Текст книги "Маленький ад для хакера (сборник)"
Автор книги: Петр Северцев
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Дело в том, Алексей Петрович, что у меня дома сейчас сидит тот мальчик, которого вы искали! Георгий Иванов! Он прибежал ко мне полчаса назад, весь дрожащий, с ним что-то случилось, это точно, но говорить мне ничего не хочет; как услышал о вас, стал требовать, чтобы я вам позвонила, прямо до судорог!.. Он тут рассказывает такое!..
– Какое? – спросил я, не успевая удивляться тому, что так вот, с ходу, до судорог понадобился незнакомому мальчишке, предчувствуя что-то СОВЕРШЕННО НЕПРИЯТНОЕ. Предчувствия меня не обманули.
– Те четверо, – воскликнула женщина, – мои ребята, которых родители забрали на черное море в санаторий!.. Всех четверых детей на самом деле похитили!
– Что?!
– Их украли преступники, связанные с наркотиками, Алексей Петрович!.. Я звонила отцу Гали, Сергею Леонидовичу, но не дозвонилась, у него все время занято!.. Вы не могли бы сейчас приехать ко мне домой?..
– Говорите адрес, записываю, – отрывисто ответил я, зажимая телефон подбородком и выхватывая из кармана блокнотик. Кажется, проблемы начинали нарастать, как снежная лавина – ком увеличивался с каждой минутой все быстрее и быстрее.
Учительница, молодая, несчастная и совершенно не знающая, что в такой ситуации следует делать, срывающимся голосом продиктовала, я записал и тут же ответил:
– Да, конечно, сейчас же еду! Но, Инна Николаевна! Внимательно слушайте меня: Сергею Леонидовичу Вересову НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ, а то вы все испортите! У него есть проблемы с сердцем, если он услышит!.. Я сам ему скажу, подготовлю нормально!
Учительница заверила меня в том, что будет ждать и ничего не предпримет до моего появления у нее в квартире, я попрощался и мысленно представил себе путь. Было недалеко, но я решил поймать такси.
Затормозила вторая из проезжавших машин, обычный «жигуленок», я пообещал заплатить тридцатку, и мы тронулись.
– Хорошая ночка сегодня, да? – дружелюбно спросил пожилой шофер, выруливая на проспект Ленина. – Полнолуние, м…ки все попрятались, дома спят. Спокойно так… – Увидев, что я молча оглядываюсь, ссутулившись и пригнув голову, пытаясь окинуть взглядом все проносящиеся за окнами подворотни, он несколько удивленно спросил: – Вы как там, нормально?
– Н-да, – неуверенно ответил я. – Нормально…
В этот момент телефон зазвонил в третий раз.
Глава 4
Я судорожно схватился за него, держал, сжимая в руках и тяжело дыша, несколько секунд, едва сдерживаясь от вздрагивания после каждого звонка, а затем медленно и осторожно нажал на «talk».
В трубке торжественно звучала тишина.
– Алло? – неуверенно спросил я после нескольких томительных секунд одностороннего прослушивания, с трепетом ожидая, что телефон сейчас взорвется, как от килограмма тротила.
– Дружок, – донесся оттуда странный, явно нечеловеческий, быть может, искаженный каким-то механическим приспособлением голос, сочетающий в себе два совершенно разных тона – сухой, низкий и басовитый, а также высокий, писклявый и надрывный. – Из огромного количества кандидатов после долгого отсева ты был отобран для поступления в Высшую Школу, на курсы повышения квалификации. У тебя есть множество недоработок и несовершенств, которые мы вместе исправим, для того чтобы дальше работать нормально. В первую очередь ты займешься прохождением полосы специально подобранных препятствий…
– Что? – прошептал я, больше для себя, чем для того, кто говорил со мной. – Чем я буду заниматься?!.
Водитель искоса посмотрел на меня, сворачивая на Чапаева, в глазах его было странное выражение удивления и нарастающей брезгливости. Как будто он понял, что посадил к себе в машину смертника.
– Будь внимателен и осторожен, – продолжал голос, совершенно без ожидаемой издевки, спокойно и серьезно, хотя собственно модуляции его были довольно забавными, – от результатов преодоления препятствий зависит не только исход обучения, но и качества дальнейшего твоего существования, такие, как «живой» или «мертвый», – он выдержал эффектную паузу и наставительно добавил: – Запомни: суть первого испытания – быстрота мыслительных и физических реакций. Ключ первого испытания – верхний люк слева.
Я взял себя в руки и практически пришел в себя. Хотя от волнения меня все еще чуть-чуть трясло, по крайней мере руки дрожали, но общий порядок вещей был восстановлен.
– Что все это значит? – спросил я сухим, сильным и спокойным голосом. – Кто вы?
– Вопрос первый, – прокомментировал голос из трубки и тут же ответил мне: – Я твой реальный работодатель, единственный, кто способен тебя чему-то научить и как-то использовать. Я – разум, летящий на жестких крыльях, – помолчал, а затем добавил: – Дополнительный ответ подлежит самостоятельной дешифровке. Повторный сеанс связи после прохождения первого испытания.
– Постойте! – воскликнул я.
Но в трубке раздались короткие гудки.
Чертыхнувшись, едва не двинув сотовым о дверь машины, я все-таки успокоился и призвал себя к порядку. Несмотря на то что события развивались по сумасшедшему сценарию явно умалишенного сценариста и страдающего садизмом режиссера, падать в глазах зрителей, принимая облик истеричного идиота, мне совершенно не хотелось.
Я уселся поудобнее и стал думать.
Реальный мой работодатель – это Вересов, по крайней мере на данный момент. Но звонил явно не он. Нормальный человек так вести себя, так говорить не будет. Здесь явно что-то не то.
Либо со мной говорил сумасшедший, что, в общем-то, было маловероятно, и непонятно, кто он, откуда и с какой целью вел этот гениальный разговор, либо цель у говорившего была простая: довести меня до передела, до нервного срыва.
Честно говоря, это ему почти удалось. Минуту назад я едва не сошел с ума. Господи, что же творится вокруг четверых пропавших детей и Вересова, покрывающего торговлю наркотиками?..
Мне срочно нужно было навестить Приятеля и дать ему информацию для анализа происходящего. Его трезвый, неподверженный эмоциям ум оценит все, что со мною произошло, и выдаст адекватный произошедшему вывод, а также советы, которые помогут довести дело до конца.
Но сначала нужно было выполнить его прошлые поручения и, главное, поговорить с Инной Николаевной и Георгием, который, очевидно, стал свидетелем преступления – похищения четверых детей… Расплатившись с водителем, подозрительно оглядевшим и меня, и три моих десятки, я быстро нашел дом Галиной учительницы.
По странной случайности, рядом с ним была круглосуточная аптека, где я купил упаковку таблеток с экстрактом валерианки, которую тут же и принял. Подождал несколько минут, сидя на скамейке в темноте парковой аллеи, пересекающейся с улицей имени Бахметьева, а затем, полностью взяв себя в руки, перестав со страхом и неуверенностью заглядывать в будущее, ощутив внутренний подъем и успокоение, отправился к Галиной учительнице в гости.
После первого же звонка из-за двери донеслись торопливые мелкие шаги приближающейся Инны Николаевны, а затем ее испуганный голос спросил:
– Кто там?
Чуть не сказав: «Это Мареев», я успел себя одернуть и ответил:
– Это я, Инна Николаевна, Алексей Петрович.
Она тут же открыла, узнав мой голос, и с облегчением вздохнула, искренне улыбаясь:
– Ну, наконец-то вы приехали! Мы тут сидим и вдвоем боимся!.. Просто кошмар какой-то!..
– Добрый вечер, Инна Николаевна, – кивнул я. – Ну, где тут у вас мальчик?
Ранее разыскиваемый мной Гера не замедлил появиться в дверном проеме, ведущем в зал, и, чуть приоткрыв рот, внимательно смотрел на меня. В глазах у него стояло какое-то невысказанное несчастье, он весь был напряжен и, готов поклясться, чего-то до судорог боялся.
Кажется, он совсем недавно перенес какое-то тяжелое потрясение, что-то его очень сильно напугало. Выглядел он, по крайней мере, очень пришибленным.
И мне показалось, что я уже где-то встречал его. Или видел человека, сильно на него похожего. Но память отказывалась служить, явно ссылаясь на перегруженность лекарственными препаратами.
Я скинул ботинки, натянул предложенные тапочки, аккуратно запер входную дверь, повесив еще и цепочку, окинул взглядом небольшую уютную двухкомнатную квартиру явно незамужней учительницы и, кивнув, вместе с хозяйкой и парнем вошел в зал, освещенный мягким светом настенных бра.
– Вам чай, кофе, сок? – спросила учительница. Я подумал о том, где она берет деньги, но затем вспомнил, в КАКОМ КЛАССЕ эта молодая женщина преподает, – а ведь она наверняка ведет частные уроки…
– Сок, – ответил я. – Кофе ни в коем случае.
– Сейчас будет, – кивнула Инна Николаевна; как мне показалось, чем-то очень довольная, и выскользнула из комнаты на кухню.
«Все-таки, – отметил про себя я, – сколько в ней грации. Красивая. Наверняка все ученики бегают за ней, как щенята».
Усевшись в удобное кресло напротив сидящего на диване испуганного и зажатого подростка, я внимательно оглядел его, непринужденно улыбнулся и начал беседу:
– Меня зовут Алексей Петрович, я дядя Гали Вересовой, она тебе обо мне, наверное, рассказывала.
Он медленно кивнул, затем добавил вслух:
– Угу… То есть да. Рассказывала, – и посмотрел на меня столь же внимательно, как я на него минуту назад.
Глаза у него были темные, даже немного буравящие, пронзительные, что довольно часто встречается у трудных подростков; сейчас в них застыли страх и горечь. Я подумал о том, что же могло так напугать его, и решил, что это было похищение, нечаянным свидетелем которого он стал.
Парень был тощий, лохматый, одетый неплохо, даже богато, но носящий хорошую одежду без чувства, с которым ее надо носить; он был неуверен в себе, пуглив и закомплексован, это я мог сказать после первого взгляда безо всякого знания психологии.
Но что еще в нем сразу же было заметно – это интеллигентность, какая-то юношеская «светлость», недоступная большинству современных детей-гопов, явно проницательный ум, в нем даже чувствовалась порода, о которой говорили сдержанные манеры и чуть горбатый, выступающий нос; ко всему прочему он был курчавый, темноволосый.
– А вы вправду победитель сафари? – неожиданно спросил мальчишка, в глазах которого на мгновение всколыхнулось подобие интереса, перекрывшего прежнюю испуганную, зажатую тусклость.
– Конечно, – ответил я, мысленно называя Галю чертовой фантазеркой. – Только давай сейчас об этом не будем. Как ни прискорбно, Галя вместе с троими друзьями пропала. А я должен ее как можно скорее найти… Ты правда видел, как их кто-то похищал?
– Правда, Алексей Петрович, – все так же медленно и немного скрипуче отозвался паренек; от его тона у меня по коже побежали мурашки. – Я все расскажу. Сейчас, – он странно посмотрел на меня, кивнул, сглотнул, затем неожиданно смутился, поднял на меня свои темные пронзительные глаза и как-то пусто спросил: – А в милицию вы заявлять не будете?..
– А в чем дело? – поинтересовался я, понимая, что такие слова неспроста.
– Я сейчас не скажу, – глухо, очень странно ответил Герка, опуская глаза; кисти его сжались в кулачки, он судорожно вздохнул и добавил: – Я… Надо все по порядку. Я потом скажу. Когда смогу.
– А что сейчас? – доброжелательно спросил я, стремясь показать, что он может говорить, как хочет, и что никто не собирается его принуждать.
– Я за ними следил, – не таясь сказал он. – За всеми четверыми. Хотел узнать, что они задумали. Подслушать их разговор. Но не успел.
– Погоди, – прервал его я. – Давай все по порядку. Сначала расскажи мне, что за проект они вместе готовили вот уже полгода, в чем его суть и для чего он был им нужен.
– Вы знаете? – неожиданно спросил он, поднимая глаза. – Ну надо же…
Инна как раз заносила в комнату поднос, уставленный блюдечками, заполненными всяческой легкой едой, поэтому я тут же, не колеблясь, правдиво ответил, чтобы потом не попасться на какой-нибудь мелочи:
– Я, Георгий, должен все знать. Потому что моя профессия – частный сыщик.
– Да, Галя говорила, – уважительно ответили Инна и Гера хором.
Я моргнул и поклялся при первом удобном случае пожать девчонке руку. Все-таки ее вранье могло оказаться очень даже полезным.
Несколько секунд на обдумывание – пока Инна накрывает на небольшой передвижной столик, – и версия для этих двоих готова.
– Проблема в том, – предвосхищая невысказанные вопросы, ответил я, – что Сергей Леонидович болен. Работа довела его практически до предынфарктного состояния. А от его деятельности зависит очень многое, тем более сейчас, накануне выборов, – объяснять последнее изречение я не стал, считая, что для нагнетения обстановки и создания атмосферы серьезности и значимости подобные фразы необходимы.
Осмотрел их такие разные лица: светлое, внимающее Инны и сосредоточенное, отрешенное лицо погруженного в себя Герки, вздохнул и продолжал:
– Если о похищении сообщить в органы, до Сергея информация дойдет тут же, у него очень хорошие связи. И, скорее всего, это немедленный инфаркт. Трудно предсказать все последствия. Так что мы с родителями остальных троих решили действовать по-другому. Якобы забрали детей из школы, никому ничего не сообщая, и сделали так, чтобы Сережа считал, будто все четверо в черноморском санатории.
Он был в командировке, а сейчас слишком занят, так что пока ничего не заметил. Но долго так продолжаться не может. В ближайшее время он сообразит, что дочка обязательно позвонила бы, если бы все было нормально, а звонка до сих пор нет. Поэтому я и разыскиваю Галю. В срочном порядке, бросив все остальные дела.
И ты, Георгий, и вы, Инна, если помните что-то важное, обязательно расскажите мне все, в мельчайших подробностях. Вы общались со всеми четверыми до похищения и наверняка знаете все необходимое для разъяснения того, ЧТО на самом деле произошло. Поэтому я буду спрашивать вас, а вы подробно и взвешенно отвечайте. Договорились?..
Учительница с довольно забавной серьезностью кивнула. Мальчик посмотрел на меня и утвердительно опустил ресницы. На мгновение мне почему-то показалось, что самый старший в этой комнате именно он. Я бы улыбнулся, если бы не пережил то, что случилось со мной за последние два часа.
– Итак, Гера, начнем с тебя. В каких отношениях ты был с Галей Вересовой?
Несколько мгновений он смотрел на меня очень странно, причем я никак не мог разобрать, как именно. Затем неожиданно легко и светло улыбнулся и ответил:
– В хороших. Но не близких. Мы с ней познакомились месяцев пять с половиной назад. В парке, где я обычно гуляю. Она там тоже гуляла и сама со мной заговорила… – Я вдруг понял, почему так просветлело его лицо: мальчик вспоминал о девушке, которую любил всем сердцем, и воспоминание это оживило его даже в тяжелое для него время. Инна Николаевна тоже заметила это и покраснела, опуская улыбающиеся и слегка удивленные карие глаза.
– Мы с ней, – продолжал Гера, – виделись не очень часто, но постоянно, примерно два раза в неделю. Вместе гуляли, ходили в театры, в кино, на каток и в бассейн… Но, – он помрачнел, возвращаясь к своему прежнему состоянию пришибленности и отрешенности, – она меня не любила. Она просто использовала меня.
Я заметил, что Инна Николаевна удивилась еще больше, причем едва не всплеснула руками, явно не удержавшись от внутреннего восклицания типа: «Как же так?!» Мальчик ей, видимо, очень нравился, и такого отношения Гали она решительно не понимала.
В другой ситуации выражение типа «она меня использовала» из уст четырнадцатилетнего мальца рассмешило бы меня, но… в этом полном страха и одновременно мрачной решимости мальчишке было что-то… необычное, что ли? Он был явно взрослее своих небольших лет.
– С чего ты взял? – спросил я, чувствуя, что на этой теме нужно остановиться подробнее.
– Она всегда знала, что ей нужно, – просто ответил Гера. – И встречалась со мной, как ходила на работу. Я сначала этого не понимал, потому что… – он медленно, но верно заливался бледно-алым румянцем, – потому что она… ну… в общем, она меня… очаровала. Я думал, что мы будем вместе и станем мужем и женой, и никогда ничего от нее не требовал. Но примерно два месяца назад я случайно узнал, что точно так же она ходит к нескольким другим парням… – Лицо его еще больше осунулось, в глазах зажглись два блестящих огонька горечи и тоски.
– Тогда я начал за ней следить, – глухо сказал он и, подняв лицо, внимательно посмотрел на меня.
– Что ей было нужно от тебя, Гера? И не знаешь ли ты, что ей было нужно от других?
– Всего у нее было восемь… парней, к которым она ходила. И к каждому у нее был свой интерес, свое дело. Я, например, нужен ей был для того, чтобы конверт с бумагами, которые она туда запаковала, невскрытым попал в прокуратуру и чтобы в нужный момент его открыли и прочли, – он помолчал и добавил: – Не знаю точно, что она хотела от других, но, кажется, каждый из них что-то делал для нее… и все это нужно было для реализации их общего плана.
– Не знаешь, какого? – спросил я, вспоминая девочку, «случайную свидетельницу» убийства Казаковой Л. Б., спросил, уже практически убежденный в правильности собственного ответа на этот вопрос.
– Знаю, – ответил Георгий. – Она хотела отомстить своему отцу.
Я удовлетворенно кивнул, внутренне радуясь тому, что выкладки Приятеля и мои рассуждения были абсолютно правильны; Инна Николаевна, до того смотревшая на мальчика большими удивленными глазами, сейчас моргнула, выражая полное недоумение. Я едва заметно усмехнулся, понимая, что любая другая женщина, сидящая напротив меня с таким же лицом, казалась бы абсолютной наивной дурой, – но в недоумении этой было какое-то скромное, приятное обаяние.
И, кажется, Георгий, заметивший ее постоянное внимание, как-то неуловимо светлел, поднимаясь из темной, мрачной глубины, в которой оказался по воле каких-то обстоятельств, до которых он в своем рассказе еще не дошел.
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
Парень вздохнул, взъерошил свои непослушные темные волосы и, пожав плечами, ответил так, что я был снова весьма и весьма удивлен его здравым умом:
– Она его ненавидела. Это трудно понять, я не знаю почему, тем более что он ее любил, я видел, как он на нее смотрит… ее вообще все любили. Вернее, – поправился он, – любят. Но она его за что-то жутко ненавидела. Вернее, я думаю, – он сделал паузу, прикрыв на мгновение глаза, – я думаю, возненавидела совсем недавно. Примерно полгода назад. Поэтому она и придумала этот свой Проект. Ее ненависть передалась Инне, Саше и Андрею. То есть они своих родителей не ненавидели, они к ним относились даже очень хорошо. Галя просто рассказала им, чем занимаются их родители под началом ее отца… и сумела направить их неприязнь на него одного.
Он смотрел на меня, словно был уверен, что я тотчас пойму его; и ведь знал откуда-то, что я понимаю, чем занимается отец Гали и, как я только теперь сообразил, родители остальных пропавших тоже! Все-таки все они были деловыми коллегами…
Я прищурился, не обращая внимания на глубоко удивленную Инну, которая только из вежливости не требовала никаких объяснений, и внимательно взглянул на Геру.
Он смотрел прямо мне в глаза, и в его взгляде было что-то странное и страшное. Это было похоже на взгляд солдата, бросающегося с гранатой под танк, знающего, что сейчас он умрет, но чувствующего в себе силы для этого и ведущую его Цель.
Неожиданно в моем сознании забрезжил свет истины – и через несколько секунд я понял-таки в чем дело. И был еще сильнее поражен этим мальчишкой, еще сильнее стал его уважать. Принимая меня за совершенно другого человека, он с отчаянной решимостью излагал мне факты, которые, как он предполагал, должны были вынудить меня на крайние меры!
Мне необходима была его полная, абсолютная искренность. И только поэтому я решил соответствовать предлагаемой роли до конца.
– Георгий! – требовательно сказал я. – Я вижу, ты знаешь очень много. Даже больше, чем следует. Тогда ответь мне, чем же таким занимаются Сергей Леонидович и родители остальных ребят?
Он вдруг побледнел, большими глазами взглянув на меня, словно смотрел на человека, который сейчас его убьет, и одними губами вопросительно прошептал: «А как же?..», глазами указав на Инну Николаевну.
– Ты думаешь, что ты знаешь истину и что ты прав! – повышенным тоном продолжал я, глядя на него в упор. – Но ты должен отвечать за свои намеки, даже если не высказал их на словах! Говори!
Он судорожно вздохнул. И неожиданно ровным голосом отчеканил:
– Сергей Леонидович Вересов и отцы остальных троих участников Проекта занимаются отмыванием денег, полученных от продажи наркотиков, а компания Вересова – это один из центров поставок!
Инна тихонько ахнула, прикрывая ладошкой рот, переводя взгляд с одного из нас на другого; я медленно кивнул и, не спуская с него взгляда, спросил:
– Значит, ты попросил Инну Николаевну позвать меня для того, чтобы я пришел сюда и ты мог сказать мне все это в лицо, а потом…
Мальчишка понял, что именно я имел в виду. Он посмотрел на меня взглядом человека, которому уже на все наплевать, и ответил:
– Да.
Я понимающе кивнул. Инна Николаевна, для которой начала проявляться подоплека происходящего, медленно бледнела, осознавая, что сидит в одной комнате с родственником человека, являющегося наркодельцом, с родственником, у которого, судя по всему, из расстегнутой поясной кобуры выглядывает заряженный пистолет, который она разглядела только теперь.
Она медленно открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не смогла. Глазами затравленного животного она смотрела то на него, то на меня. Герка взирал холодно, равнодушно, изучающе и отстраненно. Смотрел не на меня, а на пистолет.
Я содрогнулся.
– Так, хватит! – сказал, чувствуя, как проступает на лбу испарина. – Вот, Георгий, возьми эту бумагу и прочитай ее вслух, а потом дай прочитать Инне Николаевне, – я достал из футляра лицензию частного детектива вместе с удостоверением личности и протянул ему.
– Частный детектив, – медленно и все так же спокойно начал мальчишка, просматривая оба моих документа и все еще явно не понимая, в чем дело, но затем взгляд его скользнул по самому главному, на лице отразилось растущее потрясение, смешанное с удивленным и беззащитным выражением, после которого все дети обычно начинают плакать.
– Мареев… Валерий Борисович… – прошептал он побелевшими губами. – Так вы не Галин дядя?..
– Кроме того, мальчик, я не вересовский киллер, – ответил я. – Я частный детектив, который разыскивает его дочь. Который только сегодня понял, что имеет дело с теневыми дельцами наркобизнеса и который считал, что он единственный из посторонних, кто об этом знает… – я помолчал, все так же глядя на него в упор.
– Я понимаю, – негромко сказал он наконец. – Да, я понимаю… А я думал!..
– Ты думал, что я сейчас выну пистолет и убью вас обоих, потому что вы слишком много знаете? – немного насмешливо спросил я.
Он побледнел в который уже раз, на мгновение закрыл глаза, черты его обострились.
– Да, – ответил он, не глядя на меня. – Да.
– И что же заставило тебя бежать сюда, к Инне Николаевне, и думать, что сюда за тобой придет вересовский наемный убийца, с которым тебе придется уйти? – спросил я, считая, что настал момент услышать это его «когда смогу…».
Тут нервы у Инны Николаевны не выдержали.
– Да что же это такое?! – воскликнула она, переводя взгляд с одного из нас на другого, но обращаясь преимущественно ко мне, с остатками испуга и неподдельным возмущением в голосе. – Объясните мне, пожалуйста, что здесь происходит!
Мы с мальчишкой одновременно посмотрели на нее. Всего секунда – но его темного, странно-болезненного и моего решительного взгляда было достаточно, чтобы она замолчала с приоткрытым ртом.
– Ну? – требовательно переспросил я, продолжая наблюдать за Герой. – Не отвлекайся! Что заставило тебя думать и действовать именно так?..
– То, – ответил мальчик, как мне показалось, едва сдерживая слезы, – что мой отец был прокурором области и именно в его руки должен был попасть сверток с бумагами, которые вручила мне Галя, – он неожиданно всхлипнул и, не вытирая катящихся по лицу слез, воскликнул: – И то, что два с половиной часа назад его убили… у нас в доме!..
Инна ахнула, я вздрогнул, потому что ожидал чего угодно, но только не этого. Происходящее явно вырывалось из рук, лавина все нарастала и нарастала, здесь дело было уже не в убийстве бывшей жены Вересова и не в мести дочки собственному отцу – здесь начинало пахнуть палеными перьями пташек куда более высоких и серьезных.
До меня с большим трудом, только через несколько напряженных, полных беснующимися мыслями и эмоциями секунд дошло, что все это время я говорил с четырнадцатилетним пацаном, у которого два часа назад убили отца – скорее всего, на его глазах, в собственном доме; с мальчишкой, который понимал причину убийства и знал человека, который его заказал; с мальчишкой, который несколько минут назад уже считал себя следующим убитым… а сейчас скорчился на диване и мелко вздрагивал, пряча в ладонях лицо.
Инна Николаевна вскочила, бросила на меня полный изумления и сострадания взгляд и обняла Герку, пытаясь утешить его. Тут уж парнишка разревелся в полный голос.
Несколько минут мы сидели практически молча: Герка плакал, избавляясь от напряжения последних часов, Инна Николаевна его утешала, а я обдумывал все происходящее.
Все, ну абсолютно все укладывалось в одну схему: Галя и ее соратники начинают копать под Вересова, собирая информацию на него одного, – очевидно, считая, что, если его посадят, родителям остальных придется отказаться от деятельности, известие о которой так потрясло их детей. План начинает действовать в тот момент, когда отец Герки получает при содействии сына пакет с документами, полностью раскрывающими Вересова лично, – но в этот момент кто-то УЖЕ ЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ, он похищает всех четверых детей, затем нанимает двоих нерадивых убийц, которые пытаются убить меня вчерашним утром, потом заставляет кого-то, несравненно более профессионального, убить прокурора, а затем выследить и убить меня, прикончив заодно на той же стройке и двоих неудачников…
Вот они, события последних трех дней, выстроенные в единую непрерывную и понятную цепь! Мне бы радоваться, но я вдруг вспомнил единственное событие, которое не укладывалось в общую схему совсем: этот странный, непонятный и неожиданный звонок в такси, третий звонок на мой сотовый за сегодняшний вечер.
– Черт! – вслух сказал я.
Инна и Герка подняли головы, оба шмыгая мокрыми носами, и уставились на меня.
– Откровенно говоря, – сказал я, – попали мы с вами в историю… Меня ведь, как ни странно, час назад тоже пытались убить…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?