Текст книги "Двое в море"

Ураган бушевал ещё целый день и всю ночь, и только к утру небо стало очищаться от мрачных туч, которые уносились вдаль. Небо начало проглядывать голубыми кусками сквозь редеющие и тающие тучи, изредка сверкнув острым клинком, загорался длинный луч солнца и тут же угасал над серым волнующимся морем. Волны уменьшились, они всё ещё поднимались вверх, но не на такую сокрушительную высоту, и низвергались вниз меньшей массой, мешаясь и бурля, кипя и пенясь. Серое утро начало светлеть, небо прояснялось, шторм утихал. Ревущие громады волн уменьшались, их вершины сглаживались и не прорывали морскую бездну так глубоко, как раньше. Измотавшись белой пеной, огромные волны успокаивались, набегая небольшими холмиками друг на друга, вспарывая морские глубины, они всё ещё стремились вырваться вверх, но надежно сцепленные морские капли тянули за собой вечный узор непокорных волн. Бушующее море утихало, оно ещё бурно дышало, вздрагивало какой-нибудь огромной волной, неожиданно появившейся из морских глубин, и, обрушившись вниз, исчезало и слизывало желания подобных себе волн, оставляя за собой бесконечно тянущиеся линии гребней и холмов бурлящей морской воды. Волны утихали, но всё ещё продолжали свой бег, накатывались одна на другую, море не могло сразу остановиться, не могло успокоиться. Волны прыгали, неслись, но не с прежней силой. Море всё ещё волновалось, однако уже не бесилось, не ревело диким зверем. Солнце всё чаще проглядывало из-за туч, золотя хмурые серые волны, скользя меж ними, высвечивая раскрывающиеся глубины, посылая туда свой дивный сверкающий свет.

Двое в шлюпке. Они были спасены, они были живы.

– Мы живы, – произнёс один из них.

– Живы, – повторил другой.

Их слова никто не услышал. Они произнесли их для себя. Только эти двое спаслись с белого судна. Они помнили своих товарищей, которые вместе с ними прыгнули в шлюпку, помнили, как они разместились, как дружно взялись за вёсла и начали грести. Они помнили, как швыряло их шлюпку, как тонули другие на их глазах, они видели других моряков, которых подкидывало вверх на головокружительную высоту и бросало вниз, в тёмную пропасть воды, откуда они не выбрались – их заглотила морская пучина. Они помнили, как огромная волна величиной с высокую гору стала подниматься над ними, как перекосились от страха и ожидания лица всех сидевших в шлюпке, как они начали отчаянно грести, но волна неумолимо надвигалась на них, накрыла их всех, точно саваном. Шлюпка погрузилась в темь, в бешеный водоворот, в морскую глубину, в кромешный ад, откуда никому ещё не удавалось выбраться. Волна их накрыла, окунула в многотонную толщу воды, они, точно муравьи, были закручены и заверчены огромным потоком, но тут другая волна сработала на их выброс вверх, их шлюпку так же стремительно и быстро подняло наверх, несколько раз перевернуло в холодных потоках воды, и они оказались наверху. Но теперь в этой лодке было только двое. Двое моряков, которые привязались, словно они предугадали в этом своё спасение. Остальных смыло безжалостной волной-горой, и они навечно погрузились в тёмные мрачные глубины огромного моря. Они успели только заметить головы и руки, раскинутые в стороны, перед тем как пучина поглотила и сожрала их товарищей. Теперь их осталось только двое. И они были одно целое со шлюпкой, их швыряло и таскало по волнам вместе с ней, они были накрепко привязаны. Сколько раз они жалели, что привязались, им казалось, что так они затонут под нахлынувшей волной, но снова оживали, когда их выносило наверх. Теперь они выбрались из крепких когтей смерти, они оттолкнули от себя смерть.

Из этих двоих один был постарше, ему было сорок пять, а второму – двадцать пять. Оба сильные, мускулистые. Усталые и измученные, мужчины лежали на спинах, шлюпку несло по волнам, она скользила наугад, выбирая путь, относимая иногда в сторону холодными волнами. Едва придя в себя, моряки попытались развязать верёвки, но сил у них не хватило. И тут они поняли, что спасены, что их судьба выиграла борьбу со смертью. Они упали на спины и мгновенно уснули. Ничто теперь не угрожало им: шлюпка плыла сама по себе, подгоняемая волнами. В схватке с морской бурей их линия жизни вывела их на дорогу победы, они измотались, обессилели и теперь спали на мокром дне шлюпки после трёхсуточной борьбы. Небо очищалось от туч, ветер перестал дуть, солнце начало чаще выглядывать из-за серых лохмотьев на небе, и вскоре море уже во всю ширь было залито солнцем. Солнце согревало верхние слои воды, его лучи скользили по волнам, опускались вниз, расплываясь в глубине, и обрывались там. Солнце прогревало шлюпку и спящих в ней людей. Пар поднимался от их мокрой одежды, верёвок, намокших тел, солнечное тепло высушивало суденышко с людьми. Глубокий сон веял над ними, солнце освещало тела спящих, затем перешло на лица, а потом скользнуло за шлюпку и пробежало по морю, скрывшись за дальней линией горизонта. А люди спали, они продолжали спать и ночью, когда посвежело и стало прохладно. Моряки не замечали ночной прохлады, как не заметили и наступившего утра. Когда вновь появилось солнце, они ещё спали. Солнце вновь согрело их, и снова наступила ночь. И эту ночь двое спали в шлюпке. Снова наступило утро – и солнечный луч, скользнув по морю, заспешил к плывущей по волнам спящей шлюпке. Он пробежал по телам двух моряков и добрался до лиц, едва коснувшись губ, прыгнул к глазам и разбудил людей своим прикосновением. Раскрыв глаза, один приподнялся и огляделся по сторонам. Глаза его беспокойно окидывали морскую поверхность, он оглянулся назад, посмотрел в сторону и, не увидев ничего привлекающего внимания, уставился на своего товарища. Моряк заметил, что солнце, согревая лицо спящего, остановилось на его закрытых веках, и тут его товарищ открыл глаза: безмятежность сна внезапно сменилась беспокойством пробуждения. Он наконец проснулся и сел. Глаза его окинули всё вокруг и остановились на товарище.

– Не волнуйся, всё позади, – проговорил тот, который проснулся первым.

– Да, – медленно выдохнул второй.

Он повернулся лицом к солнцу, и оно осветило его светлые волосы, заиграло блёстками в его синих глазах. Он был моложе своего спутника, стройнее и тоньше.

– Никого нет, мы одни. Нас осталось двое, – произнёс тот, что постарше.

Он был широк в плечах, чёрные волосы спутанными кудрями падали на лицо, в тёмно-карих глазах отражалось море.

– Амир, помоги мне развязать узел, – произнёс второй мужчина, наклоняясь над своими ногами.

– Где-то был нож, – откликнулся Амир. – Я его воткнул в правый борт. Посмотри за своей спиной.

Александр тут же повернулся и начал обшаривать руками борт шлюпки.

– Вот, нашёл, – произнёс он. – Трудно вытянуть, здорово ты его вогнал.

Он ухватился правой рукой за рукоятку ножа и начал раскачивать из стороны в сторону. Она скользила в руках Александра, и он не мог вытащить нож из доски.

– Алекс, держи платок.

Амир перекинул через своё плечо клетчатый платок, который снял с пояса. Александр свободной рукой схватил его и начал обматывать им рукоятку ножа. Черноволосый мужчина следил за движениями своего товарища.

– Уф, наконец-то, – произнёс Александр и вытащил нож из доски.

Лезвие стального ножа блеснуло остро-яркой полоской на солнце, и Александр, повертев его в руках, удобно схватив за рукоятку, начал разрезать верёвки, связывавшие его ноги и пояс. Затёкшие ноги посинели, на них отпечатались следы верёвок. После этого моряк бросил нож товарищу, который начал быстро разрезать свои верёвки. Ноги его тоже были со следами верёвок, он начал растирать их, разгоняя кровь.

– Они спасли нас, – задумчиво произнёс Амир.

Немного потерев ноги, помассировав их, моряки смогли подняться в шлюпке, Они начали переползать в ней, собирая все верёвки и прикрепляя к шлюпке. Вдруг они увидели привязанные бочонки с водой.

– Пить! – одновременно вырвалось у обоих.

И тут они вспомнили, что хотят пить, что умирают от жажды.

– Мы весь шторм не пили и не ели, – вспомнил Алекс.

– Нет, – тут же возразил Амир. – Дождь мы пили. Он лил на нас сверху, лил без конца.

– Так то были волны, – откликнулся Алекс. – И волны, и дождь – всё перемешалось.

– Когда мы взлетали вверх, нас заливал ливень, мы глотали небесную воду, дождевую воду, ты помнишь?

– Я глотал волны, я помню их солёный вкус, – отвечал Александр.

– И дождь, и волны – всё мы пили, – вспоминал Амир.

Он подполз к бочонку с водой и стал откупоривать его. Открыв бочонок, тут же подставил кружку, которая была прикреплена цепочкой к бочонку. Кружка быстро наполнилась, и он стал медленно глотать воду. Утолив первый приступ жажды, передал кружку Александру, который с жадностью стал пить холодную воду.

– Хорошо, – произнёс Александр и воткнул пробку в бочонок.

Теперь, когда они утолили жажду, сразу же одновременно почувствовали голод.

– Посмотри, есть там что-нибудь из еды? – сказал Амир.

И Александр, перегнувшись через скамью, перелез через неё и пополз к корме, где под скамьёй, в углублении, был привязан небольшой ящичек. Он наклонился и стал его внимательно рассматривать.

– Как бы его отвязать? – произнёс он вслух.

Он вновь наклонился, засунул руку под доски, пошарил ею и, схватив ящик за верёвки, стал тянуть его на себя. Верёвки крепко держали этот ящичек. Александр, пытаясь вытянуть ящик, напрягался всем телом, но ему это не удалось. Поймав брошенный Амиром нож, он разрезал верёвки и вытащил ящик. Молодой мужчина подтолкнул его к середине шлюпки. Ящик заскользил по гладким доскам, Александр подтолкнул его и, добравшись до середины, стал осторожно ножом открывать крышку, стараясь не поломать ящик.

– Поднимай крышку, – произнёс Амир.

Он напряжённо следил за руками Александра.

Александр пытался осторожно приподнять крышку вверх, вначале она шла туго, но после некоторых усилий моряка поддалась. Обе головы мгновенно наклонились к ящику. Быстро развернув бумагу, мужчины увидели намокшие сухари. С поспешностью и жадностью диких зверей они накинулись на них. Поев сухарей и запив их водой, моряки почувствовали насыщение. Желудки их отяжелели, и они лениво разлеглись на широком дне шлюпки, разогретые горячими солнечными лучами. Амир и Александр немного вздремнули, но до этого они хорошо выспались и потому уже не погружались в глубокий сон, а лишь дремали, переваривая проглоченную пищу.

Шлюпка плавно качалась на волнах, вода плескалась за бортом и, журча, текла под днищем. Через некоторое время оба моряка проснулись, пришли в себя, и пища спокойно вошла в их желудки. Они сели и стали обдумывать своё положение.

– Завернём сухари, – произнёс один из них. И они стали заворачивать сухари, которые нагрелись под солнцем и подсохли. Сложив сухари в ящик, мужчины задвинули его под скамью на корме.

– На сколько нам хватит сухарей? – проговорил Амир. – Сейчас мы насытились, но теперь будем рассчитывать их и не объедаться.

– Да, это верно, – согласился Александр. – Где мы, в какой части моря?

– Когда начался шторм, мы плыли уже три дня. Шторм начался на утро четвёртого дня с того момента, как мы вышли из порта, – медленно рассуждал Амир.

Александр сидел напротив него и слушал.

– Шторм начался утром и бушевал трое суток, потом мы сутки спали, и сегодня пятый день, как мы покинули лодку. Все погибли, всех поглотило это море, – скорбно произнёс Александр.

– Почему мы выжили? – задумался Амир. – Или мы с тобой такие большие грешники, что море не захотело принять нас, или мы безгрешны, и ни один поступок в нашей жизни не возмутил око Всевышнего, – продолжал Амир.

– Грешны мы или безгрешны, но мы живы, радуйся, что мы живы, и скорби по мёртвым, – проговорил Александр.

– О, небеса, благодарю вас за моё спасение, – воскликнул Амир и согнулся в поклоне.

Он начал бормотать молитву, и Александр едва улавливал его тихие слова. Грустная улыбка пробежала по его лицу, но он продолжал слушать эту молитву. Закончив, Амир повернулся, и спокойствие разлилось по его лицу. Он умиротворённо смотрел перед собой и молчал.

– Где вёсла? – прервал его задумчивость Александр. – Мы не можем вечно качаться на волнах. Куда подевались вёсла?

– Их смыло штормом, – ответил Амир.

Александр посмотрел на Амира: тот ушёл в себя, погрузился в свои мысли, размышления. Александр снисходительно оглядел товарища, пополз мимо него и обследовал половину шлюпки, однако вёсел там не было. Он повернулся и пополз назад. На обратном пути он задел Амира, но тот сидел не шевелясь. Александр, не обращая на него внимания, пополз на другую половину шлюпки. Вдруг он радостно закричал:

– Тут лежат запасные вёсла!

Александр просунул руки и голову под скамью и начал вытягивать вёсла, которые были закреплены там.

– Вот они, это же хорошие вёсла, крепкие, длинные, – радостно сказал он.

Александр пополз на середину шлюпки и начал вставлять весла в уключины. Пока он прилаживал их, Амир сидел перед ним и смотрел на море. Он молчал. За бортом всплеснулась крупная рыба и, сверкнув на солнце серебристой чешуёй, исчезла в воде. Амир встревоженно глянул в сторону всплеска и произнёс:

– Давай помогу. Как хорошо, что вёсла оказались на месте.

Он подполз к Александру, и они вдвоём стали прилаживать вёсла к шлюпке. Укрепив их, они сели рядом и начали грести ровно и спокойно. Солнце огромным оранжевым шаром повисло над краем моря и стало опускаться куда-то вниз, быстро исчезая вдали, за сверкающей водой.

– Куда мы плывём? – Александр остановился, перестав грести.

– Давай вперёд, – отозвался Амир. – Куда-нибудь пригребём.

– Солнце село в этой стороне, – Александр вытянул руку вперёд, – там запад. Мы должны плыть на север.

– На сколько нас отбросило от берега, мы не знаем. Имеет ли смысл плыть на север, может, нужно плыть на запад – и мы приплывём к берегу?

Амир тоже бросил весло, и лодка снова закачалась на волнах. Вокруг становилось темно, небо, ясное, чистое, осветилось выплывшей из-за облаков луной, и на нем замерцали большие яркие звёзды.

– Жаль, что у нас нет компаса и мы не можем определить, в какой части света находимся, – устало произнёс Амир, и они молча растянулись на тёплых досках. Горячая южная ночь обнимала уснувших со всех сторон, а тёплый ветер укрывал и убаюкивал их в одинокой шлюпке, плывшей в необозримом просторе моря.

Ночь была тёплой, ласковой, тёмной. Звёзды и луна сияли все время и к утру растаяли высоко в небе. Солнце осветило море и заглянуло в шлюпку. Двое мужчин крепко спали, прикрытые только своей одеждой. Пока солнце поднималось в небе, море немного нагрелось, хотя за ночь и не успело остыть: солнечная энергия накапливалась в волнах, в морских брызгах, солнечное тепло собиралось во всём живом и неживом. Двое в шлюпке начали просыпаться. Один из них поднялся на локти и осмотрел море. Не заметив ничего, уселся, обхватив колени руками. Он сидел неподвижно, раскачиваемый волнами, и думал:

– Удивительные волны, совсем недавно они накидывались на нас, как разъярённые звери, а сейчас ласково катят и нежно перебирают струями, мягко качая шлюпку и подгоняя её вперёд.

Он вздохнул, ещё переживая недавнюю морскую бурю и потерю товарищей, которые исчезли в бездонной глубине морского зева. От его вздоха проснулся другой. Он приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Солнечный луч бил прямо в зрачки, и он поднялся, повернувшись в сторону от яркого света.

– Долго ж мы спали.

– Да, – кивнул головой другой.

– Какое пустынное море: ни одного судёнышка, ни самого захудалого, никакого, – произнёс Александр, поворачиваясь во все стороны, внимательно оглядывая морское пространство.

– Я проснулся раньше тебя и тоже первым делом осмотрел море, – сказал Амир. – Ладно, давай позавтракаем и обсудим наше положение.

Александр поднялся на четвереньки и пополз к корме.

– Нужно умыться.

Они оба высунулись по пояс за борт шлюпки и, наклонившись, начали умываться.

– Да, заросли мы уже порядком. Ну да ничего, – Амир, обмывшись по пояс, свесил теперь свои ноги за борт. Александр растирал себе грудь и спину.

Вскоре оба закончили мыться и, усевшись удобно, достали продукты.

– Вот что, – произнёс Амир. – Нам нужно распределить сухари на большее количество дней.

– На сколько? – спросил Александр.

– Давай подумаем, – Амир взял в руки мешочек с сухарями. – Давай посчитаем, сколько у нас сухарей, и прикинем, сколько мы будем съедать в день, чтобы на дольше их растянуть.

– Да, это верно, – согласился Александр.

– Мы не знаем, сколько проплывём в этих водах, пока не встретим какое-нибудь судно, – продолжал Амир.

– Но какое-нибудь судно всё-таки мы встретим, – отозвался Александр, и двое товарищей начали считать свои припасы и делить их на кучки. Кучек оказалось сорок.

– Но нас двое, значит, сухарей у нас на двадцать дней.

– За двадцать дней мы, может, встретим судно, – произнёс Александр.

– Может, и не встретим, – вздохнул Амир. – Нужно быть готовыми и к этому.

Море было спокойным, и первые три дня двое людей, чудом спасшиеся, лежали на нагретых солнцем досках в шлюпке, оживали после кошмара, шторма, разыгравшегося в море. Моряки вдыхали полной грудью чистый тёплый прозрачный воздух, приходили в себя. С каждым вдохом они впитывали живительную силу морской шири, наполнялись бодростью и жизнью. Шлюпка, которую всего несколько дней назад швыряло по бушующему морю, теперь спокойно покачивалась на волнах, а в ней покачивались и дремали, убаюкиваемые волнами, двое спасшихся. Вокруг, на всей необозримой водной глади, не было видно никого, вдалеке мелькали дельфины, иногда крупная рыба, проплыв неподалёку от них, махнув приветливо хвостом, скрывалась в синей дали. Шлюпка качалась на мягких волнах, Амир и Александр, как только солнце начинало отражаться в морской воде, просыпались, обмывшись в морской воде, съедали свою порцию сухарей, запивали их и начинали грести. Путь держали на запад, шли вслед за солнцем, которое ласково грело их с утра, а к полудню укрывались под досками от его палящих лучей. Несколько часов они проводили в тени, под брезентом, солнце нагревало морскую воду, жгло своими лучами плывущую, неуправляемую в это время небольшую шлюпку. Они лежали и молчали, каждый думал о чём-то своём, но ничего не говорили, сморенные жарой, и лишь к вечеру, когда солнце заходило, выползали из укрытий, брались за вёсла и продолжали свой путь за солнцем. Начинало темнеть, и тёплая ночь убаюкивала их. Они плыли уже десять дней, и каждый день делали зарубки на доске борта шлюпки. Постепенно острота пережитого сглаживалась, и они более спокойно обсуждали минувшие ужасы и гибель товарищей. День они раздели на несколько частей, соблюдая и выдерживая промежутки и паузы между едой и греблей. Перед ними стояла ясная цель – плыть вперёд, пока не повстречается на их морском пути какое-нибудь судно или пока они не увидят землю. Так они проплыли ещё несколько дней. Александр начал считать зарубки.

– Мы плывём девятнадцать дней, – задумчиво произнёс он.

– Мы так никого и не встретили. У нас кончаются сухари.

Воду стали экономить, распределили её скупо. Один из бочонков, в котором была вода, уже лежал пустой.

В один из дней, когда они лежали под скамьёй, прячась от палящих лучей солнца, Амир проговорил:

– Нужно ловить рыбу.

– Чем? – Александр повернулся к нему.

– Пустым бочонком, надо сделать из него ловушку.

– Может, сплести сети?

Амир потянулся к канату, который лежал в кормовой части шлюпки и был закреплён в корме.

– Мы с тобой их распустим и начнём плести сети.

Александр потянул к себе один конец каната, и они вдвоём стали расплетать его – вышло много толстых верёвок. Моряки начали разъединять их на тонкие верёвочки и разложили эту груду перед собой.

– Я начинаю плести.

С этими словами Амир начал плести сети. Александр в это время греб. Они распределили обязанности. Им нужно было и сети плести, и не переставая грести. Александр, оглядев море, взялся за вёсла и начал грести вперёд. Он уверенными гребками направлял шлюпку. Солнце, пройдя по небу оставшуюся после обеда дугу, стало закатываться за дальнюю кромку моря.

– Пора перекусить, – нарушил долгую тишину Александр.

– Да, – отозвался Амир.

Амир склонился над начатыми сетями:

– Узлов многовато: пришлось часто связывать верёвки. А так ничего.

– Ничего, и так можно наловить рыбу, – проговорил Александр.

– Не так много я сплёл.

Амир потрогал руками сплетённую часть, затем они собрали верёвки и начатые сети и положили под скамью. После этого вынули сухари и воду.

– Сухарей осталось совсем немного, да и воды тоже, – произнёс Амир. – Мы сегодня съели по одному сухарю, теперь нам нужно обходиться половиной.

– Да, – согласился Александр. – Вот сплетём сети и начнём ловить рыбу. А воду где взять?

Взяв в рот половину сухаря, каждый начал медленно жевать его, растирая зубами мелкую кашицу и проглатывая эту жижу, обильно смоченную слюной. Запивали маленькими глотками воды. Окончив есть, двое мужчин бережно сложили оставшиеся сухари, завернули в тряпочку и задвинули под корму шлюпки. Становилось темно. Амир перегнулся через борт и опустил руки в воду. Шлюпка покачивалась на волнах. Полежав немного с опущенными за бортом шлюпки руками, Амир поднял их, потряс в тёмном воздухе:

– Давай я немного погребу. Иди полежи.

Александр поднялся на четвереньки, переполз скамью и устроился на носу. Амир начал энергично опускать вёсла в воду, шлюпка заметно прибавила ход.

– Мы плывём за солнцем, а берега всё не видно.

Амир кивнул Алексу:

– Сколько мы ещё будем плыть? Хотя бы какой-то корабль появился.

Александр повернулся на бок и стал смотреть на воду, которая текла большими струями, неся их шлюпку неведомо куда.

– Волн совсем нет, только изредка всколыхнётся вода из-за рыбы, – сказал Александр, устремив свой взор вдаль, поверх воды, и продолжил, повернувшись лицом к своему товарищу:

– На меня нашло какое-то равнодушие, я плыву и плыву и готов плыть вечность. У меня ощущение, что это происходит не со мной, а с кем-то другим, а я лишь как наблюдатель иногда вижу себя со стороны и внимательно слежу сам за собой, и делаю всё автоматически, не принимая разумом участия в самом действии. С тобой тоже такое творится?

Амир, вначале весь отдавшийся гребле, вздрогнул от первых слов Александра, а потом стал внимательно его слушать.

– Ты начал поддаваться панике. Так нельзя, ты не должен падать духом.

– Я не падаю духом, но у меня наступило безразличие.

– Вот это и плохо. Это начало паники. Это безволие, равнодушие. Ты должен взять себя в руки.

– А, всё равно, – вяло проговорил Александр, вытянул ноги и раскинул руки.

– Совсем темно, давай спать.

– Спи, – кивнул головой Амир, – я ещё погребу.

Александр растянулся в носовой части шлюпки. Амир вытянул брезент из-под кормы и бережно укрыл им товарища, а сам снова сел за вёсла. Всплески воды, журчание серебряных морских струй убаюкивали своей периодичностью – и Амир вскоре свесил голову на грудь, его руки легли на колени, а вёсла опустились в воду. Они были крепко зафиксированы в уключинах и потому, погрузившись в воду, лишь замедлили ход шлюпки, которую несли на себе волны. Так, никем не управляемая, шлюпка плыла по воле волн, в течение ночи не раз меняя своё направление. Звёзды с тёмного неба изредка поглядывали на двух спящих, луна спокойно освещала их тела, лица, вода мягко струилась за бортом шлюпки. Два человека крепко спали, растянувшись на дне лодки, ставшей им раковиной, хижиной, опорой под ногами, которая спасла их от шторма, держала на себе и отделяла их от морской глубины.

Едва солнце начало появляться на море, как Амир встрепенулся, открыл глаза и заметил, что проспал ночь сидя, в полусогнутом положении.

Амир оглянулся по сторонам: море, серое вдали, вблизи начинало голубеть, и солнечные блики, скользнув по воде, оставляли золотистый след позади, который тянулся длинными полосами по всему морю. Потянувшись назад, Амир запрокинул голову, зажмурил глаза, а затем медленно приоткрыл их и тут же стремительно обернулся назад.

– Корабль, смотри: корабль! – громко закричал он.

Александр быстро поднялся, сел и стал смотреть в ту сторону, в которую показывал рукой Амир. Вдали, у самого горизонта, виднелся прозрачный силуэт корабля, он был белым и сверкал на ярком солнце, как белая птица, залетевшая в море. Судно еле виднелось. Между ними расстилалось огромное море. Двое в шлюпке оцепенели, но тут Алекс закричал:

– Греби, греби к кораблю!

Он вскочил на ноги. Шлюпка закачалась, он тут же упал на колени и пополз к Амиру:

– Разворачивай шлюпку!

Алекс судорожно вцепился в вёсла, Амир, словно проснувшись, тут же начал махать руками, пытаясь схватить вёсла, но они ускользали, тогда он навалился на край шлюпки. Алекс уселся рядом с ним – и оба, схватив по веслу, дрожа начали грести.

– Нужно успокоиться, – вдруг произнёс Амир, – давай грести вместе, а то у нас получается вразнобой.

Алекс затих, дрожь пробежала по его телу, достигла ног и ушла в шлюпку, шлюпка дёрнулась, и они вдвоём начали разворачивать её. Развернув шлюпку носом, к еле виднеющемуся вдали кораблю, они начали дружно грести вперёд сильными рывками. Шлюпка быстро двигалась вперёд, они вместе налегали на вёсла и откидывали свои тела назад. Вёсла то погружались в воду, разрезая её на пласты, которые тут же смыкались, соединялись, то поднимали их в воздух и снова шлёпали ими по воде, а затем, погрузив их, вытягивали вверх. Шлюпка послушно скользила по бьющей в глаза сверкающей водной шири, солнце уже катилось к зениту, море нагревалось под его прозрачными лучами, корабль вдали становился больше, двое радовались, видя, как сокращается расстояние между ними. Корабль принимал уже отчётливые очертания в прозрачном струящемся воздухе. Уже были видны иллюминаторы, палуба и маленькие чёрточки – человечки, которые сновали взад и вперёд по кораблю. Забыв о еде и воде, двое мужчин гребли изо всех сил, заставляя работать свои руки, напрягая все мышцы, стараясь выжать из них энергию большую, чем могли они дать, забыв, что нужно давать отдых затёкшим пальцам, что нужно наладить дыхание, дать передохнуть уставшим рукам, размять мышцы, расправить спины. Они гребли и гребли, видя вдали только белый корабль, и мчались к нему, как к своей мечте, стремясь догнать его, силясь развить скорость на неуклюжей шлюпке, они шли за судном, оснащённым мощным мотором. Они гребли, не глядя на руки, упираясь изо всех сил ногами в перекладину дна шлюпки, чувствуя всеми десятью пальцами ног каждую шероховатость, каждую выбоину в доске перекладины, перекидывая тяжесть тела с ног на руки. Они руками с силой сжимали вёсла, вдавливая гладкое дерево в мякоть ладоней, вдыхали тёплый воздух, яростно забивая все альвеолы лёгких, все поры, все отверстия в теле морским воздухом. Выдыхая, они выдавливали из себя вместе с отработанным воздухом злость и нетерпение, лихорадочную боязнь упустить корабль. Скорее, к ним ещё не приходила эта боязнь – они были наполнены лишь одним сильным желанием: им нужно было во чтобы то ни стало доплыть до своей мечты, до своей яви, до белого кораблика, который прозрачно светился и мерцал в ярком сиянии морских волн. Бешеный ритм, который они задали с первыми взмахами весёл, стал перебиваться судорожными рывками, сердце, как сумасшедшее, колотилось в распиравшей от проглоченного воздуха груди. Пот, выступавший вначале каплями и усеявший их лица и тела мелким бисером, теперь катился с них длинными тонкими струйками, тела были мокры, ладони липли. Вёсла скользили в их руках, они тут же прижимали руки к штанине и снимали пот резкими движениями, лица были красны, вены вздулись на висках, шеях. Они синели сквозь тёмную загорелую кожу, волосы мокрыми прядями липко струились по щекам и шее. Усы и бороды висели крысиными хвостиками и, колыхаемые ветерком, быстро просыхали и начинали снова бить их по щекам, но очередная порция пота опять превращала волосы в мокрые нити. Боль в носках заставила их переменить положение, и они стали упираться на пятки, но недаром ахиллесова пята – слабое место: они не могли долго давить на пятки, подошвы ныли, на ладонях вздулись волдыри, а они продолжали грести. К полудню их темп спал, они были похожи на двух загнанных лошадей, шумно дыша, со свистом вдыхая и выдыхая воздух, они, сами того не желая, сбавляли скорость, а судно манило их к себе. Это был мираж, это был призрак в знойной пустыне, но они упорно плыли к своему миражу, они желали только одного – достичь своей цели. За полдня, пока они бешено мчались к кораблю, он понемногу увеличился, и они радовались, различая уже движущихся по нему людей. С полудня двое в шлюпке, устав, снизили скорость, но продолжали грести, они гребли и не думали отдыхать, отдых был им не нужен, вернее, отдых был им нужен, но они не понимали, что им следует отдохнуть, им не приходила в голову мысль об отдыхе. У них не было в голове никаких мыслей, кроме этого белого сверкающего корабля в золотисто-голубых морских волнах. Полдня они плыли навстречу друг другу, полдня они сокращали расстояние морской шири и морского воздуха между ними. Они уже ясно видели корабль, но он был всё ещё маленьким, утром он был размером с комара, нет, с пчелу, а теперь увеличился и достиг размера спичечного коробка, и потому они радовались, что корабль – их белая сверкающая мечта – увеличивался, хотя и медленно. Они осязали это увеличение, ощущали его, они пили это осязаемое увеличение, точно ценный напиток – воду. Двое мужчин не спускали глаз с вожделенного предмета их совместной страсти, они пожирали глазами сверкающее чудо, мыслями они давно достигли этого корабля, а теперь старались и пускали свои желания вдогонку своим мыслям. Но как несовершенны человеческие тела, как они тяжелы! Потому, как они ни старались, всё никак не могли догнать свои умчавшиеся сверкающие видения, они лишь пустились вдогонку по следу ускользающих желаний, тела их послушно шли по пути, проложенному их мыслями.

Солнце огненным шаром висело высоко над ними, оно посылало вниз яркие лучи, спуская по ним тепло и жар. В полдень оно уже пекло и выпекало на телах людей красные пятна. Оно грело верхние слои морской воды, лёгкий пар поднимался с водной поверхности. Оно иссушало их тела и глотки, оно выдавливало из них жидкость, которая проступала в виде пота, но он недолго задерживался на них, так как солнечный жар срывал влагу с человеческого тела и уносил ввысь вместе с морской испариной – и слившись, они закручивались в небесах в белые пушистые облака.

– Смотри, – вдруг дрогнувшим голосом выкрикнул Алик, – корабль больше не увеличивается, он не идёт к нам, он не плывёт.

– Я это уже заметил, – хмуро ответил Амир.