Текст книги "Звездный туман"

Пол Андерсон
Звездный туман

«Из другой Вселенной, где пространство – сияющее облако, протянувшееся на двести световых лет, в котором кипят многие тысячи красных звезд и пламенеют яркие солнца. Ваши пространства темны и пустынны…»

Дейвен Лаури прекратил прослушивать запись и запросил компьютер о переводе. «Джаккаври» сняла молекулярную структуру хранящего информацию цилиндра, идентифицировала отрывок и выдала серивский текст на экран. При этом она не прекращала навигационных вычислений и была готова исполнить любые указания человека. Корабли тех, кого называли скитальцами, были само совершенство и все равно каждый год определенное число их гибло.

Лаури кивнул сам себе. Да, он, видимо, верно понял слова женщины. Или, по крайней мере, перевел их приблизительно так же, как семантики, которые беседовали с ней и ее спутниками. И это последнее заявление такое же туманное и претенциозное, как и все сделанные ими. Тем не менее лингвистический компьютер на Сериве проделал хорошую работу – распутал-таки их базисный язык. Он аккуратно закодировал свои находки – словарь, грамматику, версию внутреннего мировоззрения – и записал их на цилиндрах, которые курьер доставил скитальцам. Раскодирование в нейроны Лаури прошло хорошо. Он овладел одним из языков – сколько их там всего? – Киркасана.

– Откуда же они на нас свалились? – пробормотал он.

Долю секунды «Джаккаври» взвешивала его слова, решила, что они не требуют ответа и промолчала.

Не находя себе места, Лаури встал и побрел по коридору из отсека-кабинета в рубку. «Джаккаври» сама управляла собой, прокладывала путь, поднималась, опускалась и, в случае надобности, сама себя ремонтировала. Но проекторы в рубке давали полный внешний вид. На мгновение перекрытия показались ему сморщенными и голыми. Лаури приказал активировать симулякрум.

Стены словно растворились. Если бы под ним не было «же»-поля, он мог бы вообразить себя плавающим в пространстве. Прозрачная ночь окружала его, немигающие звезды рассыпались, подобно драгоценным камням, морозно светился Млечный Путь. Объемное и близкое, его свечение застыло, смягчая жгучий свет желтого солнца Серива. Сама планета растущим бело-голубым полумесяцем выступала на фиолетовом небе. Луна напротив казалась стертой золотой монетой.

Взгляд Лаури скользнул дальше, к глубинам, а потом, как будто в поисках утешения, обратился в другую сторону, к Земле, старой Земле. Сомнительное утешение… Они все еще называли ее домом, но она лежала в следующем спиральном рукаве, и Лаури никогда ее не видел. И не встречал никого, кому бы это удалось. И, если верить семейной хронике, никто из его предков тоже не видел ее. Дом был полузабытым мифом; реальность разворачивалась здесь, среди этих звезд, на задворках цивилизации.

Серив лежал у самого края известного, Киркасан – где-то дальше.

– Конечно, не за пределами пространственного времени, – сказал Лаури.

– Если ты начал думать вслух, значит, тебе хочется это обсудить, – отозвалась «Джаккаври».

Следуя обычаю, Лаури наделил компьютер женским голосом. Машина сама решила, какой тембр ее больше устраивает. Это не совпадало со вкусом Лаури. После долгого путешествия и такая мелочь раздражала. Он обнаружил, что его скорее привлекает хрипловатое контральто, произносящее слова с ритмичной уверенностью, чем то меццо-сопрано, что достигло его слуха сейчас.

– Что ж… может быть, – ответил он. – Но ты уже знаешь все.

– Ты должен привести свои мысли в порядок. Большую часть перелета ты учил язык.

– Хорошо, тогда давай пробежимся по очевидному. – Лаури зашагал по невидимой палубе. Он ощущал ее твердость, вибрация наполняла его сандалии, он чувствовал почти подсознательно биение ведущей энергии, схватывал едва уловимое шипение воздуха, когда вентиляторы начинали новый цикл кондиционирования. Но звезды по-прежнему сверкали вокруг него, и молчание их, казалось, пробирало до костей. Резко и хрипло он бросил:

– Прекрати это представление.

«Джаккаври» повиновалась.

– Может быть, ты предпочитаешь планетный пейзаж? Ты еще не посмотрел те ленты с эльфовыми замками Джейра, которые купил…

– Не теперь. – Лаури опустился в паутину-кресло и посмотрел на прозаический металл, приборы, органы ручного управления, которые его окружали. – Этого достаточно.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Почему бы не пройти в диагнозер и не позволить мне осмотреть тебя? У нас есть еще время до прибытия.

Тон был обеспокоенный. Лаури не верил в то, что в дело были вовлечены эмоции. Просто сработала программа антропоморфизма – уподобления человеку. И все же он не соглашался с теорией, которая объявляла, что человеческие, эмоциональные отношения абсолютно невозможны при подобных контактах. В кибернетическом мозгу, каким обладала «Джаккаври», вполне могли зарождаться мысли. Компьютер обладал знанием, способностью к волеизъявлению. Более того – он содержал в себе аналоги.

Часть скитальцев обладала взрывчатой, хотя и здоровой психикой. Такой отпечаток налагало на них беспокойное существование. Они воспринимали свои корабли как роскошные инструменты. Дейвен Лаури, молодой и порывистый, видел в нем друга.

– Нет, со мной все в порядке, – ответил он. – Немного нервничаю, вот и все… Может быть, нам предстоит нечто грандиозное… небывалое. Может, даже такое, что вообще еще ни с кем не случалось, по крайней мере, на этой границе. Сейчас я бы обрадовался компании кого-нибудь из старших. – Он пожал плечами. – Но увы!.. Нашей службе следовало бы увеличить свой персонал, даже ценой поднятия взносов. Мы распылили свои силы, распространив их… на сколько же звезд?

– По данным последнего отчета – десять миллионов планет. Что же касается тех, с которыми еще предстоит войти в контакт…

– О, ради всего святого, заткнись! – Лаури искренне рассмеялся. Интересно, сознательно ли «Джаккаври» построила разговор подобным образом? Но, как бы там ни было, он рад вернуться на реальную почву.

– Позволь мне суммировать, – произнес он, – и в случае чего ты меня поправишь. На Серив прибыл корабль из немыслимого далека. Это нечто невиданное, во всяком случае, неизвестное даже историкам. Гипердрайв, гравитационный контроль, электроника, но все тяжеловесное, топорное, архаичное… Например, расщепление вместо силы плавления… и ручное пилотирование!

Команда, похоже, состоит из людей. Мы не имеем данных об их антропометрическом типе, но они выглядят менее странными, чем жители некоторых известных мне планет, когда-то заселенных людьми. И лингвистический компьютер – как только они дали понять, что он может расшифровать их язык и начать им оперировать, – нашел в их языке отдаленное сходство с некоторыми известными нам, например с древним английским. Предварительный семантический анализ позволяет предположить, что фигуры и конструкции их речи не совсем похожи на наши, но вполне укладываются в человеческий психический ранг. Но так или иначе все говорит за то, что они прибыли издалека.

– Кроме примитивного корабля, – вставила «Джаккаври». – Вряд ли технологическая отсталость совместима со стремлением к какому-либо, пусть даже самому сомнительному, контакту с иной человеческой цивилизацией. Кроме того, трудно представить себе, что такое тихоходное, плохо оборудованное судно проскочило через центр цивилизации прямо к границам.

Но… если они говорят правду… их аппараты несут на себе отпечаток истории. Киркасан – невероятно старая колония… вон там. – Лаури на мгновение показалось, что «Джаккаври» кивнула. Голос ее был таким задумчивым. Он мог бы принадлежать высокой, спокойной, темноволосой женщине, красивой, средних лет, начинающей слегка полнеть… – Об этом свидетельствует рассказ пришельцев. Под наслоением мифов скрывается древний эпос, история космического исхода, безоглядного бегства побежденных.

– Но Киркасан! – запротестовал Лаури. – Вся ситуация, описанная ими. Это неправдоподобно.

– А если Вандаж ошибается? Нам так мало известно. Киркасане рисуют картину сверхъестественного мира. Наше недоверие удивляет их и настораживает. Что, если они действительно просто неслись сквозь пространство, пока не набрели на Серив? Может быть, их утверждение, что они вынырнули из абсолютно другого континуума, не так уж и неверно?

– Гм, думаю, ты не познакомилась с письмом Вандажа. Да, именно так, оно не было введено в твою память. Во всяком случае, он утверждает, что его ассистенты изучили корабль. И они не обнаружили ничего, никаких механизмов, функционирование которых не было бы очевидным. Он по-настоящему негодует. Говорит, что упоминание о межпространственном времени – математический абсурд. Я не разделяю его слепой веры в математику, но признаю, что судит он с позиций здравого смысла. Если бы корабль мог каким-то образом перескочить из одного космоса в другой… ну, скажем, за пять тысяч лет межзвездных путешествий, если бы это случилось, разве бы мы не знали об этом?

– Возможно, корабли, с которыми подобное случалось, никогда не возвращались назад.

– Возможно. Или, может быть, весь этот спор лишь результат непонимания. Мы не так уж хорошо знаем язык киркасан. Или это мистификация

– таково мнение Вандажа. Он утверждает, что во Вселенной нет подобного тому, что они описывают. Ни астрономы, ни астронавты никогда не упоминали ни о чем похожем на сверкающий туман, который полон звезд…

– Но зачем этим людям лгать? – «Джаккаври» казалась искренне озадаченной.

– Не знаю. Никто не знает. Именно поэтому серивское правительство решило обратиться к Сообществу.

Лаури вскочил и начал расхаживать взад-вперед. Это был высокий светлокожий блондин со слегка косящими голубыми глазами – обычная внешность уроженца гор Огненной Земли, что на планете Нью-Виксен. Но учился он в Старбурге, на Аладире, и перенял тамошний стиль одежды – предпочитал носить подчеркнуто простые тунику и узкие серые брюки. Слева на груди сверкала серебром комета – знак его отличия.

– Не знаю, – повторил он и замолчал. В нем нарастало сознание того, что он соприкоснулся с чем-то огромным, превышающим своими размерами корпус корабля.

– Может быть, они говорят чистую правду. Мы не должны отступать перед неведомым.

«Когда несколько миллионов людей заселяют целый мир, они чаще всего не строят высоких зданий. Это приходит позже, вместе с растущей сдержанностью, неодобрением к плодовитости и взрыву иммиграции. Города пионеров растут вширь, а не ввысь – по крайней мере, в тех цивилизациях, что входят в Сообщество. Мы знаем, что другие ответвления человечества избрали свои собственные пути, порой очень странные. Но Галактика так огромна, – два-три спиральных рукава, часть которых, вылившись тонкой струйкой, заняла наша раса, – что мы не можем даже пройти по следу собственной культуры, не говоря уже о чужой.

Основатели Пелогарда пошли против традиции, воздвигнув на острове за материком Бранзан, выше серивского полярного круга, индустриальный центр, застроенный по большей части высотными, многоквартирными зданиями».

Так думал Лаури, стоя у внешней, прозрачной, стены офиса Вандажа и глядя на город.

– Почему для города было избрано именно это место?

– Неужели вы не знаете? – изумился физик. Нотка скептицизма в его тоне была несколько утрированной.

– Боюсь, что нет, – признался Лаури. – Подумайте о том, какое огромное количество звездных систем приходится контролировать моей службе. Мы не можем помнить всего.

Вандаж, маленький, лысый и чопорный, сидел за большим столом. Он пожевал губами.

– Да, да. Тем не менее, я не думал, что многоопытные скитальцы прилетают на планету, не собрав предварительно хотя бы основных сведений о ней.

Лаури вспыхнул. Многоопытный скиталец быстро поставил бы на место этого самоуверенного старика с замшелым мозгом. А он слишком молод и робок. Ему удалось спокойно сказать:

– Сэр, мой компьютер обладает полной информацией. Ему нужно только поднять ее и сообщить мне, следует ли нам принимать какие-то меры предосторожности. Ваша планета прекрасна, и я могу понять, почему вы ею гордитесь. Но для меня это лишь промежуточная станция на долгом пути. Моя работа связана с теми людьми с Киркасана, и я думаю только о встрече с ними.

– Конечно, конечно, – несколько мягче сказал Вандаж. – Что же касается вашего вопроса, то выбор места обусловлен тем, что верхние течения океана обогащают минералами арктические воды. Расходы по добыче здесь ниже, чем были бы, построй мы город южнее.

Помимо своей воли Лаури заинтересовался.

– Вы уже получаете минералы из моря? На такой ранней стадии освоения планеты?

– Это солнце и его планеты бедны тяжелыми металлами. Как и большинство местных систем. Не удивительно. Мы удалены от северной кромки спирального рукава. Дальше – тонкий газ, мелкая пыль, древние шарообразные скопления, разбросанные на огромном пространстве. Межзвездный медиум.

Лаури подавил негодование: ему, как мальчику, читали лекцию. Возможно, Вандаж делал это по привычке. Взгляд Лаури устремился наружу, за стеклянную стену. Офис располагался на самом верху высотного здания. Отсюда были хорошо видны парящие блоки металла, бетона, стекла и пластиковых вплетений, подъездные пути, тянувшиеся до самой воды. Здесь громоздились механизмы, склады и воздушные доки. Грузовых судов было значительно больше, чем пассажирских. Должно быть, Пелогард был основательно автоматизирован.

Стояла поздняя осень. Солнце яркими лучами заливало серый океан, а ветер проводил по нему полоски ряби. То и дело проносились огромные стаи морских птиц. Или то были не птицы? Во всяком случае, у них были крылья, голубой сталью отливающие на фоне бледного неба. Возможно, они кричали или пели, кружа над волнами, но Лаури не мог этого слышать.

– Это одна из причин, по которой я не могу всерьез принять их сказку,

– объявил Вандаж.

– А? – Лаури, вздрогнув, вышел из состояния созерцания.

Вандаж нажал на кнопку, вделанную в прозрачную стену.

– Сядьте. Давайте приступим к делу.

Лаури опустился в кресло напротив Вандажа.

– Почему я веду разговоры именно с вами? – начал он контратаку. – В основном с киркасанами работали семантики, в частности Паэри Феранд. Он консультировался с вашими коллегами по университету: антропологами, историками и прочими. Ваша роль в этом деле, как физика, была минимальной. Однако именно вы занимаете мое время. Почему?

– О, вы можете увидеться с Ферандом и другими – с кем пожелаете. Но они лишь повторят то, что сказали киркасане. А чего еще от них ожидать? Столь малонаселенный мир, как наш, не может содержать штат экспертов, способных истолковать любые данные, каждую несообразность, мельчайшую ложь. Я надеялся, что скитальцы пришлют настоящую группу… – Он оборвал себя. – Конечно, их внимания требует множество проблем. Они не поняли, насколько важна именно эта.

– Что ж, – разозлился Лаури, – если эти незнакомцы внушали вам столь серьезные опасения, зачем было беспокоить мою службу? Отправьте их в центральные миры, скажем на Сарнак, где есть нужные приборы и люди.

– Меня убедили, – буркнул Вандаж. – Меня и нескольких других, которые считали необходимым добраться до истины. В конце концов в поисках компромисса правительство решило прибегнуть к помощи скитальцев, то есть вашей. Теперь я должен уговаривать вас принять все возможные меры предосторожности. Убедитесь в том, не имеют ли эти… существа… враждебных намерений. Мы не можем позволить им шпионить за нашей цивилизацией, совершить атомный саботаж в жизненно важном центре, а потом исчезнуть, раствориться в космосе. – Голос его повысился. – Вот почему мы так долго продержали их, используя один предлог за другим, на нашей родной планете. Мы чувствуем свою ответственность перед остальным человечеством!

Лаури покачал головой. Бред какой-то!

– Послушайте, сэр, Лига, волнения, Империя, ее падение, Долгая Ночь – все это осталось позади. Пространство и время равны. Люди Сообщества не ведут войн.

– Вы так в этом уверены?

– А что так испугало вас? Старый корабль с горсткой людей на борту? Они явились сюда совершенно открыто, с мирными намерениями. Старались, если верить отчетам, преодолеть языковый и культурный барьеры и сотрудничать с нами во всем. Что же, ради космоса, тревожит вас?

– Тот факт, что они лжецы.

Вандаж посидел некоторое время неподвижно, поигрывая большим пальцем, потом открыл коробку, достал сигару и поднес к ней зажигалку. Лаури он сигару не предложил. Может быть, из страха отравить своего посетителя той местной смесью, которую курил. Разбросанное давным-давно по разным планетам человечество приобрело некоторые странные аллергии и иммунитеты. Но Лаури усмотрел в этом чистой воды грубость.

– Я думал, что мое письмо пролило полную ясность на этот вопрос, – сказал Вандаж. – Они настаивают на том, что прибыли из другого континуума, обладающего невозможными свойствами, включая видимые. Предположительно он может находиться на дальней стороне Головы Дракона, так что мы не видим его отсюда. О да, – быстро добавил он, – я слышал аргументы: мы, дескать, их неправильно понимаем, недостаточно овладели их языком, а на самом деле они прилетели из какого-нибудь самого обычного места среди звездных скоплений. Но это не сработает, знаете ли. Это все равно не сработает.

– Почему нет? – спросил Лаури.

– Послушайте-ка. Послушайте. Вы должны знать астрономию – она входила в программу вашего обучения. Вы должны знать, что подобные вещи в Галактике просто не случаются.

– Но…

– Они показали нам то, что называют линзо-фильмовыми фотографиями, сделанными… э… внутри их космического дома. – Говоря это, Вандаж не скрывал сарказма. – Вы видели копии, не так ли? А теперь скажите: где в реальной Вселенной вы найдете подобные созвездия – такие плотные и обширные, что корабль может действительно потерять ориентировку, блуждать в неведении, пока наконец ему не повезет и он не вынырнет в чистом пространстве? А если допустить, что подобный район имеется, как могли люди, сумевшие построить гипердрайв, оказаться настолько глупы, чтобы уйти за пределы видимости собственной звезды-маяка?

– Э… Я думал о созвездии, очень сильно затянутом дымкой, – нечто вроде молодых скоплений типа Плеяд.

– Так думали и многие сериване, – фыркнул Вандаж. – Прошу вас, будьте благоразумны. Даже подобные скопления не содержат такого количества газа и пыли. Кроме того, словесное описание киркасан воссоздает картину шарообразного скопления, инзофарного, как ничто другое. Но не настолько же! Известны системы, где древние красные солнца сконцентрированы на небольшом расстоянии, – это правда. Но они говорят о молодых солнцах!

Кроме того, их планета слишком богата тяжелыми металлами. Мы обследовали их корабль. Они используют сплавы таких элементов, как алюминий и бериллий, невероятно бережливо. С другой стороны, электрические проводники сделаны из золота и серебра, источник мощности защищен не свинцом, но нейтральным осмием, и поедает он плутоний, который, как утверждают киркасане, был добыт!

Они были удивлены тем, что Серив – планета легких металлов. Или, по крайней мере, делали вид, что удивлены. Этого я не знаю. Я знаю, что во всем этом районе преобладают легкие элементы. Что эти межзвездные пространства относительно свободны от пыли и газа, что Голова Дракона является единственным исключением, а она для наших небес – не более чем транзитный пассажир. Все это правдоподобно для глобальных скоплений, которые образовали ультраразреженный медиум, главным образом до того, как галактика сконденсировалась в ее настоящую форму.

Вандаж остановился, чтобы перевести дыхание. Он торжествовал.

– Что ж. – Лаури чувствовал себя неуютно в своем кресле и жалел, что «Джаккаври» находится в десяти тысячах километрах от него, в космопорте. – У вас твердая точка зрения. Но есть противоречия, не так ли? Я не забуду то, что вы говорили, когда встречусь с незнакомцами.

– И, я надеюсь, будете с ними осторожны, – сказал Вандаж.

– О да. Похоже, должно произойти нечто странное.

Киркасане ничем не поражали взгляд. Они не походили ни на одну из ветвей человеческого рода, развившуюся в местных условиях, но разнились от нормы меньше, чем некоторые из этих ветвей. Пятнадцать мужчин и пять женщин были высокими, крепкими, широкими в груди и тонкими в талии. Темная кожа отливала медью, иссиня-черные волосы скручивались в завитки. Представители мужского пола носили бородки и усы, аккуратно подравненные. Черепа у них были продолговатые, лица – дисгармонически широкие, носы – прямые и тонкие, губы – полные. Оставалось общее впечатление красоты. Наиболее привлекающей внимание чертой были глаза – большие, вытянутые, с длинными ресницами и, в зависимости от освещения, то серые, то зеленые, то желтые.

Они отказались – с вежливой твердостью – позволить взять на анализ образцы клеток. Вандаж пробормотал Лаури, что негуманоиды терпеть не могут хирургического вмешательства. Но это замечание скиталец отнес за счет буйной фантазии провинциала, который, без сомнения, никогда не встречался с чужаками. Нельзя подделать такое огромное количество деталей, не говоря уже о целом организме. Если, конечно, совокупность счастливых случайностей не дублировала большинство этих деталей в процессе эволюции…

«Смешно, – подумал Лаури. – Совпадение не может быть таким полным».

Он вышел из Пелогарда с Демрингом Лодденом, капитаном «Макта», и дочерью Лоддена, навигатором Грайдал. Вскоре город остался позади. Они отыскали тропу, что вилась среди круто поднимающихся холмов, поросших низкими изогнутыми деревьями, на которых начинали распускаться листья, звеневшие, как старое серебро, и похожие на него цветом. Солнце садилось, воздух был наполнен разнообразными шумами и насыщен запахом моря. Казалось, киркасане ничего не имели против прохлады.

– Вы хорошо знаете путь сюда, – неуклюже начал Лаури.

– Мы должны его знать, – ответил Демринг, – ибо мы согласились жить на этом острове только при условии, что покинем его, когда нас призовет рейад.

– «Рейад»?

– Необходимость… искать, – пояснила Грайдал. – Выслеживать животных, или разведывать новое, или быть одному в диких местах. Еще не так давно наш народ охотился. В наших жилах течет его кровь.

Но Демринга нелегко было отвлечь от его цели.

– Почему нас так ограничивают? – проворчал он. – Отделываются от наших вопросов отговорками, ссылаются на опасность болезней. Ха, я уже наполовину созрел для того, чтобы взяться за оружие, прорваться на корабль и навсегда улететь отсюда!

Он был прямой, с седеющими волосами, очень темным цветом лица и пристальным взглядом. Подобно своим соплеменникам, он носил мягкие сапоги до колен, сделанные из какой-то превосходного качества кожи, плащ с капюшоном, кинжал и энергетический пистолет у пояса. На лбу его сверкал бриллиант, означающий власть.

– Но, Хозяин, – сказала Грайдал, – сегодня мы имеем дело не с деревенским охотником за ведьмами. Дейвен Лаури – добрый и энергичный человек, вооруженный знанием и смелостью, чтобы действовать прямо. Разве не отправился он с нами один – а все из-за твоих слов, что в городе к нам относятся с недоверием и шпионят за нами? Поговори с ним свободно.

Ее улыбка, слова, произнесенные тем хрипловатым голосом, который Лаури помнил по записям, были мягкими. Однако он ощутил полную уверенность в том, что за мягкостью прячется не меньше стали, чем у ее отца, и, возможно, эта сталь еще более отточена. Она была почти что с него ростом, ступала быстро и легко, как тигрица, и, подобно отцу, носила оружие и бриллиантовый знак отличия. Длинные волосы, схваченные платиновым обручем, свободно рассыпались по плечам. Вся ее одежда состояла из шорт с бахромой и тонкой блузки. Несмотря на свою привлекательность, она не показалась скитальцу воплощением женской обольстительности – уж слишком нечувствительной оставалась она к холоду, который пробирал его до костей даже через плотную одежду. Кроме того, он уже знал, что представители двух полов находились на борту «Макта» лишь по той причине, что некоторые виды работ женщины выполняли лучше, чем мужчины. Каждую женщину сопровождал старший по возрасту родственник. В целом киркасан нельзя было назвать народом, лишенным чувства юмора, но некоторые из их идей казались суровыми до аскетичности.

Тем не менее он не мог отказать себе в удовольствии любоваться прелестными правильными чертами лица и глазами, которые под темными бровями отливали янтарем.

– Может быть, местное правительство показало себя чересчур осторожным, – снова начал Лаури, – но не забывайте, что это граница. Не так уж много земных лет назад в той части неба, откуда вы пришли, начиналось неизвестное. Правда, звезд в тех местах сравнительно немного – среднее расстояние между ними около четырех парсеков, – но все же число их достаточно велико для того, чтобы мы двигались вперед лишь самым медленным шагом. К тому же планеты, подобные Сериву, вынуждены тратить все усилия на собственное развитие. Так что жизнь на границе с неведомым заставляет быть очень осторожными.

Он отдавал себе отчет в том, что его речь звучала не слишком убедительно. Но ему было трудно тягаться в риторике с людьми, чьи легкие лучше приспособлены к несколько разреженной атмосфере Серива, чем его собственные. И все-таки он был разочарован, когда Демринг проворчал:

– Наши предки не были такими робкими.

– Или же таковыми не были их потомки, – рассмеялась Грайдал.

Капитан насупился. Лаури поспешно спросил:

– А что вы знаете о них?

– Мало, – сказала девушка, сразу становясь серьезной. – Во всяком случае, такого, что можно считать правдой. Легенды народов Киркасана говорят о битвах, о кораблях, которые долго летели, пока наконец не достигли небес. Есть несколько фрагментарных записей, но они туманны, кроме «Кодекса Баорна», а этот последний – всего лишь свод технической информации, которую сохранили Мудрые из Скибента. Даже в этом случае, – она снова улыбнулась, – значение многих пассажей оставалось полностью непонятным, пока современные ученые не изобрели машину.

– Вам известно о том, какие записи остались на Земле? – с надеждой спросил Демринг.

Лаури вздохнул и покачал головой:

– Нет. Пока еще нет. Может быть, со временем к нам с Земли прибудет экспедиция. Но после пяти тысяч лет, наполненных волнениями… и потом, может быть, ваши предки произошли не оттуда. Они могли принадлежать одной из первых колоний.

У Лаури сложилась своя, не совсем ясная версия истории Киркасана. Была борьба. Различные причины – личные, семейные, национальные, идеологические, экономические – время от времени превращали жизнь в ад. Вспышки ненависти заставляли противников охотиться друг за другом по всей Галактике.

Правда, те примитивные, древние суда способны были путешествовать лишь с частыми остановками для ремонта, пополнения запасов продовольствия и топлива. Но до этого дня корабль, летящий в режиме гипердрайва, можно было обнаружить только в радиусе одного светового года по мгновенности «пробуждения» космопульсов. В состоянии покоя он обычно оставался незаметным в полном объеме пространства какой угодно величины. Тем не менее это не охлаждало пыла преследователей.

И вот люди, гонимые гневом, или слепой паникой, или желанием достичь земли обетованной, продолжали свой бег, сколько могли, скрываясь так тщательно, как только позволяла их природа. Их потомки превратились в странные создания, такие странные, что обитатели Серива не поверили им.

К тому времени, когда беглецы достигли Киркасана, их корабль нуждался в продолжительном ремонте, он просто взывал к реконструкции. Они попытались приспособиться к окружающей обстановке и создать необходимую индустриальную базу. Но подумайте, например, какое количество агрегатов нужно иметь, чтобы изготовить транзистор.

Конечно, они потерпели поражение и были обречены приспосабливаться к враждебной планете. Очутившись в Облачной Вселенной, даже при условии, что их корабль проскрипел бы еще некоторое время, они не могли больше двигаться свободно, выбирая себе путь.

Киркасан был, возможно, лучшим изо всех плохих жребиев. Это просто чудо, что человек здесь выжил. Такой маленький генофонд, такое агрессивное окружение… Естественный отбор был жестким. Высокий фон радиации привел к значительной мутации. Женщины страдали в период перехода от половой зрелости к климаксу и хоронили большую часть своих младенцев. Мужчины боролись за то, чтобы поддерживать их жизнь. Часто смерть собирала урожай и среди взрослых, унося целые семьи. Но те, кто приспосабливались, тяготели к выживанию. И планета преодолела экологическую грань. Эволюция пошла развиваться быстрыми шагами. Через один-два миллиона лет для потомков беглецов Киркасан стал домом. Через пять они населили его и принялись озираться в поисках новых планет.

Культура, вероятно, никогда не умирала. Первое поколение не могло изготовлять механические инструменты, но добывало руду и ковало металлы. Следующее, должно быть, не могло себе позволить содержать общеобразовательные школы, но сохранило уважение и практический интерес к учению, что помогало поддерживать грамотную часть населения. Преуспевшие поколения, покорители новых земель, родоначальники новых наций и социумов, могли бы воевать друг с другом, но отвернулись от старой традиции, плененные иной целью – воссоединиться с человечеством.

Как только была возрождена наука, прогресс должен был пойти даже быстрее, чем на Земле. Ибо эти люди знали о том, что некоторые вещи достижимы, даже если и не догадывались, как к ним подобраться, – они уже наполовину выиграли битву. Они должны были получить несколько намеков, пусть даже темных, как пророчества оракула, из остатков древних текстов. В их распоряжении оставались изъеденные коррозией корабли предков. Не удивительно, что при таких условиях за период жизни одного поколения они проходили расстояние от первых лунных ракет до первого гипердрайвного судна, руководствуясь дико искаженной физической теорией, и бросились в космос так опрометчиво, что не смогли найти дороги домой!

Все очень логично. Неслыханные, невозможные, самые странные вещи не могли не происходить в этой огромной Галактике. Киркасане могли быть абсолютно правдивы. Если только были.

– Пусть прошлое тяготеет к прошлому, – нетерпеливо проговорила Грайдал. – Нам нужно думать о будущем.

– Да, – кивнул Лаури, – но мне хотелось бы все же знать некоторые вещи. Для меня остается неясным, как вы нас нашли. Вы проделали путь в тысячу или более световых лет. Как вам удалось набрести на такую пылинку, как Серив?

– Нас уже спрашивали об этом, – вступил в разговор Демринг, – но мы не могли объяснить тогда как следует: в нашем распоряжении были лишь несколько слов. Теперь вы выказываете хорошее знание хоброканского языка. И мы, несмотря на отказ здешних обитателей обучить нас языку, в разговорах с людьми, имеющими отношение к технике, почерпнули различные ваши термины.