Текст книги "Свист на горе"

Тишина. Тяжелый выдох.

– Я верну. Просто сейчас как-то не идет.

– Хорошо. Я скину пятихат.

– Спасибо, дружище!

– Станешь большим автором, заберу все с процентами.

Я положил трубку и вернулся в комнату.

– Ну как?

– Так себе. Меня вызвали на работу.

Девушка очень возмутилась и пыталась даже подобрать вариант, чтобы как-то прогулять или отпроситься. Но ничего не подходило. Нельзя прогулять работу, которой нет. Однако я на нее очень спешил. Даже не посмотрел на то, что вся одежда влажная и в машинке. На улице достаточно тепло, обсохну.

А вообще это хороший план. Кидаешь одежду парня в стирку и ему остается только ждать. Там и разговор сам собой завяжется. И завтрак можно подать и вообще себя проявить. Глядишь, останется.

Попрощался сдержанно. Поблагодарил за завтрак и хорошо проведенное время, пообещал позвонить вечером, поцеловал, и вышел. На улице меня встретили безжалостное солнце, пыль, огромный поток машин.

Ровно через двадцать минут после беседы Леня перезвонил. Мы справились о здоровье друг друга и поговорили более предметно. Что-то вспомнили, посмеялись, а о ком-то я попросил друга молчать.

Снова собрались встретиться как-нибудь. Дат никто не называл. Леня не хотел на меня давить, а я его избегал. Не из нежелания его видеть – просто рядом с Платоновым становится неуютно за свой образ жизни. Я знаю, что расстраиваю его этим, но ничего не могу поделать. Надеюсь, ему хватит терпения до момента, когда мы пойдем обмывать мой бестселлер.

В разговоре прошла вся дорога. А дома, не снимая одежды, я упал на кровать и уснул. Проснулся вечером от звонка.

– Да?

– Алло, Максим, привет.

Голос звучал знакомо, но спросонья не было уверенности в его обладательнице.

– Маша?

– Да, Маша. Я тебе там сообщение написала, посмотри, пожалуйста.

– У меня нет интернета сейчас.

– Блин, ну короче, я тебе там вакансию скинула.

– Что за вакансия?

– Продавец алкоголя.

Спустя два дня, проведенных за сбором документов, и придумыванием резюме, я стоял в широком офисном коридоре. Он прошивал насквозь всё здание от окна до окна. У двадцать второго кабинета окромя меня была небольшая группа людей. Такие же соискатели, судя по всему.

Сильнее всего внимание привлекал здоровый парень, которому я не уступал в росте, но значительно проигрывал в плечах и мышцах. Его голова была полностью лысой. Оттого гладкий лоб, выдающий в нем юношу, казался просто огромным. Рядом с ним стояла полная женщина с маленькими круглыми глазами, покрасневшими от тяжести тела или, может быть, тяжести жизни. Она была обвешана дешевыми побрякушками поверх безвкусного наряда. И этим напоминала скорее старуху-цыганку, нежели русскую Натаху. Остальные люди были не столь примечательны для моего искушенного разными пропойцами и маргиналами взгляда.

Очередь двигалась довольно медленно, поэтому я решил скрасить ожидание чтением. Стоило мне достать из сумки «Компромисс», как это сразу привлекло внимание стоящего по соседству мужчины.

– О, Довлатов. Отличный автор, очень жизненный.

– Да, знаю… За это его и люблю.

Повисла пауза. Я вернулся в повествование, а мужчина отвернулся и стал смотреть куда-то в стену.

– У него «Иностранка» просто великолепна.

– Я не читал «Иностранку».

– О, обязательно прочитайте. И «Зону» еще прочитайте. А еще…

Только я собирался попросить его не трогать меня, как увидел, что полная женщина вышла из кабинета.

– Моя очередь. – Ответил я и нырнул в проход, не успев убрать книгу.

Кабинет был разбит на три секции, в каждой из которых сидела женщина. Две находились по одну сторону от входа, а другая напротив них. Стало ясно кто из присутствующих главнее.

– Здравствуйте! Максим Прегольский, соискатель. – Обратился я к крупной короткостриженой женщине, сидевшей отдельно.

– Вам к Ирине Анатольевне, – ответила она и указала рукой на свою коллегу.

Я кивнул и подошел к соседнему столу.

– Присаживайтесь, Максим.

– Благодарю.

– Итак, Вы хотите у нас работать?

– Если бы не хотел, то не пришел бы, верно?

– Верно… Максим, был ли у Вас опыт в продажах?

– Да, но не в прямых.

– А подробнее.

– Я работал в интернет-продажах. Был копирайтером в группе компаний «Песто».

– Копирайтером?

– Да. Я писал рекламные тексты.

– Вы, значит, пишете?

– Да, пишу. Проза, поэзия, публицистика.

– Я не об этом. Но это интересно.

– Извините… – Растерянно ответил я.

– Ничего. Скажите, а почему тогда прямые продажи? Еще и алкогольной продукции… Почему не журналистика?

– Ну, Вы тоже не в модельном бизнесе, а ведь хороши собой.

Пытаясь сдержать улыбку, Ирина Анатольевна продолжила собеседование.

– Много пьете? Только честно. Потому что у нас иногда люди спиваются.

– Где-то раза два в месяц, может, три.

– Ну, придется пить больше. У нас каждые две недели проводиться обучение в форме дегустаций. Это никак не навредит Вам?

– Не думаю… Нет, даже не так. Я уверен, что это пойдет мне исключительно на пользу. Буду разбираться в продукции.

– Стажировка не оплачивается. Когда Вы готовы выйти?

– Сегодня после четырнадцати часов.

– Хорошо. В час я Вам позвоню, чтобы сказать где пройдет стажировка.

Выйдя из кабинета, я сразу отправился домой, уверенный в том, что уже сегодня выйду на работу.

ГЛАВА 4

Меня отправили на одну из самых проходных точек, чтобы я сразу принял боевое крещение. Но из-за жары народ особо не шел. Поэтому я и Антон, мой наставник, просто сидели в большом помещении, разговаривая о жизни.

Парнем он оказался неплохим. И довольно деловитым. Окромя продажи алкоголя подрабатывал по меньшей мере еще в двух проектах. Короче, вертелся, как мог.

Его трудолюбие и предприимчивость вызывали во мне искреннее уважение. Потому что я видел, что он получает удовольствие от всего, чем занимается, и это является его главной мотивацией. Как много людей трудятся в нелюбимых местах, превращая свою деятельность в каторгу. Стоит ли оно того? Неясно. Но без работы хоть ложись и помирай. Или паразитируй на родных и близких, пока они тебя терпят. Только за это придется платить. По крайней мере, если в тебе есть хоть крупица совести.

После очередного цикла покупки-возврата зажигалки, который я прогонял, чтобы привыкнуть к кассе, в магазин вошли два молодых человека. Оказалось – ребята со склада привезли новую партию на магазин.

Мы с наставником принялись проверять ее целостность и количество. Все сошлось. После, когда парни уехали, Антон высказал мнение о том, что нельзя давать им спуску и нужно быть очень внимательным. Потому что складские весьма беспринципны и готовы отправить даже брак или просрочку, надеясь на невнимательность продавцов. Им ведь тоже достается от начальства, если склад стоит.

Я лишь впитывал советы старшего и прорабатывал в голове возможные варианты бесед со складскими.

Некоторое время спустя, когда Антон учил меня заполнять таблицу заказов, зашел разговор о семье.

– Ну, вообще я сирота с четырнадцати лет.

– Воу, – вырвалось из наставника, – извини. Страшно, наверное, в детдоме.

– Я не детдомовец. Мой дедушка взял опеку.

– А говоришь, что нет семьи.

– Я сказал, что – сирота. Семья-то у меня есть. Ну, как семья – родня.

В голове пронеслись воспоминания о родителях и бабушке. Потом вспомнились и живые родственники.

– Сестры, братья?

– Сестры. Две. – Ответил я, не заикаясь про Милю. Она ведь мне и не сестра. Ну, то есть не родная. Совсем. Но так случилось, что она мне ближе всех других.

– Общаетесь?

– Можно сказать, что нет.

– А вот это ты зря.

Я нахмурился. И тогда Антон по-дружески взял меня за плечо и, растянувшись в улыбке, сказал:

– Ладно, поймешь еще. Извини, что влез в эту тему.

Остаток смены мы все-таки провели за работой. Поставка была довольно крупной, да и к вечеру начался более-менее постоянный поток. Нам стало как-то не до серьезных бесед. Максимум – обменяться комментариями о покупателях или скоординировать действия.

Когда мы закрывали смену, наставник сказал мне:

– Возьми себе литрушку любого пенного, я плачу.

– Это проверка? – Спросил я.

– Нет, извинение.

– Спасибо.

Следующая пара дней прошла также. Мы обменивались комментариями, шутили и пытались ввести меня в профессию «кавист». Или, все привыкли их называть, «продавец алкогольной продукции».

Я быстро учился и уже к концу третьего дня наставник назвал меня своим лучшим стажером. Даже предложил съездить на дегустацию от их точки, потому что он занят, а его напарница за рулем. Недолго думая, я согласился. Грех отказываться от бесплатной выпивки и закусок.

Антон дал мне номер нашего преподавателя, провел первичный инструктаж и закончил все дружеским напутствием:

– Приходи попозже, к самому началу, а то пожалеешь.

– Почему?

– Просто поверь мне.

Чтобы дать мне возможность насладиться вечером, наставник отпустил меня пораньше. Но вместо прогулки вечер я провел за книгой. Потом сварил себе пару яиц, выпил чай и накатал несколько стихов. Все о любви.

Иисус конечно подгадил человечеству, объявив об абсолютности любви. Но еще сильнее себе подгадили сами люди. Написали кучу красивых сюжетов в литературе, живописи и кино, а теперь не могут найти их в жизни.

«Бог – есть любовь,» – писал Иоанн. Но в итоге все свелось к обратному. Любовь – это Бог. И как у любого Бога, у нее есть культ, полный обрядов, ритуалов и таинств. Привороты, гадания и прочие мелочи из культа любви. Но любовь – это только топливо. Даже не так, любовь – увеличитель мощностей, который позволяет тебе обрести дополнительную мотивацию. Особенно любовь к себе. И к тому, что ты делаешь. Необязательно любить людей.

Но братишка Иисус думал иначе и подложил нам свинью: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя.» А что в итоге? Ближнего недолюбливаю, себя не люблю. И не говорите мне об отличии христианской и человеческой любви – все об одном. Или христиане не люди?

Погружение в человека, чужого человека, это огромный труд. Труд, который редко вознаграждается. И обычно не тебе. Да и нашедший клад в другом человеке не застрахован. Вода точит камень, а время притупляет чувства. Неважно в большей или меньшей степени. Но нельзя отрицать, что ты банально устаешь даже от себя. Чего уж говорить о других людях? Они откровенно надоедают.

Достоевский писал: «Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение.»

Только что есть привычка, как не форма усталости?.. Люди привыкают, обесценивают, устают. Жизнь не может быть статичной. А культ любви, если смотреть на нее, как на абсолют, приводит человека именно к этому. К собственной статичности. Но это не так. И, когда жизнь сталкивает нас с правдой, мы ищем утешения. Тогда для многих появляется Бог. В вине, в войне, и в белье соседки. Отличный ход, Иисус. Очко в твою пользу.

Закончив мучить клавиатуру к полуночи, решил, что есть смысл хорошо выспаться. Все же завтра мне придется много пить и при этом сохранять рассудок. А я так пить не люблю. Но буду, потому что это моя работа. И пока терять ее мне не хочется.

Конференц-зал, в котором проходило обучение, находился на том же этаже, где и директорский кабинет. Поэтому встреча с Ириной Анатольевной была вопросом времени. И, когда мы встретились, она выглядела великолепно, а я, увы, нет.

– Привет. Мне звонил Жбанков, нахваливал тебя.

– Доброе утро. Простите, кто?

– Антон!

– Ааа, понял-понял. Ну, я старался.

Разговор пошел о работе. Ирина Анатольевна хотела узнать мою готовность к ней. Навскидку задала пару вопросов. Я ответил на все. Даже нашел место для комплимента. Но ей, кажется, было все равно. Прежде, чем отправить меня на учебу, она попросила после заглянуть к ней – оформить какие-то бумаги.

На учебу я пришел одним из первых. А ведь Антон говорил так не делать, но я не послушался. За это жизнь наказала меня назначением на пост главного по посадочным местам. В подчинении у меня только я. Задача – сбегать на первый этаж, в другой конференц-зал, и принести оттуда стулья.

На вопрос почему мы не проводим учебу там, мне тактично не ответили и дали ключи. Натянув улыбку, я приступил. И каждый раз, принося новую партию, замечал, что количество присутствующих растёт. В итоге нас было четырнадцать, если не считать преподавателя. И мужчиной был только я.

Обучение прошло мирно. Все с серьезными лицами пробовали разные игристые вина, а потом узнавали их историю. Некоторые даже пытались писать конспекты, потому что порой у нас проходили экзамены. Но я просто пил и стрелялся глазами с сидящей напротив меня соседкой.

Пару раз, видя знакомые регионы на карте, я что-то комментировал. Например, Эльзас и Лотарингию или граничащий с ними немецкий Саар. Точечные знания истории и географии очень помогли мне, потому что преподаватель хвалила почти все, что я дополнял. Что-то даже советовала записать, но я и сам не запомнил что.

Видя мои успехи, соседка, ведомая алкоголем и авантюризмом, освободила ногу от обуви и стала заигрывать со мной под столом. Я отвечал лишь сдержанной улыбкой.

К концу лекции во мне были три четверти литра игристого практически натощак. Это шестнадцать позиций. В глазах немного зарябило, но моторика не подводила – ноги держали.

В коридоре меня поймала соседка.

– Максим, верно?

Я положительно кивнул.

– Женя.

– Приятно познакомиться.

– И мне. – Ответила девушка. – Ты не занят сейчас?

– Вроде нет. Нужно только к Ирине Анатольевне зайти, но это ненадолго. Надеюсь.

– А потом?

– Потом домой. Или у тебя есть идея получше?

– Есть.

– Тогда подожди меня недолго.

Войдя в кабинет, я сразу встретился взглядом с Ириной Анатольевной. Доля секунд, и я бы столкнулся с ней, выходящей из кабинета. Но сейчас лишь немного полоснул кончиком носа по ее кончику. Девушка сразу отвела лицо и, вернувшись на свое рабочее место, пригласила меня присесть.

Кроме нас в кабинете никого не было, поэтому госпожа директор говорила менее официально.

Оказалось, девушка, на чье место меня нанимают, отказалась выходить на работу, и уже со следующего дня кому-то нужно находиться на точке. К сожалению, никого на замену не было. Так что моя стажировка резко окончена, и теперь нам предстоит заполнить кучу документов и разного рода бумажек, чтобы решить этот вопрос. Происходило все в полном молчании. Как секс социофобов.

Я просто заглядывал в документы с серьезным видом и читал одну строчку по несколько раз. Потом недолго отводил глаза и одобрительно кивал, выдержав небольшую паузу. И так по кругу. Подпись-блеф-подпись.

После окончания этого бюрократического ритуала меня отправили в магазин, чтобы познакомиться с будущей сменщицей и старшим продавцом нашей точки, Кристиной. Но добрался я до нее только вечером.

Бабой она оказалась интересной. Потому что в метре с кепкой и больших детских глазах пряталась банда провинциальных гопников. Кристина ездила на старенькой «бэхе», не чуралась острого словца и в любой непонятной ситуации была готова дать леща. Одного такого я даже получил. И сразу ее зауважал. Но при этом даже не захотел. Так обычно и рождаются крепкие рабочие отношения.

Но до того мы немного покатались с Женей на ее машине, слушая хиты нулевых, и общаясь на нейтральные темы. А потом девушка заехала в какие-то дебри у парка Макса Ашмана, приглушила музыку и сказала:

– Вынимай его, давай.

– Что вынимать?

– Писюн свой вынимай.

Я растерялся. Причем не столько от самой ситуации, сколько от слова «писюн». Оно казалось каким-то принижением моего достоинства. У меня хороший пенис, полноценный и взрослый. Здоровый мужицкий хер. Но теперь мне не очень хотелось его демонстрировать. Писюном его последний раз называла мама. Я на секунду вспомнил о ней.

От воспоминаний о детстве меня отвлекла Женя, запустившая руку мне в ширинку. Как назло, из-за жары я не надел под штаны белье, и девушка сразу получила что хотела.

– Стой-стой-стой, – заговорил я, взяв ее за волосы.

– Расслабься, ты ничего не должен, я просто люблю сосать, – остановившись над моим торчащим из штанов членом, ответила Женя.

– А у тебя часто бывает такое? – Спросил я первое, что пришло в голову.

– Ну так, иногда… – Рука моей собеседницы скользнула куда-то вниз, и через мгновение сидение перешло почти в горизонтальное положение. Я перешел в него же.

В какой-то момент Женя попросила взять за волосы посильнее и буквально трахать ее в рот.

Первое время было немного дискомфортно, но потом я втянулся. И даже рвотные звуки никого из нас не смущали. Я просто вталкивал свой хер как можно глубже, пока девушка дрочила себе одной рукой и поддерживала равновесие другой.

Окончил, не вынимая. Женя сглотнула основную часть, а остатки аккуратно выпустила мне на головку. Оттуда маленьким ручейком сперма побежала к основанию, щекоча мой обмякающий член. Когда капля почти достигла лобка, девушка вновь заглотнула пенис и вылизала его дочиста. При этом она не переставала дрочить и, даже когда кончала, не выпустила хер изо рта.

Я же только молился, чтобы она его не перекусила. И, кажется, молитвы были услышаны.

– А ты ничего такой, вкусненький, – сказала девушка, возвращаясь в привычную для водителя позу. – Подай мою сумочку.

Я подал ей сумочку с заднего сидения и продолжал молчать, пока хозяйка автомобиля достала пакет с соком и стала, причмокивая, сосать из соломинки сладкий нектар.

– Так куда тебе?

– Знаешь, где «Семья» на Дзержинского.

ГЛАВА 5

– Тупая корова! – Думал я, смотря на то, как толстые короткие пальцы, увешанные безвкусными побрякушками, с трудом попадали по клавишам терминала.

Даже для меня было весьма удивительно увидеть пьяного человека в девять утра понедельника. Разве что это не остаточное с воскресенья. Интересно, это она уже или еще? Впрочем, какая разница – лишь бы все оплатила и валила из моего магазина.

– У вас терминал сломан! – Начала орать девушка своим звонким, похожим на поросячий визг, голосом.

– Девушка, попробуйте еще раз… – Пытаясь сохранить спокойствие, ответил я и нажал на кассе «повтор».

Она попробовала еще раз. И снова промазала своими сардельками мимо кнопок, после чего разразилась на все помещение:

– СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ! ОН СЛОМАЛСЯ! СЛОМАЛСЯ!

– Ух, сука, я тебе сейчас сделаю… – Молниеносно пронеслась в моей голове мысль. Я начал рефлекторно искать что-нибудь, чтобы вмазать ей по красной от постоянного пьянства и дешевых румян морде.

Совладав с желанием ударить девушку прямо промеж плывущих зеленых глаз; а также, пытаясь игнорировать непрекращающийся визг, я достал ее карту из терминала и приложил к нему. Доля секунды, «пилик», и магия прогресса перенесла деньги из одного банка в другой. А заодно заткнула эту пьяную дуру.

Взяв свой коньяк и сок, она бросила на меня потерянный взгляд, в котором крылась не то благодарность, не то презрение; после чего наконец покинула магазин. Я остался в тихой компании своих бутылочек и бумажечек.

Так начиналась вторая неделя моей работы. Но в остальном все было нормально. Невысокая плотность покупателей, мизерные суммы чеков и короткие бессмысленные разговоры, чтобы показать, что нам не плевать на наших посетителей. Не плевать, если они становятся нашими покупателями. В остальных случаях катитесь к черту, но возвращайтесь с деньгами.

Вот тогда можете рассказать, как хорошо вы съездили с мужем в Египет на той неделе. Или о том, как там ваша умирающая кошка. (Ей-богу, дайте ей уже спокойно уйти, не продлевайте ее мучения. Она поэтому и грызет свои раны, чтобы они не заросли и убили ее наконец).

Еще можно рассказать о своих дальних родственниках из Житомира и той поездке в Одессу тысячу лет назад, когда и трава зеленее и вино лучше. Не забывайте и про дядю Ваню с его любимой шуткой про хер до пола. А ведь дядя Ваня – безногий ветеран Афганистана.

Короче, расскажите, что угодно – только купите у нас что-нибудь. Я работаю на проценте.

Прошло несколько часов. И только я поймал момент, чтобы немного попортить бумагу своей писаниной, как утренняя гостья явилась снова.

Выглядела она все также безвкусно и тяжело. Только в это визит девушка обезобразила лицо тонной косметики. А также ее дыхание стало резче минимум на один дешевый коньяк.

– Еще один? – Спросил я, приближаясь к стойке с маленькими бутылочками.

– Да, и… – Ее голос притих.

– Что?

Девушка попробовала извиниться за свою истерику. Выглядело все это жалко и нелепо. Особенно, когда она достала из маленькой сумочки с большой надписью: «Гучи» коробку конфет, положила на стол и подвинула ко мне.

– Разве «гуччи» не с двумя «ч»? – Первым делом промелькнуло у меня в голове. Следующей мыслью была «откуда я это знаю?», а вслед за ней вспомнил, что видел похожую сумку наутро после пьянки у Гоги.

– Не стоит извинений… Понедельник все-таки день тяжелый, – ответил я, отодвигая конфеты обратно.

Коробка снова вернулась на мою половину стойки.

– Нет, возьмите-возьмите, Вы правда очень помогли.

Началась борьба, в которой мы могли бы двигать эту бедную коробку до самого окончания смены. Никто не хотел сдаваться. Но в какой-то момент львица перешла к тяжелой артиллерии. И, выждав, когда я снова двину конфеты к ней, ее рука, подобно легкому дуновению ветра, скользнула пальцами по моей кисти. Стало понятно, что пахнет жаренным и легко я не отделаюсь.

Пришлось идти с козырей.

– Я правда не могу их принять… У меня диабет.

Это был ва-банк. Пан или пропал. И.. ставка прошла. Женщина начала извиняться, забрала конфеты, повторила утреннюю покупку и удалилась.

Мой хер мог висеть спокойно, не опасаясь покушений. По крайней мере пока.

Прошло чуть меньше двух часов, когда она явилась снова. На этот раз немного наряднее и с более умелым макияжем, будто ей помогали.

Это сыграло девушке на руку, и на сей раз она выглядела привлекательнее. Я даже увидел в ее зеленых глазах какую-то историю о пропитой жизни и почти утраченной привлекательности.

Уверен, что эта девушка – королева низов, способная завоевать множество знакомых мне творческих пропойц. Особенно тех, что горделиво называют себя художниками.

В ней были какие-то черты «Венеры Урбинской» и «любительницы абсента» одновременно. А именно – фигура от первой и какая-то обреченность в глазах от второй. Наряд же был больше похож на сарафаны, в которых рисовали советских колхозниц. Причем, лишь на ней в моей жизни он не выглядел нелепо.

Если говорить честно, будь я столь же пьян, как и она, у нее были бы шансы. Особенно, если бы мое биологическое нутро, опасаясь смерти, возжелало бы наполнить чей-нибудь бак своими генами. Но я был трезв.

Встав напротив, гостья достала из сумки сверток и поставила его на стойку. Развернула. Оказалось, небольшая коробочка для пищи. Внутри варенная картошечка, посыпанная зеленью. Еще и нарезанная небольшими кусочками. Видно, что человек старался.

Я к тому моменту не ел ничего, кроме дешевого крымского портвейна уже третий день. Поэтому мой живот издал предательский голодный гул.

Почувствовав уязвимость, львица атаковала, став давить на то, что я, похоже, одинокий мужчина, а значит нуждаюсь в заботе и опеке.

Аргумент был самый простой – будь в моей жизни женщина, живот бы не урчал. Потому что настоящая женщина по мнению моей собеседницы – хозяйка и хранительница очага.

Я ее позицию вслух не оспаривал, хоть и был недоволен, что она делить женщин на настоящих и ненастоящих. Впрочем, если бы она делала это с кем-либо другим, восторга бы это во мне не вызвало. Меня больше задевало то, как она говорила о мужчинах. А говорила девушка с непринужденными соболезнованиями и какой-то доброй жалостью.

Казалось, будто в женских глазах одинокий мужчина совсем нежизнеспособен. То есть, он конечно выживет – соберет шалаш из грязной одежды в углу, наденет на палку вставшие от засохшего пота носки и начнет охотиться на дичь в виде стаи наггетсов по скидке в коридорах ближайшего супермаркета. Только разве это жизнь?

Меж тем львица продолжала давить.

– Всем нужно немного любви, – наматывая прядь на палец, говорила она – все заслужили немного заботы. И Вы, и я. Вам ведь бывает одиноко… Молчите, я понимаю.

Я посмотрел на нее, и буря пронеслась в моей голове. Этот поросячий голос и произносимые им слова, начали меня бесить. Львица победила, я был готов на все, только бы наша беседа кончилась. Только бы девушка наконец-то заткнулась. И в тот момент я сломался, потому что сам не понял каким образом, но мы оказались вдвоем в уборной, пока мой магазин ушел на технический перерыв.

Все произошло быстро и без любви.

Руководила ли мной Воля Шопенгауэра или животная потребность расплескивать гены – не знаю. Но мне просто хотелось, чтобы это кончилось. Особенно сильно, когда закончились поцелуи, и я вошел в нее.

Меня пронзила сильнейшая ненависть к себе, которую мне удалось выразить лишь в агрессивном половом акте. Я двигался в девушке не с желанием доставить удовольствие хотя бы одному участнику; нет, я двигался в ней, пытаясь порвать ее надвое. Разворошить ее внутренности, намотав их на пенис. Я хотел, чтобы она ревела, чтобы она кричала.

Как оказалось, ей это нравилось.

В какой-то момент, когда я брал ее сзади, уперев голой грудью в холодную стену, она разразилась сильнейшим оргазмом. Даже забрызгала мне кроссовки. А после буквально повалилась без сил, дрожа. Меня это завело. Я взял ее за волосы, намотал их на кулак, и вогнал пенис ей в рот. Она не сопротивлялась. Даже больше, она принялась обрабатывать меня с жаждой, подобной жажде потерявшегося в пустыне. Будто во мне был последний шанс на выживание.

– Сука, не смей пролить ни капли! – Буквально прорычал я, извергнувшись у нее во рту. А после, переполненный презрением ко всем присутствующим, плюнул ей в лицо и обратился скорее к себе:

– Ты животное. Грязное животное.

– Да, – полушепотом ответила она. – Просто каждый заслуживает немного любви.

– Ты выйдешь первой, как мы заходили. Я выйду через пару минут… И хватит тут валяться!

Львица встала и, с трудом опираясь на дрожащие ноги, принялась умываться. С каждой порцией воды она утрачивала намек на привлекательность. И к концу в ней остались лишь удовлетворенно блестящие глаза, но в них больше никакого шарма.

Когда магазин вернулся к работе, состоялась непродолжительная беседа. Девушка говорила о том, что я был хорош и теперь не могу отказаться от картошки. Мне ведь нужно восстановить силы. Я отвечал, что очень жалею о произошедшем и не хочу ее больше видеть. Но львица лишь довольно улыбалась.

Перед уходом она пыталась меня поцеловать, а я пытался не ударить ее за это. Хотя, делать этого я бы не стал, хоть и хотелось. Просто ненависть к себе искала выход, и подсознание скинуло вину на девушку. Это не я – животное, а она – искуситель.

Остаток дня прошел напряженно. Произошедшее не выходило у меня из головы. То есть, конечно, я люблю трахаться, но не вот так. Начал переживать, что не знаю даже ее имени, от него перешел к разным болезням, которые мог подхватить. Потом немного накатил и смирился с тем, что у меня теперь может быть СПИД.

К вечеру подтянулись вернувшиеся со смен работяги. Они меня немного расслабили. Некоторые из них потом зашли перед самым закрытием, чтобы взять себе не утро. Но мы все знали, что утром они зайдут снова.

Смена закончилась с неожиданно хорошей кассой. Даже образовался излишек, который мне оставил кто-то из пропойц. Немного докинув из своих, я купил себе бутылку испанского вина, пообещал выпить ее за здоровье просчитавшегося человека.

Не успел я дома снять обувь, как телефон загудел от звонка с неизвестного номера.

– Алло, да.

– Алло, Максим?

Сев на пол, я продолжил беседу:

– Да, чем обязан? Только быстро.

– Это Рита.

Тогда я узнал в голосе хозяйку просторной квартиры и кучи закрытых зубных щеток.

– Да, Рита, привет. Что такое?

– Ничего. Просто ты обещал позвонить и не позвонил… Да и в ВК меня игнорируешь. Все нормально?

– Да, нормально. Просто эта пара дней была очень насыщенной

– Прошло две недели.

– Очень насыщенной.

Насколько я был ей интересен, если она после двух недель молчания решила мне позвонить – загадка. Но такое внимание было мне приятно.

– А сейчас занят? – Спросила девушка после небольшой паузы.

– Вроде того. Но, если что-то важное, то я на телефоне.

– Ничего важного, пока.

Девушка положила трубку.

Считая разговор незаконченным, я сразу перезвонил ей.

– Привет, – сдержанно ответила девушка.

– Привет, ты не закончила.

– Что не закончила?

– Ну, ты же за чем-то звонила.

– Вообще-то сейчас ты мне звонишь. – Ответила девушка и я будто услышал, как, довольная собой, она улыбнулась.

– Да, блять, что такое? – Ведомый бытовым интересом спросил я.

– Ладно, извини. – Голос девушки стал немного мягче. – Просто хотела напомнить о себе. Да и подумала, что если ты не занят, то я была бы рада тебя увидеть. Но у тебя вроде уже есть занятие.

Слова Риты перевернули мои планы. А главное – я совершенно забыл о произошедшем днем, будто этого и не было. Теперь же я хватался за возможность скрасить вечер, ибо компания привлекательной девушки все-таки лучше компании собственных переживаний.

– Ну, смотри, я могу приехать, но где-то минут через сорок. Если конечно транспорт еще ходит. Просто мне нужно еще кое-что доделать. – Ответил я, придумав какие-то незаконченные дела, чтобы не позволить девушке почувствовать себя владелицей ситуации.

– Ладно уж, возьму тебе такси. Только скажи, когда освободишься.

– Тогда до встречи?..

– До встречи. – Ответила Рита.

Готовый ко всему, я сразу сорвался в душ, а после стал подбирать наряд получше. Не то, чтобы мне хотелось выглядеть хорошо, просто не хотелось плохо.

ГЛАВА 6

Рита встретила меня в домашнем. На ней были надеты мешковатые треники и не подходящая по размеру, буквально свисающая вырезом с одного плеча, футболка. На футболке картина одного известного панк-художника, чье имя я не вспомнил, но один мой приятель очень его любит.

– Крутая футболка, – сказал я, обратив на нее внимание.

– Спасибо, лимитированная коллекция, – ответила девушка. – Не знала, что ты интересуешься модой.

Я промолчал.

Не считая этого комментария, Рита выглядела обычным человеком. Настоящим и живым. Хотя люди с богатством часто выглядят кукольно. Кукольно и фальшиво. В них пропадает какой-то надрыв. Какие-то ссадины жизни…

Вероятно, мне это кажется кукольным лишь потому что я привык видеть травмы. У людей из хороших семей в хороших районах явно другое понимание натуральности. Да и жизни, думаю, тоже.

Пока я раздевался, девушка молча стояла рядом, облокотившись плечом на стену. Она выглядела устало. Но умиротворенно. Уголки ее губ изгибались в легкой улыбке.

– Здорово, что ты приехал, – нарушила тишину Рита. – Я рада тебя видеть.

– Да ладно, мелочи, – ответил я, думая, о том, что дома все равно или создаю искусство, или потребляю его. И много дрочу. Причем чаще всего от скуки.