Текст книги "Приграничные земли"

Глава 5. Магистр

САЛОНИЯ

Дамиан спал. В распахнутое настежь окно врывались запахи ночного города. Сладковатые ароматы ближайших таверн, острые, колющие язык запахи багряного перца и, конечно же, тонкий аромат вереска. Только лишь по этому аромату, пропитавшему насквозь всю одежду магистра, можно было без сомнения определить, что он очутился на юге. Весь путь Дамиана от момента получения письма до заселения в эту комнату занял без малого три дня, совершенно измотав мужчину. Поэтому, добравшись до места назначения, он провалился в сон.

Сквозь ленивую дремоту до него доносились умиротворяющие звуки спящего города, внезапно прервавшиеся приглушенным рычанием. Распахнув глаза, вмиг избавившись от сонного дурмана, Дамиан встретился с желтой бездной огромных, пылающих огнем глаз неведомого существа. В черных зрачках зверя он отчетливо разглядел собственный страх. Не в силах пошевелиться от сковавшего его ужаса, мужчина, будто со стороны, наблюдал, как зверь медленно взобрался на кровать. Под его весом скрипели пружины, матрас прогнулся и местами разорвался от острых когтей. Поставив массивную лапу на грудь Дамиана, зверь навалился на него, полностью лишив возможности дышать. По солоноватому запаху, наполнившему комнату, мужчина понял, что из разодранной кожи заструилась теплая кровь.

– Завтра. На закате. Тленная улица, – зазвучал голос изнутри монстра, разлетаясь мелкими камешками по стенам, болью врезаясь в виски. – На закате, – еще раз прорычал зверь, обнажая желтоватые клыки.

Воздух, рывком ворвавшийся в легкие, с легкостью снес невидимую плотину. Вместе со спасительным вдохом Дамиан распахнул глаза. Комната в легком полумраке от одиноко горящей в ночнике свечи была совершенно пуста. С улицы по-прежнему доносились звуки виелы, чьих-то неспешных разговоров и звон посуды. Мужчина сел на кровать, проведя ледяными руками по лицу, пытаясь окончательно прогнать наведенный дурман. К такому приему он оказался не готов. Полностью материализовавшийся миф так далеко от квартала. Его союзник стал сильнее за эти годы и не опасался это продемонстрировать.

«Ну что же, – подумал Дамиан, окончательно приходя в себя, – я тоже уже не тот испуганный мальчишка, так что с радостью отвечу на твой вызов, старый друг».

Нормально уснуть в эту ночь магистр так и не смог, несмотря на закрытое окно и рассыпанный по углам чертополох. Поэтому утро, встретившее его теплыми лучами, изначально было испорчено. На грани злости и глубокой озабоченности, спешно позавтракав, мужчина распрощался с хозяйкой и покинул постоялый двор.

 
                                         * * *
 

Центральное Министерство Салонии по виду ничем не отличалось от Министерств остальных одиннадцати южных провинций. Строгое здание из темно-серого камня возвышалось на несколько этажей на Центральной площади. В Салонии контраст между простотой и спокойствием современных строений и старыми домами магов ощущался особенно сильно. Дамиан поморщился – от пестрых оттенков желтого и багряного у него рябило в глазах. Удивительно, почему эти старые дома до сих пор не снесли. Магические сооружения в городском центре не только раздражали своей разнородностью, но и давали магам необоснованную надежду, что когда-нибудь они смогут свободно жить среди полноправных граждан Республики.

Войдя в здание Министерства, магистр почувствовал себя как дома. Приглушенный свет, мягкие ковры, съедающие каждый твой шаг, и, конечно же, витающий в воздухе запах Закона. Двое серых плащей, сделав несколько резких движений, попыталась преградить ему путь, но массивный черный перстень на левой руке заставил их тут же склонить головы в почтительном приветствии.

Сколько Дамиан себя помнил, власть всегда была единственным, что его по-настоящему восхищало. С детства наблюдая за тем, как мать пресмыкается перед мужчинами в сером, устраивавшими постоянные проверки в их доме, он решил, что сделает все что угодно, но окажется по ту сторону. Идея обладания властью так сильно влияла на его решения, привычки, круг общения, что в какой-то момент полностью стала определять его жизнь. Достигнув наконец желаемого, он с детской жадностью вцепился в свой статус и наслаждался им в полной мере.

Поднимаясь по лестнице в кабинет верховного магистра Салонии, распорядителя всех южных провинций, Дамиан в очередной раз обдумывал возможный ход предстоящего разговора. Он знал Талома как человека, преданного своему делу и Республике. Все в Совете отзывались о нем уважительно, а в Министерстве часто и с плохо скрываемым страхом. Вызывать подобные чувства у окружающих мог лишь человек по-настоящему умный и, главное, хитрый. Таких Дамиан не любил. Намного проще общаться с людьми самовлюбленными, вспыльчивыми или попросту увлеченными своим делом. За природной горячностью они не замечают, как в первые же часы знакомства выдают собеседнику все потаенные страхи и сомнения. Эмоциями управлять проще, как и направлять их в нужное русло. С холодным спокойным умом всегда нужно оставаться настороже. Кабинет верховного магистра в первый же миг напомнил Дамиану собственный. Просторный, заметно больше, нежели положено на данной должности, он дышал сдержанной роскошью. Огромный стол, прочая мебель, даже цветы были подобраны со вкусом и, без сомнения, стоили их обладателю не одной горсти белых монет.

Хозяином кабинета был располагающий к себе мужчина средних лет, глубоко посаженные зеленоватые глаза которого смотрели с лукавым прищуром.

– Рад наконец приветствовать вас лично, магистр Дамиан. Много наслышан о ваших успехах в столице. – Талом начал беседу размеренно, словно заходя в холодную воду.

– О вас могу сказать то же самое, верховный магистр. В Ирмисе вы всегда были на хорошем счету. Даже удивительно, что нам не доводилось встречаться ранее. – Приняв манеру собеседника, Дамиан сел в предложенное ему кресло и принял из рук собеседника стакан прохладной водянки.

– Ваш визит стал для нас полной неожиданностью. Мне казалось, у Совета нет сомнений в правильности реализуемой нами политики.

– Их и правда нет. Понимая, какие сложные и важные для Республики провинции вы контролируете, Совет полностью доверяет выбранному вами курсу в отношении магов.

– Тогда позвольте поинтересоваться, с чем связан ваш приезд, если не с магами?

Магистр прекрасно понимал, что собеседник затеял какую-то словесную игру и не хотел тратить на нее время.

– Я не говорил, что мой приезд не связан с магами. Я лишь сказал, что у Совета нет претензий к вашей работе. Ситуация с магами – как в Салонии, так и во всех южных провинциях – становится все более напряженной. Нам продолжают поступать донесения об участившихся протестах, да и в городе я уже успел заметить красные надписи на стенах. Учитывая стратегическую важность южных земель, я посчитал необходимым начать свою поездку именно со столицы.

Талом понимал, что произнесенная магистром речь имеет очень отдаленное отношение к реальной цели визита, но официально установленный нейтралитет его устраивал.

– Да, в последние годы маги и вермы все более агрессивно отстаивают свои права. Но мы принимаем ответные меры. Усилили патрули, ужесточили требования к магической торговле, продлили комендантский час. В Совете одобрили нашу инициативу по расселению, – сказал Талом.

– Как раз о вашей инициативе я и хотел бы поговорить подробнее. Как вы планируете выявить всех вермов? – спросил Дамиан.

– И вермы, и маги с детства состоят на учете у Мастера своего города. На каждого надет браслет. Мы готовились к расселению долгие годы, и, мне кажется, сейчас настало время для решительных действий.

 
                                         * * *
 

Покинув здание Министерства, Дамиан в задумчивости направился по узким улочкам в сторону старой площади. Когда-то именно там располагался городской базар и кипела уличная жизнь. Позже базар разросся и переместился на юг города, оставив заброшенную площадь, приютившую на своей брусчатке пару цветочников и одинокую бакалейную лавку. Преодолев площадь и поднявшись вверх по извилистому переулку с десятком одинаковых дверей, мужчина без стука отворил последнюю. Войдя в дом, он не смог сдержать презрительной гримасы, настолько убогое пространство ему открылось. Старая мебель, которую неумело чинили множество раз. Потертые ковры, серая, впитавшая в себя окружающую пыль посуда и грязь. Словно много лет никто даже не пытался привести это жилище в порядок. Ног коснулось что-то теплое. Инстинктивно дернувшись, он оттолкнул худого черного кота. Не обращая внимания на неприветливость гостя, животное вновь принялось обхаживать мужчину, оставляя следы шерсти на дорогих брюках.

– Что вам понадобилось, господин? – раздался сзади тихий, как шорох бумаги, голос. – Тут никого нет.

Обернувшись, Дамиан увидел стоящего на пороге сутулого старика. Подслеповато вглядываясь в темноту, он пытался рассмотреть нежданного собеседника.

– Где хозяйка? – Магистр не любил стариков. Они, как пауки, затягивали собеседника в длинные, бесполезные беседы, не жалея ни своего, ни чужого времени.

– Так нет тут никого, говорю же.

– Переехала? – Дамиан вынужденно продолжал разговор, так как старик выдавал минимальное количество полезной информации.

– Да куда ей было переезжать. Умерла старушка. Давно. Третий год уже пошел. – Собеседник вздохнул каким-то своим воспоминаниям и, заметив ластящегося к гостю кота, продолжил. – А этот все никак не уходит. Говорят, бестолковые кошки эти, а он все ждет да ждет хозяйку свою. Хорошая, видать, хозяйка была.

Дамиан не стал слушать, что старик хотел поведать ему о старой хозяйке дома или о бедах одинокого кота, спешно выйдя наружу. Как он ни старался почувствовать хоть что-то, кроме удивления от неожиданных новостей, никакие чувства к нему не приходили. Ни грусть, ни сожаление, ни тем более вина. Он размеренно шел по улице, по которой бегал так много лет назад, удаляясь от дома, в котором ему довелось родиться и вырасти. Мягкой походкой за ним следовал худой черный кот.

Глава 6. Беглец

САЛОНИЯ

Ночь, опустившаяся на измученный жарой город, пробиралась в самые потаенные его уголки. Небо, затянутое грозовыми тучами еще с полудня, не давало ни толики лунного света. Редкими огоньками светились окна таверн, да из подворотен доносились жалобные голоса дворовых псов.

По разгоряченной брусчатке походкой бывалого вора крался мальчишка. В сером плаще с наброшенным на голову капюшоном он пытался слиться с ночной улицей. Несколько десятков шагов вдоль площади, перемахнуть через забор, а дальше прямо до городских стен. Вековые ворота, возвышавшиеся на горизонте как исполинские дубы, были наглухо закрыты до первых барабанов. План был прост: подобраться к стене как можно ближе, затаиться и проскочить в узкую щель на рассвете, как только древний механизм начнет свою терпеливую работу.

Сердце отбивало свой ритм на редкость спокойно. Ночь была идеальна для побега, и Марк это знал. Он был готов. Его тело, разум – все было подчинено этой слепой готовности. Тянуть дальше не было никакого смысла. Все, что раньше он мог списать на случайности, сложилось в единую картину его болезни, и столкновение с девушкой – молодым магом подтвердило это окончательно.

Затаившись под небольшим кустом дикого пролеска в паре метров от стены, Марк выжидал. Главное – не привлечь к себе внимания. На рассвете стражи зачастую не так внимательны, и есть крохотная надежда, что их натренированный годами взгляд упустит небольшую серую тень, скользящую вдоль ворот. Небо над склоном Белых гор понемногу окрашивалось в цвет лазури. Первые лучи солнца, скромно прятавшегося за горизонтом, прорывались в чернильную глубь неба, рождая причудливые оттенки начинающегося рассвета. Марк размял затекшие ноги и начал осторожно пробираться к основанию ворот. Еще пара нетерпеливых минут, и путь к его долгожданной свободе будет открыт. Юноша не знал, что его ждало по ту сторону городской стены. Сможет ли он выжить, найти место в новом неприветливом мире? Он был уверен лишь в том, что за спиной оставляет жизнь, которую точно не готов проживать.

Первый удар барабана прошелся дрожью по всему телу. Далее последовал еще один и еще. Такие привычные звуки, предвещавшие первые солнечные лучи и впитанные в кровь с младенчества, сегодня будто били в гонг по его прошлой жизни. На одеревеневших после долгого ожидания ногах он медленно продвигался к воротам. По его ощущениям, они должны были приподняться уже минимум на метр. Пару неуклюжих рывков спустя его хрупкое тело проскочило под огромной глыбой городской стены.

Ну вот и все. Дальше просто бежать. Несколько километров вдоль стены до ближайшего пересечения с полянами вереска, а потом Великий Лес, который скроет следы его пребывания от возможной погони. В Лесу можно будет остановиться и спокойно подумать. Туда никто из стражей все равно не сунется. Несмотря на то что с детства Марк слышал десятки страшных сказок про существ, обитающих на просторах Великого Леса, за всю его жизнь в Салонии ни одного живого монстра никто так и не видел. Поэтому, предположив, что реальные враги намного хуже врагов вымышленных, он уверенно приближался к темнеющей кромке Леса.

Бег по мокрой утренней траве давал ощущение неповторимого детского счастья. Каждый раз, касаясь земли и отрываясь вновь, он чувствовал, как тело наполняется таким непривычным ощущением свободы. Утренний воздух врывался в легкие как глоток крепкого алкоголя, обжигая губы и немного пьяня.

Резкий удар сбоку в секунду выбил из его груди весь сладкий аромат рассвета. Пролетев несколько метров, он кубарем скатился с тропы.

Последовавший за этим толчок оторвал тело юноши от земли и заставил преодолеть несколько метров назад в сторону едва видневшейся городской стены. Мозг лихорадочно работал, но не успевал придумать хоть какой-то выход из ситуации. Раздирающий плоть укус лишил его большей части куртки и оголил спину. Марк почувствовал холод, как от соприкосновения с металлическим клинком. Второй, третий – укусы наносились с беспощадной яростью. Запах теплой крови, смешанный с запахом луговой травы, разносился далеко от места бойни.

Человеческая память странная штука. В минуты, когда мы совершенно не рассчитываем на ее снисхождение, она удивляет нас сладостными моментами прошлого, которые мы отчаялись пережить вновь. В секунды, когда дикие гармы раздирали его молодое тело, Марк намного отчетливее, чем когда-либо, увидел мать. Ее соломенные волосы, теплые, как древесная кора, огромные глаза, мягкий обволакивающий голос. Он не мог вспомнить этот голос, наверное, лет с шести, а сейчас каждое произнесенное ею слово слышалось отчетливее, чем окружавшие его звуки.

«Мой милый особенный мальчик, я знаю, что подведу тебя. Когда-нибудь наступит время – и меня не окажется рядом, чтобы спасти тебя. Но ты должен знать, что не один. Когда мрак сгустится над твоим сердцем, семья найдет тебя вновь».

Слышать ее голос, ощущать ласковые руки на своем лице – все это было как в сказке. Для Марка больше не существовало этого мира, он потерял себя в воспоминаниях о той, кого любил больше всего. Он тянулся к ним сильнее, цепляясь за последние крупицы оставшихся в нем жизненных сил, теряя себя в магии и в том свете, что она ему дарила. Над предрассветным городом зажглась звезда. Ее свет был мягким, мерцающим и бесконечно завораживал. Если бы кто-то из горожан поднял свой взор в небо в столь ранний час, он, несомненно, удивился бы, увидев звезду, светившую настолько ярко вопреки зарождающемуся рассвету. Свет звезды проникал сквозь утреннюю дымку, сквозь облака и, окажись на улицах города случайный прохожий, ее свет смог бы проникнуть и в него.

 
                                         * * *
 

Марк проснулся от сковавшего его холода. Все его тело словно ударами ледяного кулака била крупная дрожь. Он не мог понять, жив ли он или уже нет. И тут в ответ на его немой вопрос пришла боль. Марк ощутил ее где-то очень глубоко, под кожей, под костями, так глубоко, что и не добраться. Боль разрывала. Хотелось кричать в голос, просить, умолять, чтобы это прекратилось. Но из пересохшего рта не вырывалось ни звука. Ощущая, что наконец обзавелась благодарным зрителем, боль, как остервенелый палач, наносила удар за ударом, раздирая тело своими когтистыми лапами.

– Малец, кажется, очнулся, посмотри.

Над телом Марка склонились два человека, чья-то горячая рука коснулась лба и убрала спадающие на глаза волосы. Сфокусировав взгляд, он смог разглядеть молодую девушку.

– Холодно. – Собственный голос показался ему чужим, слишком взрослым.

– Все хорошо. Ты борешься, это нормально. Сейчас, сделаю еще одно фоновое тепло.

– Спасибо. – Марк не понимал, что именно ему предлагала незнакомка, но там было слово «тепло», и этого было достаточно.

– Во-ды… – Рот, весь пересохший и склеившийся, отказывался нормально издавать звуки.

– Нельзя. Знаю, пить очень хочется, но поверь, станет лишь хуже.

Потерпи еще пару часов.

– Па-ру ча-сов, и вы да-ди-те во-ды? – Каждое слово выходило с неприятным скрипучим свистом.

– Да, обещаю. – Девушка все еще бережно удерживала его лицо ладонями, стараясь унять хоть часть терзавшего его ада.

– Хо-ро-шо, пара часов.

– Нет! Тебе нельзя спать! – доносился до его сознания уже сквозь толстый ледяной покров встревоженный голос. Лучше он пробудет это время тут, здесь ждать не так больно.

– Опять провалился? – К лежащему на спешно сооруженных носилках юноше подошел коренастый мужчина, его взгляд был хмур и не предвещал ничего хорошего.

– Как видишь, – ответила девушка, нервно расхаживая вокруг тела Марка. – Я пыталась удержать его на этой стороне, но он слишком слаб.

– Будем надеяться, еще вернется, обидно, если я тащил его столько дней, чтобы прикопать на ближайшей опушке. А ты, пожалуйста, впредь не подбирай все, что плохо лежит.

– Не говори так! Он умирал, а я его спасла.

– Пока еще нет.

Лучи предзакатного солнца, отражаясь от густой листвы, окрашивали испуганное лицо девушки мертвенно-зеленым. Казалось, до этого момента она даже не задумывалась о том, что юношу не удастся вытащить с той стороны.

Глава 7. Встреча

САЛОНИЯ

Над Салонией медленно зарождался новый день. Солнце, еще по-летнему смелое, озаряло багряные крыши города первыми лучами. Будто горящие стрелы, они врывались в спящие дома, задорно тревожа сон их обитателей.

Леон лежал на кровати и, несмотря на столь ранний час, бодрствовал. Под его глазами залегли глубокие тени, а брови то и дело сходились на переносице. Последние несколько дней он не мог нормально отдохнуть, так как все его мысли были заняты нарастающими волнениями среди магов. Каждый день Леон наблюдал, как местные маги и вермы проявляют открытое недовольство новыми городскими законами, особенно теми, что ограничивали их перемещения. Пару дней назад на центральных улицах ночью кто-то в очередной раз испортил красной краской фасады зданий, принадлежащих служителям министерств. Все чаще нарушался комендантский час, а буквально на днях маги устроили драку в таверне и первый раз за долгое время открыто применили силу. От гармов и серых плащей дебоширов укрыли в квартале, а так как никто из свидетелей не мог вспомнить их внешность, попытки отыскать и наказать преступников оказались безуспешными.

На прикроватной тумбочке лежало несколько открытых писем, которые также не давали ему покоя. Письма были из Беонии, от Командующего, в которых его старый друг и наставник описывал ситуацию на границе. Их группу перебросили в новый район неподалеку от Меры, в котором участились нападения магиков на местных жителей. Командующий уже не первый раз призывал Лео оставить семейные проблемы и вернуться к службе. Да и сам он с каждым днем все больше и больше склонялся к этой мысли. Все равно никакой пользы на должности Мастера от него не было. О чем он только думал, возвращаясь в этот город на место отца. В попытках спасти семейное имя от позора он взвалил на себя обязанности, о которых не имел ни малейшего представления.

Из задумчивости его вывел продолжительный тихий стук. Словно кто-то пальцем ударял по стеклу. Нехотя Леон открыл глаза. Комната наполнилась солнечным светом и представала перед ним во всей своей небрежной простоте. Встав наконец с кровати, он отправился искать источник беспокоившего его звука. Причину он нашел сразу – лиф. Маленький магик наверняка забрался в его комнату еще вечером, а после того как окно было плотно закрыто на ночь, так и остался здесь. С первыми лучами солнца лиф очнулся от дремоты и, пытаясь выбраться на улицу, бестолково ударялся в стекло.

В Беонии лифов нет. Даже осенью, когда они, казалось, появляются повсюду, так далеко на запад эти существа не залетали. Наверное, не могут находиться на таком расстоянии от магов. В последний раз настолько близко он видел лифа еще в детстве и уже забыл, насколько забавными были эти крохотные создания. Протянув руку к окну и положив ее ладонью вверх, он подозвал магика. Тот медленно опустился на предложенную ладонь и уставился на него своими огромными золотистыми глазами. Опустив крылья, окутавшие его золотистым плащом, лиф с любопытством рассматривал молодого человека, в то время как Леон с не меньшим любопытством вглядывался в лифа.

Учитывая их размеры и сложение, лифы были на удивление крепкими магиками, будто их прозрачные крылья и тонкие лапки были сделаны из стойкого металла. Чем-то они напоминали крохотных человечков, только с более хрупким, вытянутым телом. Их передние лапки, заканчивающиеся шестью пальцами с длинными коготками, были такой же длины, как и задние, и позволяли уверенно цепляться за любые поверхности. Голова лифа казалась слишком большой по сравнению с тонким телом, и большую часть его лица занимали удивительные глаза. В них отражались буквально все эмоции существа, и блестели они, как крохотные волшебные камни, меняющие на солнце свои оттенки.

Впервые за долгие годы Леон держал в руках безобидного магика. Он уже и забыл, что они бывают такими.

Сталкиваясь в приграничье с мерзкими паукообразными кумо, спасая заблудившихся в Лесу девушек от коварных драков, отбивая деревню от полчищ вечно голодных гаков, Леон привык видеть магию именно такой. Злой, неконтролируемой, причиняющей боль и разрушения.

Маленький сияющий лиф, по всей видимости, насмотревшись, уселся Леону на ладонь и принялся чистить и без того прозрачные крылья. Сколько же подобных существ окружают его прямо сейчас? Сколько их прячется в квартале?

Открыв наконец окно, Леон впустил в комнату свежий утренний воздух. Лиф, радостно встряхнув крыльями, тут же покинул гостеприимную ладонь и вылетел на улицу.

Добравшись до работы в непривычно раннее время, Леон на минуту задержался у входа. Окинув все еще сонным взглядом улицу, он уже потянулся к двери, когда его взгляд поймал в городской суете огромные голубые глаза. Девушка не смотрела на него. Казалось, она вообще никого не замечает, упрямо продвигаясь в южную часть города. Ее лицо было сосредоточенным и немного усталым. В руках она несла объемный тканый мешок, перехваченный красными лентами. Ухватившись за шанс подольше не заходить в ненавистное здание, Леон уверенным шагом направился в городской поток.

– Маленькая госпожа, – сказал он, догнав девушку, – позвольте вам помочь?

Было видно, что она удивилась, увидев Мастера, и не решалась что-либо ему ответить. Не дожидаясь ее решения, Леон попросту забрал из ее рук мешок и пошел в том направлении, в котором до этого продвигалась Эли.

– Вы куда? – Придя в себя от первого удивления, Эли догнала молодого человека. – Да что вы вообще делаете, отдайте! – Девушка попыталась выхватить свой мешок, но Леон был намного выше, и все ее попытки выглядели невероятно комично.

– Куда нести?

– Вы что, серьезно собираетесь нести мои вещи через весь город? – В голосе Эли слышались нотки неподдельного изумления. – Но вы Мастер. Что о вас подумают? Да они же даже красным обернуты!

В этом момент Леон понял предназначение красных лент, которыми щедро был обмотан мешок. Словно вывеска на таверне, красный означал, что то, что он сейчас держал в руках, было пропитано магией. Обернувшись к Эли, которая неуверенно переводила свой взгляд то на него, то на мешок, то на проходивших мимо горожан, он незаметно для себя усмехнулся. Как же это действительно смешно смотрится со стороны – молодой человек пытается помочь донести тяжелые вещи молодой и хрупкой девушке, но все вмиг меняется, если эта девушка маг.

– Не могу сказать, что у меня слишком много времени, чтобы выпытывать у вас направление, маленькая госпожа.

Перестав сопротивляться, Эли указала дорогу. Как оказалось, двигалась она на городской базар.

За весь путь, занявший без малого полчаса, молодые люди перемолвились максимум парой слов. Леон не знал, о чем он мог спросить ее, чтобы это не походило на очередной прием, а девушка, по всей видимости, вообще не собиралась с ним говорить. Время от времени, когда Эли в задумчивости отводила взгляд, Леон всматривался в ее черты: как она незаметно для себя хмурила слишком светлый для южан лоб и нервно поправляла непослушные волосы. Казалось, в ее светлой голове накопился целый ворох вопросов к странному новому Мастеру, которые она неимоверно сильно хотела задать, но сдерживалась.

Добравшись наконец до базара, Леон поразился его размерам. Сотни палаток совершенно разных оттенков, фактур и цветов обступили его со всех сторон. Поскольку на улице было еще раннее утро, на базаре в основном были сами торговцы, но даже при этом он казался полным людей. Через какое-то время они оказались в его дальней части, где все шатры были белыми и совершенно одинакового размера. Ни вывесок, ни выставочных столов он уже не видел. Да и владельцев словно не существовало.

– Почему все такое одинаковое? – нарушил он затянувшееся молчание.

– Странно, что этот вопрос задаете вы, – удивленно приподняла брови Эли, обернувшись к нему. – По указу Министерства маги не имеют права привлекать внимание горожан к своим услугам. Нам запрещено делать вывески или как-то иначе выставлять наши товары на всеобщее обозрение.

– Но как при этом у вас вообще хоть что-то покупают?

– Те, кто хочет купить что-то у магов, не затруднятся это найти. В основном у нас постоянные покупатели, и они знают номер нужной палатки и идут именно в нее.

Дойдя до нужного места, девушка остановилась, указывая ему вход в нужный шатер. Заходя, он заметил, что перед входом маленькими красными стежками действительно вышит номер – единственное, что отличало этот белый шатер от десятка его окружавших. Оставив мешок там, куда указала хозяйка лавки, Леон направился к выходу.

 
                                          * * *
 

Возвращаясь в центр города, Леон не мог выбросить из головы образ хрупкой девушки. В Эли даже не было сил, но он, как и весь город, воспринимал ее как мага. Как потенциальную угрозу, что может рано или поздно, не совладав с силами, уничтожить все вокруг.

Страшные истории из Халкиса были еще у всех на слуху, хоть и прошло уже больше двадцати лет. Целый город был практически уничтожен за пару месяцев. Без боев или какой страшной болезни – два сумасшедших мага тихо и хладнокровно перебили большую часть жителей. Безумие, охватившее Халкис, так и не смогли остановить. Магов, которые оставили город в руинах, не смогли найти. Это не описано ни в одном томе Хроники, да и оставшиеся жители редко рассказывают о пережитом ужасе, а тем, кто рассказал, мало кто верит. Только в Совете и округе знают истинное положение дел. А оно таково, что магия, какую бы безобидную форму она ни принимала, улучив момент, уничтожает все на своем пути. Просто потому что может.

Леон не боялся магов. Никогда. Возможно, это было опрометчиво, учитывая его должность. Может, наоборот, выделяло его среди сослуживцев. Маги и магики, с которыми он встречался, всегда уповали лишь на силу. Лишившись ее хоть на мгновение, они теряли контроль над ситуацией и становились легким противником. Леон просто не верил в магию. Он не отрицал ее существования, он отрицал ее полезность. Магия, по его мнению, лишь расслабляла ее обладателя, делала зависимым от силы. А людей, подвластных зависимости, он не уважал с самого детства.