Текст книги "Диалоги с мужчинами"

– Папа, почему ты такой грустный? – спросила я.

– С чего ты взяла, дочка? – он сделал вид, что не очень понял вопрос.

– Пап, ну меня-то можно не обманывать. Я же вижу.

– Знаешь, дочка, я уверен, что ты вырастешь прекрасным человеком. Сказать почему?

– Почему?

– Потому что мы с мамой растили тебя в любви. И вообще ты плод нашей большой любви. Это важно, запомни. Все должно быть только по любви. Это природно и естественно.

– Хорошо, я запомню.

– И еще я хочу, чтобы ты знала, что я тебя сильно люблю. Ты самая красивая, самая умная и будешь успешной, я уверен в этом.

– Спасибо, папа, очень приятно такое слышать… – растерялась я и не нашлась, что еще сказать в ответ.

– Знаешь, мы с мамой в последнее время очень много ссоримся. Это все от недопонимания, переутомления от быта и погасших чувств. Я уже много лет живу отдельно от вас, работаю здесь и приезжаю к вам три-четыре раза в год на несколько недель. Для мужчины это сложно, а для женщины – невыносимо. Но если они любят друг друга… Я думаю, что быт давно стер все то светлое, что было у нас с твоей матерью. Сейчас остались только обязанности… мои перед вами.

– Пап, не говори так! Просто сейчас сложное время. Наоборот, нужно друг друга поддерживать.

– Послушай, дочка, сложное время будет всегда. Поверь мне. Мой отец умер, когда я учился в десятом классе. Тогда для меня тоже было сложное время – и младшая сестра на руках. Я научился готовить, стирать, убирать и носки штопать. Ты уверена, что в 2005-м будет не сложное время, или в 2008-м? Или в 2014-м? Будет разное, но ты должна понимать одно – многое зависит от человека, группы людей, большой группы людей.

– Но я девочка еще… Мне пятнадцать лет всего. А ты уже рассказал на десять лет вперед!

– Да какая ты девочка, ты так быстро выросла, я и оглянуться не успел, а у тебя в следующем году одиннадцатый класс! Время летит быстро – не угонишься. Потом институт, работа, парни, муж, дети… У тебя еще много всего впереди.

– Ну а ты-то почему такой грустный? Потому что я выросла?

– Да, понимаешь, я все это время, с пяти твоих лет и до сегодня, провел за работой в другой стране. После развала СССР, сама знаешь, работы в нашем маленьком городе не было. Здесь же все стремительно развивалось, и можно было найти работу. А ведь, казалось бы, еще недавно тебе был месяц, и я тебя сам купал и пеленал, мама наша долго боялась тебя купать, наверное, месяцев до восьми. А в три года я возил тебя в садик на велосипеде, заплетал кривые косички, одевал платья… А ты выросла так быстро, не успел оглянуться.

Папа замолчал и отвернулся. Мне показалось, что он даже смахнул слезу. По крайней мере, его глаза блестели. Я понимала, что его психологическое состояние на грани. В свои сорок четыре он потерял вкус к жизни и больше не хотел бороться. Просто был готов плыть по течению. Выплывет – хорошо, утонет – ну и ладно. У меня побежали мурашки по коже. Я сдержала себя, чтобы не заплакать. После долгой паузы, отец снова заговорил:

– То, что ты закончишь школу на «отлично», поступишь в институт, потом закончишь его и найдешь работу, я уверен. Но ты пойми одно – тебе нужно быть честной, в первую очередь, с собой. Я честно прожил эту жизнь. Честным путем, вкалывая, как лошадь, заработал на квартиру, машину, наш отдых на морях, который не все себе могут позволить. Я старался максимально объективно смотреть на все происходящее. Но твоя задача еще сложнее. По характеру ты человек, который будет метаться, бегать, прыгать, спотыкаться, но получать желаемое и достигать максимального результата. Очень сложным путем.

– Ну и что в этом плохого? – удивилась я.

– В получении желаемого нет ничего плохого, просто хотелось бы, чтобы тебе в жизни все давалось гораздо проще, чем мне. Но мышление у тебя другое… Не знаю я… Просто будь всегда собой.

Папа смотрел сквозь меня. Впервые мне не нравился этот диалог. Я крепко его обняла. Разговор для меня был очень тяжелым. Как будто отец пытался за этот час сказать мне что-то важное, а я не до конца понимала его. У меня началась паника. Папа итак был последнее время более закрытый, чем обычно. А тут такие серьезные разговоры о смысле жизни. Словно он доживал последние дни…

С тяжелым сердцем я села в поезд. Папа стоял возле окна поезда и махал мне рукой. Я два раза выбегала из поезда, обнимала его и целовала. Ночь в пути я проплакала. Мама молчала и ничего у меня не спросила.

23 Июля, 2002 (город N, Украина)

Pink Floyd, альбом «The Wall»

Apocalyptica

Чайф «За полшага»

Дельфин «Ткани»

Пикник «Я пущенная стрела»

Михей и Джуманджи «По волнам»

Avril Lavigne «Complicated»

В восемь утра у нас в квартире запищал домашний телефон. Это папа звонил из Москвы, чтобы я поздравила его с днем рождения. Нам звонить было дорого, а он покупал карточку и звонил с таксофона недалеко от работы.

– Папочка! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю крепкого здоровья и тепла! Я тебя очень люблю и скучаю! Когда приедешь?

– В конце лета. Раньше никак. Много работы. Спасибо за поздравления! А маму позовешь к телефону?

Я знала, что они с мамой неделю не разговаривали – поссорились. Мама стояла рядом и шепнула мне, что она в душе, и вышла из комнаты. Я врать не хотела, но и не хотела портить ему настроение.

– Папа, она в душе. Ты позвонишь еще сегодня?

Папа минуту помолчал.

– Конечно, в обед позвоню или вечером, договорились? Маме привет передавай. Наверное, она не хочет со мной разговаривать, – с обидой в голосе сказал он.

– Договорились!

Папа больше не позвонил. Никогда. Когда он переходил дорогу на Кашироском шоссе, его сбила машина. Он пролежал в коме шесть дней. Ему сделали две операции, но все безуспешно. Похороны для нас были сложным делом. Денег не было даже на билет в Москву – занимали у кого только могли. В Москве – морг, крематорий – и обратно в Украину, на похороны. Я похудела на восемь килограмм, хотя и так была худой.

Такое беспокойное лето… Я переходила в одиннадцатый класс, и именно тогда у меня появилось много друзей-парней. Именно в те дни, когда мне было очень одиноко, тяжело, дико больно, обидно, когда я лежала целыми днями и смотрела в потолок и пила только воду, меня спасли мужчины. Ко мне заходили толпы друзей-парней, с которыми я вроде бы недавно познакомилась. Сочувствовали, куда-то меня вытягивали. Этим летом и началась моя другая жизнь.

Я стала иначе думать, иначе чувствовать, больше играть на гитаре, больше писать песен, у меня в голове все перевернулось. Парни, мужчины просто притягивались ко мне магнитом. Я не могла понять, почему в мои шестнадцать парни, старше на пять-десять лет, тянутся ко мне, подростку в клешенных джинсах и рубашке навыпуск. Неужели они не понимали, что, пережив такую тяжелую трагедию, я не буду думать о них как о мужчинах. Они могут быть только друзьями или хорошими знакомыми. Но нет! Они все хотели большего. У них период «дружбы» длился несколько недель, а потом…

Я от этого всего была далека. Мои мысли на тему секса еще полностью не оформились, поэтому я держала на расстоянии всех мужчин. И это их подстегивало… Они стремились постоянно сделать для меня что-то: окружали заботой, дарили подарки, помогали делать покупки в магазине, носили тяжелые пакеты и даже ездили со мной на кладбище на могилу отца. И все это вертелось-крутилось, пока я доучивалась последний класс в школе и постоянно думала, что делать дальше. Все это как-то резко свалилось на меня. Но самое главное, что я усвоила в тот период и хорошо поняла, – друзья познаются в беде. И «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Эта пословица очень подходила под мои истории с парнями-друзьями. В какой-то момент моя мама, которая переживала, что количество парней, провожавших меня, помогающих мне, просто зашкаливает, махнула на все рукой и дала свободу выбора – с кем общаться, а с кем – нет, кому отвечать на звонки, а кому – нет. Точнее, ее никто не спрашивал. Она просто успокоилась на этот счет.

Глава 2
Диалоги с другом

Нельзя сравнивать одного мужчину с другим. Я бы даже сказала, вы просто не имеете на это права. Как и женщины, все парни разные, как номера на машинах. Такие же разные, как ваши желания. А о вкусах, как известно, не спорят. Хотя многие считают, что «все познается в сравнении», я все же утверждаю, что не все. Невозможно сравнивать глубину мужской души, его сердца, его поступков, его характера. Для меня все мужчины разные. Я не встречала еще ни одного, на кого-о похожего. Есть, конечно же, вещи, которые объединяют мужчин: многие хотят быть сильными (а могут таковыми только казаться), быть любимыми, чтобы их понимали. Не для всех секс стоит на первом месте. Для некоторых дружба и умение выслушать гораздо важнее интимной близости. Поэтому для себя я определила тонкую грань: где дружба – там нет секса. Но сколько было таких ситуаций, когда я чуть не переступала эту границу! Это же так приятно: понимать, что твой лучший друг, который знает о тебе все, у которого ты посреди ночи плачешь на плече, которому можно позвонить в любое время суток и все рассказать, хочет близости с тобой. Но на самом деле после секса дружбу продолжать невозможно. Это проверено многими. Велосипед изобрести не получилось. Все старо, как этот мир… Поэтому лучше сразу разграничивать дружбу и секс. Друг и парень – это не одно и то же.

Авдей

1980 г. р.

Местный хакер. Любил обижаться на людей. Практически никому не доверял. Часто был угрюмым и задумчивым. Многое сделал для меня и ради дружбы со мной.

В то лето, после смерти отца, я устроилась работать в интернет-клуб администратором. Были ночные смены, и с первого сентября, когда я пошла в школу, приходилось работать вечерами. Уходила из клуба в десять-одиннадцать вечера, на улице было безлюдно и темно. Авдей часто провожал меня с работы домой. Город был маленьким, и от работы до моего дома идти было минут десять. Но мы шли с ним вечность и возле дома еще разговаривали по полчаса. На разные темы. Авдей знал, что после одиннадцатого класса я планирую уехать подальше из этого маленького города, учиться, потом работать… Хотя перспективы были расплывчатыми, но для меня вполне радужными.

Сентябрь, 2002 (город N, Украина)

Земфира «Почему?»

ДДТ «Осень»

Би-2, Юлия Чичерина «Мой рок-н-ролл»

Apocalyptica

Чайф «За полшага»

Muse «Feeling good»

– Ты не хочешь остаться учиться тут? – Авдей энный раз задавал мне этот вопрос.

– Нет, не хочу. Здесь аж два института, и те филиалы киевских университетов. Какой великолепный выбор! – съязвила я.

– Я просто спросил, – сразу обиделся Авдей

– Послушай, на кого мне там учиться? На юриста или бухгалтера? Какой из меня бухгалтер? – я начинала нервничать.

– Ну ты же как-то кассу считаешь в интернет-кафе, – пытался оправдать мои плохие знания по математике Авдей.

– Как-то считаю. Я и интегралы «как-то» решаю. На пять-шесть баллов по двенадцатибальной шкале. Кстати, помоги мне сделать два примера, – решила использовать я момент.

– На когда?

– На вчера.

Мы открывали математику, которая была у меня в рюкзаке, потому как я брала учебники с собой на работу, чтобы там во время перерыва делать домашние задания. Он светил фонариком и решал интегралы, за которые мне ставили пять-шесть баллов утром следующего дня и писали рядом с оценкой «списано». Да, учительница не верила, что я способна на решение таких задач. Спасибо ей за недоверие, потому как годом позже я поступила в технический вуз на бюджет и получила по математике проходной бал. Удивились все. Я тоже.

– Давай я тебе объясню, и в следующий раз сама решишь, здесь нет ничего сложного, – упрашивал меня Авдей.

– Мне это не нужно, – я сидела на лавочке, болтала ногами и смотрела куда-то вверх.

– А что тебе нужно? – спросил Авдей и приобнял меня за талию.

– Не приставай! Мы же друзья! – я грубо убрала его руку.

– Ну да, друзья, – вздыхал он.

Авдей был старше меня на шесть лет. Наверное, ему смешно было все время слышать фразу «мы же друзья», в то время как у него в двадцать один бурлила кровь, и он просто хотел заняться сексом. Как и любой нормальный парень в его возрасте. Но я в пятнадцать лет не думала об этом. Я, правда, думала о дружбе. И не представляла себя в постели с Авдеем. Ну как? Он же мой друг!

Потом мы в двенадцать ночи долго прощались друг с другом. Сто раз говорили «пока», и я заходила в подъезд. Но он заходил за мной, потому что, говорил, уже поздно, – мало ли что? – и провожал меня до квартиры. И все время, пока шел за мной, он хотел меня. Я это все чувствовала, но умом поняла намного позже. Совсем поздно для того, чтобы что-то менять. Тогда мне нужен был всего лишь друг. Не парень, а друг, у которого я могла поплакать на плече или поделиться чем-то радостным. Просто best friend. И обязательно мужчина. С девочками у меня никогда не складывалось. Они от меня или отворачивались, или предавали. Я решила больше не рисковать и дружить с парнями. Чтобы понять их. Чтобы изучить их внутреннее «я». Парни были не против до того момента, пока они наконец-то не осознавали, что я настроена только на дружбу. А они, конечно же, хотели большего. Всегда.

Антон (Мутный)

1981 г. р.

Еще один местный хакер. Высокий и худой. Курил много плана. Сходил по мне с ума.

Антон был другим. Он просто хотел со мной встречаться. Никаким моим другом он не хотел быть с самого начала. Антон заявил сразу, что «будет добиваться меня до самого конца». Где был этот конец, я так и не поняла. Я просто через год уехала из города и больше туда не вернулась. А он писал в ICQ, что я разбила ему сердце на всю жизнь, что он не хочет жить. Я отвечала ему, что он слабак, и ему нужно влюбиться в кого-то другого. Он отправлял мне плачущие смайлы и снова что-то писал… Но это было потом. А сейчас я все еще училась в одиннадцатом классе и работала.

Он тоже приходил ко мне вечером на работу за несколько часов до окончания смены, платил деньги и бесцельно висел в интернете, ждал, пока я освобожусь. Два парня, бессмысленно гоняющихся за мной, – это так мило. Они были негласными соперниками. Оба провожали меня и покупали мне печеньки и сок. Тогда я, конечно же, никакого соперничества между ними не замечала. Хотя они спорили до хрипоты в голосе и вели себя, как два быка, между которыми я была красным платком.

Когда мы шли втроем с моей работы, они наперебой что-то рассказывали мне и при этом успевали спорить о компьютерах, доказывая друг другу противоположные взгляды. Если один говорил «белое», то второй обязательно говорил «черное». Они делились своими успехами за день. Как, кому и что взломали сегодня. Как бы хвастались. Я всегда слушала в пол-уха и думала о своем.

Ноябрь, 2002 (город N, Украина)

Muse, альбом «[битая ссылка] Showbiz»

Muse, альбом «Origin of Symmetry»

Linkin Park «Numb»

Океан Эльзы «911»

Ария «Беспечный ангел»

Мы зашли с парнями в магазин на первом этаже моего дома. Они взяли по бутылке пива, а мне купили мороженое. Потом мы обошли дом с другой стороны и остановились напротив моего подъезда. Мутный, открывая бутылку ключами, сказал:

– А давайте будем каждый год, где бы мы ни были, приходить (приезжать) на это место и общаться.

– Мутный, ты что, снова плана перекурил? – воскликнул Авдей. – Ты как себе это представляешь?

– А что тут представлять? Записали число сегодняшнее, какое там? – Мутный посмотрел на часы.

– Восьмое ноября, – сказала я.

– Да, восьмое ноября, десять вечера. Запомнили его. И раз в году собираемся в этот день.

– А если я буду в Харькове, например, – спросила я, – мне что, ехать сюда из-за одного такого дня?

– А если я буду в Канаде? Мне что лететь, как дурачку, сюда, чтобы тебя Мутного придурка увидеть? – сказал Авдей.

– Да пошел ты, Авдей, – обиделся Мутный, – вы оба ничего не понимаете.

– Ну да, мы с ней оба ничего не понимаем, а пошел почему-то я, – обиженно протянул Авдей.

– Ну, я джентльмен, я же не могу посылать девушку, тем более такую красивую…

Я расхохоталась.

– Чего тут смешного? – Мутный посмотрел на меня стеклянными глазами.

– Ничего, у меня просто буйная фантазия. Я представила, как мы каждый год восьмого ноября собираемся тут и водим хороводы вокруг моего подъезда, который, может быть, уже и не будет моим. Где логика? Вы же оба технари, ребята! Объясните мне логическую цепочку этого действия.

– Да нет у него никакой логики, – хмыкнул Авдей. – Какая может быть логика у чувака, недавно накурившегося плана?

– Мутный, фу, ты что, накурился плана? – я улыбалась.

– Отстаньте. Сами вы накурились!

– Нет, я девушка приличная, как говорила Масяня… Я не курю и не пью.

И это было, кстати, правдой. Ни в каких компаниях, никогда и нигде я не попробовала ни одной сигареты и не пила. Пиво я терпеть не могла, а запах алкоголя меня в принципе раздражал. Зато мне всегда нравилось наблюдать за пьяными людьми и их действиями. Как они меняются, как начинают себя вести. Так я могла изучить, например, мужчин еще больше.

Авдей и Мутный чокнулись полупустыми бутылками пива.

– А если будет землетрясение, то все равно нужно будет ехать сюда? – продолжала фантазировать я.

– Конечно, – блеснул глазами Мутный.

– Мутный, ты дурак. Она тебя разводит! Какое может быть землетрясение в Украине? Мы что, в Индонезии или в Перу? У нас другая география.

– Как я могу быть дураком? – Мутный поставил бутылку с пивом на лавочку. – У меня работа лучше, чем твоя.

– И чем же она лучше? Тем, что сидишь в своем игровом клубе и режешься в Control Strike со всеми посетителями? Тоже мне работа.

– Авдей, ты на свою работу посмотри. Рисуешь, программируешь сайтики. Из десяти утверждают два. Потому что ты ничего не можешь сделать согласно техническому заданию.

– Да, я художник! Я вижу, что то, что хочет заказчик, – фуфло, лучший вариант – это то, как предлагаю я!

– Мальчики, не ссорьтесь! Я пойду домой, – сказала я, – уже поздно, нужно в душ и спать.

– В ду-у-у-уш-ш-ш-ш, – протянул Мутный и задумался.

– Что, Мутный, пошлые картинки побежали перед глазами? Представил ее голой? – подлил масла в огонь Авдей.

– Тебя забыл спросить, что я представил, – раздраженно бросил Мутный.

– Ну признайся, – не останавливался Авдей.

– Отстань, – Мутный взял бутылку из-под пива и швырнул ее в мусорный бак. Отлетев вверх и в сторону, она попала в мусорку.

– Прямое попадание, – сказала я. – Всем пока, увидимся через год восьмого ноября.

Парни округлили глаза:

– А завтра что, не увидимся?

– Нет, у меня дела, и я выходная на работе.

– Ну ладно, пока, – сказал Авдей.

– Peace, – сказал Мутный.

Я поднялась к себе в квартиру, быстро приняла душ и легла спать. Рано утром мне позвонил Авдей и сказал, что они с Мутным подрались.

– Как? Когда? – я стояла с трубкой в руках и смотрела на свое отражение. Взъерошенные длинные волосы… Лист с незаконченным сюжетом для картины и карандаш валялись на полу.

– Вчера, когда мы шли от тебя.

– И что с ним?

– Он в больнице…

– Вот скажи мне, Авдей, насколько нужно ненавидеть человека, чтобы его побить, идя с ним домой? Вы же вроде бы друзья…

– Это вы друзья. А я с ним не дружу…

Он хотел еще что-то сказать, но я бросила трубку. Быстро натянула джинсы, футболку, почистила зубы, схватила рюкзак, бросила в него плеер, вызвала такси и поехала в больницу. Она у нас была одна, и не сложно было догадаться, куда нужно идти. В такси я ехала молча с наушниками в ушах, успела послушать свою любимую песню Muse «New Born» два раза. Длительность трека – шесть минут. Когда второй круг песни закончился, я вышла из такси.

Мутный лежал в отделении травматологии. Лицо в ссадинах и синяках, но в сознании. Я выбежала на второй этаж. Воняло хлоркой, нашатырем и лекарствами. А еще запах какого-то старья. Это был запах больницы, привычный для ее работников, но не для меня.

– Туда нельзя, – шикнула на меня медсестра, писавшая что-то в большом журнале за столом. – Вы кто?

– Сестра, – соврала сходу я.

– Ну ладно, идите.

Я зашла в палату. Мутный не спал, но сделал вид, что спит.

– Анто-о-о-он! Что случилось? – с порога спросила я.

Он лежал молча минут пять. А потом сказал:

– Я просто хотел доказать, что я не слабак и тоже могу побороться за свое счастье. Сейчас тебе пятнадцать лет. Но потом же ты вырастешь… – слабым голосом сказал он

– И что?

– Вырастешь… и я женюсь на тебе.

– Анто-о-он, мы же дру…

– …да что ты заладила, друзья, друзья! Нет никаких друзей! Не бывает дружбы между девочкой и мальчиком. Пойми ты это наконец! Возможно, пригодится когда-нибудь в жизни! – занервничал Мутный.

– Антон, тебе нужно думать иначе.

– А что мне думать? Я тебя люблю. Ты меня – нет. Будущего нет. Ничего нет. Все плохо. Что тут думать?

– Антон, у нас у всех еще все впереди!

– У тебя – да. Ты же уедешь отсюда. Я уверен, что никогда не вернешься. Ни-ко-гда, – он повторил это слово дважды. – Ты выучишься на дизайнера, потом будешь работать. Дай угадаю. Ты хочешь в Москву уехать или в Киев?

– Не знаю еще. Точно в столицу.

– Видишь, какие у тебя высокие планки! Ты решила в шестнадцать лет ехать покорять мир? Ну я, пожалуй, не буду тебе мешать. Умру здесь, и никто об этом не узнает! – простонал Антон.

– Ну что ты выдумываешь? Взрослый парень и такое говоришь.

Мне тогда невдомек было, что мужчины обожают себя жалеть и ненавидят проигрывать.

«Подростковый максимализм в двадцать один год», – подумала я и вышла из палаты.

Антона выписали через четыре дня. Он звонил ко мне домой и на работу, но я не брала трубку. Я знала, что это он. На работу ко мне он больше не заходил. Через пять лет он женился, и у него родились близняшки. Это же круто! Возможно, он уже и не помнит тех своих переживаний. А может быть, они законсервированы у него в сердце на всю жизнь? Подростковая любовь она такая, да.

Авдей тоже через какое-то время женился. Устроился на хорошую работу и уехал из города, хотя всегда говорил, что не уедет, потому что любит свой город. Но уехал. А это значит, что у него поменялись цели и планы, что тоже хорошо. Как быстро пролетело время! Ведь еще вчера мы стояли возле моего подъезда и договаривались, что будем раз в году встречаться здесь и разговаривать о жизни. Но все проходит, прошло и это. Мы все повзрослели.

Рома

1970 г. р.

Работал в службе безопасности. Звание майор. Мог решить почти любые вопросы. Много курил, почти не пил. Со мной он ходил «просвещаться» – в театр, кино, концерты, на презентации книг и много других мероприятий.

Рома как будто был в моей жизни всегда. Мы познакомились с ним, когда мне было семнадцать лет. Он был старше меня в два раза и сам воспитывал двоих детей. Его жена умерла от рака, когда младшему ребенку было два года. Я помогала ему с детьми в выходные дни. Это не было моей работой, я просто помогала ему. Мне все равно нечего было делать в выходные… Наоборот, они были такими скучными и долгими. А так я коротала время с его семьей, и у меня появлялся опыт общения с детьми. Они такие милые…

Потом Роман помог мне поступить в институт. На специальность «дизайн интерьеров» был огромный конкурс, а платное обучение для меня было «неподъемным». Но связи сделали свое дело. Правда, немного помогла и моя «золотая медаль». Я прошла большой конкурс и поступила на бесплатное обучение.

Рома говорил, что после своей жены никого не любил. Не мог любить. Когда она умерла, он сильно поседел. Память о ней он решил пронести через всю жизнь. Мы иногда общаемся с ним и сейчас, раз в году он пишет мне в скайп, поздравляет с днем рождения и спрашивает, как у меня дела. Никогда бы не подумала, что военный человек может быть таким. Сейчас его дети уже учатся в институтах. А Рома уволился со службы и пошел в АТО – воевать за сохранение целостности Украины на востоке.

декабрь, 2005 (Киев)

Мумий Тролль «Медведица»

Мумий Тролль «Невеста»

Земфира «14 недель тишины»

Линда «Ворона»

Ёлка, альбом «Город обмана»

Земфира «Друг»

– Угадай, куда мы сегодня идем? – голос в трубке звучал убедительно.

– Рома, куда можно ходить в Киеве? Все одно и то же!

– Не скажи-не скажи. Идем на выставку, авангардную.

– Что, в Киев привезли картины Малевича или Кандинского? – устало спросила я.

– Нет! Я, честно говоря, не интересовался, какие там художники, ты же знаешь у меня на такие фамилии память не очень…

– А на какие у тебя фамилии с памятью «очень»? – улыбнулась я.

– На другие, – оборвал меня он.

– Рома, что случилось?

– Ничего не случилось. Просто тоскливо как-то, зима, слякоть, серость…

– А на работе как дела?

Рома не любил рассказывать о своей работе. У нас негласно сложилось, что вопросы о работе я ему практически не задавала. Он мог иногда рассказать какие-то истории, не вдаваясь в подробности, но не более того. Служба была нервная и морально тяжелая.

– На работе, как всегда, – работа. Я заеду за тобой в шесть.

– Хорошо, заезжай. Я на машине вообще-то… – как-то неуверенно сказала я.

– Ничего страшного, значит постоит твоя машина сегодня на заслуженном отдыхе. Ты прямо не можешь без машины даже полвечера?

– Люблю ездить за рулем, что в этом такого? – чуть-чуть раздраженно спросила я.

Рома приехал без опозданий, впрочем, как и всегда. Иногда мне даже становилось от этого скучно, потому что он был слишком предсказуемым для меня. Я сказала ему об этом, а он ответил, что лучше, когда человек предсказуем, нежели не знать, чего ждать от него в каждую конкретную минуту.

– Говорю тебе как знающий человек, который по работе часто сталкивается с разными опасными людьми.

– Убийцами? – уточнила я и поежилась.

– Убийцами, ворами и другими злодеями, – спокойно ответил Рома.

– И что, вам разве психологию не преподавали?

– Преподавали и что?

– Ну, ты стоишь, смотришь на человека, сканируешь его и понимаешь, что перед тобой маньяк, например…

– Продолжай, мне всегда интересно послушать твои буйные фантазии на эту тему, – улыбнулся Рома.

– Или вот, ты гонишься за убийцей, он такой убегает от тебя, хотя сам уже не очень уверен, что убежит, и ты просчитываешь каждое его движение. Уедет он или остановится…

– Если бы все было так просто, как ты фантазируешь и как показывают в триллерах, то я бы уже давно был без работы.

– Жаль, что у тебя нет сканера…

– Какого сканера?

– Ну, такой какой-нибудь микрочип в глазу, чтобы увидел человека и понял – это он, вор или убийца…

– Ха-ха, ну, может, когда-нибудь техника и до такого дойдет. Ты, я так понял, пересмотрела вчера фантастики?

– Да, нет, ты что, я фантастику не люблю.

– Я знаю, что ты любишь, это я так… пошутил, – Рома резко нажал на педаль тормоза.

Он, вроде, был из тех людей, которые аккуратно и плавно ездят. Это я ездила нервно, резко, и он все время меня ругал за это. Но сейчас оказалось, что у машины впереди не работали стопы. По-моему, Рома распсиховался даже по этому поводу, но я отвлекла его, продолжив наш незаконченный разговор:

– И что же я люблю?

– Ну, драмы, эротические фильмы, иногда комедии…

– Ну да, примерно так… Я недавно посмотрела очень классный фильм, – вспомнила я.

– Про секс? – Рома посигналил кому-то впереди.

– Ну да, типа того…

– Хороший хоть? Со счастливым концом? – Рома перевел на секунду взгляд на меня и наши глаза встретились.

– А почему ты спросил про конец?

– Потому что люблю, чтобы была позитивная развязка. От негатива и так устаешь за целый день. Так что за фильм? Как называется?

– «Спи со мной».

– А, я его видел. Неплохой, да.

– И все? Больше ты ничего не скажешь?!

– Алиса, не в моем стиле много говорить о таких фильмах. Полтора часа люди занимаются сексом на экране. Не думаю, что нормальный мужчина способен хладнокровно смотреть на это все полтора часа.

– А как же ты смотрел этот фильм? Или ты смотрел не сам? – прицепилась я.

– Это давно было, – чуть улыбнулся Рома. – Смотрел, но с перерывами. Подробности не помню.

– Какие подробности? – не унималась я.

– Никаких не помню. Очень смутно фильм и смутно сам его просмотр.

– Ого-о-о-о, – я вела себя, как ехидна.

– На самом деле, фильм о сексе еще нужно уметь снять. Сюжет должен быть интересным и не скучным, с красивейшими сценами, страстный, но в тоже время нежный, не приторный и естественный… А так.. Я много таких фильмов смотрю на перемотке, некоторые от порно практически ничем не отличаются – ни толкового сюжета, ни нормальных сцен.

– Рома, – перебила я его, – ты хотел когда-нибудь жениться еще раз?

– На ком? На тебе?

– Нет, вообще.

– А почему ты спросила?

– Ну, мне просто кажется, что тебе…

– …нужна женщина?

– Я не это хотела сказать.

– Знаешь, Алиса, найти секс не так сложно, как тебе может показаться, но…

– Я… ничего такого не думаю…

– …но найти человека, с которым тебе хотелось ложиться в постель на всю ночь и просыпаться по утрам, готовить этому человеку завтрак, не так-то просто.

– Кстати, знаешь, Ром, за что я обычно переживаю?

– За что?

– Зато, как я буду каждый день ненакрашенная просыпаться, когда у меня будет муж…

– Да ладно! А что в этом такого? Он же будет тебя любить не за помаду на губах, румяна на щеках и тушь на ресницах.

– Знаешь, я разработала две стратегии насчет косметики. Первая – смывать косметику вечером, когда он уже будет спать. Вторая – вставать в 5 утра и краситься, пока он еще спит.

– А что, ты себя без косметики вообще не представляешь?

– Ну… представляю, но все-таки с ней как-то надежнее…

– Знаешь, чтобы кто-то тебя полюбил, тебе самой нужно полюбить себя. Но тебе всего девятнадцать лет, поэтому все еще впереди. Но начинай уже сейчас! – улыбнулся Рома своей последней фразе.

– Так я люблю себя…

– Иногда это иллюзия, и тебе кажется, что любишь, а на самом деле – нет.

Я запомнила его слова на всю жизнь и после этого всегда руководствовалась ими. На выставку мы сходили, посидели в кафе. А потом Рому срочно вызвали на работу.

Дома после этого разговора я долго не могла уснуть. Вставала с кровати, подходила к зеркалу, смотрела на себя и думала, как же понять, люблю я себя или нет? Вот волосы свои люблю, их длину и цвет, глаза люблю, губы мне нравятся… Рост, может быть, хотелось бы чуть повыше метра семидесяти, хотя в целом ничего так. Люблю ли я себя? Конечно же, люблю!

Савва

1971 г. р.

Известный киевский продюсер. Легкий на подъем, но одинокий в своих мыслях человек. Идеолог и создатель самых успешных музыкальных групп. Умен, обаятелен, привлекателен.

С такими людьми, как Савва, может свести только случай. Просто так с этим человеком почти невозможно. Он достаточно одинок, но часто бывает в местах скопления людей. Подойти к нему близко практически невозможно – он то окружен камерами и журналистами, то общается со своими многочисленными артистами, партнерами, друзьями, гостями и бог весть еще с кем. Поэтому наше знакомство состоялось банально – в его офисе. Я работала с ним год. Он многому меня научил – что и как нельзя делать в работе, как сделать так, чтобы достичь максимального результата. После того как я уволилась, мы не переставали поддерживать связь. Часто виделись на совместных мероприятиях и довольно много общались. Но с Саввой было сложнее, чем с другими друзьями. Он был требователен во всем – в работе, дружбе, партнерских отношениях. Иногда мне казалось, что не было ничего, в чем бы он ни разбирался. Во многих вещах он был знаток – в еде, одежде, моде, кино, книгах, фильмах. Не везло ему только в личной жизни. Для девушек он всегда был продюсером. Их разделяла стена. Девушки ставили свои цели и шли к ним, а Савва был лишь временным этапом. Потому он не хотел никаких отношений на работе и никогда их не заводил. На концертах, во время интервью он научился не показывать свою грусть, боль, раздражение. Это сложно для публичного человека, но он смог. Ему так было проще. Но зато потом, когда мы оставались один на один, он выплескивал на меня все свои эмоции, накопившиеся за день, неделю, месяц, все свои мысли, которые появлялись в его голове с утра и до позднего вечера.