Текст книги "Я – Люцифер"

– С ножом шутки плохи, – прошептал Вобуа. – Тут надо быть очень осторожным. Слишком поспешная атака или контратака, и ты обречен.

– Боже! – пробормотал Колльер. – Кошмар! Мне надо спуститься.

– У вас есть в этой области какой-то опыт?

– Нет! – свирепо прошептал Колльер. – В школе я занимался боксом. Боксер из меня никудышный, и я терпеть не мог драться. Но теперь… – Колльер отвернулся от окна и направился к двери.

– Она рассердится, – предупредил его Вобуа.

– Если не погибнет! Я обязан спуститься.

Колльер открыл дверь и стал спускаться по плохо освещенным ступенькам. Чертыхаясь, он отпер засовы, открыл дверь, побежал по проходу во двор. Но чугунные ворота оказались закрыты. Он увидел, что в паз засова был всунут металлический прут, и повернут вокруг трубы.

«Я загоню их в стойло, а ты запрешь», – сказала Модести тогда в машине. Колльер попытался отогнуть прут, но у него ничего не получилось. Тяжело дыша, он оставил попытки проникнуть во двор. Он вдруг возненавидел себя, потому что к досаде примешалось облегчение, что во двор нельзя было попасть.

Модести сейчас оказалась спиной к нему, у дальней стороны фонтана. Вилли, напротив, у ближней стороны. Вдруг Модести спрыгнула в чашу, потом вскочила на парапет и резко ударила ногой одного из наседавших на Вилли. Удар пришелся ему по голове. Он полетел в сторону, врезавшись в своего партнера.

Колльер вспомнил, как Модести расправилась с дверью, и подумал, что, скорее всего, она сломала бандиту шею. Но размышлять об этом было некогда. Модести по-кошачьи приземлилась, чуть присев на корточки, касаясь руками земли. Вилли пошел в атаку. Раздался звон стали о сталь, потом свободная рука Вилли взметнулась, словно топор, и второй нападавший рухнул на землю. Вилли подхватил уроненный противником нож длиной в двенадцать дюймов. Колльер не понимал, почему Модести не возьмет второй нож: неужели ей сподручнее воевать с помощью юбки и конго?

Двое уцелевших бандитов бросились в разные стороны. Один ринулся к воротам, но Вилли догнал его. Колльер же перевел взгляд на Модести. Когда Модести уложила свою первую жертву, этот издал вполне отчетливый, хоть и негромкий крик и теперь пошел вперед, неистово размахивая ножом. Модести стала отступать.

Время от времени она уворачивалась или подставляла под руку с ножом свою руку, укутанную юбкой. Они приблизились к Колльеру, и он мог разглядеть получше противника Модести.

Широкие плечи, узкая талия. Под легким пиджаком рубашка, отделанная кружевом. Волосы длинные, светлые, явно крашеные, завивавшиеся, словно от перманента. Лицо гладкое, холеное, хотя теперь его исказила гримаса ярости. На губах помада, глаза подкрашены.

В том, как вел себя этот человек, не было ничего женского. Он был силен, проворен и безжалостен.

Колльер так вцепился в прутья ворот, что у него заболели пальцы. Ему случалось встречать выражение «оцепенеть от ужаса», но впервые он испытывал это на себе. Педераст излучал желание убивать. Колльеру никогда не доводилось видеть такой обнаженной животной ненависти, но на Модести это не произвело никакого впечатления. Ее движения отличались стремительностью и скоординированностью. На лице было серьезно-сосредоточенное выражение. Внезапно юбка полетела в лицо педераста, он на секунду потерял ориентацию, и этого оказалось достаточно. Модести резко развернулась на одной ноге, а вторая ударила его в пах. Он согнулся, словно перерубленный пополам.

Модести сделала шаг вперед и дважды ударила его конго, один раз по руке с ножом, второй раз по голове. Удары со стороны казались легкими, но после первого рука выронила нож, а после второго тело обмякло и осело на землю.

Колльер с шумом выдохнул воздух. Он так долго стоял, затаив дыхание в самом прямом смысле слова, что у него стала кружиться голова. Он решил, что последний бандит успел удрать, но тут увидел неподвижную фигуру на земле лицом вверх. Из груди у него торчал большой нож.

– Хотел, гад, метнуть в меня ножик, – сказал Вилли. – Пришлось его успокоить.

– Правильно сделал. Если с ними церемониться, то можно отправиться на тот свет раньше срока, – сказала Модести. Она поправила выбившуюся прядь. – Кого-нибудь из них знаешь, Вилли?

Они говорили тихо, не подозревая о том, что рядом Колльер.

– Нет, это новая команда, – с удивлением в голосе произнес Вилли. Он подошел к бандиту, которого уложила Модести, перевернул его ногой на спину, посмотрел на женоподобное лицо. – Черт! – воскликнул он. – Пед! Когда они сердятся, те сердятся очень сильно.

– Да. Я, кажется, сперва уложила его дружка. Проверь, жив он или нет. И того, кто был с пушкой, тоже.

– Ладно. – Вилли еще раз посмотрел на жертву Модести и хмыкнул: – Напрасно он так расстроился, когда ты заехала ему промеж ног. Ничего жизненно важного у него там не имелось.

Модести тихо усмехнулась. Затем она увидела Стива, и ее лицо сделалось жестким.

– Стив, а тебя как сюда занесло?

– Я решил спуститься, – сказал он и обнаружил, что у него дрожит голос. – Я просто не мог стоять там и смотреть. Я думал, от меня может быть какой-то толк, даже если бы я просто путался у них под ногами.

– Скорее ты бы путался под ногами у нас. Если бы мы стали переживать из-за тебя, то сами могли бы погибнуть, черт бы тебя побрал, – сердито произнесла она.

– Виноват и раскаиваюсь.

В ее глазах вспыхнули гневные огоньки, и она хотела что-то сказать, но тут сверху раздался голос Вобуа. Он говорил быстро и по-французски, и Колльер не разобрал смысла слов. Но Модести вдруг смягчилась.

– Хорошо, Рене, – тоже по-французски ответила она. – Я не подумала. Может, спуститесь?

– Иду.

– Стив, не валяй дурака, – сказала Модести, посмотрев на него через прутья. – Я бы не обиделась, если бы ты велел мне посторониться, когда ты работаешь над новым сплавом или чем-то еще в своей металлургии.

– В металлургии?

– Ну, ты же металлург?

– Ах да, но это не одно и то же.

– Ничего подобного. – Она махнула рукой в сторону поля боя. – Просто мы с Вилли в этом разбираемся очень даже неплохо.

– Да, я успел убедиться.

Тут появился Вилли с выуженным из фонтана «люгером» девятого калибра, передал его Модести, потом одним сильным рывком распрямил стальной прут и вынул его из пазов.

– Как поживают трое у фонтана? – спросила его Модести.

– Один было очнулся, но я решил дать ему поспать еще минут десять, – сказал Вилли, открывая ворота. – Ну, а педриле придется завести нового дружка, потому как у того теперь нет шеи.

Колльер вдруг испытал свирепое удовлетворение. Теоретически то, что Вилли и Модести только что убили по человеку, должно было вызвать в нем протест, отвращение, но он вспомнил, как пять темных фигур – четверо с ножами, один с пистолетом – наступали на них во дворе. Он представил себе, как сталь и свинец впиваются в ее тело…

Итак, двое убиты! Что ж, они сами на это напросились.

Появился Рене Вобуа. Он сказал:

– С минуты на минуту прибудут фургон и легковая машина.

– Нам лучше к тому времени исчезнуть, – сказала Модести, передавая ему «люгер». – Вы сделаете так, что к нам не будет никаких вопросов?

– С моей стороны, разумеется, все будет в порядке. Но этих придется допросить, и они могут упомянуть ваши имена. Они вас знают?

– Трудно сказать. Во всяком случае, мы их не знаем.

– Что ж, если мне придется докладывать министру, то я сообщу, что на меня было совершено бандитское нападение, когда я находился вместе с двумя моими агентами, мужчиной и женщиной, и что нам удалось обезоружить и задержать нападавших.

– Причем двоих пришлось успокоить навсегда. Впредь будьте поосторожнее, Рене, – весело заметил Вилли.

– Не беда. Мой министр придерживается старомодной точки зрения насчет убийц. Он говорит, что общество отнюдь не виновато, что они убивают.

Вилли хмыкнул, прошел к «симке» и вскоре вернулся, волоча водителя «панхарда». Тот все еще был без сознания.

– Этому нечего будет припомнить, – пояснил Вилли, опуская его у ног Вобуа. – Он даже не начал играть.

Модести надела юбку, которая была вся в порезах. Появилась Клодина в халате.

– Кончено? – шепотом осведомилась она.

– Да, – ответила по-английски Модести. – Спасибо тебе, Клодина. А замок Вилли починит завтра.

– Никто не пострадал?

– Только те ребята, – сказал Вилли, обнимая девушку. – Ну, что. Принцесса, теперь-то мы можем немножко отдохнуть? Хотелось бы тихой ночки.

– Пожалуй. – И с легкой улыбкой она добавила: – Впрочем, не знаю, будет ли она тихой для Клодины. Ладно, идите, завтра я позвоню.

– Мадемуазель Клодина уже приготовила вам горячую ванну, Вилли, – сказал Вобуа. – Удивляюсь, зачем вы ездили в Токио.

– Ну, видите ли… – Вилли погладил шею Клодины. – Тамошние девушки все-таки дают тебе время выйти из ванны. Впрочем, не в этом дело, если разобраться.

Они вдвоем удалились, закрыв за собой дверь. Вобуа пожал плечами.

– Я даже не сказал ему спасибо, – растерянно произнес он. – Как некрасиво получилось!

– Не надо никаких слов. Хорошо, что мы оказались в этот вечер с вами, Рене.

– Я тоже рад, – вздохнул Рене Вобуа и, обведя рукой двор, добавил: – Это ведь не пустяк. Шестеро!

– Извините, если мы заставили вас поволноваться, Рене.

– Он не волновался, – буркнул Колльер. – По-моему, он получал огромное удовольствие.

Вобуа поджал губы и собрался резко ответить, но потом вдруг смягчился. Горестно разведя руками, он сказал:

– Не могу согласиться насчет «получал огромное удовольствие», но все же наш молодой друг не так уж и не прав. Мне было чрезвычайно интересно. Ваша тактика – разбиться на две группы, потом быстрая перегруппировка – сработала блестяще. И точка в виде удара ногой. Это фантастика.

– Что делать, раз против тебя люди с ножами, – отозвалась Модести. – Одна ошибка – и поминай как звали! – Она говорила чуть рассеянно, но вполне серьезно. – Секрет в опорной ноге. Между прочим, Вилли тренировал меня целый месяц, пока не добился правильной позиции… – Она посмотрела на Колльера и закончила: – Нам пора, Рене. Ваши люди появятся с минуты на минуту. Спасибо за прогулку по Сене и за обед.

– Спокойной ночи, Модести. – Рене Вобуа наклонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Спокойной ночи. Звоните, если что.

Вобуа улыбнулся и кивнул. Модести взяла под руку Колльера и двинулась с ним к машине. Когда она стала пробираться через переднее сиденье к водительскому месту, нога в разрезанной юбке обнажилась до колена. Колльер сел рядом, закрыл дверь. Модести позволила машине немного проехать под уклон своим ходом, чтобы не было слышно шума мотора.

– С Рене Вобуа все будет нормально? – обеспокоенно спросил Колльер.

Заурчал мотор, и Модести ответила:

– Да. У него пистолет, и ему надо последить несколько минут за четырьмя ребятами без сознания. И двумя мертвецами. К тому же это Рене Вобуа…

– Что означает последняя фраза?

– То, что за него не надо беспокоиться. А вот и они! – Мимо них вверх по холму проехали легковая машина и фургон.

– Я не очень переживал за него, – сказал Колльер. – Я волновался за тебя.

– Напрасно, милый. Пустая трата времени.

– Серьезно? Но тебя могли взорвать, застрелить, зарезать. Причем все это за последнюю пару часов.

– Но я цела и невредима. Так что забудь об этом, Стив.

– Нет, я хочу знать о тебе и Вилли Гарвине. И о тех, кто подкладывает бомбы в машины твоих загадочных знакомых и преследует их с ножами и пистолетами. Не пойму, с чего начать, но я все же хочу получить ответы на вопросы. Сегодня же…

Но полчаса спустя, когда Стив сидел на кровати только в пижамных брюках, потому что ночь выдалась очень теплая, Модести вышла к нему из ванной свежая, чистая, розовая. Ее волосы были распущены и падали на плечи, и на ней не было ничего, кроме полотенца, в которое она завернулась. Модести взяла у него из рук сигарету, затушила ее, и не успел он задать вопрос, как она перебила его, поцеловав в губы.

Тут все напряжение последних часов вдруг напомнило о себе, и Стив набросился на нее, пытаясь уложить на кровать. Она же не пожелала подчиниться, оказав отчаянное сопротивление. Колльер уже успел понять, на что способна Модести Блейз. Но теперь она полагалась исключительно на свою силу, а не на скорость или ловкость и смотрела на него с затаенным смехом.

Это лишь подхлестнуло Колльера, и он пустил в ход все, на что только был способен, заставив ее сопротивляться вовсю. Она, конечно, была очень сильна для женщины, но Колльер был тяжелее на двадцать пять фунтов и его жилистое тело обладало большим запасом прочности.

В конечном итоге он одержал победу. Она лежала под ним обмякшая, тяжело дыша. Его так и подмывало закрепить успех, отшлепав хорошенько эту негодяйку, но его не отпускало чувство, что она просто подарила ему победу. Впрочем, он постарался поскорее отодвинуть подальше это подозрение. Она лежала беспомощная, выдохшаяся, побежденная, и он поверил в ложь, которую Модести Блейз создала ради него, Стивена Колльера.

Она лежала на боку, и он, стиснув ее руки у нее за спиной, подался вперед и стал целовать ее губы, шею, плечи, а она уже не могла или не желала воспротивиться. Когда наконец Колльер продемонстрировал ей, кто из них главнее, он вошел в нее, и их понесло на волне страсти в безоглядные дали. Когда эта безумная скачка наконец завершилась, он не успел понять, что она набросила на них простыню и взяла его в объятия – он уже проваливался в черную бездну сна.

Глава 5

Колльер проснулся в девять. В прорези жалюзи било яркое солнце. Модести стояла над ним в белом шифоновом пеньюаре. Волосы были закреплены на затылке, а в руках она держала стакан.

– Фруктовый сок, сэр, – сказала она.

Он взял стакан, и тут же в голове пронеслись, завертелись воспоминания о недавней ночи.

– Вам письмо, пересланное сначала из Лондона, а потом из отеля, где вы, сэр, должны были жить. Не желаете ли ознакомиться?

– Потом, – сказал Колльер.

Она кивнула и присела на край кровати. От отпил сока, сказал вполне добродушно:

– Спасибо за педагогический прием. Очень полезно для моего самоутверждения. Очень умно с твоей стороны.

– Умно? Не надо все портить, Стив.

– Хорошо, тогда очень щедро.

– Нет, ты опять не прав.

– Только не говори, что тебе хотелось этого так же, как и мне. Ведь вчера твое «я» не было уязвлено, и тебе не нужно было его восстанавливать.

– Может, время от времени мне нужно его немножко разрушать?

– В каком смысле?

Она похлопала рукой по кровати и сказала:

– Это единственное место, где я могу позволить себе оказаться снизу. Иногда приятно проигрывать.

Колльер обдумал услышанное. Теперь у него была ясная голова.

– Правильно, – сказал он. – Вчера в этом дворе ты не могла оказаться снизу.

– Вот и я об этом.

Колльер выпил сок, поставил стакан. Она дала ему сигарету, закурила сама. Он положил ей руку на бедро со словами:

– Я не собираюсь ничего портить. Но я должен кое-что знать о тебе, Модести.

– Это так важно?

– Да. Тайны меня пугают. Кто ты?

Она взъерошила ему волосы и сделала гримаску.

– Не знаю, Стив. Во время войны, когда я была совсем маленькой, я была беженкой на Балканах. Потом я попала на Ближний Восток. Жила в лагерях беженцев, у бедуинов. Я кочевала. Совсем одна. Остальное неважно.

– Именно остальное важно! – Колльер смотрел на нее так, словно не сомневался, что она шутит.

– Это все из разряда малоприятного. Когда мне было восемнадцать, я возглавила преступную организацию. Сначала она была маленькой, но потом вышла на международный уровень. Она именовалась Сеть. Я разбогатела. А затем отошла от дел. Завязала.

Колльер ждал продолжения, но она больше ничего не собиралась рассказывать.

– Многое осталось непроясненным, – заметил он.

– Суть, я думаю, понятна. О печальных и темных подробностях тебе знать необязательно, Стив.

– Ладно, а кто такой Гарвин?

– Мы познакомились, когда мне было двадцать. Я нашла его, что называется, под забором, но он очень-очень неглуп. Он стал моей правой рукой. И мы вместе завязали.

Колльер затянулся сигаретой. К своему удивлению, он не был шокирован. Но ему хотелось узнать еще.

– Что он для тебя значит сейчас? – спросил он, внимательно глядя на Модести.

– Вообще-то ты не имеешь права задавать такие вопросы, милый, но я все-таки отвечу. Он старый друг.

– Он сам это говорил. И видать, близкий, судя по тому, как он объявился здесь вчера.

– Он должен был сначала позвонить, чтобы удостовериться, что я не одна.

– Он так и сделал. Он позвонил, я не отозвался. Тогда он вошел. А потом стал готовить себе ужин, словно он тут хозяин.

– Так оно и есть.

– Что? – спросил Колльер, чувствуя, что у него отвисает челюсть.

– У нас есть квартирки в разных местах. В Париже, в Австрии, в Испании… Мы там живем, когда хотим. Эту купил Вилли.

– Правда? Я был очень сух с ним на первых порах.

– Ничего, – улыбнулась Модести. – Он не обиделся.

– Когда он обезвреживал бомбы в машине, он был главным. Когда за вами ехал «Панхард» с бандитами, он спрашивал у тебя инструкции. Кто же у вас босс?

– Сейчас уже никто. Но он семь лет работал у меня. Когда возникает серьезная проблема, Вилли по-прежнему ждет от меня указаний. Это если он со мной. Но в одиночку он действует ничуть не хуже.

– Да, он не из стеснительных, – сухо улыбнулся Колльер. – А ты его любишь?

– Что за вопрос! Дай сперва определение любви.

– Черт! – Колльер сделал неопределенный жест рукой. – Ну, ты же отлично знаешь, о чем я.

– Нет. Если тебя интересует, спим ли мы, то ответ отрицательный. Но между нами связи посерьезней. Мы работали бок о бок, сражались вместе, спасали друг другу жизнь. Извини, если тебе покажется это банальным, но у нас слишком много общего в прошлом. Мы вместе прошли через ад, мы выхаживали друг друга, мы побеждали вместе. Все, кроме этого, – она коснулась рукой кровати.

– Почему такое исключение?

– Возможно, опасались, что это испортит все остальное. Вопрос как-то не возникал. Вилли считает, что это… я даже не знаю, как сказать…

– Бесцеремонность!

– Если угодно, – усмехнулась Модести.

– А он тебя любит?

– Опять ты за старое! Я ему необходима. Я его талисман.

– Он называет тебя Принцессой. Он боготворит тебя.

Она покачала головой.

– Он знает меня как облупленную со всеми недостатками. А это кое-что да значит!

– И все-таки, по-моему, я прав.

– Что бы Вилли там ни чувствовал, он счастлив, – сказала Модести, пожимая плечами. – Нужно ли тут что-то менять? По-моему, нет.

Колльер затушил сигарету и протянул Модести пепельницу. Получалась мучительно неполная картина, хотя она давала прямые ответы на его вопросы. Стив решил, что холст слишком велик, чтобы успеть рассмотреть все детали. Кроме того, на нем отсутствовали многочисленные, но очень важные нюансы.

– А кто такая Клодина? – спросил он. – Она ведь знала, что вот-вот разыграется настоящее сражение, – и приготовила для Вилли горячую ванну?

– Клодина – предусмотрительная особа. В свое время она работала на меня. Перевозила бриллианты. Контрабанда… Когда ей было двадцать два, она могла сойти за пятнадцатилетнюю школьницу. И у нее отличные нервы.

– Вилли провел у нее эту ночь?

– Он там всегда желанный гость. Никаких вопросов, когда он появляется, никаких цепей, пока он там…

– И ты тоже ничего против не имеешь?

– Нет, конечно. Я даже и не имею права. Разве я такая уж собственница?

– Нет, нет… Ну а Клодина тоже отошла от дел?

– В смысле преступной деятельности? Да, я устроила ей мазинчик. Там продают платья по ее собственным выкройкам. Она это умеет.

– Остается лишь Рене Вобуа. Он кто?

– Этого я тебе не могу сказать, Стив.

– На него вчера дважды пытались совершить нападение, и он не только в хороших отношениях с полицией, но у него имеются и собственные ресурсы. Нетрудно догадаться, что, во-первых, он крупная птица, а во-вторых, с властями у него отменный контакт. Но как же тогда он поддерживает дружеские отношения с…

– С бывшими преступниками? – докончила фразу Модести. – Когда я еще руководила Сетью, у нас был отдел, работавший в сфере, касавшейся Рене Вобуа. Время от времени нам приходилось иметь с ним дело. И кроме того, он помог нам в одной операции, несколько месяцев назад.

– Разве вы не «отошли от дел»?

– Это другое… Небольшое приключение… – Модести усмехнулась. – Мы с Вилли успели убедиться, что тихая жизнь сильно утомляет. Нам нужно хотя бы изредка проветриваться.

– Как этой ночью?

– Ну, далеко не всегда все оказывается так драматично…

– Но вы, похоже, получили удовольствие от того, что случилось этой ночью, – с удивлением произнес Стив.

– Удовольствие? Даже не знаю. Мы не искали этого приключения. Разве люди получают удовольствие, когда лезут на гору? Я имею в виду сам процесс, когда болят мускулы, когда не хватает воздуха, когда можно отморозить руки-ноги? Когда ты то и дело можешь сорваться в пропасть?

– Я об этом не задумывался, но, похоже, удовлетворение приходит потом, когда покорена вершина. Ты победил обстоятельства. Но это альпинизм… У вас нечто совсем другое.

– Ну, не совсем. Но я не умею покорять горные вершины. Я делаю то, что у меня получается.

– Да… – Помявшись, Колльер сказал: – Сегодня ты убила человека. И Вилли тоже.

– И, по-твоему, это должно меня огорчать? – Она не сердилась, не оправдывалась. – Эти люди хотели убить Рене. А потом нас с Вилли. Ты думаешь, легко отбиваться одному от троих? Тут уж приходится поскорее успокоить кого-то из противников раз и навсегда. Но мы все же сохранили жизнь четверым. Так что не надо обвинять меня в жестокости, Стив.

Колльер вспомнил, как она противостояла вооруженному ножом педерасту. Как она взмахнула ногой и лезвие бандита оказалось в дюйме от бедра, там, где проходит артерия. Если бы ее расчет не оказался безупречным…

Он внутренне содрогнулся.

– Я никогда не убивала никого, кто не пытался бы убить меня или моих друзей, – сказала Модести.

Колльер беспомощно посмотрел на нее и спросил:

– Ты не шутила, когда говорила вчера, что надо знать меру?

– Ну да. Слишком много трупов создало бы лишние сложности Рене. И конечно, ему нужно было кого-то допросить.

– Боже! – протянул Колльер. Долго сидел он, опершись на подушку, потом попросил: – Можно я взгляну на твою ногу?

– На которую? – удивленно осведомилась Модести.

Она положила левую ногу на правое колено, отчего шифоновый пеньюар сбился, оголив ее целиком. У Модести была широкая ступня с крепким сводом, приятной формы, но подошва была жесткая.

– Это кое-что объясняет, – сказал он, не отпуская ступню. – Например, то, как ты расправилась с замком или прыгнула на булыжники двора. Но откуда такая прочность?

– До семнадцати лет у меня вообще не было обуви, – сказала Модести, улыбаясь. – И я много ходила пешком.

Колльер нахмурился. Нечто, таившееся в глубинах его сознания, вдруг всплыло на поверхность. Он сказал:

– Помнишь, когда я ночью спустился вниз? Ты рассердилась, увидев меня. Потом Вобуа сказал тебе что-то по-французски. Очень быстро, и я не разобрал. Так что же он все-таки тогда тебе сказал?

– Просил не очень тебя ругать за то, что ты хотел помочь.

– И все?

– Он сказал, что ты был вынужден это сделать, потому что… – Модести чуть замялась, но докончила: – Потому что испугался.

Колльер пристально смотрел на нее несколько секунд, потом кивнул:

– Испугался. И очень сильно. Это было отвратительно. Я вдруг представил, как нож входит в меня, крошит ребра… – Он сделал недовольную гримасу и закончил: – Извини, Модести.

Она убрала ногу и, чуть привстав, взяла его лицо в ладони.

– Но ты же все-таки спустился. Вот об этом-то и говорил Рене.

– Несмотря на дрожащие поджилки и понос наш герой ринулся в бой. Ты об этом? – Колльер говорил без горечи, но с явной самоиронией. Она смотрела на него с теплотой, и от этого у него заметно полегчало на душе.

– Что-то в этом роде, – отвечала Модести. – Это был неверный ход, но я понимаю, почему ты меня ослушался. Это не твоя профессия.

Она внимательно на него посмотрела. Казалось, она хотела задать вопрос, но потом передумала, и на ее лице вдруг появилась озорная мальчишеская улыбка.

– Ну, металлург, – сказала она. – Покажи, как ты уме ешь любить.

Стив почувствовал, как внутри у него все запело.

– Я должен показать свою беспощадность?

– На этот раз необязательно.

Он расстегнул ее пеньюар, отбросил его в сторону.

– Ты удивительное земное создание, – пробормотал он.

– Что означает «земное»? Дай определение.

– Ну тебя с твоими определениями. Просто тебе нравится заниматься любовью.

– Это плохо? Это дурно?

– Нет, если ты избирательна.

– Весьма, мистер Колльер.

– Рад это слышать, мисс Блейз. – Он двинулся к ней, и тут же зазвонил телефон. Колльер чертыхнулся. Она же усмехнулась и, протянув руку к аппарату на столике, взяла трубку.

– Рене? Как дела? Нет, вы не отрываете меня от завтрака. – Она лукаво покосилась на Колльера. – Ну что, есть новости от наших друзей? – Она долго слушала Вобуа, хмурясь все сильнее и сильнее. – Жаль. Ладно, берегите себя, Рене. Он может попытаться ударить еще раз. – Снова пауза, потом она сказала: – Нет, к сожалению. Я улетаю в Лондон сегодня вечером.

Колльер уже не понял, о чем они говорили потом. Когда она положила трубку, он вопросительно уставился на нее. Модести медленно, глядя в пространство, сказала:

– Их наняли. Аванс пятнадцать тысяч франков и столько же по выполнении заказа. Первый контакт по телефону. Первый взнос передан ночью человеком в машине в маске, сделанной из чулка. Ни описания внешности, ни фамилии. Рене никак не может отыскать хотя бы ниточку.

Но Колльер не слушал. Он спросил:

– Ты сегодня улетаешь?

– Да, у меня в Лондоне дела. Я как раз хотела сказать тебе об этом за завтраком.

– Можно я поеду с тобой?

– Нет, милый. – Модести грустно покачала головой. – Я не знаю, сколько времени уйдет на это.

Колльер обвел пустым взглядом комнату, потом опять посмотрел на Модести.

– Значит, все кончено, да?

– Не совсем, если ты не забыл. – Она сняла трубку с телефона и положила ее рядом. – Так-то оно будет лучше.

– Я не про это!

– Это и не должно было длиться вечность, Стив, – терпеливо проговорила Модести. – Ты это и сам прекрасно знаешь. – Она протянула руку и любовно провела пальцем по его щеке. – Да и твоя металлургия не будет тебя ждать всю жизнь.

Он вздохнул и, посмотрев в сторону, сказал:

– Модести, я не металлург.

– Знаю. Вилли мне сказал. Самое грустное с бериллием состоит в том, что он не поддается ковке. Он слишком хрупок.

Колльер почесал в затылке и удивленно посмотрел на Модести:

– Значит, он меня раскусил? Но почему вдруг он сразу заподозрил подвох?

– У Вилли есть интуиция.

– Это точно. – Вдруг глаза Колльера загорелись. – Я хочу поговорить с ним об этом.

– Он летит в Лондон со мной.

– Вот как! – Колльер нахмурился, потом пожал плечами. – Жаль. Впрочем, он приглашал меня появляться в его пивной, когда я только смогу. – Он приподнял брови и спросил: – Ну так что?

– В каком смысле?

– Тебя не интересует, кто я?

– Я знаю все, что хочу знать, Стив. У меня тоже есть интуиция. Твое дело – это твое дело.

– И скучное притом – по сравнению с твоими делами.

– Отлично, давай придумаем что-нибудь не скучное. Например, не слетать ли нам на луну?

Он растерянно похлопал ладонью по кровати.

– Наш герой предпочел бы остаться здесь.

– Вот и я про то.

– Извини. Так что это за полет на луну?

Она встала на колени на кровати и посмотрела на него с ласковой насмешливостью.

– Ты вращался в слишком изысканных кругах, милый металлург. – Модести открыла объятия и пропела: – Иди сюда, и я тебе все покажу.