княжеском источник зрим щедрот,
Питающий сердца и души всех отрадой.
Восторги общества князь чтит одной наградой
За труд, которым наш покой восставил он.
Под скипетром его нигде не слышен стон,
Единогласно все славяне лишь взывают,
Что благодетеля в монархе обожают!
Князь другом чтит тебя, то знает весь народ,
И вот против врагов необорим оплот!
И если кто по сем врагом тебе быть смеет,
Ни сердца, ни души тот смертный не имеет.
 

Вадим

 
Колико лесть его далеко превзошла,
Во всех сердцах себе поборников нашла.
Мне Рюрик лютый враг, когда он на престоле,
Вадим не властвует славянами уж боле.
В нем римских кесарей преславна кровь течет,
Что нужды до того: хочу, чтобы весь свет
От крови моея познал владык славенских,
Гремящих славою во всех краях вселенских.
Новград то ж в Севере, в Италии что Рим,
Столицей мира быв толико долго чтим,
Познал бы, может быть, из подвига кровава,
Кому принадлежит вселенныя держава.
Но я забвен. В тебе моя померкнет кровь.
 

Пламира

 
Ах! может быть, ко мне он чувствуя любовь,
В чертог сей нас призвал открыти чувства страстны,
 

(в сторону)

 
Иль сердца моего предчувствия напрасны.
 

Явление 3

Те же, Рюрик, вельможи и воины

Рюрик

 
Народа храброго избранием призван
Принять верховну власть и скиптр славенских стран,
Единым только я в сем сане утешаюсь,
Коль к счастию граждан в порфиру облекаюсь.
Но чем уверюсь я о истине сего,
Хотя путь всем отверст до трона моего?
Уж поздно жалобы стенящих нам внимати.
Хочу я помощью беды предупреждати.
Нередко человек, коль ввержется в напасть,
Смертельный в сердце яд уж никакая власть
Не может исцелить: сокровища вселенной
Отраду дать душе бессильны утомленной.
Порода, сан вельмож непрекословный долг
Монарха наставлять, дабы монарх возмог
Чрез них взирать на все страны ему подвластны
И все то разрушать, чем могут быть несчастны
Отечества сыны. На верх взойду утех,
Когда желаньям сим последует успех.
Но я страшусь сего единого в короне,
Чтоб лесть, гнездящаясь при каждом в свете троне,
Не скрыла пред лицом моим народных бед,
Чем скромней вид ея, тем пагубнее след.
Хочу прелестного ея избегнуть яда,
И, чтоб от ней была мне верная преграда,
Стремился сердце я достойное избрать,
С которым бы я мог сан пышный разделять.
Вельможи и народ мой выбор оправдают,
Когда предмет любви владыки их познают,
Но Рюрик смеет ли ласкаться счастьем сим,
Что сердце съединит свое Пламира с ним?
 

Вельмир (в сторону)

 
О боги!
 

Пламира (с восторгом и удивлением)

 
Государь!
 

Вадим делает сильное движение, показывающее неудовольствие

Рюрик

 
  Тобою восхищаюсь;
Чем больше зрю тебя, тем более прельщаюсь.
По добродетелям, владеющим тобой,
Измерь пылающий к тебе жар в сердце мой.
Люблю и страстию моею я горжуся.
Ах! Если браком я с тобою сопрягуся,
Все благости богов тобой познаю я,
Блаженство утвердит славян душа твоя.
Пусть гордые цари считают то геройством,
Чтоб жертвуя своим и подданных спокойством,
Свирепостью меча вселенну устрашать
И властолюбия сим алчность насыщать.
Всегда врагов найдет себе война кровава,
С победой горький стон граждан разносит слава,
А я на трон восшел блюсти подвластных чад.
Спасти единого приятней мне стократ,
Чем кровью их купить владычество вселенной.
Я, добродетелью твоею подкрепленной,
Законы кроткие отечеству подам,
Источник в них отрад пребудет всем сердцам.
Не меч нас оградит, прославят не победы,
Но дружба, кою в нас приобретут соседы.
Пламира! Скиптр и трон во области моей
Есть слабый только дар мой красоте твоей.
Ты большее иметь достойна приношенье:
Душа моя тебе приносит обоженье.
Мой лавр и торжество, твоя над сердцем власть,
Порфира и венец, драгого сердца страсть.
 

(К Вадиму.)

 
Но должно нам внимать природы глас священный.
Вадим! Твой ныне князь, Пламирой восхищенный,
Из уст твоих судьбы своей решенья ждет,
Которым в счастии всех смертных превзойдет.
И если мне владеть предписано судьбою
Ко счастью сограждан, к отраде и покою,
Коль сим достоин я славенских стран венца,
Так будь отцом, Вадим, граждан твоих отца.
 

Вадим

 
Я больше всех себя счастливым признаваю,
Коль счастье дочери достойно обретаю.
Свершится все, чего желать лишь я возмог,
Рука ея тебе явит достойный долг.
 

Пламира

 
Когда вниманием я Рюрика почтенна,
Превыше смертных всех сим счастьем вознесенна.
Тебя боготворит славенский весь народ,
Источник зря в тебе всех божеских щедрот.
Нет сердца в подданных, которо бы хоть мало
Твоим велениям противиться дерзало.
Желанье Рюрика есть первый наш закон,
Восторги сограждан твой составляют трон,
Пламире ли одной то чувствовать не сродно?
Все свято для меня, что Рюрику угодно.
 

Рюрик

 
Нет, Рюрик требовать не смеет ничего,
Противу склонности, от сердца твоего.
Вещаешь: я достиг всеобща уваженья,
Но то единого предмет воображенья.
Величество и власть – блистательны мечты, –
Не могут населить во сердце пустоты.
Всю цену счастие и прелести теряет,
Коль с нами счастия никто не разделяет.
Когда же страсть мою воспламеняет кровь,
Не жертву я в тебе стремлюсь обресть, любовь.
На троне отягчен единой похвалою,
Пример явлю я всем победой над собою.
 

Пламира

 
Почто ты прибегать к победе хочешь сей,
Когда ты властвуешь навек душой моей?
Почто в себе, почто так мало ты уверен?
Уж в сердце сем давно пылает огнь безмерен.
Не трон, наполненный блестящей суеты,
Пленили мысль мою твой взор, лица черты.
Сколь дух твой кротостью всех смертных превышает,
Столь власть любви в душе Пламиры возрастает.
Толикой твердости нельзя в природе быть,
Чтоб на тебя взирать и, видя, не любить.
 

Рюрик

 
Ах! Что вещаешь ты? Нет счастья в мире боле,
Я вижу рай в моей завидной смертным доле.
Отрадный внемля глас, восторгом упоен,
Я мню, что я богов в жилище вознесен,
Где прелести твои с бессмертными блистают
И их самих равно, как смертных, удивляют.
Славяне будут все отныне обожать
В тебе отечества возлюбленную мать.
 

Пламира

 
Остави, государь, названья толь велики.
Познал весь смертных род и все земны владыки,
Что рай здесь насадить лишь можешь ты един,
Ты свету доказал, чем важен царский чин.
В душе твоей богов все благости вмещенны,
Тебе и мысль моя и чувства покорены.
Любима я тобой, блаженней что сего?
Ты царь души моей, бог сердца моего:
Вот радости моей безмерной совершенство!
Родитель сам нарек Пламирино блаженство.
 

(Уходит.)

Явление 4

Рюрик, Вадим, Вельмир, вельможи и воины

Рюрик

 
Коль многи торжества мне небо подает!
Сей день отрады мне сугубы в сердце льет.
Доныне я стенал, подвигнут нуждой к брани,
Где алчна смерть себе берет напрасны дани.
Во буйной ярости враждебных сонм людей,
Безумству следуя и наглости своей,
Питая к счастию других несыту злобу.
Стремился в адскую низвергнуть нас утробу
И грудь отечества свирепо растерзать.
Я должен был врагов сих лютых наказать.
Покой граждан моих не может утвердиться,
Доколь разбойничье гнездо не истребится.
Герой наш Гостомысл попрал уж зверство их.
Остаток дерзостных врагов кичливых сих
Познал, что сам себе тот гибель устрояет,
Кто к гибели других все силы устремляет:
Трепещет в горести, терзаем сам собой,
Покрова ждет от нас, стеснен своей бедой.
Суровством угнетать бесчестно побежденных.
Потщуся усладить я жребий сих плененных,
Они уж не враги, когда пощады ждут.
Пусть в победителях они друзей найдут,
В число своих граждан и их я приобщаю.
Народу объяви, Вадим, что я вещаю,
Что тишины драгой простерся здесь покров,
Со славою трофей нам послан от богов;
Да торжествуют все, вкушая радость мира,
Умножит радость их в венце со мной Пламира.
Теперь я познаю бессмертных благодать,
Что к счастию славян я послан обладать.
Когда Пламиру мне вы, боги, даровали,
Все благости свои к народу ниспослали.
Довольны будут мной граждане, небеса;
Восходит на престол божественна краса.
 

(Уходит.)

Явление 5

Вадим и Вельмир

Вадим

 
Довольны! Нет, постой, отвергни горды мысли,
Владетелем сердец себя еще не числи.
Еще твой лютый враг, еще Вадим живет,
Твоих стремлений всех успехи разорвет.
Напрасно в тишине ты славишь нам защиту,
Ты прежде испытай Вадима злость несыту.
Последовати мне Вельмир уже ль готов,
Иль жребий свой еще блаженным чтит суров?
Твой идол у тебя любезную отьемлет.
Еще ли льсти его Вельмир сраженный внемлет?
Иль сердца и души тебя не тронет глас?
 

Вельмир

 
С Пламирой потерял я жизнь мою сейчас.
О счастьи ль мыслить мне? Кляну судьбу жестоку.
Пойдем, Вадим, пойдем, отмстим враждебну року.
Не помню сам себя и забываю долг,
Мне адом кажется сей пагубный чертог.
Иду вослед тебе, отмщения алкая,
На жертву злой любви все в свете поражая.
Не страшен мне теперь с небес ревущий гром;
Я вижу с трепетом, коль тяжко быть рабом.
 

Вадим

 
Когда ты чувствуешь сие несносно бремя,
Свергай его скорей, уже не терпит время.
Прибывши Гостомысл во торжестве своем
Разрушить может все; скорей, скорей пойдем,
Повергнем князя мы, которым оскорбленны.
Начальству твоему все стражи покоренны,
Ты должен лишь держать в покорности их сей.
А Рюрика сразить оставь руке моей.
 

Конец

первого действия

Действие второе

Явление 1

Вельмир и Пламира (выходят с разных сторон)

Пламира

 
Граждане в торжестве свой жребий прославляют.
Два сердца ныне лишь отрад не ощущают –
Родитель мой и ты?
 

Вельмир (в сторону)

 
  О боги!
 

Пламира

 
 Страшный гнев
Родитель кажет днесь, ко мне освирепев.
Он, лютой яростью волнуемый, трепещет
И только на меня сердиты взоры мещет,
Клянет природу всю, самих богов и ад.
И ты смущен, Вельмир! Какой печали яд
В толь радостные дни в вас души растравляет?
Иль то противно вам, что Рюрик избирает
Супругою меня?
 

Вельмир

 
Коль знал бы так весь свет,
Что на престоле быть тебя достойней нет,
Как знаю я, давно б отрада всех – Пламира
Была владычицей всего пространна мира.
Но кто достоин быть всех выше предпочтен,
Тот без венца велик, без трона возвышен.
Славенский род не знал и имени короны,
Но многим скипетрам он подавал законы,
Господствующий дух с свободою в сердцах
Ужасными славян явил во всех странах.
Где есть какой народ, какая где держава,
Где б громкая славян не раздавалась слава?
Властители царей, властители судьбы,
Славяне стали днесь все Рюрика рабы.
 

Пламира

 
Название раба всех смертных ужасает,
А рабство в вольности мечтательной прельщает.
Когда страшишься ты законну власть внимать,
Как можешь истину в свободе сохранять?
Где безначалье, там граждане ослепленны,
И сердцем, и умом, и пользой разделенны,
Текут, куда кого блестяще зло манит
Иль сильной гордости вельмож смиренный вид.
Вельможи первенства со властию алкают,
Раздора яд в сердцах народа тем питают.
Вельможи рабствуют борющим их страстям,
Народ порабощен строптивым сим властям.
Везде славянами славянска кровь лиется –
Вот иго страшное, что вольностью зовется!
Когда ж с короною и сладка тишина
Здесь царствует везде, блаженна вся страна.
А ты дерзнул роптать, блаженство то вкушая.
 

Вельмир

 
Блаженство! Где оно? Моя судьбина злая
Отъемлет всё, мой дух и сердце растерзав,
И самых чувств уже нарушен стал устав.
Без скиптра, без венца давно б Вельмир несчастный
Без трепета открыл Пламире чувства страстны,
И если бы весь мир любви твоей искал,
С восторгом и тогда б «люблю» тебе сказал.
А днесь уже я сим монарха прогневляю.
Но в пламени моем я чувствовать дерзаю,
Что если бы не блеск порфиры и венца,
Сплела бы, может быть, взаимна страсть сердца.
 

Пламира

 
Души великой кто достоинств не имеет,
Тот правды ощущать в душе своей не смеет.
Когда ты мнить дерзнул, что в гордости моей
Плененна властию, величием царей,
Почто ж не смел явить славянам обороны,
Спасти отечество, достойным быть короны?
Когда против славян вооружался рок,
Повсюду протекал граждан кровавый ток;
Повсюду алчна смерть в свирепстве преужасном
Погибель сеяла в народе пренесчастном;
Стон, ужас, плач и вопль, на лицах бледный страх
Всех души угнетал, отчаянье в сердцах
Ужасней смерти жизнь во граде сем являло:
Почто ж ты сокрушить не смел раздора жало?
Когда луч солнечный скрывался за леса,
И черной ночи мрак всходил на небеса,
Кроваво зрелище сей тьмою покрывалось,
Но в темноте ночной убийство умножалось.
Лишь с блеском солнечным земли коснется жар,
Восходит от земли к нему кровавый пар.
Междуусобие, явившись в зверстве новом,
Всё губит, всё разит в неистовстве суровом.
Уже не смел никто на свет дневной взирать,
Но всякий должен был растерзан умирать.
Сын зрел врага в отце, отец врага зрел в сыне,
Брат брата умерщвлял, но в лютой все судьбине
Лишь только множили кроваву смерти дань.
Толпа, против чего творить не зная брань,
Всё то, что встретилось, в ничто преобращала,
Другая оной вслед, свирепствуя, бежала,
Достигнув, сокрушив, сама погибла вмиг,
Текущей вновь толпы удар ее достиг.
Такое страшное, кровавое волненье
И смертных на самих себя ожесточенье
Ты зрел. Почто ж сей огнь, почто не погашал?
Что делал с вольностью своею? Трепетал.
Один лишь Гостомысл, покрытый сединами,
Сих дерзких усмирял, но усмирял словами.
Что сделают слова, где множество мечей?
Народ им не внимал в жестокости своей,
И сей великий муж из града удалился,
А с ним вставший наш надежды луч сокрылся.
Казалося, что все уж гибнет естество,
И град весь истребить подвиглось божество.
Зри, Рюрик к нам идет, на злобу громы мещет,
Всё падает пред ним, и самый рок трепещет!
Едва вступил он в град, и укротился рок.
Вельмир! В глазах твоих я вижу слезный ток.
Познай достоинства ты своего владыки,
Примера нет, сколь все дела его велики!
Он, Гостомыслу вняв, из ада сделал рай,
Погибший воскресил полночный света край.
Какой же требовал от нас за то награды?
Чтобы вкушали мы им данные отрады.
Измерь ты кротость в нем и страшный злобы гром.
Чего достоин ты?
 

Вельмир (пав на колени)

 
  Быть Рюрику рабом,
И, падая к стопам, Пламире удивляться,
Что дерзость страсть моя, стыдяся признаваться.
 

Пламира

 
Достойно ль я люблю? Вельмир то видит сам.
И трон ли в том виной!
 

Явление 2

Те же и Рюрик (Вельмир, увидя Рюрика, встает поспешно)

Рюрик

 
Почто смущаться вам?
Не разрушать любовь над вами я владею,
Над склонностью сердец я права не имею.
Лишь с огорчением о том жалею я,
Что нежность вашу днесь тронула страсть моя.
Но если б предо мной своих вы чувств не скрыли,
Моею б горестью себя не огорчили.
 

Вельмир

 
Великая душа! Восторгов сих виной
Благодарением наполненный ум мой.
В сем сердце лютыя любви вонзенно жало
Ужасного во мне преступка яд скрывало.
Я, страстью ослеплен, не смел о том и мнить,
Что тот достоин лишь ее боготворить,
Кто в подвигах богам возмог уподобляться.
В любви сей торжеством достойно украшаться
Прилично лишь тебе. Пламирина краса,
Какой бесценный дар, в котором небеса
Устроили тебе достойную награду
За счастье Севера, кой зрит в тебе отраду.
Вещая с ней, познал я ныне в первый раз,
Коль низок для нея моей любови глас.
Блистаньем дел твоих мне душу озарила
И дерзку мысль к тебе в почтенье пременила.
Я пал к ея ногам; ты сердце зришь мое.
Перун! Вельмирово расторгни бытие,
Коль Рюрика я сим хоть мало прогневляю.
 

Пламира

 
Я Рюрика равно с Перуном обожаю.
 

Вельмир

 
Колико я теперь горжуся чувством сим,
Что цену днесь познал достоинствам твоим.
Горжусь, почтением горя к тебе неложным.
Блаженством ныне чту для смертных всевозможным
Названье заслужить я Рюрика раба.
С названьем сим моя блистательна судьба.
 

Рюрик

 
Раба? Вельмир! Раба? Их Рюрик не имеет.
Коль беден тот монарх, рабами кто владеет!
Рабов судьбина – страх, владыка их – тиран,
Он ужасается названья сограждан.
Законы правоты, законы столь святые,
Во сердце у него удары громовые.
Единой лести яд, как сладость, он пиет,
С рабами где монарх, там правды, счастья нет.
Та ненавистна власть, что страхом огражденна,
Оградою самой должна быть истребленна.
Навек исчезни власть, могущая лить кровь.
Утеха царская есть подданных любовь,
Ее снискать стремлюсь всего на свете боле.
Коль подданны в сердцах с весельем, в полной воле,
С единодушием монархов чтут закон,
Коль счастлив тот монарх! Отрада всем сей трон!
Достойным кто меня своей любови ставит,
И слова тот раба слух Рюриков избавит.
Монархом быть хочу, каким бы зреть желал
Монарха сам, когда б в подданстве обитал.
Где истина видна, там счастье не превратно,
Мне дружбой подданных величество приятно.
Отвергнув рабство, ты наполнись дружбой сей,
Вещай: ты жертвуешь мне страстию своей
И мнишь, что жертва та душе моей отрада?
Ах! Нет, коль вашей я взаимности преграда,
Ничто не сделаешь, чтоб я себя забыл
И, сердцу следуя, душе бы изменил.
Как может подданный народ мне быть послушен,
Коль, страстью омрачен, я буду малодушен.
 

Вельмир

 
Когда б Вельмир в любви встречал взаимну страсть,
Не рушила б любви сей никакая власть.
Ты знаешь, государь, что, в вольности рожденный,
Старейшин в обществе правленья совмещенный,
Над чувствами терпеть владыки не привык,
Ни сердца чувств таить не может мой язык.
Когда б я был любим, ничто мне все препоны,
Ни власть монаршеска, ни света все короны,
Ни самый лютый рок не страшен бы мне был,
Пускай против меня он все б вооружил!
Он не разлуку бы увидел, только жертвы:
Взаимно грудь пронзив, мы пали б оба мертвы,
Соединил бы нас кровавый сей венец.
Смерть страсти торжество, гонению конец.
Но ежели сей огнь, всех наших душ блаженство,
В которой смертного в сей жизни совершенство,
К блаженству твоему в крови ее горит,
Знай, Рюрик, что в тебе Пламира душу зрит.
Взирая на нее с восторгом я душевным,
Подвигнуть должен ли тебя ко чувствам гневным?
Кто солнца красоты не станет обожать?
Не страсть, почтение в душе моей питать
Я начинаю к ней, и равное с тобою.
 

Пламира

 
Когда сердца к любви назначены судьбою,
Достоинство ль, краса ль возможет нас тронуть,
Или не знаю что воспламеняет грудь,
То можно ль в них сокрыть хоть мало принужденье?
Я Рюрику могла б соделать угожденье,
Открывши истину владыке моему.
Тревожить склонности несвойственно ему:
Герой и лютости судьбины победитель
Не может быть сердец пылающих гонитель.
Ах! Мне ль притворствовать! Сей гнусный лести вид
Есть низость лишь души и мне нанес бы стыд.
Но вот что страшно мне: мог Рюрик быть уверен.
 

Рюрик

 
Чем более в крови пылает огнь безмерен,
Ужасней тем для нас и самые мечты.
Души Пламириной бессмертны красоты
Толико Рюрику блаженство представляют,
Отрады коего всё в свете превышают.
Чем больше льщуся я надеждой быть твоим,
Тем меньше верю я, что я тобой любим.
Пламира! Не вини сомненье толь прелестно,
С безмерной радостью оно всегда совместно.
 

Пламира

 
Но хладнокровие, с которым ты вещал,
С которым мниму страсть в Пламире ты прощал,
Монарха кроткого в очах моих являло,
А не любовника мне чувства изъявляло.
 

Рюрик

 
Пламира! Ах, познай, колико страстен я
В сей час, когда душа пронзенная моя
Долг строгой истины и важность царска сана
Стремилась сохранить, а люта в сердце рана
Почти лишала чувств, простерши хлад в крови!
Но должен ли монарх всем жертвовать любви?
Для счастья подданных себя всего лишает,
Отрада сограждан в нем все превозмогает.
Сколь благость всем являть его священный долг,
Толико должен быть к себе владетель строг.
Сей строгий долг, во мне ничем не нарушимый,
Еще вещает вам: взаимно коль любимы,
Вы разрушаете свою нежнейшу страсть,
Чтоб жертвой сей почтить самодержавну власть.
Сие не должное противу чувств почтенье
Вменяет ваш монарх в жестоко преступленье.
Когда разлука в вас хоть каплю слез прольет,
То горести моей ничто не превзойдет.
О боги! Рюрика жизнь лучше прекратите,
Но быть виною слез его не допустите.
 

Вельмир

 
Престань, о государь! ты благостью своей
Вельмира убивать.
 

Пламира

 
  Или в душе твоей
Считаешь, государь, Пламиру униженной,
Когда открыл любовь его глас дерзновенной?
Или не веришь мне, что я горю тобой,
Что ты всех чувств моих и мыслей всех виной?
Ах! Если б я равно была тобой любима,
То страсть твоя ко мне, ничем не победима,
Не стала б в благости искать себе препон,
Чтоб тем навлечь себе и мне прегорький стон!
Великодушие ль иль мною страсть презренна
Совместника творит тобою побежденна?
В восторгах нежности неможно рассуждать.
Вот всё, чтобы своим предметом обладать,
В котором жизнь души и жизни свет считаю.
В сем пламени венца и трона я не знаю:
Царь мира он иль раб, в глазах моих равно.
 

Рюрик

 
Я чувствие в душе питаю лишь одно,
Чтобы велениям твоим мне быть подвластну.
Пойдем во храм богам предати волю страстну
И обручением начнем мы связь сердец,
Да брачный вскоре бы покрыть нас мог венец.
 

Явление 3

Вельмир (один)

 
А я против него дерзал вооружаться!
Я мог с его врагом ужасным соглашаться!
С врагом, кого наш князь всех паче превознес,
Кому он даровал все благости небес.
Вадим! Колико ты в твоей гордыне злобен!
Но что вещаю я? Я сам ему подобен.
Ах! Чувствую в душе грызущий некий глас.
Раскаяние! Стыд! Где скроюся от вас?
О страсть! Какое ты исторгла обещанье!
Я слово дал снести дней люто окончанье,
Отца достойного бессмертных олтарей!
Любви в сем сердце нет, исчезло слово с ней.
 

Явление 4

Вельмир и Вадим

Вадим

 
Спасай ты жизнь свою, спасай, Вельмир несчастный!
Коварством дышащий тиран наш преужасный
Под кровом благости скрывает злобы меч,
И скоро кровь твоя в отмщенье будет течь.
Уж Рюрик мщением к совместнику пылает
И тайно умертвить тебя повелевает.
 

Вельмир

 
Мне Рюрик смерть.
 

Вадим

 
  В сей час он казнь тебе нарек.
Убийство мне вруча, он посрамил мой век.
Народу подавать властительны законы –
Вот права истины, блистательной короны.
Коль точно винен ты, перед лицом граждан
Преступнику удар быть должен смертный дан.
Коль Рюрик здесь монарх, законно здесь владеет,
Почто ж законами казнить тебя не смеет?
Чтоб в слепоте своей народ, прельщенный им,
И в казнях чувствовал, что князем он любим.
Вот хитрость адская, которой мы сраженны!
Иль чести своея мы будем ввек лишенны?
Что медлим истребить мучительств и следы?
Пойдем вкусить, пойдем, геройства мы плоды.
Пускай торжественно свершится обрученье,
Оно умножило мне смертно огорченье.
Заплатит жизнию за горесть Рюрик нам.
Не в одр тебя, во гроб приводит ныне храм.
Твой гроб мне к трону путь, достигну лишь порфиры,
Вельмира нареку супругом я Пламиры.
 

Вельмир

 
Кто Рюрик, знаю я, но верить не могу,
Чтоб в чувствах равен был он честности врагу.
Или, не знав доднесь коварства я и тени,
Напрасны может быть в душе внимаю пени.
Но я уж предприял, исполню чести долг.
 

Явление 5

Вадим (один)

 
О властолюбие! Души моей ты бог!
Я гласу твоему единому внимаю,
И для тебя на все злодействия дерзаю.
Не ставлю ничего священным в естестве,
Чтобы взойти на трон во славе, в торжестве.
Но ах! Ни в ком не зрю я чувств со мной согласных!
Я трачу дни мои лишь в замыслах напрасных.
Иль все гнушаются за гордость ныне мной?
Находит смертный всяк согласного с собой,
А я в сей самый час к коварству прибегая,
Коварно смертию Вельмира устрашая,
Хотя согласие я в нем и обретал,
Но на лице его противну мысль читал.
Пусть все против меня. Повергну князя мертва
Иль гордости моей сам буду ныне жертва.
 

Конец

второго действия