Текст книги "Великий Эллипс"

– Не будьте таким ослом, Чарный.

– Да, он прав, я хочу сказать, не слишком ли это поспешное предложение, Чарный, а? – поддакнул Стециан Фестинетти.

– Мы ведь совсем не уверены, что они опасны, ведь так? – подхватил Трефиан.

– Мы первыми нанесем удар, и будем хозяевами положения, – настаивал разаулец.

Одно из белых существ отделилось от сверкающей толпы. Двойная нитка цветного горного хрусталя украшала его шею, а большая коричневая летучая мышь ползала по его плечу. Возможно, это были отличительные знаки его ранга, кто знает. Высокая фигура приблизилась и остановилась перед сбившимися в кучку людьми.

Существо, помолчав, начало выводить непонятные трели.

– Этот у них главный, – заявил Бав Чарный, – я с ним легко справлюсь. Этого и захватим.

– Стойте тихо и ничего не предпринимайте, – урезонил его Гирайз.

– Мы пока подождем, – согласился с: ним Меск Заван.

Длинные пальцы-щупальца белого существа змеями потянулись к ним. Тройная складка мышц, кольцом сжимающая его огромные глаза, завибрировала. Это был какой-то вид коммуникации, но транслируемая мысль не поддавалась расшифровке.

– Я не нуждаюсь в вашем одобрении, парни, – отбил одним ударом своих критиков Чарный, – и помощь мне ваша не нужна.

Как будто поняв намерения говорившего, белое существо отошло назад, скользя между стеклянными плитами, и остановилось перед полированным шестиугольником, мерцающим где-то в центре комнаты. Повернувшись лицом к нежданным визитерам, существо склонило голову, и голос-флейта жалобно вскрикнул.

– Он зовет нас, – произнес Заван.

– Они намерены отправить нас дальше, – заключил Гирайз.

– Я не хочу, чтобы эти тонкие сверкающие черви отправляли меня, куда им заблагорассудится, да еще волшебным способом. Н-е-ет, – заявил Бав Чарный. – Я выйду из этой подземной ловушки на своих двоих, и эта тварь покажет мне выход, а если нет, я разорву его дрожащее тельце вот этими руками. – И он продемонстрировал свои руки – огромные и сильные, – готовые выполнить его у грозу. Он решительно сделал широкий шаг в сторону неподвижно стоявшего провожатого.

– Стой где стоишь, чертов дурень, – преградил дорогу разаульцу Гирайз.

Небрежным движением руки бывший чемпион Королевских ледовых игр откинул в сторону более низкорослого и легкого вонарца и двинулся к Белому Демону, если это был именно он. А тот стоял и смотрел на происходящее своими огромными глазами на абсолютно неподвижном лице.

Только истинные демоны называют себя людьми.

Лизелл не вполне осознавала, что она вынула пистолет из кармана. Она посмотрела на свою руку, сжимавшую оружие, и навело его прямо в середину туши Бава Чарного. В этот момент она услышала свой ровный голос:

– Стоять, господин Чарный. Вы не поднимите руку на этих людей.

– Люди, ха, ты шутишь, детка? – он развернулся, чтобы посмотреть на нее. – Слепая глупая баба. Не зли меня, убери эту свою дурацкую игрушку.

– Ошибаетесь, это не игрушка, – голос Лизелл оставался обманчиво твердым. Краем глаза она отметила, что переливчатое сияние обитателей пещеры усилилось и как будто в знак предостережения беспорядочно замигало с частотой, которую вероятно, можно было бы измерить каким-нибудь прибором. Что это? — пронеслось в ее мозгу. – Они знают, что такое оружие? Послышалась музыка. Целый оркестр флейт, но понять их было все так же невозможно. Реакция ее компаньонов была очевидной. Их лица застыли.

– Вы что, рассудок потеряли? – раздался строгий голос Гирайза. – Где вы взяли эту штуку?

Пропустив мимо ушей его вопрос, Лизелл снова обратилась к Чарному:

– Эти люди от всего сердца стараются помочь нам, – она искренне верила в то, что говорила, – возможно, в знак уважения к лантийскому Выбору. У вас нет права, господин Чарный, злоупотреблять их добротой. Если вы прибегнете к насилию, я прострелю вам коленную чашечку, и мы посмотрим потом, какой из вас получится гонщик.

– Ты этого не сможешь сделать, – криво усмехнулся Чарный.

– Я отличный стрелок и умею обращаться с оружием. – Еще бы знать, есть ли у этого пистолета предохранитель? Если есть, то пистолет на предохранителе или нет? Что же я не спросила у Каслера, пока была возможность. Она в упор смотрела на Чарного.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, затем Чарный пробормотал какие-то разаульские ругательства, после чего перешел на вонарский:

– Ха, борешься с насилием, размахивая пистолетом, как пьяный солдат. Тебе место в сумасшедшем доме. Не стоит тратить время на стычку с сумасшедшей, психам надо потакать.

– Правильное решение, – Лизелл и виду не показала, что у нее отлегло от сердца. – Надо потакать? Тогда встань на стекло и стой тихо и смирно.

Чарный свирепо сверкнул на нее глазами, но подчинился беспрекословно. Близнецы Фестинетти встали на полированную плиту рядом с ним, высокое существо с ожерельем из горного хрусталя на шее и коричневой летучей мышью на плече издало мелодичный речитатив. И тут же вихрь Познания гулом оповестил о своем присутствии, наполнил комнату неистовой энергией и унесся, оставив офелу пустым.

«Креннисов» занял свое место в кармане Лизелл. Она купила его всего несколько часов назад и уже пустила в ход – целилась в безоружного человека. Такое применение расстроило ее.

Высокие вибрирующие звуки флейты пробежали по светящимся существам, и она недоумевала, что выражает этот звук: удивление, восторг или другие эмоции, находящиеся за пределами человеческого опыта. Но ей некогда было обдумывать эту тему, сейчас была ее очередь встать на стекло для второго сеанса переноса – куда, она совершенно этого не знала. Затем рядом с ней встал Гирайз, за ним последовал Меск Заван; на этот раз ей удалось сдержаться и никого не хватать за руку.

Высокое существо повторило свой музыкальный экзерсис, не разу не сфальшивив. Его сверкающий взгляд быстро скользнул по лицу Лизелл, и она на секунду заглянула в глаза Белого Демона с расстояния в несколько дюймов. Она увидела там интеллект и еще что-то, что она могла бы приблизительно назвать душой. Она бы голову дала на отсечение, что почувствовала, как ей передали послание, предназначенное только для нее одной, – жизненно важное послание, которое она никогда не сможет расшифровать.

Не прошло и секунды, как все исчезло – каменная комната, свисающие сталактиты, шестиугольные плиты, сверкающие существа, необычные глаза, – все исчезло в белоснежном вихре. На этот раз Лизелл было не так страшно, и она, влекомая порывом ветра, позволила себе немного расслабиться. Она неожиданно обнаружила, что ветер не просто несет ее, а она как будто едет верхом на нем, а это было куда удобнее.

Она приземлилась в новом месте. Вместе с Гирайзом и Заваном она стояла на стеклянной плите, врезанной в пол шестиугольной маленькой комнаты, стены которой были выложены старым кирпичом, покрытым испариной. В какой части света они теперь? Вертикальные разрезы где-то под потолком пропускали потоки красноватого света, которые помогли ей различить старую железную лестницу, прикрученную болтами к одной из стен. Лестница вела к люку в деревянном потолке – его шестиугольные очертания едва различались в красноватом полумраке. Очевидно, Чарный и Фестинетти уже воспользовались этим выходом в потолке, по крайней мере, в комнате их не было видно.

Ну и скатертью вам дорога.

С сумкой в руке Лизелл начала восхождение по лестнице. Когда она добралась до люка и попробовала открыть его, он неожиданно оказал сопротивление. Она надавила посильнее но люк не открывался, и от отвратительно знакомого ощущения безысходности засосало под ложечкой.

– Закрыто, – сообщила она своим компаньонам.

– Не может быть, первые же вышли. Дай я попробую, – предложил Гирайз.

Она спустилась вниз. Его усилия открыть люк были так же безрезультатны, как и ее. Сделав несколько безуспешных попыток, он позвал:

– Заван, помогите мне.

Энорвиец, подходяще скромных размеров, чтобы уместиться с Гирайзом на одной ступеньке, поднялся наверх. Вдвоем мужчинам удалось чуть-чуть приподнять люк. Почувствовав прогресс, они поднажали и были вознаграждены тяжелым стоном старых досок, по которым сполз положенный сверху объемный груз. Скрип и грохот скатившейся массы, визг поддающихся петель и… люк открылся.

Красный свет хлынул потоком в проем вместе с воздухом, пахнущим рыбой. Гирайз и Заван высунули головы и огляделись.

– Что там? Где мы? – Лизелл внизу сгорала от любопытства.

– В саду, – сообщил Гирайз.

– Что значит – в саду? В каком саду, где этот сад, чей это сад?

– Огороженный стеной, запущенный, здесь хорошо гулять, где-то рядом море, прочих опознавательных знаков пока не наблюдается, – доложил Гирайз и поспешно спустился вниз за своим чемоданом.

Заван последовал его примеру. Лизелл воспользовалась возможностью, резво взбежав по лестнице, выбралась наружу и оказалась в каком-то непонятном месте, пахнущем плесенью, по форме напоминающем многогранник. Под ногами заскрипели старые доски. Свежий ветер нежно проник в глубь легких, а красное зарево заката ослепило ее. Она заморгала, сощурилась, и резь в глазах уменьшилась до незначительного неудобства.

Над головой нависала шестиугольная крыша, ее поддерживали резные колонны, которые соединялись резными же перилами. Со всех сторон это непонятное место осаждала буйная зелень.

Но что это?

Бельведер, наконец-то поняла она, в виде луковичного купола с причудливыми, филигранно выточенными завитушками. Райский уголок, затерянный среди великолепной зелени, где уютно отдыхать душой. Не самое худшее место в мире, чтобы спрятать волшебное средство перемещения в пространстве.

Кто спрятал его, когда и зачем?

Этого она никогда не узнает. Она огляделась по сторонам. Невдалеке, в верхней части сада, возвышался темный дом – высокий, безмолвный, очевидно, в нем никто не жил. Окна были забиты досками: хозяева покинули дом. По внешнему виду казалось, что его оставил не менее ста лет назад, может, и раньше. Одно из тех мест, которым суеверные люди приписывают чуть ли не святость.

Случайный ветерок принес запах соли и рыбы.

Но где же мы все-таки находимся?

Из люка выбрались Гирайз и Заван.

– Кем сделать это? – возмутился Заван.

– Сделать это? – секунду Лизелл смотрела на него с недоумением, затем до нее дошло. Он хотел спросить, кто закрыл их внизу, поскольку элемент случайности в том, что их завалило, не просматривался. Ее глаза пустились в поиски и наткнулись на сдвинутую мраморную нимфу, лежащую на полу бельведера возле крышки люка. По весу полированная красавица равна была двум взрослым мужчинам.

Все посмотрели на нимфу.

– Чарный и Фестинетти, – лицо Гирайза приняло выражение брезгливости бывших Благородных. – Чтобы водрузить эту статую на люк, нужны, по крайней мере, две пары рук, и я думаю, у близнецов бы сил не хватило. Какие мерзавцы.

– Убийцы. Мы умереть в этой ловушке, – мрачно произнес Заван.

– Я не думаю, что они действительно хотели нас убить, равно как и я не собиралась убивать Бава Чарного, – Лизелл понимала, что она пытается разуверить себя. – Может быть, они просто хотели задержать нас.

– Не очень это у них получилось, – заметил Гирайз. – Смотрите, солнце вот-вот сядет. Вряд ли кто из участников Великого Эллипса уйдет далеко вперед сегодня ночью.

Прохладный порыв ветра пронесся по запущенному саду. Глаза Лизелл вернулись к опустевшему, неприкаянному дому с забитыми окнами. Ей стало не по себе:

– Пойдем отсюда, надо, по крайней мере, выяснить, где мы находимся.

И все трое пошли по посыпанной гравием дорожке к двери в высокой стене сада. Дверь висела на старых ржавых петлях и видно было, что ею недавно пользовались. Они вышли наружу, и этот выход сбил их с толку: они не могли сразу сориентироваться, оказавшись после идиллически-безмолвного сада на шумной городской улице.

Лизелл встала как вкопанная, пытаясь собраться с мыслями. Высокие здания из желтоватого камня возвышались по обеим сторонам улицы. Запряженные лошадьми экипажи, коляски, симпатичные кэбы наводняли широкую городскую улицу, и повсюду были люди, много людей, сотни. Контраст был столь разителен, что удивлял не менее, чем путешествие с помощью офелу.

– Смотрите, смотрите! – закричал Меск Заван. – Это Ракстрифская Колонна. Очень знаменитая, в честь победы строить. Мы в Хурбе.

– До заката солнца, как нам и обещали, – произнес Гирайз.

– Экипаж. В порт, – заторопилась Лизелл. – Билетные агентства. Рейс до Эшно. Быстрее, джентльмены, давайте наймем кэб, поехали!

– Вот так-так! – улыбнулся Заван.

– Я сам до этого никогда бы не додумался, – согласился развеселившийся Гирайз.

– Чему это ты так ухмыляешься? – спросила его Лизелл.

– Я не ухмыляюсь. Я никогда не ухмыляюсь.

– Ухмыляешься, и сейчас, и всегда.

– Если ты и заметила некоторые признаки веселья, то это всего лишь естественная реакция на твой – как же это словами выразить – очаровательно пылкий энтузиазм.

– Гирайз, ты же знаешь, я не могу выносить, когда ты…

– Понимаешь, – он продолжал с раздражающим хладнокровием, – твоя пылкость не позволяет тебе ориентироваться во времени. Уже поздно, все билетные агентства закрыты. До завтрашнего утра у нас нет возможности купить билет на рейс из Далиона.

– Мы тут застрять, – подтвердил Заван.

– Нет, конечно, тебе может повезти, и ты попадешь на чью-нибудь частную яхту, – продолжал иронизировать Гирайз, – или на какой-нибудь надежный воздушный шар, летающий ночью, или, может быть, новомодный подводный плавательный аппарат, или вдруг попадется дрессированный левиафан, или…

– Не стоит бить в одну и ту же точку, я не настолько бестолковая, – сердито посмотрела на него Лизелл.

– Гостиница «Герольд» тут рядом, – сообщил Меск Заван – Очень отлично чисто. Вкусная пища.

– Пища, – при этом слове у Лизелл заурчало в животе. И она почувствовала, как непроизвольно улыбается.

Они взяли кэб до гостиницы «Герольд». Гостиница оказалась не совсем новым, но аккуратным с виду зданием, наполовину из черного дерева, с двускатной крышей. Предлагалось много приличных комнат, но по достаточно высокой цене, как и подобает в большом городе.

В старинного стиля обеденном зале гостиницы в компании Гирайза и Завана Лизелл хорошо поужинала хурбинскими яйцами-пашот, сваренными в вине. Заван, как она поняла из разговора, никак не может дождаться, когда он прибудет в родной Аэннорве и хоть на короткое время воссоединится с женой и детьми. Они едва упоминали Великий Эллипс в разговоре, и на некоторое время можно было расслабиться и наслаждаться иллюзией, что они трое – просто случайно встретившиеся за ужином люди, а вовсе не соперники.

Ужин закончился, а вместе с ним развалилась и возникшая на миг дружеская компания. Лизелл уже принялась обдумывать способ, как бы ей завтра утром обогнать их обоих и первой оказаться в порту. К удивлению, Гирайз стал настаивать, чтобы она вернулась в свой номер. Она подозревала, что он хочет поговорить с ней наедине, так оно и оказалось.

Они остановились в пустом коридоре у двери ее номера, и Гирайз повернулся к ней. На его худом лице не было и следа характерной веселости или скуки. От его вида странная, слабая дрожь – признак тревоги? волнения? – пробежала по ее телу:

– Что такое?

– Тот пистолет, – произнес Гирайз.

– «Креннисов ФК6 », карманный пистолет.

– Да, я обратил внимание.

– Хорошее оружие для самозащиты.

– В руках тех, кто хорошо им владеет. Откуда он у тебя?

– Купила в ломбарде, в Ланти Уме, – она сделала паузу, а потом добавила с радостным предвкушением, которое тщетно старалась скрыть: – Каслер Сторнзоф помог мне выбрать.

– Какая неоценимая услуга.

– Да, я тоже так считаю.

– К сожалению, галантный солдат Грейслендской Империи кажется, просмотрел одну маленькую, но очень важную деталь. В своем рвении услужить леди он преуспел в том, чтобы вложить смертельное оружие в руки того, кто – извини, если я ошибаюсь, – не имеет ни малейшего представления, как им пользоваться.

– О? – она обдумывала контраргументы, но поняла, что они бессмысленны. – А что – было очень заметно, что я не умею стрелять?

– Мне – да, потому что я хорошо умею читать по твоему лицу и глазам.

– Но ведь Бав Чарный не умеет, а мне нужно было остановить именно его. И у меня получилось.

– Да, но ответь мне, что бы ты делала, если бы Чарный спровоцировал тебя? Ты бы действительно выстрелила? Ты хотя бы знаешь, как это делается?

– Но этого же не случилось, – даже для нее самой слова прозвучали неубедительно.

Гирайз подавил желание выругаться.

– Этого легкомысленного главнокомандующего нужно выпороть кнутом. Он что, ищет твоего расположения, подталкивая тебя к смерти?

– Каслер здесь ни при чем…

– Каслер?

– Мы просто шли вместе…

– Неужели?

– Мы встретились случайно, хотя он и не считал, что это была случайность.

– Действительно.

– Мне сделалось нехорошо, и он помог мне. Он действительно был замечательный…

– И снова замечательный !

– Ну а потом мы проходили мимо ломбарда и я сказала ему, что хочу купить оружие. Это была не его идея, он и слова не сказал по этому поводу. И это совершенно не имеет значения, был ли он со мной или нет, я в любом случае купила бы какой-нибудь пистолет. Ну, а поскольку мы оказались там вместе, то он помог выбрать мне пистолет. Вот и все.

– Ну не совсем все, он, вероятно, поощрял и подбадривал тебя, я думаю.

– Хоть и трудно тебе в это поверить, Гирайз, но это было только мое решение.

– И далее он умывает руки и уходит, не показав даже, как пользоваться пистолетом.

– У него не было ни времени, ни возможности. В конце концов, мы участники гонок. Он посоветовал мне тренироваться.

– О да, это извиняет его. Ты оправдываешь все его поступки?

– Это просто нелепо. Я не обязана оправдывать что-либо или кого-либо в твоих глазах. С какой это стати?

– Да, действительно, с какой это стати? С какой стати ты должна заставлять себя думать о чем-то, кроме своих безудержных желаний получить то, что ты хочешь, и получить любой ценой? И вот сейчас, когда ты уже отстояла свой чертов пистолет и этого златоголового грейслендца, который подбил тебя на эту глупость и исчез, может быть, сейчас ты уступишь своей гордости и позволишь мне показать тебе, как им пользоваться?

– Что? – на секунду ей показалось, что она ослышалась.

– Мы, вероятно, поплывем в Аэннорве на одном пароходе. У нас будет несколько дней, и я могу показать тебе, как пользоваться «Креннисовым», если хочешь.

– О, – она глубоко вдохнула. Он настолько поразил ее, что она не знала, как реагировать. Секунду спустя она призналась: – Я не ожидала этого. Я просто была уверена, что ты будешь считать этот пистолет моей опасной ошибкой.

– Я так и считаю. Но я не могу не думать о более опасной ошибке: ты носишь пистолет, которым не умеешь пользоваться. Ты позволишь тебя поучить?

– Да, – это слово вылетело легко, но следующее потребовало усилий, – спасибо.

– Тогда до завтра. – Он был слишком хорошо воспитан, чтобы показать хоть признак своего триумфа.

– Гирайз?

– Да?

– Во имя чего ты согласился принять участие в этих гонках?

– Давай поговорим об этом, когда у нас будет больше времени на борту парохода, например. Знаешь, в чем прелесть длительных морских путешествий? Они обеспечивают нам уйму свободного времени.

– Свободное время и разговоры – единственное достоинство предстоящего путешествия. Мы так отстали от этих титулованных Сторнзофов, что нам потребуется чудо, чтобы догнать их.

VII

Солнце было высоко, когда «Вдохновение» вышло из порта Ланти Умы, набирая скорость в почетном сопровождении грейслендского патрульного катера. В течение нескольких последующих часов пароход быстро шел на восток, лавируя между Жемчужными островами, где нежная голубизна безоблачного неба сливалась с голубизной моря. Воздух был великолепный, и пейзаж разительно отличался от привычно-скучных морских видов. Пароход прокладывал путь меж островов, тянущихся из морских вод к небу. Острова утопали в разноцветной пышной зелени, их вид оправдывал данное им название – Жемчужные.

Каслер Сторнзоф стоял на палубе и смотрел на проплывающие мимо одну за другой «жемчужины». Некоторые были так близко, что и подзорной трубы не нужно было, чтобы рассмотреть плотно прижатые друг к другу беленые домики, карабкающиеся вверх по почти отвесным склонам острова. Четко вырисовывались бемубитовые деревья с их кривыми белыми стволами и серо-зеленой листвой, террасные сады, свисающие роскошными каскадами пурпурных килливериджиа, которые еще называли «ошибки молодости»: они уже распустились, обласканные теплым климатом и солнцем.

Не все острова были заселены или покрыты растительностью. Многие стояли как скалы, обнажив вулканическую породу. Другие, избежав человеческого присутствия, дали пристанище свечкокрылам, чьи радужно-переливчатые перья считались во всем мире особым шиком и украшали шляпы самых роскошных дам.

Под лучами южного солнца время беззвучно и незаметно утекало в прошлое. Туда же уплывали и Жемчужные острова, за ними последовали воспоминания о недавних боевых действиях, в которых он принимал участие, и в сознании Каслера Сторнзофа ожил более ранний период его жизни. Перед глазами возникло море более холодное, земли более суровые, небеса более скучные и серые, и другие времена, лучшие времена, когда принцип и дисциплина служили разуму – или, по крайней мере, так ему тогда казалось.

В жизнь он вышел наивным идеалистом, но понимать это начало позже. Сначала он был доверчивым, ничего не знающим о реальности, таким неподготовленным. Он думал, что правда Ледяного мыса – это правда всего мира, он был тогда жалким дураком.

Но он этого не осознавал, даже на секунду не мог себе этого представить. Большинство окружающих его людей не замечают этого до сих пор. Похоже, что мир воспринимает его персону с преувеличенным восхищением – феномен, который он никак не мог понять. Войска под его командованием одержали несколько ярких побед, значение которых было невероятно раздуто прессой, но многие ли читатели видели, что хорошо обученным и превосходно экипированным грейслендским войскам, противостоит слабый противник?

На Ледяном мысе его лучший учитель, Увидевший Свет Ллаклулз, хвалил его. Но в таком случае – что сам Ллаклулз знал о реальном мире за пределами Ледяного мыса?

Время, соленая вода и острова проплывали мимо. Каслер Сторнзоф смотрел и вспоминал, пока слабый запах дорогого табака не проник в его уединенный мир. Он обернулся. Перед ним стоял грандлендлорд Торвид, и что-то похожее на раздражение всколыхнуло его чувства прежде, чем он вспомнил о долге.

– Мечтаешь, племянник, – весело заметил Торвид. Солнечный свет вспыхнул блестками на серебре его волос и стекле монокля.

– А других развлечений и нет на палубе, грандлендлорд, – Каслер неловко попытался ответить в тон собеседнику.

– Ну и каков же предмет или источник твоих мечтаний? Смею надеяться, новая победа?

– Ради победы гонки и затевались.

– Иногда мне кажется, что ты забываешь об этом. Есть другие мечты, которые заполняют горячие молодые головы.

– Иногда и горячие старые.

– О, племянник, ты вселяешь в меня надежды. Ты не такой уж педант, каким мне представлялся. Неужели, несмотря на этот твой Ледяной мыс, ты настоящий Сторнзоф?

Каслер едва удержался от язвительного ответа. Злость, которая его наполнила, имела характер неуместный и неконструктивный, как точно определил бы это Ллаклулз. В нем всего лишь отразился сарказм грандлендлорда, только в увеличенном объеме, поэтому Каслер удовлетворил себя скромным вопросом:

– А вы хороший знаток породы?

– Как никто другой, – непринужденно парировал Торвид. – Достаточно хороший, чтобы отличить ответ здорового мужчины из рода Сторнзоф от ответа находящейся в гневной горячке женщины. Не пойми меня превратно, племянник. Маленькая вонарская штучка приложила массу усилий, чтобы ее присутствие заметили, и это так естественно, что ты почувствовал, как тебя дергают за яйца.

– Вы намекаете на мисс Дивер?

– Браво.

– Вы часто упоминаете наше родовое имя, грандлендлорд. Порочить порядочную женщину – это одно из достоинств Сторнзофов?

– А? Похоже, я ошибся. Ты все-таки педант чистейшей воды.

– Должно быть, так. В таком случае я избавлю вас от своего утомительного присутствия.

– Ты к тому же обидчивый педант. Не стоит, оставайся. Я не собирался бросать вызов твоему хорошо развитому чувству собственности. Как раз наоборот, я отдаю должное твоему вкусу и забираю назад все высказанные ранее замечания в адрес этой дамочки. Прекрасная Дивер не такая уж утомительно буржуазная, как я думал вначале. Она обладает определенной дерзостью, которая весьма забавна. Я бы даже сказал, что с ней занятно играть в укрощение строптивой.

– Это все теоретизирования, грандлендлорд, – на этот раз Каслер не прилагал усилий, чтобы скрыть свое отвращение. – Как вы сами верно заметили, до конца гонок мы вряд ли еще пересечемся с мисс Дивер, равно как и с другими участниками Великого Эллипса. Вы с обер-генералом Браглойстом очень эффективно нанесли урон участникам соревнования.

– Да, и я не помню, чтобы ты мне за это сказал спасибо. Вне всякого сомнения, ваши усилия заслуживают похвалы. Тем не менее, я не могу не удивляться – неужели честные, справедливые гонки могли бы принести менее славную победу?

– Вероятно, ты слишком большой знаток побед, племянник. Победа есть победа, и ее вкус всегда сладок, особенно если она абсолютная. Более того, твоя утонченная разборчивость не последовательна в применении. Ты не хныкал по поводу несправедливости или нечестности, когда драндулет зарки просто проехался по всем нам и опрокинул навзничь.

– В том случае преимущество законно вытекало из личных талантов и достижений самой Шетт Уразоул. И тот рывок, что она сделала на старте, мог легко сойти на нет к концу гонок. Теперь мы этого никогда не узнаем благодаря усердию лантийского сопротивления.

– Отчаянные люди, – Торвид предупредительно стряхнул пепел с кончика сигареты.

– Согласен, тем более непонятно, почему против нас нет никаких вражеских действий. Я единственный грейслендский участник. Обер-генерал Браглойст оказал мне поддержку, тем самым обеспечив временный успех. Злоупотребление властью – некоторые рассматривают это как демонстрацию грейслендской солидарности – крайне обидно для остальных стран-участниц.

– Если вмешательство Браглойста тебе кажется морально предосудительным, то можешь совершенно спокойно считать, что ты не принял его помощи, – сухо заметил Торвид. – «Вдохновение» и без тебя могло и должно было выйти из порта, так какова же цена этого позор для твоей девственно чистой совести?

– Поскольку на мой отъезд дал разрешение обер-генерал Империи, я едва ли могу наслаждаться такой роскошью, как свобода выбора.

– Ну, тогда покорись своей счастливой судьбе, удачному случаю, который она тебе предоставила, и прекрати эту бесконечную рефлексию. Ты ноешь, как девчонка, поставившая на карту свою девственность и не сорвавшая куш. Это начинает надоедать.

– В таком случае я оставляю вас.

– Постой, мы еще не закончили. Ты предполагаешь, если я не ошибаюсь, что за это полученное преимущество на нас должны обрушиться вражеские ответные меры. Что ты хочешь этим сказать? Этот пароход лантийский, и весь экипаж – лантийцы. Ты, что ж, думаешь, что кто-нибудь из этих матросов или офицеров отважится…

Крик ужаса, вырвавшийся из нескольких десятков ртов, донесся откуда-то снизу и прервал грандлендлорда на полуслове. Крик повторился с нарастающей силой. В следующую минуту трое перепачканных сажей матросов в паническом ужасе выскочили через открытый люк на палубу и, съежившись, отскочили к перилам, упершись в них спинами.

– Что такое? – спросил Торвид матроса, стоявшего ближе всех к нему. Тот не ответил, и Торвид угрожающе схватил его за шиворот: – Отвечай, когда тебя спрашивают.

– Он лантиец, он не понимает вас, – остановил его спокойным голосом Каслер. – Да и в любом случае он, наверное, не ответил бы вам.

Еще пара матросов с воплями выскочила из люка.

– Они что, с ума посходили или идиоты от рождения? – с отвращением Торвид разжал кулак, и матрос, чью бледность не мог скрыть даже загар, обретя свободу, попятился назад.

– Что я хотел сказать? Вы же знаете, чему меня учили, грандлендлорд, и в течение последнего часа я чувствовал, как некая сверхъестественная энергия сгущается вокруг нас.

– И ты молчал об этом?

– Я не был вполне уверен. И только в последние две минуты ощущение усилилось, ну а теперь не приходится сомневаться, что…

Внизу открыли огонь. Три выстрела раздались один за другим; за ними последовал душераздирающий крик.

– Неважно, что за дурь напала на этих лантийцев, пойду улажу, – и, вынув револьвер из наплечной кобуры, хорошо спрятанной под пиджаком, Торвид направился к люку.

– Не делайте этого, – посоветовал Каслер. – Сила, которая воздействует сейчас на пароход, неуязвима для обычного оружия. Держитесь подальше от нее.

Секунду Торвид колебался, затем засунул револьвер в кобуру:

– Ну что ж, стоит прислушаться к твоему богатому опыту в этих делах. Но знай, однако, что мое терпение весьма ограничено.

– Думаю, что очень скоро вы поймете, что терпение здесь не играет никакой роли.

– Твоя страсть намеренно мистифицировать… – Торвид замолчал, поскольку в этот момент из люка на солнечный свет, как гусеница, выползло щупальце ночной химеры. Она замерла, чуть покачиваясь, как будто пробуя на вкус дневной свет. – Что за чертовщина?

Два матроса и младший офицер, стоявшие на палубе, увидев черную химеру, в ужасе завопили и побежали к корме. Темный отросток, не издав ни звука, исчез.

– А, уползла. Нам не о чем беспокоиться, – пожав плечами, проговорил Торвид вслед визитеру.

– Не спешите с выводом, подождите, – урезонил его Каслер. Его властный тон заставил дядю посмотреть на племянника, слегка прищурившись.

– Мне что – ждать, когда эти болваны лантийцы позволят пароходу сбавить скорость до полной остановки? Когда огонь в топках погаснет только потому, что эти идиоты кочегары покинули свой пост? Нечего ждать! – и снова Торвид направился к люку.

– Стой, – как своему солдату приказал Каслер, и от его тона дядя замер на месте как вкопанный. – У вас нет ни малейшего представления, с чем вы имеете дело.

– Да? Мне кажется, я имею дело с одним из членов семьи Сторнзоф, который забыл, что он разговаривает с главой Дома, – Торвид повернулся лицом к племяннику. – Позволь мне освежить твою память. Ввиду того, что волнение затуманило твой ум, я все же позволю себе удовольствие выслушать твои объяснения. Ну и что, с чем же мы имеем дело?

– С довольно мощным проявлением сверхъестественных сил, – бесстрастно ответил Каслер. – Я думаю, это творение традиционного лантийского Познания. Выбор Ланти Умы поддерживает местное сопротивление. Здесь можно с полной уверенностью сказать, что магическая поддержка вылилась в создание этого призрака, спрятавшегося где-то на борту «Вдохновения», чтобы пробудиться на море. Приняв во внимание обстоятельства, я не могу сказать, что сильно удивлен.