Текст книги "Всечеловеки и несколько дурак"

Грузинские бриллианты

Они, грузинские бриллианты – серьги с английской застежкой и небольшими, но исключительно чистыми камнями в пол карата в гнездышке из платины, появились в моей жизни совсем случайно.

В девяносто четвертом году на базаре, где я продавала очки, к моему стеллажу подошла симпатичная женщина около тридцати – тридцати пяти лет, грузинка из Тбилиси с девочкой шести-семи лет. Очень хорошо их помню. У женщины были роскошные темно-каштановые волосы до плеч, гордый орлиный нос и густые, будто нарисованные гуашью, брови вразлет. По их неравномерному загару было видно, что они из отдыхающих. Грузинка сказала, что у нее какие-то большие неприятности с отъездом и ей срочно нужны деньги. Кое-что из личных вещей она продала, но ей не хватает на обратную дорогу и она продает свои бриллианты. Она сняла сережку с уха и протянула мне: «Посмотрите, они настоящие. Бриллианты моей бабушки. Я бы никогда их не продала, но нам нужно уехать». Женщина рассказала, что она уже битый час ходит по базару, но цыганам бриллианты не нужны, а у армяней наличных денег нет. Не знаю почему я купила эти серьги – то ли они мне понравились, то ли мне понравилась грузинка и ее смешливая девчушка, то ли потому, что у меня одной на базаре оказалась наличка, трудно сказать. Но, я их купила. Грузинка, снимая вторую серьгу, сказала: «Они вас выбрали и не оставят. Только вы их тоже не оставляйте, как я.»

Об этой случайной встрече, покупке и разговоре я вспомнила потом, уже в девяносто восьмом году. В 98-ом, третьего сентября.

Никогда уже не забыть мне этот день. Первого сентября 98-ого меня забрали из роддома с Настенькой. Мы все тогда жили у моих родителей. Собственной квартиры у нас не было. Мои родители работали, мой бывший муж ждал приглашения от Майка в Петропавловск-Камчатский на работу. Рано утром того дня я, муж и Настя были дома. Кто-то позвонил в дверь. Антон пошел открывать. Он крикнул из коридора, что это проверка водомеров. Я услышала из другой комнаты какие-то стуки, я спросила: «Антон, что там?» Потом начался кошмар. Двое молодых людей с капроновыми чулками на голове и еще один с открытым лицом ворвались в комнату, где была я. Настенька была в спальне у родителей. Тот, с открытым лицом держал пистолет у виска Антона. У мужа заплыл весь левый глаз и из него хлестала водопадом кровь. Другой, с чулком, набросился с ножом на меня и стал орать по-болгарски: «Говори где деньги, сука?» Я никогда не забуду как смотрел на меня на Антон. Я поняла, что он со мной прощается. Третий достал из кармана куртки клейкую ленту и перевязал нам руки. Второй с ножом продолжал орать. Антона потащили в кухню Дальше со мной произошло что-то невероятное. Я, как будто была не я, я ничего не чувствовала. Я будто летала по квартире и смотрела на себя, на спящую Настеньку в спальне родителей, на лежащего ничком на полу Антона в кухне с перевязанными за спиной руками, на уебков и ничего не чувствовала. Я, как будто умерла и мое тело осталось в комнате. У меня только тихо стучало где-то в голове: «На-с-те-нь-ка… На-с-те-нь-ка… На-с-те-нь-ка…» Потом я сказала тому, что орал: «Перестань говорить на болгарском! Я че не слышу, что ты – русский» Он меня ударил по лицу. Мне не было больно. Я подумала, что они нас убьют. У меня только продолжало стучать На-с-те-нь-ка.

Я сказала, что деньги в диске на полке. Уебок, с открытым лицом, стал вытряхивать диски с полки. «Какой диск? “ – уже по-русски заорал он. «Род Стюарт». Он схватил деньги. Там было тысяча семьсот долларов. «Все!», – закричал он. Тот, кто меня держал, с ножом достал ленту и заклеил мне рот. Дальше они стали шарить по квартире и взяли только золото и серебро из шкатулки, что стояла в спальне родителей. Они сорвали с нас обручальные кольца. Кольцо Антона не срывалось и ему плюнули на палец, чтобы кольцо снять.

Я не буду описывать что нам пришлось пережить потом – полиция, отпечатки пальцев, скорая помощь, показания. Их не нашли. Когда уже все пришли в себя, я увидела в ушах грузинские бриллианты. Нет, у меня были очень короткие волосы тогда. Почему-то бриллианты не заметили. Права была грузинка. Они выбрали меня.

В парке

Сижу на облезлой скамейке в парке, вытянув ноги и пялюсь на распускающиеся деревья.

«Ты обещал в субботу отвезти нас к родителям», – говорит молодая женщина с обидной складкой на лбу в бежевом плаще полноватому мужчине. Женщина нервно дергает молнию. Вжик-вжик. «Ты обещал. Они ждут, ты обещал.» Он молчит и пинает правым пыльным ботинком изредка попадающиеся на асфальте сухие ветки. «Ты обещал». Молния дергается, ветки разлетаются. Пара проходит мимо меня и облезлой скамейки, нас не замечая. Настойчивое дергание «вжик-вжик» и «ты обещал» растворяются в весеннем парке.

Дедушка с французским бульдогом. Оба старенькие и одеты не по погоде. Дед в толстой куртке с мехом. Куртка обвисла в плечах. Собака в шерстяном свитере. Собака утыкается в мои вытянутые ноги и оставляет мокрое пятно на джинсах. «Буч, не приставай! Простите, он любит людей.

Он – хороший». Буч сопит и виляет лениво хвостом. Я глажу шершавый бок Буча под шерстяным свитером и говорю ему «Буч, хороший.» «Старые мы, потому тепло одеваемся», говорит дедушка «Ну все, Буч, пошли!» Я прощаюсь с дедушкой и Бучем.

«Петко[10]10
  Петко – мужское имя.


[Закрыть], к морю!», кричит подросток на велосипеде кому-то за деревьями «К морю!» Мне хочется быть Петко, ехать на велосипеде и кричать: «к морю!». Мне хочется, чтобы женщина со складкой на лбу поехала к своим родителям, потому что он обещал, а дедушка с Бучем стали молодыми. Я понимаю, что желаемое невозможно, но мне хочется. Я закуриваю и смотрю на распускающиеся деревья в парке. «К морю, Петко! К морю!»

В продуктовом магазине

Бегала в магазин. Очередь в кассу. Когда я стала второй, у кассирши началась пересменка. Впереди меня фигуристая женщина в ярко-синем пальто с густыми каштановыми волосами. В продуктовой корзине – бутылка красного болгарского и так, по мелочам. Звонит телефон.

Женщина достает телефон из кармана пальто и говорит: «миличко[11]11
  Миличко – миленький.


[Закрыть], я выхожу. Подожди меня еще пять минут». Слово «миличко» у нее получается не приторно, а совсем по-доброму. Потом смотрит на меня и улыбка у нее замечательная. Женщина мнет черные кожаные перчатки, нервничает и торопится, пока кассирша распределяет монеты. За мной – семейная пара. Он поставил на пол пакет с кормом для собаки, у нее – курица в полиэтилене. Она говорит мужу: «пока я курицу потушу, с Чарли погуляешь?»

Мне кажется, что у них студент или студентка учится в другом городе и они теперь одиноки, хотя у них есть старенький Чарли и он, старенький Чарли, тоскует и вспоминает как будил своего друга в школу и как они играли на пляже в мяч.

За семейной парой – бабушка с внуком. Внуку надоело ждать и он, как непослушный тенисный мячик, пытается выскочить из периметра бабушки, но она ловко возвращает его к себе, приговаривая, что вот сейчас подойдет их очередь. Внук увидел свисток и просит купить. Бабушка объясняет, что у нее нет денег и она купила ему вафли.

Я стою в очереди и мне очень хочется, чтобы женщину в синем пальто непременно дождался ее «миличко» и чтобы сказал, какая она красавица и улыбка у нее хорошая. Хочется, чтобы семейная пара потушила курицу, погуляв с Чарли. Потом, они, одинокие, сядут ужинать, а Чарли ляжет рядом и будет думать о том, что скоро лето, их студент или студентка приедет на каникулы и его возьмут на море. Мне очень хочется, чтобы у этих людей все было хорошо.

И у бабушки хватило завтра денег купить внуку свисток.

Музыкальный привет

У одной моей знакомой родственник, парень молодой из Бургаса, Румен, устроился недавно работать ведущим на один частный телевизионный канал в Софии.

Он, Румен, в университете отучился и работать стал. Только там ведущим не так много платят и Румен еще на двух местах работает – в закусочной официантом и дилером в навороченном магазине, где машины покупают или политики, или мафия, что, впрочем одно и то же. Так вот, в передаче, где Румен работает, передают музыкальные приветы друг другу. Людя звонят со своими приветами и все это льется в прямой эфир.

На прошлой неделе звонит какая-то женщина и говорит прямо в прямой эфир: «Руменче! (это такая уменьшительная форма имени Румен) Это твоя троюродная тетя Мария из Бургаса! Ты меня не помнишь?» Румен обалдевает и покрывается весь алыми пятнами от смущения. Тетя троюродная продолжает: «Руменче, а я тебя хорошо помню.

Ты когда маленьким был, то очень любил гостям песни народные петь. Я еще сказала, что наш Руменче точно артистом будет. Мы тут узнали, что ты ведущим стал в Софии и тебе звоним. Что? Музыкальный привет? Так мы передадим! Помнишь свою четвероюродную сестру? Она сейчас в Велико Тырново живет. Там замуж вышла, дочь у них, хорошо живут. Мы ей привет передадим! Ты пока передавай, а я ей позвоню, чтобы она твой канал нашла и на тебя посмотрела!»

Румен, немного пришел в себя и продолжил передачу. Но, не тут то было! Звонит еще какой-то парень и взволнованно на «морском» бургасском жаргоне кричит: «Румба! (это другая уменьшительная форма имени Румен) Это Стоян! Ты че, брат, в Софии теперь ведущим заделался?! Ну ты даешь! Ну как там жизнь-то в Софии? Я к тебе на следующей неделе приеду. Поеду там своего шефа в аэропорт провожать и встретимся. А помнишь нашу гимназию? Привет музыкальный передавать? Я передам? Слушай, помнишь Тодора из гимназии, ну… Тошко, кому ты накостылял из-за Герганы в седьмом классе, а потом с ним на выпускном вы даже напились из-за этого, потому что Гергана вас обоих послала? Так, Тошко сейчас в Германии в магистратуре учится на дантиста. Я ему через тебя музыкальный привет передам! Я сейчас ему позвоню и он тебя включит или через интернет найдет! Все, давай, Румба, вперед! Покажи всем, что Бургас рулит!»

Маленькая страна. Или вы знаете полстраны, или полстрана знает вас. Так живем.

На автобусной остановке утром

Угловатые и долговязые подростки с рюкзаками. Джинсы и кеды. Подбегает третий с булкой в руке. Торопливо ест. Сахарная пудра сыпется на обмотанный цыплячью шею шарф.

Здороваются отрывисто, по-мужски. – Как жизнь, маньяк? – Чуть не проспал, маньяк. Слушай, маньяк, дай физику списать, а? Мать сказала, что если трояк за полугодие получу, к отцу в Англию не поеду. Парень с выбритым молнией затылком в синей куртке выуживает из тощего рюкзака потрепанную тетрадь. – Держи, маньяк! – О, мерси, маньяк. Трое «маньяков» идут в школу. Две бабушки. У одной прозрачная хозяйственная сумка. В сумке – тыква. Другая бабушка в коричневой мохеровой шапке: «Пойду на рынок, елку большую посмотрю сколько стоит.» – «Да?» – «Вчера дочь звонила. Елку нарядили, а внук, как увидел маленькую елку и давай реветь. Говорит, как же под такой маленькой елкой Дед Мороз подарки будет складывать?! Пойду посмотрю елку. С дедом решили большую елку у себя поставить». Смеются бабушки. Цыган и болгарин в рабочей одежде. Болгарин пьет кофе из пластикового стаканчика, затягиваясь сигаретой. – Тебя че вчера на работе не было? – Бате[12]12
  Бате – уважительное обращение у цыган.


[Закрыть], мы вчера кварталом брата провожали. Не мог я на работу пойти. – Провожали? Куда? – В тюрьму. Брата. На шесть месяцев за воровство. Слушай, бате, дай одну сигарету, а? А то денег нет

– Что же вы за народ-то такой, цыгане?! Ведь выгонят тебя! – Бате дает сигарету.

– Бате, что ж поделать? Надо было брата проводить. Жду автобуса. Доброе утро страна, моя Болгария!

Небесная канцелярия
Старая-престарая сказка или быль

Высоко в небе над людским муравейником стройным рядом выстроены воздушные здания небесных канцелярий.

Небесные канцелярии занимаются строго определенным делом и названия этих канцелярий соответствуют их непростому делу. «Рождение и смерть», «Судьба», «Тяжкие и легкие грехи», «Покаяние», «Воздаяние», «Прощение», «Надежда», «Любовь», «Вера» и много других, без чего людской муравейник внизу на Земле, что сверху для служащих этих небесных канцелярий, ангелов, кажется маленьким мячом для гольфа, давно перестал бы существовать и погиб в хаосе своего безверия. Всеми этими воздушными зданиями руководит добрый белобородый старец. Внизу на Земле люди-муравьи старца называют различными именами: Бог, Господ, Высшая сила, Вечный разум или даже «Все равно что-то есть», а многие люди-муравьи не верят в его существование, продолжая бегать по кругу в своей муравьиной жизни.

Немного на отшибе стоит еще одно воздушное здание, небесная канцелярия с названием «Родственные души» и если в других канцеляриях царит порядок и строгое исполнение всех предписываемых старцем поручений, то в этом здании на отшибе сидит легкомысленный и даже шалопутный, взъерошенный ангел, кто мало следит за порядком в бумагах, если не сказать, что совсем не следит. Ангел-шалопай любит писать стихи, сказки, рисовать, бренчать на гитаре или просто смотреть часами на окружающие его волшебные облака. Облаков вокруг много и потому в его канцелярии все пребывает в чудовищном беспорядке.

Раз в много лет белобородый старец любит приходить в гости к своим помощникам-ангелам на чай и проверять хорошо ли служащие небесных канцелярий исполняют свою работу. Когда старик входит в здание на отшибе, видит беспорядок и запустение в папках и документах своего беспутного работника, он начинает ругаться и гневаться. Ангел-шалопай, вытряхивая цветные карандаши из чайных пыльных чашек, просит прощения у старика, обещает, что он все сейчас исправит и его канцелярия заработает как надо. Белобородый старик говорит своему нерадивому работнику: «Жалуются на тебя из канцелярии „Рождение и смерть“, что и в географии ты напутал. Подал неправильную информацию о родственных душах и родились они очень далеко друг от друга. Как же теперь им встретиться? Уволю тебя, шалопай!» Потом, конечно, старец успокаивается и пьет чай из пыльных чашек, наблюдая как его работник наводит порядок в небесной канцелярии «Родственные души». Когда ангел-лентяй приведет все в порядок, пока его начальник пьет чай, на Земле, мячике для гольфа, родственные души обязательно встречаются, даже если география у них неподходящая и были они все время далеко друг от друга, за тысячи километров.

Потому, если вы в одиночестве бродите по мячику для гольфа и устали искать свою родственную душу в людском муравейнике, знайте, что опять ангел-шалопай, нерадивый работник на отшибе, что-то напутал и ваша родственная душа где-то очень далеко, за тысячи и тысячи километров от вас. Но, надейтесь и верьте. По крайней мере, белобородый старец любит в гости на чай приходить, да и две другие небесные канцелярии: «Надежда» и «Вера» хорошо работают.

Сердце бомбардира

Ходила в магазин за продуктами. В Бургас ворвалась весна и расползающиеся по улицам люди подставляют солнцу бледные лица.

Около магазина стадион. Дети дошкольного возраста играют в футбол. Молодой тренер, подстриженный ежиком. За оградой стадиона сливовое дерево в цвету и длинная скамейка с родителями футболистов. Тренер поставил детей в колонну бить по воротам. Родители с ожиданием смотрят на детей. Собака, помесь болонки с дворнягой, уши локатором и бело-рыжая шерсть, рвет поводок у молодой мамы. Мама, одергивая поводок: «Томи, место». Самому маленькому футболисту в желтой майке с бесконечно выписанной черной восьмеркой, в колонне не стоится. Он выпрыгивая, смотрит из-за спин своих товарищей на летящий в ворота мяч. У «восьмерки» сползают черные футбольные гетры и, продолжая выглядывать из-за спин, восьмерка раздраженно тянет их вверх. Наконец-то пришла очередь маленького футболиста. Тренер у ворот кричит: «Давай, Наско. Стреляй, сильно!». Томи заюлил волчком и я поняла, что Томи – друг Наско. Мама одернула Томи: «Тихо». Томи сел у скамейки, не переставая вилять хвостом и скуля. Локаторы задрожали. Раскрасневшийся Наско оправил гетры и решительно ударил по воротам. Мяч попал в штангу. Мама вздохнула. Томи оглушительно залаял. Тренер: «Вставай в конец. Второй раз бей правее». Мама и Томи ждут второго удара Наско. Я закурила сигарету и тоже жду.

Сигарета выкурилась до половины. Гетры оправились. Локаторы Томи мелко затряслись. Тренер: «Наско, бей!». Мяч раскрутился спиралью и влетел бомбой в ворота. Томи залился радостным лаем. Тренер, улыбаясь: «Браво, Атанас!» Наско счастливо смотрит на маму и машет рукой Томи. Я докуриваю сигарету, тушу ее в урну. Иду в магазин и думаю, что когда Наско подрастет и станет великим бомбардиром, он будет вспоминать розовое сливовое дерево, молодую маму на длинной скамейке, радостно-лающего Томи и тренера, который увидел под его бесконечной восьмеркой отважное сердце бомбардира, несмотря на маленький рост и вечно сползающие с худеньких лодыжек футбольные гетры.

Потерянный носовой платок

Мужчины в костюмах с носовыми платками в нагрудных караманах пиджака – вымирающий вид растворяющегося в спектре феминизма когда-то патриархального общества.

Да и само слово «мужчина» патриархально, ответственно и стало быть, не современно. Мальчик – вот оно современное слово. Мальчик может быть от 10 до 60 лет. Внешний вид мальчика нарочито небрежен, винтажен, худосочен и андрогинен. Обтягивающие скинни-бриджи, обвислые футболки с фантастическими принтами и разноцветные кедики. Профессии у мальчиков разнообразные, но всегда творческие – плодовитые писатели, неудобоваримые поэты, гламурные фотографы, малопонятные дизайнеры и альтернативные художники. Мальчики желают выделяться и бегают по кофейням с гаджетами марки Apple, строчат в блокнотах на резинке о возможности изменить экзистенциальность, фотографируют пленочными аппаратами секунды жизни и ведут бесчисленные блоги.

Женщинам с такими мальчиками стало трудно. Они с такими мальчиками перестали быть женщинами, а стали девочками от 10 до 60 лет. Мальчику в обтягивающих бриджах, обвислой футболке с фантастическим принтом и разноцветных кедиках, с модным гаджетом, блокнотиком на резинке и пленочным аппаратом следует соответствовать. Девочки надевают слоями бесполезную одежду, обнаруженную на благотворительных ярмарках, скупают тоннами аксессуары на блошиных рынках, впрыгивают в шортики прямо с кровати и стригут неровно челки. Мальчика с модным гаджетом необходимо заинтересовать не только своим продвинутым внешним видом, но и еще внутренним содержанием. Придерживайтесь здорового образа жизни, даже если ночью обожаете лопать холодную пицу, запивая ее колой, или станьте веганом, даже если вы без мяса жизни не представляете, или слушайте джаз, даже если раньше любили отплясывать под диско восьмидесятых, читайте концептуальную литературу, даже если вам нравятся детективы. Оставайтесь таинственной, саркастичной и бросайтесь выдуманными словами. Это привлекает. Но, всегда носите в винтажной большущей сумке носовые платки, поскольку если вам вдруг захочется всплакнуть, то рядом не будет мужчины в костюме, у которого в нагрудном кармане окажется этот самый злополучный носовой платок. Он же, носовой платок, в нагрудном кармане пидажака мужчины не для декорации, в самом деле, был придуман, а как раз для того, чтобы показать женщине, что она может на этого мужчину рассчитывать. Так где же этот потерянный носовой платок, этот декорированный ключ рыцарства?! Какая ирония воистину! От брошенной шкуры убитого мамонта к ногам любимой мы эволюционировали до лайка мутной в современной концептуальности фотографии, сбацанной пленочным аппаратом, черт возьми!

Свидание и тунец

Несколько лет назад по настоятельным рекомендациям смутных знакомых моих близких я бегала на свидания.

На свиданиях мне хотелось выглядеть женственной и романтичной. Я знала, что большинству мужчин нравятся платья, потому я прятала грубые ботинки и бандану, отряхивала от пыли свою изящность. Долго кисла под душем, по второму кругу брила опасным лезвием ноги, выщипывала брови, красилась и часами наглаживала воздушное платье. Выпархивала из грязного подъезда, дарила уставшим после трудового дня прохожим свои трепетные ресницы и легкий стук каблуков. В конце свидания моя женственность превращалась в тыкву, романтичность и воздушность в мышей, кавалер в конюха, а я, Золушка, в ненавистника свиданий, кавалеров, смутных знакомых, близких друзей, их настоятельных рекомендаций, опасных лезвий, бровей, ресниц, платьев и утюгов. Начало вечера немного зависало в нервическом выборе салатов и напитков. После двух больших глотков вина нервность тупела и приятно разливалась. Он, морщась, пил водку, я жевала салат с тунцом. Тунец попадал в отверстия между зубами и я пыталась выудить его кончиком языка. Пойти в туалет прополоскать рот под нескончаемый рассказ о детстве кавалера и его большой семье, в которой я после второго глотка сухого окончательно запуталась, было неловко. С вином я катала кубик льда по зубам. Даже если бы я стала сосать вилку или откусывать графом Калиостро ножи, мой кавалер навряд ли бы заметил. Он углубленно перешел к своим двоюродным родственникам и воспоминаниям о детском саде. Весь застрявший тунец я почти вытащила, радуясь, что мне пока не задают вопросов о моей судьбе, возрасте и образовании. Один застрявший комочек тунца все же не давал мне покоя и интересовал меня больше, чем первая детсадовская любовь моего рыцаря-балабола. Есть! Он ее поцеловал у ржавой качели и я наконец-то выдернула тунец!

Я так обрадовалась, что с успехом избавилась от тунца и что зануда перешел к своему пубертету, заказала кофе. Описывая свои пубертетные страсти, рыцарь неистово размешивал сахар в качающейся из стороны в сторону чашке и стучал половником-ложкой, отряхивая пену на скатерть. До моей судьбы, образования и возраста мы еще не добрались. Я смутно стала подозревать, что извилины моей судьбы, пробелы образования и скрываемый возраст потерялись в многочисленных трудностях переходного возраста кавалера.

Наконец он устал от рассказов о себе, распарился от водки, уставился на меня и спросил: «Ну а ты что о себе расскажешь?» Я внезапно расстеряла свою романтичность и воздушность.

Домой пора, мне завтра рано на работу, – сказала я, думая о том, с каким облегчением я сожгу платье и отхлестаю настоятельных близких.

Счет пополам? – с надеждой спросил он, член… большой семьи.

Я возвращалась домой без романтичности, воздушности и женственности. И тунца между зубами.