Текст книги "Мозг и боль. Как сознание влияет на наши ощущения"

3. Старый ржавый робот (как новые убеждения помогут перепрошить ваш мозг)

На рассвете одного жаркого дня в 1998 году на ничем не примечательной фабрике на окраине Голд-Коста – залитого солнцем австралийского мегаполиса, Тайрон Коул устроился на работу в качестве судостроителя. В свои 20 лет он был кем-то вроде крутого парня из неблагополучного пригорода близлежащего Брисбена, где уличная драка считалась обрядом инициации. Однако ему удалось обуздать свои зудящие кулаки с помощью боевого искусства, известного как чоу гар, и подняться по карьерной лестнице до побед во многих турнирах по всей Австралии и Новой Зеландии. Коул был достойным чемпионом с соответствующим телосложением, гибким и закаленным дисциплиной. Но впереди его ждал противник, который затмил его оппонентов по чоу гар.

«Это был обычный день на Голд-Косте, когда мы приходим рано, в 5:30, чтобы поработать со стекловолокном, пока еще прохладно», – вспоминает Коул. Одна из его задач заключалась в том, чтобы управлять пушкой, которая нарезает и затем обжигает стеклопластик в деревянной форме для создания палубы судна. Установка пушки – тяжелая задача. Орудие крепится шлангом и металлическим рычагом к 160-литровой бочке со смолой, стоящей на тележке, которую нужно тянуть за большую Т-образную ручку через форму, чтобы добраться до места укладки стекловолокна.

На этой палубе был упрямый выступ, через который Коулу пришлось протаскивать тележку. Она не проходила. Отойдя назад, Коул попробовал еще раз. Тележка все еще не проходила. Тогда он приложил всю силу своего мощного тела, и в этот момент рукоятка, как пистолет, отделилась от буровой установки. «Когда она откололась, я уже полностью поднялся и откинулся, и тут по инерции просто полетел назад, а стальная рукоятка – вместе со мной». Горизонтальный удар отбросил Коула примерно на пять метров, но именно вертикальное падение нанесло ущерб. Он упал с метровой высоты на закаленную стальную трубу лодочного прицепа, его поясница ударилась о металл, а руки и ноги раскинулись в стороны, как у тряпичной куклы. «Ощущение было такое, будто в спине произошел взрыв, и я подумал, что вскрыл себя. Я не знал, насколько серьезной была травма, но не мог двигаться. Мне было очень плохо».

Коула доставили к врачу компании, который сказал ему: «У вас в позвоночнике шишка размером с половину крикетного мяча», – и дал ему трехнедельный больничный. По окончании короткого курса лечения Коул записался к другому врачу, чтобы пройти обследование. «В те дни я был в хорошей физической форме и очень гибким, и доктор попросил меня дотронуться до пальцев ног, но я не смог. Дотянулся только до колен, – вспоминает Коул. – Обычно я без проблем касался земли. Вот и все. Это и было моим обследованием. И доктор сказал: „Да, вы в порядке, возвращайтесь на работу“».

Коул, которому сейчас 47 лет, смеется с оттенком горечи. «И он отправил меня на работу. Но через три недели я все еще не мог передвигаться и выполнять свои задачи. Я не мог укладывать стекловолокно или что-то еще. Да. Так я потерял работу по строительству лодок».

В последующие годы трудовая этика Коула заставляла его работать так сильно, как только позволяло тело. Коул устроился инструктором по огнестрельному оружию. Затем нашел в стрелковой академии вакансию офицера, следящего за безопасностью и соблюдением правил. Коул проработал там четыре года, но спина периодически давала о себе знать. «Я работал, наверное, 60–80 часов в неделю. Я справлялся, но, когда уставал или что-то делал не так, например поднимал ящик с патронами или поворачивался, вот тогда у меня начинались проблемы. Если такое случалось, то меня ждал вызов скорой помощи, день нахождения в госпитале, обезболивающие и заточение на неделю. Но обычно это происходило лишь раз или два в год».

Брисбен находится в часе езды на север от Голд-Коста. Он расположен на берегу залива Моретон и смотрит на клиновидный остров, который, словно перо ехидны, вонзается в бирюзовые воды Кораллового моря. Это остров Северный Страдброк, или Страдди, как его называют местные жители, и с середины XX века здесь ведется добыча драгоценных минеральных песков. Кремнезем из Страдди используется в производстве стекла для бутылок, ветровых стекол и солнечных батарей, а циркон идет на изготовление керамической плитки. Все эти раскопки оставили свой след. Среди равномерной зелени чайных деревьев, эвкалиптов и низкорослых кустарников, покрывающих остров, образовались провалы – перевернутые желтые дюны с наваленным рядом серым грунтом. При разработке взрывным способом, который является основным на месторождении Страдди, ущерб неизбежен. Шахтеры выкапывают огромную яму, затем заполняют ее водой, чтобы получить суспензию, изобилующую минеральными богатствами, и она выкачивается через сверхпрочные трубы и поступает на переработку.

В 2013 году Коул устроился на один из таких дражных карьеров. Его работа заключалась в рытье траншей и укладке 40-футовых стальных труб для суспензии. В том году, через четыре дня после своего 40-летия, Коул вырыл траншею и шел назад по мягкому белому песку, подавая сигнал парню, управляющему погрузчиком, поднимать следующую трубу, когда наступил в собственноручно вырытую канаву, подвернул лодыжку и упал. «Я порвал связки с внешней стороны лодыжки и разрушил бо́льшую часть внутренней части сустава, – перечисляет Коул. – И с тех пор все становилось только хуже и хуже. Травма потребовала многочисленных операций по восстановлению связок и анатомического строения с помощью винтов. После операции я так и не смог восстановить стабильность лодыжки. Я не мог переносить тяжести, потому что лодыжка просто подгибалась. Прошло около двух лет, прежде чем я смог пройти более 100 метров. Мне было очень больно, и меня накачивали всякими обезболивающими». Компания относилась к нему лояльно, продолжая поручать легкие задачи, но Коул уже знал свой приговор. Сработал инстинкт самосохранения, и он начал изучать новые области горнодобывающей промышленности, которые позволяли ему переключиться на посильную работу. Если появлялся какой-нибудь курс, он его проходил. Коул изучал работу на высоте и в замкнутом пространстве. Начал изучать управление шахтой. В общей сложности он получил 17 сертификатов. Однако очень скоро эти видения альтернативного будущего стали более призрачными, что свидетельствовало о грядущем разрыве связи с его работой.

Коул – коренастый, с ясными голубыми глазами, бледной, без морщин кожей и седеющей щетиной над полным подбородком. В нем все еще чувствуется некая крутизна. Его взгляд не совсем смертоносный, но в нем есть некая развязность в духе «не испытывай меня». В его нахмуренных бровях есть намек на гневный смайлик, а в поношенном козырьке черной бейсболки с надвинутыми на глаза солнечными очками – напор крутого парня. Но глубокие тени под глазами говорят о ранимости, а бамбуковый узор на его черной рубашке напоминает мне о восточной философии чоу гар: чтобы уравновесить противоборствующие силы инь и ян и напитаться жизненной силой ци, практикующий чоу гар должен смотреть внутрь себя. Следующие слова Коула выходят изнутри него, и по мере их появления его голос то замирает, то повышается в тоне.

«Они сказали, что отпускают меня. Я должен был припарковать машину и пройти определенное расстояние до офиса. Там был мягкий песок, а я не мог ходить по неровной поверхности. Так я потерял работу в горнодобывающей промышленности. И тогда я потерял все: арендованный дом, машину, мотоциклы». Коул – семейный человек, женат, у него двое детей, и все это усугубило потери. «В финансовом плане я был просто уничтожен. Я сформировался в среде, где нужно было зарабатывать для близких, и то, что я не мог обеспечить свою семью, убило меня. Эта ситуация меня очень подкосила. Я много работал, чтобы у моей семьи была хорошая жизнь, и все это потерял».

Все пошло по наклонной. Вынужденный ходить с палкой, Коул «ковылял, как пингвин». Новая биомеханика дала нагрузку на спину, и боли усилились. Он не мог тренироваться в своем любимом клубе «Чоу Гар» и набирал вес, прибавив 40 килограммов к своему некогда крепкому телосложению. Он подавал заявления на работу одно за другим и каждый раз получал отказ – травма спины никогда не украшает резюме.

Неустойчивый из-за травмы, Коул несколько раз падал. Его спине стало хуже. «Боль в нервах была невероятной. Мне казалось, что позвоночник сжался и задевает нерв 24 часа в сутки. Около 30 раз в день у меня случался спазм, если я наклонялся, и я смешно двигался. Это было похоже на то, как если бы меня вбили током в течение 30 секунд. Я был настолько искалечен, что не мог двигаться. Я не мог водить машину. Не мог нажимать на тормоза, – вспоминает Коул. – Мне прописали „Лирику“. Я перепробовал все, что связано с обезболивающими и нервами, и ничего из этого не снимало боли. Меня просто накачивали наркотиками и портили мне жизнь». Тело и разум имеют свой предел, и Коул был близок к нему.

«Я был потерян, и, честно говоря, все обезболивающие, которые я принимал, только усилили депрессию. Это привело меня в очень плохое, мрачное состояние. В течение, наверное, двух лет я был одержим мыслью о том, что мне здесь не место. Потому что я не мог обеспечить свою семью». Примерно в это время Коул встретил человека по имени Дэниел Харви. Харви – физиотерапевт и исследователь боли, работающий в кампусе Университета Гриффита на Золотом побережье. Харви – спокойный, мягко говорящий человек лет 30, с темной бородой и тонкими волосами, собранными в хвост. Во время беседы стояла прохладная погода, и Харви был одет в толстый кардиган в стиле навахо поверх футболки с Хенли. Если прищурить глаза, то можно увидеть средневекового волшебника Кетвизла[26]26
  Герой британского одноименного сериала (1970–1971) с острой седой клиновидной бородкой и усами и растрепанными волосами, он случайно оказывается в Великобритании в XX веке, хотя сначала жил в Средневековье. – Примеч. пер.


[Закрыть], что, несмотря на научную строгость работы Харви, вполне уместно, поскольку он неравнодушен к иллюзорному.

Одна из профессий Харви – водитель автобуса, но не того, который ходит по улицам города.

Раз в год он участвует в информационном туре «Революции боли» в качестве капитана «мозгового автобуса» – переоборудованного фургона с изображением бегущего на боку скелета. Этот фургон, который называют «передвижным фургоном иллюзий», оснащен всем необходимым для того, чтобы запудрить больные мозги, – от системы виртуальной реальности до компьютера, на котором собраны образы, не поддающиеся рациональному объяснению для начинающего зрителя. Я прошу Харви показать презентацию, и он услужливо открывает «Пауэр Пойнт».

На экране компьютера появляется изображение. Оно называется «Иллюзия Кукурузы». Два ромбовидных блока неустойчиво балансируют один на другом. Они соединены шарниром и открываются на поле, похожем на ковер из Аксминстера 1950-х годов, цветочный узор которого уходит вдаль под ослепительно голубым небом.

Верхний блок – черный, а нижний, что совершенно очевидно, – белый. Поэтому вопрос Харви прозвучал несколько неожиданно: «Какой из этих двух блоков кажется вам темнее?»

«Ну, – отвечаю я, немного сомневаясь, – верхний блок выглядит темнее». Теперь, с видом заядлого фокусника, который проделывал свой трюк слишком много раз, Харви говорит мне, что на самом деле блоки абсолютно одинакового цвета. Чтобы доказать это, он накладывает на изображение еще один слой – большой черный квадрат, полностью закрывающий ковер и небо, с двумя маленькими окошками, в которых видны только блоки. Эффект ошеломителен. Очевидно, что оба блока серые. Но как могут быть одинаковыми черное и белое – полярные противоположности? По словам Харви, все дело в солнце.

По сути, ваш мозг задает вопрос, который звучит примерно так: «Какого цвета это?» Чтобы принять такое решение, он учитывает информацию, получаемую непосредственно из изображений блоков. Но он также принимает во внимание и другую информацию – например, откуда исходит свет. Свет на изображении, по-видимому, исходит сверху, попадая в первую очередь на верхний блок и оставляя нижний в тени. В реальном мире темные предметы на прямом солнце выглядят светлее. Белые предметы в тени выглядят темнее. Ваш мозг подстраивается под это. Два блока серого цвета, но мозг говорит, что верхний на свету, вероятно, темнее – черный, а нижний блок в тени, вероятно, светлее – белый. Вы делаете вывод, что блоки разные, и ошибаетесь. Это хорошо, но какое отношение это имеет к боли?

«Когда речь идет о боли, мозг также задает вопрос, и он звучит примерно так: „Есть ли опасность в теле?“ – рассказывает Харви. – Конечно, мозг действительно собирает информацию, которая исходит от интересующей его части тела. Но его также интересует и другая». Эта информация может включать, по словам Харви, что-то пугающее врача, физиотерапевта, или тревожную информацию от друга, или что-то увиденное на рентгеновском снимке, или например, память о движении, которое причиняло боль в прошлом и при этом похоже на только что совершенное. А если это болезненное движение произошло на работе, то даже рабочее место может попасть в «картотеку опасностей» мозга. Таким образом, как и в случае с цветом блоков, ваш мозг будет делать предположения о том, нужно ли вас защищать.

Дело в том, что точно так же, как мозг считает блоки черным и белым, когда они оба серые, он может генерировать боль, когда часть тела уже зажила.

Все дело в контексте – наклон солнца меняет восприятие цвета, а контекст вашей информации меняет восприятие опасности. В результате боль может возникнуть при отсутствии опасности, явной или настоящей.

Это изящная теория, и она очень далека от однонаправленного тревожного колокольчика Декарта. Но давайте посмотрим правде в глаза: боль часто привлекает внимание, как сирена скорой помощи на дороге. Боль неотложна, она приходит без предупреждения. Может быть, это действительно обдуманный, пусть и подсознательный, отблеск каких-то данных, на которые ваш мозг только что наткнулся своим орлиным глазом? Подумайте об этом. Если бы боль была чистым ощущением, не замутненным никаким багажом наших мыслей и чувств, то можно было бы ожидать, что она сосредоточится в маленьком кусочке мозга с надписью «ай». По логике вещей этот кусочек должен находиться в сенсорной коре – той части мозга, где регистрируются ощущения. Но когда ученые сканируют мозг людей, испытывающих боль, они видят совсем другое.

«Когда мы выполняем сканирование с помощью фМРТ (функциональной магнитно-резонансной томографии), мозга людей, испытывающих боль, в нем светится не только сенсорная кора, – отмечает Харви. – Светится дюжина или около того областей. Поэтому я считаю наиболее правдоподобным такое объяснение: мозг при любом сценарии боли собирает информацию из всех областей – из данных, которые могли исходить от тела, или от зрения, или от слуха, или от областей памяти, или от центров страха. Мозг делает вывод о том, что тело в опасности, не на основании сигналов, поступающих по одному нейронному пути, а на основании всей доступной ему информации». Это, по словам Харви, и есть нейроматричная (то есть происходящая из сети нейронов в мозге) теория боли – идея, впервые выдвинутая Рональдом Мелзаком в 1990 году и получившая распространение по мере развития технологий визуализации мозга в течение последующих трех десятилетий.

Итак, если мозг обрабатывает множество данных о мыслях, чувствах и ощущениях, чтобы вычислить опасность, вызывающую боль, и если мозг часто ошибается в расчетах, то Харви хотел узнать следующее: можно ли изменить процесс сбора информации в мозге, чтобы он работал как надо? Возможно ли дать мозгу другую информацию, чтобы боль ушла?

Харви не производит впечатление гуру в области технологий. Он готовит комбучу и предпочитает винтажную гитару Fender slimline 1969 года. Однажды он написал песню Homesick о трудностях фермеров, страдающих от засухи. В клипе Харви с надеждой протягивает большой палец, чтобы отправиться в путешествие автостопом по одинокой грунтовой дороге в глубинке. Вайб чего-то природного и домашнего. Но подход Харви к лечению боли самый передовой. Он решил использовать потрясающую, захватывающую силу виртуальной реальности.

Работая в команде, в которую входили Лоример Мозли и Виктория Мэдден, Харви искал добровольцев.

Они должны были страдать хроническими болями в шее и не бояться вскружить себе голову в виртуальном мире – то есть в своем собственном. Харви отобрал 18 женщин и 6 мужчин. В среднем они в течение 11 лет страдали от болей в шее, вызванных хлыстовой травмой, дегенеративным заболеванием позвоночника и постоянными нагрузками. По очереди Харви проводил с ними эксперимент. Каждый сидел в кресле с ремнем, обвязанным вокруг плеч для предотвращения скручивания корпуса. Затем они надевали наушники с белым шумом, чтобы заглушить окружающие звуки. И наконец, надевали очки виртуальной реальности. Наступало время войти в киберреальность, которая могла оказаться парком, буколической сельской местностью, церковью или столовой. Тогда Харви выдавал две простые инструкции: «Медленно поверните голову влево и остановитесь, когда станет больно» и «Медленно поверните голову вправо и остановитесь, когда станет больно». Указания были простыми, но VR-девайс был специальным. Харви измерял, насколько сильно каждый человек повернул голову, с помощью датчиков движения, установленных в очках. Измерения были крайне важны, поскольку в новом порядке этого искусственного мира все было не так, как казалось.

Харви тайно манипулировал виртуальной сценой. Иногда сельская местность проносилась мимо чуть дальше, чем нужно, и человеку казалось, что он повернул голову на 20 % больше, чем на самом деле. Иногда Харви замедлял поворот поля зрения. Тогда человеку казалось, что он повернул голову на 20 % меньше, чем на самом деле. Иногда кибернетический мир вращался точно с такой же скоростью, с какой человек поворачивал голову. Харви хотел выяснить, может ли влиять искаженная информация виртуального мира на боль в мире реальном. Результаты были ошеломляющими.

«Если я создавал впечатление, что они поворачиваются больше, чем на самом деле, то боль при движении возникала раньше. А если создавал впечатление, что они поворачиваются меньше, то боль возникала позже», – рассказывает Харви. Давайте представим это в цифрах. Когда человеку казалось, что он повернул голову дальше в виртуальном парке, сельской местности, церкви или столовой, боль возникала при повороте шеи на шесть градусов раньше, чем обычно. Невероятно, но, когда люди думали, что в киберпространстве они повернули голову меньше, они еще могли повернуть ее на семь градусов, прежде чем появлялась боль. [61] По мнению Харви, вывод получился максимально конкретным. Он показал, что боль зависела не только от реальных физических нагрузок, но и от того, насколько, по мнению их мозга, люди поворачивались.

Таким образом, боль – это скорее умозаключение, вывод об опасности, основанный на всех имеющихся данных. А умозаключения хороши лишь настолько, насколько хороши доказательства, на которых они основаны.

Но что же за сомнительные доказательства посылало тело в мозг людей, испытывающих боль? Харви начал поиски, разгребая угли в мангале теории боли. Среди них он обнаружил эксперимент, который может стать ключом к исправлению ошибки мозга в отношении боли. Он называется «иллюзия резиновой руки».

Чтобы понять, что такое иллюзия резиновой руки, ее стоит опробовать. Если вы готовы к этому, найдите картонную коробку, достаточно большую, чтобы поместить в нее кисть и предплечье, вырежьте из одной стенки коробки полукруг, достаточный для предплечья, и полностью удалите противоположную стенку. Затем сядьте на стул, опираясь обеими руками на стол. Попросите помощника ввести ваше правое предплечье в коробку через полукруг. Возьмите резиновую перчатку и положите ее слева от коробки, на видном месте, где удобно расположилась бы ваша правая рука. Теперь накиньте полотенце на манжету перчатки и на правую руку – правая рука находится в коробке, поэтому видно только резиновую перчатку, торчащую из полотенца. На этом этапе вашему помощнику понадобятся две маленькие кисточки. Попросите одновременно погладить ими указательные пальцы резиновой перчатки и – через открытый конец коробки – вашу спрятанную правую руку. Где вы чувствуете поглаживание? Если иллюзия сработает, а это бывает часто, то вы почувствуете, как поглаживают указательный палец резиновой руки. Это странное ощущение. Ученые называют его «иллюзией обладания телом», поскольку нас обманывают, заставляя думать, что что-то является частью нашего тела, хотя это не так. Лоренс Розенблюм, профессор психологии из Калифорнийского университета, часто добавляет к этому трюку вторую часть. Когда испытуемые говорят, что чувствуют кисть на резиновом пальце, он достает молоток и бьет по нему. Если у вас были сомнения в том, что люди воспринимают перчатку как собственную руку, то они развеются: вы увидите, как они сходят с ума.

Какое отношение имеет этот превосходный трюк к лечению боли? Когда я работал врачом в мельбурнской больнице принца Генри в 1980-х годах, отделение сосудистой хирургии было заполнено людьми с очень распространенной проблемой: нарушением кровообращения в ногах, часто из-за диабета или курения, и гангреной стопы. Во многих случаях ногу приходилось ампутировать ниже колена. Впоследствии некоторые из пациентов испытывали странные ощущения. Им казалось, что потерянная нога все еще на месте, иногда зудит, часто болит, почти всегда причиняет страдания. Это хорошо известный синдром фантомных болей, который в дополнение к инвалидности ампутантов, причиняет им огромные страдания. Один человек, потерявший руку после аварии на мотоцикле, описал это так: «Как будто кожу с руки содрали [62], посыпали сверху соль, а потом бросили в огонь». И здесь на помощь приходит наше податливое, пластичное ощущение собственного тела, примером которого может служить иллюзия резиновой руки.

«Иногда утраченные части тела людей находятся в изуродованном состоянии, – отмечает Харви. – Скажем, рука до ампутации была раздавлена. Иногда им кажется, что рука все еще на месте и раздавлена». В таких случаях у терапевтов есть низкотехнологичное решение, которое способно хорошо помочь. Они усаживают пациента и заставляют его положить оставшуюся руку на столешницу. В том месте, где должна была находиться отсутствующая рука, терапевт устанавливает зеркало. В результате пациент в зеркале видит свою ампутированную руку вновь неповрежденной. Многочисленные исследования показывают, что это может облегчить фантомную боль в конечностях. [63] Как? «Боль может частично возникать из-за того, что в мозгу сохраняется представление об утраченной части тела как о поврежденной и нуждающейся в защите, – объясняет Харви. – С помощью зеркальной терапии можно использовать отраженную конечность, чтобы как бы развеять эту иллюзию и воспринять конечность в нормальном состоянии. Таким образом, можно, по сути, обратить вспять это нездоровое, травмированное представление части тела». Это очень крутой лайфхак. Убедив мозг в том, что поврежденная часть тела неподвижна, можно отключить детектор опасности – боль. Но пациенты Харви не были ампутантами. Что он мог сделать, как помочь, скажем, пациентам с болями в спине?

Когда речь заходит об иллюзиях обладания телом, Харви понимает, что виртуальная реальность оставляет резиновые руки нервно курить в сторонке.

Наш мозг считает виртуальный мир непреодолимо реальным. В одном жутком исследовании участники в очках виртуальной реальности положили руки на стол [64], который был воспроизведен в виртуальном мире. Возможно, это был первый в истории случай киберсадизма, когда экспериментатор вонзил виртуальный нож в виртуальную руку участника, и виртуальная кровь полилась во все стороны. Добровольцы не просто испугались, что их могут поранить ножом, записи их мозговых волн показали, что моторная кора головного мозга была направлена на то, чтобы отдернуть соответствующую руку, как это произошло бы в реальной жизни. Харви захотел воспользоваться этим правдоподобием.

В 2018 году Тайрон Коул проходил курс лечения от боли в университетской больнице Голд-Коста. [65] Это помогло ему сократить прием обезболивающих препаратов и снова начать двигаться, но он все еще находился в депрессии и чувствовал себя «калекой с лишним весом». Затем старший физиотерапевт на курсах упомянул, что человек по имени Дэниел Харви хочет использовать виртуальную реальность для лечения боли. И Коул отправился в офис Харви в Университете Гриффита.

Я пришел к Дэну с мыслью: «Пока мне ничего не помогает, так что я готов попробовать, – вспоминает Коул. – Дэн надел на меня очки виртуальной реальности и сказал: „Давай попробуем бокс, ты уже занимался этим раньше“». Игра, которую выбрал Харви, не была похожа на чоу гар, но должна была подойти. Она называлась «Крид: восхождение к славе». Вы попадаете в тело Адониса Крида, пробивающего стены, напрягающего сухожилия, бойца-призера и звезды франшизы про Крида, которая переносит историю Рокки Сильвестра Сталлоне в XXI век. В первом фильме, вышедшем на экраны в 2015 году, Крид изложил свою философию простым языком: «Я дрался всю свою жизнь. Для меня это не выбор». То же самое было и с Коулом, но на этом сходство закончилось.

«Последние пять лет я не мог наносить удары. Я мог совершать движения, но невозможно было прикладывать усилия, не травмируя спину, – отмечает Коул. – Если бы я боксировал, наносил удары, как обычно, то позвоночник бы сильно болел. Всю свою жизнь я только и делал, что тренировался в боевых искусствах и наносил удары. Но сейчас я не могу этого сделать. Меня превзошел бы даже 12-летний ребенок», – смеется он.

Но в лаборатории Харви, когда руки Коула сжимали контроллеры, которые стали его кулаками в перчатках на виртуальном боксерском ринге, где он столкнулся с противником, похожим на старшего и более крутого брата Майка Тайсона, что-то изменилось. «Я медленно вращался, шаг за шагом. Я выполнял удары и движения, характерные для бокса, и довольно быстро, в первый же раз, когда попробовал, я понял, что могу двигаться намного более раскованно, – вспоминает Коул. – Как будто старого ржавого робота наконец смазали. Я смог двигаться гораздо свободнее, чем мог себе представить в течение последних пяти лет. Метод работал. Это меня поразило». Харви дал Коулу систему виртуальной реальности для использования дома. «Внезапно я смог сильнее напрягать бедра. Было приятно стоять в своей гостиной с гарнитурой и входить в зону соперника. Я работаю над телом, и время от времени – раз, раз, раз – появляется больше силы, которую я могу вложить в движения бедрами». Вряд ли „Метро-Голден-Майер-Пикчерз“, одна из компаний, создавших первый фильм о Криде, задумывала своего героя как терапевтическое средство для людей, страдающих от болей в спине. Но вхождение в образ Адониса стало для Коула частью трансформации.

Харви задался вопросом, возможно ли, применив что-то посерьезнее шаблонных движений боевой арены, продвинуть дело дальше. Игра в виртуальной реальности под названием «Восхождение» включает в себя несколько высотных объектов, один из которых представляет собой скальный ландшафт в стиле бесплодных земель, состоящий из отвесных гор и вершин, разделенных обрывистыми каньонами. Альпинист преодолевает вертикальные скальные лестницы и перемещается в стороны, держась руками за неглубокие выступы, чтобы не упасть в долину. Я смотрел видеозапись, с игрой опытного альпиниста – это физически тяжело и страшно настолько, что он вздрогнул при падении. Как бы Коул справился с такой симуляцией?

«Все, что я пробовал до этого, было связано с отталкивающими движениями. Но когда занимался скалолазанием, я понял, что на самом деле хватаюсь, подтягиваюсь и прижимаюсь. А я никогда не мог этого делать. Я понял, что, черт побери, не мог совершать подобные движения в течение пяти лет, и вот я это делаю».

Движения в виртуальной реальности, конечно, сильно отличаются от совершаемых в реальном мире. Вы не сбрасываете тяжесть своего тела, свисающего с вертикальных скал. Ваши удары не наталкиваются на сопротивление тела противника. Смог ли Коул ухватиться за свою новую мобильность и перенести ее в реальность? «У меня были настолько сильные нейропатические боли в позвоночнике, что я буквально не мог ничего делать. Но в VR я находил спасение, а потом, внезапно, смог двигаться и без очков виртуальной реальности», – вспоминает Коул. Однако удручающее состояние его финансов означало, что придется проявить изобретательность. «Я не мог позволить себе виртуальную реальность. Поэтому приобрел боксерскую грушу. Еще купил балансборд и начал тренироваться без виртуальной реальности». После всех этих виртуальных скитаний Коул наконец-то вернулся в реальность.

«Теперь я не принимаю никаких обезболивающих. Я не говорю, что живу без боли, потому что время от времени она дает о себе знать. Но я не принимаю никаких обезболивающих. Не принимаю антидепрессанты. Я не принимаю ничего, потому что теперь, полагаю, что перевоспитал себя».

Харви задокументировал удивительные результаты Коула в статье, опубликованной в 2020 году [66] в журнале Frontiers in Virtual Reality. Коул отметил ряд изменений, которые впечатляют. Терапия проходила в течение четырех недель и включала девять 15-минутных сеансов: три очных и шесть домашних. По целому ряду показателей образа тела, в том числе по тому, насколько сильным и ловким чувствовал себя Коул, насколько уверенно выполнял повседневные действия, он набрал от 3 до 7 баллов из 10. А в вопросах самоэффективности – верил ли Коул в то, что сможет жить нормальной жизнью и достигать большинства своих целей, несмотря на боль, – он поднялся с 2 до 10 баллов из 12 возможных. А по такому важному вопросу, как боль, показатель снизился с 5 до 3 баллов из 10. Харви, как строгий ученый, осторожен в навешивании ярлыков на виртуальную реальность как на чудо-средство для лечения боли, и опыт Коула – это единичный случай, а не контролируемое исследование – таких не проводилось, – поэтому здесь действуют обычные предостережения. Коулу могло стать лучше в силу естественного развития болевого процесса, или его симптомы могли регрессировать до среднего уровня. Возможно, виртуальная реальность произвела эффект плацебо. Тем не менее Харви предполагает, что вхождение в накачанное, пригодное для тренировок тело Адониса Крида вполне могло обновить ошибочный, все еще травмированный образ тела Коула.

Если причина тому виртуальная реальность, то это своего рода парадокс. Это была иллюзия, которая заставила Коула обновить представления и убеждения о своем теле и его возможностях так, чтобы они больше соответствовали реальности.