Текст книги "Искательница"

Петр Верещагин
Искательница

А что носят под доспехами женщины-воины?

(Даламар)

Удаляясь по радужному мосту от возрождающегося мира, Фрейя испытывала смешанные чувства. С одной стороны, это была победа: Лис делал то же, что сделала бы она сама, оставшись последней из рода Асов; с другой стороны, что будет творится во Вселенной, которой правит Хитроумный?..

Фрейя уходила. Но она знала, что когда-нибудь вернется обратно и рассчитается сполна. Это не было ненавистью, потому что ненавидеть богиня любви не может; это было то чувство, которое смертные называют долгом.

Она заставила себя забыть века безмятежности, покоя и наслаждений, проведенные в Ванахейме и Асгарде, выкинула из памяти и собственный божественный образ.

Рагнарок, называемый иногда Goetterdammerung'ом,[1]1
  сумерки богов (нем.)


[Закрыть] свершился. И боги потерпели поражение, как и было предсказано Норнами. Теперь Фрейя знала: боги вполне могли выиграть, если бы Норны не провозгласили обратного!

Она всегда воспринимала Вирд[2]2
  Wyrd – Судьба (сканд.)


[Закрыть] как некое абстрактное понятие, смутный образ из поэтической легенды, придуманной Асами для оправдания собственных (далеко не всегда лицеприятных) поступков. Однако сей образ неожиданно оказался обладателем реальной власти, настолько могущественной, что объединенная сила Асгарда ничего не смогла ей противопоставить…

Последняя из Асов, сдерживая боль и обиды, покорилась и приняла наказание за измену и помощь заклятому врагу. Она знала, что это – не навечно, что ее час придет!..

* * *

Я не ожидала легкой дороги. Задуманный план был бы чистым безумием, реши я оставаться прежней Фрейей – богиней любви и тончайшей магии рун, связывающей миры Асов-небожителей и смертных нитями одинаковых для всех чувств и эмоций. Я должна была перебороть себя и перемениться – для того, чтобы мой характер вышел из предназначенной для дочери Вана-Ньорда колеи приговора.

Скрывшись от наблюдения, я вошла в одни из многочисленных Врат, ведущих в Преисподнюю. Пришлось временно притвориться полусумасшедшей авантюристкой, исполняющей некое особо таинственное поручение: демоны настолько уважают Игру и ее участников, что никаких препон мне чинить не стали. Очень любезно с их стороны.

Добравшись до Третьего Круга, я пересекла Пустыню Ужасов (терпеть не могу это место!) и достигла так называемой Темной Башни. Постоянного хозяина сие строение не имело; в то время ею владел некий Рыцарь Полночи, одна из самых загадочных личностей в Преисподней. О нем ходили те еще слухи… впрочем, не о том речь.

Он с интересом выслушал мое предложение, задал несколько вопросов и, удовлетворенный полученными ответами, заключил договор. Я знала: его слову можно верить.

После этого я прошла Лабиринт Вечных Скитаний, вышла к морю, по которому вечно плыл корабль-призрак с постоянно меняющимся названием, и сделала одно предложение его капитану. Тот согласился, но попросил… аванса. Пришлось пойти и на это: без надежного транспорта дело было обречено.

Вскоре я достигла Ведьминой Гавани, которая контролирует почти весь Пятый Круг, и с помощью некоторых дипломатических ухищрений сумела заручиться поддержкой обоих хозяев-соперников этого знаменитого пункта. Их помощь, возможно, и не была такой уж необходимой – но я предчувствовала, что в будущем и Роковой Замок, и Дрожащие Подземелья Плутонии, и даже полуразрушенное логово Волчьего Камня станут ключевыми точками Игры. А также объектами пристального внимания многих Игроков из-за невероятного интереса, проявляемого к этим местам жителями Внешних Миров. О нет, я не была ни прорицательницей, ни гадалкой. Но я сохранила часть приемов рунной магии, чувствуя линии судеб некоторых мест и личностей. Ведьмину Гавань буквально заполняли такие линии. Часть признаков указывала на жителей Истинной Земли, что лишь увеличивало интерес…

Потом я допустила ошибку, попробовав проникнуть в высшие круги ада. У Лордов Высших Сфер тут было достаточно агентов, и они снова выследили меня. Спастись от захвата мне удалось только с помощью одного знакомого, случайно оказавшегося рядом в тот момент. Я даже не ожидала встретить его в Геенне…

То был Велунд, бывший король альвов, величайший кузнец и изобретатель в Девяти Мирах. Рагнарок унес его жизнь, как и жизнь его народа, но я не думала, что после смерти альв окажется здесь. Как выяснилось впоследствии, Велунду было предложено выбрать посмертную участь; поскольку Преисподняя, в отличие от Небес, предоставляла ему возможность продолжать любимую работу, кузнец выбрал ее. И не жалел об этом.

Велунд помог мне скрыться и дал отдохнуть в своем доме. Не желая втягивать его в свои планы и подвергать риску, я вскоре покинула кузнеца и, обосновавшись на пару лет в Лимбе, отправила двух завербованных там же агентов в высшие круги, дав им лишь одно (но зато какое!) задание. Исполнить его им удалось только потому, что оба имели при жизни весьма солидный опыт «полевых исследований»: Хок и Фишер много лет проработали в Страже и заслуженно считались грозой тамошнего преступного мира. Они ухитрились выяснить Истинное Имя одного из тех, кого Судьба назначила противостоять мне на этом этапе Игры – в Бездне его звали Р'джак. Я всегда расплачивалась с долгами, и в благодарность вернула обоих в мир живых – хотя это стоило мне дополнительных лет пребывания в аду…

* * *

В дверь постучали: три длинных удара, два коротких, пауза, три коротких. Прихрамывая, Велунд подошел к ней и потянул за ремень. Хитроумный замок щелкнул, открывая дверь. На пороге стояла женщина, известная в Лимбе под именем Златовласки, Королевы Чаш; настоящее ее имя знал здесь, наверное, лишь Велунд.

– Доброго тебе здравия, кузнец! – сказала она.

– И тебе, госпожа, – ухмыльнулся он, зная, что Фрейя ненавидит это обращение. – Не откажи в одной услуге: озари своим присутствием мою скромную обитель.

Против собственной воли Фрейя улыбнулась и вошла. Дверь за ней закрылась; Велунд подвинул гостье резной стул и сам с облегчением опустился на скамью: искалеченные еще при жизни подколенные сухожилия кузнеца до сих пор не зажили.

– Я скоро уйду, Велунд, – тихо проговорила Фрейя. – Игра ожидает меня.

– Готова ли ты?

(Кузнец отлично знал, о чем идет речь, ведь бОльшая часть портативных наборов для Игры была изготовлена его руками – по заказу Лордов-Наместников высших кругов Преисподней и Владык Бездны; даже Мастера Колеса попросили Велунда смастерить для них несколько экземпляров микро-Досок. Он никому не отказал, но в каждую из Досок встроил нечто вроде секретного механизма, реагирующего на некий определенный пароль. Так, для страховки. Потому что его собственной Фигуры на этих Досках не было видно…)

– Да. Я знакома лично с тремя из тринадцати соперников (притом они об этом знакомстве и не подозревают), и имею приблизительную информацию еще о пяти. Мир также определен: это тот набросок, что некогда сотворил Мастер Аркан с помощью зеркала. Арканмирр.

– Как легли карты в предварительном туре?

– Довольно оригинально. Таурон – знаешь, тот растратчик из Первозданного Хаоса? – получил лааконов-жуков. Он уже даже псевдоним себе придумал – Огнетворец. Р'джак, изгнанник Бездны, вживается в роль Темного Властелина и взял себе орков. И как он только собирается доставать их из Арды?

– Его проблема. Что еще?

– Сидхе (они вроде твоих прежних подданных-альвов) получил некто Оберик, прозванный Иллюзионистом. Племенем людей-ящериц будет править Шари, уроженка Свартланда,[3]3
  сканд. Svartland – черная земля, Африка


[Закрыть] заклинательница духов. Двое пока не явились – Стервятник-Оборотень и Ло Пан Связующий; им остались народы г'нолла и половинчиков. Не спрашивай, кто это такие: сама впервые слышу. И наконец, смертные, сиречь люди, должны быть разделены на три различных племени – между мною, Мерлином и Джафаром.

– Мерлин? – искренне удивился Велунд. – Не тот ли это маг-прорицатель из Логрии, наставник Артура Пендрагона?

– Он самый. Дорого ему обошлось последнее волшебство… Встретишь – не узнаешь. Сдал старик. Он теперь именует себя Мудрецом, так как магии у него, почитай, не осталось.

Кузнец печально склонил голову.

– Далее, – продолжала Фрейя. – Джафара я не знаю, но кое-что о нем слышала. Вроде бы это чародей и алхимик из Серкланда,[4]4
  сканд. Serkland – земля шелка, Восток


[Закрыть] практикующий трансмутацию.

– Тогда я позволю себе высказать пару предположений на тему выбора твоих соперников.

– Прошу.

– Мерлин, насколько я понимаю, возьмет либо своих соплеменников из Логрии, либо их родичей-вальхов[5]5
  сканд. кельты, гэлы


[Закрыть] с Истинной Земли. В первом случае он получит потенциально высокоразвитую цивилизацию, во втором – неустрашимых в сражении воинов. Поскольку он теперь Мудрец – выбор ясен. Джафар наверняка будет использовать кочевников, что живут между Серкландом и Гардарики.[6]6
  сканд. Gardariki – страна городов, Русь


[Закрыть] Тебе при таких раскладах, пожалуй, стоит обратиться к потомкам племен Гардарики или Валланда:[7]7
  сканд. Valhland – Галлия, Франция


[Закрыть] коренные обитатели наших земель для Игры, к сожалению, малопригодны. Чересчур свободолюбивы, в случае чего не уступят даже своим богам.

– Ты прав, – улыбнулась Фрейя, – и все-таки ошибаешься. Есть у меня на примете одно племя… и один план.

– Какой же?

– Старая поговорка насчет единой крови.

Велунд пристально посмотрел на бывшую богиню любви, потом покачал головой.

– Чересчур сложно для меня. В любом случае желаю удачи. Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

– Да нет, я ведь уйду отсюда, как и пришла: простой искательницей приключений… Кстати, называй меня теперь Искательницей. Для новой Игры я принимаю это имя.

– Как хочешь. Но все-таки прими подарок.

Кузнец аккуратно развернул лежавший на столе пакет. Тонко звякнули звенья кольчужного одеяния.

Фрейя удивленно смотрела на стальное кружево, не превосходящее по толщине плотного шелка.

– Велунд, это прекрасная работа… но разве она может быть использована по прямому назначению, а не как «костюм амазонки-соблазнительницы»?

– Интересная формулировка, – ухмыльнулся мастер. – Держи-ка.

Передав «искательнице приключений» кольчугу, он снял с оружейной стойки тяжелый топор и ударил без замаха. Стальная ткань тихо звякнула и колыхнулась; на звеньях не осталось и царапины.

– Положи на скамью, – сказал Велунд, занося топор.

Опасаясь за искусное стальное плетение, Фрейя хотела было возразить, однако многозначительная ухмылка кузнеца заставила ее послушаться. Ухнув подобно дровосеку, Велунд рубанул сплеча; кольчуга отозвалась коротким лязгом, на скамье образовалась продольная вмятина, а на лезвии топора – четыре довольно крупных зазубрины. Звенья остались прежними и ничуть не деформировались.

– Надевай, – проговорил мастер.

Скинув одежду, Фрейя быстро облачилась в новую кольчугу. Сработанная на манер платья, она прикрывала все тело, руки до локтей и ноги до колен, будучи притом почти невесомой – и совершенно прозрачной.

– Амазонка-соблазнительница, – весело ухмыльнулся Велунд, предлагая Фрейе зеркало.

Та осмотрела себя со всех сторон, словно находилась у портного и примеряла новое вечернее платье. Эффект был поразителен. Любой противник мужского пола был бы сражен наповал одним видом… нет, не кольчуги, а того, что она защищала – от оружия, но никак не от жадных взглядов. Впрочем, с последним Фрейя легко могла смириться (и даже получить некоторое удовольствие)…

* * *

Я вышла на Зеленую Улицу и двинулась к призрачной громаде Вращающегося Замка. Эти Врата были, конечно, далеко не единственными – Лимб, формально принадлежащий к Геенне, являлся на деле чем-то вроде нейтральной полосы на границе между мирами мертвых и мирами живых. И, поскольку сам ад лежит между Реальным и Нереальным Планами бытия, статус Лимба как точки сопряжения всех этих миров был чрезвычайно зыбким – что и давало возможность пересекать эти края любому, чей карман выдержит тарифы Стражей Врат. Последние, впрочем, требуют плату не деньгами; их обычная цена – жизненная энергия «клиента», каковую отдельные исследователи упрямо именуют душой. Возможно, они правы; почти все чародеи, злоупотребляющие странствиями по различным мирам, заканчивают свой путь в Преисподней, ибо не имеют достаточного запаса «внутреннего пламени», чтобы вернуться обратно…

Ну да не о том речь. Мне такая участь не грозила; даже не будь я богиней, Игрокам в этом деле положены кое-какие привилегии. Да, я могла бы и не открывать своего настоящего лица, ведь в Лимбе ни одна собака даже не подозревала о том, что я – Фрейя-Ванадис. Однако подготовка завершилось; настало время встретиться с Мастерами Колеса, которых называют иногда Богами Судьбы – и сделать первый ход. Войти в те Врата, за которыми Они наблюдают круглосуточно. И нанести свой первый удар в битве, которую Они ошибочно назвали Игрой…

Страж недоверчиво взглянул мне в глаза – и отпрянул, обожженный остатками золотого света, некогда наполнявшего Асгард и Ванахейм. Его напарник, более опытный, проверил мою личность косвенным методом – по мощности ауры. После чего открыл Врата и сделал приглашающий жест. Я поблагодарила легким кивком и вошла.

Я была готова к последовавшему взрыву – это сработала сигнализация, устанавливаемая Слугами Колеса на Врата. Таков их обычный метод поимки тех, на кого по каким-либо причинам объявлен розыск. Грубо, но достаточно просто и эффективно.

После этого передо мной обнаружилась еще одна дверь, отмеченная печатью Колеса. Я вошла – и оказалась лицом к лицу с Ним.

Старший из Мастеров Колеса, Орион Провидец. Сын одного из титанов, лишившийся зрения при Гигантомахии,[8]8
  греч. война гигантов


[Закрыть] впоследствии Он заслужил признание Высших Сил и был взят на небо – работать называемым в Его же честь созвездием…

Я мало знала о дальнейших событиях, и вряд ли кто-то во Вселенной знал больше моего. Мне было известно лишь, что Орион каким-то образом вошел в союз с силами, сменившими прежних богов Эллады, и обыграл их в их собственной игре, заполучив чуть ли не все их могущество – и добрую половину слуг. Один из них, Габриэль, вскоре поднялся до положения Его помощника и также получил титул Мастера Колеса.

Почему именно Колесо? Трудно сказать. Таков был Знак новой Силы, так Орион именовал Судьбу. Лично я по-прежнему полагала настоящим Знаком Судьбы Пустоту-Вирд, однако кто знает – ведь у Судьбы вполне мог оказаться не один лик.

– Ты принесла мне некоторые проблемы, – проговорил Провидец.

Фраза, вероятно, должна была расцениваться как смесь предупреждения с угрозой; услышав ее, я просто обязана была пасть на колени и молить о прощении – которое Мастер Колеса, немного поломавшись для приличия, конечно, подарил бы несказанно осчастливленной таким поворотом дел «жертве».

Увы, я обманула Его ожидания.

– Готова исправить причиненный ущерб – если, конечно, то действительно был ущерб, а не вынужденное исполнение собственных обязанностей, – сказала я.

Орион покачал головой, тщетно стараясь скрыть восхищение подобной наглостью (так, во всяком случае, Он это расценивал).

– Ты опоздала к началу Игры.

– У меня имелись свои причины. Каков будет штраф?

– Сама рассчитай – Игровой Кодекс тебе известен.

– Хорошо, – кивнула я. – Возражений нет. Какие-нибудь ограничения в Поле Сил?

– Выбери подчиненный тебе народ.

Взглядом испросив разрешения, я придвинула к себе Доску, изменила режим поиска и направила ее в нужное место. Так, следы ведут к… а теперь изменить ракурс… есть!

На Доске возникла Фигура Героя, связанного линиями власти с несколькими пешками, олицетворявшими старейшин племени. Героем этим был Фрит Ледяной Туман, бывший командир дружины Улля, а племенем – остатки войск Асгарда, которых я успела вывести из битвы, когда результат Рагнарока уже был известен.

– Вот они, – проговорила я.

Орион повернул Доску, просмотрел предысторию избранников, удивленно поднял брови – и взглянул на меня, ожидая пояснений. Которых не последовало.

– Ладно, – хмыкнул Он. – Но ты более не будешь богиней.

– Согласна.

– Более того, они не должны считать тебя воскресшей Фрейей.

– Пусть так. Мое новое имя – Искательница. И я дам им новую религию, чтобы они забыли прежних богов – Асов.

– Годится, – согласился Провидец. – Итак, твоей новой силой будет Природа. Возьми, – он достал откуда-то пухлый фолиант в зеленом переплете, – это тебе на первое время.

Я поморщилась. Терпеть не могу изучать магию по книгам. Но другой возможности, судя по всему, мне не представится…

* * *

Заснеженная пустошь. На юге – мертвый лес, под пушистым снежным одеялом выглядящий примерно таким же мирным, как секира в бархатном чехле. На севере – холмы, населенные таким количеством нечисти, что даже им – бывалым бойцам, пережившим Рагнарок – пришлось несладко. Пробиваться назад – чистое самоубийство, а ведь на них лежит немалая ответственность. В отряде более половины женщин и детей, однако с этим-то как раз проблем нет: оружие за нужный конец умеют держать все. Хуже всего то, думал Фрит, что нас слишком мало.

– Они идут с запада! – крикнула Риз, самая остроглазая из валькирий. – Вооружены чем-то вроде алебард, доспехов нет.

– Сколько? – спросил Ледяной Туман.

– Много. Где-то вдесятеро против нас.

Проклятье. И ведь ни одного места вокруг, где можно было бы укрепиться…

– Клином – и вперед! – прохрипел Фрит.

Как всегда перед боем, голос напрочь покинул его – чтобы вернуться в самый разгар сражения, когда необходимо быстро прореагировать на изменение обстановки и отдать приказ. Впрочем, отряд состоял из весьма опытных бойцов, которые нуждались лишь в самом минимуме указаний.

Ощетинившись копьями, топорами и мечами, железный клин северян двинулся на врага. Фрит шел впереди, однако в его руках было иное оружие – тяжелый деревянный посох. Этот выбор выглядел по меньшей мере странно, но Ледяной Туман никогда не обращал внимания на такие мелочи, как непонимающие взгляды. Его самого это оружие вполне устраивало, а большего не нужно ни одному воину.

Двести шагов…

В рядах противника началось какое-то движение. Где-то позади их огромной орды что-то определенно происходило, и вражеский командир пытался спешно перегруппировать отряд, чтобы одновременно отразить обе атаки. Сил у него для этого вполне хватило бы, но вот с временем случилась мелкая неприятность. Уяснив это, Фрит скомандовал «Бегом!» – чем больше неприятностей у врага, тем лучше дела у его бойцов.

А в тылу неприятеля явно кипел бой – причем бой магический. Налево и направо разили зеленые молнии, глухо чавкала грязь, в которой вязли беспомощные враги, свистели ледяные стрелы. Северяне издали устрашающий боевой клич и врубились в толпу со своей стороны: кто бы ни дрался там, он был противником их противников, а значит, почти что другом.

Круша кости и черепа вращающимся посохом, Ледяной Туман пробивался вперед. Две валькирии, Гуннхильд и Вигдис, усиленно орудовали копьями и щитами, прикрывая его с боков; спину предводителя охранял Вига-Торвальд, размахивающий тяжелым топором с такой легкостью, словно то был простой ореховый прутик. Построение северян нарушилось, но дисциплина в рядах врага уже исчезла, так что это не имело значения.

Увернувшись от ржавого лезвия алебарды, Фрит ловким тычком проломил ребра зазевавшемуся противнику, отбросил его под удар другого – и на долю секунды обомлел, утратив всякую способность соображать. От следующего выпада его спас лишь инстинкт: натренированные руки сами подставили посох, блокировав удар, а копье валькирии в тот же миг пронзило нападавшему горло.

– Да что на тебя нашло? – с упреком произнесла Гуннхильд, высвобождая острие. – Чего зеваешь?

Ледяной Туман не ответил.

Менее чем в двадцати шагах от него стояла светловолосая женщина среднего роста, чертами лица очень похожая на любую из северянок; тончайшее плетение стальной кольчуги окутывало стройное тело, не оставляя воображению почти никакого простора, зато подкидывая работу вылезающим из орбит глазам – мужским, разумеется. То ли незнакомка израсходовала свой запас колдовской силы, то ли просто не желала пользоваться ею сверх необходимого – но сражалась она сейчас отобранной у одного из врагов тяжелой алебардой, используя ее как своеобразную косу.

Восхищение Фрита смешалось с первобытным ужасом, когда он осознал, что неизвестную воительницу-чародейку видит только он…

* * *

Подумать только, богиня вынуждена сражаться врукопашную! Да любой скальд скорее вырвал бы себе язык, чем согласился бы сложить сагу о таком!

Нет, о подвигах Одина, Тира, Тора, Фрейра и даже Локи на ратном поприще сложено достаточно песен. Многие бойцы Севера обрели известность исключительно из-за того, что им «посчастливилось» напороться на клинок одного из Асов… Но чтобы бога ВЫНУДИЛИ драться простым оружием, ВЫНУДИЛИ отказаться от использования своего могущества? Никогда бы не поверила… если бы не испытала сама.

Лимит. Предел разрешенного.

Игровой Кодекс, раздел пятый, статья двадцать четвертая, пункт третий. «В пределах одного сражения применение большего количества манна-ресурсов, чем то обусловлено описанным в пп. 7 – 11 статьи 23 статусом Игрока, НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.» (Манна-ресурс – термин, обозначающий условное количество всякой волшебной энергии, используемый составителем Кодекса – которым, по всей вероятности, был сам Аркан.)

Но чтобы описанные в какой-то книжице правила обрели физическую мощь и блокировали мои способности?

Теперь я начала понимать, почему Игроку дозволено столь многое. И почему он властен делать то, на что не смеет замахнуться никто другой его уровня сил. Потому что использовать ВСЮ эту власть не позволяет все тот же Кодекс. Причем не позволяет в прямом смысле этого слова. Правила нельзя нарушить – не потому, что это чревато неприятностями со стороны «надзирателей за порядком», сиречь Арбитров. О нет, причина куда проще – и куда страшнее.

Став Игроком, я перешла в принципиально другую систему мироздания, где правили Законы Игры, записанные в Игровом Кодексе. В Асгарде и Девяти Мирах многие из них также действовали, но превыше любых правил у нас была воля. В первую очередь – воля Одина, потом – собственная воля каждого из Асов, потом – воля любого смертного. Не напрасно волю считали инструментом магов и чародеев: ни один вселенский закон не мог противостоять волевому усилию.

Воля Вирд, говорил Один-Скиталец, когда не желал признавать авторство идеи, единственно верной и не нравившейся ни ему самому, ни окружающим. Я всегда считала это своего рода лицемерием, однако теперь начала думать, что в провидческом Источнике Мимира владыка Асгарда узрел больше, чем поведал нам…

Отшвырнув искореженную алебарду, я выхватила у одного из ледовых эльфов длинный меч и тут же «поблагодарила» его коротким пинком в грудь, отбросив неудачника на острие алебарды его собрата. Круговой взмах; один из противников, возомнивший себя Грозою Амазонок, бросился на меня со спины и даже успел пройтись тесаком по кольчуге. Рыцарский кодекс чести был писан не для таких сражений; опираясь на меч и притворно осев на одно колено, я с силой выбросила правый кулак, попав четырьмя дюймами ниже пояса. Он признал аргумент настолько весомым, что выронил нож и обеими руками ухватился за уязвленное место. Я решила избавить эльфа от дальнейших страданий, что и проделала с помощью его же оружия.

Вскочив, я еще некоторое время рубилась в кольце врагов – и наконец заметила тех, ради кого, собственно, и пришла сюда. Один из них смотрел на меня – и видел! Хотя еще до того, как открыть Врата, я наложила чары, отводящие глаза любому смертному…

Фрит Ледяной Туман, вспомнила я. Вождь дружины Улля. Герой.

Все воины Асгарда – герои. Валькирии, сражавшиеся по обе стороны от Фрита, также были героинями – при жизни. За что и получили посмертную участь воинов. В моем войске.

Я, конечно, немного изменилась, но они должны были узнать меня, едва увидев. Почему же только Ледяной Туман смотрит на меня, причем смотрит так, словно пытается вспомнить нечто упорно ускользающее из памяти? Или он никогда полуголой бабы не видел?

Ладно, решила я, потом разберемся – после того, как покончим с этой шайкой ледовых эльфов. И кто только, хотела бы я знать, подарил этим уродцам такое название? Что у них общего с нашими альвами, сидхе Логрии или Дивным Народом Арды?

* * *

Когда остатки противников бежали, Фрит предоставил своим помощникам заботу о раненых и наблюдение за горизонтом, а сам подошел к ожидавшей его воительнице – по-прежнему невидимой для остальных северян.

– Я знаю тебя, – молвил он, не тратя времени на приветствие.

Она кивнула.

– Только откуда? – продолжил Ледяной Туман. – Покинув нашу разрушенную отчизну, мы прошли долгий путь. На этом пути мы встретили многих, но людей среди них не было. Так откуда ты?

– Ты видел меня, Фрит, – сказала она, – и видел достаточно часто. Последний раз мы встречались на поле Вигрид, когда я поручила тебе вывести остатки войск Асгарда через Бифрост в иной мир.

Лицо седого воина на мгновение стало одного цвета с запятнанным кровью снегом.

– Гос…

– Не надо, Фрит. Сейчас – не надо. Среди вас еще живут те, кто помнит мое имя и облик. Я не хочу давать им ложных надежд.

Ледяной Туман опустил голову.

– Значит, Асы побеждены.

– Да, – подтвердила Фрейя, – и Девятью Мирами правит Лис Локи. Правда, он оказался лучше, чем мы о нем думали – но все равно остался тем, кем был. Я не прощу ему измены и когда-нибудь рассчитаюсь сполна! Но – не теперь. Я более не богиня, Фрит. И не имею права выдавать себя за ту Фрейю, которую вы знали.

– Я не понимаю…

– Ничего, я объясню тебе все. Потому что мне нужна твоя помощь. Ваша сила – сила всего вашего народа – поможет мне собрать собственную мощь, чтобы я смогла когда-нибудь встать против Локи и нанести удар. Это случится не скоро, пройдет еще не одно столетие – но так будет, обещаю!

– Не нужно обещаний. Я увижу это.

Искательница удивленно вскинула правую бровь.

– Ты стал провидцем, Ледяной Туман?

– Нет, – слабо усмехнулся северянин, – я обрел вечную жизнь. Не бессмертие, не Дар Воскрешения – но вечную жизнь, подобно йотунам или Асам.

– Как это случилось? – спросила Фрейя, чуть помолчав.

Фрит заговорил, а в голове Искательницы эхом прозвучал отрывок из совсем иного рассказа:

«Узнай же забытый временем Лэнг по вечно пылающим злобным огням и отвратительному клекоту чешуйчатых Шантаков, парящих в вышине; по завываниям На-Хага, томящегося в ночных пещерах и наполняющего человеческие сновидения странным безумием; и по храму, сложенному из серого камня подле логова Мрачных Всадников Ночи, где в вечном одиночестве обитает Носитель Желтой Маски…»[9]9
  Абдул аль-Хазред «Ал Азиф»


[Закрыть]

– Вот так, – наконец завершил Ледяной Туман. – Мне еще повезло: я ушел живым. Сигмунд и Ран ушли мертвыми, и нам пришлось убивать их вторично. Тяжкое испытание…

– Итак, ты должен вечно служить ненавистному тебе мертвому богу, который в конце времен восстанет из небытия и подарит твоему телу смерть, забрав душу в свой ад?

– Именно таков был приговор.

* * *

Я улыбнулась. Было ли это первое испытание для Игрока, каковое предусматривал Кодекс для вступающего в должность Властителя? Или просто Колесо Судьбы подкинуло мне этот шанс, словно извиняясь за суровую необходимость ограничить меня в прочих средствах?

Все это было далеко не так важно, как найденный мною ответ.

– Я могу изменить эту участь, – сказала я.

В глазах Фрита вспыхнула надежда. Увидеть этот свет у того, кто пережил крушение собственной системы мироздания… это было потрясением, но потрясением приятным.

– Твоя власть превосходит мощь проклятья Гастура Змеезубого? – выдохнул Ледяной Туман.

Я покачала головой.

– Нет. Но я знаю, какому богу ты можешь служить, не опасаясь за свою душу. Кстати, таким образом ты даже вернешь один старый долг – те, кто должен бы его оплатить, этого уже сделать не смогут никогда… Этот бог – Имир.

Седой Герой, еще не знавший о своем титуле, застыл подобно камню, обдумывая услышанное. Идея ему понравилась.

– Имир, из тела которого был сотворен мир… Да, это достойный выбор. Но как мне служить тому, кто умер задолго до того, как Тор и Один сотворили людей?

– Очень просто. Поведай своим людям о том, что именно благодаря Имиру, пожертвовавшему собой, мир вообще существует. Асов же можешь назвать кем-то наподобие младших богов, павших в смертельной битве со своими отцами-гигантами… Короче, попробуй стать кем-то вроде странствующего проповедника – у тебя здесь даже преимущество, потому что говорить нужно только чистую правду.

Фрит вновь усмехнулся.

– Это мне по нраву. Но… ради чего все это?

Я поняла, что он просто не осмеливается задать прямой вопрос. И рассказала все, что могла рассказать без риска подставить собственного Героя.

– Скоро вы покинете пределы Хладных Пустошей, – добавила я, – и войдете в более гостеприимные земли. Там я и присоединюсь к вашему отряду, так, чтобы все видели это. Вскоре ты достигнешь порога стоящего там Храма Имира, сложишь с себя полномочия вождя и примешь обет служения; впрочем, Имир не Белый Бог, и не потребует от тебя никаких глупостей. А новым вождем буду я. Выбор будет сделан всем народом, так что никто ничего не сможет заподозрить. И лишь сколько-то там лет спустя, когда наше странствие подойдет к концу и мы ступим на землю новой родины, я открою вам, что являюсь Владычицей. К тому времени мое имя утратит для вас свое прежнее звучание, и все подумают, что я принимаю имя одной из богинь Асгарда просто для того, чтобы сделать вам приятное.

– Что за новая родина? – удивился Ледяной Туман.

– Я сама еще не знаю. Но путь проложен, и мы придем туда. Годом раньше, годом позже – не имеет значения. Теперь я буду держаться рядом; в случае чего – приду на помощь. В этих краях много нечисти, и еще больше – тех, кто желают стать таковой.

– Желают?!!

– Лучше не спрашивай, – вздохнула я, – мой ответ тебе совсем не понравится, а стать Истребителем Нечисти у тебя нет ни возможности, ни времени…

Это было давно.

Фрит с той поры успел дважды заслужить благосклонность Имира и ненависть прочих Богов Льда, за что и поплатился – он не смог переступить Ледяную Стену, ограждающую Джангар (главный из материков Светлой Стороны Арканмирра) от земель вечного холода, и остался замурованным в ее толще. Время от времени я вытаскивала его оттуда, но каждый раз Герой возвращался к месту своего заточения. Иногда добровольно, иногда – после долгих битв с посланцами Хладных Пустошей.

А я, Фрейя Искательница, стала полноправной правительницей этого странного народа, потомков валькирий и воинов Асгарда. Они утратили тягу к морю, частично – самоубийственную страсть к битвам по малейшему поводу и без повода; однако сохранили главную черту тех суровых жителей Севера, которая пронизывала все легенды о Девяти Мирах. Прежним остался тот неукротимый дух, благодаря которому о северянах говорили: ни один из них не уступит дороги собственному богу, столкнувшись с ним на узкой горной тропинке…