Текст книги "Лествица"
Автор книги: Преподобный Иоанн Лествичник
Жанр: Религия: прочее, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Cлово 6
О памяти смерти
1. Всякому слову предшествует помышление, память же смерти и согрешений предшествует плачу и рыданию; посему о ней по порядку и предлагается в сем слове.
2. Память смерти есть повседневная смерть, и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание.
3. Боязнь смерти есть свойство человеческого естества, происшедшее от преслушания, а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных согрешений. Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойства двух естеств (о).
4. Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий. Память смерти побуждает живущих в общежитии к трудам и постоянным подвигам покаяния и к благодушному перенесению бесчестий. В живущих же в безмолвии память смерти производит отложение попечений, непрестанную молитву и хранение ума. Впрочем, сии же самые добродетели суть и матери, и дщери смертной памяти.
5. Как олово отличается от серебра, хотя и подобно ему по виду, так и различие между естественным и противоестественным страхом смерти для рассудительных ясно и очевидно.
6. Истинный признак того, что человек помнит смерть в чувстве сердца, есть добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление своей воли.
7. Тот, без сомнения, благоискусен, кто ежедневно ожидает смерти; а тот свят, кто желает ее на всякий час.
8. Не всякое желание смерти достойно одобрения. Некоторые люди, насилием привычки увлекаемые в согрешения, желают смерти по чувству смирения; другие не хотят покаяться и призывают смерть из отчаяния; иные же не боятся ее потому, что в превозношении своем почитают себя бесстрастными; а бывают и такие (если только в нынешнее время найдутся), которые по действию Духа Святого желают своего исшествия отсюда.
9. Некоторые испытывают и недоумевают, почему Бог не даровал нам предведения смерти, если воспоминание о ней столь благотворно для нас? Эти люди не знают, что Бог чудным образом устраивает через это наше спасение. Ибо никто, задолго предузнавши время своей смерти, не спешил бы принять крещение или вступить в монашество, но каждый проводил бы всю жизнь свою в беззакониях и на самом уже исходе из сего мира приходил бы к крещению или в покаяние (но от долговременного навыка грех делался бы в человеке второй природой, и он оставался бы совершенно без исправления)[26]26
Дополнено по греческой рукописи.
[Закрыть].
10. Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив, ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай тогда только, когда видишь, что низвлекаешься во глубину отчаяния.
11. Кто хочет непрестанно сохранять в душе своей память смерти и суда Божия, а между тем предается попечениям и молвам житейским, тот подобен хотящему плавать и в то же время плескать руками.
12. Живая память смерти пресекает невоздержание в пище, а когда сие пресечено со смирением, то вместе отсекаются и другие страсти.
13. Безболезненность сердца ослепляет ум, а множество брашен иссушает источники слез. Жажда и бдение стесняет сердце, а когда сердце стесняется, тогда произникают слезные воды. Сказанное мной для угождающих чреву покажется жестоким, а для ленивых невероятным, но деятельный муж на деле усердно испытает сие. Кто узнал сие опытом, тот возрадуется о сем; а кто еще ищет, тот не обойдется без печали.
14. Как отцы утверждают, что совершенная любовь не подвержена падению, так и я утверждаю, что совершенное чувство смерти свободно от страха.
15. Деятельный ум имеет многие делания: поучается любви к Богу в памяти смертной, в памяти Божией, Царствия Небесного, ревности святых мучеников, вездеприсутствия Самого Бога, по слову псалмопевца: Предзрех Господа предо мною выну (Пс. 15, 8), в памяти святых и умных сил, в памяти об исходе души, об истязании, мучении и вечном осуждении. Мы начали здесь с великих вещей, а кончили такими, которые удерживают от падения.
16. Некогда один египетский инок рассказал мне следующее. «Когда память смерти, – говорил он, – утвердилась в чувстве моего сердца, и я однажды, когда пришла потребность, захотел дать малое утешение сему бренному телу, то память смерти, как некий судия, возбранила мне это, и, что еще удивительнее, хотя я и желал ее отринуть, но не мог».
17. Другой некто, живший близ нас в месте, называемом Фола, часто от помышления о смерти приходил в исступление и, как лишившийся чувств или пораженный падучей болезнью, относим был находившимися при нем братиями почти бездыханный.
18. Не премину сообщить тебе повесть и об Исихии, иноке горы Хорива (п). Он вел прежде самую нерадивую жизнь и нисколько не заботился о душе своей; наконец, впавши в смертельную болезнь, с час времени казался совершенно умершим. Пришедши в себя, он умолял всех нас, чтобы тотчас же от него удалились, и, заключив дверь своей келии, прожил в ней лет двенадцать, никому никогда не сказав ни малого, ни великого слова и ничего не вкушая, кроме хлеба и воды; но сидя в затворе, как перед лицом Господним, ужасался и сетовал о том, что видел во время исступления и никогда не изменял образа жизни своей, но постоянно был как бы вне себя и не переставал тихо проливать теплые слезы. Когда же он приблизился к смерти, мы, отбив дверь, вошли в его келию и по многом прошении услышали только сии слова: «Простите, – сказал он, – кто стяжал память смерти, тот никогда не может согрешить». Мы изумились, видя, что в том, который был прежде столько нерадив, внезапно произошло такое блаженное изменение и преображение. Похоронивши его в усыпальнице близ ограды, мы по прошествии некоторого времени искали святых мощей его, но не могли найти. Господь и сим засвидетельствовал усердное и достохвальное покаяние Исихия и удостоверил нас, что Он приемлет и тех, которые и после многого нерадения хотят исправиться.
19. Как бездну некоторые представляют себе бесконечной и место оное называют бездонным, так и помышление о смерти рождает чистоту нерастлеваемую и делание бесконечное. Сие подтверждает преподобный отец, о котором мы теперь говорили. Подобные ему непрестанно переходят от страха к страху, пока и самая в костях содержащаяся сила не истощится.
20. Должно знать, что память смертная, как и все другие блага, есть дар Божий, ибо часто, находясь и у самых гробов, мы пребываем без слез и в ожесточении, а в другое время, и не имея такого печального зрелища перед глазами, приходим в умиление.
21. Кто умертвил себя для всего в мире, тот истинно помнит смерть, а кто еще имеет какое-либо пристрастие, тот не может свободно упражняться в помышлении о смерти, будучи сам себе наветник.
22. Не желай словами уверять всех в твоем расположении к ним, а лучше проси Бога, чтобы Он открыл им любовь твою неведомым образом; иначе не достанет тебе времени на изъявление любви к ближним и на умиление.
23. Не прельщайся, безумный подвижник, думая, что можешь одно время вознаградить другим, ибо всякий день и к совершенной уплате собственного своего долга Владыке недостаточен.
24. «Невозможное, – как некто сказал, – невозможное для человеков дело, чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни». И поистине удивительно, что и язычники изрекли нечто подобное этому, ибо и они полагали, что любомудрие заключается в помышлении о смерти.
Шестая степень: кто взошел на нее, тот во веки не согрешит. Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир. 7, 39).
Cлово 7
О радостотворном плаче
1. Плач по Богу есть сетование души, такое расположение болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стремится и горько рыдает вслед его. Или иначе: плач есть златое жало, уязвлением своим обнажающее душу от всякой земной любви и пристрастия и в назирании сердца святой печалью водруженное.
2. Умиление есть непрестанное мучение совести, которое прохлаждает сердечный огонь мысленной исповедью пред Богом. Исповедь есть забвение естества, как некто забых снести хлеб свой (Пс. 101, 5).
3. Покаяние есть бесскорбное отвержение всякого утешения телесного.
4. Свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст, преуспевших – безгневие и непамятозлобие, а совершенных – смиренномудрие, жажда бесчестий, произвольная алчба невольных скорбей, неосуждение согрешающих, милосердие превыше силы. Достойны одобрения первые, достохвальны вторые, но блаженны алчущие скорби и жаждущие бесчестий, ибо они насытятся пищею ненасыщаемою.
5. Достигши плача, всей силой храни его, ибо прежде совершенного усвоения он весьма легко теряется, и как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, попечений телесных и наслаждения, в особенности же от многословия и смехотворства.
6. Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо крещение очищает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после крещения. Крещение приняв в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его. И если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то поистине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся.
7. Воздыхания наши и сетования вопиют ко Господу; слезы, происходящие от страха, ходатайствуют о нас; а те, которые от всесвятой любви, являют нам, что моление наше принято.
8. Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех.
9. С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу.
10. Не переставай воображать и вспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердного и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти и другое сему подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похотливость истребилась великим страхом и душа соединилась с нетленной чистотой, и приняла в себя сияние невещественного света, блистающего паче всякого огня.
11. На молитве стой с трепетом, как осужденный преступник стоит перед судией, чтобы тебе и внешним видом, и внутренним устроением угасить гнев Праведного Судии, ибо Он не может презреть душу-вдовицу, предстоящую Ему с болезненным чувством и утруждающую Неутруждаемого.
12. Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место угодно к плачу, а у кого делание только внешнее, тому всегда надобно будет избирать приличные места и положения. Как скрытое сокровище не столько подвержено хищению, сколько лежащее на торжище, так должно разуметь и о вышесказанном.
13. Не подражай погребающим мертвых, которые то плачут по ним, то ради их упиваются; но будь подобен узникам в рудокопнях, ежечасно получающим удары от приставников.
14. Кто иногда плачет, а иногда наслаждается и говорит смешное, тот вместо камней бросает хлебом на пса сластолюбия; по-видимому он отгоняет его, но самым делом привлекает его к себе.
15. Сетуй внутренне, но не выказываясь, а углубляясь в сердце свое, ибо бесы боятся сетования, как тати псов.
16. Не на брачный пир, о друзья, не на брачный пир мы приглашены, но Призвавший нас сюда поистине призвал на плач о самих себе.
17. Некоторые, когда плачут, безвременно понуждают себя в это блаженное время не иметь совершенно никакого помышления, не разумея того, что слезы без помышлений свойственны бессловесному естеству, а не разумному. Слеза есть порождение помышлений, а отец помышлений есть смысл и разум.
18. Ложась на постель, воображай твое возлежание во гробе, и будешь меньше спать. Когда сидишь за столом, приводи себе на память плачевную трапезу червей, и ты будешь меньше наслаждаться. Когда пьешь воду, не забывай о жажде в пламени неугасающем, и, без сомнения, понудишь самое свое естество.
19. При досточестном бесчестии, досаждении и выговоре от настоятеля представим себе страшный приговор оного Судии, и всеваемую в нас безрассудную печаль и огорчение, без сомнения, посечем кротостью и терпением, как обоюдоострым мечом.
20. Временем оскудевает море (Иов. 14, 11), – говорит Иов, временем и терпением мало-помалу снискиваются нам и приходят в совершенство добродетели, о которых говорим.
21. Воспоминание о вечном огне каждый вечер да засыпает с тобой и вместе с тобой да восстает – и леность никогда не будет обладать тобой во время псалмопения.
22. Да возбуждает тебя к деланию плача самая одежда твоя, ибо все оплакивающие умерших одеваются в черное. Если ты не имеешь плача, то плачь об этом самом; если же имеешь плач, то еще более плачь о том, что из беструдного состояния ты сам низвел себя согрешениями твоими в состояние труда и печали.
23. Благий и праведный наш Судия как во всем, так, без сомнения, и в плаче судит по мере сил естества, ибо я видел, что иные источают малые слезные капли, как капли крови, а другие без труда проливают целые источники слез. Но я судил о труждающихся более по труду, а не по слезам. Думая, что и Бог так же судит.
24. Плачущим неприлично богословствовать, ибо этим истребляются их слезы. Богословствующий подобен сидящему на учительской кафедре, а плачущий – пребывающему на гноище и во вретище. По сей-то причине, как думаю, и Давид, хотя был учитель и муж премудрый, но когда плакал, отвечал вопрошавшим: Како воспою песнь Господню на земли чуждей (Пс. 136, 4), т.е. в страстном состоянии?
25. Как во внешнем творении, так и в умилении есть самодвижное и есть движимое от иного чего-либо. Когда душа и без нашего страдания и попечения бывает склонна к слезам, мягка и проникнута умилением, тогда поспешим, ибо Господь пришел к нам и без нашего зова и дал нам губу боголюбезной печали и прохладную воду благочестивых слез, на изглаждение рукописания согрешений. Храни сей плач, как зеницу ока, пока он мало-помалу от тебя не отойдет, ибо велика сила оного. И далеко превосходит силу того плача, который приходит от нашего тщания и умышления.
26. Не тот достиг совершенства плача, кто плачет, когда хочет, но кто плачет, о чем хочет (т.е. о чем-либо душеполезном). Даже и тот еще не достиг совершенства плача, кто плачет, о чем хочет, но кто плачет, как Бог хочет. С богоугодным плачем часто сплетается гнуснейшая[27]27
В греческом переводе: «безблагодатнейшая».
[Закрыть] слеза тщеславия, и сие на опыте благочестно узнаем, когда увидим, что мы плачем и предаемся гневливости.
27. Истинное умиление есть болезнование души, которая не возносится и не дает себе никакого утешения, но ежечасно воображает только исход свой из сего мира. И от Бога, утешающего смиренных иноков, ожидает утешения, как прохладной воды.
28. Стяжавшие плач в чувстве сердца возненавидели самую жизнь свою (как исполненную труда и причину слез и болезней[28]28
Дополнено по греческой рукописи.
[Закрыть]); тела же своего отвращаются, как врага.
29. Если мы в тех, которые думают, что плачут по Богу, видим гнев и гордость, то слезы таковых должны считать неправильными: Кое бо общение свету ко тьме? (2 Кор. 6, 14)
30. От ложного умиления рождается возношение, а от истинного – утешение.
31. Как огонь пожигает хворост, так и чистые слезы истребляют всякие внешние и внутренние скверны.
32. Многие из отцов говорят, что значение слез, особенно у новоначальных, темно и неудобопостижимо и что они происходят от многих и различных причин: от естества, от Бога, от неправильной скорби и от скорби истинной, от тщеславия, от блудной страсти, от любви, от памяти смерти и от многих других побуждений (р).
33. Исследовав все сии побуждения слез посредством страха Божия, постараемся приобрести те чистые и нелестные слезы, которые рождаются от размышления о разлучении нашем от тела, ибо в них нет ни окрадения, ни возношения, но очищение, преуспеяние в любви к Богу, омовение от грехов и освобождение от страстей.
34. Неудивительно начинать плач слезами добрыми, а оканчивать неправильными, но достойно похвалы от неправильных или естественных слез переходить к духовному плачу. Смысл сказанного ясен для тех, которые склонны к тщеславию.
35. Не верь слезам твоим прежде совершенного очищения от страстей, ибо то вино еще не надежно, которое прямо из точила заключено в сосуд.
36. Никто не может противоречить тому, что полезны все слезы наши по Богу, но какая именно польза от них бывает, это мы узнаем во время своего исхода.
37. Кто пребывает во всегдашнем плаче по Богу, тот не перестает ежедневно (
духовно) праздновать, а кто всегда празднует телесно, того ожидает вечный плач.
38. Нет радости для осужденных в темнице, нет праздника на земле и для истинных монахов. Посему-то сладко плачущий пророк и говорит со стенанием: Изведи из темницы душу мою (Пс. 141,
8) в радость неизреченного Твоего света.
39. Будь как царь в сердце твоем, сидя на высоком престоле смирения, и повелевай смеху: иди, и идет; и плачу сладкому: прииди, и приходит; и телу, сему рабу и мучителю нашему: сотвори сие, и сотворит (Мф. 8, 9).
40. Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (т.е. радость).
41. Есть ли такой инок, который бы все время свое в монашестве провел столь благочестиво, что ни дня, ни часа, ни мгновения никогда не потерял, но все время свое посвящал Господу, помышляя, что невозможно в сей жизни увидеть дважды один и тот же день?
42. Блажен инок, могущий взирать очами души на умные силы; но тот поистине предохранен от падения, который вследствие памятования смерти и грехов своих всегда орошает
ланиты свои живыми водами чувственных очей. И трудно мне поверить, чтобы первое устроение могло произойти (и быть твердым) без последнего.
43. Видал я просителей и бесстыдных нищих, красноречивыми словами вскоре преклонявших сердца и самих царей на милость; и видал я нищих и скудных в добродетели, которые не красноречивыми, но смиренными, неясными и недоумения исполненными словами из глубины безнадежного сердца бесстыдно и неотступно взывали к Царю Небесному и как бы насильно исторгали милость у Того, Которого естество не подвержено никакому понуждению.
44. Кто слезами своими внутренно гордится и осуждает в уме своем неплачущих, тот подобен испросившему у царя оружие на врага своего и убивающему им самого себя.
45. Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам, ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится, ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35, 10).
46. Видел я в некоторых плач и видел других, которые плакали о том, что не имели плача. Сии последние, хотя и имеют плач, думают, что оного не имеют, и добрым неведением своим сохраняются от окрадения. О них-то сказано: Господь умудряет слепцы (Пс. 145, 8).
47. Часто случается, что и слезы надмевают легкомысленных, потому они и не даются некоторым. Таковые, стараясь снискать и не находя их, окаявают себя, осуждают и мучат себя воздыханиями и сетованием, печалью души, глубоким сокрушением и недоумением. Все сие безопасно заменяет для них слезы, хотя они ко благу своему вменяют это ни во что.
48. Если будем наблюдать, то найдем, что бесы часто горько над нами насмехаются. Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление; когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению – матери страстей. Но им не должно покоряться, а делать противное.
49. Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие, как мед заключается в соте. Чему же из сего научаемся? Тому, что такое умиление есть поистине дар Господень. Нет тогда в душе бессладостной[29]29
У Афанасия Критского: «плотской».
[Закрыть] сладости, потому что Бог утешает сокрушенных сердцем сокровенным образом. Для показания силы истинного плача и от сокрушения проистекающей пользы выслушаем следующую душеполезную и трогательную повесть.
50. Жил здесь некто Стефан, который, любя пустынное и безмолвное житие, многие лета провел в монашеских подвигах и просиял различными добродетелями, в особенности же украшен был постом и слезами. Он имел прежде келию на скате святой горы, где жил некогда св. пророк и боговидец Илия. Но потом сей достохвальный муж принял намерение действительнейшего, суровейшего и строжайшего покаяния, и удалился в местопребывание отшельников, называемое Сиддин, и там провел несколько лет самой строгой и суровой жизни: ибо то место лишено было всякого утешения и удалено было от всякого пути человеческого, так как находилось в расстоянии семидесяти поприщ от селений. Перед кончиной своей старец возвратился в келию свою на святой горе, где имел и двух учеников из Палестины, весьма благоговейных, которые охраняли келию старца в его отсутствие. Прожив там немного дней, старец впал в болезнь и скончался. За день же до кончины своей он пришел в исступление и с открытыми глазами озирался то на правую, то на левую сторону постели своей, и, как бы истязуемый кем-нибудь, он вслух всех предстоявших говорил иногда так: «Да, действительно, это правда; но я постился за это столько-то лет»; а иногда: «Нет, я не делал этого, вы лжете»; потом опять говорил: «Так, истинно так, но я плакал и служил братиям»; иногда же возражал: «Нет, вы клевещете на меня». На иное же отвечал: «Так, действительно так, и не знаю, что сказать на сие; но у Бога есть милость». Поистине страшное и трепетное зрелище было сие невидимое и немилостивое истязание; и что всего ужаснее, его обвиняли и в том, чего он и не делал. Увы! Безмолвник и отшельник говорил о некоторых из своих согрешений: «Не знаю, что и сказать на это»; хотя он около сорока лет провел в монашестве и имел дарование слез. Увы мне! Увы мне! Где было тогда слово Иезекиилево, чтобы сказать истязателям: В чем застану, в том и сужу, глаголет Бог (Иез. 33, 13, 16)? Ничего такого не мог он сказать. А почему? Слава Единому Ведающему. Некоторые же, как перед Господом, говорили мне, что он (Стефан) и леопарда кормил из рук своих в пустыне. В продолжение сего истязания душа его разлучилась с телом, и неизвестно осталось, какое было решение и окончание сего суда и какой приговор последовал.
51. Как вдова, лишившаяся мужа и имеющая единородного сына, в нем одном по Боге имеет утешение, так и для падшей души нет иного утешения при исходе из тела, кроме трудов поста и слез (покаяния).
52. Плачущие не воспоют и не воскликнут в песнях, ибо сим истребляется плач. Если же ты этими средствами стараешься призывать его, то ты далеко еще от сего делания, ибо плач есть укоренившаяся от навыка скорбь души, имеющей в себе огонь (Божественный).
53. Плач бывает у многих предтечей блаженного бесстрастия, предукрасив, предочистив душу и потребив вещество (т.е. страсти).
54. Один искусный делатель сего добра сказывал мне: «Когда я чувствовал стремление к тщеславию, или ко гневу, или к насыщению чрева, тогда помышление о плаче внутренне обличало меня и говорило: «Не предавайся тщеславию, иначе я оставлю тебя». Подобным образом удерживало оно меня и от других страстей. А я говорил ему: «Никогда не преслушаю тебя, пока не представишь меня Христу».
55. Итак, в бездне плача находится утешение и чистота сердца получает просвещение. Просвещение же есть неизреченное действие, неведомым образом разумеваемое и невидимо зримое. Утешение есть прохлаждение болезнующей души, которая, как младенец, и плачет внутренне, и вместе радостно улыбается. Заступление есть обновление души, погруженной в печаль, которое чудным образом превращает болезненные слезы в сладостные.
56. Слезы об исходе из сей жизни рождают страх, а когда страх породит безбоязненность (т.е. упование), тогда воссияет радость; когда же достигнет конца радость нескончаемая, прозябает цвет святой любви.
57. Рукой смирения отвергай приходящую радость, как недостойный ее, чтобы не обольститься ею и не принять волка вместо пастыря.
58. Не стремись к видению не во время видения. Пусть лучше само оно, привлеченное красотой твоего смирения, придет к тебе, обнимет тебя и соединится с тобой чистейшим браком на веки веков.
59. С самого начала, когда младенец начнет познавать отца своего, он весь бывает исполнен радости и печали: радости, потому что опять зрит вожделенного, а печали, потому что столь долгое время лишен был видения любезнейшей ему красоты. Матерь также иногда скрывает себя от младенца и, видя, с какой скорбью он ищет ее, веселится; и таким образом учит его всегда прилепляться к ней и сильнее воспламеняет любовь его к себе. Имеяй уши слышати да слышит (Мф. 13, 9), – глаголет Господь (с).
60. Осужденный преступник, который выслушал смертный приговор, не будет уже заботиться об учреждении зрелищ, и истинно плачущий не обратится ни к наслаждениям чувственным, ни к славе, ни к гневу и вспыльчивости. Плач есть укоренившаяся скорбь кающейся души, которая на всякий день прилагает скорбь к скорби, по подобию рождающей и страждущей жены.
61. Праведен и преподобен Господь: безмолвствующему с рассуждением Он премудро дарует умиление и благоразумно повинующегося ежедневно веселит. А кто ни того, ни другого пути не проходит законным образом, тому плач не дается.
62. Отгоняй (адского) пса, который приходит во время глубочайшего плача и представляет тебе Бога неумолимым и немилосердым. Наблюдая за ним, ты увидишь, что он же, прежде грехопадения, называет Бога человеколюбивым, милосердым и снисходительным.
63. От всегдашнего упражнения рождается навык, навык обращается в чувство, а что делается в чувстве, то бывает неудобоотъемлемо.
64. Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны, ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией.
65. Видел я в некоторых крайний предел плача: от скорби болезненного и уязвленного сердца они чувственным образом извергали кровь из уст. Видя это, я вспомнил сказавшего: Уязвлен бых, яко трава, и изсше сердце мое (Пс. 101, 5).
66. Слезы от страха сами в себе имеют трепет и хранение; слезы же от любви прежде совершенной любви в некоторых людях бывают окрадываемы, разве только великий оный и приснопамятный огонь возжжет сердце во время действия. И поистине удивительно, как смиреннейшее в свое время бывает тверже.
67. Есть вещи, которые иссушают источники наших слез, и есть другие, которые рождают в них тину и гады. Через первые Лот беззаконно совокупился с дочерьми, а через вторые диавол пал с неба (т).
68. Велика злоба наших врагов, так что они матерей добродетелей делают матерями зол и средства к достижению смирения превращают в источник гордости. Часто самые местоположения жилищ наших и вид их призывает сердца к умилению, в этом уверяет нас пример Иисуса, Илии и Иоанна, молившихся в уединении. Но я видел, что у некоторых и в городах, и среди молвы возбуждаются слезы. Это бывает по злоумышлению лукавых бесов, чтобы мы подумали, будто никакого вреда не получаем от этой молвы, и чтобы сближались с миром.
69. Часто одно слово истребляет плач, но было бы чудно, если бы одно же слово и возвращало оный.
70. Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвинены, при исходе души нашей, за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но, без сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали беспрестанно о грехах своих.
Степень седьмая. Сподобившийся достигнуть ее и мне да поможет, ибо сам он получил уже помощь, омывшись на сей седьмой степени от скверн века сего.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
