Текст книги "Щит Времени (сборник)"

Красный Волк и его охотники уже не могли гнать мамонтов туда, где они сумели бы забить одного из них. Животные больше не бежали от своих маленьких преследователей и вели себя почти беззаботно. Все чаще мамонты останавливались, переминаясь с ноги на ногу, и передвигались лишь для того, чтобы перехватить что-нибудь съедобное. Накануне один из самцов ринулся на людей, охотники бросились врассыпную и отсиживались до вечера, чтобы в сумерках вновь собраться вместе. Стадо слишком удалилось от привычных мест, и терпение мамонтов иссякло.

– В стойбище голодают, – сказал Ловец Лошадей. – Наша охота предрешена богами. Если земляные существа разгневаны, не нужно больше дразнить их. Давайте займемся другим делом и отдадим им нашу первую добычу.

– Еще не время, – отозвался Красный Волк. – Ты знаешь, как нам нужен мамонт. И мы забьем его.

Больше, чем в мясе и жире, Облачные Люди нуждались в шкурах, гигантских костях, бивнях, зубах, шерсти мамонтов, которые шли на изготовление различных предметов. Но превыше всего ценилась сама победа, возвращение с удачей. Поход на этот раз оказался долгим и безрадостным.

В глазах Рога Карибу промелькнул ужас.

– Может, та колдунья, с волосами как солома, сказала нам что-нибудь дурное? – пробормотал он. – Слишком многое нашептывают эти ветры.

– Почему ты считаешь, что у нее есть колдовская сила? – спросил Красный Волк. – Она и косматый человек ушли от нас. И это было три дня назад. Подождем новостей от Бегущей Лисицы.

До возвращения следопыта в отряде воцарился порядок. Бегущая Лисица сообщил, что глубокое болото совсем недалеко. Красный Волк приободрил охотников, и те решили вновь попытать счастья.

Первым делом они собрали ветки, сухой камыш, хворост. Красный Волк сам взялся за вязанки для огня. При этом он пел песнь добычи, а остальные кружили вокруг него в медленном танце. Опустилась ночь, но она была по-летнему коротка и светла, как сумерки, в которых поблескивали озера и земля серым полотном простиралась до горизонта, отчетливо различимого даже в этот поздний час. Небо походило на тень над головой, тускло мерцали несколько звезд. Холодало.

Когда охотники приблизились к мамонтам, Красный Волк остался позади, чтобы пылающий факел в его руке не напугал жертву слишком скоро. Ветки трещали, травы шуршали, почва хлюпала под ногами. Ветерок донес тепловато-удушливый запах громадных животных. Красный Волк почувствовал легкое головокружение: последнее время он питался скудно. Шумы в утробах, чавканье громадных ног в трясине заставили его сердце биться быстрее и прояснили голову. Животные были возбуждены: им уже несколько дней не давали покоя. Еще немного – и они обратятся в бегство.

Когда настал подходящий момент, Красный Волк свистнул. Услышав сигнал, охотники стремительно бросились к своему предводителю и подожгли факелы. Теперь Красный Волк шествовал впереди. Растянувшись по длинной дуге, его люди двинулись к стаду. Они размахивали факелами высоко над головой, пламя слепило, искры рассыпались во все стороны. Охотники наступали с волчьим воем, львиным рыком, медвежьим ворчанием и ужасающими, надрывными, то взмывающими вверх, то обрывающимися пронзительными воплями, которые способно издавать только человеческое существо.

Один мамонт испуганно закричал. Другой затрубил. Стадо обратилось в бегство. Земля задрожала.

– Йя-я-яу! Йя-я-яу! – визжал Красный Волк. – Сюда! Вот он, впереди! Гони его! Ко мне, братья, ко мне! Загоняйте его справа и слева! Йе-и-и-и-йя!

Выбранной жертвой стал молодой мамонтенок, которого угораздило помчаться прямо в болото. Его сородичи не разбегались на большое расстояние друг от друга, но каждый выбрал свой путь. Они неслись, спотыкаясь и оглашая темноту криками. Люди видели лучше, чем мамонты. Охотники нагнали мамонтенка и побежали с ним бок о бок. Факелы почти догорели, и люди отбросили их. Ужас животного прорвался в крике. Красный Волк подскочил ближе к зверю. Хвост мамонтенка хлестнул по плечам. Охотник ударил копьем в брюхо мамонта и, оставив его в теле животного, отскочил назад. Орудия смерти со всех сторон обрушились на молодого мамонта. Они впивались в его тело, вызывая невыносимую боль. Тяжело бежавший зверь прибавил скорость. Дыхание его становилось хриплым, почва уходила из-под ног. Грязь ударила струей и угрожающе чавкнула, мамонтенок по брюхо погрузился в болото и увяз в трясине. Стадо прогрохотало мимо, уносясь в ночь.

Если бы зверю не мешали, он смог бы выбраться. Но охотники не отступали. Они перешли в атаку, с криками метая дротики и копья. Болотная вода, освещенная сиянием звезд, стала черной от крови. Животное ревело в агонии. Туловище его трепетало, бивни вздымались вверх и падали вниз, слепо и бессмысленно. Звезды над ним продолжали свой безмолвный путь.

Силы для борьбы иссякли. Голос мамонта оборвался, превратившись в хриплое пыхтенье. Люди подошли ближе. Двуногие существа были легче и помогали друг другу и поэтому не погружались глубоко в болотную жижу. Их ножи резали шкуру, топоры крушили плоть. Преодолевающий Снега копьем пронзил животному глаз. Но вторым глазом мамонт успел увидеть, как восходит солнце, подернутое холодным и унылым туманом, который опустился, пока его убивали.

– Хватит, – сказал Красный Волк.

Люди вышли на твердую землю.

Красный Волк завел песню духа. От имени всех охотников он, обратившись к северу, громко рассказал Отцу Мамонтов, почему было необходимо это деяние. Затем произнес:

– Иди, Бегущая Лисица, и приведи людей. Остальные пусть достают копья, которые еще пригодны в дело.

Костяные острия сделать было легко, но никто из людей пока не знал, где в этих местах найти нужный камень, да и хорошие палки для древка тоже редкость.

Вытащив из болота копья, охотники устроились на отдых. Они доели остатки сушеного мяса и ягод из своих торб, после чего одни расстелили на земле одеяла, в которые уже не было нужды заворачиваться, так как воздух потеплел, и заснули, другие, не в силах заснуть, продолжали болтать и шутить, наблюдая за мучительной агонией мамонта. Тот протянул до позднего утра, потом громадное тело содрогнулось, извергло в болото кучу навоза и застыло.

Люди, сбросив одежду, накинулись на тушу с ножами. Пили кровь, пока она еще не загустела, и по праву охотников, добывших зверя, рвали куски языка и жира с горба мамонта. Потом вымылись в чистом озерце и принесли ему жертву – неповрежденный глаз мамонта. После купания охотники поспешили одеться, потому что воздух вокруг потемнел от мошкары, и только тогда принялись пировать. То и дело приходилось камнями отгонять налетевших стервятников. Привлеченная запахами, волчья стая долго рыскала поблизости в расчете на поживу, но не осмелилась подойти.

– Они знают людские повадки, эти мои тезки, – сказал Красный Волк.

Племя подоспело к исходу следующего дня. Им не пришлось идти далеко от последней стоянки, так как преследование мамонтов шло медленно и то и дело сворачивало в сторону, но люди были нагружены шкурами, палатками и прочим скарбом. Они несли колья и жерди для жилищ, к тому же в племени были старики и маленькие дети. В радостных воплях явственно слышалась усталость. Племя быстро устроилось на новом месте, и Красный Волк вечером пошел к Маленькой Иве, своей жене.

С утра соплеменники принялись разделывать тушу, а дело это требовало несколько дней. Красный Волк отыскал Ответствующего в своей палатке. Они с шаманом долго сидели молча, вдыхая дым священного огня, питаемого торфяником; шаман подбросил в костер трав, придающих силу. Клочья дыма плавали в полумраке, словно призраки; шум снаружи, казалось, доносится из другого мира. Мысли Красного Волка тем не менее оставались ясными.

– Мы проделали длинный путь и далеко забрались, – сказал он. – Остановимся на этом?

– Рогатые Люди больше не появлялись в моих видениях, – осторожно ответил шаман.

Красный Волк махнул рукой вверх и вниз, показывая, что понял сказанное.

Народ, который вытеснил Облачных Людей с земли их предков, не имел причин преследовать их, но стремительный бросок на восток, совершаемый ими вплоть до сегодняшнего дня, проходил по землям враждебных племен, и опасность гнала Облачных Людей все дальше и дальше.

– Скитание – это несчастье, – сказал Красный Волк.

Лицо Ответствующего скривилось так, что углубившиеся морщины скрыли нанесенные краской линии. Он принялся перебирать пальцами ожерелье из когтей.

– Часто по ночам ветер доносит до меня стенания тех, кого мы похоронили во время странствий. Если бы мы могли позаботиться о наших мертвых как подобает, может, они обрели бы силу и даже помогли нам присоединиться к Зимним Охотникам.

– Кажется, мы добрались наконец до земель, где никто не живет, разве что кучки беспомощных людишек.

– Ты уверен, что это так? Твои люди ропщут – они устали, преследуя мамонта.

Найдем ли мы когда-нибудь место, где нам будет лучше? Боюсь, мы просто забыли все плохое, что было в нашем Небесном Доме. А может, просто мамонтов стало мало повсюду. Но здесь неподалеку я видел следы бизонов, лошадей, оленей-карибу и других животных. К тому же во время последней охоты мы встретили нечто удивительное. Об этом я и хочу спросить тебя. Каков смысл этого знака – означает он удачу или опасность?

И Красный Волк рассказал о встрече со странной парой. Поведал он шаману и о том, что они обнаружили: об отбитых кусках камня, костровищах, раздробленных заячьих костях – все это означало присутствие людей. В отличие от племен на западе, эти люди не отличались силой, поскольку крупная дичь, обитавшая в округе, явно не боялась человека, а мужчина, сопровождавший женщину, был нагой и оружием ему служил лишь грубо обтесанный камень. Она же была совсем другая – высокого роста, с сияющими глазами, бледными волосами, в чудной одежде и с диковинным оружием. Женщина разгневалась, когда охотники выставили ее спутника на посмешище, но ничего плохого им не сделала, а просто ушла со своим человеком. Захочет ли ее народ иметь дело с Облачными Людьми, настоящими мужчинами?

– А может, она – какое-нибудь колдовское создание и нам снова придется уходить? – закончил Красный Волк.

Как он и ожидал, шаман не ответил на вопрос, а только спросил:

– Ты хочешь пойти разведать?

– Я возьму несколько смелых охотников, – отозвался Красный Волк. – Если мы не вернемся к тому времени, когда туша будет разделана, считайте, что эта страна не для нас. Но мы уже так давно скитаемся.

– Я кину на костях.

Кости легли послушно движению руки шамана.

– Оставь меня одного до рассвета.

Ночь напролет Красный Волк и Маленькая Ива слышали его бормотание. Стучал бубен. Дети сгрудились вокруг родителей, с нетерпением дожидаясь восхода солнца.

При первых проблесках рассвета Красный Волк приблизился к жилищу Ответствующего. Шаман вышел наружу, измученный и дрожащий.

– Мой дух блуждал по бескрайним просторам, – тихо произнес он. – Я бродил по лугам среди красивых цветов, но они запретили мне прикасаться к ним. Я был совой, вылупившейся из луны, и когти мои схватили Утреннюю звезду. Снег выпал летом. Ступай, если осмелишься.

Красный Волк сделал глубокий вдох и расправил плечи.

С ним пошли пятеро мужчин. Бегущая Лисица, Преодолевающий Снега, Сломанный Клинок не удивили Красного Волка своей решимостью. Но Лочцу Лошадей и Рогу Карибу, видимо, пришлось бороться со своими страхами. Поиск повел их на юг. Именно в том направлении скрылась желтоволосая женщина, к тому же там более явно, чем в других местах, обнаруживались признаки обитания человека.

Земля становилась суше по мере того, как они продвигались все дальше на юг. То здесь, то там появлялись трава и островки деревьев. В конце концов путешественники достигли того места, где Великая Вода распростерлась под дымчатым небом, полным порхающих и свистящих птиц. Шумел прибой, волны накатывали на песок и с шипением убегали назад. В потоках порывистого соленого ветра парили чайки. По берегу были разбросаны кости, раковины, растения, вынесенный морем плавник. Облачные Люди мало что знали о морской живности: привычная им добыча водилась далеко от Великой Воды. Собравшись с мужеством, Красный Волк и его спутники двинулись вдоль берега на восток, где, им казалось, больше шансов найти людей.

Они шли вперед, с каждым шагом убеждаясь в изобилии пищи в этих краях. Выброшенная на берег рыба означала, что вода кишит ею. В раковинах жили моллюски. Кричали тюлени, большие бакланы распластали крылья на утесах, покрытых живым птичьим ковром. На волнах резвились выдры и морские коровы.

– Но мы ведь не знаем, как охотиться на эту дичь, – с сожалением произнес Сломанный Клинок.

– Мы можем научиться, – сказал Бегущая Лисица.

Красный Волк помалкивал. Подобно тому как растет дитя в материнском чреве, в его голове зрела идея.

В том месте, где река вырывалась из лощины на побережье, они неожиданно увидели двоих людей. Чужаки, заметив незнакомцев, отступили вверх по ручью.

– Осторожнее, – сказал Красный Волк спутникам. – Неразумно отпугивать их.

Он шел с копьем в правой руке, однако левую держал ладонью вверх. Двое неизвестных продолжали отступать. Они были молоды – скорее юноши, чем мужчины. Усы, подобные звериным, как, очевидно, у всех мужчин этого племени, на их лицах проступали пока лишь легким пушком. Невыделанные шкуры укрывали их плечи от холода и держались на завязанных на шее ремешках. Качество шкур говорило о том, что сняты они с падали, а не с добытого на охоте животного. Сумки – не сшитые, а просто завязанные куски кожи – болтались на поясе. Обувь была такой же грубой работы. У каждого при себе имелся обработанный камень и кожаный мешок, куда юноши складывали устриц.

Преодолевающий Снега разразился хохотом:

– Ну и молодцы: мыши-полевки и те смелее!

Волна надежды поднялась в груди Красного Волка.

– Они могут оказаться ценнее мамонтов, – сказал он. – Ну-ка, потише!

Ольха с худосочными веточками, росшая по склонам, была не выше человеческого роста и почти не мешала рассматривать чужаков. Юноша крикнул. Голос его дрожал. Ветер подхватил крик и унес в шелестящие ветви. Облачные Люди двинулись вперед, неуклюже карабкаясь по склону. Со стороны протоки появились еще люди и сгрудились в кучу. Юноши повернулись и бросились со всех ног к своим. Во главе группы перепуганных чужаков оказался тот самый мужчина – Красный Волк сразу же узнал его. Другой, молодой, но рослый, держался рядом. За их спинами прятались две женщины, одетые не лучше мужчин, девушка-подросток, вступающая в пору зрелости, и несколько голых ребятишек.

– Это все? – удивился Рог Карибу.

– Может, кто-то отправился на поиски пищи, – отозвался Красный Волк.

– Но в любом случае их не может быть много, иначе мы узнали бы о них раньше.

– А где… та, высокая, с волосами, как солнечный свет?

– Какая разница? Ты испугался женщины? Вперед!

Красный Волк широким шагом двинулся вперед. Его охотники следовали справа и слева от вожака. Так Облачные Люди сражались с Рогатыми Людьми до той поры, пока те не взяли над ними верх. Красный Волк с товарищами в те времена были еще подростками, но отцы обучили сыновей приемам боя. Ведь и им тоже предстояло когда-нибудь сразиться с врагом.

Красный Волк остановился в трех шагах от вожака незнакомцев. Глаза смотрели в глаза. Молчание прерывалось лишь завыванием ветра.

– Приветствуем вас, – наконец произнес Красный Волк. – Кто вы?

Губы, заросшие бородой, зашевелились. Звуки, вылетевшие из них, походили на птичье щебетание.

– Они не умеют разговаривать? – проворчал Ловец Лошадей. – Разве они не люди?

– Они отвратительны, это точно, – сказал Рог Карибу.

– А женщины ничего, – буркнул Сломанный Клинок.

Взгляд Красного Волка скользнул по девушке. Из копны густых распущенных волос выглядывало миловидное личико. Она вздрогнула и поплотнее запахнула шкуру, служившую накидкой, вокруг худенькой фигурки с едва наметившимися формами. Красный Волк снова перевел взгляд на мужчину, который, как он предполагал, был отцом девушки. Хлопнув себя по груди, он назвал свое имя. Только с третьего раза мужчина, похоже, понял, о чем речь.

– Арюк, – произнес он и добавил, взмахнув рукой: – Тулат.

– Теперь мы знаем, как зовется их племя, – сказал Красный Волк.

– Интересно, это настоящие имена? – полюбопытствовал Бегущая Лисица. В их племени настоящее имя было ведомо только его обладателю и его духу.

– Какая разница? – отрезал Красный Волк.

Он почти осязал напряжение, охватившее его спутников. Оно сковало и его. Что ему до той таинственной женщины? Они не должны позволить страху одолеть их храбрость.

– Пошли, а там будет видно, что делать.

Красный Волк сделал шаг вперед. Арюк и старший среди подростков юноша бок о бок заступили путь пришельцу. Он ухмыльнулся и пронзил воздух копьем. Те отпрянули в сторону и зашептались между собой.

– Куда подевалась твоя защитница? – язвительно поинтересовался Красный Волк.

Ответом ему был лишь шум ветра. Приободрившиеся соплеменники последовали его примеру. Чужаки испуганно, угрюмо заковыляли следом, как стайка гусей.

Вскоре Облачные Люди отыскали их жилище. Узкая глубокая лощина расширялась, упираясь в утес, врезавшийся в реку и чуть нависающий над водой. Из поросшего жесткой растительностью склона тонкой струйкой бил ключ – чистый, хотя и солоноватый на вкус. Три крошечные хижины жались друг к другу. Люди, сложившие их, навалили камней в форме окружности на высоту плеча низкорослого человека, оставив лаз для прохода и кое-как замазав щели. Поверх камней был положен валежник, придавленный кусками торфа и служивший крышей. Палки, связанные между собой кишками, использовались для защиты от ветра вместо дверей. Обнесенный камнями очаг красновато светился в полумраке одной из хижин. Огонь, несомненно, поддерживался постоянно. Около жилищ валялись кучи мусора, над которыми гудел рой мух.

– Ну и вонь! – фыркнул Сломанный Клинок. – Кролик и тот лучше нору роет.

Обложенные дерном жилища, которые его народ строил к зиме, служили времянками, укрывавшими их от стужи в ожидании иной, лучшей жизни, но даже в них было куда чище и просторнее. А их нынешние шатры из шкур совсем уютны и хорошо проветриваются.

– Взглянем, что там! – скомандовал Красный Волк. – Преодолевающий Снега, будешь меня охранять!

Тулатам обыск явно не понравился, но только Арюк и его старший сын осмелились нахмуриться. Непрошеные гости отыскали мясо и рыбу, вяленье и копченье, а также прекрасный мех и птичьи перья.

– По крайней мере, они искусно ставят капканы, – засмеялся Красный Волк. – Тулаты, мы воспользуемся вашим гостеприимством.

Его спутники взяли все, что хотели, и плотно поели. Вскоре Арюк присоединился к ним, устроившись на корточках рядом с пришельцами, которые сидели со скрещенными ногами. Грызя лососину, он заискивающе улыбался.

Затем люди Красного Волка обследовали русло реки. Их пытливый взгляд зацепился за прогалину на берегу ручья на некотором удалении от берега. Клочок голой утоптанной почвы свидетельствовал о том, что здесь недавно было жилище гораздо просторнее того, что они видели у тулатов. Что это? Кто построил его и зачем? Облачные Люди старались скрыть друг от друга охвативший их страх.

Красный Волк первым преодолел тревогу.

– Думаю, здесь жила та самая колдунья, – сказал он, – но теперь ее нет. Нас она испугалась или духов, что нам помогают?

– Местные расскажут, когда научатся говорить с нами, – произнес Бегущая Лисица.

– Они сделают для нас гораздо больше, – медленно проговорил Красный Волк. Им овладело веселье. – Нам нечего опасаться. Совершенно нечего! Духи привели нас в такое место, о каком мы и не мечтали.

Спутники изумленно уставились на него, но он ничего не стал объяснять. Возвращаясь в поселение тулатов, Красный Волк лишь задумчиво заметил:

– Да, мы должны научиться их языку и обучить их… тому, что будет приносить нам пользу.

Взгляд его устремился дальше, к семье Арюка. Люди сбились в маленькую кучку, ожидая своей участи. Они держались за руки, прижимая к себе детей.

– Мы начнем наше взаимное обучение с того, что заберем одного из них с собой.

Красный Волк улыбнулся девушке. Ответом ему был застывший в ее глазах ужас.

Мягкий апрельский день. Сан-Франциско. Время послеполуденное. Только что родилась на свет Ванда Тамберли. В такие минуты даже агента Патруля Времени может охватить чувство нереальности происходящего.

«С рождением, Ванда».

Случайное стечение обстоятельств. Ральф Корвин попросил ее зайти в этот день именно в это время, потому что раньше им могли помешать. Из-за недокомплекта личного состава подразделения Патруль мог позволить себе послать лишь небольшую группу для слежения за миграцией в Новый Свет, независимо от степени важности происходящих событий для будущего. Перегруженные заданиями, члены группы всегда толпились в доме у Корвина в Беркли, где он устроил свою административную базу.

Подобно другим, эта база представляла собой дом, снятый на несколько лет людьми, которые действительно там жили. Америка двадцатого века была очень в этом отношении удобна. Большинство сотрудников Патруля из их группы родились в этом веке и чувствовали себя в нем совершенно естественно. Они не могли часто использовать региональную штаб-квартиру в Сан-Франциско – излишняя активность вызвала бы нежелательный интерес. Беркли шестидесятых годов почти идеально подходил им. Поскольку все здесь жили как хотели, никто не обращал особого внимания на некие странности. В конце концов, поднятая властями шумиха вокруг злоупотребления наркотиками могла спровоцировать слежку за домом. Но к тому моменту группа Патруля успеет свернуть работу и покинуть дом.

Поскольку на базе недоставало укромного места для хранения темпороллеров, Тамберли добралась на городском транспорте до Телеграф-авеню, прошла по ней в северном направлении и пересекла университетский кампус. День стоял прекрасный, и она с любопытством ждала встречи с тем десятилетием. Пока Ванда росла, о времени ее детства уже начали слагать легенды.

Однако действительность оказалась куда менее романтичной. Неряшливость, претенциозность, самодовольство. Когда парень в задубевших от грязи джинсах и тряпке, которую он, вероятно, считал одеялом индейца, сунул ей листовку с выспренними словами о мире, она вспомнила, что случится в недалеком будущем – Камбоджа, люди на джонках, – и сказала с улыбкой:

– Извините, но я – фашистский поджигатель войны.

Да, Мэнс однажды говорил о молодежной революции в таких выражениях, что ей следовало воспринять это как предостережение. Но зачем забивать этим голову сейчас, когда вишневые деревья стоят будто окутанные застывшей метелью?

Дом, который она искала, находился на несколько кварталов восточнее, на Гроув-стрит (которая будет торжественно переименована в честь Мартина Лютера Кинга, но останется в памяти ее поколения как Милки Уэй). Здание оказалось скромным, но в хорошем состоянии. Добропорядочный владелец не станет объектом любопытства. Ванда поднялась на крыльцо и позвонила.

Дверь открылась.

– Мисс Тамберли?

Она кивнула.

– Добрый день. Пожалуйста, проходите.

Ванда увидела мужчину – высокого, стройного, с римским профилем, щеточкой усов и гладкими, коротко стриженными волосами пепельного цвета. Желтовато-коричневая рубашка с погончиками и несколькими карманами, брюки в тон, отутюженные до остроты лезвия, на ногах сандалии. Выглядел он лет на сорок, но внешность мало о чем свидетельствовала, если человек прошел в Патруле курс омолаживания.

Мужчина закрыл дверь и крепко пожал ей руку:

– Я – Корвин. – Он улыбнулся. – Извините за «мисс». Я не мог назвать вас «агент Тамберли». Вы ведь вполне могли оказаться агентом из отдела рекламы какой-нибудь фирмы. Или вы все-таки предпочитаете «мисс»?

– На ваше усмотрение, – ответила она нарочито небрежно. – Мэнс Эверард как-то объяснял мне, как меняются со временем правила учтивости.

«Пусть знает, что я в дружеских отношениях с агентом-оперативником. На тот случай, если он любит играть в превосходство», – подумала Ванда.

– Совсем недавно – если здесь уместно слово «недавно», поскольку я покинула Берингию неделю назад, – меня называли Хара-Цетунтюн-Баюк – Та, Которой Ведомо Неизвестное.

«Покажи великому антропологу, что скромный натуралист не совсем уж неуч в его области».

Она задумалась: не британский ли акцент оттолкнул ее. Наведя справки в штабе, Ванда выяснила, что Корвин родился в Детройте в 1895 году. И до поступления в Патруль он успел провести интересные исследования американских индейцев в двадцатые – тридцатые годы.

– Правда?

Улыбка его стала более располагающей.

«Он по-своему привлекателен», – призналась себе Ванда.

– Расскажите, пожалуйста. Я жажду услышать об этой стране все до мельчайших подробностей. Но прежде позвольте предложить вам устроиться поудобнее. Что вы предпочитаете из напитков? Кофе, чай, пиво, вино или что-нибудь покрепче?

– Кофе, пожалуйста. Для спиртного еще слишком рано.

Он проводил Ванду в гостиную и усадил в кресло. Мебель была изрядно потрепанной. До отказа набитые книгами полки рядами закрывали стены. Книги в основном носили справочный характер. Извинившись, Корвин вышел на кухню и вскоре вернулся с подносом, уставленным закусками, которые оказались восхитительными. Переставив тарелки на низкий столик перед Вандой, он уселся напротив и попросил разрешения закурить. Это было совершенно в духе того времени. Он задымил сигаретой, а не трубкой, как Мэнс.

– Мы одни здесь? – поинтересовалась она.

– Пока что да. Это было не так просто. – Корвин засмеялся. – Не волнуйтесь. Я просто подумал, что нам следует познакомиться в спокойной обстановке. Предпочитаю слушать повествование, имея некое представление о собеседнике. Что такая прелестная девушка, как вы, делает в организации, подобной нашей?

– К чему этот вопрос? Вы же знаете, – удивленно ответила Ванда. – Зоология, экология – словом, то, что называли естественной историей в пору вашей молодости.

«Получилось бестактно», – спохватилась Ванда. К ее облегчению, он не выказал и тени неудовольствия.

– Да, разумеется, меня информировали о вас. – Затем успокаивающим тоном добавил: – Вы ученый в чистом виде, работающий во имя истины. Я, признаться, слегка завидую вам.

Она покачала головой:

– Нет, не совсем так, иначе я бы не служила в Патруле. Ученые академического толка принадлежат гражданским институтам будущего. Моя работа состоит в изучении отношений между людьми, если они нам, Патрулю, непонятны, особенно между теми, кто близок к природе, – по крайней мере, пока мы не изучим их окружение, быт. Вот почему я выполняла роль Джейн Гудолл именно в том месте и в то время. Переселение палеоиндейцев ожидалось приблизительно в этот период. Не то чтобы мне было необходимо встретиться с ними лично, хотя это и произошло, – просто от меня требовали отчет об обстановке, сложившейся на тот момент, о возможностях, которые их там ожидали, и прочее.

Одновременно Ванда подумала с тревогой: «И что я так разболталась? Ему и так все досконально известно. Это от нервозности. Возьми себя в руки, птичка!»

Корвин прикрыл глаза:

– Извините великодушно. Вы упомянули Джейн Гудолл?

Тамберли почувствовала облегчение.

– Простите, я совсем забыла. Она пока еще не стала знаменитой. Выдающийся этолог, работавший в тропических дебрях.

– Объект для подражания? И замечательный, судя по результатам. – Он отпил глоток. – Я не совсем точно сформулировал вопрос. Я достаточно осведомлен о вашей роли и о том, почему, где и когда вы оказались. Я бы хотел узнать о вас более существенные вещи: как вы поступили на службу в Патруль; например, как впервые узнали о нас?

Рассказывая об этом заинтересованному и привлекательному мужчине, Ванда получала не просто удовольствие, но и душевное облегчение. Как она страдала от того, что начиная с 1987 года была вынуждена лгать родителям, сестре, старым друзьям о причинах, по которым бросила учебу, о работе, разлучившей ее со всеми близкими и знакомыми. Сколько раз в Академии Патруля ей недоставало родного плеча, чтобы выплакаться. Сейчас все это позади. Или еще не совсем?..

– По-моему, это слишком длинная история, – чересчур длинная, чтобы вдаваться в подробности. Мой дядя уже состоял на службе в Патруле втайне от меня и других родственников, когда я изучала эволюционную биологию в Стэнфорде. Он был, как это, ну… о черт! Не перейти ли нам на темпоральный? Чертовски трудно объяснить на английском путешествия во времени.

– Нет. Я предпочитаю услышать это на вашем родном языке. Вы так лучше раскрываетесь – и, кстати, вы совершенно очаровательны, если я смею позволить себе подобное замечание. Пожалуйста, продолжайте.

«Боже милостивый, неужели я покраснела?» – подумала она про себя, а вслух торопливо продолжила:

– Дядя Стив вместе с Писарро находился под видом монаха в Перу шестнадцатого века, следил за развитием событий.

«При ином исходе событий и будущее было бы совершенно иным – и чем дальше, тем больше, и в начале двадцатого века на карте мира среди других стран уже не было бы страны под названием Соединенные Штаты и не существовало бы на земле родителей некой Ванды Тамберли. Реальные события основываются на суммарной предопределенности. На уровне поверхностного восприятия она проявляется в форме хаотических изменений в физическом смысле, и зачастую незначительные явления вызывают драматические последствия. Если ты отправишься в прошлое, ты можешь изменить историю – уничтожить то, что породило тебя самое. Хотя сама ты будешь существовать – без родных, без корней, воплощение вселенской бессмысленности.

Когда путешествия во времени стали реальностью, видимо, не только альтруизм побудил сверхчеловеков отдаленного будущего, данеллиан, основать Патруль. Он помогает, поддерживает в тяжелую минуту, советует, регулирует – короче, выполняет работу, которая составляет значительную часть функций всякой добропорядочной полиции. Но Патруль также старается предотвратить уничтожение истории, достигшей мира данеллиан, глупцами, преступниками, безумцами. Для них это, возможно, просто вопрос выживания. Они никогда нам этого не расскажут, мы почти не видим их, мы ничего не знаем о них…»

– Бандиты из будущих времен пытались похитить выкуп за Атауальпу, ах нет, это слишком сложно. Чтобы все объяснить, потребуется не один час. Дело закончилось тем, что один из людей Писарро завладел темпороллером, узнал его возможности и секреты управления; кроме того, он выяснил, где я нахожусь, и похитил меня, чтобы иметь под рукой гида по двадцатому веку и помощника, который научил бы его обращаться с современными видами оружия. У него были грандиозные планы.