Текст книги "Кречет 3"

– Я его раньше не знал, – ответил Калиб. – Я его встретил, когда он уже был таким.

– Я очень хочу их увидеть, только прежде чем мы уедем из города, давай заскочим в одно место. Мне надо оставить послание другу.

* * *

Я загнал броневик в распахнутые ворота. Вся машина была заляпана гнилой кровью мертвецов. Народ встречал нас, как героев. Мы увели огромную стаю зомби от ворот и спасли поселение. Народ высыпал на улицу и каждый норовил пожать руку. И лишь толстяк Шон поглядывал с недоверием.

– Где командир? – спросил он, когда я оказался рядом. – Где остальные?

– Вульф погиб, на нас напали апостолы. В живых остались только мы с Рудым и еще двое затворников. Они угнали добытый бензовоз подальше в лес, спрятались от стаи.

– Вульф погиб?! – Шон вытаращился на меня, будто я признался в его убийстве. – Как?!

– Он погиб в бою. Подробности тебе расскажут затворники, когда пригонят бензовоз. Ты все равно мне не веришь.

– Чует мое сердце! – прошипел толстяк. – Что ты замешан в смерти командира. Навел наш отряд на отморозков.

– Нет, Шон, – вступился Рудый. – Вел сам чуть не погиб. Я собственными глазами видел, как по нему стреляли. Он лично убил одного из апостолов, что сидел на дереве и ранил Вульфа.

– А где Серж? Это он приманивал мертвецов с крыши джипа?

– Он упал и погиб героем, – выдал Рудый, даже глазом не моргнув. – Он поступил очень смело, когда заманивал стаю.

– Смело? – усмехнулся Шон. – На Сержа это совсем не похоже… Он был исполнительным и дисциплинированным затворником. Но смелым его назвать никак нельзя… Странно…

– В критических ситуациях иногда люди способно делать то, что никак от них не ждешь, – сказал я. – Усатый сам вызвался отвлечь зомби. Наша машина заглохла, он стал отстреливаться и свалился вниз. Жаль… Пока мы были в дороге, мы с ним почти подружились.

Шон пыхтел и надувал щеки, но больше не знал, что предъявить. Для окружающих я был героем. Затворники толпились вокруг и приветствовали меня и Рудого. И хоть их радость была омрачена гибелью главы общины, на лицах светились улыбки. Они сегодня выжили благодаря нам. Но что-то здесь не так. Шон никак не мог понять, что… Может, всему виной его излишняя подозрительность? А может, его просто бесит самоуверенность бывшего апостола, который слишком уж быстро влился в их общину?

– Отправь разведчиков на поиски бензовоза, – сказал я Шону. – Опасность миновала. Пора пригнать цистерну домой.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Шон.

Повернувшись к присутствующим, он громко сказал:

– Завтра утром после завтрака прошу всех собраться в столовой. Проведем собрание общины. Нам нужно выбрать нового главу затворников. Попрошу всех присутствовать, важен каждый голос.

Ко мне подошел Рудый и, наклонившись к уху, негромко сказал:

– У них глава выбирается путем голосования.

– А мне-то что? – пожал я плечами.

– Как что? – заговорчески продолжил Рудый. – Ты смотри, как нас любит народ. Ты не хочешь предложить свою кандидатуру на голосование? Свежая кровь им не помешает…

Глава 7

На следующий день столовая тюрьмы была переполнена. После завтрака там собрались почти все члены общины. Лесорубы и добытчики не пошли на утреннюю смену, Шон оставил лишь снайпера на вышке и двух охранников на воротах. Никогда я не видел столько людей у затворников в одном месте. Я их насчитал чуть меньше сотни. Помнится, Кира говорила, что затворников около ста. Число непостоянное и всегда колеблется. Кто-то погибает, кто-то приходит новый, но в последнее время новичков я не припомню. А погибло много… Одного даже я убил (нет, двоих, если считать Рябого). Спи спокойно, Вульф, как это не кощунственно звучит, я не желал тебе зла. Хотя злость и жестокость – мое второе имя. По крайней мере было…

– Привет, – знакомый мелодичный голос раздался над моей головой, когда я доедал утреннюю кашу.

Кира расплылась в улыбке и села рядом.

– Привет, – я искренне улыбнулся в ответ. – Ты уже позавтракала? Почему без меня? Ты теперь сидишь за другим столиком? Я вернулся, можешь снова переезжать сюда…

– Спасибо за приглашение, – Кира чуть потупила взор. – Но ты теперь затворник, а значит я не твой куратор. Люди будут смотреть косо.

– А тебе ли не все равно?

– Не знаю, просто я обычно сижу с новенькими…

– И где эти новенькие? – я обвел взглядом столовую. – покажи мне их.

– Их больше нет, то есть они были, но теперь все стали полноправными членами общины. Последними приняли твоих соседей: Гектора, Энн и Агнешу. Больше новеньких не приходило.

– А Рудого? – удивился я. – Вы про него забыли. Он отличный воин и неплохой парень. Хотел бы я, чтобы у меня был такой сын…

– Нет, не забыли. Мы приняли его в общину еще до вашей вылазки за бензином. Ты забыл?

– А-а-а, я пропустил этот момент. И рыжий мне ничего не рассказал.

– Я смотрю вы за время путешествия сблизились с ним.

– Извини, конечно, но из всех набитых снобизмом затворников, он показался мне самым нормальным и простым. Каждый норовит назвать меня апостолом и тыкнуть носом за мое прошлое. Ему апостолы отстрелили руку, а он даже слова против мне не сказал. Хороший парень, хотя есть в его рассказах что-то странное…

– Что?

– Он говорит, что раньше был совсем другим человеком. Рохлей. Ты веришь, что человек может измениться? Я раньше не верил…

– А я верю, – Кира подсела ко мне поближе. – Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, иногда мне кажется, что я сам меняюсь.

– Надеюсь в лучшую сторону? – улыбнулась Кира.

– Вот в этом то и вопрос, – ухмыльнулся я. – Сам еще не понял…

Тем временем в центр зала вышел Шон. Он поднял руку и присутствующий народ затих. Слышно даже стало, как капает вода где-то на кухне.

– Сегодня мы должны выбрать нового главу общины, – Шон обвел присутствующих многозначительным взглядом. – Вульф был отличным предводителем и моим другом. Он погиб в вылазке за ресурсами. Никто не сможет его заменить, но мы должны выбрать достойного. Лишь дисциплина и единоначалие удержат общину от хаоса и анархии. Обещаю, стоя перед вами, кого бы вы не избрали, подчиняться ему так же, как Вульфу.

Шон приложил руку к сердцу и театрально вздохнул, выжидая нужной реакции толпы. И она, конечно же, последовала.

– Шона в командиры! – крикнул кто-то.

– Да-а! – поддержали другие. – Пусть Шон будет главой! Он всегда оставался за Вульфа!

– Я не настаиваю на своей кандидатуре, – изобразив скромность, ответил толстяк, и добавил с хитринкой в голосе. – Наверняка найдутся еще другие достойные люди. Вы можете предложить своих кандидатов…

Слово взял старичок в круглых, как у Лепса очках и с бородой Вассермана. Он назвал себя секретарем общины. Не знал, что еще и такая должность существует у затворников. Как пояснила Кира, секретарь участвует во всех важных заседаниях, контролирует ход голосования в соответствии с уставом общины (бля, у них еще и устав есть) и фиксирует результаты.

– Почему я ничего не знал об уставе? – спросил я Киру.

– Тебя экстренно приняли в затворники перед предстоящей поездкой, и после этого ты сразу уехал. С уставом знакомят только членов общины. Тебе это еще предстоит.

– Мне что, – усмехнулся я. – экзамен еще сдавать на знание вашего устава?

– Не вашего, а нашего, – поправила Кира. – Экзамена не будет, но знать ты устав обязан.

– Да без проблем, – ответил я, а про себя подумал: устав не памятник, если что и подвинуть можно.

Секретарь важно подтянул на горбатую переносицу очки и проговорил не по годам звонким голосом:

– Поступило предложение заявить кандидатом на пост главы общины начальника охраны Шона. Будут ли еще другие предложения?

Зал молчал.

– Если других кандидатов не будет, то Шон будет избран, если за него проголосует хотя бы треть от числа присутствующих в зале. Никто больше не хочет предложить другого кандидата?

Я медленно поднялся со стула, ловя на себе удивленный взгляд Киры и присутствующих:

– У меня есть кандидат.

Народ оживленно зароптал, а у секретаря сползли на нос очки. Он смотрел на меня несколько секунд, будто ждал, что я растворюсь или исчезну, а затем со скептицизмом в голосе проговорил:

– Я слушаю ваше предложение.

– На должность главы общины я предлагаю себя.

Шон чуть не захлебнулся от ярости, но сделав усилие выдавил деланно спокойным голосом.

– Нельзя предлагать свою кандидатуру. Это нарушение.

Я повернулся к секретарю и спросил:

– Это действительно так?

Старик замялся и вопросительно взглянул на Шона, будто справившая у него разрешения. Потом нервно потеребил орлиный нос и проговорил:

– Ну-у… В уставе это не написано…

– Что не написано? – зыркнул на него толстяк.

– Что нельзя предлагать свою кандидатуру…

– Вот видишь, – я торжествующе посмотрел на Шона. – Все, что не запрещено – то разрешено. Тогда я настаиваю на своей кандидатуре.

– Ты не можешь, – процедил Шон, сузив налившиеся кровью глаза. – Ты недавно в общине…

– А в уставе говорится о требованиях к кандидатам? – я уставился на секретаря. – Там сказано сколько затворник должен находиться в общине перед тем, как может избираться?

Старик опустил глаза.

– Подозреваю, что нет… – продолжил я. – А поэтому, как человек всей душой болеющий за будущее общины, я выдвигаю на свою кандидатуру.

– Ты, чертов апостол! – взорвался Шон. – Ты оскверняешь память о Вульфе! Не хватало нам главы с сомнительным прошлым!

Шон уже начал выходить из себя, и мой план помаленьку продвигался. Сейчас главное, дожать толстяка и выставить его перед общиной неуравновешенным злобным мужланом, стремящимся любой ценой к власти. Конечно, я понимаю, что он не такой, но политика – штука тонкая. Тут как на войне. Или тебя, или ты… Такой уж я человек: привык побеждать, но у каждого свои недостатки.

– Старина Вульф умер на моих руках, – пустил я в ход запрещенный прием. – Умирая, он поблагодарил меня за помощь, что я оказываю затворникам, и по приезду просил меня выдвинуть свою кандидатуру на пост главы. Он сказал, что верит в меня, и что я именно тот человек, который нужен сейчас его людям. Я ответил ему, что теперь это и мои люди, потому что я затворник…

– Ах ты, ублюдок! – закричал Шон. – Ты врешь! Вульф не мог такое сказать! Он был моим другом!

– Дружба тут ни при чем, – я сделал участливое лицо, как кардинал Ришелье, когда плетет интриги. – Вульф был прав. Во главе затворников должен стоять человек с боевым опытом и холодной головой. Нельзя подвергать опасности людей, поддаваясь вспышкам гнева. Глава-истеричка неприемлем для общины, он приведет нас к гибели…

– Ты кого истеричкой назвал, сука?! – взревел Шон и бросился на меня с кулаками, но стоявшие рядом затворники встали между нами стеной и скрутили его.

Он изрыгал проклятия и выкрикивал в мой адрес угрозы. Я сделал вид, что не слышу его и обратился к людям:

– Вчера, когда я вернулся из похода, то увидел поселение атакованное армадой зомби. Я мог бы развернуться и уехать. Но я ни на секунду не колебался. Я принял решение мгновенно. Вместе с Рудым и Сержем нам удалось увести стаю в лес. Я верен общине и поступлю так всякий раз, рискуя жизнью, если ей будет угрожать опасность. Я чувствую в себе силы помочь вам. Но выбор за вами.

Рассвирепевшего Шона вывели из зала. Я сумел найти его слабое место и надавить на него. Какой я все-таки подлый и опасный человек. От этой мысли на душе аж самому приятно стало.

– Ну что же… – проскрипел секретарь, поправив очки. – Начнем голосование. Шон не будет на нем присутствовать, проголосуем за него заочно. У нас два кандидата: Шон и Вел. Я попрошу всех присутствующих разделиться на две группы. Кто голосует за Шона – пусть встанет по правую руку от меня, кто за Вела – по левую…

Народ загалдел и, обсуждая происходящее, начал разбредаться по двум сторонам. Я посмотрел на Киру. В ее глазах стояло изумление. Он встала со стула и, оправдываясь, проговорила, глядя мне в глаза:

– Прости Вел, я очень тебя уважаю, но Шона я знаю давно. Он был правой рукой Вульфа. Ничего личного, но я считаю, что…

– Не надо ничего объяснять, – улыбнувшись, оборвал я. – Поступай как считаешь нужным. Думаешь мне сильно хочется занять его место? (Конечно хочется, но не скажу же я это ей и другим, я же “политик”). Просто настал момент, когда я ощутил, что действительно могу помочь общине. Я потерял семью и друзей, и вы – это единственное, что теперь у меня есть. Я готов стараться и работать, не покладая рук…

Я сказал это таким проникновенным голосом, что Кира опять чуть не стала извиняться. Но я отмахнулся и отошел в сторону, нагнав на себя вид мыслителя, обремененного думами о судьбе отечества. Иногда я жалел, что в прошлой жизни не пошел в депутаты…

Кира засеменила к группе, которая встала за Шона. Их было примерно столько же, сколько проголосовало за меня. Она уже почти дошла до сторонников толстяка, как вдруг остановилась от них в паре метров, на секунду замерла и, развернувшись пошла к моим сторонникам.

Я еле сдержал самодовольную улыбку, спрятав ее за серьезной миной. Когда родился я – змей-искуситель повесился… На собственном хвосте…

Все присутствующие разбились на две группы. На глаз они были равны, и я с нетерпением стал наблюдать за подсчетом.

Первыми секретарь посчитал сторонников Шона. Их наглые морды смотрели на меня с недоверием. Ну и хрен с вами. Большинство из них я не знал. Хотя и большинство своих сторонников я тоже не знал. Из знакомых там была только Кира, Рудый со своей командой: стариком и двумя девицами (молодец рыжий, даже старого хрыча убедил, большую агитационную работу накануне проделал) и еще несколько затворников, с кем мне приходилось раньше сталкиваться.

– Сорок семь голосов отдано за Шона! – торжественно объявил клювоносый старикан, переходя к моей группе.

Настал момент "икс". Я скрывал тревогу и с деланным безразличием наблюдал, как секретарь считает моих сподвижников. Только не смухлюй, гад очкастый! Я за тобой счет веду тоже…

– Сорок девять! – громко объявил старикан уже совсем не торжественным голосом.

Сторонники Шона громко зароптали и недовольно загудели.

– Проголосовали не все! – выкрикнул кто-то из них. – На воротах охрана не голосовала.

– Согласно уставу, – назидательно проговорил секретарь. – Голосовать могут только те, кто присутствует на выборах.

– Ты тоже не голосовал! – не унимался ярый сторонник толстяка.

– Секретарь не имеет право голосовать, – пожал плечами старик. – Я объявляю выборы состоявшимися, честными и законными. Поприветствуйте нового главу нашей общины…

Тот, кто встал за меня оглушительно захлопали, оппоненты нехотя их поддержали жидкими аплодисментам. Им ничего не оставалось, как признать мою победу. Теперь я их босс.

В душе я ликовал, но особого виду не показывал. Этот славный час и славный день откроет новую ступень в моей жизни. Недолго я “бичевал” после свержения с “трона”, теперь я снова у власти. Апостолов, конечно, из них не слепишь, да и не надо. Будем строить отношения в общине на доверии. Мне, конечно, нельзя доверять, но ведь никто об этом не знает…

Я вышел вперед и взял ответное слово:

– Друзья! Я рад за оказанное доверие. Клянусь светлой памятью прошлого главы общины, я вас не подведу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы община процветала. Даже если мне придется пожертвовать ради этого собой…

Гром аплодисментов и ликующий свист были мне ответом… Ну вот. Теперь я глава общины. Звучит как-то по-крестьянски. Раньше я был главой клана. Это звучало аристократично и пафосно. Надо тоже тут должность свою как-то переименовать. Я ж теперь босс. Предложу, чтобы называли меня мэром. Хотя, мэр городом управляет. А чем у нас не городок? Надо название ему придумать и все будет ок… Мэр – это звучит. Лучше, чем глава колхоза, то есть общины…

– Поздравляю, – ко мне подошла Кира и чмокнула в щеку.

– Почему ты передумала? – спросил я. – Ты же говорила про Шона…

– Не знаю, – сощурилась Кира. – Нам нужна свежая кровь в управлении поселением. С приходом Шона ничего бы не изменилось…

– А ты хочешь что-то поменять? – удивился я.

– Некоторые моменты меня не устраивают, господин глава…

– Хорошо, – кивнул я. – Расскажешь мне потом. Буду рад, если ты мне поможешь управлять поселением. Какая сейчас у тебя должность?

– Я заведую складами с припасами и по совместительству, если помнишь, являюсь куратором новичков.

– Слишком мелко для такой умной женщины, – улыбнулся я. – Мы придумаем тебе другое занятие, если ты не против.

– Я не хочу быть чьим-то ставленником, – нахмурилась Кира.

– Нет, – замотал я головой, – должность будет хорошая. Но и пахать будешь соответствующе. Как говорится, каждому по способностям…

– Хорошо, – кивнула Кира. – Признаться мне моя работа уже надоела до чертиков. Каждый день одно и тоже… Хочется чего-то нового.

– Отлично, мы друг друга поняли. Хороший у меня был куратор…

* * *

– Куда это ты собрался? – Гектор поднял кустистые брови и с удивлением уставился на Рудого. – Поздно уже, скоро спать ложиться…

– Дела есть, – отмахнулся Рудый, обувая ботинки.

– Какие-такие дела, – старик ехидно улыбнулся. – Зазнобу себе тут нашел что ли? Так у нас своих девах девать некуда (Гектор кинул хитрый беглый взгляд на Агнешу и Энн, что сидели на кроватях в камере). А ты по чужим шастать будешь?

При этих словах девушки напряглись. Агнеша нахмурилась и неотрывно смотрела на Рудого, а Энн надулась и демонстративно отвернулась к стенке, разглядываю узоры старой побелки.

– Да не-е, – успокоил присутствующих Рудый. – Я теперь вхожу в Совет общины. Сегодня первое заседание после избрания Вела главой.

– Какой, такой Совет? – вытаращился Гектор. – А нас почему не позвали? Мы ж теперь тоже затворники…

– Потому что там присутствуют только члены Совета, – назидательным тоном проговорил Рудый. – Остальные затворники не участвуют.

– Вот те раз! – всплеснул руками Гектор. – Ишь ты… Членами нас уже не считают, дожили.

– Старый ты для этого, – хохотнул Рудый, – а если серьезно, то в Совет людей назначал Вел. Он отобрал только тех, кто управляет звеньями общины. Охраной, лесорубами, добытчиками, прачечной, столовой и генераторной. Всеми узлами жизнеобеспечения.

– А ты каким членом управляешь? – капнул яда Гектор. – Что-то не припомню тебя в начальниках…

– Теперь я старший в группе добычи припасов. Там кроме меня еще много опытных бойцов было, но Вел почему-то меня назначил главным.

– А-а-а, вон он чо-о… – старик сощурился. – Опять на вылазки будешь ездить. Опять задницу под пули и укусы зомби подставлять? Мало было тебе одной руки лишиться, все ждешь, что кой-чего еще отстрелят или откусят.

– Да не каркай, старый, – улыбнулся Рудый. – Прорвемся. Ладно, я пошел, уже опаздываю. И да… Забыл сказать. Завтра, скорее всего мы поедем в Верхний Уральск.

– Там какого рожна вы забыли? – нахмурился Гектор.

– Повезем бензин обменивать на оружие и договариваться со жнецами о сотрудничестве. Вел сказал, что с этими отморозками лучше дружить, чем воевать. Я с ним согласен. У них больше мужчин, чем у нас. И оружия у них больше. Так, что завтра жду от вас проводин. Как в прошлый раз…

– Иди уже, – махнул морщинистой рукой Гектор, – член Совета…

Глава 8

Китайская развалюха дернулась, напоследок фыркнула, выпуская клубы черного дыма, и совсем заглохла. “Вот сучья техника! Одноразовая машина!” – ругался я про себя.

Вслух старался ничего не говорить. Профессор и так был встревожен, хотя виду старался не показывать. За каждым углом ему все мерещился Кастет. Послал же бог мне попутчика: старую трусливую обезьяну… Но другого ученого у меня нет и не будет. И придется мне беречь научную задницу, как собственное дитя. Я чувствовал себя телохранителем старого пердуна.

Я щелкал зажиганием, поворачивая ключ из стороны в сторону, но развалюха-кроссовер не оживал. Наверное, устал на жаре и решил отдохнуть прямо посреди шоссе.

Мы не проехали и сотни километров за пределами Темногорска, как машина заглохла и упорно не хотела заводиться.

– В рот те ноги! – я ударил по обшарпанному рулю и плюнул с досады в открытое окно. – Приехали!

– Опять пешком пойдем? – жалобным голосом проговорил профессор. – Мои ноги этого не вынесут…

– Придется быстро топать, – нахмурился я. – Иначе нас Кастет нагонит, даже если будет идти пешком. Чертов жнец пойдет налегке, а мне вас тащить, рюкзак и оружие. Зря все-таки я его не убил. Не знал, что наша колымага на его стороне. Спелись они что ли?…

Зиновьев вздохнул и вылез из машины:

– Неужели ничего нельзя сделать? Может вы ее подремонтируете?

– Я похож на автослесаря? Ее проще выкинуть, чем наладить.

– Ну вы же должны разбираться в машинах. Вы же мужчина.

– Да и вы далеко не женщина, – усмехнулся я, вытаскивая из багажника пухлый рюкзак набитый припасами. – Возьмите автомат Кастета.

Я протянул оружие Зиновьеву.

– Что вы?! – замахал тот руками. – Я не умею стрелять!

– Он на предохранителе. Просто повесьте его на шею и несите. В случае опасности будьте готовы передать его мне. С рюкзаком и двумя автоматами мне неудобно будет идти и отбиваться. Вы будете моим оруженосцем, так сказать. Хотя вы больше похоже на Донкихота, чем на Санчо…

– От кого отбиваться? – настороженно спросил Зиновьев. – Вы думаете он нас все-таки догонит?

– Да забудьте вы уже о Кастете. Я в общем сказал. Отбиваться от всякого, кто решит на нас напасть, – я ткнул пальцем в приближающегося зомби. – Вот хотя бы даже от этого вонючки…

К нам шагал оживший. Мертвец, одетый в брючный костюм, оказался не хиленький и относительно свежий. Завидев нас он сменил заплетающуюся походку на быстрый шаг. Он был выше меня на пол головы и вкупе с широки серым пиджаком производил впечатление огромного и мощного противника. Франкенштейн да и только. Ну или Валуев…

– Убейте его, – пролепетал Зиновьев и спрятался обратно в машину.

Он захлопнул дверь и поднял все стекла.

– Да не тряситесь вы так, – улыбнулся я, доставая нож. – Судя по скорости передвижения – это явно не бегун. Одиночные твари нам не страшны. Они медлительны и тупы, как ваши аспиранты.

– Что вы знаете о моих аспирантах? – возмущался Зиновьев в щель в окне (одно из окон не закрывалось до конца). – С чего вы взяли, что они были тупые?

– Ну как же? Уводить жен у своего профессора – не самый умный поступок.

– Я с вами поделился, а вы ерничаете?

– Не обижайтесь, док, сейчас я разберусь с этим “аспирантом” и мы отправимся в путь.

Я пошел навстречу мертвецу. Он был похож на жениха не первой свежести. В лацкане его пиджака торчал засохший цветок. Одно его ухо было откушено вместе с верхней частью щеки. Очевидно, свадьба была веселой, но не долгой.

Чтобы не сковывать движения и быть более подвижным я скинул тяжелый рюкзак на дорогу. Черт! Все, что мы тащили с Кастетом вдвоем, теперь придется нести мне… На профессора надежды нет. Он сам бы шагал, и то нормально. Такой расклад нас сильно замедлит.

Хорошо мертвецам: бродят себе налегке день и ночь. Никогда не устают и никогда не останавливаются. Где ж они черти столько энергии берут? Мясо? Но нет… Не каждому из них пожрать человечинки удается. То, что они не устают – это аномалия какая-то. Хотя то, что мертвецы оживают – уже аномалия…

Я перекладывал из руки в руку нож, примериваясь для удара (стрелять не хотел, мало ли кто выстрел услышит) и раздумывал над своей тяжелой судьбой носильщика. Но тут мне в голову пришла одна интересная мысль. Не знаю, получится или нет, но попробовать надо. Опасно, конечно, но оно того стоит…

Я убрал нож обратно на пояс в ножны и ждал мертвеца уже без оружия. Тот заурчал голодным утробным звуком и, выкинув вперед руки, бросился к моей шее.

Хрен тебе, а не мое генеральское тело! Шаг в сторону, подсечка и мертвец завалился на асфальт. Он яростно зарычал, пытаясь вскочить, но я уже придавил его коленом в спину. Выхватил нож и вонзил клинок в плечевой сустав зомбаку.

С хрустом провернул, разрезая составную сумку и связки. Из плеча полилась бурая кровь. Есть. Сустав вдребезги, и одна рука повисла плетью.

Удар по второму плечу получился не такой точный. Не сразу получилось попасть клинком в суставную щель. Пришлось еще пару раз тыкнуть, борясь с беснующейся тварью. Что же ты такой злой? Невеста на свадьбе что ли бросила?

– Что вы делаете? – профессор высунулся в окно. – Чтобы его убить, нужно бить в голову!

– Вы не могли бы мне помочь? – грозно глянул я на Зиновьева. – Скорее, док, черт вас побери! Тащите свою ученую задницу сюда!

– Я его боюсь! – профессор аж позеленел. – Убейте его! Ну!

Я обездвижил вторую руку мертвеца, вскрыв сустав и срезав связки.

– Иди сюда! – рявкнул я так, что Зиновьев выскочил из машины, словно собачонка из будки, когда пришел хозяин.

– Встаньте ему ногой на грудь! Да не бойтесь! Я выключил ему руки. Он теперь не может ими даже пошевелить.

– Что вы задумали? – профессор осторожно поставил на грудь мертвеца стопу.

– Давите сильнее, – сказал я. – Сейчас я его отпущу.

Мертвец извивался под ногой Зиновьева и остервенело щелкал зубами.

Я отпусти зомби и схватил его за голову.

– А-а! – вскрикнул Зиновьев и замахал руками, удерживая равновесие.

Он чуть не упал, подскользнувшись на шелковом галстуке мертвеца. Зомби извернулся и чуть не цапнул меня за руку.

Я припечатал его башку обратно к земле ударом кулака.

– Твою мать! Зиновьев! Держите его лучше! Эта тварь чуть меня не укусила.

– Простите! – лепетал профессор. – Нога соскользнула.

Клинком ножа я выкрошил мертвецу челюстные суставы и разрезал рот.

– О боже! – профессор зажмурился, борясь с желанием дать деру. – Что вы делаете?

– Ослика! – ответил, я отрезая мертвецу нижнюю челюсть.

– Что вы такое говорите? Какого ослика? Опять ваши шуточки.

– Отнюдь, профессор. Сейчас сами все увидите. Еще спасибо мне скажете…

Подгнившая челюсть упала на асфальт. Я встал и оттащил от зомби трясущегося Зиновьева. Освободившись, мертвец неуклюже поднялся на ноги. Руки его висели безвольными плетьми. Зомби с хрипом бросился на меня, я выставил вперед руку, уперев ему в грудь. Тот в бессилие вращал выпученными глазами, но ничего не мог поделать. Кусать и царапать он уже не мог, но все равно пытался напасть. Непорядок. Хрясь! – Ударом ножа я выколол уму глаз. Хрясь! – второй глаз.

– Почему вы его просто не убьете? – стонал профессор.

– Спокойно, док, наш вьючный ослик готов.

Я привязал к спине мертвеца тяжеленный рюкзак. На шею накинул ему веревку, словно поводок.

– Ну все, – я довольный потирал руки. – Теперь можно и в путь.

Зиновьев ошарашенно смотрел на зомби с рюкзаком. Тот безрукий, беззубый и слепой уже не пытался на нас нападать. Стоял смирно и тихо урчал.

– Но-о! Пошел! – я дернул мертвеца за поводок и зашагал по дороге.

Тот послушно поплелся за мной с рюкзаком на спине. Отлично! Теперь плечи мои свободны, маневренность увеличена и сил расходовать меньше придется. Я почувствовал себя более защищенным, даже рядом с зомби.

– Возьмите зверушку, док, – я протянул Зиновьеву конец поводка. – Теперь это ваш зверек. А мне отдайте обратно автомат, а то отстрелите себе чего-нибудь. Или того хуже – патроны потратите…

– Это жестоко вы с ним, – Зиновьев взял в руку веревку и передал мне калаш Кастета. – Но очень хитро… Я бы до этого не додумался.

– Каждому свое, профессор, – улыбнулся я. – Кто-то воюет, а кто-то мышек на опытах режет.

– Я не резал мышек, – возмутилась Зиновьев. – Я работал с клеточными культурами…

– Ну я и говорю, каждому свое…

Шагать с вьючным осликом стало намного веселее. Профессор совсем шел налегке и уже не жаловался на артрит и прочий насморк. Я шел впереди с короткоствольным “Вихрем” наперевес, всматриваясь в каждый куст, в каждый поворот. За моей спиной, придавая дополнительную уверенность, болтался снятый с предохранителя калаш.

Патронов у нас пока хватает. Я рассовал запасные рожки по карманам разгрузки, что снял с одного из убитых жнецов. Удобная штука. Только карманов больше, чем рожков. Гранат мне еще не хватает. Против бегунов, кстати, они были бы очень эффективны. Кинул одну – и стаю положил. Может не на смерть, но с оторванными ручками и ножками сильно не побегаешь. Жаль, что Барон не запасся в свое время РГД-эшками.

* * *

Калиб остановил машину посреди шоссе:

– Вроде здесь мы встретили затворников. Да, точно здесь. Я помню это поваленное дерево на обочине…

Лилия выбралась из машины:

– Рудый, Энн и Гектор поехали с ними добровольно?

– Да, – кивнул Калиб. – И с ними еще одна девица была. Они сели в джипы и поехали в ту сторону.

– Нам нужно найти их поселение, – озабоченно проговорила Лилия.

– Не знаю, как мы это сделаем, – пожал плечами здоровяк, – тут нигде нет съезда. Где их искать?

– Поедем потихоньку в том же направлении и будем внимательно смотреть следы. Если поселение большое, то наверняка дорога, что ведет к нему, наезжена.

– Хорошо, – Калиб достал ружье и щелкнул предохранителем. – У нас гости.

Лилия обернулась и увидела троих оживших, что неторопливо плелись вдалеке. Их мутные глаза еще не увидели людей и машину. По собственному опыту Лилия знала, что дальность зрения мертвецов составляет не больше трехсот-четырехсот метров. Особо гнилые твари, вообще, видели только на расстоянии вытянутой руки. Но они ориентировались не на зрение. Стоило рядом с ними появиться человеку, они тут же безошибочно определяли его местонахождение. Наверное, они чуяли его запах или что-то другое. Никто точно не знал, как зомби находят людей и отличают их от себе подобных…

– Может просто уедем, – Лилия приложила ладонь козырьком ко лбу, рассматривая зомби.

– Нам все равно через них проезжать, – ответил Калиб. – Они могут кинуться нам под колеса и пробить радиатор. Растянулись поперек дороги так, что не объедешь. И потом, я люблю их убивать… Каждый раз, когда я этого делаю, я представляю, что, возможно, спас в будущем чью-то жизнь, может даже жизнь Юргена…

Калиб вскинул дробовик, вдавил тыльник приклада в плечо, и прицелился. До мертвецов метров триста. Видно было, что они уже заметили людей. Походка их изменилась, а шеи вытянулись.

– Далековато для картечи, – сокрушенно проговорил Калиб и опустил ружье. – Зря только патрон потрачу…

Лилия достала с заднего сиденья обрез, который она забрала у кислотников, и встала рядом с Калибом.

Мертвецы, наконец, разглядели людей и прибавили шагу. Заковыляли быстрее, еще быстрее и… Перешли на бег.

– Дьявол! – воскликнул Калиб, вскинув ружье. – Это быстроходы, они очень опасны и живучи! Спрячься в машине!

– Нет! – Лилия набила карман запасными патронами. – Я помогу.

Зомби неслись на людей, как заправские рысаки. В их движениях напрочь исчезла неуклюжесть и медлительность.

Бах! – Первый выстрел Калиб направил в мертвеца, который уже был метрах в пятидесяти. Картечь разлетелась веером и посекла ему грудь, шею и выбила один глаз.