Текст книги "Чудо"

День первый

Ладно, чего уж скрывать: первого сентября меня трясло, крутило и мутило. Мама и папа, подозреваю, тоже волновались, но старательно изображали радость и спокойствие, фотографируя нас с Вией. Вия же тоже первый раз шла в новую школу.

Несколько дней назад мы еще сомневались, идти мне в школу или нет. После той экскурсии мама и папа поменялись ролями. Теперь мама говорила, что не надо идти, а папа – что надо. Папа сказал, что гордится тем, как я осадил Джулиана, и что я превращаюсь в настоящего мужчину. И я слышал, как он говорил маме, что она все время была права. Но мама, наоборот, не очень-то верила, что она права. Когда утром папа сказал, что они с Вией проводят нас с мамой до моей школы – это же рядом, а им все равно по пути, – мама вздохнула с облегчением. Она была рада, что мы пойдем все вместе. И я тоже.

Хотя школа Бичера находится всего в нескольких кварталах от нас, я в тех местах почти не бывал. Я вообще стараюсь не соваться туда, где много детей. В нашем квартале все меня знают, и я знаю всех. Я знаю каждый кирпичик, и каждое дерево, и каждую трещину на тротуаре. Я знаю миссис Гримальди – она всегда выглядывает из окна; и старика, который разгуливает по улице туда-сюда, насвистывая, как птица. Я знаю ларек на углу, где мама покупает бублики, и официанток в кофейне, которые зовут меня «лапочкой» и всякий раз угощают леденцами. Я люблю Норт-Ривер-Хайтс. Но сегодня улицы, которые всю жизнь были моими, казались какими-то незнакомыми, и от этого мне было не по себе. Эймсфорт-авеню, на которой я бывал миллион раз, выглядела почему-то совсем чужой. На ней толпились люди, которых я никогда прежде не видел: одни ждали автобуса, другие катили детские коляски.

Вия шла рядом, как обычно, а мама и папа – сзади. Мы перешли Эймсфорт-авеню, повернули на улицу Хайтс-Плейс и сразу же за углом увидели море детей перед школой – сотни детей, которые смеялись и болтали друг с другом, разбившись на группки, или стояли рядом с родителями, а те разговаривали с другими родителями. Я опустил голову.

– Тут все нервничают точно так же, как и ты, – сказала Вия мне на ухо. – Не забывай, что сегодня все новички. Хорошо?

У главного входа учеников и их родителей встречал мистер Попкинс.

Врать не буду: пока ничего ужасного не стряслось. Никто не пялился, никто вообще не обращал на меня внимания. Только один раз, подняв голову, я заметил каких-то девчонок, которые глазели в мою сторону и шептались, но они тут же отвернулись.

Мы дошагали до входа.

– Ну вот, пятиклассник, мы и пришли. – Папа положил руки мне на плечи.

– Удачи! Я тебя люблю. – Вия расцеловала меня и обняла.

– И тебе удачи, – сказал я.

– Я тебя люблю, Ави. – Папа тоже меня обнял.

– Пока.

Потом и мама стала меня обнимать. Но я понял, что она вот-вот расплачется – только этого не хватало! Поэтому я быстро отвернулся и скрылся за дверью школы.

Классный час

Я понесся прямиком в триста первый кабинет на третьем этаже. Хорошо, что две недели назад мистер Попкинс устроил для меня экскурсию: теперь я точно знал, куда идти, и мне ни разу не понадобилось поднять голову. Конечно, в коридорах на меня таращились. Но я изо всех сил делал вид, что не замечаю.

Я вошел в класс. Учительница что-то писала на доске, дети рассаживались за одноместные парты, стоявшие полукругом. Я выбрал ту, что посередине, самую дальнюю. Я подумал, что так будет труднее меня разглядывать. Голову я все еще не решался поднять, а из-под челки мне были видны только ноги. Свободных парт почти не осталось, но рядом со мной никто не садился. Пару раз кто-то подходил, но в последнюю секунду давал задний ход и садился куда-то еще.

– Привет, Август! – Шарлотта мне помахала. Она выбрала себе место впереди. Передняя парта по доброй воле! Вот этого я совсем не понимаю.

– Привет, – кивнул я.

Потом я заметил, что через несколько столов от нее сидит Джулиан и с кем-то разговаривает. Он меня видел, это точно, но не поздоровался.

Вдруг кто-то плюхнулся за парту справа от меня. Джек! Джек Тот.

– Как дела? – сказал он.

– Привет, Джек! – Я помахал ему рукой и тут же об этом пожалел: получилось как-то по-детски.

– Так, ребята, внимание! Все расселись? – Учительница повернулась к нам. На доске была написана ее фамилия: «Мисс Петоза». – Занимайте места. Входите, – сказала она парочке опоздавших. – Есть место тут и вот тут.

Меня она пока не заметила.

– Прекратите болтать… – Заметила. – …и положите рюкзаки на пол.

Она замешкалась лишь на тысячную долю секунды, но я точно знаю, в какое мгновение она меня увидела. Как я и говорил: мне не привыкать.

– Я сейчас проверю присутствующих и запишу, кто где сидит, – продолжала она, присев на край своего стола. Рядом с ней лежали три аккуратные стопки пластиковых папок. – Когда я вас вызову, подходите ко мне, и я выдам каждому его папку. Внутри вы найдете расписание занятий и кодовый замок. Но вы уж постарайтесь его не открывать, пока я не скажу. Код от вашего замка – у каждого на расписании. Предупреждаю: некоторые шкафчики находятся не рядом с нашим классом, а в конце коридора. И – предвидя ваши вопросы – нет, вы не можете поменяться шкафчиками и не можете поменяться замками. Позже, если у нас с вами останется время, мы познакомимся поближе. Договорились? Договорились.

Она взяла лист бумаги со своего стола и начала громко называть наши имена.

– Итак. Джулиан Албанс? – сказала она, оглядывая класс.

Джулиан поднял руку:

– Здесь!

– Здравствуй, Джулиан. – Учительница отметила для себя, где он сидит. Потом протянула ему верхнюю папку из крайней стопки. – Вот твоя папка, – сказала она строгим голосом. Джулиан встал и взял у нее папку.

– Ксимена Ван?

Она вызывала всех по алфавиту и каждому выдавала папку. Пока она продвигалась по списку, я заметил, что место рядом со мной – единственное пустое в классе, а не так далеко от меня двое теснятся за маленькой партой. Когда мисс Петоза вызвала одного из них, здоровенного парня по имени Генри Джоплин – встретил бы его на улице, решил бы, что ему лет двенадцать, если не больше, – она сказала:

– Генри, вон свободная парта. Пересядь туда. – Она протянула ему папку и указала на пустую парту рядом с моей.

На Генри я не глядел, но было очевидно, что от переезда он не в восторге: он волочил рюкзак по полу, да и сам тащился так, будто ему включили замедленный режим. Потом он шмякнул рюкзак на парту с правой стороны от себя, и получилось что-то вроде стены между ним и мной.

– Майя Марковиц?

– Здесь, – откликнулась девочка, сидевшая через четыре парты от меня.

– Майлз Нури?

– Здесь, – сказал парень, который раньше сидел с Генри Джоплином. Когда Майлз возвращался к своей парте, он бросил на Генри сочувственный взгляд.

– Август Пулман?

– Здесь, – пролепетал я, чуть-чуть приподняв руку.

– Здравствуй, Август. – Мисс Петоза ласково улыбалась, пока я шел за своей папкой. В те несколько секунд, что я стоял у учительского стола, я чувствовал, как взгляды всех и каждого впиваются мне в спину. Зато как только я развернулся, все спрятали глаза. Я не стал трогать замок, хотя остальные уже теребили свои – когда тебе что-то запрещают, очень трудно удержаться. А в кодовых замках, между прочим, я разбираюсь неплохо: давно уже ими пристегиваю велосипед, чтобы не украли. Генри тоже пытался справиться со своим замком, но безуспешно. Он злился все больше и больше и даже начал чертыхаться себе под нос.

Мисс Петоза вызвала еще несколько человек. Последним был Джек Тот.

Выдав Джеку его папку, она сказала всем:

– Запишите ваши комбинации где-нибудь в надежном месте, чтобы не забыть. Но если вы все-таки забудете, а это случается примерно три целых две десятых раза в полугодие, список всех комбинаций есть у миссис Диас. Теперь достаньте замки из папок и пару минут потренируйтесь их открывать. Хотя я прекрасно вижу, что некоторые уже давно играют с замками! – Она не сводила взгляда с Генри. – Тем временем я расскажу вам о себе. А потом вы расскажете о себе, так мы и познакомимся друг с другом. Договорились? Договорились.

Она улыбалась всем, но мне казалось, что мне она улыбается больше всего. Ее улыбка сияла, как улыбка миссис Диас, но при этом была нормальной, вроде бы искренней. Мисс Петоза не была похожа на учительниц, какими я их себе представлял. Наверное, я думал, что она будет выглядеть как мисс Фоул из мультиков про Джимми Нейтрона: такая старушенция с огромным пучком на затылке. Но на самом деле она выглядела точь-в-точь как Мон Мотма из четвертого эпизода «Звездных войн»: с мальчишеской стрижкой и в длинной белой рубашке, похожей на тунику.

Она повернулась к доске и начала писать.

Генри по-прежнему пыхтел над замком. У остальных получалось, а у него нет, и он бесился все сильнее. А когда я открыл свой с первой попытки, он аж зубами заскрипел. Вот смешно: если бы он не поставил между нами свой рюкзак, я бы давно уже ему помог.

По порядку

Мисс Петоза немного рассказала нам о себе. Ничего интересного: откуда она родом, и как она всегда мечтала стать учительницей, и как шесть лет назад бросила работу на Уолл-стрит, чтобы воплотить свою мечту и учить детей. Напоследок она спросила, у кого есть вопросы, и Джулиан поднял руку.

– Да?.. – Она заглянула в список имен. – Джулиан.

– Классно, что вы воплотили свою мечту.

– Спасибо!

– Пожалуйста! – Он самодовольно ухмыльнулся.

– Хорошо, Джулиан, а теперь давай ты тоже расскажешь нам о себе. Кстати, вопрос ко всем: подумайте, что бы вы хотели сообщить о себе одноклассникам? Много говорить не надо, выберите какие-нибудь две вещи – и достаточно. Погодите-ка: сколько из вас пришло из Начальной школы Бичера? – Примерно половина класса подняли руки. – Значит, некоторые уже знакомы друг с другом. А остальные новенькие, так? Вот, постарайтесь вспомнить что-то такое, чего даже ваши знакомые про вас пока не знают. Договорились? Договорились. Начнем с Джулиана и дальше по порядку.

Джулиан ухватился за подбородок, будто думал изо всех сил.

– Начинай, как будешь готов, – сказала мисс Петоза.

– Ну, номер раз – это…

– Будьте добры, называйте свои имена, – попросила мисс Петоза. – Так я вас быстрее запомню.

– Ага, ладно. Так, значит, зовут меня Джулиан. Первое, что я хочу о себе рассказать: мне недавно купили «Battleground Mystic» для приставки Wii, и это что-то! А второе – этим летом у нас появился стол для пинг-понга.

– Очень мило, я люблю пинг-понг, – кивнула мисс Петоза. – У кого-нибудь есть вопросы к Джулиану?

– В «Battleground Mystic» играют поодиночке, или можно нескольким сразу?

– Не такие вопросы, – улыбнулась мисс Петоза. – Хорошо, а что ты хотела бы рассказать? – Она смотрела на Шарлотту. Вероятно потому, что Шарлоттина парта была ближе всего к учительскому столу.

Шарлотта не колебалась ни секунды, будто заранее знала, что говорить.

– Меня зовут Шарлотта. У меня две сестры, а только что, в июле, мы завели собачку. Мы взяли Сью из приюта для животных, и она такая славная!

– Прекрасно, Шарлотта, спасибо, – сказала мисс Петоза. – Кто следующий?

Агнец на заклание

«Агнец на заклание – кроткий человек, который спокойно идет на гибель, не зная об опасности».

Я погуглил прошлым вечером. И я вспомнил про агнца, когда мисс Петоза вдруг назвала мою фамилию.

– Меня зовут Август, – сказал я. Ну, скорее промямлил.

– Как-как? – переспросил кто-то.

– Пожалуйста, говори громче, – попросила мисс Петоза.

– Меня зовут Август. – Я повысил голос и заставил себя оторвать взгляд от пола. – У меня… э-э-э… есть сестра Вия и собака Дейзи. И… э-э-э… это всё.

– Чудесно, – сказала мисс Петоза. – У кого-нибудь есть вопросы к Августу?

Все молчали.

– Хорошо, теперь ты, – обратилась мисс Петоза к Джеку.

– Погодите, у меня есть вопрос к Августу, – поднял руку Джулиан. – Зачем у тебя сзади тоненькая косичка? Чтобы на падавана быть похожим?

Я пожал плечами.

– Ну да.

– А что такое падаван? – улыбнулась мне мисс Петоза.

– Это из «Звездных войн», – ответил Джулиан. – Падаван – ученик джедая.

– Как интересно! – сказала мисс Петоза, глядя на меня. – Ты увлекаешься «Звездными войнами», Август?

– Угу, – кивнул я, не поднимая глаз, потому что больше всего на свете хотел забраться под парту.

– И кто твой любимый герой? – спросил Джулиан.

Может, он не такой уж противный?

– Джанго Фетт.

– А Дарт Сидиус тебе как? – продолжал он.

– Ребята, вы можете пообсуждать «Звездные войны» на перемене, – вмешалась довольная мисс Петоза. – Продолжим. Твоя очередь, – обратилась она к Джеку.

Если честно, я пропустил все, что сказал Джек. Может быть, никто не понял про Дарта Сидиуса, а может, Джулиан вообще не хотел надо мной издеваться. Но в «Мести ситхов» – это третий эпизод «Звездных войн» – Дарт Сидиус получил сильные ожоги, которые полностью его изуродовали. Все его лицо скукожилось, будто оплавилось.

Я бросил взгляд на Джулиана – он смотрел на меня. Он знал, о чем говорил, это точно.

Единственная правота

Как только прозвенел звонок, началась настоящая суматоха. Я сверился с расписанием: следующий урок у меня – английский. В триста двадцать первом кабинете. Я не стал выяснять, идет ли туда кто-нибудь еще из нашего класса, просто ринулся к двери и потом по коридору. А в кабинете сел как можно дальше от учителя. Учитель, очень высокий и с желтой бородой, что-то писал на доске.

Дети входили, смеялись и болтали, но я не поднимал глаз. В целом тут все было так же, как в классной комнате: никто не садился рядом со мной, за соседние парты, – только Джек. Он перешучивался с ребятами из другого класса. Джек – из тех людей, которые всем нравится. У него много друзей, с ним весело.

Когда прозвенел звонок, все утихли, а учитель повернулся к нам. Он сказал, что его зовут мистер Браун, и потом начал говорить о том, чем мы будем заниматься в этом полугодии. В какой-то момент, где-то между «Морщинкой времени» и «Морскими бесами»[2]2
  «Морщинка времени» (или «Складка времени») – научно-фантастическая повесть американской писательницы Мадлен Л’Энгл о девочке, которая отправилась на поиски пропавшего отца – ученого, экспериментировавшего с путешествиями во времени. «Морские бесы» – сборник сказок, написанных по мотивам китайского фольклора Артуром Боуи Крисманом.


[Закрыть], он заметил меня, но продолжал как ни в чем не бывало.

А я слушал и рисовал в тетрадке, но время от времени незаметно озирался. В классе сидел Джулиан. И Генри с Майлзом. А Шарлотты не было.

Мистер Браун написал на доске большими печатными буквами:

«МА́КСИМА».

– А теперь запишите это в ваших тетрадях, на самой верхней строчке самой первой страницы.

Мы так и сделали, и тогда он спросил:

– Ну, кто может мне сказать, что такое максима? Кто-нибудь знает?

Никто не поднял руки.

Мистер Браун улыбнулся, кивнул и написал на доске:

«МАКСИМА = ПРАВИЛО О САМЫХ ВАЖНЫХ ВЕЩАХ».

– Как заповедь? – спросил кто-то.

– Как заповедь, – ответил мистер Браун и снова стал писать на доске. – Как афоризм. Как изречение из китайского «печенья счастья». Любое высказывание, любое правило, которое может стать для нас ориентиром в жизни. Таким образом, максима – это то, что направляет нас, когда мы принимаем решения о вещах по-настоящему важных.

Он написал все это на доске и обернулся.

– А что для нас самое важное?

Все стали поднимать руки, а он показывал, чья очередь, и записывал ответы на доске, и почерк у него был даже хуже, чем у врача, честное слово:

«ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ. УЧЕБА В ШКОЛЕ. ДОМАШНИЕ ЗАДАНИЯ».

– Что еще? – Он писал и писал, уже не оборачиваясь. Записывал все без разбору: «СЕМЬЯ. РОДИТЕЛИ. ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ».

Одна девочка выкрикнула:

– Окружающая среда!

«ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА», – вывел он на доске и прибавил от себя: – «НАШ МИР».

– Акулы! Потому что они едят падаль в океане, – сказал какой-то мальчишка, кажется, его звали Росс, и мистер Браун записал: «АКУЛЫ».

«ПЧЕЛЫ. РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ. ПЕРЕРАБОТКА ОТХОДОВ. ДРУЗЬЯ».

– Хорошо. – Закончив, он повернулся и посмотрел на нас. – Но самую важную вещь никто так и не вспомнил.

Мы все уставились на него: в голову уже ничего не лезло.

– Бог? – раздался чей-то голос, и хотя мистер Браун и написал «БОГ» на доске, он, кажется, ждал другого ответа. Ничего больше не сказав, он написал: «КТО МЫ?»

– Кто мы? – раздельно произнес он, подчеркивая каждое слово. – Кто мы такие? Мы! Что мы за люди? Что ты за человек? Не это ли самая важная вещь на свете? Не этот ли вопрос мы должны задавать себе постоянно? Что я за человек?.. Скажите, кто-нибудь обратил внимание на дощечку у двери школы? Кто-нибудь прочел, что на ней написано?

Мистер Браун оглядел нас, но все молчали.

– Она гласит: «Познай себя». – Он улыбнулся. – Как раз для этого мы тут и собрались.

– А я думал, чтобы учить английский, – хмыкнул Джек, и все рассмеялись.

– Ах, да! И для этого тоже! – ответил мистер Браун, и я подумал: «Какой он отличный!» Он повернулся к доске и написал огромными печатными буквами, которые растянулись на всю доску:

«СЕНТЯБРЬСКАЯ МАКСИМА МИСТЕРА БРАУНА:

ЕДИНСТВЕННАЯ ПРАВОТА – ДОБРОТА».

– Я хочу, – сказал он, – чтобы вы завели особый раздел в своих тетрадях: «Максимы мистера Брауна».

Пока мы заводили раздел, он продолжал говорить:

– Наверху первой страницы поставьте сегодняшнюю дату. В начале каждого месяца я буду записывать новую максиму на доске, а вы – в тетрадях. Потом мы будем эту максиму обсуждать. А в конце месяца вы будете писать о ней сочинение – о том, что она для вас значит. К концу года у вас накопится целый список таких максим, и они останутся с вами и после того, как мы с вами простимся. На летних каникулах я всегда прошу пятиклассников присылать мне свои собственные макси-мы: писать их на открытках и отправлять мне по почте.

– И что, присылают? – спросила какая-то девочка.

– О да! – ответил он. – Присылают. Более того, некоторые ученики отправляют мне новые максимы спустя годы после окончания школы, представляете?

Он помолчал, поглаживая бороду.

– Но рано мечтать о каникулах. Я прекрасно помню, что до лета нам еще учиться, учиться и учиться, – пошутил он, и мы рассмеялись. – Сейчас я проверю, кто сегодня присутствует, а после переклички мы с вами еще поговорим об увлекательнейших вещах, которые будем проходить в пятом классе – по английскому. – Говоря это, он выразительно посмотрел на Джека, и это тоже было смешно, и мы опять расхохотались.

Записывая в тетрадь сентябрьскую максиму мистера Брауна, я вдруг осознал, что школа мне начинает нравиться. Несмотря ни на что.

Обед

Вия предупреждала меня про обед в школе, так что я должен был предвидеть, что придется тяжко. В общем, было так. Все пятиклассники высыпали из кабинетов в одно и то же время и, добежав до столовой, кинулись к пустым столам, вопя и налетая друг на друга. За порядком следила какая-то учительница, и она все время говорила: «Садитесь сами, места не занимайте!» – но я не понял, что она имела в виду, и, кажется, никто не понял, потому что все продолжали занимать места для своих друзей. Я попробовал пристроиться за какой-то столик, но мальчик, добежавший раньше меня, сказал: «Извини, тут уже сидят».

Поэтому я нашел себе пустой стол и просто ждал, когда все закончат носиться как угорелые и учительница скомандует, что делать дальше. Она начала перечислять правила столовой, а я искал глазами Джека Тота, но его нигде не было. Учителя вызывали столы по номерам: надо было брать подносы и выстраиваться в очередь у длинной стойки. Джулиан, Генри и Майлз сидели в дальнем конце столовой.

Мама дала мне с собой бутерброд с сыром, рыбки-крекеры и пакет сока, так что, когда вызвали мой стол, мне не надо было вставать в очередь. Я просто открыл рюкзак, достал пакет с едой и принялся медленно разворачивать фольгу, в которую был упакован бутерброд.

Я точно знал, что на меня таращатся, для этого мне даже не нужно было поднимать глаза. Все вокруг рассматривали меня и подталкивали друг друга локтями. Я считал, что давно уже к такому привык, но оказалось, не совсем.

За девчачьим столом неподалеку тоже шушукались обо мне, это я понял по тому, как они прикрывали рты руками и то и дело бросали на меня взгляды.

Ненавижу, как я ем. Зрелище и в самом деле не для слабонервных. Чтобы поправить волчью пасть, в два года мне сделали операцию, а потом еще одну, в четыре, но у меня до сих пор дыра в нёбе. И хотя несколько лет назад мне вроде бы выровняли челюсти, жевать мне приходится передними зубами. Долгое время я даже не осознавал, как это выглядит со стороны, но как-то раз, на чьем-то дне рождения, один из гостей сказал маме именинника, что не хочет сидеть со мной рядом, потому что у меня изо рта во все стороны летят крошки. Само собой, этот мальчик не хотел меня обидеть, но потом ему все равно досталось, и вечером его мама звонила моей и извинялась. Когда я вернулся со дня рождения домой, я подошел к зеркалу в ванной и начал жевать крекер, чтобы посмотреть, как я ем. Тот парень был прав. Я ем, как черепаха – если вы когда-нибудь видели, как едят черепахи. Как доисторическое болотное чудище.