Текст книги "Завоевать три мира"

Пол Андерсон
Завоевать три мира

Глава 1

Он настроился на направляющий луч, пришедший в ответ на его запрос.

«Снова домой», – подумал он. Руки его двигались по панели управления корабля, настраивая векторы управления нежнее, чем пианист касается клавиш фортепиано. И вот планетоход окончательно вышел на заданный курс. Кабина чуть подрагивала от работающего реактора.

Он глянул на обзорный экран, на котором была видна половина шара Ганимеда. Унылое зрелище! Горы, похожие на клыки. Кратеры, словно крепостные стены, длинные тени от которых простираются через серо-голубые равнины. И хотя восточнее гряды Джона Гленна было уже темно, ледовое поле Беркли, находившееся достаточно высоко, отражало мерцающий янтарный свет Юпитера в просторы Вселенной. С юго-запада, прорезая вершины и проходя тысячи миль над Долиной Привидений, тянулась, теряясь где-то у Красных Гор, пропасть Данте. Чуть севернее, почти на линии солнца, был виден мерцающий маяк Авроры. А за горизонтом темнота освещалась бриллиантами мириад немигающих звезд.

Уже не в первый раз он подумал: «Хотел бы я знать, что же там?». Но он не проживет так долго, чтобы узнать ответ. Да и зачем? Хватит еще загадок на человеческую жизнь и в самой Солнечной системе. Тревоги, опасности, надежды – все переплетено в этом бесконечном мире. Рожденный на Земле за день становился стариком на Юпитере…

Внезапно загудело радио.

– Космический Транспортный Контроль Авроры вызывает планетолет 17.

Подтвердите прием! – произнес знакомый голос.

От неожиданности Фрезер дернулся в кресле и усмехнулся про себя.

– А черт, Билл! Тебе вовсе не обязательно быть со мной таким строгим, – сказал он. – Это же я, Марк. Надеюсь, ты не забыл своего старого приятеля?

– А-а-а, – смутился Билл Эндерби. – Не беспокойся. Я просто действовал по методам переговоров военного времени. И если кто-то услышит нас, пусть думает, что мы обыкновенные невежды. И они, вероятно, будут правы.

– Ты сказал: военного времени?

– Разве ты не слышал? Мы послали сообщение всем заставам.

– Я не был на базе в Ио. Закончил работу на руднике и сразу же сюда.

Так что же случилось?

– Линкор, вот что!

– Какой?

– Космический корабль Соединенных Штатов «Вега». Совершил посадку пятнадцать часов назад.

Сердце Фрезера на мгновение остановилось, и он ощутил каждую волосинку на своем теле. Стряхнув с себя оцепенение, насколько это было возможно, он спросил:

– Что еще?

– Ничего, кроме того, что мне удалось собрать. Мы только видели несколько человек из личного состава. В соответствии с тем, что нам сообщили в штаб-квартире, «Вега» находилась в патруле возле Венеры, когда началась революция, и приступила к поиску орбитальной базы Сэма Холла, предполагая найти ее где-то в этом секторе. Но ничего не нашли. Не думаю, что искали достаточно тщательно, учитывая тайные симпатии к ней командира.

Он, кажется, мошенник и даже вполне вероятно все время был их сообщником, потому что по окончании битвы «Вега» не отправилась домой. Вместо этого новое правительство приказало ей оставаться здесь, чтобы присмотреть за нами и убедиться в нашей лояльности.

Фрезер все еще старался успокоиться.

Это были суровые месяцы, когда прерывистые радиосигналы несли обрывки информации о гражданской войне, расколовшей американскую землю и которая в любую минуту могла перерасти в ядерную. Сигналы перестали поступать, когда Земля заснула за завесой солнечного ветра, спустя восемь дней после все еще сомнительной победы. Фрезер представил себе картину следа линкора.

«Вега» должна была взять комету, чтобы оказаться здесь так быстро: они подобрались к солнцу так близко, как только позволяли холодильники и радиационные экраны, с помощью которых можно было развернуться и применить максимальное ускорение. Они добились соответствующей эффективности, добавив потенциальную энергию гравитации к своим двигателям. Сохранение массы в реакции позволит им ускоряться дольше, чем обычно.

Фрезер заметил, что как всегда, мысли о технических деталях действуют успокаивающе. Управлять двигателями и матрицами было намного легче, чем иметь дело с людьми.

– Наша лояльность и все остальное в порядке, – сказал Фрезер. – Но я предпочел бы написать Санта Клаусу длинный список желаний. Мои дела пошли скверно из-за того, что не пришел грузовой корабль.

«Хотя я и не жалею», – подумал Марк. – Временный сбой в обеспечении и затягивание поясов – не такая уж большая цена за обретенную свободу".

Он вновь посмотрел в сумрак обзорного экрана, и на миг все заслонило воспоминание о голубой водяной толще, о белых, пенящихся гребнях волн и соленом ветре под роскошным земным небом. Но затем его блуждающий взгляд вернулся к Юпитеру, и внезапно Марк ощутил растерянность. Он прожил дюжину лет за этим разукрашенным штормами щитом. И если камни и льды Ганимеда были слишком крепки, чтобы пустить в них корни, то вырвать эти корни было еще сложнее.

– Ладно, – торопливо сказал Фрезер. – По какому поводу ты связывался со мною, Билл?

– А, вот ты о чем, – сказал Эндерби. – С помощью линкоров, поскольку они вместительны, нам нужно собрать планетоходы в единую группу на севере.

Несколько уже стоят там. Тебе нужно будет спуститься по очень и очень сложной траектории вручную. Сможешь?

– Посмотрим. Я проверяю и обслуживаю эту машину самостоятельно и готов спуститься куда угодно, но за счет Конгресса.

– Ну тогда все в порядке, – сказал Эндерби и начал выдавать инструкции. Фрезер слушал внимательно, но чувствовал себя несколько пристыженным. Законодателям и судьям следовало бы урегулировать отношения сразу, когда Армия Освобождения свергла диктатуру. Но произошло ли это на самом деле?

И было ли вообще? С большой задержкой по времени, находясь в самом конце 400.000.000-мильной коммуникационной линии, он получал тоненькую струйку подвергаемых цензуре радиосообщений, писем и публикаций. Сколько правды в итоге он мог знать? Благородные призывы были обесценены.

Прекраснейшие дела могли не осуществиться. Даже диктатура начиналась как движение за восстановление пошатнувшегося суверенитета и ущемленной гордости Соединенных Штатов. Затем возник какой-то непредвиденный инцидент и все рухнуло. А у тех, кто был особенно активен, возникли осложнения с полицией.

Его мысли перешли к делам планетной борьбы. Предназначенные для посадки в любых точках, межспутниковые носители зависели от своих пилотов в такой же степени, как те от автопилотов. Не каждый человек мог овладеть необходимыми навыками. Для этого в нем должно быть нечто врожденное.

Когда отключился последний двигатель, кабина в последний раз вздрогнула и затихла. Фрезер отстегнул ремни. Он был высоким мужчиной.

Сорок прожитых лет наложили паутину извилистых линий вокруг глаз и широкого рта. Темные волосы уже начинали покрываться инеем.

Переведя систему в состояние покоя, он прошел на корму и остановился у шкафчика с космическим скафандром, необходимым для перехода на Аврору.

Быстро надев его поверх своего комбинезона, он направился к воздушному шлюзу. Ему не терпелось увидеть Еву, детей и вновь прибывших. Позвать Теора. Узнать, как обстоят дела на Юпитере. Он переживал, что дела вынудили его отсутствовать неделю в то время, как с его другом случилась беда. Но его присутствие на руднике было необходимо.

Фрезер развернул забортный трап и спустился вниз. Вокруг стояли другие закрытые корабли, похожие на какие-то фантастические обрубки, разбрасывающие вокруг черные тени. Фрезер едва не столкнулся с каким-то человеком в скафандре. Кто-то поджидал его у посадочных лап.

– О, здравствуйте, – сказал Фрезер. – Не узнаю вас через стекло, но все равно здравствуйте.

Одной рукой незнакомец уцепился за шлем Фрезера и притянул к себе.

– Это ты, Марк? – долетел до него голос Лорейн Власек.

– Вот дьявол! Почему ты так разговариваешь? Твое радио не в порядке?

– Чтобы никто не слышал.

В приглушенном голосе явно клокотали яростные нотки, хотя вообще-то главный техник-электронщик не была склонна к драматизации. У Фрезера снова перехватило дыхание.

– Слава Богу, ты вернулся, – сказала она. – Только тебе одному я могу так сказать.

– Несмотря ни на что?

– Не знаю. Возможно. Но этот линкор. Почему он пришел сюда?

– Ничего, Билл Эндерби сказал…

– Да, да, да, – в спешке ее слова накатывались друг на друга, – может это действительно имеет отношение к тебе? Вполне возможно… Ты так долго был вдали от Земли. А я оставила ее только два года назад. Уже тогда все было похоже на кипящий котел. Отвратительная пропаганда, убийцы из тайной полиции, мятежи, облавы во всем мире. Предполагали, что это прекратится, когда в Вашингтоне сформируется новое правительство. Для того, чтобы забрать нас из системы Юпитера они могли бы послать и грузовой корабль.

Нас всего-то пять тысяч мужчин, женщин и детей, безоружных, не имеющих никакого снаряжения. Какую опасность мы можем представлять? И это в то время, когда каждая частичка американской силы нужна дома.

Фрезер глубоко вздохнул. Все ее беспокойство было напрасным.

– Послушай, Лора, – сказал он, – ты можешь оставаться при своих предрассудках, прости, – при «своем мнении»! Я тебе сочувствую. Я никогда не винил тебя за случившееся несчастье. И когда мы услышали о восстании, я искренне надеялся, что люди вскоре избавятся от предвзятого отношения к тебе. Не твоя вина, что в школе вашему поколению вдалбливали, будто США должны установить контроль над всей человеческой расой, иначе может произойти еще одна термоядерная война. Но проклятье! Иностранцы оказались не злыми. Они только негодовали от нашего навязчивого превосходства, разве это не естественно? Разве наша страна не боролась с советским господством до последнего? И если Сэм Холл действительно может установить некий вид объединенной мирной власти, как они обещали – это решает целую серию проблем, и американцам не нужно воевать между собой и не нужно рубить сук, на котором они сидят. Хватит шарахаться от привидений.

– О, Марк. Ты хороший инженер, но ты не понимаешь… никогда не понимал. Я испугалась. В этой истории с командиром корабля так много непонятного. Из-за помех, созданных солнечным ветром, у нас несколько недель не было связи с Землей… Помнишь? Конечно правительство могло бы подождать, и спросить нас напрямую перед посылкой корабля, который, возможно, и вообще не был нужен. И… эта охрана, сменяемая вокруг «Веги» каждую минуту. Мы ожидали команду, чтоб обрести свободу, войти и приветствовать их. Но за исключением нескольких офицеров все остаются внутри корабля.

– Хм, – Фрезер подумал о своей семье и о том, чем бомбардировка могла закончиться для Авроры. Он облизнул пересохшие губы. – Но они должны знать, что мы на их стороне. Какого дьявола половина из нас оказалась тут?

Проводить научные исследования, конечно же, и последующую работу – но есть же масса похожих случаев, за примерами не нужно далеко ходить. Нет, мы были прокляты, все уже набило оскомину – секретная полиция, официальные призывы о поддержке духа, цензоры, бюрократия… Мы хотели, чтобы между нами и Землей было как можно большее расстояние. И старое правительство знало об этом и было радо сотрудничать, чтобы таким образом избавиться от нас – избавиться с пользой для себя. И это известно каждому.

– Да, это так. Но зачем же тогда прислан линкор?

Фрезер замер. В тишине вакуума он слышал собственное лихорадочное дыхание и биение пульса.

– Я не знаю, – сказал он резко, – что нужно делать в данных обстоятельствах. Ты что-то посоветуешь?

– Да. Сделай кое-какие приготовления и уходи из города.

Он схватил ее за руку чуть выше перчатки и взволнованно проговорил:

– Произойдет то, чего ты и ожидала?

– Я не знаю. Может быть и нет. Возможно, у меня обыкновенная истерика. Но… я так хотела поговорить с тобой.

«У нее никого нет», понял наконец Фрезер. Это было странно. Ни одна из девушек не оставалась одинокой после двух лет, проведенных в городке, перенаселенном холостяками. Он слегка похлопал ее по спине.

– Ну ладно. Я здесь, малышка, и вот что хочу сказать – не надо так беспокоиться. Ну давай, пошли.

Ему показалось, что она кивнула головой. Он услышал жужжание в своих наушниках, и она переключилась на свое внутреннее радио.

«Вега» была огромной. Она никогда не могла коснуться Земли, и теперь, после разговора с Лорейн, Марк подумал, что такой корабль никогда не появлялся на орбите Ганимеда. Пятисотфутовый сфероид, покрытый серыми отметинами и волдырями от радиации и микрометеоритов. Башни орудийных стрелков, ракетные трубы и шлюпочные тамбуры горбились динозаврами поперек неба. «Вега», казалось, почти полностью заполнила бетонную площадку стандартного космополя. Она подавляла своей массой. Но это была иллюзия, Фрезер понимал это. Броня у линкора была тоньше, чем у любого гражданского судна. «Вега» полагалась на скорость и собственную огневую мощь для защиты против оружия, которое делало любую броню бесполезной. Но, несмотря на это, Фрезер чувствовал себя так, будто его придавила огромная гора, и земля показалась ему чужой.

Бессознательно ища знакомых, Фрезер то и дело оглядывался по сторонам. Западный район Синус Америка терялся за горизонтом, сбоку открывался вид на Долину Привидений. Солнце, окруженное зодиакальным сиянием, висело почти над кромкой Кратера Навайо; оно все еще было слишком ярким, чтобы смотреть на него. На Востоке, по темной голой равнине, образованной застывшей лавой, к ледовым рудникам уходил монорельс. А дальше в небеса вонзались высоченные пики гряды Джона Гленна. Северный район Ганнизона напоминал зазубренные стены валов. Над Ганимедом нависала космическая ночь. И Фрезер не мог рассмотреть многих созвездий. Хотя Ганимед получает только часть тех четырех процентов освещения, что дает Земля, человеческие глаза так привыкли к этому, что страна не кажется им особенно туманной, и зрачки ежедневно сужаются до такой степени, что не всегда способны увидеть даже самые яркие звезды. Немного южнее виднелся краешек огромного мутного бриллианта Юпитера.

– Выше нос, – сказал он, шагая легко и широко. Внутренне он гордился, что может передвигаться так легко в своем возрасте. И это не потому, что он регулярно занимался физическими упражнениями. Он поглощал эйфорические пилюли перед каждым малообещающим мрачным заседанием. Но если вы хотите оставаться здоровым при 18 процентах земной гравитации, другого выбора нет.

Проходя мимо линкора, Фрезер обратил внимание на вооруженных часовых вокруг корабля. «О, дьявол, у них – всего-навсего сверхосторожный капитан!» Пытаясь унять беспокойство, Фрезер перевел взгляд на западную кромку поля. «Олимпия» все еще была там. Ее большой, выглядевший неуклюжим корпус манил комфортом и покоем. Если бы только не…

Его взгляд невольно обратился к планетам на небе.

– Было ли что-нибудь с Юпитера, пока я отсутствовал? – спросил Фрезер.

– Да, – ответила Лорейн. – Пат Махони говорил мне, что твой друг-принц – или кто он там еще – звонил пятнадцать часов назад и настойчиво хотел поговорить с тобой. Но никто не знает, о чем.

Говорила она рассеянно. Ее больше волновали пушки, омрачавшие ее настроение. Фрезер выругался.

– Это влечет кучу неприятностей. Я хотел бы немедленно связаться с ним, – проговорил он, сжимая кулаки, – хотя, что я могу сделать?

За полем они зигзагами двинулись через главный ход в стене безопасности. В стороне от отделенных куполов для специальных целей город состоял из четырех плиточных секций в восемь ярусов высотой, образуя квадрат, в центре которого находился двор с главной радиомачтой.

Строительным материалом был природный камень, облицованный белым изоляционным пластом. Здесь не нужно было вкапываться в грунт, как на Луне. Солнце было слишком далеко, чтобы представлять опасность, и не было нужды беспокоиться о биологическом разрушении от космических лучей.

Метеориты представляли только теоретическую опасность, хотя наибольшие из них попадали сюда приблизительно раз в 30 лет, по крайней мере, с тех пор, как люди начали колонизацию планеты. Если такое и случалось, то внутренние отсеки были устроены так, чтобы свести потерю воздуха к минимуму. Но был риск потерять тепло, которое очень быстро расходовалось в вакууме, и отсеки выстывали до температуры ниже 200 градусов по Фаренгейту.

«Когда-нибудь мы будем греться от ракет с ядерной энергией, сокрушать их в землю, покрывать ее атмосферой и оборачивать весь мир зеленью», подумал Фрезер.

Ирония Фрезера заключалась в том, что это было невозможно по особо идеалистическим причинам. Еще многое в системе Юпитера было неизведанным, так что постоянные исследовательские базы являлись научной необходимостью, а это влекло за собой обширную поддержку жизнедеятельности в Системе, что в свою очередь требовало огромного количества высокообразованных специалистов, которые поселялись здесь со своими семьями. Колонии росли, как грибы. Им самим нужно было выращивать себе пищу, выискивать и очищать металл для обеспечения кораблей. И дальнейший рост экономической независимости означал существенное сохранение цен на перевозки. Логической окончательной целью было превращения Ганимеда в Новую Землю.

Однако мотивы здесь были не важны. Трудно придумать что-либо более смертоносное, чем меркантильная политика последнего поколения.

Единственное, что имело значение и было важным – это голубое небо, блестящие озера, леса, которые шелестели и покрывались рябью на ветру под Юпитером. Иногда по ночам Фрезер просыпался, видя во сне мечту своего детства, и его подушка была мокрой от слез.

– Хватит мечтать!

– Что? – переспросила Лорейн.

Он понял, что сказал последнюю фразу вслух, и покраснел.

– Ничего… Проклятие! Если с Теором что-нибудь случится, это отбросит все результаты нашей работы на двадцать лет назад.

Когда они остановились перед воздушным тамбуром, она мягко взяла его за руку.

– Не бросай меня, – тихо сказала она. – Я наблюдала за тобой, когда ты вышагивал по этажам, получив плохие известия. Эти юпитериане значат для тебя больше, чем любые научные проекты.

Удивившись и слегка смутившись, он обернулся и посмотрел на нее. Она была блондинкой со слишком пышными формами, чтобы считаться красавицей.

Глаза мужчин полезли бы на лоб, если бы они попытались придерживаться ее диеты. Он считал ее эрудированной и привлекательной. Он не обращал внимания на ее политические взгляды, так как она инстинктивно тянулась к искусству. Она обладала чувством юмора, не замыкалась на работе и была более активна в общественной жизни, чем в личной. Но это были сведения, которыми Фрезер владел до сегодняшнего дня.

– Думаю, что да, – пробормотал он и повернул ручное колесо защелки выходной двери. – Сейчас не стоит волноваться относительно этого линкора.

Все будет хорошо. Не могла бы ты собрать мои вещи и сообщить моей жене, что я немного позже поеду в Джо Ком? Я позвоню Теору. Только Богу известно, что там стряслось.

Глава 2

Он расположился перед микрофоном, настроенным на линию коммуникаций Юпитера.

– Теор, это Марк, – проговорил он. Это был ни английский, ни ниарский, а язык карканья, хрюканья, щелканья и свиста, на создание которого ушло около двух десятилетий.

Произносить имена на юпитерианском человек мог лишь с большим трудом.

– Ты меня слышишь? – Его фразы трансформировались в серию электромагнитных сигналов. На некотором расстоянии от Авроры радиопередатчик перехватывал их и отсылал по лучу, нацеленному на один из трех передающих спутников, равномерно расположенных на орбите вокруг Юпитера. Там сигналы перекодируются в новые импульсы – слова станут инструкциями к высоковосприимчивому ускорителю.

Где-то в пространстве Юпитера мельчайший процент от общего потока частиц вводил в действие другой кристалл. Он отличался от передающего кристалла, находящегося на спутнике. Но его ядра претерпевали быстрое изменение, порождая новый луч. Это были особые изотопы, продолжительно возбуждаемые радионуклидами такой высокой степени устойчивости, что они просто заставляли их возвращаться назад к низкому состоянию энергии, выделяя квант энергии. Природа, конечно, обеспечивала такие нейтроны, но не так обильно.

Получатель – толстый четырехдюймовый диск – воспроизводил голос Марка Фрезера.

– Теор! Ты там, мой мальчик?

«Он должен быть там, черт его подери! Ведь он носит с собой этот прибор постоянно. Если он еще жив, конечно…»

Фрезер достал из кармана старую вересковую курительную трубку и начал набивать ее табаком из почти пустого кисета. Кто бы мог подумать, что он израсходует весь свой запас табака до прибытия следующего грузового корабля.

В это время на Юпитере в темноте, которую человеческие глаза должны были бы посчитать абсолютной, еще одни руки пришли в движение, нажимая кнопку, и радостный голос спросил:

– Это ты?

От неожиданности Фрезер выронил трубку. Она падала так медленно, что он успел подхватить ее до того, как она коснулась пола.

– Да, – запинаясь ответил он. – Я-я-я надеюсь, что не побеспокоил тебя?

За семь секунд, которые должны пройти между вопросом и ответом, Фрезер постарался успокоиться. "Что это я так разволновался? Ну, все в порядке, Теор отличный малый, хотя выглядит совсем не по-человечески. И если его противники захватят его, то это поставит крест на наших проектах.

Кто еще на этой планете сможет так меня понимать? Юпитер чужд нам, даже более, чем Ад."

– Нет, – сказал Теор. – Тут, где я сейчас нахожусь – ночь. Меня сильно беспокоит будущее. У меня уже нет сил. Как замечательно, что ты вышел на связь именно сейчас, а не позднее, мой брат по духу. Вся наша раса и род Рив нуждаются в твоей помощи.

– А не мог бы ты получить помощь… э… от моих коллег?

Фрезер был растроган. Они работали вместе почти десятилетие с одной-единственной целью – понять друг друга. И спустя некоторое время, Фрезер вынужден был признать, что это порождение холода, мрака и ядовитой химии стало ему ближе, чем большинство людей.

– Я пытался передать им твою просьбу, и я уверен, что они желали вникнуть в суть проблемы, но всегда наш разговор возвращался к тому, с чего начинался.

Фрезер удивленно проворчал:

– И они не смогли в итоге ни в чем разобраться? Я этого не понимаю.

Хотя, постой! Он никогда особо не следил за тем, чем занимались на Юпитере другие исследовательские группы. Десять лет назад, когда люди помогали усовершенствовать приемо-передатчик, его – Фрезера, настолько заинтересовали жители Юпитера, что все свое свободное время он стал тратить на то, чтобы научиться говорить на этом жутком жаргоне. И спустя некоторое время, Марк мог уже вести долгие беседы с Теором.

Руководитель группы по изучению языка на Авроре был счастлив, что нашелся человек, настолько увлекшийся этим. На учете был каждый человеко-час, тем более, что инженер и принц содействовали развитию совместного языка больше, чем кто-либо другой. (Здесь главную роль сыграло скорее упорство, чем врожденный талант. Через некоторое время они подсознательно подобрали ключи к пониманию личности друг друга). Записи их бесед составляли огромное количество файлов данных.

– И я, и мой наставник Элькор, а также многочисленные философы достаточно часто общались с вашим персоналом и в прошлом. Но ни они, ни я не смогли пробиться через их непонимание важности текущего момента.

– М-м. Мне кажется, я знаю почему. Они не встретились со мною перед этим, а каждый человек, знакомый с основами языка, является научным специалистом и пытается задавать вам вопросы по тем аспектам, которые интересуют его больше всего. Ведь язык – это не просто слова, а какие-то взаимоотношения, и чувства собеседника. Мы вели с тобой бессвязные общие беседы и, как результат, освоили широчайший ряд аспектов, о которых можем говорить довольно свободно…

Старик Айк Сильверстейн никогда не замыкался на одной области. Джо Ком был его детищем, результатом выбивания многомиллионных средств у правительства, его многолетних забот о коллективах, развивающих области физики, неизвестные ранее, вплоть до успешного внедрения первых приборов на Юпитере. Они были грубыми уродцами. Их телеметрия мазера так искажалась интерференцией, что едва могла быть прочитана. Сильверстейн подгонял свою команду для их усовершенствования. И когда с их помощью были получены данные, подтверждающие существование цивилизации на Юпитере, он загнал себя до смерти, работая над проектом связи с ней.

– Твои мысли, как всегда, логичны, Марк. И я полагаю, что они содержат истину. Но наша духовность может не пережить эту ночь. Время сжалось перед приходом улунт-хазулов.

– А что у вас происходит? Последнее, что я слышал, это то, что вы послали целую армию против захватчиков.

Джо Доулбек, занявший место Сильверстейна, достаточно хорошо понимал Теора и, вероятно, в дополнение ко всему обрисовал ему выигрышную стратегию. Он был настоящим универсалом. Инженеры могли только создавать сканеры, приемники, передатчики, которые должны были продолжать функционировать даже после того, как убийственная атмосфера Юпитера напрочь разъест их. И только деньги могли помочь созданию большого количества машин, из которых только одна могла быть установлена вблизи местного поселения. После этого он был вознесен в гении. Гений в том смысле, пониманию которого доступно все – от простого арифметического сложения, до многословного языка. Правда, у ниарцев тоже встречались умнейшие существа, которые постоянно и много трудились, чтобы однажды поразить мир уникальной идеей. Но Доулбек был семантиком, который окончательно уяснил основу ниарских толкований, благодаря чему он мог знать, по какому пути надо идти, чтобы усовершенствовать эсперанто для двух рас… Семь лет назад его вездеход упал с утеса на Горе Шерра. И создание эсперанто перешло в обязанности лингвистической группы.

Хотя это осложняло ситуацию, проект «Олимпия» все-таки был начат.

Романтический ореол, окружавший его, все больше привлекал оригинально мыслящих молодых людей. Фрезер мечтал даже, что будет управлять этим кораблем.

– Да, – сказал Теор. – Мы думали, что это обычное вторжение варваров и послали пограничную гвардию, чтобы уничтожить их. Но они искромсали наших воинов, встретив их на берегу. Те, кто выжил, рассказывают, что их бесчисленное множество и что они не принадлежат нашей расе. Похоже, что встретились два различных вида разумных…

– Что? – присвистнув от удивления, переспросил Фрезер и тут же продолжил, – ну хорошо, я полагаю, что это возможно. В таком огромном мире, как ваш, где так тяжело путешествовать к другим землям, у вас, естественно, возможно существование более одного вида разумных. Хотя у меня есть подозрение, что вы, все же, одного рода.

Что же будут делать люди, если город Ниара, этот единственный объект на Юпитере, о котором у них есть более или менее пристойные знания, будет разрушен и уничтожен? Вот, если бы существовал какой-либо шанс продвинуться вперед или занять какую-нибудь другую территорию произвольно, но эта затея была в лучшем случае рискованной. Подвергаться дополнительному риску было бы глупо. Итак, корабль, который был готов к работе, оказывался бесполезным…

– Но дело даже не в этом, – продолжал Теор. – По-видимому они пересекли западный океан со стороны Плавающих Островов. Там находятся наши суда, вернее, находились! Если улунт-хазулы захватили их, то они смогли бы обучиться нашему языку и много узнать о нашей стране от наших мореходов.

Нет сомнений и в том, что они и раньше шпионили у наших берегов. Теперь, после битвы, мы послали к ним нашего посланника с предложением провести переговоры – по большей части, в надежде получить информацию о них, а не потому, что мы боимся вступить в сражение с ними. Однако, я боюсь предсказать исход битвы, если бы она состоялась. Они приняли наше приглашение, и их представители прибудут в город через два дня.

– Это около 20 земных часов. Я никогда не сомневался, что ты безумец!

Но чем же я могу помочь вам?! – Пока нейтроны прыгали в двух направлениях, Фрезер внимательно осмотрел комнату и почувствовал, что ему здесь душно.

– Ты помнишь, с каким благоговением мы получили от вас машину, которая говорит, – продолжал Теор. – Фактически, это в некоторой степени изменило характер Рив, если вернуться немного назад к древним обязанностям по совершению магических церемоний, к которым мой род был наиболее подготовлен. Вы отозвали его, прислав нам три года назад («около четырех земных», – подумал Фрезер) создатель образов. Мы поместили его в специальное укрытие вблизи Дома Совещаний. Это укрытие стало известно как Дом Провидца, и многие полагали, что там сбываются пророчества. А варвары должны быть более подвержены фантастическим толкованиям, чем мы.

– А… все! Я понял. Ты хочешь, чтобы я…

Внезапно загремела внутренняя телефонная связь:

– Просим внимания. Прослушайте сообщение из административного штаба.

Говорит Боб Ричардс. Адмирал Свейн, командующий линкора, находящегося за городом, спросил, может ли он послать сюда большую освободительную партию.

Естественно, это хорошо для нас. Так что, если вы хотите принять этих ребят, сейчас самое время сделать это. Прием?!

Губы Фрезера скривились в улыбке. «Еще одно подтверждение Лориных страхов.»

– Что это было? – встревоженно спросил Теор.

– Ничего существенного, – ответил Марк, – давай вернемся к нашим делам. Я согласен, что неподготовленные юпитериане, увидев меня, будут шокированы. И насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я дал этим варварам угрожающее предупреждение о том, что может случиться, если они не покинут вашу территорию.

В соседней лаборатории что-то загремело. Несомненно, парни прикрывали лавочку на этот нестабильный выжидательный период. Фрезер постарался не обращать на это внимания.

– Ты просто читаешь мои мысли, – воскликнул Теор. – Мне кажется, что это может повлиять на расстановку сил. Улунт-Хазулы должны знать, что на севере есть земли, хотя и менее богатые, чем Медалон, но зато более легкие для захвата. И если они поймут, какая сверхъестественная месть их ожидает и какую силу мы можем выставить против них, то перестанут думать о захвате наших территорий.

– Н-да, я не совсем понимаю, как работают их мысли. Ведь даже ты не всегда понимал меня, а здесь мы сталкиваемся с совсем другой культурой, фактически с чуждыми существами. Конечно, я сделаю все наилучшим образом.

Но как? Твои враги не понимают нашего общего языка, а я не говорю по-ниарски.

Ни один человек не мог бы тут ничем помочь. Возможно, это вообще неосуществимо. Проблема более глубокая, чем просто различие в артикуляторных аппаратах. Доулбек установил, что ниарский это не одна, а три взаимосвязанных системы, каждая с различными установками голосовых предпосылок – как если бы люди говорили на смешанном английском, китайском и индийском.