Текст книги "Мичман Флэндри"

Пол Андерсон
Мичман Флэндри

1

У его Величества, Высочайшего Императора Георгиса Мануэля Кришны Мурасаки, четвертого из династии Ванг, Верховного Блюстителя Мира, Великого Правителя Звездного Совета, Главнокомандующего, Последнего Арбитра, признанного властителем многих миров и почетным главой стольких организаций, что невозможно упомнить… был день рождения.

На планетах, удаленных так, что невооруженный глаз не видел их светил среди других, мерцающих жизнью над Океанией, люди, потемневшие и уставшие от страшной погоды, подняли бокалы в приветствии. Световые волны, несущие пышные поздравления властителю с этих планет, доходили сюда и бились об его мавзолей.

Земля же была менее торжественна. Двор по привычке чувствовал себя обязанным следовать за нарождающимся днем по всему земному шару в бесконечных изматывающих церемониях, а для других день рождения стал просто поводом для проведения карнавала.

Проносясь в своей летательной машине над бескрайними сумеречными водами, лорд Маркус Хоксберг видел, как восток вспыхивал небесным сиянием, словно разноцветный живой занавес, где метеорами взрывались фейерверки. Сегодня вечером темная сторона вращающейся планеты была такой лучистой, что каждый метро-центр, видимый с Луны, мог утонуть в сиянии.

Настроив свой телевид практически а любую станцию, лорд Хоксберг мог наблюдать, как дома удовольствий заполняются толпами, доходящими почти до бесчинств среди празднично украшенных башен.

Его дама нарушила молчание, пробормотав что-то, от чего он вздрогнул:

– Хотела бы я, чтобы это было сто лет назад.

– А? – иногда она могла его просто изумлять.

– День рождения тогда еще что-то значил.

– Ну… Да… Кажется, так.

Хоксберг обратился мыслями к истории. Она была права. В те давние дни отцы выводили сыновей за порог, когда сумерки завершали свои празднества и парады; они указывали на ранние звезды и говорили: «Посмотри туда. Все это наше. Мы верим, что их целые четыре миллиона в пределах владений Империи. Конечно, сотни тысяч ежедневно общаются с нами, повинуются нам, платят нам дань и получают мир и счастье взамен. Этого достигли наши предки. Так что поддерживай веру».

Хоксберг пожал плечами. Невозможно уберечь последующие поколения от утраты наивности. Со временем они должны осознать до мозга костей, что эта пылинка в галактике владеет сотнями миллиардов светил, что мы даже не исследовали всего и, похоже, вряд ли когда-либо исследуем, что не нужно никакого телескопа, чтобы увидеть такие гиганты, как Бетельгейзе и Поларис, которые не принадлежат нам. Отсюда легко понять: Империя была завоевана и управлялась грубой силой, центральное правительство коррумпировано, границы приблизительны и единственная оставшаяся организация, сохранившая высокую мораль, – Военно-Морской Флот – существует лишь для войны и притеснения, для борьбы с инакомыслием.

Так что получи свое и веселись, облегчай совесть небольшим количеством разумного сарказма и никогда, никогда не дурачь себя – не воспринимай Империю серьезно.

«Может быть, мне удастся изменить все это?» – думал Хоксберг.

Алисия прервала его раздумья.

– Мы могли бы по крайней мере поехать на приличную вечеринку! Так нет же, ты тащишь меня к наследному принцу. Надеешься, что он поделится с тобой одним из своих хорошеньких мальчиков?

Хоксберг попытался смягчить напряженность улыбкой.

– Ну-ну, ты несправедлива ко мне, любовь моя. Ты же знаешь, что я пока предпочитаю женщин. Особенно таких красивых, как ты.

– Или Персис д'Ио, – она откинулась в кресле. – Не обращай внимания,

– сказала устало, – я просто не люблю всех этих оргий. Особенно вульгарных.

– Я тоже не очень, – он погладил ее по руке. – Но как-нибудь перетерпим. Среди твоих качеств, которыми я восхищаюсь, есть способность легко чувствовать себя в любой ситуации.

«Пожалуй, верно», – подумал он, разглядывая эти идеальные черты под волосами, украшенными диадемой. На мгновение он почувствовал сожаление. Да, он женился по расчету, но тем не менее они могли бы быть друзьями. Могла бы появиться и любовь, конечно, не такая, как в древней литературе, а живая, чувственная, плотская. Он не был Пеллеем, да и она не была Мелисандой. Она умна, любезна и достаточно откровенна с ним. Она дала ему наследника: большего контракт и не предусматривал. Со своей стороны он дал ей положение в обществе и почти неограниченные деньги. Что же касается большей части его времени… с этим сложнее. Кто-то должен действовать, когда Вселенная распадается на куски. Большинство женщин понимало это.

Внешность Алисии была плодом дорогостоящей биоскульптурной работы. Он слишком много видел легких вариаций этого модного лица.

– Я ведь тебе уже объяснял, – сказал он, – что и сам бы предпочел Мбото или Бхатнагар. Но мой корабль отходит через три дня, а это последний шанс сделать несколько исключительно важных дел.

– Как скажешь…

Наконец он принял решение. Сегодняшний вечер, по его мнению, не представлял большей жертвы с ее стороны. За месяцы его отсутствия она находила достаточное утешение со своими любовниками (как еще может благородная дама без особых талантов коротать время на Земле?!). Но в злобе и гневе она способна убить его. Так что нужно держать закрытым забрало, которое называется притворством. Не обращать внимания на то, что лежит позади. Но перед забралом ожидает тебя открытая насмешка, такая же опасность для человека, стоящего у власти, как пустота и радиация – для космического путешественника.

«Странно, – размышляла какая-то отдельная его часть, – что при нашей тысячелетней истории, при всех наших социодинамических теориях природа власти остается все-таки загадочной. Если я буду осмеян, то можно будет и удалиться в свои владения. Но ведь и Земле я нужен».

– Дорогая, – сказал он, – я не мог рассказать что-либо раньше. Слишком много ушей, живых и электронных, ты же знаешь. Если бы оппозиция пронюхала о том, что я намереваюсь сделать, она бы мне помешала. Не потому, что она принципиально не согласна со мной, а просто не хочет, чтобы я вернулся сюда с успехом. Меня ждала бы длинная очередь в Министерство Политики, и оппозиция постаралась бы так затянуть дело, чтобы в конце концов заволокитить его. Ты понимаешь?

Она остановила на нем тяжелый взгляд. Он был высоким стройным блондином, черты лица – немного острыми, но в зеленом мундире и орденах, газовом плаще, золотистых бриджах и полуботинках из телячьей кожи он был скорее красив… чем прав.

– От этого зависит твоя карьера? – она повернулась.

– Да, – кивнул он. – Но еще и мир. Хотела бы ты видеть нападение на Землю? А ведь такое может случиться.

– Марк! – она внезапно изменилась. Ее пальцы, плотно сжавшие его запястье под кружевами, почувствовали холод. – Неужели это так серьезно?

– Катастрофически, – сказал он. – Заваруха на Саркаде не просто ссора из-за общих границ. Такую точку зрения пытались внушить, но очень мало людей верит, что это так. Ведь они пользовались лишь отчетами, профильтрованными через сотни офисов, каждый из которых намеревался затушевать факты, не показывающие их собственную работу как самую важную. Я собрал подлинные данные и сделал свой анализ. Консервативная экстраполяция дает на 40% перспективы войны с Мерсеей не позднее пяти лет. Я имею в виду войну из тех, которые могу перерасти в тотальную. Кто же станет делать ставки при таком раскладе?

– Конечно, – прошептала она.

– Предполагается, что я поеду туда с миссией по сбору фактов и вернусь с докладом к Императору. Потом бюрократия, может быть, начнет их мусолить, долго готовиться к мирным переговорам. А может быть, и нет: некоторые могущественные кланы хотели бы продолжения конфликта. Но в любом случае напряженность тем временем будет возрастать. Достичь урегулирования будет все труднее и труднее, может быть, и невозможно. Необходимо обойти весь этот жалкий процесс. Мне нужны чрезвычайные полномочия, чтобы поехать прямо со Старкада на Мерсею и попытаться провести предварительные переговоры. Думаю, это реально. В конце концов, они тоже разумные существа. Я предполагаю, что многие из них ищут выхода из угрожающего положения. Я могу его предложить. По крайней мере попытаюсь.

Алисия сидела тихо.

– Понимаю, – сказала она наконец. – Конечно, я постараюсь помочь.

– Умница!

Их аппарат мчался над бескрайним океаном. Она слегка наклонилась к нему.

– Марк…

– Что?

На фоне бордовой пелены силуэтом возникло место, куда они направлялись.

– О нет, ничего, – она откинулась назад, пригладила свое платье и стала смотреть на океан.

Коралловый дворец был построен на атолле, который поглощал его, несмотря на башни, казалось, собравшиеся выпрыгнуть в небо.

Машины порхали вокруг, как светлячки. Их машина приземлилась на выступ, выпустила Алисию и Хоксберга и отправилась на стоянку. Они прошли мимо кланяющихся рабов, мимо стражников, отдающих честь, в переднюю с колоннами, где наряды гостей напоминали скользящую радугу, и двинулись в бальный зал.

– Лорд Маркус Хоксберг, Виконт Най Калмара, Второй Министр Экстра-Имперских Дел, и Леди Хоксберг, – провозгласил стентор.

Через прозрачный купол бального зала взору открывалось небо. Внутреннее освещение зала было ультрафиолетовым. Пол, мебель, оркестровые инструменты, столовые приборы, еда светились сочными флюоресцентными красками, как и одежда гостей, их защитный макияж и глазные линзы. Зрелище впечатляло сверкающими рубинами, топазами, сапфирами, изумрудами, которые обрамляли светящиеся в ночи маски и локоны… Музыка сливалась в воздухе с ароматом роз.

Наследный принц Джосип принимал гостей. Он вышел во всем черном. В полном мраке его руки и словно висящее лицо отливали зеленым и казались неестественно бесплотными, а линзы зловеще тлели краснотой. Хоксберг поклонился и Алисия преклонила колени.

– Поздравляю, Ваше Высочество, – сказал Хоксберг.

– А-а. Рад вас видеть. Нечасто встречаемся.

– Дела заели, Ваше Высочество. А так хотелось бы видеться чаще.

– Да. Говорят, вы уезжаете?

– По делам Старкада, Ваше Высочество.

– Что?.. Ах, да. Дело чрезвычайно серьезное и сложное. Я надеюсь, что сегодня удастся расслабиться и отдохнуть.

– Мы так и собираемся сделать, Ваше Высочество, хотя, боюсь, нам придется рано уйти.

– Хм!.. – Джосип собрался было отвернуться. Не стоило обижать его.

– Разумеется, мы оба страшно сожалеем, – проговорил мягко Хоксберг. – Могу ли я просить еще об одном приглашении после моего возвращения?

– Ну, конечно.

– Позволю себе еще одну просьбу. Мой племянник приезжает на Землю. Переселенец, понимаете, но, насколько я могу судить по стерео и письмам, вполне замечательный парень. Если бы он мог познакомиться с настоящим наследником Империи – это было бы лучше, чем личная беседа с Богом.

– Ну-ну, так уж. Конечно, конечно. – Джосип засиял, приветствуя вновь прибывших гостей.

– Это не рискованно? – спросила Алисия, когда они отошли в сторону.

– Только не для моего племянника, – усмехнулся Хоксберг.

– У меня его нет. А память у дорогого Джосипа, как известно, довольно коротка.

Он часто задумывался, что станет с Империей, когда это создание взберется на трон. Джосип – слабый владыка. Хорошо, если к тому времени Министерство Политики возглавит человек, который понимает галактическую обстановку.

Он наклонился и поцеловал руку своей даме.

– Я должен отлучиться, моя дорогая. Пока развлекайся. Немного удачи, и все будет выглядеть вполне прилично, когда мы удерем.

Объявили новый танец, и Алисию умчал адмирал. Он был не так стар, и его ордена говорили о том, что адмирал знаком со службой за пределами планеты. Хоксберг удивился бы, если Алисия вернулась бы сегодня домой…

Он протолкался к стене, где толпа была поменьше, и стал прокладывать себе дорогу. Было мало времени, чтобы восхищаться видом над оправой купола, хотя он и был фантастическим. Море ходило, мерцая под низкой луной. Длинные волны, причудливо и яростно пенясь, разбивались о крепостные валы; ему казалось, что он слышал их рычание.

Темнота, едва освещенная полумесяцем, была подчеркнута огнями города. Постепенно свет неба образовал гигантское пламя над головой; потом восходящее солнце засияло на поле царственной голубизной, как будто ветры стратосферы трубили в рога свои приветствия. Сквозь такое обильное сияние прорывался бледный звездный свет.

Но Хоксберг разглядел Регул, за пределами которого лежала его миссия, и Ригель, светящийся в сердце Мерсеянских владений. Его знобило. Когда он подошел к столику с шампанским, фужер пришелся весьма кстати.

– Добрый вечер, – раздался голос.

Хоксберг обменялся поклоном с тучным человеком с подмалеванным лицом. Лорд Советник Петрофф был не совсем в своей стихии на таком фестивале, как этот. Он склонил голову, и Хоксберг кивнул в ответ. Обменявшись репликами, они разошлись. Хоксберга задержала пара зануд, и он некоторое время не мог выскользнуть и поймать лифт вниз.

Чины сидели в небольшом, плотно закрытом офисе. Их было семеро, критически настроенных к Министерству Политики: седые мужчины, ощущавшие власть как собственную плоть. Хоксберг почтительно приветствовал их.

– Примите мои искренние извинения за то, что я заставил милордов ждать.

– Не имеет значения, – сказал петрофф. – Я объяснил ситуацию.

– Однако я не видел ни данных, ни расчетов, – сказал да Фонсека. – Вы принесли их, лорд Хоксберг?

– Нет, сэр. Как я мог? Возможно, во дворце задействованы все микрочитающие устройства. – Хоксберг набрал воздух: – Милорды, вы можете исследовать результаты на досуге, когда я уеду. Вопрос в том, поверите ли вы в данный момент моему слову и слову лорда Петроффа? Если дела потенциально настолько серьезны, как я полагаю, надо согласиться, что должен быть отправлен особый представитель для переговоров. Если, с другой стороны, Старкад не имеет особой значимости, то что мы теряем, проведя спокойный диспут?

– Престиж, – сказал Чардон. – Мораль. Вероятность, что в следующий раз нам придется противодействовать уже ходу мерсеян.

– Я не предлагаю идти на компромисс за счет жизненно важных интересов, – призывал Хоксберг, – и во всех случаях, какого бы согласия я ни достиг, оно должно быть ратифицировано здесь. Милорды, нам не следует долго отсутствовать, это могут заметить. Но если вы выслушаете…

Он начал свою речь. Она была тщательно подготовлена. Их следовало убедить. Эти шесть человек и Петрофф контролировали достаточное количество голосов, чтобы склонить решение вопроса в его пользу. Если бы удалось уговорить их созвать завтра конфиденциальное собрание с полным кворумом, то Хоксберг отправился бы как полномочный посол.

В противном случае… Нет, не нужно брать на себя слишком много. Во всяком случае, на нынешней стадии своей карьеры… Но на Старкаде гибли люди.

В конце концов он их убедил. Пот стекал по его спине. Дрожа от напряжения, он оперся о стол и едва услышал, как Петрофф сказал:

– Поздравляю. А также желаю удачи. Вам ее понадобится много.

2

Самой высокой в центральном хребте острова Курсовики была гора Нрапа, достигающая в пике почти двенадцати километров. На такой высоте над уровнем моря атмосферное давление было близким к земному: человек мог спокойно дышать, и люди воздвигли здесь Хайпорт. На необработанном космическом поле стояло несколько десятков сборных домиков, вмещавших не более пяти тысяч человек, но городок рос. Сквозь стены своего офиса командующий Макс Абрамс из Имперских Военно-Морских Разведывательных Войск слышал лязг железа и гул строительных машин.

Его сигара опять погасла. Он мусолил потухший окурок, пока не закончил читать отчет, затем откинулся назад и чиркнул зажигалкой. Дым вновь потянулся к голубому облаку, которое висело под потолком холодной маленькой комнаты и отвратительно пахло. Однако командующий не замечал этого.

– Черт побери! – сказал Абрамс. И нарочно, поскольку был по-своему религиозен, поправлялся: – Проклятие!

Чтобы успокоиться, он взглянул на фотографию жены и детей. Но они были дома, на Дайане, в районе Веги в Империи, удаленной на большее количество парсеков, чем он себе представлял. Удалены и во времени тоже. Он не виделся с ними уже более года. Марта писала, что малышка Мириам так быстро меняется, что он бы ее ни за что не узнал, а Давид стал долговязым неуклюжим подростком, Яэль видится с Аббой Перламуттер… Хотя, конечно, он хороший мальчик. Но фотография лишь картинка, отделенная от него бумажных хаосом и баррикадой из настольной техники. И ему не дано оживить ее…

«Не старайся разжалобить себя, болван!»

Стул заскрипел под тяжестью его тела. Абрамс был коренастым мужчиной, волосы с проседью, лицо крупное, нос крючковатый. Его униформа была помята, знаки различия – двойные планеты – на широких плечах потускнели, воротничок мундира расстегнут, на поясе висел бластер.

Он вернулся мыслями к работе. Дело не в том, что флиттер исчез, и даже не в том, что пилот, вероятно, погиб. Технику сбивают и людей убивают все чаще и чаще. Скверно получилось с этим пареньком… как его… да, энсин Доминик Флэндри. Хорошо, что я никогда не встречал его. Хорошо, что не должен писать его родителям… Не давал покоя район, где он исчез. Заданием была обычная рекогносцировка над Злетоварским морем, а, следовательно, не в тысяче километров.

Если мерсеяне становятся так агрессивны… Хотя, были ли они виновны? Никто не знал. Вот почему эту докладную спихнули к Начальнику Разведки Земной миссии. Взрыв атмосферных помех был уловлен в Хайпорте в стороне от заданной направления.

Поисковый полет не обнаружил ничего, кроме обычных Тигерийских торговых судов и рыбацких лодок. Да, случалось, моторы глохли. Поставки матчасти были такими скудными, что наземные службы не могли даже обнаружить все признаки механической перегрузки (когда, дьявол их забери, в генштабе растрясут свои затекшие задницы и поймут, что это никакая не оперативная помощь дружественному народу, а война?). И при столь ярком светиле, как Саксо, находящемся в настоящее время в пике своего энергетического цикла, никакие модуляционные ухищрения не помогают установить постоянную связь с такой высоты. С другой стороны, расчет на то, что разведывательный корабль надежен и содержит несколько вспомогательных систем.

А мерсеяне усиливают свой нажим. Мы в ответ не делаем никакой гадости, а только расширяем свое влияние. Как насчет того, чтобы заставить их ответить нам для разнообразия? Территория, которой они командовали, стабильно разрасталась. Она все еще удалена от Курсовиков на расстояние четверти планетарной окружности. Но, может быть, таким образом теперь нам удастся наладить связь с их передовым отрядом?

«Давай-ка спросим, что мы теряем?!»

Абрамс нажал кнопку на видеофоне. На экране появился оператор.

– Соедини-ка меня с зеленокожим, – приказал Абрамс.

– Да, сэр, если получится.

– Для тебя будет лучше, если получится. За что тебе платят? Скажи ему, что его «войска» горят синим пламенем, чтобы он понял, что я намерен сделать свой следующий ход.

– Что, сэр? – оператор был новеньким.

– Ты слышал меня, сынок! Поторапливайся!

Истечет какое-то время, прежде чем сообщение пройдет по каналам. Абрамс открыл ящик стола, достал магнитные шахматы и задумался. Вообще-то он не был готов играть. Однако Руней Скиталец слишком захвачен матчем, чтобы отказаться от предложения, окажись у него свободная минута; и черт побери, если какой-то сын мерсеянской матери собрался выиграть в земной игре!

Гм… здесь вот обещающее развитие, белого слона… нет, стоп, ферзь может попасть под удар… есть искушение подключить компьютер к этой проблеме… посмотреть, чем бы ответил противник… может, нет… ах, вот так.

– Командир руней, сэр.

На экране появилось изображение. Абрамс, в отличие от человека с нетренированным глазом, мог различить индивидуальные черты среди негуманоидов так же легко, как и среди своего вида. Это было частью его работы. Руней не выглядел настоящим млекопитающим с террестроидной планеты. В нем было заметно происхождение от рептилий немного больше, чем у гомо сапиенс – слегка шелушащаяся бледно-зеленая кожа без волос и короткие треугольные позвонки, идущие сверху прямо от головы по спине до конца длинного тяжелого хвоста. Хвост, служивший противовесом его наклоненному вперед телу, вместе с ногами, походил на штатив, так что квадратная фигура Рунея словно бы сидела на этом штативе. Если бы не сложные костяные изогнутости на месте ушей и надбровные дуги, нависающие над блестящими черными глазами, его голова и лицо могли бы сойти за голову землянина. На нем была надета облегающая, черная, с серебром униформа. За его спиной на стене виднелись ружье с колокольным раструбом, модель корабля, забавная статуэтка – сувениры далеких звезд.

– Приветствую, командир, – он говорил на англиканском языке бегло, с музыкальным акцентом, – ты поздно работаешь.

– А ты рано вытащил себя из гамака, – проворчал Абрамс. – Должно быть, у вас только светает.

Взгляд Рунея скользнул по хронометру.

– Да, пожалуй, так. Но мы здесь мало обращаем на это внимания.

– Вам легче, чем нам, не замечать солнца, спокойно погрузившись в свое болото. Но ваши местные друзья все еще живут теми двумя третями суток, что у них есть. Разве вы не соблюдаете для них рабочее время?

Абрамс мысленно перенесся через планету на вражескую базу. Старкад был большим миром, чья гравитация раздвигала земные массивы в течение тектонических эпох. Это был мир неглубокого океана, волнуемого ветром и лунами; мир многих островов, больших и малых, без единого настоящего континента. Мерсеяне обосновались в районе, который они называли морем Кимрайг. Вся его поверхность сверкала куполами их шарообразных домов, построенных на дне. Их авиация господствовала в здешнем небе. Нечасто разведывательный самолет землян с роботом или пилотом возвращался в Хайпорт с информацией о том, что там происходит. Мало что давало и оборудование на уходящих и приходящих космических кораблях.

«В ближайшие годы, – думал Абрамс, – кто-то нарушит негласный договор, запустит несколько спутников-шпионов. Почему бы не нам это сделать? Конечно, тогда другая сторона приведет боевые корабли вместо транспортных и начнет сбивать спутники. Потом первая сторона приведет более крупные боевые корабли…»

– Я рад, что ты позвонил, – сказал Руней. – Я официально поблагодарил адмирала Энрике за переходный блок, но истинное удовольствие – это выразить признательность другу.

– Ха?!

– Ты не знал? Один из наших основных опреснителей вышел из строя. Ваш командующий был настолько великодушен, что поставил нам недостающие части.

– Ах, это, – Абрамс катал в зубах сигару.

«Забавная история, – подумал он. – Земляне и мерсеяне в состоянии войны на Старкаде. Они убивают друг друга. Но, несмотря на это, Руней послал Императору поздравление ко дню рождения (вдвойне забавно! Даже если космический корабль при сверхпередаче не имеет теоретического ограничения псевдоскорости, концепция одновременности остается бессмысленной в межзвездном пространстве). А Энрике сейчас спас Рунея от истощения пивных запасов».

Официально между ними не было войны. Официально. Две местные расы: тигерийцы и ситролли дрались, вероятно, с тех пор, как эволюционировали к разуму, Но это было подобно вражде между человеком и волками в древности. Без всякой идеи, просто естественные враги; пока мерсеяне не начали поставлять ситроллям оборудование и консультировать их. В результате Народ суши был оттеснен от моря. Когда Земля узнала об этом, ее естественной реакцией было поступить подобным образом с тигерийцами, сохранить равновесие сил, чтобы Старкад не стал мерсеянской марионеткой. Когда мерсеяне слегка увеличили свою помощь, земляне отреагировали соответственно и… две империи оставались в состоянии мира.

Это было простым оказанием помощи, не правда ли?

Так что Земле досталась гора Нарпа по договору с тигерийцами Юджанки. Мерсея осела в Кимрайге по договору с местными обитателями. (Самое время смеяться и аплодировать! Не появилось никакой культуры на Старкаде, имеющей что-либо общее с идеей договора между двумя суверенными державами). Конечно, мерсеянские ройдгунаты не сбивали разведывательные самолеты землян. Нет, боже упаси! Это делали только военные техники Мерсеи, помогая ситроллям Кимрайга сохранять целостность границ своего воздушного пространства. И конечно, земная Империя не подвергла партизанскому налету группу мерсеян, прибывшую на мыс Гром: просто земляне выполняли обязательства по охране границ своих союзников.

Поддерживались альфзарские соглашения: необходимо обязательно помогать цивилизованным посланникам других миров по их просьбе. Абрамс пофантазировал в изобретении просьб со своей стороны. Фактически напрашивался неплохой гамбит прямо сейчас.

– Может быть, ты сможешь отплатить добром, – сказал он. – Мы потеряли флиттер в районе Злетовара. Я не буду настолько груб, чтобы намекать тебе, что один из ваших парней курсировал там, увидел нашего и немного переволновался. Предположим, крушение было случайным. Ну и как насчет совместного расследования? – Абрамс любил наблюдать испуг на этом тяжелом зеленом лице.

– Ты шутишь, командир!

– О, естественно, мой босс должен будет обратиться к вам официально, и я ему посоветую сделать это. Для поисков затонувших обломков вы обладаете лучшими, чем мы, службами.

– Но зачем?

Абрамс пожал плечами.

– Взаимная заинтересованность в предотвращении инцидентов. Укрепление дружбы между народами и отдельными гражданами. Я думаю, что это тот самый лозунг, который сейчас в моде.

Руней посмотрел сердито.

– Совершенно невозможно. Я советую тебе не делать официально подобных предложений.

– Ну? Будет нехорошо выглядеть, если вы нам откажете?

– Напряженность только возрастет. Неужели нужно повторять тебе позицию моего правительства? Океаны Старкада принадлежат Морскому народу. Он там зародился, там его среда обитания, для Народа суши она не так важна. Тем не менее он постоянно туда вторгался. Их рыбный промысел, охота на морских тварей, сбор водорослей, траловые сети – все нарушает экологию, жизненно важную для другой расы. Я уже не говорю о тех, кого они убили, о подводных городах, которые они разбомбили камнями, о бухтах и проливах, что они опустошили. Я хочу сказать, что когда Мерсея предложила свои прекрасные офисы для переговоров о modus vivendi, ни одна культура на суше не проявила ни малейшего интереса. Моя задача помогать Морскому народу отражать агрессию до тех пор, пока Народ суши не согласится установить стабильный и справедливый мир.

– Брось ты нести этот вздор, как попугай, – фыркнул Абрамс. – У тебя нет для этого клюва. Для чего ты действительно здесь?

– Я тебе уже говорил.

– Нет! Подумай! У тебя есть приказ, и ты повинуешься ему, как хороший солдатик. Но разве тебя никогда не интересовало, какая здесь выгода для Мерсеи? Меня – да. Какая, черт ее забодай, у вашего правительства причина? Не та ведь, что у Саксо-солнца, – неплохое стратегическое положение. Мы сейчас находимся прямо посреди полосы в сотни световых лет, где нет ни одной обитаемой планеты между нашими царствами. Едва ли они были исследованы: черт побери, клянусь, половина звезд вокруг нас даже не отмечена в каталоге. Ближайшая цивилизация – это Бетельгейзе, а бетельгезийцы нейтральны к обеим нашим державам. Ты слишком стар, чтобы верить в эльфов, гномов, маленьких человечком или в альтруизм великих империй. Так какая же выгода?

– Я не смею подвергать сомнению решения Ройдгуна и его Большого Совета. Тем более, ты… – руней ухмыльнулся. – Если Старкад так бесполезен, зачем тогда вы здесь?

– Очень многие люди там, дома, тоже этому удивляются, – признался Абрамс. – Политики говорят, моля, мы содержим вас везде, где только можем. Располагаясь на этой планете, вы будете иметь базу, приближенную на пятьдесят световых лет к нашим границам, чего бы это не стоило. Он помолчал. – Может, дать вам несколько больше влияния на Бетельгейзе?

– Будем надеяться, что вашему посланнику удастся организовать диспут,

– сказал, расслабившись, руней. – Я тоже не испытываю особого удовольствия здесь, на этом чертовом шаре.

– Какой посланник?

– Ты не слышал? Наш последний курьер информировал нас, что, э… лорд Хоксберг направляется сюда.

– А, знаю, – Абрамс поморщился. – Еще одна важная шишка будет разъезжать по базе.

– Но он должен отсюда проехать на Мерсею. Большой Совет согласился принять его.

– Ха?! – Абрамс покачал головой. – Черт, жаль, что наша почта работает не так хорошо, как ваша… Ну, так как же насчет сбитого флиттера? Вы не поможете нам найти его обломки?

– Разве что неофициально, – сказал Руней, – потому что это противозаконно, если над нашими водами летает иностранный военно-морской объект. Все последствия должны быть на совести пилота.

«Хо-хо!» – Абрамс напрягся. Это было что-то новенькое и предполагало, конечно, позицию мерсеян, но он еще не слышал, чтобы претензия была выражена простым языком. Итак, могут ли зеленокожие готовиться к главному удару? Очень возможно, если земля предложила сделку. Военные операции оказывают давление и на парламентские переговоры.

Руней сидел, как крокодил, чуть улыбаясь. Несмотря на то, что болтали чувствительные аборигены, мерсеяне мыслили все-таки не так, как люди.

Абрамс потянулся и зевнул.

– Пора отключаться, – сказал он. – Было приятно поболтать с тобой, старый ублюдок.

Он не очень ошибался. Руней был вполне приличным плотоядным животным. Абрамс любил слушать, как он вспоминает о планетах, где прежде служил.

– Твой ход, – напомнил ему мерсеянин.

– Что… Ах, да. Начисто забыл. Конем напал на королевского слона.

Руней достал свою доску и передвинул фигуру. Некоторое время он сидел тихо, изучая ситуацию.

– Любопытно, – пробормотал он.

– Будет еще любопытнее. Позвони мне, когда приготовишь ход, – Абрамс отключился.

Его сигара погасла опять. Он бросил ее на пульт управления, зажег новую и встал. Усталость наползла на него. Гравитация на Старкаде была недостаточно высокой, и человеку не нужны были наркотики или контрполе. Но одна целая и три десятых «g» означали 25 дополнительных килограммов нагрузки на кости пожилого человека… Нет, он существовал в стандартных условиях. Дайана тянула на десять процентов сильнее, чем Земля.

Дайана. Родные мрачные холмы и продутые ветрами долины, дома, греющиеся в оранжевом свете солнца, низкие деревья и соляные болота, гордость людей, приспособивших пустыню к своим нуждам. Откуда родом был молодой Флэндри и какие воспоминания он унес с собой в темноту? В неожиданном импульсе Абрамс опустил сигару, склонил голову и мысленно прочитал Каддиш.

«Ложись спать, старик. Может, ты наткнулся на разгадку, может, нет, но это успеется. Иди отдыхай».